<РГБ

93.II.4.61>

<Внутренняя обложка с надписью А. Г. Достоевской:

къ А. Г. Достоевской

Жакларъ–Корвинъ,
Анна Васильевна,
писательница. Бывшая невѣста

Өеодора Михайловича Достоевскаго.

29 сентября 1878 года.>

Дорогая моя Анна Григорьевна.

Я очень запоздала съ отвѣтомъ на Ваше доброе, прекрасное письмо, и теперь очень боюсь, что оно [уже] не застанетъ Васъ въ Старой Русси. Но дѣло въ томъ, что письмо Ваше пропутешествовало напрасно въ деревню, гдѣ уже не нашло насъ и [вер] было намъ отправлено въ Петербургъ, куда мы вернулись ранѣе назначеннаго срока. Французская христоматiя, которую мы издали и корректуру которой хотѣли держать въ деревнѣ, потребовала нашего немедленнаго возвращенiя и уже въ первыхъ числахъ Августа мы снова водворились въ нашемъ прежнемъ мѣстожительствѣ на Васильевскомъ Острову. Съ тѣхъ поръ, покончивъ съ сильно прiѣвшейся христоматiею, я отдалась своимъ литературнымъ занятiямъ, какъ говорятъ французы: j’ai mis en train diffèrentes choses» и это даже, говоря откровенно, было — какъ вамъ и не покажется страннымъ, — одною изъ причинъ моего молчанiя. Вопервыхъ, я очень сильно сожалѣла объ отсутствiи Өедора Михайловича, къ которому такъ всегда и тянетъ обратиться за совѣтомъ, прежде нежели предпринять что–нибудь, а вовторыхъ, уже разъ рѣшившись попытаться на свою отвѣтственность, хотѣлось бы уже выйти изъ нерѣшительности прежде нежели писать такимъ друзьямъ какъ Вы, — [съ] /отъ/ которы[ми]/хъ/ не хотѣлось бы утаивать о близко касающихся предметахъ. А все же, какъ видите, не утерпѣла — и написала, или вѣрнѣе, пишу.

Не знаю поймете ли Вы это сбивчивое и неясное разъясненiе, но во всякомъ случаѣ, надѣюсь, поймете, одно, — что несмотря на молчанiе, помнила, думала, любила Васъ безпрерывно и неизмѣнно и глубоко, глубоко была тронута Вашимъ дорогимъ письмомъ.

Вотъ уже и приближается время Вашего возвращенiя. Вы пожалуйста извѣстите меня тотчасъ же о Вашемъ новомъ адресѣ. Да кстати, — неужели Вы опять думаете забираться такъ далеко? Неужели не поселитесь поближе? Вы видите, какъ я безцеремонно ставлю намъ Васильевскiй Островъ, въ центръ, употребляя выраженiе «поближе», — но мнѣ нѣтъ дѣла до [топ] топографической вѣрности въ этомъ случаѣ, и я только желаю достигнуть одной цѣли — уговорить Васъ поселиться поближе отъ насъ. Анна Григорьевна! подумайте, какъ бы это было прекрасно! Вѣдь мы съ Вами занятые люди, сколько разъ и хотѣлось бы, и порываешься съѣздить навѣстить, поговорить по душѣ, — а подумаешь объ разстоянiи, о времени, которое на это потребуется, и отложишь до болѣе свободнаго времени. А кромѣ того, съ петербургскимъ климатомъ, съ нашимъ не важнымъ здоровьемъ, сколько разъ нездоровье, усталость могутъ служить помѣхою видѣться. А тутъ, еслибъ жить поближе, какъ хорошо можно было бы устроиться[! И дѣть]/,/ и дѣтьки бы наши видѣлись и мы бы могли по крѣпче, по ближе сойтись, не только «душевно» какъ теперь, но и всѣмъ обмѣномъ общихъ впечатлѣнiй и житейскихъ заботъ и мелочей, которыя наполняютъ жизнь и ближе скрѣпляютъ дружбу. Подумайте объ этомъ, дорогая моя, и постарайтесь устроить какъ можно лучше. А главное, незабудьте также извѣстить меня какъ только прiѣдете, чтобъ я могла навѣстить Васъ.

Не пишу много, надѣюсь теперь не долго дожидаться Вашего прiѣзда. Вѣдь Вы знаете, что со мною церемониться — грѣхъ, — не дожидайтесь, чтобъ у Васъ все было бы «устроено», чтобъ дать мнѣ знать, только назначьте время когда менѣе обезпокою.

Обнимаю Васъ, дорогая моя, хорошая, милая Анна Григорьевна. Кланяйтесь и крѣпко пожмите руку дорогому Өедору Михайловичу. Передайте ему, какъ я сильно желаю его видѣть, послушать, что онъ разскажетъ про свое путешествiе. Мнѣ также хочется многое передать ему. Дѣтокъ Вашихъ дорогихъ обнимаю отъ души.

Преданная Вамъ

Анна Жакларъ–Корвинъ.

29^го Сентября 1878 г.

Васильевскiй Островъ

6^ая Линiя, №15.

<На конверте:>
Ея Высокоблагородiю
Аннѣ Григорьевнѣ
Достоевской.
Въ Старую Руссу.
Новгородская Губернiя.