Наше первоначальное обученіе Азбукѣ и прочаго.

Приступлю, теперь, къ воспоминаніямъ о нашемъ первоначальномъ домашнемъ обученіи. Первоначальнымъ обученіемъ /всѣхъ/ насъ, такъ называемой грамотѣ, то есть азбукѣ, занималась наша маменька. – Азбуку учили не по нынѣшнему выговаривая буквы а, б, в, г и т. д., а выговаривали по старинному то есть: азъ, буки, вѣди, глаголь и т. д. и дойдя до ижицы, всегда приговаривалась извѣстная присказка. – Послѣ буквъ слѣдовали склады двойные, тройные, четверные и чутьли не пятерные въ родѣ: бвгра, вздра и т. п., которыя часто и выговаривать было трудно. – Когда премудрость эта уже постигалась, тогда приступали къ постепенному чтенію. – Конечно, я не помню, какъ учились азбукѣ старшіе братья, и эти воспоминанія относятся ко мнѣ лично. Но такъ какъ учительница была одна (наша маменька) и даже руководство или азбука преемственно перешла отъ старшихъ братьевъ ко мнѣ, то я имѣю основаніе предполагать, что и братья начинали ученіе тѣмъ же способомъ. – Первою книгою для чтенія была у всѣхъ насъ одна. Это Священная Исторія Ветхаго и Новаго Завѣта на русскомъ языкѣ (кажется переведенная съ нѣмецкаго Сочиненія Гибнера). – Она называлась собственно Сто Четыре Священныхъ Исторіи Ветхаго и Новаго Завѣта. – При ней было нѣсколько довольно плохихъ литографій съ изображеніемъ: Сотворенія Міра, Пребыванія Адама и Евы въ раю, Потопа, и прочихъ Главныхъ Священныхъ фактовъ. – Помню, какъ въ недавнее уже время, а именно въ 70х годахъ, я разговаривая съ братомъ Өедоромъ Михайловичемъ про наше дѣтство, ‑ упомянулъ объ этой книгѣ; и съ какимъ онъ восторгомъ объявилъ мнѣ, что ему удалось разыскать этотъ же самый экземпляръ книги (т. е. нашъ дѣтскій), и что онъ бережетъ его какъ Святыню. –

Я уже упомянулъ выше, что не могъ быть свидѣтелемъ первоначальнаго обученія Старшихъ братьевъ азбукѣ. – Какъ я начинаю себя помнить, я засталъ уже братьевъ умѣвшими читать и писать, и приготовляющимися къ поступленію въ пансіонъ. – Домашнее ихъ пребываніе безъ выѣздовъ въ пансіонъ, я помню непродолжительное время годъ, много полтора. – Въ это время къ намъ ходили на домъ два учителя. – Первый, ‑ это дьяконъ, преподававшій Законъ Божій. – Дьяконъ этотъ чуть ли не служилъ въ Екатериненскомъ Институтѣ; покрайней мѣрѣ; навѣрное знаю, что онъ тамъ былъ учителемъ. – Къ его приходу въ Залѣ всегда раскладывали ломберный столъ, и мы четверо дѣтей помѣщались за этимъ столомъ, вмѣстѣ съ преподавателемъ. – Маменька всегда садилась сбоку въ сторонѣ, занимаясь какой нибудь работой. – Многихъ впослѣдствіи имѣлъ я законоучителей, но такого, какъ отецъ Дьяконъ, ‑ не припомню. – Онъ имѣлъ отличный даръ слова, и весь урокъ продолжавшійся по старинному часа 1½‑2, проводилъ въ разсказахъ, или какъ у насъ говорилось ‑ въ толкованіи Св. Писанія. – Бывало[,] прійдетъ, употребитъ нѣсколько минутъ на спросъ уроковъ и сей часъ же приступитъ къ разсказамъ О потопѣ, о приключеніяхъ Iосифа,… о Рождествѣ Христовѣ, онъ говорилъ особенно хорошо, такъ, что бывало и маменька, оставивъ свою работу начинаетъ не только слушать,.. но и глядѣть на воодушевляющагося преподавателя. – Положительно могу сказать, что онъ своими уроками и своими разсказами умилялъ наши дѣтскія сердца. Даже я, тогда 6ти лѣтній мальчикъ съ удовольствіемъ слушалъ эти разсказы нисколько не утомляясь ихъ продолжительностію. – Очень жалѣю я, что не помню ни имяни ни фамиліи этаго почтеннаго преподавателя, мы просто звали его Отцомъ дьякономъ. – Не смотря на всё это, уроки онъ требовалъ учить буквально по руководству, не выпуская ни однаго слова, то есть какъ говорится въ долбешку, потомучто тогда при пріемныхъ экзаменахъ всюду это требовалось. – Руководствомъ же служили извѣстные Начатки Митрополита Өиларета начинавшіеся такъ: Единъ Богъ, въ Святой Троицѣ поклоняемый, есть вѣченъ, то есть не имѣетъ ни начала ни конца Своего Божія, но всегда былъ, есть и будетъ…. и т. д. Это скорѣе философское сочиненіе, нежели руководство для дѣтей. Но такъ какъ руководство это обязательно было принято во всѣхъ учебныхъ заведеніяхъ, то понятно, что и самъ отецъ дьяконъ придерживался ему. ‑

Другой учитель ходившій къ намъ въ это время былъ Николай Ивановичъ Сушардъ; онъ былъ преподавателемъ французскаго языка въ Екатерининскомъ Институтѣ, и ходилъ къ намъ давать уроки тоже французскаго языка. Онъ былъ французъ, но [очень] /горячо/ желалъ сдѣлаться чисто русскимъ. Я помню разсказъ папеньки, что въ одно изъ посѣщеній [Ин] Екатерининскаго Института Императоромъ Николаемъ Николай Ивановичъ Сушардъ просилъ у Государя, какъ милости, позволенія, вывернувъ свою фамилію, прибавить къ ней окончаніе овъ, что ему и было дозволено, вслѣдствіе чего онъ впослѣдствіи и назывался Драшусовъ. (СушардъДрасусъДрашусъовъ). Такъ какъ я былъ въ это время еще слишкомъ малъ для французскаго языка, то я ничего и не могу сказать про его преподаваніе, хотя я обязательно [и] долженъ былъ садиться за тотъ же ломберный столъ и сидѣть смирно впродолженіи всего урока. – Помню только, что привѣтствія отцу ко дню его именинъ всегда составлялись Николаемъ Ивановичемъ, и выучивались подъ его руководствомъ. –

Время для старшихъ братьевъ начало уже подходить такое, что по возрасту ихъ, пора уже было отдавать ихъ куда либо въ Пансіонъ съ гимназическимъ курсомъ, и одного чтенія и письма а равно закона Божія и французскаго языка было далеко недостаточно[,]/./ ‑ Для подготовленія къ такому Пансіону, двухъ старшихъ братьевъ отдали на полупансіонъ къ томуже Николаю Ивановичу Драшусову, куда они и ѣздили, кажется въ продолженіи цѣлаго года, или даже болѣе, ежедневно по утрамъ, и возвращались къ обѣду. У Драшусова былъ маленькій Пансіонъ для приходящихъ, онъ самъ занимался французскимъ языкомъ, два взрослыхъ сына его занимались преподаваніемъ Математики и словесныхъ предметовъ, и даже жена его Евгенія Петровна, кажется что то преподавала. Но въ этомъ скромномъ пансіонѣ некому было заниматься латинскимъ языкомъ, а потому подготовленіе старшихъ братьевъ по этому предмету, принялъ на себя самъ папенька. Помню даже утро, въ которое онъ ѣздивши на практику, купилъ Латинскую Грамматику Бантышева, и отдалъ ее братьямъ (книга эта преемственно досталась впослѣдствіи и мнѣ). И вотъ съ этаго времени, каждый вечеръ папенька началъ заниматься съ братьями Латынью. – Разница между отцемъ-учителемъ, и посторонними учителями, къ намъ ходившими, ‑ была та, что у послѣднихъ ученики сидѣли въ продолженіи всего урока вмѣстѣ съ учителемъ; у отца же братья, занимаясь нерѣдко по часу и болѣе, не смѣли не только спать, но даже и облокотиться на столъ. – Стоятъ, бывало, какъ истуканчики, склоняя по очереди: mensa, mensae, mensae, и т. д. или спрягая amo, amas, amat[,].… Братья очень боялись этихъ уроковъ, происходившихъ всегда по вечерамъ. – Отецъ, при вс[яко]/е/й своей добротѣ, былъ чрезвычайно взыскателенъ и нетерпѣливъ, а главное очень вспыльчивъ. – Бывало, чуть какой либо со стороны братьевъ промахъ, такъ сей часъ и разразится крикъ. Замѣчу тутъ кстати, что несмотря на вспыльчивость отца, въ семействѣ нашемъ принято было обходиться съ дѣтьми очень гуманно, и не смотря на извѣстную присказку къ ижицѣ, насъ не только не наказывали тѣлесно, ‑ никогда и никого, но даже я не помню, чтобы когда либо старшихъ братьевъ ставили на колѣни или въ уголъ. – Главнѣйшимъ для насъ было то, что отецъ вспылитъ. – Такъ и при Латинскихъ урокахъ, при малѣйшемъ промахѣ со стороны братьевъ, отецъ всегда разсердится, вспылитъ, обзоветъ ихъ лѣнтяями, тупицами; въ крайнихъ же, болѣе рѣдкихъ случаяхъ, даже броситъ занятія недокончивъ урока, что считалось уже хуже всякаго наказанія. – Бывало, при этихъ случаяхъ, помню, что маменька только посматриваетъ на меня, и даетъ мнѣ знаками намёки, что вотъ молъ и тебѣ тоже будетъ!… Но увы хотя Грамматика Бантышева, преемственно и перешла ко мнѣ, но начало Латинской премудрости, мнѣ суждено было узнать не изъ уроковъ папеньки, а въ пансіонѣ Чермака. ‑

Вѣроятно, это гуманное отношеніе къ намъ дѣтямъ, со стороны родителей, и было поводомъ къ тому, что при жизни своей они не рѣшались помѣстить насъ въ Гимназію, хотя это стоило бы гораздо дешевле. ‑ Гимназіи не пользовались въ то время хорошею репутаціею, и въ нихъ существовало обычное и заурядное, за всякую малѣйшую провинность ‑ наказаніе тѣлесное. ‑ Вслѣдствіе чего и были предпочтены Частные Пансіоны. –