/Сборы/ отца съ старшими братьями въ Петербургъ и [его] /ихъ/ туда поѣздка. Возвращеніе и выходъ отца въ отставку. Отдача меня въ Пансіонъ Чермака и отъѣздъ отца въ деревню. – Конецъ жизни моей въ Семейномъ домѣ и заключеніе.

Спустя нѣсколько времени послѣ смерти маменьки, отецъ нашъ началъ серьёзно подумывать о поѣздкѣ въ П<етер>бургъ (въ которомъ ни разу еще не бывалъ), чтобы отвезти туда двухъ старшихъ сыновей для помѣщенія ихъ въ Инженерное Училище. ‑

Надо сказать, что гораздо еще ранѣе отецъ ‑ черезъ посредство Главнаго доктора Марьинской Больницы, Александра Андреевича Рихтера, подавалъ докладную записку Вилламову о принятіи братьевъ въ Училище на казенный счетъ. Отвѣтъ Вилламова, очень благопріятный, былъ полученъ еще при жизни маменьки, и тогдаже была рѣшена поѣздка въ Петербургъ. ‑ Осуществленіе этой поѣздки чуть чуть было не замедлилось. ‑ Но прежде нежели сообщу причину замедленія, разскажу о томъ впечатленіи, которое произвела на братьевъ смерть Пушкина. ‑

Не знаю, вслѣдствіе какихъ причинъ, извѣстіе о смерти Пушкина дошло до нашего семейства уже послѣ похоронъ маменьки. ‑ Вѣроятно наше собственное горе и сидѣніе всего семейства постоянно дома было причиною этому. ‑ Помню, что братья чуть съума не сходили, услыхавъ объ этой смерти и о всѣхъ подробностяхъ ея. ‑ Братъ Өедоръ въ разговорахъ съ старшимъ братомъ, нѣсколько разъ повторялъ, что ежелибы у насъ не было семейнаго траура, то онъ просилъ бы позволенія отца носить трауръ по Пушкинѣ. Конечно, до насъ не дошло еще тогда Стихотвореніе Лермонтова на Смерть Пушкина, ‑ но братья гдѣ то достали другое стихотвореніе, неизвѣстнаго мнѣ автора. ‑ Они такъ часто произносили его, что я помню и теперь его наизусть. Вотъ Оно:

Нѣтъ поэта, рокъ свершился,

Опустѣлъ родной Парнассъ!

Пушкинъ умеръ, Пушкинъ скрылся

И на вѣкъ покинулъ насъ. –

‘’„‘’

Сѣверъ, сѣверъ, гдѣ твой Геній?

Гдѣ пѣвецъ твоихъ чудесъ?

Гдѣ виновникъ наслажденій?

Гдѣ нашъ Пушкинъ? — Онъ исчезъ!

‘’„‘’

Да, исчезъ онъ, духъ могучій,

И землѣ онъ измѣнилъ!

Онъ вознесся выше тучей,

Онъ взлѣтѣлъ туда, ‑ гдѣ жилъ! –

‘’„‘’

Причина, которая чуть не замедлила поѣздку отца въ Петербургъ, была болѣзнь брата Өедора. ‑ У него безъ всякаго видимаго повода открылась горловая болѣзнь и онъ потерялъ голосъ, такъ что съ большимъ напряженіемъ говорилъ шопотомъ и его трудно было разслышать. ‑ Болѣзнь была такъ упорна, что не поддавалась никакому леченію. ‑ Испытавъ всѣ средства и не видя пользы, отецъ, самъ строгій аллопатъ, рѣшился испытать, по совѣту другихъ, ‑ гемеопатію. И вотъ братъ Өедоръ былъ почти отдѣленъ отъ семейной жизни и даже обѣдалъ за отдѣльнымъ столомъ, чтобы не обонять запаха отъ кушанья, подаваемаго намъ – здоровымъ. ‑ Впрочемъ и гемеопатія не приносила видимой пользы: то дѣлалось лучше, ‑ то опять хуже. Наконецъ посторонніе доктора посовѣтывали отцу пуститься въ путь, не дожидаясь полнаго выздоровленія брата, предполагая, что путешествіе въ хорошее время года должно помочь больному. ‑ Такъ и случилось. ‑ Но только мнѣ кажется, что у брата Ө<едора> М<ихайловича> остались на всю его жизнь слѣды этой болѣзни. ‑ Кто помнитъ его голосъ и манеру говорить, тотъ согласит[ься]/ся/, что голосъ его былъ не совсѣмъ естественный, — болѣе грудной, нежели бы слѣдовало. ‑

Къ этомуже времени относится и путешествіе братьевъ къ Троицѣ. ‑ Тётенька Александра Өедоровна, по обычаю, ежегодно весною ѣздила на богомолье въ Троицкую Лавру, и на этотъ годъ упросила папеньку отпустить съ нею и двухъ старшихъ сыновей, для поклоненія Святынѣ, передъ отъѣздомъ ихъ изъ отчего дома въ Петербургъ. Впослѣдствіи я часто слышалъ отъ тётеньки, что оба брата во время путешествія, услаждали тётеньку постоянною декламаціею стихотвореній, которыхъ они массу знали на изусть. ‑

Папенька, по возвращеніи своемъ изъ Петербурга, намѣревался совсѣмъ переселиться въ деревню (онъ подалъ уже въ отставку), а потому до поѣздки въ Петербургъ желалъ поставить памятникъ на могилѣ нашей маменьки. ‑ Избраніе надписи на памятникѣ отецъ предоставилъ братьямъ. ‑ Они оба рѣшили, чтобы было только обозначено имя, фамилія, день рожденія и смерти. ‑ На заднюю же сторону памятника выбрали надпись изъ Карамзина: «Покойся, милый прахъ, до радостнаго утра...» И эта прекрасная надпись была исполнена. ‑

Наконецъ наступилъ день отъѣзда. ‑ Отецъ Iоаннъ Баршевъ отслужилъ напутственный молебенъ и путешественники, усѣвшись въ кибитку, двинулись въ путь (ѣхали на сдаточныхъ), объ которомъ хотя и мелькомъ, но такъ поэтично упомянулъ братъ Ө<едоръ> М<ихайловичъ> 40 лѣтъ спустя въ одномъ изъ нумеровъ «Дневника Писателя». – Я простился съ братьями и не видался съ ними вплоть до [1841го года] осени 1841 года. –

По отъѣздѣ папеньки мы остались одни, подъ присмотромъ няни Алены Фроловны; но впрочемъ существовалъ и высшій надзоръ. ‑ Главою семейства осталась сестра Варенька, ей въ это время шелъ уже 15й годъ, и она всё время отсутствія папеньки занималась /письменными/ переводами съ нѣмецкаго языка на русскій, какъ теперь помню, драматическихъ произведеній Коцебу, которыми ее снабжалъ Өедоръ Антоновичъ Маркусъ. – [Ежедневно] Сей послѣдній ежедневно, заходилъ въ нашу квартиру, чтобы узнать всё ли благополучно, и что бы посмотрѣть всѣхъ насъ дѣтей. Онъ же кажется ежедневно выдавалъ деньги на провизію для нашего стола, и вообще былъ хозяиномъ квартиры. ‑ Я позабылъ сказать, что всѣ хлопоты по похоронамъ маменьки, тоже принялъ на себя и исполнилъ этотъ истинно добрый Человѣкъ. ‑ Кромѣ посѣщеній его, очень часто навѣщала насъ и тётенька Александра Өедоровна вмѣстѣ съ бабушкой ‑ Ольгой Яковлевной. ‑ Тетушка при видѣ насъ, и въ особенности при видѣ Вѣрочки, Николи и Сашеньки всегда бывало горько расплачется. Прощаясь съ нами, она бывало всѣхъ насъ, отдѣльно каждаго, перекреститъ, ‑ чего прежде, при жизни маменьки не случалось; этимъ она хотѣла, кажется, видимо, заявить, что въ отношеніи къ намъ, принимаетъ на себя всѣ обязанности Матери! ‑

Отецъ пробылъ въ отсутствіи слишкомъ полтора Мѣсяца и вернулся въ Москву уже въ Iюлѣ Мѣсяцѣ. ‑

Помню я восторженные разсказы папеньки, про Петербургъ и пребываніе въ немъ: про путешествіе, про Петербургскія деревянныя (торцовыя) мостовыя, про поѣздку въ Царское Село по Желѣзной дорогѣ, про воздвигающійся Храмъ Iсаакія, и про многіе другіе предметы. –

Съ возвращеніемъ въ Москву, папенька не покинулъ своего намѣренія оставить службу и переселиться окончательно въ деревню, для веденія хозяйства. Но покамѣсть вышла отставка и пансіонъ, покамѣсть онъ устроилъ свои всѣ дѣла, — наступилъ и Августъ М<ѣся>цъ. Для перевозки всего нашего скромнаго имущества, пріѣхали изъ деревни подводы. – Сестр[у]/а/ Вареньк[у]/а/ [рѣшено было оставить еще на годъ въ Пансіонѣ, откуда она на праздники ходила къ тетушкѣ Александрѣ Өедоровнѣ, ‑] /должна была ѣхать вмѣстѣ съ папенькой въ деревню. ‑/ Меня же рѣшено было отдать въ Пансіонъ Чермака, на мѣсто братьевъ. ‑ Не знаю по какой причинѣ, или тётенька /Алекс<андра> Өедоровна/ считала для себя неудобнымъ брать меня изъ пансіона Чермака, по праздникамъ къ себѣ, или самъ папенька не получая вызова с[ъ]/о/ [их] стороны Куманиныхъ, не хотѣлъ ихъ просить объ этомъ; — только на счетъ меня было сдѣлано распоряженіе, чтобы [двоюродная] /троюродная/ тетка моя Настасья Андреевна Масловичъ брала меня по праздникамъ къ себѣ. ‑ Мотивировано было это тѣмъ что Масловичи будто бы ближе жили къ Пансіону, нежели Куманины. Двѣ же младшія сестры Вѣрочка и Сашенька, равно какъ и братъ Коля, /конечно тоже/ должны были переселиться вмѣстѣ съ отцомъ и неизмѣнною нянею Аленою Фроловною, ‑ въ деревню. ‑ . ‑

Но вотъ [ра] насталъ и день разлуки. – Папенька, въ одно утро отвезъ меня въ Пансіонъ Леонтія Ивановича Чермака, и сдалъ меня на полный Пансіонъ, съ дозволеніемъ отпускать меня на праздничные дни къ родственницѣ нашей Настасьѣ Андреевнѣ Масловичъ. ‑

Этимъ фактомъ[,] кончается первый актъ, или какъ я принялъ называть въ /группировкѣ/ своихъ воспоминаній Первая Квартира моей жизни. ‑ То есть кончилась жизнь моя въ домѣ Отчемъ, а началась жизнь между чужими людьми, начались неизбѣжные жизненныя заботы, которыхъ прежде я не зналъ и не испытывалъ. ‑

Но прежде нежели закончу этотъ періодъ своей жизни, мнѣ хочется болѣе рельефно вырисовать личности моихъ родителей и ихъ взаимнаго другъ къ другу отношенія, равно какъ и отношенія ихъ къ намъ, ‑ своимъ дѣтямъ. ‑ Этого я думаю достигнуть слѣдующимъ образомъ. ‑ У меня какимъ то образомъ сохранились четыре письма изъ переписки родителей во время ихъ разлукъ въ лѣтнее время, когда отецъ жилъ въ Москвѣ а мать хозяйничала въ деревнѣ. ‑ Письма эти мнѣ кажется вполнѣ [ихъ] вырисуютъ какъ ихъ такъ и ихъ взаимныя отношенія, [и сверхъ того] а потому я и рѣшился ихъ съ полною точностію помѣстить здѣсь въ своихъ воспоминаніяхъ. Тѣмъ болѣе мнѣ хочется это сдѣлать, что въ настоящее время нѣкоторые изъ этихъ писемъ начали истлѣвать, и мнѣ хочется сохранить ихъ, для моихъ дѣтей. ‑

Вотъ эти письма:

Письмо Отца къ Матери изъ Москвы въ С. Даровое отъ 9го Iюля 1833 года. ‑

«Любезнѣйшій другъ мой Машенька!

Во первыхъ увѣдомляю тебя Милый другъ мой, что мы /всѣ/ слава Создателю здоровы. – Коленька

<Далее следует знак: Х: Внизу на полях под таким же знаком запись:> братъ Николай

нашъ слава Богу поправляется, но очень худъ и блѣденъ. – Вар[и]/е/ньку я отвезъ на Покровку. ‑

<Далее следует знак: ХХ: Внизу на полях под таким же знаком запись:> т. е. къ тетенькѣ А. Ө. Куманиной.

Новостей у насъ никакихъ не имѣется, выключая, Великій Князь Михайло Павловичъ и Великая Княгиня Елена Павловна у насъ въ Москвѣ. ‑ Дѣла мои по пріѣздѣ

<Далее следует знак: ХХХ. Внизу на полях под таким же знаком запись:> т. е. вѣроятно по возвращеніи изъ деревни отъ маменьки

очень тихи. ‑ До сихъ поръ ни одного больнаго. ‑ Что дѣлать, скучно на старость лѣтъ при недостаткѣ; ‑ Но Богъ для меня всегда былъ милостивъ; ‑ потерпимъ. – Болѣе всего меня угнѣтаетъ дождливая погода. Здѣсь въ Москвѣ льютъ безпрестанные дожди; ежели и у васъ такіе же, ‑ то бѣда да и только? Ваза пропадетъ! Сѣно у тебя въ Даровой хотя и скошено, но навѣрно говорю что сгніетъ, а все отъ того, что меня не послушались и не сложили въ ригу. ‑ По пріѣздѣ нашелъ, что нанятая моя услуга растроилась, прачка безъ меня взявши у няньки денегъ пропадала цѣлую недѣлю, а кухарка на другой же день, сказалась больною, — всё время лежитъ и проситъ, чтобы ее отпустить; бѣда мнѣ да и только! Старуха

<Далее следует знак: Х. Внизу на полях под таким же знаком запись>: Недоумѣваю, про какую Старуху здѣсь говорится, вѣроятно была какая нибудь приживалка, которую я позабылъ. ‑

дуется, собирается къ своимъ, и какъ я подозрѣваю, она то и причиною вымышленной болѣзни кухарки. ‑ Письма твоего ожидаю съ нетерпѣніемъ. ‑ Жаль, другъ мой, что я у тебя погостилъ не такъ, какъ мнѣ хотѣлось, всё помѣхи, и я не только не повеселился съ тобою, но даже не обласкалъ твоихъ пѣвицъ;

<Далее следует знак: ХХ. Внизу на полях под таким же знаком запись:> деревенскія дѣвушки и бабы, которыя по праздникамъ пѣвали у насъ въ деревенскомъ дому. – (наверху) какъ говорили онѣ.[)] –

кланяйся имъ отъ меня и поблагодари ихъ. ‑ Повѣришь ли, что бытность моя у тебя представляется мнѣ какъ бы во снѣ; ‑ въ Москвѣ же встрѣтили меня хлопоты и огорченія; сижу пригорюнившись да тоскую, головы негдѣ приклонить, не говорю уже горе раздѣлить; всѣ чужіе и всѣ равнодушно смотрятъ на меня; но Богъ будетъ судить ихъ за мои огорченія. ‑ Еще тебѣ скажу, что ямщикъ который взялся доставить меня въ Москву, при рядѣ отдалъ мнѣ свой паспортъ, но въ Коломнѣ при сдачѣ въ суетахъ, онъ а равно и я, объ немъ позабыли, и такимъ образомъ билетъ остался у меня; то ежели, какъ я и полагаю, онъ станетъ спрашивать, то скажи ему, что на слѣдующей почтѣ, я пришлю его въ страховомъ письмѣ. ‑ Илія Киселевъ его знаетъ, только подтверди, чтобы ему лично отдали, а безъ него никому бы не отдавали; а всего лучше, ежели ты его возьмешь къ себѣ, и когда явится, ‑ сама ему вручи, только призови Илію и спроси точно ли это тотъ самый ямщикъ. ‑ Еще новость: въ сегоднешнихъ газетахъ напечатанъ Манифестъ о ревизіи, то ежели объявятъ тебѣ изъ Нижняго Земскаго Суда объ этомъ, то, смотри, будь осторожна. Перепиши всѣ семьи и повѣрь нѣсколько разъ, что бы кого нибудь не пропустить, равнымъ образомъ и дворовыхъ, въ число коихъ надобно переписать и нашихъ Московскихъ какъ то: Давыда, Федосѣя (Федора), Семена и Анну, также не пропусти старика двороваго, который проживаетъ у матери Хотяинцева. ‑ Сію перепись, сперва сдѣлай для себя, а подавать не торопись, ибо срокъ назначенъ до Мая 1834 года, а до тѣхъ поръ, можетъ быть, кто нибудь родится, или умретъ изъ числа стариковъ. За тѣмъ только посмотри по прилежнѣе, другъ мой, что бы перепись была самая вѣрная, что бы кого не пропустить или прибавить, потомучто, за это опредѣленъ большой денежный Штрафъ. ‑ Для свѣдѣнія твоего я постараюсь прислать экземпляръ книги, какъ въ такомъ случаѣ руководствоваться. – На счетъ нашего дѣла съ Хотяинцевымъ, поступай такъ, какъ между нами было условлено, а лучше ежели ты будешь сообразоваться съ обстоятельствами и въ нуждѣ совѣтываться съ опытными, въ семъ дѣлѣ людьми, для чего совѣтую тебѣ посылать по чаще въ Каширу и проси совѣта у Дружинина и …кова,

<Далее следует знак: Х. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Тутъ письмо истлѣло и нѣсколько буквъ уничтожено, — вѣроятно Шишкова или Набокова. –

котораго ежели мои обстоятельства улучшатся, надобно также поблагодарить. – На счетъ же его мнимой седьмой части, будь покойна, ибо мать его не предъявила при вводѣ во владѣніе, а во вторыхъ пропустила срокъ, и не просила; о семъ напишу тебѣ пространнѣе въ слѣдующемъ письмѣ, сіе я имѣю отъ Набокова, который сказалъ мнѣ, что Небольсина раздѣлилась съ Конновой и получила всѣ земли во владѣніе на законномъ основаніи, хотя и съ приплатою сверхъ 38 т<ысячъ> рублей. – Небольсина, незнаю гдѣ и какимъ образомъ, тебя знаетъ, очень превозноситъ твое хозяйство и очень желаетъ быть съ тобою знакома, и просила Набокова, что бы онъ ее съ нами познакомилъ; то нехудо ежели ты съ ними ознакомиш<ь>ся, ибо они могутъ намъ быть полезны на счетъ дѣлежа, котораго они усердно желаютъ. Вотъ тебѣ Милый другъ мой письмо о всякой всячинѣ, о пріятномъ и непріятномъ, но не сѣтуй на меня, горе одолѣваетъ, но Богъ ‑ милостивъ, всё поправится. Ты же сама меня просила меня, <Так в рукописи.> чтобы отъ тебя ничего не скрывать. Прощай другъ мой сердечной, ‑ будь здорова и сколько можно счастлива. Береги себя для моего спокойствія и счастія. Цѣлую тебя до засосу. Дѣтей нашихъ за меня поцѣлуй, скажи отъ меня старшимъ, что бы учились и не огорчали тебя; посылаю Вамъ всѣмъ милые моему сердцу любовь мою и благословеніе. ‑ Кажется, что Черемошню намъ надобно заложить въ частныя руки, извѣстно тебѣ, по какимъ причинамъ. Прощайте друзья мои и не забывайте любящаго Васъ всею душею, и всѣмъ существомъ своимъ Михайлу Достоевскаго. –

Iюля 9го дня

1833 г.»

‑‑ ‘’ —

На двухъ поляхъ въ видѣ посткрита написано:

«Извѣсти меня нѣтъ ли какихъ либо слуховъ на счетъ исковъ Хотяинцева, также и на счетъ Черемошни, постарайся узнать обстоятельно въ Каширѣ. ‑

На всякій случай, ежели ты узнаешь что нибудь непріятнаго для насъ на счетъ Черемошни, то совѣтую прислать ко мнѣ какъ можно поскорѣе нарочнаго. –»

Вотъ и еще письмо отъ 6го Августа, годъ не обозначенъ, но вѣроятно тогоже 1833го года, потомучто ведется рѣчь о тѣхъ же матеріяхъ. ‑

«Здраствуй Любезнѣйшая моя, Ангелъ мой!

Радъ безцѣнный другъ мой, что ты и дѣти хвала Всевышнему здоровы. ‑ Молю Его Всещедраго, что[бы] Онъ Всеблагій хранитъ васъ мои милые! Дай Богъ, чтобы вы и впредь, были здоровы и благополучны. О себѣ увѣдомляю тебя, что я и дѣти, также по благости Божіей здоровы, и отчасти покоенъ. Сестра А. Ф., тебя благодаритъ за письмо. Они всѣ здоровы. ‑ Настасьѣ Андреевнѣ далъ Богъ внучку отъ Аннушки. ‑ Котельницкіе тебѣ также кланяются. ‑ У насъ опять со вчерашняго дня пошли дожди, и до сихъ поръ льютъ. ‑ Боюсь другъ мой, что онъ тебѣ помѣшаетъ, какъ въ уборкѣ овса, такъ и въ посѣвѣ, но пусть будетъ всё по волѣ Божіей, возложимъ всё наше упованіе на Него! ‑ Въ субботу утромъ я по обыкновенію моему, поспѣшилъ во первыхъ на Почту, пріѣзжаю, смотрю въ реэстръ, нахожу 40 №, получаю письмо, сажусь въ коляску, и не прочитавши всего на конвертѣ, разламываю его, и во первыхъ попадается на глаза «Любезная сестрица»... и проч.,... вотъ я сталъ въ тупикъ, и началъ тебя прославлять, и величать сирѣчь тако: Ахъ она некоштная и т. д., и какъ нечего было дѣлать, ‑ то повёзъ письмо на Покровку, отдалъ письмо съ извиненіемъ, что по ошибкѣ распечаталъ ихъ письмо. Сижу подгорюнившись. Вдругъ пришла мнѣ мысль въ голову, что можетъ быть, есть ко мнѣ письмо особое. ‑ Вотъ я встаю, прощаюсь, и скачу на почту, и наконецъ получаю твое письмо. Тутъ душа опять вскочила въ свою перегородку и я разломавши конвертъ, началъ алчными пробѣгать глазами. Жаль мнѣ дочки,

<Далее следует знак: Х. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Не могу разъяснить про какую дочку здѣсь упоминается вѣроятно это какое нибудь иносказаніе. ‑

она бѣдная душою тоскуетъ; ‑ постарайся, другъ мой, приготовить питьецо поснадобнѣе и подушистѣе, авось либо поможетъ. ‑ Дѣтей не торопись присылать, лучше устрой всё надлежащимъ образомъ и тогда съ Богомъ! ‑ Обо мнѣ другъ мой не безпокойся; я ожидалъ болѣе, ‑ то и менѣе подожду. ‑ Я же полагаю, что этотъ мошенникъ

<Далее следует знак: ХХ. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Здѣсь, подъ наименованіемъ мошенника, ‑ подразумѣвается Чермакъ. ‑

ихъ безъ денегъ впередъ не возметъ. – На счетъ моей услуги не безпокойся, кухарка и прачка кажется обѣ порядочныя, то есть лучше сказать смирныя. ‑ Ежели Анна обѣщается вести себя получше, то мы ей подтвердивши тоже, можемъ прислать. Она жъ въ деревнѣ почти не нужна. Пишешь ты, что посылала въ Каширу и получила всё тотже отвѣтъ, между прочимъ, ничего не упоминаешь о 7ой части, или ты другъ мой, до объявленія тебѣ Указа изъ Нижняго Земскаго Суда рѣшилась не напоминать Д.

<Далее следует знак: Х. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Кто такой Д не могу сказать, вѣроятно какой нибудь Каширскій дѣлецъ. –

объ семъ дѣлѣ, или что онъ забылъ тебя объ ономъ увѣдомить, ‑ напиши мнѣ другъ мой. ‑ Пишешь ты что сосѣдка наша Небольсина вышла за Князя Оболенскаго, и что они свадьбу пировали у X,

<Далее следует знак: ХХ. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Х это конечно Хотяинцевъ.

теперь у него живутъ, слѣдовательно предполагаемое съ ними знакомство не обѣщаетъ ничего для насъ хорошаго; я говорю насчетъ дѣлежа, но пусть будетъ всё такъ, какъ Богу угодно, будемъ ожидать. ‑ Въ прошедшемъ письмѣ я писалъ тебѣ коротко о 30 числѣ, по причинѣ непріятностей тебѣ извѣстныхъ, теперь же скажу тебѣ больше. Я таки какъ быть водится порядкомъ началъ тресировать своего Геркулеса доброхода. Во первыхъ съ тѣмъ намѣреніемъ, чтобы ее по истощить, ‑ [съ тѣмъ намѣреніе<мъ>] приказалъ ей пустить кровь съ обѣихъ рукъ, послѣ черезъ день началъ ей давать кладь изъ Глауберовой соли, сабура, скамоніума, сѣры горючей, поснаго масла пополамъ съ виномъ, разумѣется простымъ, началъ ее выдерживать голодною діетою, назначивъ въ день по 3 фунта мякиша хлѣба, по порядочной мискѣ картофельной похлёбки, съ крѣпкимъ говяжьимъ наваромъ, порядочную чашку каши съ молокомъ, и наконецъ 50 блинцовъ или же тарелку макароновъ, крѣпко поджареныхъ съ масломъ, и съ довольнымъ количествомъ медку; ты думаю помнишь, что она до этого блюда охотница,

<Далее следует знак: ХХХ. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Незнаю, что должна обозначать эта аллегорія. ‑ Только думаю и знаю, что дѣло хотя частію идетъ о нянѣ, Аленѣ Фроловнѣ; Геркулесъ доброходъ, — это конечно она, но дальнѣйшаго смысла этой аллегоріи, разъяснить немогу. –

и чтобы больше возбудить апетитъ, то я посылалъ ее каждый день къ Сухаревой башнѣ, за покупкою провіанта; Марьѣ же Ивановнѣ,

<Далее следует знак: Х. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Кто это Марья Ивановна, не знаю, вѣроятно одна изъ [на] приживалокъ у насъ. Но впрочемъ таковой я не помню. –

вино не давалъ, и ставилъ передъ нею штофъ вина, съ намѣреніемъ больше возбудить жажду къ питію онаго, и такимъ образомъ всё было готово, и [я] въ назначенный день, я въ сопровожденіи моихъ актрисъ, выступилъ съ важностію, гдѣ уже зрителей было большое стеченіе; но для состязанія было только двое а именно старуха, подобная той, которую, помнишь, мальчишки дразнили жандармомъ, и одинъ пьяный приказный съ опухшею рожею. Слышалъ я, что было и болѣe, но тѣ посмотрѣвъ на заготовленную провизію стиснувъ плечами ‑ удалились. Тѣ же, кои остались двое, то больше для вина, и я началъ было уже торжествовать, но вдругъ, къ несчастію нашли тучи, грянулъ громъ и всё рушилось. Такъ то, другъ мой, всѣ наши замыслы обращаются ни во что. ‑ Старухи все приготовленное, однимъ вечеромъ порѣшили, и я ни больше ни меньше остался съ пустымъ кошелькомъ. За вареньице и за наливочку благодарю тебя несравненная моя, медокъ съ чайкомъ кушай, другъ мой, и поблагодари за меня старосту. ‑ Прощай душа моя, Голубица моя, радость моя, жизненочекъ мой, цѣлую тебя до упаду. Дѣтей за меня поцѣлуй. Кажется писать нечего, исполни только то, что въ прошедшихъ письмахъ было писано. Прощай единственный другъ мой, и помни на всегда, что я всегда есмь твой до гроба М. Достоевскій.»

На поляхъ въ видѣ постъ скрипта написано:

«Дождь у насъ отъ субботы и до сихъ поръ т. е. до понедѣльника льетъ, бѣда да и только. Ежели и у васъ тоже, то горе намъ. ‑ прощай Прекрасная моя.» ‑

Сверхъ этихъ двухъ писемъ, въ собраніи моихъ писемъ, имѣется еще письмо папеньки къ брату Өедору въ Петербургъ. Незнаю какъ письмо это попало ко мнѣ, но оно тоже представляетъ для меня большой интересъ; а потому я и это письмо цѣликомъ, помѣщаю здѣсь. Замѣчательно также то, что письмо это писано изъ деревни 27го Мая 1839 года, то есть за нѣсколько дней до смерти его. – Вотъ это письмо:

«Милый другъ Өединька!

Два письма, въ одномъ конвертѣ, я получилъ отъ тебя въ прошедшую почту; а теперь не теряя времени спѣшу тебѣ отвѣчать. Пишешь ты, что [терпишь] терпишь и въ лагеряхъ будешь терпѣть нужду въ самыхъ необходимѣйшихъ вещахъ какъ то: въ чаѣ, сапогахъ и т. п., и даже изъявляешь на ближнихъ твоихъ неудовольствіе, въ коемъ разрядѣ безъ сомнѣнія и я состою, въ томъ что они тебя забываютъ. ‑ Какъ ты не справедливъ ко мнѣ въ семъ отношеніи! Ты [пишешь] /писалъ/, что состоишь должнымъ, и просилъ, что бы прислать тебѣ для расплаты а также и для себя хотя 10 р., вотъ твои слова. ‑ Я выслалъ тебѣ семьдесятъ пять рублей на имя Шидловскаго, что составляетъ съ лажемъ 94 р. 50 коп., я полагалъ, что сего на первый случай будетъ достаточно, ибо знаю, что и въ Петербургѣ рубль ассигнаціи ходитъ выше своего значенія. ‑ Теперь ты выложивши математически свои надобности требуешь еще 40 руб. ‑ Другъ мой, роптать на отца за то что онъ тебѣ прислалъ сколько позволяли средства, предосудительно и даже грѣшно. ‑ Вспомни, что я писалъ [къ вамъ обоимъ] третьяго года къ вамъ обоимъ,

<Далее следует знак: Х. Внизу на полях под таким же знаком запись:> т. е. братьямъ Өедору и Михаилу.

что урожай хлѣба дурной, прошлаго года писалъ тоже что озимаго хлѣба совсѣмъ ничего не уродилось; теперь пишу тебѣ, что за нынѣшнимъ лѣтомъ послѣдуетъ рѣшительное и конечное разстройство нашего состоянія. ‑ Представь себѣ зиму, продолжавшуюся почти 8 мѣсяцевъ, представь, что по дурнымъ нашимъ полямъ, мы и въ хорошіе годы, всегда покупали не только сѣно, но и солому, ‑ то кольми паче, теперь, для спасенія скота, я долженъ былъ на сѣно и солому употребить отъ 500 до 600 руб. – Снѣгъ лежалъ до Мая Мѣсяца, слѣдовательно кормить скотъ чѣмъ нибудь надобно было. Крыши всѣ обнажены для корму. ‑ Но это ничто въ сравненіи съ настоящимъ бѣдствіемъ. ‑ Съ начала весны и до сихъ поръ ни одной капли дождя, ни одной росы! Жара, вѣтры ужасные всё погубили. ‑ Озимые поля черны, какъ будто и не были сѣяны; много нивъ перепахано и засѣяно овсомъ, но это повидимому не поможетъ, ибо отъ сильной засухи, хотя уже конецъ Мая, но всходовъ еще не видно. ‑ Это угрожаетъ, не только разореніемъ, ‑ но и совершеннымъ голодомъ! Послѣ [сего] /этого/ станешь ли роптать на отца, за то что тебѣ посылаетъ мало. ‑ Я терплю ужаснѣйшую нужду въ платьѣ, ибо уже 4 года я себѣ рѣшительно не сдѣлалъ ни однаго, старое же пришло въ в[ѣ]/е/тхость, не имѣю никогда, собственно для себя, ни одной копѣйки, но я подожду. ‑ Теперь посылаю тебѣ тридцать пять рублей ассигнаціями, что по Московскому курсу составляетъ 43 руб. 75 коп.; расходуй ихъ расчетливо, ибо повторяю, что я не скоро буду въ состояніи тебѣ послать. ‑ Я, Николя и Саша слава Богу здоровы. Отъ Вареньки получилъ недавно письмо, она пишетъ, что всѣ здоровы. – Брата

<Далее следует знак: Х. Внизу на полях под таким же знаком запись:> брата Михаила.

за письмо не вини, я его въ нѣсколькихъ письмахъ разбранилъ, что онъ ведя переписку съ Шидловскимъ, объ тебѣ писалъ глухо, что ты здоровъ и не имѣешь никакихъ непріятностей, не имѣя самъ о тебѣ ни малѣйшаго свѣдѣнія; но я на него и самъ сердитъ, что онъ употребляетъ время на пустое на стихокорпаніе. Твой совѣтъ я ему передамъ. ‑ Андрюша кажется учится хорошо, но отъ него давно не получаю ни строчки. Вижу, другъ мой, что васъ солдаты служители совершенно грабятъ; посовѣтуйся съ кѣмъ нибудь, нельзяли въ Лагеряхъ устроить твои дѣла по выгоднѣе. ‑ Прощай мой Милый другъ, да благословитъ тебя Господь Богъ, что желаетъ тебѣ, нѣжно Любящій Отецъ М. Достоевскій.

Мая 27го

1839 г.

С. Даровое.

Р. S. Не скучаетъ ли И. Николаевичъ нашими коммисіями<»>

<Далее следует знак: ХХ. Внизу на полях под таким же знаком запись:> И. Никол. Шидловскій, знакомый братьевъ, съ которымъ и отецъ познакомился бывши въ П<етер>бургѣ, и очень полюбилъ его.

А вотъ и два письма маменьки. Оба они писаны въ Маѣ М<ѣся>цѣ 1835 года, то есть тогда когда маменька была беременна сестрою Сашею. ‑

«1835 г. Мая 3го дня.

Здраствуй безцѣнное сокровище мое, сердечный другъ мой здраствуй!

Милое письмецо твое я получила, за которое душевно тебя благодарю, и посылаю безчисленное множество поцѣлуевъ. ‑ Сердечно радуюсь и благодарю Бога, что вы драгоцѣнные мои всѣ здоровы и благополучны, а объ насъ не думай. Мы всѣ, слава Создателю, здоровы, бока мои зажили, а кашля и слѣдовъ не осталось. Напрасно ты себя безпокоишь такими мыслями; то правда, что въ разлукѣ съ Милыми всего придумаешь, я это знаю по себѣ. Новостей у насъ никакихъ нѣтъ, кромѣ того, что посѣвъ овса, благодаря Бога вчера окончили; а сегодня и завтра крестьяне по одному брату на себя, а по другому, кое какіе мелочны[е]/я/ подѣлочки исправляютъ; а на будущей недѣлѣ примемся за что нибудь посерьезнѣе, да надобно же и лошадямъ ихъ дать вздохнуть, ибо подножный кормъ еще плохъ, а въ домѣ у нихъ нѣтъ ни сѣнца ни соломки. Но теперь есть надежда, что пойдетъ и травка; вчера и нынче у насъ дождечки при безподобные, и довольно таки надѣлали грязи, и потеплѣло, только все вѣтрено. Я крайне трусила, что ржи наши опять засохнутъ, но теперь такъ всё зазеленилось, что мило посмотрѣть. Подводу высылать не тороплюсь, по тѣмъ же причинамъ, развѣ въ концѣ будущей недѣли вышлю. Сегодня вздумалось мнѣ пройтиться, по грязи, пѣшкомъ въ Черемошню, и чтоже, на дорогѣ два раза мочилъ меня дождь и тамъ не удалось и на поля посмотрѣть, только и видѣла что птицъ, телятъ; да пошаталась по саду, да съ тѣмъ и домой пришла. ‑ Еще та новость, что Левонъ и староста просятъ у тебя Невѣсту, хорошенькую Ульяну. Я Михайлу

<Далее следует знак: Х. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Михайло, отецъ Ульяны; а Ле<в>онъ и Староста, два претендента на руку Ульяны, для своихъ сыновей. ‑ А Ульяну вѣроятно и не спрашивали.

спрашивала одного и недобилась толку, за котораго угодно вашей милости, да и только; клянется, что для него оба жениха хороши, а самъ онъ никакъ не можетъ рѣшительно сказать, а за кого мы благословимъ. – Я другъ мой, не могу сама собою сего устроить, а оставляю до твоего пріѣзда, чтобы при тебѣ и свадьбу съиграть. –

Черемошенскимъ бѣднягамъ я подѣлила овса, остальнаго послѣ посѣва въ Черемошнѣ: Исаю дала три четверти, Андрею три, Михайлѣ на новое тягло 21/2, Матвѣю одну четверть, всего 9 четвертей съ половиною; что дѣлать не оставить же.…….

<Далее следует знак: Х. Внизу на полях под таким же знаком запись:> одно слово вырвано. –

Даровскіе же покуда еще не являлись за овсомъ. ‑ Душевно рада я, что вы всѣ мои голубчики, воскресенье провели денёкъ у родныхъ, и отъ души благодарю ихъ что дали вамъ удовольствіе быть всѣмъ вмѣстѣ, я думаю Варенька была Вамъ очень рада, да къ томуже и отъ меня вѣсточка пришла кстатѣ, какъ будто и я, мои милые, была съ вами. ‑ А мнѣ этотъ день очень было скучно, я все продумала объ васъ, и разумѣется не придумала ничего хорошаго для своего утѣшенія. ‑ Прощай дружочекъ мой, невзыщи что въ письмѣ моемъ нѣтъ ни складу ни ладу, пишу всё что на умъ попало. ‑ Дѣти цѣлуютъ твои ручки, и радуются что обѣщаеш<ь>ся скоро къ намъ пріѣхать. – 45ти пудовая Гиря

<Далее следует знак: ХХ. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Рѣчь идетъ объ нянѣ Аленѣ Фроловнѣ.

свидѣтельствуетъ тебѣ свое почтеніе и благодаритъ за память твою объ ней, дѣтямъ поручаетъ сказать тоже, прибавляя что она исчезаетъ. ‑ У ней кашель, и она думаетъ, что это чахотка. ‑ Прощай сокровище мое, поцѣлуй за меня дѣтей, не скучай мой милый, и будь здоровъ и спокоенъ, а я пребуду до гроба ‑ вѣрная и безъ границъ любящая тебя подруга твоя М. Достоевская<.»>

Въ припискѣ: «Милые дѣти, благодарю васъ за ваши письма; вѣрьте, что всякая строчка ваша, въ разлукѣ моей съ вами, утѣшаетъ меня несказанно. ‑ Цѣлую васъ, прощайте. ‑<»>

Еще приписка сбоку: «Скажи мой поклонъ Василисѣ,

<Далее следует знак: ХХХ. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Василиса прислуга (прачка).

ежели она того стоитъ». –

Еще приписка сбоку: «Не пригласить ли тебѣ, другъ мой Евлампію Н. къ себѣ погостить, тебѣ отъ скуки, хоть было бы съ кѣмъ слово сказать». ‑

Вотъ второе письмо:

«Мая 31го дня 1835 года. ‑

Отъ всей души радуюсь, единственный, милый другъ мой, что Творецъ Небесный хранитъ васъ здоровыми. ‑ О себѣ скажу также, что и мы всѣ здоровы, въ деревняхъ твоихъ все благополучно, новаго и у насъ ничего нѣтъ, всё старое. –

До сихъ поръ, милый другъ мой, я утѣшала тебя сколько могла въ душевной грусти твоей, и теперь невзыщи и на мнѣ. – Послѣднее письмо твое сразило меня совершенно; Пишешь что ты разстроенъ разтерзанъ душою, такъ что въ жизни своей никогда еще не испыталъ такого терзанія,… а что такъ крушитъ тебя — ничего не пишешь. – Heужели думаешь, что грусть твоя чужда моему сердцу; отвѣты твои на письмо мое столь холодны и отрывисты, что я не знаю отъ чего такая перемѣна. – На счетъ моихъ денегъ — не удивляйся и не сумневайся мой другъ, они суть остатки моей бережливости, а пріобрѣтать и я скажу также что неимѣю средствъ. Расходамъ своимъ я веду счетъ и при свиданіи ты его отъ меня получишь и не будешь удивляться моему богатству; ‑ своихъ же я никогда не имѣла, отъ тебя, скрытныхъ и даже одной копѣйки. ‑ Въ прошедшемъ письмѣ твоемъ ты упрекнулъ меня изжогою, говоря, что въ прежнихъ беременностяхъ я ее никогда не имѣла. ‑ Другъ мой, соображая всё сіе[,] думаю, не терзаютъ ли тебя тѣ же гибельныя, для обоихъ насъ и несправедливыя подозрѣнія въ невѣрности моей къ тебѣ, и ежели я не ошибаюсь, то клянусь тебѣ другъ мой Самимъ Богомъ, Нѣбомъ и землею, дѣтьми моими и всѣмъ моимъ счастіемъ и жизнію моею, что никогда не была и не буду преступницею сердечной клятвы моей, данной тебѣ, другу милому, единственному моему, предъ Святымъ алтаремъ, въ день нашего брака! Клянусь также, что и теперешняя моя беременность есть седьмой крѣпчайшій узелъ взаимной любви нашей, со стороны моей, любви чистой, священной, непорочной и страстной, неизмѣняемой отъ самого брака нашего! ‑ Довольно ли сей клятвы для тебя, которой я никогда еще не повторяла тебѣ, во первыхъ потому, что стыдилась себя унизить клятвою въ вѣрности моей на шестнадцатомъ году нашего союза; во вторыхъ, что ты по предъубѣжденію своему МАЛО расположенъ былъ выслушать, а не только вѣрить клятвамъ моимъ. ‑ Теперь же клянусь тебѣ щадя твое драгоцѣнное спокойствіе; къ томуже клятва моя, я полагаю, болѣе имѣетъ вѣроятности, судя по моему положенію; ибо которая женщина въ беременности своей, ‑ дерзнетъ поклясться Богомъ, сбираясь ежечастно предстать предъ Страшный и Справедливый Судъ Его! И такъ угодно ли тебѣ дражайшій мой, повѣрить клятвѣ моей, или нѣтъ, ‑ но я пребуду на всегда въ той сладкой надеждѣ на Провиденіе Божіе, которое всегда было опорою моею, и подкрѣпляло меня въ горестномъ моемъ терпѣніи! ‑ Рано или поздно, Богъ по Милосердію [с]/С/воему услышитъ слёзныя мольбы мои, и утѣшитъ меня въ скорби моей, озаривъ тебя Святою Своею истиной, и откроетъ тебѣ всю непорочность души моей! ‑ Прощай другъ мой, не могу писать болѣе и не соберу мыслей въ головѣ моей; прости меня другъ мой, что не скрыла отъ тебя терзанія души моей; не грусти другъ мой, побереги себя для любви моей; что касается до меня, ‑ повелѣвай мною. Не только спокойствіемъ, и жизнію [своею] моею жертвую для тебя. ‑ Прощай, поцѣлуй за меня дѣтей.

М. Достоевская.<»>

Въ припискѣ: «Ради самого Создателя, прошу тебя, другъ мой, не крушись; ужъ не боленъ ли ты Голубчикъ мой?… не предчувствіе ли меня терзаетъ. Боже мой, Заступница Милосердная, Царица Небесная, сохрани и помилуй тебя, милаго моего друга. ‑ Ахъ, когда бы дождаться воскресенья, не получу ли я какой отрады, отъ тебя, душѣ моей! Обо мнѣ не безпокойся, я совершенно здорова, только грустно, мочи нѣтъ грустно!.…

А вотъ еще приписка, написанная на отдѣльномъ листочкѣ, и приложенная къ послѣдующему письму (котораго у меня нѣтъ) писанному, вѣроятно вслѣдъ за приведеннымъ выше въ началѣ Iюня 1835 года. ‑

«Прости меня дражайшій милый другъ мой, что я моею грустію надѣлала тебѣ столько горя, но посуди и обо мнѣ голубчикъ мой, каково и мнѣ было?... Ты знаешь, что для меня всегда было невыносимо горько видѣть тебя въ сей лютой и несправедливой горести, кольми же паче, теперь въ разлукѣ, представлять тебя въ своемъ воображеніи грустнымъ, разстроеннымъ даже до отчаянія, и отъ чего же?.. Отъ ложнаго понятія, которое Богъ знаетъ, отчего тебѣ приходитъ въ голову. ‑ Не жалуйся, другъ мой, чтобъ я горячо приняла сіе вдругъ судя односторонне, нѣтъ, другъ мой, я можетъ быть разъ съ 50 перечитала твое письмо, думала и передумывала, что бы такая заотчаянная грусть терзала тебя, которой ты въ жизни своей не имѣлъ; наконецъ мелькнула сія гибельная догадка, какъ стрѣлой пронзила, и легла на сердцѣ. Горестное предчувствіе утвердило меня въ сей догадкѣ, и повѣришь ли другъ мой, я Свѣта Божьяго не взвидѣла; нигдѣ не могла себѣ найти ни мѣста ни отрады. 3ри дня я ходила какъ помѣшанная. ‑ Ахъ, другъ мой, ты не повѣришь, какъ это мучительно! Еще ты пѣняешь мнѣ, что я неосторожно всё довѣрила бумагѣ, что лежало на сердцѣ. ‑ Но каково же бы было для меня, оставить всё на безотрадномъ моемъ сердцѣ?… Ты еще не испыталъ сего, и потому такъ судишь. ‑ Я не сомнѣваюсь въ любви твоей и чту твои чувствованія, боготворю ангельскіе твои правила, ‑ но сама, хотя и люблю еще болѣе, люблю безъ всякихъ сомненій, съ чистою, Святою довѣренностію,… и любви моей не видятъ, не понимаютъ чувствъ моихъ, смотрятъ на меня съ низкимъ под……, тогда какъ я дышу моею любовью. ‑ Между тѣмъ, время и годы проходятъ<,> морщины и жолчъ разливаются по лицу; веселость природнаго характера, обращается въ грустную меланхолію, и вотъ удѣлъ мой, вотъ награда непорочной, страстной любви моей; и ежели бы не подкрѣпляла меня чистая моя совѣсть и надежда на Провидѣніе, то конецъ судьбы моей, самый бы былъ плачевный. ‑ Прости мнѣ, что пишу рѣзкую истину чувствъ моихъ. Не кляну, не ненавижу, а люблю, боготворю тебя, и дѣлю съ тобою – другомъ моимъ единственнымъ, всё, что имѣю на сердцѣ, прости дражайшій мой другъ. ‑ Пишу на лоскуткѣ особенно, чтобы кромѣ тебя никто не могъ читать сего, только заклинаю тебя, твоею же любовію не огорчайся и не сокрушайся обо мнѣ, я давно уже покорилась судьбѣ моей и обтерпѣлась. ‑ Цѣлую тебя безъ счету. –<»>

“‑‑‑“‑‑‑“‑‑‑“‑‑‑

Приведя здѣсь эти письма моихъ родителей, я вполнѣ убѣжденъ, что кому случится прочесть письма отца, тотъ вѣрно не назоветъ его человѣкомъ угрюмымъ, нервнымъ, подозрительнымъ какъ наименовалъ его покойный О. Ө. Миллеръ въ Біографіи Ө. М. Достоевскаго (См. Стр. 20я [)] перваго Тома, перваго Изданія Сочиненій Ө. М. Достоевскаго [)] Изд. 1883 года), со словъ и воспоминаній будто какихъ то родственниковъ!…. Нѣтъ, отецъ нашъ ежели и имѣлъ какія недостатки, то небылъ угрюмымъ и подозрительнымъ то есть какимъ то букой. Напротивъ онъ въ семействѣ былъ всегда радушнымъ и подчасъ и веселымъ. ‑ Кто же прочтетъ письма маменьки, ‑ тотъ конечно скажетъ, что эта Личность была не заурядная! Въ началѣ 30х годовъ, владѣть такъ перомъ и излагать свои мысли не только краснорѣчиво, но подчасъ и поэтично, [дано не каждому] — явленіе не заурядное, ‑ этакъ писать и [соврем] нынѣшней высокообразованной свѣтской дамѣ не стыдно; ‑ а матушка моя была личность получившая домашнее образованіе въ 20х годахъ текущаго столѣтія, въ одномъ изъ скромныхъ и патріальхальныхъ <Так в рукописи.> Московскихъ купеческихъ семействъ. ‑

Въ заключеніе не могу не упомянуть о томъ мнѣніи, какое братъ Өедоръ Михайловичъ, высказалъ мнѣ о нашихъ родителяхъ. Это было не такъ давно; а именно въ концѣ 70х годовъ, я какъ то бывши въ Петербургѣ, разговорился съ нимъ о нашемъ давно прошедшемъ и упомянулъ объ отцѣ. ‑ Братъ мгновенно воодуш[и]/е/вился, схватилъ меня за руку повыше локтя (обыкновенная его привычка, когда онъ говорилъ по душѣ), и горячо высказалъ: «Да знаешь-ли братъ, вѣдь это были люди передовые, ....и въ настоящую минуту они были бы передовыми!… А ужь такими семьянами, такими отцами.….. намъ съ тобою не быть, братъ»!….

Этимъ я и закончу, свои воспоминанія о дѣтствѣ своемъ въ домѣ родительскомъ, то есть первую квартиру своей жизни. –