Квартира V

/Жизнь и/ Служба въ П<етер>бургѣ при Департаментѣ

Проектовъ и Смѣтъ, до назначенiя Городовымъ

Архитекторомъ въ Г. Елисаветградъ /съ Августа

1848 года по Октябрь 1849^го года/.

_______

<На полях слева запись карандашом: 1848-49 г.>

Прежде чѣмъ приступлю къ описанiю обстановки своей жизни /въ Петербургѣ/ по выходѣ изъ Училища, скажу нѣсколько словъ о своемъ товарищѣ Авиловѣ, и о хозяйкѣ, отъ которой мы снимали квартиру. –

Начну съ перваго:

Руфъ Ивановичъ Авиловъ, какъ видно изъ предъидущаго былъ моимъ товарищемъ по Училищу съ самаго начала и до дня выпуска. ‑ Онъ былъ родомъ /Донской/ казакъ, и хотя и былъ выпущенъ изъ Училища съ чиномъ Губернскаго Секретаря, ‑ но сейчасъ же былъ переименованъ въ соотвѣтствующiй военный чинъ Сотника. – Выше сказавъ что онъ былъ родомъ Донской Казакъ, я долженъ сдѣсь прибавить тѣ мнѣнiя [которыя] и такъ сказать направленiя, которыя существовали тогда между казаками: На вопросъ русскiй ли онъ, ‑ онъ постоянно отвѣчалъ: «нѣтъ, я не русскiй, а Донской Казакъ». ‑ Этотъ сепаратизмъ, покрайней мѣрѣ тогда, былъ развитъ между казаками очень сильно. ‑ Русскихъ они какъ бы пренебрегали называя ихъ: «Сипа». –

Вспоминая теперь, почти черезъ 50 лѣтъ, объ этой личности, я не могу понять, какъ я могъ такъ близко сойтиться съ такимъ человѣкомъ какъ Р. И. Авиловъ. ‑ Онъ былъ очень хитрый, очень искательный, себялюбивый человѣкъ и при томъ эгоистъ до конца ногтей, какъ говорится <В рукописи ошибочно: говориться>! Вѣроятно лишь совмѣстное сидѣнiе на /классной/ лавкѣ, и шестилѣтнее сотрудничество въ ученическихъ успѣхахъ ‑ сблизило насъ! А за тѣмъ совмѣстная жизнь на квартирѣ скрѣпила это сближенiе; хотя откровенно говоря друзьями мы никогда небыли, и съ мног[iе]/ими/ изъ [м]/св/оихъ товарищей [мнѣ нравились] я болѣе былъ близокъ и откровененъ, чѣмъ съ Авиловымъ. ‑ Вотъ всё что могу сказать о немъ теперь, [впослѣдствiи] объ Руфѣ Ивановичѣ Авиловѣ. –

Теперь перейду къ личности своей хозяйки:

Анна Ивановна Дорошкевичъ, была вдова, Полька родомъ, и при томъ Католичка. – [Изъ разсказов] Въ описываемое мною время она была уже очень пожилая женщина лѣтъ 4[5]/0/ а можетъ быть и болѣе[,]/. ‑/ Изъ разсказовъ ея (она была очень откровенна) мы узнали, что она послѣ /смерти/ мужа, осталась очень молодою вдовою, и совершенно безъ средствъ, должна была снискивать себѣ пропитанiе, держанiемъ жильцовъ. – Съ однимъ изъ таковыхъ жильцовъ, она сошлась очень близко и прижила съ нимъ двухъ незаконныхъ дѣтей мальчиковъ, Геню (Евгенiя) и Володю, которые и жили при ней, и въ описываемое время имъ было отъ 9^ти до 10^ти лѣтъ. – Этотъ жилецъ тоже умеръ или бросилъ ее, только она опять съ двумя дѣтьми осталась безъ средствъ, и обратилась къ прежнему своему ремеслу – содержанiю жильцовъ и нахлѣбниковъ. ‑ Она была не глупая женщина, [хотя и] /и какъ говорится/ себѣ на умѣ, но при всемъ этомъ отъ нее нельзя было отнять сердечной доброты.

Съ этими то двумя личностями я прожилъ совершенно семейнымъ образомъ болѣе года. Говорю семейнымъ, потому что у насъ было все общее, [квартира никогда] то есть столъ, чай и т. п. Даже наши отдѣльныя комнаты считались отдѣльными только на ночь, днемъ же все помѣщенiе было общее. –

На этомъ можно бы было и закончить описанiе этихъ двухъ личностей, но что бы не возвращаться болѣе къ нимъ, ‑ скажу что я прожилъ съ ними очень дружно до самаго своего выѣзда изъ П<етер>бурга на югъ, то есть до конца Сентября 1849 года. – Даже и по выѣздѣ своемъ изъ Петербурга, я нѣкоторое время имѣлъ переписку какъ съ Авиловымъ такъ и съ Анной Ивановной, до тѣхъ поръ пока, стороною, не услышалъ о сплетн[и]/ѣ/ сочиненной про меня, въ распространенiи которой, какъ слышалъ, принималъ участiе и Авиловъ. – Сплетня эта состояла въ томъ, что будто бы я уѣзжая /совсѣмъ/ изъ П<етер>бурга на югъ, обѣщалъ Аннѣ Ивановнѣ Дорошкевичъ, ‑ жениться на ней!!!!!.....

<Далее следует авторский знак: ХХ. На полях слева под таким же знаком запись:> на женщинѣ-то, которая тогда годилась мнѣ въ матери, да при томъ еще съ двумя незаконно-рожденными дѣтьми?!!!. ‑ надо было быть дуракомъ, чтобы и сочинить-то такую сплетню.

Услышавъ объ этой сплетнѣ, я прекратилъ переписку съ ними обоими. – Съ Анною Ивановною Дорошкевичъ, оставивъ П<етер>бургъ въ 1849 г., я уже болѣе не видался, а съ Авиловымъ еще разъ видѣлся въ началѣ 60^х годовъ, о чемъ упомяну впослѣдствiи, доведя свои [записки] воспоминанiя до этаго времени. –

Теперь приступлю къ описанiю своей жизни въ Петербургѣ со времени выпуска изъ Училища.

Какъ я сказалъ выше жизнь наша была во всемъ общая и походила на семейную. – Близость Училища, дѣлала то, что къ намъ поминутно забѣгали изъ Училища, бывшiе товарищи, и находили всегда радушный прiемъ. – Квартира наша /вслѣдствiе этаго/ получила наименованiе Колонiи; а я съ Авиловымъ наименованiе колонистовъ. Кстати вотъ въ общихъ чертахъ расположенiе нашей квартиры: какъ видно, она состояла кромѣ кухни изъ пяти небольшихъ комнатъ.

Моя                общая            комната                                комната

комната         гостиная        Руфа Иван<овича>             хозяйки

Авилова                                Ан<ны> Ив<ановны>

помѣщ<енiе>            общая.                                   кухня

для дровъ                 Столовая

и чайная комната

Сѣни

Жизнь наша первое время была очень не веселая. Хотя мы /оба/ съ 30^го Iюля и были прикомандированы къ Д<епартамен>ту Проектовъ и Смѣтъ, но весь Августъ и почти весь Сентябрь мы не являлись въ Департаментъ, потомучто ждали объявленiя когда нужно будетъ намъ явиться. ‑ Дипломы или Атестаты изъ Училища объ окончанiи курса наукъ мы получили въ концѣ Августа (подписано 20^го Августа). ‑ Шлянданье по улицамъ наскучило, къ томуже наступила осень, и осень довольно ненастная, такъ что я большею частiю сидѣлъ дома, и чѣмъ нибудь занимался. ‑ Изъ присланныхъ мнѣ денегъ на обмундировку, я съэкономилъ и на прiобрѣтенiе мебели: купилъ себѣ кровать съ принадлежностями, письменный и очень удобный столъ, кресло къ столу, и нѣсколько стульевъ, равно и комодъ, а потому моя комнатка была очень хорошо обставлена. ‑ Братъ Николя жилъ всё время у брата Михаила Михаиловича, и часто гостилъ и у насъ. Его поступленiе въ Училищѣ нѣсколько замедлилось, потомучто [с]первоначально шла долгая переписка съ Тульскимъ Губернаторомъ, о зачисленiи Николи на мое мѣсто насчетъ суммъ Тульской губернiи. ‑ Но отвѣтъ Губернатора былъ неблагопрiятный, а потому нужно было изыскать другую ваканцiю. ‑ Вся эта проволочка очень озабочивала меня а также и Москвичей, которые въ каждомъ письмѣ ко мнѣ, говорили и разсуждали объ этомъ общемъ больномъ /для насъ/ мѣстѣ. ‑ Наконецъ только въ концѣ Октября ваканцiя была выискан<а>, [его] /и Николю/ потребовали въ Училищѣ. Конечно онъ выдержалъ успѣшно экзаменъ и былъ къ началу Nоября Мѣсяца совсѣмъ и окончательно опредѣленъ въ число воспитанниковъ Строительнаго Училища, ‑ теперь право не припомню на какую ваканцiю. ‑ Это поступленiе его въ Училищѣ сняло съ меня какъ камень съ шеи, потомучто всё таки на мнѣ лежала нравственная отвѣтственность передъ Москвичами, такъ какъ я возбудилъ мысль объ опредѣленiи его въ наше заведенiе. ‑

Наконецъ дождались и мы съ Авиловымъ, что насъ потребовали въ Департаментъ и мы поступили на дѣйствительную службу, въ которой впрочемъ считались /уже/ съ 30^го [Авг] Iюля. Это случилось уже въ концѣ Сентября Мѣсяца. ‑ Въ день нашей явки мы [явили] представились къ Вице-Директору Департамента Генералъ Маiоръ Кролю, который былъ таки порядочнымъ солдафономъ, онъ кажется былъ переименованъ въ Инженеры изъ Строительного Отряда, и должность его по Департаменту была хозяйственно распорядительная. ‑ При этомъ представленiи (насъ представлялось всего пять человѣкъ) Кроль никакого привѣтствiя намъ не высказалъ, только объявилъ въ какое кто отдѣленiе назначенъ. ‑ Я назначенъ былъ во 2^е Отдѣленiе Департамента, гдѣ разсматривались проекты, а Авиловъ въ 1^е Отдѣленiе, гдѣ разсматривались и провѣрялись Смѣты. Слѣдовательно тутъ мы были раздѣлены и занимались въ совершенно двухъ различных мѣстахъ. ‑ Затѣмъ Кроль представилъ насъ Директору Департамента, [какъ Мо] Инженеръ Генералу Морицу Андреевичу Дестрему. Это человѣкъ былъ совершенно другаго склада нежели его Помощникъ. Онъ /очень/ привѣтливо насъ принялъ и даже всѣмъ подалъ руку, что въ то время, не всѣ дѣлывали. ‑ Но этимъ и кончилось, впрочемъ, наше съ нимъ сношенiе. Онъ никогда не бывалъ по Отдѣленiямъ, а сидѣлъ только въ [о]/О/бщемъ [п]/П/рисутствiи, куда мы не [х] допускались безъ особой нужды. ‑

Занятiя наши состояли въ слѣдующемъ. Всѣ проекты [изъ Строитель] Казенныхъ и Общественныхъ [Постр] Построекъ изъ Губернскихъ Строительныхъ коммисiй присылались въ Департаментъ. ‑ Департаментъ раздавалъ эти проекты служащимъ въ немъ Техникамъ для предварительнаго разсмотрѣнiя. Техники эти, то есть мы, должны были разсмотрѣть данный намъ проектъ, сдѣлать свои замѣчанiя на недостатки ихъ и ежели нужно, то и эскизъ всѣхъ предназначаемыхъ перемѣнъ. Съ этими соображенiями, мы отправлялись къ начальнику Отдѣленiя и по разсмотрѣнiи имъ и утвержденiи нашихъ эскизовъ, мы должны были составить вновь проектъ, отдать его въ переплетную для наклейки на коленкоръ, и за тѣмъ окончательно отдѣлавъ представить Начальнику Отдѣленiя, который уже и вносилъ эти передѣланные проекты на Утвержденiе Общаго Присутствiя. Потомъ проекты эти уже въ утвержденномъ видѣ, передавались въ 1^е Отдѣленiе, гдѣ по нимъ передѣлывались представляемыя Смѣты. ‑ Но вся эта процедура дѣлалась очень медленно. ‑ Я помню, что за всю свою годовую службу въ Департаментѣ мнѣ удалось такимъ образомъ обработать не болѣе 5-6 проектовъ. И это еще хорошо; другiе сдѣлали еще менѣе. ‑ Не помню теперь гдѣ находился домъ занимаемый Департаментомъ. ‑ Знаю только, что Департаментъ былъ не очень далеко отъ нашей квартиры, кажется гдѣ то въ Коломенской Части, вблизи Фонтанки, и что я постоянно туда и обратно ходилъ пѣшкомъ не прибѣгая къ извощикамъ! ‑ Въ первую же получку жалованья намъ причиталось получить за два мѣсяца то есть за Августъ и Сентябрь М<ѣся>цъ, всего слишкомъ 70 рублей серебромъ. ‑ Но увы мы получили только за одинъ мѣсяцъ, потомучто Августовское жалованье съ насъ было удержано за полученный Чинъ. – Кстат[и]/ѣ/ объ жалованьѣ. ‑ Тогда жалованье выдавалось [всегда] не 20^го числа, какъ нынче, но всегда 1^го числа, за истекшiй Мѣсяцъ, и что въ Д<епартамен>тѣ практиковали обычай, что казначей выдавалъ жалованье и за Мѣсяцъ впередъ, за двумя поручителями и съ разрѣшенiя Директора. Вотъ я обдумавъ этотъ благодѣтельный обычай и получивъ 1^го Nоября жалованье за истекшiй Октябрь М<ѣся>цъ, ‑ подалъ прошенiе о выдачѣ мнѣ впередъ жалованье за Декабрь М<ѣся>цъ, представивъ за себя двухъ поручителей. ‑ Ходатайство мое было уважено и я получилъ жалованье и за Декабрь М<ѣся>цъ. Такимъ образомъ у меня за сдѣланными расходами образовался остатокъ рублей въ 50 серебромъ, и я на эти деньги вознамѣрился ѣхать въ отпускъ въ Москву для свиданiя съ родными послѣ [почти] семилѣтней разлуки. ‑ И это ходатайство мое было уважено и я съ половины Nоября Мѣсяца былъ уволенъ въ отпускъ на 28 дней. ‑ Сборы мои были не долгiе. Заручившись согласiемъ на отпускъ я взялъ билетъ въ Мальпостѣ на поѣздку въ Москву, въ [той же] такомъ же открытомъ мѣстѣ, въ каковомъ, семь лѣтъ тому назадъ прiѣхалъ съ братомъ Михаиломъ въ Петербургъ, такъ что въ день полученiя отпуска, я былъ готовъ къ отъѣзду. Побывавъ и простившись со всѣми братьями, я вечеромъ отправился въ Почтамтъ откуда отправлялись Мальпосты. Тудаже прiѣхали меня проводить /мой сожитель/ Р. И. Авиловъ, и братъ Михаилъ Михайловичъ; причемъ послѣдний далъ мнѣ прощаясь, памятную записку, она у меня сохранилась и донынѣ и я привожу ее здѣсь въ точной копiи, вотъ она:

«1) Попросить у Петра Андреевича, если есть какая нибудь возможность, прислать мнѣ немедленно 100 р. с., так какъ для меня наступаетъ одинъ изъ труднѣйшихъ мѣсяцевъ. ‑

2) Написать мнѣ съ одною изъ первыхъ почтъ по прiѣздѣ:

а) о нашемъ дѣлѣ: скоро ли оно можетъ быть окончено и когда (приблизительно) можно ожидать полученiе денегъ, вырученныхъ отъ продажи имѣнiя.

[д] /в/) Убѣдительнѣйше просить Петра Андреевича постараться окончить поскорѣе это дѣло, такъ какъ отъ проволочки его страждутъ наши интересы.

c) Если можно, то съ этимъ же письмомъ, выслать ко мнѣ 100 р., о которыхъ я прошу въ началѣ.

d) Будутъ ли нынѣшнiй годъ какiе нибудь доходы съ имѣнiя и на какую сумму я могу расчитывать?..

О всемъ этомъ я братски прошу брата Андрюшу похлопотать и увѣдомить меня, въ полной надеждѣ, что онъ не оставитъ моей просьбы безъ вниманiя. Прошу его еще передать Петру Андреевичу, а равно какъ и милымъ сестрамъ поклонъ и братское привѣтствiе, а тётушкѣ передать, что я её люблю и уважаю съ тѣмъ же глубокимъ чувствомъ, какъ любилъ и уважалъ еще при жизни покойной маменьки»……

Все изложенное въ этой памятной запискѣ, конечно было исполнено, но результаты были неблагопрiятны для брата, во 1^х потому, что имѣнiе было обременено долгами, а во 2^х, что окончательная продажа имѣнiя немогла совершиться въ то время, такъ какъ [были] въ числѣ наслѣдниковъ двое то есть братъ Николя и сестра Сашенька, ‑ были еще не совершеннолѣтнiе. ‑ И дѣйствительно, продажа нашего имѣнiя и нашъ окончательный раздѣлъ могъ состояться только въ Октябрѣ Мѣсяцѣ 1852 года; о чемъ я и сообщу въ своемъ мѣстѣ. ‑

Путешествiе мое въ Мальпостѣ сопровождалось такою же обстановкою какъ и семь лѣтъ назадъ, только настроенiе моего духа было болѣе покойное и радостное въ виду скораго свиданiя съ дорогими Московскими родными. ‑ На 3^й день я ввалился въ Московскiй Почтамтъ и оттуда сейчасъ же направился къ сестрѣ Варварѣ Михайловнѣ и ея мужу Петру Андреевичу. ‑ Я ввалился къ нимъ какъ снѣгъ на голову, и тѣмъ радостнѣе было наше свиданiе. ‑ Конечно въ тотъ же день я съ сестрою отправился къ Ивановымъ. Сестру Вѣрочку я засталъ въ послѣднихъ /дняхъ/ или лучше сказать минутахъ беременности; а въ личности Александра Павловича, я нашелъ очень добраго, веселаго и симпатичнаго человѣка. Я съ нимъ сошелся съ перваго же дня свиданiя и онъ мнѣ очень полюбился, каковыя чувства я и сохранилъ къ нему до конца его жизни. ‑ Но въ виду такого положенiя Вѣрочки, я у нихъ въ первые дни бывалъ рѣдко и то на нѣсколько минутъ. ‑ На другой день я отправился къ Куманинымъ, которыхъ сестра Варенька успѣла уже предуведомить о моемъ [прiѣзд] прiѣздѣ. ‑ Тетушка меня встрѣтила съ распростертыми объятiями, а дядя былъ очень внимателенъ и любезенъ со мною. ‑ Въ этихъ трехъ домахъ, болѣе мнѣ родственныхъ я и вращался ежедневно. Визиты же къ остальнымъ роднымъ и знакомымъ я отложилъ въ долгiй ящикъ. ‑

47 [или] /‑/ 48 лѣтъ [то] назадъ, Москва рѣзко отличалась отъ Петербурга, и немудрено, тогда еще не было такого единенiя между двумя столицами[,] какъ теперь. Теперь стоитъ /только/ человѣку стоящему /въ П<етер>бургѣ/ у Телефона, ‑ чихнуть, какъ въ туже минуту онъ можетъ отъ своего Московскаго собесѣдника получить /черезъ телефонъ же/ обычное привѣтствiе «будьте здоровы»…. Нѣтъ,/…./ тогда почта приходила изъ П<етер>бурга въ Москву на 3^й день, и разносилась по домамъ на 4^й; ‑ Въ газетахъ же писали и сообщали о новостяхъ очень сдержанно; ‑ а потому понятно, что въ Москвѣ часто ходили такiя несообразныя сплетни про Петербургъ, что только плюнешь да перекрестиш<ь>ся. ‑ Но сколько не были курьёзны и несообразны эти сплетни, ‑ но такой, какую услышалъ я, думаю не могъ бы, безъ особыхъ коликъ отъ смѣха, [пр] перенести н[и]/е/ одинъ человѣкъ. Помню, что во 2^й или третiй прiѣздъ къ Куманинымъ, бабушка Ольга Яковлевна, очень таинственно отводитъ меня въ уѣдиненное мѣсто, и съ такою же таинственностiю, какъ будто бы про великiй секретъ спрашиваетъ:

«Правдали, Андрей Михайловичъ, что Вашъ Клейнмихель (бабушка уже знала, что онъ мой Главный Начальникъ) далъ публично пощечину Петербургскому Митрополиту?»....

Конечно я гомерически расхохотался, и при всемъ своемъ наружномъ уваженiи къ бабушкѣ Ольгѣ Яковлевнѣ, долго немогъ прекратить этотъ смѣхъ. ‑ Но переставъ смѣяться, я увѣрилъ ее, что ничего подобнаго въ Петербургѣ не случилось, да и не могло случиться; вскорѣ послѣ этаго я [дѣйствительно] убѣдился черезъ распросы, что въ Москвѣ между простымъ людомъ, и въ замоскворѣчьѣ, въ купеческихъ домахъ, дѣйствительно упорно циркулировал[ъ]/а/ подобн[ый]/ая/ ни съ чѣмъ несообразная молва! ‑ Теперь же описывая этотъ курьёзный случай, невольно приходитъ на мысль, что тогда даже и въ простомъ людѣ стояло очень не выгодное мнѣнiе о Клейнмихелѣ, и убѣжденiе въ томъ, что для Клейнмихеля, всякая сдѣланная имъ пакость пройдетъ безслѣдно, и что отъ него ничего нельзя и ждать другого, кромѣ пакости!

Время проведенное мною въ Москвѣ, было самое веселое время, потомучто оно совпало съ тремя именинными днями [м] въ кругу [нашихъ] /моихъ/ родныхъ. Во первыхъ 23^го Nоября былъ день имянинъ дяди Александра Алексѣевича Куманина. У него былъ очень многолюдный обѣдъ. ‑ Конечно обѣдали только одни родные, коихъ было немало. Въ этотъ день я со многими увидался въ первые со времени своего отъѣзда изъ Москвы семь лѣтъ назадъ. ‑ И всѣ ко мнѣ отнеслись очень внимательно и всѣ просили къ себѣ. ‑

На другой день 24 Nоября были именины Катеньки, то есть Катерины Өедоровны Ставровской, я былъ у нихъ и провелъ время тоже очень прiятно, хотя у нихъ особаго празднества и небыло. Дмитрiй Ивановичъ былъ немного скупенекъ, это всѣ московскiе родственники знали. Но впрочемъ скромное празднованiе было можетъ быть и оттого, что у Катерины Өедоровны, только М<ѣся>цъ назадъ (13 октября 1848 г.) родился второй сынъ Максимилiанъ; и она кажется сама его кормила. ‑ Наконецъ 4^го Декабря были именины сестры Варвары Михайловны, и у Карепиныхъ былъ многолюдный вечеръ, много было и мужчинъ и дамъ. Играли на 2 стола въ Преферансъ. ‑ При этомъ помню со мной случился маленькiй инцидентъ. – Конечно я не игралъ въ карты, но часто подходилъ къ играющимъ. И вотъ подойдя къ одному столику гдѣ игралъ Тимофѣй Ивановичъ Неофитовъ, я былъ свидѣтелемъ, что у него упала съ рукъ карта, и онъ показывая на нее сказалъ мнѣ [«Анд] «Андрей Михайловичъ поднимите карточку». ‑ Конечно я могъ вовсе не роняя своего достоинства поднять карту для такого пожилаго человѣка, какимъ былъ тогда Неофитовъ, но,..... но мнѣ было тогда только 23 года, и [такое] это показалось мнѣ очень обиднымъ, а потому я и закричалъ /проходившему мимо лакею/: «Человѣкъ, подними карту,.. а самъ отошелъ отъ стола, и болѣе не подходилъ къ нему. ‑ Когда на другой день я разсказалъ про это тетушкѣ, то она совершенно одобривъ мой поступокъ, сказала, что я тактично поступилъ. ‑ Во время же моего отпуска были и мои имянины. Сестра Варинька подарила мнѣ полдюжины серебряныхъ чайныхъ ложечекъ, кругленькихъ въ русскомъ вкусѣ. ‑ Изъ нихъ у меня въ настоящее время не осталось ни одной; частiю пропали, а частiю перешли внукамъ, когда они начинали сами владѣть ложками. ‑

Разъ какъ то помню еще въ началѣ моего пребыванiя въ Москвѣ, прiѣзжаетъ утромъ къ Карепинымъ Александръ Павловичъ Ивановъ, всё лицо его было радостное и видимо пылало счастiемъ. ‑ Конечно хозяева сейчасъ же догадались о причинѣ праздничнаго настроенiя Алекс<андра> Павловича, и наперерывъ [начали] засыпали его вопросами: «ну что у Васъ новаго?.. Не поздравить ли Васъ?... Не съ сыномъ ли поздравить Васъ?...<»>

— «Съ сыномъ, съ сыномъ, съ сыномъ отвѣчалъ онъ, сынъ [Марiя] Турецкiй сынъ... Марiя»....

— «Какъ Марiя, значитъ опять дочь?...<»>

— «То есть совсѣмъ хотѣлъ быть сынъ,.… да бабушка акушерка, въ чемъ то ошиблась,… ну и родилась дочка, зато прехорошенькая и Вѣрочка слава Богу ничего, здорова».....

Этотъ турецкiй сынъ, ‑ дочь Марiя, нынѣ Марья Александровна Иванова, проживающая въ Москвѣ. Она очень хорошая пьянистка, окончившая курсъ въ обсерваторiи <Так в рукописи. Нужно: консерваторiи>, и содержащая себя уроками музыки, которыхъ у нея достаточно.

Очень быстро прошелъ для меня 28^ми дневный отпускъ и я снова разстался со всѣми Московскими родными. Въ тѣхъ же Мальпостахъ я воротился въ П<етер>бургъ и жизнь петербургская вскорѣ вошла въ свою колею. Ежедневное хожденiе въ Департаментъ, и домашняя жизнь настали тоже какъ и прежде. /При таковыхъ обстоятельствахъ насталъ 1849 годъ очень для меня памятный по своимъ послѣдствiямъ./ <На полях слева помета карандашом: 1849 г.>

Время отъ Рождества до Пасхи прошло незамѣтно и очень быстро. Пасха въ 1849 году была ранняя (3^го Апрѣля) а вскорѣ послѣ Пасхи, какъ часто бываетъ въ П<етер>бургѣ наступила въ концѣ Апрѣля М<ѣся>ца, почти лѣтняя погода, такъ что всѣ покинули шубы и теплыя пальто, и облеклись въ лѣтнiя. ‑

22^го Апрѣля 1849 года, въ пятницу вечеромъ часовъ въ 6^ть, я вышелъ изъ дому и отправился на Литейную, что бы побывать у своего Товарища Архитектора Григорiя Ивановича Карпова, къ которому я нерѣдко хаживалъ. ‑ Съ нимъ жила его молоденькая сестра, и съ нею очень прiятно было проводить время. День былъ очень жаркiй. Проходя по Загородному Проспекту, я совершенно неожиданно встрѣтился съ братомъ Өедоромъ Михайловичемъ, близь Церкви Введенiя (полковой Семеновскаго полка). ‑ Встрѣча эта и кратковременный разговоръ съ братомъ глубоко врѣзались въ моей памяти! ‑ Мы поздоровались и простояли вмѣстѣ минутъ пять. Послѣ встрѣчныхъ привѣтствiй братъ сказалъ:

— «Скверно братъ, очень скверно! чувствую, что болѣзнь подтачиваетъ меня. Нужно бы отдохнуть, полѣчиться, куда нибудь поѣхать на лѣто;..... а средствъ нѣтъ!... Что ты не заходишь… Заходи какъ нибудь».

— «Да вѣдь послѣ завтра воскресенье, увидимся у брата»....

— «А ты будешь у брата?...

— «Непремѣнно<»>. ‑

— «Ну такъ до свиданья!

Но въ воскресенье намъ обоимъ, уже не удалось быть у брата Михаила Михайловича!...

У Карповыхъ я просидѣлъ цѣлый вечеръ, и очень прiятно провелъ время. ‑ Обратный путь съ Литейной, по наступившимъ уже Петербургскимъ бѣлымъ ночамъ, я прошелъ пѣшкомъ въ очень прiятномъ настроенiи духа. ‑ Воротился я домой часовъ въ 12 ночи, довольно долго еще читалъ лежа въ постели, и когда погасилъ свѣчу, то сквозь щели [ст] внутреннихъ ставень, (квартира была въ нижнемъ этажѣ), ‑ прорывался уже свѣтъ отъ утренней зари. Я заснулъ въ самомъ спокойномъ настроенiи духа, никакъ не предполагая, столь тревожнаго и ужаснаго пробужденiя!!

Спать мнѣ пришлось не долго. ‑ Часу въ 4^м утра, я сквозь сонъ услышалъ:

— «Андрей Михайловичъ, Андрей Михайловичъ, вставайте»!

Очнувшись отъ сна, и накинувъ халатъ, я вышелъ въ среднюю общую комнату (гостиную), гдѣ ставни не были закрыты, и гдѣ совершенно было уже свѣтло. Взору моему представилось цѣлое общество: Жандармскiй Штабъ-офицеръ /Жандармскiй поручикъ/, Частный Приставъ, жандармъ и нѣсколько полицейскихъ толпящихся въ сосѣдней комнатѣ (столовой). А позади всѣхъ ихъ виднѣлась трепещущая и не совсѣмъ еще одѣтая Анна Ивановна и мой Товарищъ Авиловъ. ‑

Жандармскiй Штабъ-Офицеръ началъ:

— «Вы Господинъ Достоевскiй?»

— «Я<»>.

— «Андрей Михайловичъ?»

— «Да<»>.

— «Архитекторъ?»

— Да. ‑

— «По Высочайшему Повелѣнiю Вы арестуетесь», и при этомъ [в] почти всовывалъ мнѣ для прочтенiя бумагу объ арестованiи меня!... Но мнѣ было не до доказательствъ правильности моего ареста,…. я былъ просто ошеломленъ! ‑

И въ самомъ дѣлѣ, не зная, какъ говорится, почему, для чего, и ничего не подозрѣвая, съ просонковъ и при тако/во/й обстановкѣ, ‑ услышать подобныя слова, — было ужасно!!! Со мной сдѣлалось какое то нервное потрясенiе, и я трясся какъ въ лихорадкѣ!..

Начали меня собирать въ путь; то есть разбирать мои всѣ вещи и бумаги и все увязывать въ узелъ, при этомъ происходило все тоже что и при арестованiи моего брата Өедора Михайловича, такъ хорошо имъ самимъ описанное въ 1860^м году, въ альбомъ Г^жи Милюковой.

<Далее следует авторский знак: ХХ. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Русская Старина Т. XXX^й страница 705^я.

Отмѣчу нѣкоторыя особенности. ‑

Послѣ связки всѣхъ бумагъ и книгъ, и обыска всѣхъ столовъ, комодовъ и прочихъ хранилищъ, оказался препорядочный узелъ. ‑ Жандармъ, такъ же какъ и при арестованiи брата, полезъ на печку, но не оборвался и не упалъ, а досталъ съ печки большую связку хорошо упакованную въ газетную бумагу и съ торжествомъ отдалъ ее своему начальству. ‑

— «Что у Васъ въ этомъ сверткѣ<»>?....

— Спички, съ трепетомъ отвѣчалъ я. ‑

Распаковали связку и дѣйствительно, убѣдились что въ ней было большое количество спичекъ. ‑ Дѣло въ томъ, что въ началѣ 1849 года разнесся слухъ, что съ Iюля Мѣсяца будетъ запрещена продажа спичекъ въ томъ видѣ, какъ она совершалась[;]/:/ ‑ Но что онѣ будутъ продаваться подъ бандеролью въ желѣзныхъ коробкахъ, и будут очень дороги. ‑ Многiе по этому случаю, дѣлали большiе запасы ихъ; — [В]/в/ъ томъ числѣ и я. ‑ Упоминаю объ этомъ, для того, чтобы показать, до какой степени я былъ нервно разстроенъ. Когда отыскали тюкъ, то мнѣ показалось, что это то и есть то преступленiе, за которое меня арестуютъ!... Хотя это покажется и смѣшнымъ, но чего не можетъ прiйти въ голову въ такомъ разстроенномъ и можно сказать болѣзненномъ состоянiи?!!...

— «Ну это мы можемъ и не брать рѣшилъ авторитетно жандармскiй Полковникъ<»>. ‑

Товарищъ мой Авиловъ, видя мое разстройство вздумалъ ободрить меня словами: «Ну что ты безпокоишься! ты ни въ чемъ не виноватъ; подержатъ, ‑ да [в] и выпустятъ». ‑

— <«>Ну не скажите, это иногда бываетъ не такъ легко».

Мнѣ врѣзалось въ память, это, какъ то не по русски построенное выраженiе. ‑

Между тѣмъ подали чай, и Полковникъ нисколько не стѣсняясь взялъ стаканъ чаю, и усѣлся въ нашей гостиной у отвореннаго окна. Нѣсколько времени спустя онъ внезапно проговорилъ: «А вотъ и Капитанъ Львовъ полѣтѣлъ до облаковъ»….. Это онъ сказалъ увидѣвши проѣхавшую мимо оконъ карету. ‑ Послѣ я понялъ, что это было сказано по поводу ареста Капитана Львова, который жилъ тоже въ ротахъ Измайловскаго Полка, и котораго уже провезли. ‑ Этого Капитана Львова, какъ послѣ я слышалъ, тоже взяли по ошибкѣ, вмѣсто однофамильца (тоже гвардейскаго офицера); но онъ былъ счастливѣе меня, и ошибочность его ареста обнаружилась очень скоро, чуть ли не на другой или третiй день. ‑ Разсказывали, что покойный Императоръ Николай Павловичъ, при первомъ разводѣ, какъ истинный рыцарь, лично извинялся передъ Львовымъ, обласкалъ его, и далъ небольшую пенсiю его старушкѣ матери. ‑ Незнаю, насколько справедливы эти свѣдѣнiя, по крайней мѣрѣ въ то время объ этомъ передавали, какъ о вѣрномъ фактѣ. ‑

Сборы приходили къ концу; и Полковникъ объявилъ Авилову, что хотя онъ не уполномоченъ дѣлать обыскъ, въ его квартирѣ, но такъ какъ на самомъ дѣлѣ квартира наша /оказалась/ общ[ая]/ею/, то онъ считаетъ необходимымъ, какъ комнату [ему] /ему принадлежащую/, такъ и стоящую въ ней письменную конторку опечатать, оставивъ въ его распоряженiи только общiя комнаты, въ которыхъ никакихъ вмѣстилищь, кромѣ стульевъ [и] дивановъ, и обѣденныхъ столовъ, (тщательно осмотренныхъ), не было. ‑ Конечно противъ этаго, Авиловъ протестовать не могъ но при этомъ не пропустилъ случая, чтобы не сошкольничать:

— «Я ничего не могу возразить противъ опечатанiя моей комнаты и конторки, но позвольте Г. Полковникъ просить Васъ объ одолженiи.»

— «Что прикажете Г^н Сотникъ?»...

— «Позвольте мнѣ внести въ эту комнату прежде нежели она будетъ опечатана, ‑ свое носильное платье.» ‑

— «Для чего же это?<»>

— «Да я подамъ рапортъ въ Департаментъ въ которомъ служу, объ опечатанiи моего платья, и получу возможность не ходить въ Департаментъ, и устрою себѣ маленькiе каникулы.<»>

— «Это можно, препятствовать этому не могу»…

Такъ Авиловъ и сдѣлалъ и провелъ все время моего заключенiя въ добровольномъ домашнемъ арестѣ. ‑

Хотя я получалъ и порядочное по тогдашнему времени содержанiе, но къ концу Мѣсяца (жалованье выдавалось не 20^го а 1^го числа), у меня оставалось только нѣсколько мелкихъ монетъ, у Авилова тоже, — которыя онъ и передалъ мнѣ. Такимъ образомъ у меня образовался капиталъ до двухъ рублей. ‑

При отъѣздѣ изъ дому, я хотѣлъ было надѣть легкое лѣтнее пальто, такъ какъ день обѣщалъ съ утра, быть яснымъ и жаркимъ. [бы Вамъ]

— «Я совѣт[ы]/о/валъ бы Вамъ надѣть что нибудь по теплѣе сказалъ Полковникъ. ‑ Я послушался и надѣлъ теплую шинель съ мѣховымъ воротникомъ. ‑ Впослѣдствiи сидя въ сыромъ и холодномъ казематѣ, ‑ я не разъ благодарилъ за данный мнѣ совѣтъ, тѣмъ болѣе, что вскорѣ и погода измѣнилась къ худшему. –

Вышли на дворъ. Здѣсь стояла кучка жильцовъ изъ всего дома.

«Преступника ведутъ»... шептали нѣкоторые; женщины же вздыхали и крестились. ‑

Меня посадили въ карету, куда помѣстились также Полковникъ, Полицейскiй Чиновникъ и Жандармъ, размѣстились такъ: Я и Полковникъ въ заднемъ мѣстѣ, а двое остальныхъ въ двухъ переднихъ мѣстахъ. Захлопнули дверцы, опустили шторы въ каретѣ и за тѣмъ тронулись. ‑ Жандармскiй же поручикъ /съ нами не поѣхалъ, а остался опечатывать конторку и комнату Авилова./

— Куда меня везутъ[,]/?/ рѣшился спросить я<.>

— Это Вы узнаете послѣ.

Послѣ получасовой ѣзды, карета остановилась и меня высадили. ‑ Осмотрѣвшись я узналъ, что мы на Фонтанкѣ, вблизи Лѣтняго сада. Это было III^е Отдѣленiе Собственной Его Им. Велич<ества> Канцелярiи. ‑ Узелъ съ моими вещами унесли куда то на лѣво въ дверь нижняго этажа, и я не видалъ его болѣе вплоть до своего освобожденiя. Въ сѣняхъ я увидѣлъ нѣсколько любопытныхъ сценъ. ‑ Являлись въ парадную дверь нѣсколько солидныхъ особъ, въ темно коричневыхъ штатскихъ шинеляхъ, которые, распахивая шинель, и снимая съ шеи черные шелковые [ка] галстуки, —

<Далее следует знак: ХХ. Внизу на полях под таким же знаком запись:> закрывавшiе ихъ шитые золотомъ по красному сукну мундирные воротники. (Форма тогдашней полицiи). ‑

оказывались Полицейскими Чиновниками. ‑ Это были Чины тайной Полицiи.

За тѣмъ оставивъ свою шинель въ передней, ‑ я былъ поведенъ на верхнiй этажъ, и очутился въ большой залѣ, которую впослѣдствiи /братъ/ Өедоръ Михайловичъ называлъ Бѣлою Залою.

Къ немалому своему удивленiю, я нашелъ въ этомъ залѣ человѣкъ 20 публики, которые видимо, тоже, были только что привезены сюда, и которые шумно разговаривали [между собою], какъ хорошо знакомые /между собою/ люди. –

— «Вотъ тебѣ бабушка и Юрьевъ день,» слышалось отъ всяко[го]/й/ вновь прибывающей въ залу личности, при свиданiи съ остальными. ‑ Дѣйствительно былъ Юрьевъ день (23^го Апрѣля). ‑

Вновь прибывающихъ, съ каждою минутою, болѣе и болѣе увеличивалось, и всѣ видимо были хорошо знакомы другъ съ другомъ. Одинъ я стоялъ какъ въ воду опущенный, никѣмъ не знаемый, и никого незнающiй. ‑ Говоръ и шумъ въ залѣ увеличивались; кто требовалъ чаю, кто просилъ кофе и т. п..... Вдругъ вижу, ко мнѣ подбѣгаетъ братъ Өедоръ Михайловичъ.

— «Братъ ты зачѣмъ здѣсь?» ‑

Но только и успѣлъ онъ это сказать. ‑ Къ намъ подошли 2 жандарма, одинъ увелъ меня, другой брата, въ разныя помѣщенiя. ‑

Это было мое послѣднее съ нимъ свиданiе, и послѣднее слово мною отъ него выслушанное, на долгiе и долгiе годы. ‑ Мы свидѣлись послѣ этого, только въ Декабрѣ М<ѣсяц>цѣ 1864 года, то есть болѣе чѣмъ черезъ 15 лѣтъ!....

Тутъ я долженъ сдѣлать маленькiй прерывъ своего разсказа /объ/ исторiи дальнѣйшаго своего арестованiя, и сообщить одно побочное обстоятельство.

2^го Августа 1883, я получилъ письмо [отъ 29^го Iюля,] отъ Ореста Өедоровича Миллера, писавшаго тогда бiографiю Ө. М. Достоевскаго, посланное имъ 29^го Iюля. Вотъ письмо это:

«Многоуважаемый Андрей Михайловичъ,

Въ одномъ изъ писемъ Өедора Михайловича прочелъ я слѣдующее: «Я умолялъ третьяго моего брата, котораго арестовали по ошибкѣ, не объяснять ошибки арестовавшимъ, какъ можно долѣе и послать денегъ брату Михаилу Михаиловичу, полагая, что у него нѣтъ!»…

Не найдете ли возможнымъ съ Вашей стороны выяснить этотъ фактъ?

Моя часть бiографiи дописывается, первая же глава — куда вошли Ваши воспоминанiя, уже напечатана. ‑

Съ истиннымъ почтенiемъ Преданный Вамъ Ор. Миллеръ. Павловскъ (СПб. Губ.) Лебединая Улица дача Пистолькорса.<»> ‑

Получивъ это письмо, я [въ краткихъ] почти также подробно, какъ и здѣсь описалъ Оресту Өедоровичу исторiю своего ошибочнаго ареста, и дойдя въ описанiи до послѣдняго своего свиданiя съ братомъ Ө<едоромъ> М<ихайловичемъ> въ бѣлой залѣ III^го Отдѣленiя, присовокупилъ слѣдующее: Я глубоко уважалъ покойнаго своего брата Ө<едора> М<ихайловича>, зналъ его всегда, за самаго правдиваго человѣка, чту его память и благоговѣю передъ ней,….. но не смотря на это, ‑ я правдиво долженъ заявить что слова его въ письмѣ, къ неизвѣстному мнѣ Господину, ‑ не вѣрны. Покойный братъ Өедоръ Михайловичъ не могъ не только умолять меня, какъ видно изъ изложеннаго, не открывать сколь можно долѣе ошибки, но даже не имѣлъ времени нам[ѣ]/е/кнуть мнѣ объ этой ошибкѣ. ‑ О, ежели бы онъ объявилъ мнѣ это! на сколько бы успокоилъ онъ этимъ мое десятидневное заключенiе въ казематѣ!... Въ объясненiе его этихъ словъ, я могу предположить только одно: Можетъ быть братъ писалъ мнѣ въ этомъ смыслѣ записку, въ томъ же III Отдѣленiи и поручилъ кому либо передать ее мнѣ, и что записка эта была перехвачена, и до меня не достигла. Что же касается меня, то я оставался въ полномъ невѣдѣнiи, о причинѣ моего ареста вплоть до перваго допроса меня въ Слѣдственной Коммисiи, который состоялся только вечеромъ 2^го Мая, то есть спустя 10 дней послѣ моего арестованiя. ‑ Эта неизвѣстность и была особенно для меня тягостна!...

Цѣлый день 23 Апрѣля, вплоть до ночи мы провели въ III^м Отдѣленiи, насъ размѣстили по отдѣльнымъ заламъ по 8-10 человѣкъ, и обязали не разговаривать другъ съ другомъ. ‑ Это былъ очень томительный день [по своей] неизвѣстности! Около полудня прiѣхалъ князь Орловъ (бывшiй тогда Шефъ Жандармовъ). Онъ въ каждой залѣ говорилъ [А]/а/рестованнымъ маленькую рѣчь, сущность которой, насколько припомню, была та, что мы не умѣли воспользоваться правами и свободою, предоставленными всѣмъ гражданамъ; /и/ своими поступками, принудили Правительство лишить насъ этой свободы, и что по подробномъ разборѣ нашихъ преступленiй, надъ нами будетъ произведенъ судъ, а окончательная участь наша будетъ зависить отъ милосердiя Монарха. ‑

Намъ подавали чай, кофе, завтракъ, обѣдъ, и все очень изысканно сервированное,... однимъ словомъ кормили на славу, какъ гостей въ III Отдѣленi[е]/и/. ‑

Одинъ изъ сосѣдей моихъ, постоянно около меня сидѣвшiй на диванѣ, и очень симпатичный молодой человѣкъ, вынувъ клочокъ бумажки изъ своего кармана, написалъ на немъ карандашемъ: Как Ваша фамилiя, и за что Вы арестованы? Бумажку эту онъ передалъ мнѣ для прочтенiя. ‑

Я написалъ на ней: Фамилiя моя Достоевскiй, а за что арестованъ не вѣдаю. ‑ Въ свою очередь я [спросилъ] сдѣлалъ ему тотъ же вопросъ, и тѣмъ же путемъ получилъ отвѣтъ что фамилiя его Данилевскiй, и причина арестованiя его ему тоже неизвѣстна.

Это оказался Григорiй Петровичъ Данилевскiй, впослѣдствiи извѣстный писатель и Главный Редакторъ Газеты «Правительственный Вѣстникъ». Съ этимъ Григорiемъ Петровичемъ Данилевскимъ я впослѣдствiи встрѣтился въ 60^х года<хъ> въ Екатеринославѣ. ‑ Онъ у меня бывалъ нѣсколько разъ въ Екатеринослав[л]ѣ, и имѣлъ случай оказать мнѣ маленькую услугу, о чемъ сообщу въ своемъ мѣстѣ. ‑

Медленно тянулся этотъ томительный день, и наконецъ [уже] вечеромъ, уже въ сумерки, стали долетать до насъ отрывочные разговоры между проходившими безпрестанно жандармами:

— Что наведенъ?....

— Нѣтъ еще наводятъ. ‑

Это говорилось объ мостѣ, по которому должно было препроводить насъ въ крѣпость, и который по весеннему времени не былъ еще наведенъ; но для меня слова эти были тогда непонятны. ‑

Когда уже совершенно стемнѣло, слѣдовательно часовъ уже въ 11^ть насъ начали по одиночкѣ выкликать, и разъ вызванный болѣе уже къ намъ не возвращался. – Наконецъ очередь дошла и до меня, меня вызвали и повели внутренними ходами въ нижнiй этажъ, оказалось что въ Кабинетъ Л. В. Дубельта.

Въ кабинетѣ этомъ, за большимъ письменнымъ столомъ, заваленнымъ кипами бумагъ, сидѣлъ сѣденькiй и худенькiй Генералъ въ голубомъ сюртукѣ и бѣлыхъ Генеральскихъ эполетахъ. Это и былъ Л. В. Дубельтъ. ‑ Поглядѣвъ на меня пристально онъ спросилъ, какъ мнѣ показалось довольно сурово:

— Достоевскiй?...

— [«]Точно такъ, отвѣчалъ я.

— Извольте отправляться съ Г^номъ Поручикомъ NN. Онъ сказалъ и фамилiю, но конечно я ее не помню, а можетъ быть и не разобралъ тогда. ‑

Я вышелъ съ Жандармскимъ Поручикомъ въ переднюю, [въ] /черезъ/ которую проходилъ утромъ. ‑ Мнѣ надѣли мою шинель, /и/ вывели [на ули] не на улицу, а во дворъ, гдѣ дожидалась уже меня такая же какъ утромъ четырехъ-мѣстная карета. ‑ Меня посадили въ эту карету, въ которую сѣлъ рядомъ со мною и Жандармскiй Поручикъ, а на противъ усѣлся Жандармскiй Унтеръ <о>фицеръ, закрыли дверцы кареты, опустили шторы и карета двинулась!

На этотъ разъ ѣзда наша была гораздо продолжительнѣе. ‑ Странное дѣло, мнѣ вовсе не приходило тогда въ голову, самого простаго,... то есть что меня везутъ въ Крѣпость. Вѣроятно вслѣдствiе моего нервнаго разстройства, мнѣ всё казалось, что меня вывезутъ за городъ, за заставу, и тамъ пересадятъ на Перекладную, и прямо препроводятъ въ Сибирь. ‑

Наконецъ, послѣ различныхъ проѣздовъ, подъ какими то сводами (черезъ нѣсколько воротъ въ крѣпости) — карета остановилась, и меня заставили изъ нее выйти, и ввели въ небольшую комнату комендантскаго флигеля, гдѣ со спискомъ въ рукахъ, принималъ насъ Старый Генералъ. Это былъ комендантъ Крѣпости Генералъ отъ Инфантерiи Набоковъ.

— Достоевскiй?

— «Такъ точно Ваше Высокопревосходительство» отвѣчалъ привезшiй меня Жандармскiй Поручикъ.

— Отведите его въ первый номеръ.‑

И вотъ опять повели меня, на этотъ разъ черезъ какой то открытый дворъ, вошедши въ какой то темный не то корридоръ не то сѣни, мы остановились передъ одною дверью, которая со скрипомъ открылась передъ нами, меня впустили въ какую то комнату, дверь мгновенно за мною затворилась, съ шумомъ задвинули желѣзныя задвижки и заперли дверь двумя висячими замками. ‑

Я очутился одинъ!.....

Ощущенiя испытанныя во весь день, съ ранняго утра, тревожное состоянiе /въ продолженiе/ цѣлаго дня, таинственность перевозки, темнота ночи, скрипъ двери и стукъ запираемыхъ замковъ, [окончательно растроив] ‑ всё это вмѣстѣ взятое, окончательно разстроило мои нервы! Я всё еще не могъ сообразить въ первое время, гдѣ я?... и куда меня ввергнули?...

Комнату, едва-едва, освѣщала простая плошка, какiя встарину употреблялись при уличныхъ иллюминацiяхъ, поставленная на уступъ оконной амбразуры. ‑ Отъ нее чадило страшно, такъ что ѣло глаза. ‑ Я хотѣлъ было затушить ее, но мнѣ постучали въ маленькое окошечко, устроенное въ двери и сказали, что бы я не дѣлалъ этаго. ‑ Изъ этаго я заключилъ, что за дѣйствiями моими ежеминутно наблюдаютъ. ‑

Осмотрѣвшись не много я замѣтилъ, что по срединѣ стоитъ койка, съ простымъ тюфякомъ и подушкою, а въ отдаленномъ углу, необходимая мебель то есть судно, и болѣе ничего. ‑

Разстроенный, измученный, всѣми происшествiями дня, ‑ я не раздѣваясь кинулся на койку, и мгновенно уснулъ какъ убитый! Въ послѣдующiя ночи, ‑ мнѣ уже не приходилось такъ спокойно спать! ‑

Проснувшись на другой день, я долгое время не могъ сообразить гдѣ я. ‑ Наконецъ припомнилъ всё, и покорился своей участи. ‑ Благовѣстъ Церковнаго колокола, въ очень близкомъ разстоянiи, сперва къ утрени, а за тѣмъ и къ ранней обѣднѣ; почти ежеминутный бой башенныхъ часовъ, съ музыкальнымъ наигрыванiемъ, черезъ каждые четверть часа, ‑ заставили меня догадаться, что я нахожусь въ Петро Павловской Крѣпости, въ одномъ изъ ея казематовъ. ‑ Вставъ съ койки я началъ подробно осматривать свой казематъ подъ № 1^м. ‑ Оказалось, что это довольно большая и слишкомъ высокая комната, покрытая сводомъ. ‑ Всѣ стѣны были сырыя, и чувствовался холодъ, проникавшiй до самыхъ костей! Я всё время не снималъ теплой своей шинели, въ которой и спалъ. ‑ На стѣнахъ ясно обозначались различныя свѣжiя царапины. Вѣроятно не задолго передъ ожиданiемъ новыхъ жильцовъ, ‑ соскабливали различныя надписи, сдѣланныя прежними жильцами. Окно было одно; но просвѣтъ его начинался такъ высоко отъ полу, что вставъ на амбразурный уступъ (аршина 1¹/₂ отъ полу), нельзя было достать до подъоконника, а слѣдовательно ничего нельзя было и видѣть. ‑ Полы вѣроятно были когда то кирпичные, но отъ времени всѣ выбились. ‑

Было воскресенье. ‑ Часу въ 9^м утра со стукомъ отворились двери и вошелъ комендантъ Крѣпости Генералъ Набоковъ со свитою Плацъ-адъютантовъ и другихъ офицеровъ. ‑ Осмотрѣвъ помѣщенiе онъ проговорилъ:

— Да, здѣсь нехорошо, очень не хорошо, надо торопиться,…. надо сильно торопиться!!....

Послѣ мнѣ объяснили, что слова Надо торопиться относились къ тому, что надо скорѣй отдѣлывать новые временные казематы. ‑

Я не упуская перваго случая обратился къ Генералу, и просилъ объяснить мнѣ, за что я арестованъ. ‑ Набоковъ нахмурился, и очень мрачно проговорилъ: «Это Вы должны, сами лучше меня знать!., Но впрочемъ при первомъ допросѣ, Вамъ это объявится!<»>...

И вотъ потекла моя жизнь изо дня въ день, ‑ въ ничего-недѣланiи! Ни книгъ ни бумаги ничего не было!.... Оставалось только мечтать и обдумывать, что можетъ случиться впередъ. ‑ Единственное занятiе, которое я выдумалъ для себя, состояло въ томъ, что вставши съ койки, я начиналъ ходить считая вслухъ свои шаги, и насчитавъ ихъ 1000, ‑ садился на койку отдыхать. Потомъ начиналъ снова тоже занятiе. Этимъ я немного отгонялъ отъ головы мрачныя мысли. –

Въ первый же день моего заключенiя, мнѣ объявилъ Плацъ-Маiоръ, что я могу имѣть за свои деньги два раза въ день чай. ‑

— «А курить здѣсь можно<?»> спросилъ я. ‑

— «Сколько угодно.<»> ‑

Узнавъ это, я попросилъ Плацъ-Маiора распорядиться покупкою мнѣ Табаку, Цигаръ и спичекъ, а равно и чубукъ съ 2^я-3^я трубками, ‑ (Папиросъ тогда еще въ продажѣ не имѣлось). На что и вручилъ ему имѣвшiйся у меня весь свой капиталъ до 2^х рублей. ‑

На всѣ,… спросилъ онъ. ‑

На всѣ отвѣчалъ я, алчно помышляя о первой трубкѣ.

И вотъ черезъ нѣсколько времени, мнѣ принесли курево, со всѣми принадлежностями;... но ужасъ, табакъ былъ въ 30 копѣекъ фунтъ, а цигары по 7¹/₂ копѣекъ десятокъ! ‑ Когда я заявилъ, что нельзя ли перемѣнить купленный товаръ на лучшiй, то старый служивый, исполнявшiй эту порученность, внушительно проговорилъ:

— Ничего Господинъ, привыкнете и къ этому, за то на дольше хватитъ;… вѣдь неизвѣстно, какъ долго Вы здѣсь пробудете! ‑

Я подумалъ, согласился съ его доводами, и оставилъ купленное. ‑ Такимъ образомъ я былъ обезпеченъ большимъ запасомъ худаго курева; но за то лишился возможности, хотя изрѣдка, выпить стаканъ горячаго чаю!

Двери моего Каземата отпирались ежедневно пять разъ, всегда въ одно и тоже время: 1^е) Утромъ, часовъ въ 7^м или 8^мь, когда приносили мнѣ умываться и убирать комнату, то есть выносить изъ судна; 2^е) Часовъ въ 10-11 при обходѣ Начальства. ‑

Комендантъ почти ежедневно посѣщалъ казематы самъ. ‑ 3) Въ 12 часовъ дня, когда приносили обѣдать, 4) Въ 7 часовъ вечера, когда приносили ужинъ, и 5^е) Когда стемнѣетъ, чтобы поставить плошку. ‑

Обѣдъ состоялъ всегда изъ двухъ блюдъ: Щи или супъ въ видѣ похлебки съ нарѣзанными мелко кусочками говядины и каша Гречневая или Пшонная, причемъ хлѣба приносили вдоволь. Ужинъ же состоялъ изъ однаго горячаго. Для питья постоянно ставилась оловянная кружка съ квасомъ или водою, по желанiю. ‑ Какъ видно, пища была не затѣйливая, но жаловаться было нельзя, потомучто она всегда была сытная и свѣжая. Ножа и вилки не полагалось, вѣроятно опасались самоубiйствъ. ‑

Со второй же ночи я открылъ новый сюрпризъ въ своемъ Казематѣ. Какъ только стемнѣло и внесли въ казематъ зазженную плошку, такъ мало по малу начали появляться крысы огромной величины. ‑ Я всегда чувствовалъ /и чувствую/ какую то боязнь и какое то отвращенiе не только къ крысамъ, но даже и къ мышамъ. И вотъ теперь мнѣ приходилось воевать съ большими крысами. Ихъ являлось иногда штукъ по 10 одновременно, и я боясь, чтобы онѣ не добрались ко мнѣ на койку, не спалъ до разсвѣта. Я немогъ понять откуда онѣ появлялись; вѣроятно гдѣ нибудь вблизи былъ мучной складъ. При дневномъ свѣтѣ ихъ небыло видно. Но впрочемъ въ концѣ Апрѣля и въ началѣ Мая свѣтало рано, и я успѣвалъ высыпаться. Сверхъ того спалъ всегда и днемъ послѣ обѣда. ‑

Дни проходили за днями при совершенно одинаковой обстановкѣ. ‑ Впрочемъ пятый день моего ареста прошелъ для меня нѣсколько разнообразнѣе. Еще съ утра я услышалъ Праздничный Церковный звонъ. Около полудня начался перезвонъ, и наконецъ перезвонъ [во вс] какъ говорится во вся, [наконецъ] [п]/П/ослышалось даже приближающееся пѣнiе пѣвчихъ, и потомъ медленно удаляющееся. ‑ Долго я думалъ, что это значитъ, наконецъ расчиталъ что въ этотъ день (27^го Апрѣля) Церковь празднуетъ Преполовенiе поста, и что въ этотъ день ежегодно совершается крестный ходъ по Стѣнамъ Крѣпости. Вспомнилось мнѣ также, что въ этотъ день въ Строительномъ Училищѣ Храмовой Праздникъ (Симеона Сродника Господня) и что еще недѣлю тому назадъ, я мысленно собирался въ этотъ день въ Церковь Училища въ первый разъ по выходѣ изъ него, ‑ какъ частное лицо, а не какъ воспитанникъ заведенiя. –Вспомнивъ всё это, мнѣ стало грустно, ‑ очень грустно!..

Всякiй день я ожидалъ допроса, обѣщаннаго мнѣ Комендантомъ крѣпости еще въ Первый день моего заключенiя въ казематъ. ‑ Я предполагалъ что онъ совершится конечно днемъ, но дни проходили за днями и всякiй вечеръ я съ тоскою думалъ: не завтра ли? Такъ прошло десять дней то есть до Понедѣльника 2^го Мая. ‑ Вечеромъ въ этотъ день, я потерялъ уже надежду, что мнѣ дадутъ допросъ, и думалъ по обычаю не завтра ли? Принесли и ужинъ, наконецъ стемнѣло и внесли зазженную плошку. ‑ Отбывъ это послѣднее посѣщенiе, я началъ ходя отсчитывать не помню которую тысячу шаговъ….. Какъ вдругъ послышался необычный, въ это время дня, шумъ отпирающихся замковъ и отодвигаемыхъ задвижекъ. У меня забилось сердце! Отворяются двери и входитъ Плацъ-Маiоръ. ‑

— «Пожалуйте къ допросу»!...

Я упалъ на колѣни и нѣсколько минутъ горячо помолился Богу! ‑

Выйдя на воздухъ, я къ удивленiю своему увидѣлъ всю землю покрыт[о]/у/ю, только что выпавшимъ снегомъ. ‑ На меня пахнулъ свѣжiй вѣтерокъ,…. и вдругъ я почувствовалъ, что мнѣ дѣлается дурно, такъ что я чуть не упалъ. – Плацъ Маiоръ и конвойный остановились, я нагнулся къ землѣ, взялъ горсть снѣгу, и потеръ себѣ виски и голову. ‑ Мнѣ стало лучше, и мы двинулись далѣе черезъ дворъ къ Комендантскому флигелю, съ тѣмъ чтобы болѣе уже не возвращаться въ казематъ № 1^й.

Меня ввели сперва въ Прiёмную, небольшую, но ярко освѣщенную комнату. Тамъ было большое зеркало, я взглянулъ въ него.... и удивился. – Во первыхъ я нашелъ, что очень похудѣлъ; во вторыхъ я увидѣлъ при полномъ освѣщенiи свою сорочку.... Она была черна какъ сажа. ‑ Вѣдь почти двѣ недѣли я не перемѣнялъ бѣлья, а [ночной] чадъ отъ ночной плошки довершилъ остальное! Брезгливо и на скоро, я засунулъ воротнички [рубахи] сорочки за галстукъ, и застегнулъ сюртукъ до верху. ‑

Черезъ нѣсколько минутъ меня позвали въ Залу Засѣданiй Слѣдственной Коммисiи. По срединѣ довольно большой, и ярко освѣщенной комнаты, стоялъ большой продолговатый столъ, покрытый сукномъ. ‑ На предсѣдательскомъ мѣстѣ сидѣлъ Комендантъ Крѣпости Генералъ Набоковъ. ‑ Первое мѣсто по правую отъ него руку, занималъ, какъ [впослѣдствiи] /послѣ/ узналъ я Князь Павелъ [Гагаринъ] Павловичъ Гагаринъ, впослѣдствiи Предсѣдатель Комитета Министровъ, второе Леонтiй Васильевичъ Дупельтъ. Первое мѣсто по лѣвую руку Предсѣдателя занималъ Князь Василiй Андреевичъ Долгоруковъ, а второе Iаковъ Ивановичъ Ростовцевъ. Конецъ стола занимала канцелярiя то есть оберъ аудиторъ, аудиторы и Секретари. ‑

Допросъ началъ Князь Гагаринъ обратившись ко мнѣ приблизительно съ слѣдующими словами:

— «Господинъ Достоевскiй, вы живете въ свѣтѣ не первый годъ, а потому должны знать, что лишать человѣка свободы, ‑ нельзя безъ достаточной причины. ‑ Вы лишены свободы, вотъ уже кажется 10 дней, а потому имѣли время, и должны были обдумать и доискаться причины за что вы лишены свободы? Вотъ чистосердечный и правдивый отвѣтъ на этотъ вопросъ, Слѣдственная Коммисiя и желала бы получить отъ васъ; ‑ При этомъ предваряю [в]/В/асъ, что Коммисiя дѣлаетъ этотъ вопросъ, такъ сказать для очищенiя совѣсти,.... для формы..., потомучто /собственно говоря/ Коммисiи всё уже /давно/ извѣстно.» ‑

— Вы упомянули Ваше Превосходительство, началъ я свой отвѣтъ, незная тогда, что спрашивающiй меня [есть] /былъ/ князь, что я не первый годъ живу въ свѣтѣ. Въ этомъ первомъ своемъ мнѣнiи Вы изволили ошибиться: Своею самостоятельною и вполнѣ свободною жизнiю я пользуюсь не года, а только немногiе мѣсяцы. ‑ До Iюля прошлаго года я былъ въ закрытомъ Учебномъ заведенiи, ‑ я учился. ‑ О моихъ дѣйствiяхъ и поступкахъ до Iюля мѣсяца прошлаго года Вы можете справиться у Начальства Строительнаго Училища, и я увѣренъ, что Вы получите самый благопрiятный обо мнѣ отзывъ, потомучто моя фамилiя какъ перваго по выпуску, помѣщена на мраморной доскѣ Училища. ‑ Получивъ воспитанiе на Казенный Счетъ, назначенный со Школьной Скамьи, прямо на Государственную службу, съ вполнѣ обезпеченнымъ содержанiемъ,…. я всѣмъ обязанъ Правительству!.... Еще въ первый день моего ареста, еще до каземата Его Сiятельство Князь Орловъ, въ словахъ обращенныхъ къ намъ арестованнымъ, ‑ высказалъ, что мы арестованы, вслѣдствiе того, что не умѣли пользоваться правами и свободою предоставленными всѣмъ гражданамъ, и своими поступками принудили Правительство лишить насъ свободы.... Слѣдовательно и меня въ числѣ прочихъ подозрѣваютъ въ противузаконныхъ дѣйствiяхъ, ‑ въ дѣйствiяхъ противныхъ [п]/П/равительству, которому я всѣмъ обязанъ!.... Что я могъ сдѣлать въ послѣднiе 8-9 мѣсяцевъ своей жизни, столь преступнаго, что лишенъ свободы?... Сколько я н[е]/и/ думалъ объ этомъ въ дни моего заключенiя, но ни на чемъ не могъ остановиться. ‑ /Еще/ Въ первый день моего пребыванiя въ казематѣ, я обращался съ просьбою къ Его Высокопревосходительству Господину Коменданту, о сообщенiи мнѣ причины за что я арестованъ, ‑ мнѣ было сказано, что я долженъ знать объ этомъ самъ. Но при этомъ Его Высокопревосходительство прибавилъ, что мнѣ будетъ объявлено это, при первомъ допросѣ меня. ‑ Не окажете ли Вы мнѣ милость, ‑ не объявите ли теперь причину моего арестованiя».

Я проговорилъ эту тираду горячо, съ сознанiемъ своей правоты. ‑

— «Все это слова, и слова хорошiя, ежели они правдивы, и вами прочувствованы; но обратимся лучше къ дѣлу. ‑ Вотъ видите ли Г^н Достоевскiй, ‑ часто вредныя знакомства, вовлекаютъ молодыхъ людей, подобныхъ вамъ, нетолько въ проступки, но даже въ преступленiя! Подумайте ка хорошенько Г^н Достоевскiй не имѣли ли вы такихъ знакомствъ?»

— Все мое знакомство ограничивается моими товарищами по выпуску, и товарищами по службѣ, я назвалъ до десятка фамилiй.

— «Гдѣ вы бываете по пятницамъ[»]?» ‑

— Пятница для меня такой же день, какъ и все остальные дни недѣли, ни у кого, въ смыслѣ постоянныхъ, еженедѣльныхъ посѣщенiй, я по пятницамъ не бывалъ. ‑ Вотъ въ послѣднюю пятницу, передъ моимъ арестомъ, то есть 22^го Апрѣля, я былъ у своего товарища Архитектора Карпова и въ квартирѣ его провелъ время въ сообществѣ его сестры, часовъ до 11^ти вечера. ‑

— «А съ Буташевичемъ-Петрашевскимъ вы не знакомы?»....

— Съ Петрашевскимъ?... Нѣтъ, я Петрашевскаго не знаю, а какъ Ваше Превосходительство назвали друга[в]/г/о?....

Я дѣйствительно, только тогда въ первый разъ услышалъ о Петрашевскомъ, и не зная, что онъ носитъ двойную фамилiю, ‑ думалъ, что спрашиваютъ о двухъ лицахъ. ‑ Этотъ наивный вопросъ, поколебалъ, кажется, недовѣрiе къ моимъ показанiямъ; потомучто Князь Гагаринъ, послѣ непродолжительнаго совѣщанiя (шопотомъ) съ предсѣдателемъ, обратился ко мнѣ со слѣдующимъ вопросомъ:

— «Послушайте Г^н Достоевскiй, вамъ не случалось слышать, что у Васъ есть однофамильцы?<»>...

— Я знаю, и мнѣ не разъ приходилось слышать отъ покойнаго отца, что мы не имѣемъ однофамильцевъ. ‑ Всѣ носящiе въ настоящее время эту фамилiю, мои ближайшiе родственники, ‑ мои родные братья. ‑

— «Вы сказали братья?»

— Да. ‑

— «Въ день своего ареста вы встрѣтились съ своимъ братомъ въ III^м Отдѣленiи Собствен<ой> Его Императорскаго Величества Канцелярiи Вы объ этомъ не упом[и]/я/н[а]/у/ли.» ‑…

Объ нашей мгновенной встрѣчѣ уже сообщили слѣдственной коммисiи!....

— Я не имѣлъ еще случая объ этомъ упомянуть. Впрочемъ встрѣча наша была только на одно мгновенiе, и мы не успѣли сказать другъ другу ни одного слова. ‑

— «Такъ!... слѣдовательно, кромѣ этого брата у васъ есть еще братъ?»...

— Кромѣ брата Өедора, у меня еще два брата; одинъ младшiй еще 17^ти лѣтнiй юноша, поступилъ на мое мѣсто въ Строительное Училищѣ, ‑ и тамъ учится; а другой старшiй насъ всѣхъ братъ Михаилъ Михаиловичъ.

— «Какая профессiя старшаго Вашего брата, и гдѣ онъ живетъ?»

— [«]Онъ отставной военный Инженеръ[;]/,/ и живетъ здѣсь въ Петербургѣ. ‑

— «Чѣмъ же онъ занимается?»

— Онъ занимается Литературой. ‑

— «Аааааа!.......<»>

Новый минутный шопотъ съ Предсѣдателемъ. ‑

— «Г. Достоевскiй, мы попросимъ васъ удалиться на нѣсколько минутъ въ Прiемную<»>.

Я вышелъ. ‑

Черезъ нѣсколько минутъ меня снова позвали въ Залу Засѣданiй Коммисiи, и началъ опять Князь Гагаринъ. ‑

— «Все сейчасъ показанное Вами, Г. Достоевскiй, коммисiя считаетъ и находитъ правдоподобнымъ; но вы поймите, что коммисiя не можетъ основаться на однихъ вашихъ голословныхъ показанiяхъ, она должна ихъ провѣрить; но впрочемъ мы [в]/В/асъ долго не заставимъ ждать, завтра въ это же время, мы призовемъ васъ опять, а до тѣхъ поръ возвратитесь въ свой казематъ.» ‑

Я поклонился и хотѣлъ выходить, но Генералъ Набоковъ остановилъ меня и позвонилъ:

— «Его Казематъ ужасный, надо перевести его. (вошедшему по звонку Плацъ-Маiору) Отведите этаго Господина въ новыя помѣщенiя и устройте его въ одномъ изъ лучшихъ номеровъ.» ‑

Мы вышли[,] и я, не заходя въ старый казематъ, очутился на новосельѣ, куда мнѣ перенесли и мое курево со всѣмъ приборомъ. ‑

Новое мое помѣщенiе показалось /мнѣ/ раемъ, послѣ каземата № 1^й. ‑ Это была чистенькая комнатка, походящая болѣе на отдѣльную больничную палату, ‑ нежели на казематъ. ‑ Только желѣзныя рѣшотки въ окнахъ напоминали, что это арестантское помѣщенiе. ‑ Было уже поздно. ‑ Тепло, чистенькое помѣщенiе, хорошiй воздухъ, новая желѣзная кроватка съ новымъ же т[у]/ю/фячкомъ покрытымъ простынею и байковымъ одѣяломъ,..... соблазнили меня и я сейчасъ же легъ на кровать, первый разъ [послѣ] /со времени/ своего ареста безъ теплой шинели и снявъ верхнее платье. ‑

Весь слѣдующiй день я провелъ въ ожиданiи вечера. ‑ За себя, я былъ уже совершенно спокоенъ, но мнѣ щемило сердце, что оба мои старшiе братья замѣшаны въ какомъ то дѣлѣ, объ которомъ, я впрочемъ, не имѣлъ ни малѣйшаго понятiя. ‑ Насталъ вечеръ и часу въ 11^м меня действительно снова позвали, это было 3^го Мая во вторникъ. ‑ Я вошелъ въ знакомую уже мнѣ залу, и [к]/К/нязь Гагаринъ объявилъ мнѣ слѣдующее:

— «По собраннымъ справкамъ, всё показанное Вами вчера, оказалось совершенно справедливымъ…… Вашъ арестъ произошелъ отъ ошибки, часто неизбѣжной, при огромномъ механизмѣ Государственнаго Управленiя.

<Далее следует авторский знак: ХХ. Внизу на полях под таким же знаком запись:> Подчеркнутые слова точны до послѣдней буквы; они глубоко врѣзались въ моей памяти, и я какъ будто сейчасъ ихъ слышу. ‑

Но коммисiя не можетъ освободить Васъ теперь же<:> вы арестованы по Высочайшему повелѣнiю, а потому и освобожденiе ваше должно быть разрѣшено Высочайшею властiю. ‑ Государь же въ настоящее время въ Варшавѣ, и коммисiя уже послала туда представленiе объ освобожденiи Васъ; вѣроятно на дняхъ получится разрѣшенiе, и тогда вы будете освобождены, а до тѣхъ поръ вы должны провести еще нѣсколько дней въ казематѣ. ‑ Какъ молодой Архитекторъ силою своего творческаго воображенiя, приведите мысленно свой казематъ въ изящное и уютное помѣщенiе, и проведите въ немъ еще нѣкоторое время»......

Послѣднiе слова князя пахли насмѣшкою и иронiею…. Но на этихъ словахъ прервалъ его Генералъ Набоковъ. ‑

— «Никогда я не допущу, что бы совершенно невинный находился подъ арестомъ и сидѣлъ въ казематѣ. Вы прав[ду]/ильно/ сказали Князь, что коммисiя не имѣетъ права освободить Господина Достоевскаго, безъ разрѣшенiя Государя, ‑ но я какъ Предсѣдатель коммисiи и какъ Комендантъ крѣпости дѣлаю его своимъ арестантомъ,/…./ при этомъ онъ позвонилъ и на зовъ этотъ вошелъ Плацъ-Маiоръ. ‑

— «Это мой арестантъ, въ моей квартирѣ есть свободная комната, близь моего кабинета, помѣстите его туда, ни стражи, ни запоровъ не нужно, ‑ онъ не убѣжитъ! (обратившись ко мнѣ и положивъ руку на мое плечо), Правду вы говорили мой голубчикъ что невиновны.... (Плацъ-Маiору въ полголоса) Сейчасъ же напоите его чайкомъ, да съ сухариками,.... да съ сухариками!... (мнѣ) Ступайте мой голубчикъ,.. отдохните! Но я не сейчасъ вышелъ и обратился къ Коммисiи со слѣдующею просьбою. ‑

— Хотя я былъ убѣжденъ въ своей невиновности, но сейчасъ,.... здѣсь,... я услышалъ офицiально, что арестъ мой, есть арестъ ошибочный;….. Я только начинаю свою службу, и для меня очень важно, что бы и во мнѣнiи моего Начальства не осталось не малѣйшаго подозрѣнiя на счетъ моего арестованiя, ‑ а потому я покорнѣйше бы просилъ Коммисiю, не найдетъ ли она возможнымъ извѣстить мое начальство объ случившейся ошибкѣ относительно моего арестованiя. ‑

На эту мою просьбу отвѣтилъ Генералъ Набоковъ, что Коммисiя увѣдомитъ объ этомъ мое начальство, а [г]/Г/енералъ Iаковъ Ивановичъ Ростовцевъ при этомъ же заявилъ, что кромѣ /увѣдомленiя/ коммисiи онъ самъ лично будетъ [просить] писать Графу Петру Андреевичу Клейнмихелю и просить его, что бы мой ошибочный несчастный арестъ, не имѣлъ никакого влiянiя на мою службу. ‑

Тогда я /всѣмъ/ поклонился и вышелъ. ‑

И такъ съ вечера 3^го Мая то есть со вторника, я очутился подъ домашнимъ арестомъ въ квартирѣ Генерала Набокова, который былъ ко мнѣ очень добръ и внимателенъ и не разъ заходилъ въ мою комнату, что бы освѣдомиться, хорошо ли мнѣ, и не нуждаюсь ли я въ чемъ. Я же всякiй разъ сердечно благодарилъ его за всю его ко мнѣ доброту, и всегда на свою благодарность получалъ отвѣтъ: «Не на чемъ голубчикъ,… я очень радъ быть Вамъ полезнымъ»…. Этотъ арестъ мой продолжался слишкомъ двое сутокъ, то есть до утра 6^го Мая (Пятницы). ‑ Но еще наканунѣ то есть въ четвергъ 5^го Мая, около полудня. Плацъ-Маiоръ, разговаривая со мною, далъ мнѣ понять, что разрѣшенiе объ освобожденiи меня [у] получено уже Коммисiею. ‑

— Такъ значитъ, меня нынчеже освободятъ, спросилъ я Плацъ-Маiора.

— Нѣтъ Васъ нынче не освободятъ, а освободятъ завтра утромъ. ‑

— Почему же? еще очень рано,… зачѣмъ меня удерживать, я пойду къ Генералу и буду просить....

Но Плацъ-Маiоръ меня перебилъ; онъ сказалъ мнѣ, что получитъ большiя непрiятности, ежели узнаютъ, что онъ передалъ мнѣ это извѣстiе; конечно я отказался отъ своего намѣренiя, но при этомъ спросилъ, какiя могутъ быть препятствiя къ моему немедленному освобожденiю.

— «Да очень просто, ‑ не желаютъ что бы Вы встрѣтились въ городѣ съ тѣми лицами, съ которыми вы встрѣчаться не должны.» ‑

Я понялъ, что не хотятъ, что бы я видѣлся съ братомъ Михаиломъ Михаиловичемъ. ‑

Въ ночь съ 5^го на 6^е Мая братъ Михаилъ Михаиловичъ былъ арестованъ, а утромъ 6^го послѣдовало мое освобожденiе. ‑

Часовъ въ 8^м утра 6^го Мая въ Пятницу, меня позвали въ Залу Коменданта крѣпости. ‑ Меня повелъ Плацъ-Маiоръ.

— «По Высочайшему повелѣнiю, вы освобождаетесь [изъ подъ] отъ ареста, (обратясь къ Плацъ-Маiору) сдѣлайте распоряженiе объ отправленiи его на его квартиру». ‑

Поклономъ своимъ, онъ далъ мнѣ знать, что я могу удалиться,… Но я несмотря на это, остановился и еще разъ, очень разстроганнымъ голосомъ благодарилъ его за доброту ко мнѣ.

— «Не за что, не за что,... Я очень радъ, очень радъ вашему освобожденiю... Желаю вамъ всего лучшаго,... Прощайте.» ‑

Я и Плацъ-Маiоръ вышли отъ Коменданта, и воротились въ комнату мною занимаемую. ‑ Плацъ-Маiоръ сейчасъ же сдѣлалъ распоряженiе о приноскѣ большаго узла съ моими бумагами, взятыми изъ моей квартиры во время ареста. ‑ Его мгновенно принесли, вѣроятно разыскавъ и приготовивъ за ранѣе, ‑ и съ нимъ вмѣстѣ явился и Жандармскiй Унтеръ-офицеръ, которому [п]/П/лацъ-Маiоръ далъ какiя то наставленiя, а за тѣмъ обращаясь ко мнѣ сказалъ: ну не поминайте насъ лихомъ, желаю Вамъ всего лучшаго. — Только тогда я рѣшился открыть Плацъ-Маiору, что у меня нѣтъ ни копѣйки денегъ, что бы заплатить за перевозъ чрезъ Неву (тогда мосты опять были разведены), а равно и на извощика. ‑ На это Плацъ-Маiоръ отвѣчалъ:

— Объ этомъ не безпокойтесь. Казна доставила Васъ на свои средства сюда въ крѣпость; ‑ казна же и возвратитъ Васъ на свой счетъ въ Вашу квартиру.

Съ этимъ мы распрощались. ‑

Мы вышли на берегъ, тамъ четырехъ весельная лодка съ двумя гребцами была уже готова. ‑ Мой узелъ уложили въ лодку и я сѣлъ въ нее. Сѣлъ со мною вмѣстѣ и Жандармскiй Унтеръ офицеръ, но уже не въ качествѣ конвойнаго, а въ качествѣ услужника. Какъ только пристали къ берегу, ‑ подъѣхалъ извощикъ, вѣроятно тоже заранѣе договоренный. – Унтеръ Офицеръ уложилъ мой узелъ и усадилъ меня и пожелавъ мнѣ всего хорошаго удалился, а я поѣхалъ на свою квартиру. ‑ Только 13^ть дней прошло какъ я не видалъ Петербургскихъ улицъ, но онѣ показались мнѣ какими то странными, уличный шумъ преувеличеннымъ, а движенiе по нимъ болѣе оживленнымъ; и я долго не могъ освоиться и снова привыкнуть къ нимъ. ‑ Такъ человѣкъ [привыкшiй къ] /сидѣвшiй долго въ/ темнотѣ, съ усилiемъ привыкаетъ къ дневному свѣту!..

Проѣзжая по Гороховой черезъ Семеновскiй мостъ на Фонтанкѣ, я встрѣтился съ Архитекторомъ Григорiемъ Ивановичемъ Карповымъ, у котораго былъ наканунѣ своего ареста (22^го Апрѣля). Такъ какъ онъ меня не замѣтилъ, то я невольно окликнулъ его: Григорiй Ивановичъ!.. Карповъ!....

Обратившись на зовъ и увидѣвъ меня въ шинели съ мѣховымъ воротникомъ и съ большимъ узломъ въ ногахъ, онъ вѣроятно подумалъ, что я убѣжалъ, а потому не отвѣчая на мой зовъ и привѣтствiе бросился бѣгомъ отъ меня въ другую сторону; какъ отъ зачумленнаго! ‑ Впослѣдствiи онъ объяснилъ этотъ свой поступокъ тѣмъ, что я показался ему такъ похудѣвшимъ, какъ мертвецъ, а потому онъ будто бы и испугался меня какъ привидѣнiя. ‑

Прiѣхавъ домой[,] я былъ, долгое время, предметомъ особыхъ ухаживанiй за мною. ‑ Переодѣвшись, я въ тотъ же день и въ тоже утро пошелъ въ Строительное Училищѣ къ Ротному Командиру Николаю Платоновичу Бердяеву. ‑ Тотъ встрѣтилъ меня, тоже съ большимъ удивленiемъ но очень привѣтливо: …«Достоевскiй, Васъ ли я вижу Голубчикъ». При этомъ онъ усадилъ меня въ кресло и началъ распрашивать. ‑ Я разсказалъ въ подробности всё случившееся со мною въ продолженiи 13^ти дней. ‑ Онъ слушалъ внимательно и сочувственно, и часто голосъ его дрожалъ отъ волненiя.

Я попросилъ чтобы /онъ/ вызвал[и]/ъ/ на минутку къ себѣ брата Николю, чтобы я могъ повидаться съ нимъ. – [Бѣдный] /Добрый/ братишка вскорѣ появился со слезами на глазахъ. ‑ Я поговорилъ съ нимъ нѣсколько минутъ и сказалъ что въ первой его приходъ ко мнѣ, разскажу ему все подробно, а теперь я разстался съ нимъ. ‑ Бердяевъ совѣтовалъ мнѣ [нынчеже] /въ тотъ же день/ пойти къ Директору Училища Генералу Притвицу, [гово] сообщивъ мнѣ, что тотъ принималъ во мнѣ живѣйшее участiе, когда узналъ, что я арестованъ; при чемъ Бердяевъ добавилъ, что вѣроятно Притвицъ являясь на слѣдующiй день то есть въ Субботу 7^го Мая <В рукописи ошибочно: Декабря> къ Графу Клейнмихелю, найдетъ нужнымъ доложить ему о [св]/м/оемъ освобожденiи. ‑

Распрощавшись съ Бердяевымъ я просилъ его, что бы по праздникамъ ко мнѣ по прежнему отпускали въ отпускъ брата Николю. ‑ Отъ Бердяева я прямо не заходя домой прошелъ къ Генералу Притвицу, который жилъ недалеко, на томъ же Обуховскомъ Проспектѣ. Притвицъ меня встрѣтилъ словами:

— «Ну я такъ и зналъ, что Вы скоро будете освобождены». ‑

Я разсказалъ ему всѣ подробности своего ареста, и вызывалъ своимъ разсказомъ не разъ слёзы на его добромъ старческомъ лицѣ! Онъ сказалъ мнѣ, что завтра же доложитъ о моемъ освобожденiи Графу Клейнмихелю.

На другой день послѣ своего освобожденiя, я волей и неволей, какъ говорится, долженъ былъ идти въ III^е Отдѣленiе. ‑ Дѣло въ томъ, что комната Авилова была всё еще опечатана, а равно и его платье; и потому нужно было похлопотать объ снятiи печатей съ комнаты. ‑ И вотъ въ субботу /7^го Мая/, ровно черезъ двѣ недѣли послѣ моего ареста, я отправился въ III^е Отдѣленiе.

Тамъ послѣ долгихъ разспросовъ, мнѣ наконецъ указали къ кому и куда обратиться. ‑ На мое заявленiе, ‑ мнѣ сейчасъ же передали ключь отъ комнаты, сказавъ, что вслѣдъ за мной прiйдетъ и поручикъ [зап] налагавшiй печати, что бы снять ихъ. ‑ Въ ушкѣ ключа оказалась прикрѣпленною записка, при которой былъ представленъ этотъ ключь въ III^е Отдѣленiе. Эта записка какими то судьбами сохранилась въ моихъ бумагахъ /и теперь/; вотъ содержанiе ее:

«Запечатана мною квартира Сотника войска Донскаго Авилова, по причинѣ той, что Господинъ Авиловъ занимаетъ совмѣстно съ Господиномъ Достоевскимъ квартиру, отъ которой и ключ[ъ]/ь/ имѣю честь доставить. 23^го Апрѣля 1849 года. Поручикъ Канавко» ‑

<Далее следует авторский знак: ХХ. На полях слева под таким же знаком запись:> Вслѣдъ почти за моимъ возвращенiемъ и явился къ намъ на квартиру Жандармскiй поручикъ Канавко, и снялъ печати съ опечатанной комнаты, и мы отперли ее принесеннымъ мною ключемъ.

Дня три спустя кажется 9^го Мая, знаю только, что день былъ праздничный, ко мнѣ явился жандармъ; но жандармъ не голубой, а зеленый, т. е. жандармъ Путей Сообщенiя (тогда таковые были) и принесъ мнѣ записку, въ коей было сказано, что бы въ этотъ день, [я] въ 6^ть часовъ вечера, я явился къ Графу Клейнмихелю. ‑ Облекшись въ мундиръ я къ 6^ти часамъ былъ уже во дворцѣ Графа. По предъявленiи записки, меня ввели прямо въ кабинетъ Графа, большую комнату, изъисканно обмеб[р]/л/ированную и усланную /черными/ мѣдвѣжьими шкурами, въ видѣ ковровъ. ‑ Въ кабинетѣ еще не было Графа, меня заставили здѣсь дожидаться, и я видѣлъ какъ Графъ прохаживается по алеямъ своего сада. ‑ Кого Графъ хотѣлъ обласкать, то тѣмъ говорилъ постоянно ты. ‑ Ровно въ 6^ть часовъ, онъ бодрый и казалось веселый вошелъ въ Кабинетъ:

— «Здравствуй Достоевскiй, очень радъ, что въ моемъ [в]/В/ѣдомствѣ не оказалось ни одного подлеца! Мнѣ пиш[у]/е/тъ Высочайше утвержденная Слѣдственная Коммисiя, а равно и Генералъ Яковъ Ивановичъ Ростовцевъ, что ты былъ арестованъ по ошибкѣ, и совершенно невиновенъ. Очень радъ, очень радъ. ‑ Меня просятъ также что бы это не повлiяло на твою дальнѣйшую службу. Отнюдь нѣтъ! будь спокоенъ; теперь отдохни, а потомъ старайся служить хорошо, а главное не сочиняй и не пиши ничего кромѣ смѣтъ и /строительныхъ/ проектовъ. Прощай, будь увѣренъ я тебя не забуду»!…. И дѣйствительно не забылъ какъ окажется впослѣдствiи!....

Этимъ и закончился весь эпизодъ [арестованiя] м[еня]/оего/ арестованiя!

Немного отдохнувъ, согласно разрѣшенiя самого Графа Клейнмихеля, я опять началъ ходить въ Департаментъ Проектовъ и Смѣтъ, и жизнь моя потекла попрежнему. Всѣ сослуживцы и знакомые предвѣщали /мнѣ/ богатыя и великiя милости со стороны Начальства; но увы, всѣ предположенiя эти, а равно и мои ожиданiя хотя и скоро [подтвердились] осуществились, но осуществились какъ показало время, вовсе не въ розовомъ для меня свѣтѣ!!!. Сослуживцы и добрые знакомые начали меня усиленно посѣщать, такъ что небыло почти дня, чтобы кто нибудь меня не провѣдалъ. ‑ Помню одинъ очень смѣшной случай [случившiйся] /произшедшiй/ у меня на квартирѣ въ началѣ лѣта.

Какъ то пришелъ ко мнѣ въ гости, мой товарищъ /Архитекторъ/ Петръ Васильевичъ Васильевъ. Это былъ юмористъ и очень веселый, тогда, молодой человѣкъ. ‑ Усѣлись мы съ нимъ въ нашей общей маленькой Гостиной около открытаго окна, разговаривали очень мирно о чемъ то вовсе не интересномъ, вдругъ слышу Васильевъ, очень громко восклицаетъ «А Государь то Императоръ», и опять началъ свою прерванную рѣчь, [о той] о чемъ то, какъ выше сказано не интересномъ. ‑ Немного погодя Васильевъ опять какъ говорится ни къ селу ни къ городу воскликнулъ: «Да вѣдь наслѣдникъ то /Цесаревичь/ ужь не маленькiй». Я просто диву дался и думалъ не спятилъ ли мой собесѣдникъ съ ума; но тотъ подмигивая мнѣ глазомъ сказалъ.

«Развѣ ты не видишь (квартира была, какъ я неоднократно упоминалъ, ‑ въ нижнемъ этажѣ) /вонъ смотри/ Жандармъ ходитъ; вотъ погоди, я его проманежу»!... И дѣйствительно проманежилъ заставивъ его разъ 5-6 пройти мимо окна, причемъ каждый разъ Васильевъ что нибудь громко восклица[р]/л/ъ о Царской фамилiи. ‑

….Да, тогда было время доносовъ и усиленной дѣятельности Голубыхъ мундировъ!!!

Время текло своимъ чередомъ, я нѣсколько разъ бывалъ у своей невѣстки Эмилiи Өедоровны, и сколь можно было утѣшалъ ее; но впрочемъ и она имѣла о своемъ мужѣ то есть о братѣ Михаилѣ Михайловичѣ, благопрiятныя извѣстiя. ‑ Многiе высоко поставленны[я]/е/ люди принимали въ немъ участiе и старались сколь возможно облегчить его судьбу. ‑ Наконецъ и его дѣло окончилось весьма для него благопрiятно около конца Iюня М<ѣся>ца и даже нѣсколько ранѣе, онъ былъ выпущенъ изъ Каземата, по не имѣнiю уликъ и доказательствъ, как[ого]/ихъ/ либо преступныхъ дѣйствiй съ его стороны. ‑ Свиданiе его съ Семействомъ и женою, было истинно умилительно! Какъ выше я упомянулъ, что многiе высокопоставленныя лица, оказывали ему свое участiе, они то, послѣ выпуска его изъ каземата, выхлопотали ему казенное вспомоществованiе. ‑ За тѣ шесть недѣль, которые онъ провелъ [въ ка] въ казематѣ, лишенный способовъ заработывать себѣ деньги, ему выдано было вспоможенiя до 200 рублей серебромъ, ‑ что очень поддержало его. ‑

Не помню, чтобы въ это время я что либо писалъ въ Москву, какъ о своемъ арестованiи, такъ и объ арестѣ братьевъ, покрайней мѣрѣ въ сохранившихся у меня письмахъ отъ сестеръ и ихъ мужей нѣтъ никакихъ намековъ про это обстоятельство. Я вообще такъ былъ напуганъ своимъ арестомъ, что боялся всего и вѣроятно боялся писать объ этомъ Москвичамъ. ‑

Въ Началѣ Iюля, до меня начали доходить слухи изъ Штаба Путей Сообщенiя, что мнѣ скоро послѣдуетъ новое и притомъ очень хорошее назначенiе, и я опять впалъ въ тревожное состоянiе неизвѣстности. ‑ А въ серединѣ Августа призываетъ меня /опять/ къ себѣ Главноуправляющiй Пут. Сообщенiя Графъ Клейнмихель. ‑ Одѣвшись въ мундиръ, являюсь къ нему. Онъ встрѣчаетъ меня очень привѣтливо, говоритъ мнѣ кучу любезностей, называетъ меня мой любезный другъ/…../ что считалось проявленiемъ самой высшей любезности и милости къ подчиненному въ тогдашнее время, и въ концѣ концовъ объявля[я]/етъ/, что Военный Министръ просилъ его назначить въ г. Елисаветградъ опытнаго Архитектора, на мѣсто открывшейся [тогда] /тамъ/ ваканцiи Городоваго Архитектора; что онъ графъ Клейнмихель, вспомнилъ обо мнѣ, и въ виду того что я вышелъ первымъ изъ Строительнаго Училища, ‑ назначаетъ меня въ г. Елисаветградъ городовымъ Архитекторомъ. ‑ При чемъ присовокупилъ, что мѣсто это отличное, и что мнѣ будетъ служить тамъ очень хорошо, но что ежели сверхъ ожиданiя мнѣ тамъ будетъ худо, то одной моей къ нему строчки объ этомъ, будетъ достаточно, чтобы онъ перевелъ меня опять въ свое вѣдомство. ‑ Въ сущности /же/ онъ былъ увѣренъ совершенно въ противномъ, но вспомнивъ что въ его вѣдомствѣ есть архитекторъ носящiй опальную фамилiю возжелалъ избавиться отъ нее и вышвырнуть меня изъ своего вѣдомства!!! Но въ то время, я ничего не подозрѣвая, и обольщенный милостивыми словами и любезнымъ прiемомъ, только кланялся и благодарилъ благодѣтеля!

26^го Августа /1849 г./, я приказомъ Военнаго Министра былъ назначенъ Городовымъ Архитекторомъ въ Городъ Елисаветградъ, и меня вызвали въ Департаментъ Военныхъ поселенiй. Тутъ мнѣ предложили немедленно обмундироваться въ форму, предоставленную для гражданскихъ чиновниковъ Военнаго Министерства; и тутъ же дали понять, что въ случаѣ ежели я затрудняюсь въ деньгахъ, то могу получить третное жалованье впередъ. ‑ Конечно я объ этомъ просилъ и тутъ же подалъ рапортъ. Мнѣ безъ задержки выдали /слишкомъ/ 140 рублей. ‑ Впослѣдствiи къ этимъ деньгамъ я получилъ изъ Москвы изъ своихъ денегъ 125 рублей; такъ что этого съ залишкомъ было достаточно для обмундировки, къ которой я и приступилъ немедленно. Я обратился къ тому же портному Орлонду, который и пошилъ мнѣ, а) мундирную пару, б) сюртучную пару и в) теплую шинель военнаго покроя. ‑ Хотя полученныхъ мною денегъ было и совершенно достаточно, на это платье, но я по совѣту брата и нѣкоторыхъ знакомыхъ уговорилъ Орлонда сдѣлать мнѣ кредитъ въ 75 рублей, на что онъ согласился съ готовностiю. ‑

Я началъ собираться по немногу въ свой дальнiй путь. Но какiе сборы для одинокова молодова человѣка?.. Скоро [ф] новая форма была пошита, и я долженъ былъ облечься въ нее. Жаль было мѣнять мнѣ свой скромный архитекторскiй мундиръ, да и вообще Штатское платье на новую форму, которая не понравилась мнѣ съ самаго начала. И дѣйствительно, что хорошаго? Мундиръ однобортный, /изъ темно зеленаго сукна/ съ фалдочками (въ видѣ фрака) и краснымъ суконнымъ воротникомъ съ серебряными вышитыми петлицами; Узкiе штаны съ краснымъ кантомъ, изъ того же сукна; на головѣ каска, а на ногахъ, для какихъ причинъ Богъ вѣдаетъ ‑ шпоры. Для полуформы: Двубортный сюртукъ темнозеленаго сукна съ краснымъ суконнымъ воротникомъ, шаровары изъ того же сукна съ краснымъ кантомъ, на головѣ фуражка съ краснымъ околышемъ, а на ногахъ тѣже злосчастные шпоры. Шинель темно сѣраго сукна, военнаго покроя. ‑ Гражданскаго платье даже и внѣ служебныхъ занятiй носить не полагалось. ‑

Обмундировавшись я отправился въ Центральное Управленiе свoeгo новаго Начальства то есть въ Департаментъ Военныхъ Поселенiй; и явился тамъ къ Вице-Директору Департамента Генералу Барону Притвицу, который долженъ былъ меня представить къ самому Директору Генералу Барону Корфу. ‑ Генералъ Притвицъ былъ родной братъ нашего бывшаго Директора Строительнаго Училища, и я неоднократно видался съ нимъ у нашего барона, къ которому былъ неразъ приглашаемъ. Такимъ образомъ, этотъ Генералъ былъ мнѣ какъ бы знакомою личностiю. Не могу пропустить маленькаго инцидента, случившагося со мною при явкѣ Генералу Притвицу. Когда ему доложили обо мнѣ, то онъ не пригласилъ меня въ кабинетъ, а вышелъ самъ въ Прiемную, гдѣ я облеченный въ полную парадную, новую форму дожидался его. ‑ Послѣ нѣсколькихъ неизбѣжныхъ вопросовъ со стороны его, и отвѣтовъ съ моей стороны, онъ началъ осматривать меня самымъ инквизиторскимъ взоромъ, и послѣ долго временнаго осмотра, онъ вдругъ обратился ко мнѣ со словами:

А что молодой человѣкъ, вы небывали еще на гаубвахтѣ, и вѣроятно вамъ хочется туда попасть?!..

Признаться сказать меня какъ варомъ обдало такое привѣтствiе….. Вотъ, что значитъ, подумалъ я тогдаже /настоящее то/ военное [/то/] [Министерство] /начальство/, еще при первомъ, такъ сказать, знакомствѣ съ человѣкомъ, уже обѣщаютъ ему Гаубвахту!!!

— Позвольте доложить Ваше Превосходительство, я не знаю чѣмъ навлекъ на себя Ваше неудовольствiе?...

— «Какъ не знаете?... Вы готовитесь явиться къ Директору Департамента, къ главному своему Начальнику, а посмотрите-ка на себя, какъ вы одѣты?.. На кого вы похожи?!...<»> ‑

Я началъ осматриваться и ничего не находилъ преступнаго: Шпага была привѣшена по формѣ, каску я держалъ въ лѣвой рукѣ тоже по формѣ, и даже бѣлые замшевыя перчатки, имѣлись на лѣвой рукѣ,…. я недоумѣвалъ. ‑

— А гдѣ шпоры?!!.

Тутъ я вспомнилъ, что дѣйствительно не запасся шпорами, хотя и зналъ что они полагаются, ‑ но думалъ что они не обязательны. ‑

— Ну хорошо, что я Васъ сперва осмотрѣлъ, а то быть бы вамъ на гаубвахтѣ…. Извол<ь>те сударь сейчасъ же, на извощикѣ, ѣхать въ Гостинный дворъ, и тамъ въ угольномъ магазинѣ Цѣлибеева, велите привернуть себѣ шпоры, и являйтесь возможно скорѣе обратно. ‑ Генералъ можетъ выѣхать изъ Департамента ранѣе трехъ часовъ, и вы можете опоздать къ явкѣ.

Департаментъ, сколько я припоминаю теперь, помѣщался въ концѣ Литейной, или въ одной изъ Улицъ, прилегающихъ къ концу Литейной. Исполнивъ приказанiе Генерала Притвица, я черезъ часъ съ небольшимъ воротился опять въ Департаментъ, ‑ но уже украшенный шпорами. И дѣйствительно, въ скоромъ, послѣ того, времени былъ представленъ къ самому Директору Департамента Генералу Барону Корфу. Этотъ послѣднiй долго со мною не возился, послѣ двухъ трехъ вопросовъ онъ спросилъ меня:

— «Прогонные деньги получили?<»>...

— Нѣтъ еще Ваше Превосходительство, отвѣчалъ я. ‑

— Почему же?...

Тутъ ему объяснили какую то причину и онъ выслушавъ ее, обратился ко мнѣ опять:

— «По полученiи прогоновъ, извольте тотчасъ же отправляться къ новому мѣсту служенiя, ‑ Прощайте!....

Откланявшись обоимъ Генераламъ [ба] баронамъ и выйдя изъ стѣнъ Департамента Во[еннаго]/енныхъ/ Поселенiй, я благодаря Бога, болѣе уже ни разу не былъ въ этомъ Департаментѣ….. а за шпоры мнѣ пришлось-таки высидѣть нѣсколько часовъ на Гаубвахтѣ въ Елисаветградѣ, какъ будетъ видно ниже. ‑

Хотя въ Департаментѣ Военныхъ Поселенiй я больше и не былъ, но съ новымъ своимъ Начальникомъ Вице-Директоромъ Притвицемъ, мнѣ вскорѣ же пришлось, еще разъ, встрѣтиться, и встрѣтиться по очень печальному обстоятельству. Дѣло въ томъ, что Директоръ Строительнаго Училища нашъ добрый Өедоръ Карловичъ Притвицъ (родной братъ новаго моего Начальника), ‑ [безъ] безъ всякой /предварительной/ болѣзни, кажется скоропостижно скончался 28^го Августа. ‑ Похороны происходили 31^го Августа, и я получивъ приглашенiе, былъ на Похоронахъ. ‑ Смѣшно было мнѣ тогда замѣтить что братъ покойнаго, очень внимательно осматривалъ меня и часто смотрѣлъ на ноги, вѣроятно желая убѣдиться есть ли на сапогахъ шпоры. ‑ Но я зная, что на похоронахъ встрѣчусь съ своимъ новымъ начальникомъ, ‑ былъ остороженъ и одѣлся со соблюденiемъ всей формы. ‑

Сборы мои были покончены, и я дожидался только полученiя прогонныхъ денегъ. ‑ Въ это время я очень часто видался съ братомъ Михаиломъ Михаиловичемъ, а также и братъ Николя часто приходилъ ко мнѣ. ‑ Съ братомъ же Өедоромъ свиданiе было тогда еще недоступно, и я такъ и выѣхалъ изъ Петербурга не простившись съ нимъ, объ окончательной участи его я узналъ бывши уже въ [Я] Елисаветградѣ въ январѣ мѣсяцѣ 1850 года изъ газетъ, какъ сообщу впослѣдствiи.

Я простился также со всѣми своими сослуживцами и знакомыми, всѣ очень сочувственно ко мнѣ относились, и мнѣ очень прiятно было видѣть такую любовь къ себѣ товарищей. –

Но наконецъ и прогонные деньги были получены и я долженъ былъ выѣзжать изъ П<етер>бурга. Я взялъ билетъ въ Мальпостѣ, въ томъ же открытомъ мѣстѣ какъ и прежде. – На вѣрно не помню теперь, когда я выѣхалъ изъ П<етер>бурга, кажется 27^го Сентября, [потомучто] /но только/ знаю, что пробывъ двѣ недѣли въ Москвѣ и выѣхавъ оттуда 13^го Октября, ‑ я 21^го Октября /въ пятницу вечеромъ/ былъ уже въ Елисаветградѣ гдѣ и окунулся въ омутъ военно поселеннаго деспотизма. ‑ Въ день моего отъѣзда изъ П<етер>бурга, въ зданiе Почтамта, откуда отправлялась карета Мальпоста, прiѣхали проводить меня оба брата и товарищъ Авиловъ, я распростился со всѣми, усѣлся въ Мальпостъ и при звукѣ кондукторскаго рожка выѣхалъ изъ Петербурга, покинувъ его на долго, долго!

<На полях слева запись:>

Квартира V окончена 5^го Февраля 1896 года въ чистый понедѣльникъ.

_____