Собраніе сочиненій И. А. Бунина. Т. IX : Цикады. Петрополисъ, 1935. С. 183
ДѢДУШКА
Сѣдъ, густоволосъ, лохматъ, весь день куритъ.
Встаетъ ни свѣтъ, ни заря и пока не закуритъ, не затянется — совершенно шальной, ничего не понимаетъ.
И необыкновенно ненуженъ, чуждъ всему міру, всѣмъ чадамъ и домочадцамъ (хотя и зовутъ его папашей, дѣдушкой) и вотъ-вотъ скоропостижно помретъ, на вѣки исчезнетъ изъ этого мѣщанскаго гнѣзда, изъ этого уѣзднаго захолустья — и поди-ка узнай тогда, разскажи, чѣмъ и для чего жилъ онъ въ своемъ вѣчномъ табачномъ дурманѣ.
И все-то онъ играетъ какую-то роль:
— Дѣдушка, обѣдать! Лапша простынетъ!
— Да обѣдайте, обѣдайте безъ меня… Я потомъ… что останется…
А самъ ждетъ не дождется обѣда — съ ранняго утра.
— Папаша, вы хоть бы кальсоны перемѣнили, вѣдь у васъ цѣлая укладка бѣлья!
— Вотъ это спасибо! Цѣлая укладка! Да у меня клока цѣльнаго давно не осталось! Небось, кабы было, не сталъ бы беречь! Мнѣ теперь, милая невѣстушка, ничего не надо. Пожилъ, слава Богу, пора и честь знать, объ одномъ молю Бога — околѣть поскорѣй…
// 184
А самъ жаденъ невѣроятно, надъ укладкой своей дрожитъ и жить хочетъ ужасно и твердо надѣется прожить никакъ не менѣе вѣка.
Зачѣмъ?
Но онъ и самъ не знаетъ, зачѣмъ.
«Чужая душа потемки.» — Нѣтъ, своя собственная гораздо темнѣй.
1930.