ВЪ КОСТЕЛѢ.

Гаснетъ день – и звонъ тяжелый

Въ небеса плыветъ:

Съ башни стараго костела

Колоколъ зоветъ.

А въ костелѣ – ожиданье:

Сумракъ, гулъ дверей,

Напряженное молчанье,

Тихiй трескъ свѣчей.

Въ блескѣ ихъ престолъ чернѣетъ,

Озаренъ темно;

Высоко надъ нимъ желтѣетъ

Узкое окно.

И надъ всѣмъ – Христа Распятье:

Въ дiадемѣ розъ,

Скорбно братскiя объятья

Распростеръ Христосъ…

Тишина. И вотъ, незримо

Унося съ земли,

Звонко пѣсня серафима

Разлилась вдали.

// 72

Разлилась – и отзвучала:

Заглушилъ, покрылъ

Громъ органнаго хорала

Пѣснь Небесныхъ Силъ.

Вторитъ хоръ ему… Но, Боже!

Отчего и въ немъ

Та же скорбь и горе то же, _

Мука о земномъ?

Не во тьмѣ ль вѣковъ остался

День, когда съ тоской

Человѣкъ, какъ рабъ, склонялся

Ницъ передъ Тобой,

И сiялъ зловѣщей славой

Предъ лицомъ людей

Въ блѣскѣ молнiи кровавой

Блескъ Твоихъ очей?

Для чего звучитъ во храмѣ

Снова скорбный стонъ

Снова дымными огнями

Ликъ Твой озаренъ?

И Тебѣ ли мгла куренья,

Холодъ темноты,

Запахъ воска, запахъ тлѣнья,

Мертвые цвѣты?

Дивенъ мiръ Твой! Расцвѣтаетъ

Онъ, Тобой согрѣтъ,

Въ небесахъ Твоихъ сiяетъ

Солнца вѣчный свѣтъ,

Гимнъ природы животворный

Льется къ небесамъ…

Въ ней Твой храмъ нерукотворный,

Твой великiй храмъ!

1889.