Полное собрание сочинений И. А. Бунина: В 6 т. - Пг.: изд. Т-ва А. Ф. Маркс, 1915. Т. 3.
ИЗЪ «ЗОЛОТОЙ ДЕГЕНДЫ» ЛОНГФЕЛЛО.
I. НОЧЬ.
Колокольня Страсбургскаго собора. — Ночь. — Буря.
Люциферъ и Духи Воздуха пытаются свергнуть крестъ.
ЛЮЦИФЕРЪ. Сбросьте! Сбросьте!
О, скорѣе
Сбросьте, духи, на земь тяжкiй
Крестъ собора, на позоръ намъ
Вознесенный въ небеса!
ГОЛОСА. Мы безсильны!
Херувимы
И святые тѣснымъ сонмомъ
Заступили крестъ, повсюду
Отражая нашу рать!
КОЛОКОЛА. Laudo Deum verum!
Plebem voco!
Congrego clerum!
ЛЮЦИФЕРЪ. Въ башню! Въ башню!
Овладѣйте
Колокольней — и со звономъ,
Съ гуломъ, шумомъ низвергайте
Съ башни мѣдь колоколовъ!
ГОЛОСА. Мы безсильны!
Ихъ кропили
Освященною водою!
Ихъ крестили! Наша ярость
Безполезна и жалка!
// 128
КОЛОКОЛА. Defunctus Ploro!
Pestem fugo!
Festa decoro!
ЛЮЦИФЕРЪ. Рвите рамы!
Бейте въ окна,
Въ пурпуръ, въ золото ихъ стеколъ —
Размягчите ихъ, какъ листья
Предъ лицомъ осеннихъ бурь!
ГОЛОСА. Мы безсильны!
Жжетъ и блещетъ
Мечъ палящiй Михаила,
Мечъ Того, Кто насъ, смятенныхъ,
Свергнулъ нѣкогда съ небесъ!
КОЛОКОЛА. Funera plango!
Fulgura frango!
Sabatta pango!
ЛЮЦИФЕРЪ. Мѣтьте стрѣлы
Молнiй въ двери,
Въ латы сумрачныхъ порталовъ!
Сокрушите храмъ, разсѣйте
Прахъ и пепелъ мертвецовъ!
ГОЛОСА. Мы безсильны!
Страстотерпцы
И апостолы Iисуса,
Въ строгихъ мантiяхъ, въ хитонахъ,
Стражей встали при дверяхъ!
КОЛОКОЛА. Excito lentos!
Dessipo ventos!
Paco cruentos!
ЛЮЦИФЕРЪ. Родъ презрѣнный!
Малодушный!
Совершитъ вашъ трудъ — великiй
Разрушитель, Время! Скройтесь
Въ ночь и мракъ! — близка заря.
ГОЛОСА. Мчимся Мчимся!
Съ вѣтромъ ночи,
Надъ полями, надъ лѣсами,
Надъ поселками нѣмыми,
Все, какъ смерть, губя въ пути! (Исчезаютъ).
ОРГАНЪ И ХОРЪ. Nocte surgentos!
Vigilimus omnes!
// 129
II. УТРО.
Ферма въ Оденвальдѣ. — Садъ. — Утро. — Принцъ Генри читаетъ:
Однажды утромъ,
По вѣковому сумрачному лѣсу,
Изъ древнихъ сѣрыхъ стѣнъ монастыря,
Съ задумчиво поникшей головою
И тихою молитвой на устахъ
Шелъ инокъ Феликсъ.
Былъ зноенъ лѣтнiй воздухъ, а зеленый
Тѣнистый лѣсъ напоминалъ святую
И мирную обитель. Золотые
Лежали мхи среди деревьевъ, вѣтви
Какъ бы творили знаменье креста,
Качаясь и шепча свои молитвы,
И разливался сладкiй нѣжный запахъ
Лѣсныхъ цвѣтовъ и виноградныхъ лозъ,
Тянувшихся по сучьямъ къ свѣту солнца.
Но инокъ Феликсъ
Былъ погруженъ въ глубокое раздумье:
Его глаза
Покоились на книгѣ Августина,
Гдѣ онъ прочелъ
О дивномъ и незримомъ Божьемъ Градѣ
Въ далекой и невѣдомой странѣ.
«Всѣмъ сердцемъ вѣрю
Въ твои дѣянья, Господи! — сказалъ онъ, —
Но не могу постигнуть ихъ». И вдругъ
Въ лѣсу раздался голосъ, — дивный голосъ
Какой-то птицы, райски-бѣлоснѣжной,
Упавшей точно съ неба и запѣвшей
Столь сладостно, столь звучно, точно струны
Несмѣтныхъ арфъ. И Феликсъ,
Остановясь, закрылъ святую книгу
И долго, долго
Стоялъ въ лѣсу недвижный, восхищенный,
Доколѣ не увидѣлъ, какъ во снѣ,
Небеснаго убѣжища Блаженныхъ
И ангеловъ, ходящихъ въ Божьемъ Градѣ
По золотымъ, по звучнымъ плитамъ улицъ.
Онъ всей душой
Хотѣлъ поймать таинственную птицу,
// 130
Но птица по холмамъ и по доламъ
Все далѣе и далѣе летѣла —
И Феликсъ вмѣсто сладостнаго пѣнья
Вдругъ услыхалъ далекiй звонъ, зовущiй
Къ полуденной молитвѣ, — и поспѣшно
Въ обитель возвратился. Чтò жъ онъ видитъ?
Онъ узнаётъ знакомыя мѣста,
Шпицъ колокольни, пасмурныя стѣны
Изъ сѣраго гранита, кельи, вышки,
Но, вглядываясь въ братiю, не видитъ
Ни одного знакомаго: повсюду
Чужiя непривѣтливыя лица,
И новые для слуха голоса
Поютъ хвалы подъ голоса оргàна.
И всѣмъ чужой,
Межъ старыми дубовыми скамьями,
Стоялъ въ толпѣ монаховъ инокъ Феликсъ.
«Я сорокъ лѣтъ
Живу въ лѣсной обители, — промолвилъ
Одинъ изъ нихъ, — но этого лица
За сорокъ лѣтъ я никогда не видѣлъ».
Похолодѣвъ отъ страха, Феликсъ робко
Сказавъ въ отвѣтъ: «Окончивъ Первый Часъ,
Я нынче утромъ вышелъ за ворота
И долго шелъ, влекомый сладкимъ пѣньемъ
Какой-то бѣлоснѣжной дивной птицы,
Пока вдали
Не услыхалъ полуденнаго звона.
Я былъ какъ бы во снѣ:
Часы мнѣ показались краткимъ мигомъ».
«Года!» — сказалъ монахъ,
Сидѣвшiй за дубовой темной партой
Подъ каменной стѣною. Это былъ
Старѣйшiй между всѣми. Онъ столѣтье
Провелъ въ лѣсу, въ святомъ служеньи Богу,
Онъ вспомнилъ голосъ Феликса, всмотрѣлся
Въ его лицо и медленно промолвилъ:
«Сто лѣтъ назадъ,
Когда я былъ послушникомъ, былъ въ этой
Обители, хранимой Богомъ, инокъ,
Весьма Ему угодный и носившiй
Святое имя: Феликсъ. Это Феликсъ».
// 131
И вынесли на свѣтъ
Изъ пыльнаго скрипторiума книгу,
Огромную, оправленную мѣдью
И темной кожей дикаго медвѣдя,
Въ которой отмѣчались имена
Всѣхъ иноковъ, здѣсь жившихъ и умершихъ,
И тамъ прочли
Все сказанное старцемъ: что столѣтье
Тому назадъ, въ такой-то день и мѣсяцъ,
Ушелъ изъ вратъ обители братъ Феликсъ
И подъ ея благословенный кровъ
Ужъ больше не вернулся — слылъ умершимъ.
И, прочитавъ, признали, что ему,
Плѣненному безсмертной райской пѣсней,
Воистину казался вѣкъ мгновньемъ.