<Полное собрание сочинений И. А. Бунина: [в 6 т.]. — Пг.: изд. Т-ва А.Ф. Маркс, [1915]. Т. 3. >

 

 

КАИНЪ.

МИСТЕРIЯ БАЙРОНА.

Змiй же бѣ мудрѣйшiй всѣхъ звѣрей сущихъ на земли, ихже сотвори Господь Богъ.

Быт.  3, I.

DRAMATIS PERSONAE:

Адамъ.

Каинъ.

Авель.

Ангелъ Господень.

Люциферъ.

Ева.

Ада.

Селла.

________

 

АКТЪ ПЕРВЫЙ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Мѣстность близъ рая. — Восходъ солнца.

АДАМЪ, ЕВА, КАИНЪ, АВЕЛЬ, АДА, СЕЛЛА — на молитвѣ.

 

АДАМЪ. Iегòва, Вѣчный, Мудрый, Безконечный!

Ты, Кто воззвалъ единымъ мощнымъ словомъ

Изъ мрака свѣтъ — хвала Тебѣ и слава!

На утрѣ дня — хвала Тебѣ и слава!

ЕВА. Iегòва! Ты, Кто далъ намъ день, и утро

Впервые отдѣлилъ отъ тьмы, и воды

Съ водами разлучилъ, и назвалъ небомъ

Твердь между водъ — хвала Тебѣ и слава!

 

// 133

 

АВЕЛЬ. Iегòва! Ты, Кто раздѣлилъ стихiи

На землю, воду, воздухъ и огонь,

Кто, сотворивъ свѣтила дня и ночи,

Создалъ и тѣхъ, которые могли бы

Любить Тебя, любить Твои созданья

И ликовать — хвала, хвала Тебѣ!

АДА. Iегòва, Богъ! Отецъ всей сущей твари,

Создавшiй человѣка всѣхъ прекраснѣй,

Достойнѣй всѣхъ земной любви, дозволь мнѣ

Любить его! — Хвала, хвала Тебѣ!

СЕЛЛА. Iегòва! Ты, Кто, все благословляя,

Все сотворивъ и все любя, дозволилъ

Войти въ Эдемъ и погубить насъ змiю,

Храни насъ впредь! Хвала Тебѣ и слава!

АДАМЪ. Мой первенецъ. А чтò же ты молчишь?

КАИНЪ. Чтò дѣлать мнѣ?

АДАМЪ.                               Молись.

КАИНЪ.                                               Вѣдь вы молились.

АДАМЪ. Отъ всей души.

КАИНЪ.                              И громко: я васъ слышалъ.

АДАМЪ. Какъ и Творецъ, надѣюсь я.

АВЕЛЬ.                                                       Аминь.

АДАМЪ. Но ты молчишь, сынъ Каинъ.

КАИНЪ.                                                         Это лучше.

АДАМЪ. Скажи яснѣй.

КАИНЪ.                            Мнѣ не о чемъ молиться.

АДАМЪ. И нè за что быть благодарнымъ?

КАИНЪ.                                                                Нѣтъ.

АДАМЪ. Но ты живешь?

КАИНЪ.                               Чтобъ умереть?

ЕВА.                                                                    О, горе!

Плодъ древа запрещеннаго созрѣлъ.

АДАМЪ. И мы опять должны его вкусить.

Зачѣмъ, о, Боже, далъ Ты древо знанья?

КАИНЪ. Зачѣмъ ты не вкусилъ отъ древа жизни?

Тогда бъ Онъ не страшилъ тебя.

АДАМЪ.                                                      О, Каинъ!

Не богохульствуй: это рѣчи змiя.

КАИНЪ. Чтò жъ, змiй не лгалъ! Дало же древо знанье;

Другое — жизнь дало бы. Жизнь есть благо,

И знанiе есть благо. Какъ же можетъ

Быть зломъ добро?

ЕВА.                                     Мой сынъ, ты говоришь,

Какъ я, свершая грѣхъ свой, говорила:

 

// 134

 

Не дай его мнѣ видѣть возрожденнымъ

Въ твоемъ грѣхѣ. Я примирилась съ небомъ.

Не дай мнѣ зрѣть, здѣсь, за вратами Рая,

Свое дитя въ той сѣти, чтò сгубила

Въ Раю его родителей. Доволенъ

Будь тѣмъ, чтò есть: довольствуйся мы раемъ,

И ты бъ теперь доволенъ былъ. О, сынъ мой!

АДАМЪ. Молитва наша кончена, идемте

Къ своимъ трудамъ урочнымъ, не тяжелымъ,

Но все жъ необходимымъ: нивы щедро

Намъ воздаютъ за малый трудъ.

ЕВА.                                                               Сынъ Каинъ,

Смотри, какъ онъ покоренъ и какъ бодръ:

Бери примѣръ. (Адамъ и Ева уходятъ).

АВЕЛЬ.                       Братъ, не гнѣви печалью

Предвѣчнаго: печаль безплодна.

АДА.                                                            Каинъ,

Ты и на Аду хмуришься?

КАИНЪ.                                        Нѣтъ, Ада!

Но я одинъ побуду. Авель, мнѣ

Не по себѣ; но это не надолго.

Иди же, братъ. И вы идите, сестры.

Не дòлжно нѣжность грубостью встрѣчать:

Я буду вслѣдъ за вами.

АДА.                                          Если жъ нѣтъ,

Я за тобой вернусь сюда.

АВЕЛЬ.                                        Да будетъ

Миръ надъ тобою, братъ! (Авель, Селла и Ада уходятъ).

КАИНЪ (одинъ).                       И это жизнь!

Трудись, трудись! Но почему я долженъ

Трудиться? Потому, что мой отецъ

Утратилъ рай. Но въ чемъ же я виновенъ?

Въ тѣ дни я не рожденъ былъ, — не стремился

Рожденнымъ быть, — родившись, не люблю

Того, чтò мнѣ дало мое рожденье.

Зачѣмъ онъ уступилъ женѣ и змiю?

А уступивъ, за что страдаетъ? Древо

Росло въ Раю и было такъ прекрасно:

Кто жъ долженъ былъ имъ пользоваться? Если

Не онъ, такъ для чего оно росло

Вблизи его? У нихъ на всѣ вопросы

Одинъ отвѣтъ: «Его святая воля,

А Онъ есть благъ». Всесиленъ, такъ и благъ?

Зачѣмъ же благость эта наказуетъ

 

// 135

Меня за грѣхъ родителей?

                                                 Но кто-то

Идетъ сюда. По виду, это ангелъ,

Хотя онъ и суровѣй и печальнѣй,

Чѣмъ ангелы: онъ мнѣ внушаетъ страхъ.

Онъ не страшнѣе тѣхъ, чтò потрясаютъ

Горящими мечами предъ вратами,

Вокругъ которыхъ часто я скитаюсь,

Чтобъ на свое законное наслѣдье —

На райскiй садъ взглянуть хотя мелькомъ,

Скитаюсь до поры, пока не скроетъ

Ночная тьма Эдема и безсмертныхъ

Эдемскихъ насажденiй, осѣнившихъ

Зубцы твердынь, хранимыхъ грозной стражей;

Я не дрожалъ при видѣ херувимовъ,

Такъ отчего жъ я съ трепетомъ встрѣчаю

Того, кто приближается? Онъ смотритъ

Величественнѣй  ангеловъ; онъ такъ же

Прекрасенъ, какъ безплотные, но, мнится,

Не столь прекрасенъ, какъ когда-то былъ,

Иль могъ бы быть: скорбь кажется мнѣ частью

Его души, — хотя доступна ль скорбь

Для ангеловъ? Но онъ подходитъ.

ЛЮЦИФЕРЪ (приближаясь).                       Смертный!

КАИНЪ. Кто ты, о, духъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                        Я повелитель духовъ.

КАИНЪ. Но если такъ, зачѣмъ ты ихъ покинулъ

Для смертнаго?

ЛЮЦИФЕРЪ.                Я знаю мысли смертныхъ

И сострадаю смертнымъ.

КАИНЪ.                                         Какъ! Ты знаешь,

Чтò мыслю я?

ЛЮЦИФЕРЪ.            Да, это мысли всѣхъ

Достойныхъ мысли; это говоритъ въ васъ

Безсмертiе.

КАИНЪ.              Безсмертiе? О немъ

Не знаемъ мы: безумiемъ Адама

Мы лишены плодовъ отъ древа жизни,

Межъ тѣмъ какъ мать вкусила слишкомъ рано

Плода отъ древа знанья — нашей смерти.

ЛЮЦИФЕРЪ. Ты будешь жить, — не вѣрь имъ.

КАИНЪ.                                                                       Я живу,

Но лишь затѣмъ, чтобъ умереть, и въ жизни

Я ничего не вижу, чтò могло бы

 

// 136

 

Смерть сдѣлать ненавистною мнѣ, кромѣ

Врожденной намъ привязанности къ жизни,

Презрѣнной, но ничѣмъ не побѣдимой:

Живя, я проклинаю часъ рожденья

И презираю самого себя.

ЛЮЦИФЕРЪ. Но ты живешь и будешь жить: не думай,

Что прахъ земной, что плоть твоя есть сущность.

Прахъ твой умретъ, а ты вовѣкъ пребудешь

Тѣмъ, чѣмъ ты былъ.

КАИНЪ.                                  Чѣмъ былъ? Но и не больше?

ЛЮЦИФЕРЪ. Быть-можетъ, ты подобенъ будешь намъ.

КАИНЪ. А вы?

ЛЮЦИФЕРЪ.     Мы вѣчны.

КАИНЪ.                                 Счастливы?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                                Могучи.

КАИНЪ. Я говорю, вы счàстливы?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                         Мы — нѣтъ.

А ты?

КАИНЪ. Взгляни!

ЛЮЦИФЕРЪ.          О, жалкiй прахъ! Ты смѣешь

Считать себя несчастнымъ?

КАИНЪ.                                             Я несчастенъ.

А ты съ твоимъ могуществомъ — кто ты?

ЛЮЦИФЕРЪ. Тотъ, кто дерзалъ съ твоимъ Творцомъ равняться

И кто тебя такимъ не сотворилъ бы.

КАИНЪ. Да, ты глядишь почти-что Богомъ. Ты…

ЛЮЦИФЕРЪ. Но я не богъ и, не достигнувъ бога,

Хочу одно: самимъ собой остаться.

Онъ побѣдилъ, — пусть царствуетъ!

КАИНЪ.                                                             Кто — Онъ?

ЛЮЦИФЕРЪ. Творецъ земли, Творецъ людей…

КАИНЪ.                                                                        И неба

И сущаго на небѣ. Такъ поютъ

Архангелы, такъ говоритъ родитель.

ЛЮЦИФЕРЪ. Они поютъ и говорятъ лишь то,

Чтò имъ велятъ. Ихъ устрашаетъ участь

Быть въ мiрѣ тѣмъ, чѣмъ мы съ тобою стали:

Ты — межъ людей, я — межъ безсмертныхъ духовъ.

КАИНЪ. А мы съ тобой — кто мы?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                          Мы существа,

Дерзнувшiя сознать свое безсмертье,

Взглянуть въ лицо всесильному Тирану,

Сказать Ему, что зло не есть добро.

 

// 137

 

Онъ говоритъ, что создалъ насъ съ тобою —

Я этого не знаю и не вѣрю,

Что это такъ, — но, если Онъ насъ создалъ,

Онъ насъ не уничтожитъ: мы безсмертны!

Онъ долженъ былъ безсмертными создать насъ,

Чтобъ мучить насъ: пусть мучитъ! Онъ великъ,

Но Онъ въ своемъ величiи несчастнѣй,

Чѣмъ мы въ борьбѣ. Зла не рождаетъ благо,

А Онъ родитъ одно лишь зло. Но пусть

Онъ на Своемъ престолѣ величавомъ

Творитъ мiры, чтобъ облегчить Себѣ

Ни съ кѣмъ не раздѣленное безсмертье,

Пусть громоздитъ на звѣзды звѣзды: все же

Онъ одинокъ, тиранъ безсмертный. Если бъ

Онъ самого Себя могъ уничтожить,

То это был бы лучшiй даръ изъ всѣхъ

Его даровъ. Но пусть царитъ, пусть страждетъ!

Мы, духи, съ вами, смертными, мы можемъ

Хоть сострадать другъ другу; мы, терзаясь,

Мученiя другъ другу облегчаемъ

Сочувствiемъ: оно весь мiръ связуетъ;

Но Онъ! въ Своемъ величiи несчастный,

Въ несчастiи не знающiй отрады,

Онъ лишь творитъ, чтобъ безъ конца творить!

КАИНЪ. Ты говоришь о томъ, чтò хоть неясно,

Но ужъ давно въ моемъ умѣ носилось:

Я никогда не могъ согласовать

Того, чтò видѣлъ, съ тѣмъ, чтò говорятъ мнѣ.

Мать и отецъ толкуютъ мнѣ о змiѣ,

О древѣ, о плодахъ его; я вижу

Врата того, чтò было ихъ Эдемомъ,

И ангеловъ съ палящими мечами,

Изгнавшихъ насъ изъ Рая; я томлюсь

Въ трудахъ и думахъ; чувствую, что въ мирѣ

Ничтоженъ я, межъ тѣмъ какъ мысль моя

Сильна, какъ Богъ! Но я молчалъ, я думалъ,

Что я одинъ страдаю. Мой отецъ

Давно смирился; въ матери угасла

Та искра, чтò влекла ее къ познанью:

Братъ бдитъ стада и совершаетъ жертвы

Изъ первенцевъ отъ этихъ стадъ Тому,

Кто повелѣлъ, чтобъ намъ земля давала

Плоды лишь за тяжелый трудъ; сестра

Поетъ Ему хвалы еще до солнца,

 

// 138

 

И даже Ада, сердцу моему

Столь близкая, не понимаетъ мыслей,

Меня гнетущихъ: я еще не встрѣтилъ

Ни въ комъ себѣ сочувствiя! Тѣмъ лучше:

Я съ духами въ сообщество вступлю.

ЛЮЦИФЕРЪ. Ты этого сообщества достоинъ.

Иначе ты не видѣлъ бы меня:

Довольно было бъ змiя.

КАИНЪ.                                       А! Такъ это

Ты соблазнитель матери?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                   Ничѣмъ,

Помимо правды, я не соблазняю.

Вѣдь вы вкусили знанiя, вѣдь были

Плоды на древѣ жизни? Развѣ я

Давалъ запретъ вкушать отъ нихъ? И я ли

Растилъ плоды запретные къ соблазну

Существъ, душой невинныхъ, любопытныхъ

Въ своей святой невинности? Я бъ создалъ

Богами васъ, а Онъ лишилъ васъ Рая,

«Чтобъ вы отъ древа жизни не вкусили

И не были, какъ боги». — Таковы

Его слова.

КАИНЪ.            Ты правъ. Я это слышалъ

Отъ тѣхъ, кому они звучали въ громѣ.

ЛЮЦИФЕРЪ. Такъ кто жъ злой духъ? Тотъ, кто лишилъ васъ жизни,

Иль тотъ, кто вамъ хотѣлъ дать жизнь, и радость,

И знанiе?

КАИНЪ.           Имъ нужно было оба

Сорвать плода, иль не срывать совсѣмъ.

ЛЮЦИФЕРЪ. Одинъ ужъ вашъ; стремитеся къ другому.

КАИНЪ. Но какъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.           Сопротивляясь. Угасить

Ничто не можетъ духа, если хочетъ

Духъ быть самимъ собой и средоточьемъ

Всего, чтò окружаетъ духъ; онъ созданъ,

Чтобъ царствовать.

КАИНЪ.                               Не ты ли соблазнилъ

Отца и мать?

ЛЮЦИФЕРЪ.            Я? Жалкiй прахъ! Зачѣмъ мнѣ

Васъ соблазнять? И какъ?

КАИНЪ.                                          Мнѣ говорили,

Что змiй былъ духъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                         Кто это говоритъ?

 

// 139

 

Не жалкое ль тщеславье человѣка,

Чтò силится свалить свое паденье

На насъ, на духовъ? Змiй былъ змiй, не больше,

Но и не меньше тѣхъ, чтò соблазнились.

Онъ тоже прахъ, но онъ мудрѣе ихъ,

Затѣмъ, что побѣдилъ ихъ. Развѣ сталъ бы

Я принимать подобье смертной твари?

КАИНЪ. Но тварь въ себѣ скрывала злого духа.

ЛЮЦИФЕРЪ. Нѣтъ, тварь его лишь разбудила въ тѣхъ,

Съ кѣмъ говорилъ языкъ ея коварный.

Я говорю, что змiй былъ только змiй:

Спроси у херувимовъ, стерегущихъ

Запретный плодъ. Когда вѣка вѣковъ

Пройдутъ надъ вашимъ прахомъ безглагольнымъ,

Потомки ваши баснею украсятъ

Вашъ первый грѣхъ и мнѣ припишутъ образъ,

Который презираю я, какъ все,

Чтò предъ Творцомъ склоняется, создавшимъ

Все сущее въ живыхъ для поклоненья

Передъ Его безсмертiемъ угрюмымъ.

Но мы — мы знаемъ истину и станемъ

Провозглашать лишь истину. Адамъ

Плѣненъ былъ пресмыкающейся тварью.

Но духъ не пресмыкается: чему

Завидовать въ предѣлахъ тѣсныхъ Рая

Владыкѣ безпредѣльнаго пространства?

Но я съ тобою рѣчь веду о томъ,

Чего ты, несмотря на древо знанья,

Не можешь знать.

КАИНЪ.                            Но укажи мнѣ то,

Чего я не хотѣлъ бы знать, не жаждалъ?

ЛЮЦИФЕРЪ. Дерзнешь ли ты взглянуть на смерть?

КАИНЪ.                                                                                Ее

Никто не видѣлъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                   Испытать же

Придется всѣмъ.

КАИНЪ.                         Отецъ мой говоритъ

О ней, какъ о чудовищѣ; мать плачетъ

При словѣ «смерть»; братъ Авель къ небесамъ

Возводитъ очи; Селла потупляетъ

Свои къ землѣ, шепча молитву; Ада

Глядитъ въ мои.

ЛЮЦИФЕРЪ.                 А ты?

КАИНЪ.                                     Когда я слышу

 

// 140

 

Объ этой всемогущей и, какъ видно,

Ничѣмъ неотвратимой смерти, думы

Несмѣтныя въ моемъ умѣ тѣснятся

И жгутъ его. Возможно ль съ ней бороться?

Я мальчикомъ со львомъ боролся въ играхъ

И такъ сжималъ въ объятьяхъ его,

Что онъ ревѣлъ и обращался въ бѣгство.

ЛЮЦИФЕРЪ. Смерть не имѣетъ образа, но все,

Чтò носитъ видъ земныхъ существъ, поглотитъ.

КАИНЪ. Я смерть считалъ за существо. Чтò можетъ

Столь злостнымъ быть, помимо существа?

ЛЮЦИФЕРЪ. Спроси у Разрушителя.

КАИНЪ.                                                       Какого?

ЛЮЦИФЕРЪ. Иль у Творца — зови его, какъ хочешь.

Вѣдь Онъ творитъ затѣмъ, чтобъ разрушать.

КАИНЪ. Я этого не зналъ еще, но думалъ

Почти-что то же самое, какъ только

Я услыхалъ о смерти. Я не знаю,

Чтò значитъ смерть, но смерть мнѣ представлялась

Всегда ужаснымъ чѣмъ-то. Я нерѣдко

Вперялъ свой взоръ во тьму пустынной ночи,

Ища ее; я видѣлъ чьи-то тѣни

У райскихъ стѣнъ, во мракѣ, гдѣ пылаютъ

Мечи въ десницѣ ангеловъ, и жадно

Слѣдилъ за тѣмъ, чтò мнѣ казалось смертью,

Весь трепеща отъ страха и желанья

Увидѣть то, предъ чѣмъ мы всѣ трепещемъ.

Но мракъ былъ пустъ, и я свой взоръ усталый

Отъ стѣнъ родного Рая отвращалъ

Къ свѣтиламъ горнимъ, къ синему эөиру,

Къ его огнямъ, столь нѣжнымъ и прекраснымъ.

Ужели и они умрутъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                           Быть-можетъ;

Но надолго всѣхъ васъ переживутъ.

КАИНЪ. Я радъ. Но смерть! Смерть мнѣ внушаетъ трепетъ.

Она есть нѣчто грозное: но чтò же?

Она намъ всѣмъ, виновнымъ и невиннымъ,

Какъ зло была объявлена: какое?

ЛЮЦИФЕРЪ. Вновь прахомъ стать.

КАИНЪ.                                                  Стать неподвижнымъ прахомъ

Еще не зло; но только бы не быть

Ничѣмъ инымъ!

ЛЮЦИФЕРЪ.                  Презрѣнное желанье!

 

// 141

 

Презрѣннѣй, чѣмъ желанiя Адама:

Тотъ хоть стремился къ знанью.

КАИНЪ.                                                      Но не къ жизни;

Иначе почему онъ не вкусилъ

Отъ дева жизни?

ЛЮЦИФЕРЪ.                   Изгнанъ былъ изъ Рая.

КАИНЪ. Ужасная ошибка! Онъ былъ долженъ

Сперва сорвать плодъ жизни, но, не зная

Добра и зла, не вѣдалъ онъ и смерти.

Увы! Я смерть узналъ еще такъ мало,

Но ужъ страшусь… того, чего не знаю.

ЛЮЦИФЕРЪ. А я, познавшiй все, ужъ не страшусь

Ни передъ чѣмъ. Вотъ истинное знанье.

КАИНЪ. Наставь меня.

ЛЮЦИФЕРЪ.                    Съ условiемъ.

КАИНЪ.                                                      Какимъ? 

ЛЮЦИФЕРЪ. Пади и поклонись мнѣ, какъ владыкѣ.

КАИНЪ. Ты развѣ Богъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                       Не Богъ.

КАИНЪ.                                                 Такъ равный Богу?

ЛЮЦИФЕРЪ. О, нѣтъ, я не имѣю ничего

Съ нимъ общаго — и не скорблю объ этомъ.

Я соглашусь быть чѣмъ угодно — выше

Иль даже ниже —только не слугою

Могущества Iеговы. Я не Богъ,

Но я великъ: не мало тѣхъ, чтò сердцемъ

Чтутъ власть мою, — ихъ будутъ сонмы; будь же

Изъ первыхъ — ты.

КАИНЪ.                              Я никогда еще

Предъ Божествомъ отца не преклонялся,

Хотя нерѣдко Авель умоляетъ,

Чтобъ мы свершали жертвы Богу вмѣстѣ.

Зачѣмъ же мнѣ склоняться предъ тобой?

ЛЮЦИФЕРЪ. Ты никогда предъ Нимъ не преклонялся?

КАИНЪ. Ты развѣ не слыхалъ меня? И развѣ

Ты самъ не зналъ объ этомъ? Ты всевѣдущъ.

ЛЮЦИФЕРЪ. Но не поклонникъ Бога — мой поклонникъ.

КАИНЪ. Я не хочу сгибаться ни предъ кѣмъ.

ЛЮЦИФЕРЪ. Ты все же мой: непоклоненье Богу

Есть поклоненье мнѣ.

КАИНЪ.                                  Скажи яснѣе.

ЛЮЦИФЕРЪ. Ты самъ поймешь — со временемъ.

КАИНЪ.                                                                            Открой

Мнѣ тайну моего существованья.

 

// 142

 

ЛЮЦИФЕРЪ. Иди за мной.

КАИНЪ.                                  Мнѣ нужно на работу.

Я обѣщалъ…

ЛЮЦИФЕРЪ.           Чтò обѣщалъ?

КАИНЪ.                                              Для жертвы

Набрать плодовъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                    Не ты ли говорилъ,

Что предъ Творцомъ ни разу не склонялся?

КАИНЪ. Но Авель упросилъ меня. Вѣдь жертву

Свершу не я — скорѣе онъ. И Ада…

ЛЮЦИФЕРЪ. Чѣмъ ты смущенъ?

КАИНЪ.                                             Она моя сестра,

Мы рождены однимъ и тѣмъ же чревомъ

Въ одинъ и тотъ же день: она слезами

Исторгла обѣщанье у меня.

Я все готовъ перенести для Ады,

Я преклонюсь предъ чѣмъ угодно, лишь бы

Въ слезахъ ея не видѣть.

ЛЮЦИФЕРЪ.                               Такъ иди

Вослѣдъ за мной.

КАИНЪ.                          Духъ, я иду.

АДА (входя).                                          Братъ Каинъ!

Я за тобой: ужъ полдень, — наступаетъ

Часъ отдыха и радости, и намъ

Недостаетъ тебя. Ты не работалъ,

Но я твой трудъ исполнила; созрѣли

Твои плоды и блещутъ, точно солнце.

Идемъ.

КАИНЪ.       Иль ты не видишь?

АДА.                                                  Вижу — ангелъ.

Мы видимъ ихъ нерѣдко. Онъ раздѣлитъ

Часъ нашего полдневнаго досуга?

КАИНЪ. Онъ не похожъ на ангеловъ, которыхъ

Мы видѣли.

АДА.                      Есть развѣ и другiе?

Но и ему мы будемъ рады — такъ же,

Какъ и другимъ: тѣ не гнушались нами.

КАИНЪ (Люциферу). Идешь ли ты?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                          Иди за мной.

КАИНЪ.                                                                           Я долженъ

Идти за нимъ.

АДА.                          И насъ покинуть?

КАИНЪ.                                                       Да.

АДА. И даже Аду?

 

// 143

 

КАИНЪ.                   Ада!

АДА.                                 Такъ позволь мнѣ

Идти съ тобой!

ЛЮЦИФЕРЪ.              Нѣтъ, онъ пойдетъ одинъ.

АДА. Кто ты, разъединяющiй такъ властно

Сердца людей?

КАИНЪ.                       Онъ Богъ.

АДА.                                                А кто объ этомъ

Тебѣ сказалъ?

КАИНЪ.                    Онъ говоритъ, какъ Богъ.

АДА. Такъ говорилъ и лживый змiй.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                             Нѣтъ, Ада,

Змiй вамъ не лгалъ: дало же древо знанья

Познанiе.

АДА.                  На горе намъ!

ЛЮЦИФЕРЪ.                                О, да.

Но это горе — знанiе, и, значитъ,

Змiй вамъ не лгалъ; онъ истиной прельстилъ васъ,

А истина, по существу, есть благо.

АДА. Но истина несетъ намъ только бѣды:

Изгнанiе изъ нашего прiюта,

Тяжелый трудъ, душевный гнетъ и страхъ,

Томленiе о прошломъ и надежды

На то, чтò не вернется. Не ходи

За этимъ духомъ, Каинъ! Примирись

Съ своей судьбой, какъ мы съ ней примирились,

Люби меня, какъ я тебя люблю.

ЛЮЦИФЕРЪ. Сильнѣй отца и матери?

АДА.                                                              Сильнѣе!

Но развѣ это тоже смертный грѣхъ?

ЛЮЦИФЕРЪ. Пока — не грѣхъ; но будетъ имъ — въ грядущемъ,

Для вашего потомства.

АДА.                                          Какъ! Ужели

Любить Эноха дочь моя не будетъ?

ЛЮЦИФЕРЪ. Не такъ, какъ Ада — Каина.

АДА.                                                                   О, Боже!

Ужель они не будутъ ни любить,

Ни жизнь давать созданьямъ, чтò возникли бъ

Изъ ихъ любви, чтобъ вновь любить другъ друга?

Но развѣ не питаются они

Одною грудью? Развѣ не родился

Онъ, ихъ отецъ, въ одинъ и тотъ же часъ

Со мной отъ лона матери? И развѣ

 

// 144

 

Не любимъ мы другъ друга и любовью

Не множимъ тѣхъ, чтò будутъ такъ же нѣжно

Любить, какъ мы ихъ любимъ? — какъ люблю я

Тебя, мой братъ? Нѣтъ, не ходи за нимъ —

За этимъ духомъ: это духъ — намъ чуждый.

ЛЮЦИФЕРЪ. Но я не говорилъ тебѣ, что ваша

Любовь есть грѣхъ: она преступной будетъ

Въ глазахъ лишь тѣхъ, чтò васъ замѣнятъ въ жизни.

АДА. Такъ, значитъ, добродѣтель и порокъ

Зависятъ отъ случайности? Тогда

Мы всѣ — рабы.

ЛЮЦИФЕРЪ.                Рабами даже духи

Могли бы стать, не предпочти они

Свободныхъ мукъ бряцанiю на арфахъ

И низкимъ восхваленiямъ Iегòвы

За то, что Онъ, Iегòва, всемогущъ

И не любовь внушаетъ имъ, а ужасъ

АДА. Кто всемогущъ, тотъ и всеблагъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                                 Такимъ ли

Онъ былъ въ Раю?

АДА.                                 Врагъ! Не смущай меня

Своею красотою; ты прекраснѣй,

Чѣмъ демонъ змiй, но такъ же лживъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                                         Правдивъ.

Спроси у вашей матери, у Евы:

Солгалъ ли змiй?

АДА.                                О, мать! Твое паденье

Для чадъ твоихъ губительнѣе было,

Чѣмъ для тебя; ты провела хоть юность

Въ Эдемѣ, въ беззаботномъ и блаженномъ

Общенiи съ блаженными; а насъ,

Не вѣдавшихъ Эдема, обступаютъ

Враги, чтò лишь присвоили себѣ

Слова Творца и соблазнаяютъ наши

Мятущiяся души нашей жадной,

Неутоленной мыслью, какъ тебя

Змiй соблазнилъ на лонѣ беззаботныхъ,

Невинныхъ, юныхъ радостей твоихъ!

Безсмертному, стоящему предъ нами,

Я не могу отвѣтить, не могу

Проклясть его; я съ сладостной боязнью

Любуюсь имъ — и не могу бѣжать:

Въ его глазахъ — таинственная прелесть,

И я не въ силахъ взора отвести

 

// 145

 

Отъ этихъ глазъ; въ груди трепещетъ сердце,

Мнѣ страшно съ нимъ, но онъ влечетъ меня,

Влечетъ къ себѣ все ближе… Каинъ! Каинъ!

Спаси меня!

КАИНЪ.                  Не бойся: онъ не демонъ.

АДА. Но и не Богъ, не ангелъ Божiй: я

Видала херувимовъ, серафимовъ;

Онъ не похожъ на нихъ.

КАИНЪ.                                       Есть духи выше:

Архангелы.

ЛЮЦИФЕРЪ. Еще есть выше.

АДА.                                             Есть,

Но развѣ тѣ блаженны?

ЛЮЦИФЕРЪ.                               Если рабство

Равняется блаженству — не блаженны.

АДА. Я слышала, что нѣжны — серафимы,

А мудры — херувимы. Духъ, ты — мудрый,

Ты — херувимъ, тебѣ любовь чужда.

ЛЮЦИФЕРЪ. Когда любовь отъ знанья гибнетъ, — кѣмъ же

Быть долженъ тот, кого, узнавъ, не любишь?

Всезнающимъ и мудрымъ херувимамъ

Любовь чужда; такъ, значитъ, серафимы

Лишь по незнанью любятъ. Что любовь

Несовмѣстима съ знанiемъ, мы видимъ:

Примѣръ — судьба Адама. Выбирайте

Межъ знаньемъ и любовью, — вѣдь другого

Нѣтъ выбора. Адамъ уже избралъ:

Онъ почитаетъ Бога лишь изъ страха.

АДА. О, Каинъ! Избери любовь.

КАИНЪ.                                           Съ любовью

К тебѣ, сестра, я былъ рожденъ. Но больше

Я ничего на свѣтѣ не люблю.

АДА. А мать, отецъ?

КАИНЪ.                        Они насъ не любили,

Срывая плодъ, лишившiй насъ Эдема.

АДА.  Мы не были въ то время рождены,

А если бы и были — неужели

Мы не должны любить ихъ такъ же нѣжно,

Какъ любимъ мы своихъ малютокъ, Каинъ?

КАИНЪ. Мои едва лепечущiя крошки!

Будь я увѣренъ въ счастьѣ ихъ, я могъ бы

Почти простить… Но это не простится

Чрезъ тысячи столѣтiй! Никогда

 

// 146

 

Любить не будутъ память человѣка,

Чтò сѣмя человѣческаго рода

И сѣмя зла посѣять могъ въ одинъ

И тотъ же часъ. Онъ палъ, но мало было

Ему своихъ страданiй: онъ зачалъ

Меня, тебя, всѣхъ насъ, — пока немногихъ,

И весь безмѣрный, безконечный рядъ,

Мирьяды, сонмы тѣхъ, чтò народятся

Для новыхъ, горшихъ мукъ, и чьимъ отцомъ

Быть долженъ я! Твоя любовь и юность,

Моя любовь и радость, мигъ блаженства,

Мгновенiе покоя, все, чтò любимъ

Мы въ дѣтяхъ и другъ въ другѣ — все ведетъ

И насъ и ихъ путемъ грѣха и скорби,

Лишь изрѣдка даруя мигъ отрады,

Къ невѣдомому — смерти. Древо знанья

Насъ обмануло: грѣхъ свершенъ, но все ли

Познали мы о жизни и о смерти?

Мы знаемъ лишь одно: что мы несчастны.

АДА.  Я не несчастна, Каинъ, и когда бы

Ты счастливъ былъ…

КАИНЪ.                               Будь счастлива одна,

Я не нуждаюсь въ томъ, чтò унижаетъ

Во мнѣ мой духъ.

АДА.                                 Одна я не хочу

И не могу быть счастлива; но съ тѣми,

Чтò близки мнѣ, я думаю, могла бы!

Я не смущаюсь смерти, непонятной

И потому нестрашной мнѣ, хотя

Она и страшной кажется, какъ часто

Приходится мнѣ слышать.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                    Такъ одна

Ты счастлива не можешь быть?

АДА.                                                          Но кто же

Одинъ бы могъ быть счастливъ или добръ?

Одна! но мнѣ мое уединенье

Всегда грѣхомъ казалось, если я

Не чаяла, что скоро встрѣчусь съ близкимъ.

ЛЮЦИФЕРЪ. Но Богъ твой одинокъ: такъ неужели

Не счастливъ Онъ, не добръ?

АДА.                                                       Онъ не одинъ:

Есть ангелы и смертные, — Онъ счастливъ,

Даруя счастье ангеламъ и смертнымъ.

Вѣдь радость въ томъ, чтобъ радовать другихъ.

 

// 147

 

ЛЮЦИФЕРЪ. А твой отецъ, — давно ли изъ Эдема

Былъ изгнанъ онъ? А Каинъ? Ты сама?

Спокойна ли душа твоя?

АДА.                                               Увы!

Но ты — вѣдь ты не ангелъ.?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                      Нѣтъ, не ангелъ.

А почему — спроси у всеблагого,

Всесильнаго Создателя вселенной:

Онъ знаетъ тайну эту. Мы смирились,

Другiе воспротивились — и тщетно,

Какъ говорятъ намъ ангелы. По мнѣ же,

Не тщетно, нѣтъ, — разъ лучше быть не можетъ.

Есть въ духѣ мудрость, — мудрость же влечетъ

Духъ къ истинѣ, какъ сквозь разсвѣтный сумракъ

Вашъ взоръ влечетъ далекiй блескъ денницы.

АДА. Она прекрасна; я ее люблю

За красоту.

ЛЮЦИФЕРЪ.       Боготворишь иль любишь?

АДА.  Отецъ боготворитъ лишь одного

Незримаго.

ЛЮЦИФЕРЪ.        Незримое являетъ

Себя въ прекрасныхъ символахъ. А эта

Звѣзда есть вождь небесной звѣздной рати.

АДА. Отецъ и Бога видѣлъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                             Да. А ты?

АДА. Я видѣла Творца въ Его твореньяхъ.

ЛЮЦИФЕРЪ. А въ существѣ?

АДА.                                            Нѣтъ; развѣ лишь въ отцѣ,

Который есть подобiе Iеговы,

Иль въ ангелахъ, столь на тебя похожихъ.

Ихъ образъ лучезарнѣе, чѣмъ твой,

Хотя не такъ онъ властенъ и прекрасенъ:

Какъ тихiй полдень, свѣтомъ напоенный,

Они на насъ взираютъ, ты же — ночь,

Ночной эөиръ, гдѣ облака, бѣлѣя,

Сквозятъ на темномъ пурпурѣ, а звѣзды

Лучистыми огнями испещряютъ

Таинственный и дивный сводъ небесъ.

Несмѣтныя, мерцающiя нѣжно,

Но такъ къ себѣ влекущiя, онѣ

Мои глаза слезами наполняютъ,

Какъ ты теперь. Ты кажешься несчастнымъ;

Не дѣлай насъ такими же! Ты видишь —

Я плачу о тебѣ.

 

// 148

 

ЛЮЦИФЕРЪ.              О, эти слезы!

Когда бъ ты знала, сколько ихъ прольется!

АДА. Мной?

ЛЮЦИФЕРЪ. Всѣми.

АДА.                             Кѣмъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                             Мирьядами мирьядъ,

Мильонами мильоновъ, — всей землею,

Опустошенной, снова населенной,

И адомъ переполненнымъ, чье сѣмя

Въ твоей груди.

АДА.                             О, Каинъ! Этотъ духъ

Насъ проклинаетъ.

КАИНЪ.                               Онъ меня ведетъ.

АДА. Ведетъ — куда?

ЛЮЦИФЕРЪ.                  Туда, гдѣ онъ пробудетъ

Лишь только часъ, но гдѣ увидитъ то,

Чтò создано несчетными вѣками.

АДА. Возможно ль это?

ЛЮЦИФЕРЪ.                       Развѣ вашъ Создатель

Въ шесть дней не создалъ мiръ вашъ изъ обломковъ

Былыхъ мiровъ? И развѣ я, помощникъ

Въ Его соданьи мiра, не могу

Въ часъ показать того, чтò создавалъ Онъ

Иль разрушалъ въ часы?

КАИНЪ.                                        Веди меня.

АДА. Но черезъ часъ вернется онъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                            Вернется.

Мы временемъ не связаны. Я вѣчность

Могу вмѣстить въ единое мгновенье

И превратить мгновенье въ вѣчность. Духи

Свое существованье измѣряютъ

Не тѣмъ, чѣмъ вы. Но это тайна. — Каинъ!

Иди за мной.

АДА.                         Но онъ ко мнѣ вернется?

ЛЮЦИФЕРЪ. Да, женщина. Онъ первый и послѣднiй,

За исключеньемъ только Одного,

Изъ этихъ мѣстъ вернется, чтобы сдѣлать

Ихъ мiръ, еще безмолвный и пустынный,

Такимъ же населеннымъ, какъ и землю.

АДА. Гдѣ ты живешь?

ЛЮЦИФЕРЪ.                   Въ пространствѣ. Гдѣ могу

Я обитать? Тамъ, гдѣ твой Богъ, иль Боги.

Все въ мiрѣ раздѣлилъ я: вѣчность, время,

Жизнь, смерть, пространство, землю, небо

 

// 149

 

И то, чтò ни земля, ни небо — мiръ,

Который населенъ и населится

Отъ тѣхъ, чтò населяли иль населятъ

То и другое: вотъ мои владѣнья.

Я раздѣлилъ съ Нимъ царство и владѣю

Еще и тѣмъ, гдѣ Онъ не властенъ. Если бъ

Я не былъ столь могущественъ, то развѣ

Я былъ бы здѣсь? Здѣсь ангелы витаютъ.

АДА. Но ангелы витали и въ Раю,

Гдѣ говорилъ лукавый змiй.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                       Ты слышалъ

Призывъ мой, Каинъ? Если жаждешь знанья,

Иди за мною — жажда утолится,

И даже безъ запретнаго плода,

Способнаго лишить тебя навѣки

Единственнаго блага, чтò оставилъ

Тебѣ мой Врагъ. Иди за мною, Каинъ.

КАИНЪ. Духъ, я иду.

(Люциферъ и Каинъ уходятъ).

АДА (вослѣдъ имъ).       О, Каинъ! Братъ мой! Каинъ!

__________

 

АКТЪ ВТОРОЙ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Бездна пространства.

ЛЮЦИФЕРЪ И КАИНЪ.

КАИНЪ. Не падая, я воздухъ попираю,

Хотя боюсь, что упаду.

ЛЮЦИФЕРЪ.                             Не бойся —

Довѣрься мнѣ, владыкѣ этой бездны.

КАИНЪ. Но развѣ вѣра въ духа не грѣховна?

ЛЮЦИФЕРЪ. Сомнѣнье — гибель, вѣра — жизнь. Таковъ

Уставъ Того, Кто именуетъ бѣсомъ

Меня предъ сонмомъ ангеловъ, они же

Передаютъ названье это тварямъ,

Которымъ непонятно то, чтò выше

Ихъ жалкихъ чувствъ, которыя трепещутъ

Велѣнiй господина и считаютъ

Добромъ иль зломъ все, чтò прикажетъ Онъ.

Я въ рабствѣ не нуждаюсь. Ты увидишь

За тѣсной гранью маленькаго мiра,

 

// 150

 

Гдѣ ты рожденъ, несмѣтные мiры,

И я не обреку тебя на муки

За страхи и сомнѣнья. Будетъ день —

И человѣкъ, несомый водной хлябью,

Другому скажетъ: вѣруй и гряди —

И тотъ пойдетъ по хляби невредимо.

Я вѣры, какъ условiя спасенья,

Не требую. Лети со мной, какъ равный,

Надъ бездною пространства, — я открою

Тебѣ живую лѣтопись мiровъ

Прошедшихъ, настоящихъ и грядущихъ.

КАИНЪ. О, богъ, иль бѣсъ — кто бъ ни былъ ты: чтò это?

Ужель земля?

ЛЮЦИФЕРЪ. Ты не узналъ земли?

Той персти, изъ которой ты былъ созданъ?

КАИНЪ. Какъ! Этотъ кругъ, синѣющiй въ эөирѣ

Вблизи кружка, похожаго на то,

Чтò ночью освѣщаетъ нашу землю,

И есть нашъ Рай? А гдѣ же стѣны Рая?

И тѣ, чтò стерегутъ ихъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                     Покажи

Мнѣ мѣсто Рая.

КАИНЪ.                      Это невозможно!

Чѣмъ дальше мы уносимся впередъ,

Тѣмъ кругъ земли становится все меньше

И, уменьшаясь, свѣтится вдали

Все ярче серебристымъ звѣзднымъ свѣтомъ.

Мы съ быстротою солнечныхъ лучей

Летимъ впередъ, и онъ ужъ начинаетъ

Теряться средь безчисленнаго сонма

Окрестныхъ звѣздъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                        На чтò бы ты подумалъ,

Когда бъ узналъ, что есть мiры громаднѣй,

Чѣмъ мiръ земной, что есть созданья выше,

Чѣмъ человѣкъ, что ихъ число несмѣтно,

Что всѣ они на смерть обречены

И всѣ живутъ, всѣ страждутъ?

КАИНЪ.                                                  Я бъ гордился

Своимъ умомъ, постигнувшимъ все это.

ЛЮЦИФЕРЪ.  А если духъ твой скованъ отъ рожденья

Тяжелой, грубой плотью, если онъ,

Столь гордый тѣмъ, чтò знаетъ, жаждетъ новыхъ,

Все новыхъ, высшихъ знанiй, а межъ тѣмъ

Не побѣдитъ ничтожнѣйшихъ, грубѣйшихъ,

 

// 151

 

Мерзѣйшихъ нуждъ, и высшею отрадой

Считаетъ только сладостный и грязный,

Бѣзъ мѣры истомляющiй обманъ,

Влекущiй къ созиданiю лишь новыхъ

Несмѣтныхъ душъ, несмѣтныхъ тѣлъ, съ рожденья

Приговоренныхъ къ смерти?

КАИНЪ.                                                Духъ! я знаю

О смерти только то, что смерть ужасна,

Что смерть — нашъ общiй горестный удѣлъ,

Какъ слышалъ я отъ матери, которой

Обязаны мы смертью вмѣстѣ съ жизнью.

Но если такъ, дай умереть мнѣ, духъ!

Вѣдь быть отцомъ созданiй, обреченныхъ

На жизнь среди страданiй и на гибель,

Не все ль равно, чтò смерть плодить и въ мiрѣ

Распространять злодѣйство?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                         Ты не можешь

Весь умереть: есть нѣчто, чтò безсмертно.

КАИНЪ. Богъ это скрылъ, изгнавъ отца изъ Рая

И заклеймивъ зловѣщимъ знакомъ смерти

Его чело. Но пусть во мнѣ погибнетъ

Хоть смертное, чтобъ въ остальномъ я былъ

Какъ ангелы.

ЛЮЦИФЕРЪ.            Я ангельскаго чина:

Ты хочешь быть такимъ, какъ я?

КАИНЪ.                                                      Но кто ты?

Я вижу только мощь твою и то,

Что ты мнѣ открываешь мiръ, гнетущiй

Величiемъ мою земную мощь

И все же не превысившiй желанiй

И думъ моихъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.               О, гордыя желанья,

Которыя такъ скромно раздѣляютъ

Юдоль червей!

КАИНЪ.                      А ты, — ты раздѣляешь

Обители съ безсмертными, — ты развѣ

Не кажешься печальнымъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                     Я печаленъ.

Итакъ, скажи: ты хочешь быть безсмертнымъ?

КАИНЪ. Ты говоришь, что я имъ долженъ быть.

Я этого не зналъ еще, но если

Должно такъ быть, то я хочу извѣдать

Безсмертiе заранѣ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                     Ты извѣдалъ.

 

// 152

 

КАИНЪ. Когда и какъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                    Страдая.

КАИНЪ.                                             Но страданья

Должны быть вѣчны?

ЛЮЦИФЕРЪ.                            Это мы узнàемъ, —

Мы и твои потомки. Но взгляни:

Какъ все полно величiя!

КАИНЪ.                                        О, дивный,

Невыразимо дивный мiръ! И вы,

Несмѣтныя, растущiя безъ мѣры

Громады звѣздъ! Скажите: чтò такое

И сами вы, и эта голубая

Безбрежная воздушная пустыня,

Гдѣ кружитесь вы въ бѣшеномъ весельѣ,

Какъ листья вдоль прозрачныхъ рѣкъ Эдема?

Исчислены ль пути для васъ? Иль вы

Стремитесь въ даль, сжимающую душу

Своею безконечностью, свободно?

Творецъ! Творцы! Иль я не знаю — кто!

Какъ дивны вы и какъ прекрасны ваши

Созданiя! Пусть я умру, какъ атомъ, —

Быть-можетъ, умираетъ онъ! — иль ваше

Величiе постигну! Мысль моя

Достойна васъ, хоть прахъ и недостоинъ.

Духъ! Дай мнѣ умереть, иль покажи

Мнѣ ближе ихъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                 Ты развѣ къ нимъ не близокъ?

Взгляни на землю.

КАИНЪ.                            Гдѣ она? Я вижу

Лишь сонмы звѣздъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                         Гляди сюда.

КАИНЪ.                                                        Не вижу.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Но приглядись: она еще мерцаетъ.

КАИНЪ. Вонъ тамъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.               Да, тамъ.

КАИНЪ.                                        Возможно ли? Я видѣлъ

Ночной порой въ лугахъ и въ темныхъ рощахъ

Свѣтящихъ мухъ: онѣ сверкали ярче,

Чѣмъ этотъ мiръ, который ихъ питаетъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Ты видѣлъ и мiры и свѣтляковъ, —

Тѣ и другiе искрятся, — чтò жъ скажешь

Ты мнѣ о нихъ?

КАИНЪ.                    Скажу, что и мiры

И свѣтляки, по-своему, прекрасны,

 

// 153

 

И что полетъ ночной ничтожной мушки

И мощный бѣгъ безсмертнаго свѣтила

Равно руководимы…

ЛЮЦИФЕРЪ.                         Кѣмъ?

КАИНЪ.                                             Открой мнѣ.

ЛЮЦИФЕРЪ.  И ты взглянуть дерзнулъ бы?

КАИНЪ.                                                                Какъ мнѣ знать,

На что взглянуть дерзну я? Ты пока

Не показалъ мнѣ ничего такого,

Чтобъ не дерзнулъ я бòльшаго увидѣть.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Къ чему тебя влекло всего сильнѣе?

КАИНЪ. Къ тому, чего я никогда не вѣдалъ

И вѣдать бы не долженъ — къ тайнѣ смерти.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Я покажу отжившихъ и умершиихъ,

Какъ показалъ безсмертныхъ.

КАИНЪ.                                                  Покажи.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Тогда впередъ на нашихъ мощныхъ крыльяхъ!

КАИНЪ. О, какъ мы разсѣкаемъ воздухъ! Звѣзды

Скрываются отъ нашихъ глазъ! Земля!

Гдѣ ты, земля? Дай мнѣ взглянуть на землю.

Я сынъ ея.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Земли уже не видно.

Предъ вѣчностью она гораздо меньше,

Чѣмъ ты предъ ней. Но ты съ землею связанъ

И скоро къ ней вернешься. Прахъ земной —

Часть нашего безсмертiя.

КАИНЪ.                                         Куда же

Лежитъ нашъ путь?

ЛЮЦИФЕРЪ.                        Къ тому, чтò только призракъ

Былыхъ мiровъ, земля же ихъ обломокъ.

КАИНЪ. Такъ мiръ не новъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                              Не болѣе, чѣмъ жизнь.

А жизнь древнѣй, чѣмъ ты, чѣмъ я, и даже

Древнѣй Того, Чтò выше насъ съ тобою.

Есть многое, чтò никогда не будетъ

Имѣть конца; а то, чтò домогалось

Считаться не имѣющимъ начала,

Имѣетъ столь же низкое, какъ ты;

И многое великое погибло,

Чтобъ мѣсто дать ничтожному, — такому,

Что и помыслить трудно: ибо въ мiрѣ

Лишь время и пространство неизмѣнны,

Хотя и перемѣны только праху

Приносятъ смерть. Ты — прахъ, ты не постигнешь

 

// 154

 

Того, чтò выше праха, и увидишь

Лишь то, чтò было прахомъ.

КАИНЪ.                                               Только прахомъ!

Но я дерзну взглянуть на все, чтò хочешь.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Тогда — впередъ!

КАИНЪ.                                           Какъ быстро меркнутъ звѣзды!

А вѣдь онѣ казались мнѣ мiрами,

Когда мы приближались къ нимъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                                   Онѣ

И есть мiры.

КАИНЪ.                 И есть на нихъ эдемы?

ЛЮЦИФЕРЪ.  Быть-можетъ, есть.

КАИНЪ.                                              И люди?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                                      Есть и люди.

Иль существа, чтò выше ихъ.

КАИНЪ.                                               И змiи?

ЛЮЦИФЕРЪ.  Разъ люди есть — какъ имъ не быть? И развѣ

Дышать должны ходячiя лишь твари?

КАИНЪ. Какъ быстро меркнутъ звѣзды вслѣдъ за нами!

Куда летимъ мы?

ЛЮЦИФЕРЪ.                   Къ мiру привидѣнiй,

Существъ, еще не жившихъ и отжившихъ.

КАИНЪ. Но мракъ растетъ — всѣ звѣзды ужъ исчезли.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Но ты, однако, видишь.

КАИНЪ.                                                       Жуткiй сумракъ!

Ни яркихъ звѣздъ, ни солнца, ни луны,

И все же въ этомъ сумракѣ я вижу

Какiя-то урюмыя громады,

Но только не похожiя на тѣ,

Которыя свѣтилися въ пространствѣ

Своими ореолами  и были,

Какъ мнѣ тогда казалось, полны жизни.

На тѣхъ, сквозь ихъ сiянiе, я видѣлъ

Глубокiя долины, выси горъ

И водныя безбрежныя равнины;

Вкругъ тѣхъ сiяли огненныя кольца

И диски лунъ, напоминая землю;

А здѣсь все страшно, сумрачно!

ЛЮЦИФЕРЪ.                                             Но ясно.

Ты ищешь смерть увидѣть и умершихъ?

КАИНЪ. Разъ грѣхъ Адама предалъ всѣхъ насъ смерти,

То я хочу заранѣе увидѣть

То, чтò мы всѣ увидимъ поневолѣ

Когда-нибудь.

 

// 155

 

ЛЮЦИФЕРЪ.             Смотри.

КАИНЪ.                                    Повсюду мракъ!

ЛЮЦИФЕРЪ.  И вѣчный мракъ; но мы съ тобой раскроемъ

 Врата его.

КАИНЪ.             Гигантскими клубами

Катится паръ — откуда онъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                        Войди.

КАИНЪ. Вернусь ли я?

ЛЮЦИФЕРЪ.                    Не сомнѣвайся въ этомъ.

Вѣдь кто наполнить долженъ царство смерти?

Ты и твой родъ. Оно еще такъ пусто

Въ сравненьи съ тѣмъ, чѣмъ будетъ.

КАИНЪ.                                                            Облака

Все шире разступаются предъ нами,

Кругами обвивая насъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                              Входи.

КАИНЪ. А ты?

ЛЮЦИФЕРЪ.  Входи. Ты безъ меня не могъ бы

Проникнуть въ царство призраковъ. Смѣлѣе! (Исчезаютъ

въ облакахъ).

 

СЦЕНА ВТОРАЯ.

 

Царство смерти.

ЛЮЦИФЕРЪ  и КАИНЪ.

КАИНЪ. Какъ молчаливъ, какъ необъятенъ этотъ

Угрюмый мiръ! Онъ населенъ обильнѣй,

Чѣмъ даже тѣ горящiя громады,

Которыя въ воздушныхъ безднахъ блещутъ

Въ такомъ несмѣтномъ множествѣ, что я

Сперва считалъ ихъ за какихъ-то свѣтлыхъ

Небесныхъ обитателей. Но какъ

Здѣсь сумрачно, какъ все напоминаетъ

Угасшiй день!

ЛЮЦИФЕРЪ.              Здѣсь царство смерти. Хочешь

Увидѣть смерть?

КАИНЪ.                         Я не могу отвѣтить,

Не  вѣдая, чтò значитъ смерть. Но если

Отецъ мой правъ… О, Боже! Я подумать

Страшусь о ней! Будь проклятъ тотъ, кто далъ

Мнѣ бытiе, ведущее лишь къ смерти!

ЛЮЦИФЕРЪ.  Ты проклинаешь мать, отца?

КАИНЪ.                                                                 Но развѣ

 

// 156

 

Они меня не прокляли, дерзнувши

Вкусить отъ древа знанiя?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                  Ты правъ:

Межъ вами обоюдное проклятье.

Но твой Энохъ, твой братъ?

КАИНЪ.                                              Они должны

Дѣлить мое проклятiе со мною,

Родителемъ и братомъ ихъ. Чтò принялъ

Въ наслѣдство самъ, то имъ и завѣщаю.

О, безконечный и угрюмый мiръ

Скользящихъ тѣней, призраковъ-гигантовъ,

То явственныхъ, то смутныхъ, но всегда

Печальныхъ и величественныхъ, — чтò ты?

Жизнь или смерть?

ЛЮЦИФЕРЪ.                       И жизнь и смерть.

КАИНЪ.                                                                 Но чтò же

Тогда есть смерть?

ЛЮЦИФЕРЪ.                    А развѣ не сказалъ вамъ

Создатель вашъ, что смерть — другая жизнь?

КАИНЪ. Мы отъ Него пока одно узнали —

Что мы умремъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                Придетъ, быть-можетъ, день,

Когда Онъ вамъ раскроетъ тайну эту.

КАИНЪ. Счастливый день!

ЛЮЦИФЕРЪ.                           О, да! Вѣдь эта тайна

Откроется въ невыразимыхъ мукахъ,

Соединенныхъ съ вѣчной адской мукой,

Еще не нарожденнымъ, чтò родятся

Лишь для нея — для этой вѣчной муки.

КАИНЪ. Какъ величавы тѣни, чтò витаютъ

Вокругъ меня! Въ нихъ незамѣтно сходства

Ни съ духами, которыхъ видѣлъ я

На стражѣ заповѣдныхъ вратъ Эдема,

Ни съ смертными — съ моимъ отцомъ и братомъ,

Со мной самимъ, съ моей сестрой, съ женою,

А между тѣмъ, отличные отъ духовъ

И отъ людей своимъ непостижимымъ,

Невиданнымъ мной обликомъ, они,

Безплотнымъ уступая, превышаютъ

Людей и красотою горделивой,

И мощью, и величiемъ. У нихъ

Нѣтъ крыльевъ, какъ у ангеловъ, нѣтъ лика,

Какъ у людей, нѣтъ мощныхъ формъ животныхъ,

Нѣтъ ничего подобнаго тому,

 

// 157

 

Чтò видѣлъ я; они въ себѣ вмѣщаютъ

Всю красоту прекраснѣйшихъ, сильнѣйшихъ

Земныхъ существъ, но такъ не схожи съ ними,

Что я не знаю — были ли они

Когда-нибудь живыми существами?

ЛЮЦИФЕРЪ.  Когда-то были.

КАИНЪ.                                       Были? Гдѣ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                                      Гдѣ ты

Живешь.

КАИНЪ.          Когда?

ЛЮЦИФЕРЪ.                Когда владѣли мiромъ,

Который называешь ты землей.

КАИНЪ. Но въ этомъ мiрѣ первый — мой родитель.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Изъ васъ онъ, правда, первый, но изъ нихъ

Онъ даже не достоинъ быть послѣднимъ.

КАИНЪ. А кто они?

ЛЮЦИФЕРЪ.             Они есть то, чѣмъ будутъ

Всѣ смертные.

КАИНЪ.                    А были чѣмъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                        Живыми,

Великими, разумными, — во всемъ

Настолько превышавшими Адама,

Насколько сынъ Адама превышаетъ

Своихъ потомковъ будущихъ.

КАИНЪ.                                                   Увы!

И всѣ они погибли, всѣ исчезли

Съ лица земли?

ЛЮЦИФЕРЪ.                Съ лица своей земли,

Какъ нѣкогда и ты съ свой исчезнешь.

КАИНЪ. Но ты сказалъ, что прежде ихъ землею

Была моя?

ЛЮЦИФЕРЪ.   Была.

КАИНЪ.                      Но измѣнилась.

Моя земля для нихъ была бы слишкомъ

Ничтожна.

ЛЮЦИФЕРЪ.       Да, она при нихъ была

Прекраснѣе.

КАИНЪ.                 И почему такъ пала?

ЛЮЦИФЕРЪ.  Спроси Его.

КАИНЪ.                                 Но какъ Онъ это сдѣлалъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.  Смѣшанiемъ стихiй, преобразившихъ

Лицо земли. Но дальше, — созерцай

Минувшее.

КАИНЪ.               Минувшее ужасно!

 

// 158

 

ЛЮЦИФЕРЪ.  Но истинно. Смотри на эти тѣни:

Онѣ когда-то жили и дышали,

Какъ ты теперь.

КАИНЪ.                       И нѣкогда я буду

Подобенъ имъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.               На это пусть отвѣтитъ

Создатель вашъ. Я показалъ, чѣмъ стали

Предшественники ваши. Созерцай ихъ,

Иль, если это тяжко для тебя,

Вернись къ землѣ, къ своимъ трудамъ: ты будешь

Перенесенъ на землю невредимо.

КАИНЪ. Я здѣсь останусь.

ЛЮЦИФЕРЪ.                         Нàдолго?

КАИНЪ.                                                    Навѣки.

Я все равно сюда вернуться долженъ,

Мнѣ тяжело жить на землѣ: такъ лучше

Остаться здѣсь.

ЛЮЦИФЕРЪ.               Но это невозможно:

Мiръ призраковъ — дѣйствительность, а ты

Теперь ихъ созерцаешь какъ видѣнье.

Чтобъ раздѣлить обитель ихъ, ты долженъ

Войти сюда вратами смерти — такъ же,

Какъ и они.

КАИНЪ.              Какимим же вратами

Входили мы?

ЛЮЦИФЕРЪ.   Моими. Ты на землю

Вернуться долженъ; въ царствѣ бездыханныхъ

Ты дышишь только мною. Не мечтай же

Остаться в немъ, пока твой часъ не прòбилъ.

КАИНЪ. А, вотъ они, — скажи, они не могутъ

На землю возвратиться?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                 Ихъ земля

Прошла навѣки: бурныя стихiи

Лицо земли такъ рѣзко измѣнили,

Что на ея поверхности теперь

Едва ль найдется атомъ, имъ знакомый.

А это былъ прекрасный, — о, какой

Прекрасный мiръ!

КАИНЪ.                            Онъ и теперь прекрасенъ.

Я не съ землей, хотя на ней тружусь я,

Веду вражду, а съ тѣмъ, что я беру

Все, чтò она прекраснаго приноситъ,

Цѣной труда, что, жаждая познанья,

Не въ силахъ этой жажды утолить,

 

// 159

 

Что на землѣ меня приводитъ въ трепетъ

И жизнь и смерть.

ЛЮЦИФЕРЪ.                    Чѣмъ сталъ твой мiръ, ты видишь,

Но чѣмъ онъ былъ — не можешь и постигнуть.

КАИНЪ. А это кто? Вотъ эти исполины,

Которые, мнѣ кажется, похожи

На дикихъ обитателей дремучихъ

Земныхъ лѣсовъ, но только въ десять разъ

Громаднѣй и страшнѣе тѣхъ, громаднѣй,

Чѣмъ стѣны Рая, — эти привидѣнья,

Чьи очи пламенѣютъ, какъ мечи

Въ десницахъ херувимовъ, стерегущихъ

Эдемскiй садъ, и чьи клыки торчатъ,

Какъ голыя деревья?

ЛЮЦИФЕРЪ.                         Это то же,

Чтò мамонты земные. Мирiады

Такихъ существъ лежатъ въ землѣ.

КАИНЪ.                                                          И больше

Ужъ нѣтъ такихъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                    Нѣтъ; если бъ вамъ пришлось

Вступить въ борьбу съ такими существами,

То вы могли бы сдѣлать безполезнымъ

Проклятiе, висящее надъ вами:

Такъ скоро вы погибли бы.

КАИНЪ.                                             Но развѣ

Борьба необходима?

ЛЮЦИФЕРЪ.                          Ты забылъ

Завѣтъ Того, Кто васъ изгналъ изъ Рая:

«Борьба со всѣмъ, чтò дышитъ, смерть всему,

И всѣмъ болѣзни, скорби и мученья» —

Плодъ древа запрещеннаго.

КАИНЪ.                                              Но звѣри —

Они вѣдь не касались древа знанья?

ЛЮЦИФЕРЪ.  Вашъ Богъ сказалъ, что создалъ ихъ для смертныхъ,

А смертныхъ — для создавшаго. Вы развѣ

Хотѣли бы, чтобъ участь ихъ была

Счастливѣе, чѣмъ ваша? Грѣхъ Адама

Всѣхъ погубилъ.

КАИНЪ.                         Несчастные! Имъ тоже,

Какъ и сынамъ Адама, суждено

Страдать за грѣхъ, не ими совершенный,

За райскiй плодъ, который не далъ знанья,

А далъ лишь смерть. Онъ оказался лживымъ,

 

// 160

 

Мы ничего не знаемъ. Онъ сулилъ

Намъ знанiе — ужасною цѣною,

Но знанiе, а чтò же занемъ мы?

ЛЮЦИФЕРЪ.  Быть-можетъ, смерть дастъ высшее познанье;

Вѣдь только смерть для смертныхъ несомнѣнна

И, значитъ, къ несомнѣнному приводитъ.

Нѣтъ, ты не правъ, — запретный плодъ не лживъ.

Хотя и смертоносенъ.

КАИНЪ.                                   Непонятный,

Угрюмый мiръ!

ЛЮЦИФЕРЪ.                Твой часъ еще не пробилъ.

Матерiя е можетъ въ совершенствѣ

Постигнуть духа. Все же ты узналъ,

Что есть мiры такiя.

КАИНЪ.                                    Я и прежде

О смерти зналъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                 Но не о царствѣ смерти.

КАИНЪ. Оно мнѣ непонятно.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                Будетъ день,

Когда оно тебѣ понятнѣй станетъ.

КАИНЪ. А это безграничное пространство

Текучей ослѣпительной лазури,

Которое стравнилъ бы я съ водой,

Съ рѣкою, проходящей изъ Эдема

Близъ нашего жилища, если бъ только

Не эта безграничность, безпредѣльность,

Не этотъ цвѣтъ небесный, — это чтò?

ЛЮЦИФЕРЪ.  И этому лазурному пространству

Есть слабое подобье на землѣ,

И на его прибрежьяхъ поселятся

Твои потомки: призракъ океана.

КАИНЪ. Оно горитъ, какъ солнце, — цѣлый мiръ

Лазурныхъ водъ! Но въ этомъ яркомъ блескѣ

Я различилъ играющихъ чудовищъ:

Чтò это?

ЛЮЦИФЕРЪ.  Призраки левiаөановъ.

КАИНЪ. А этотъ непомѣрно-длинный змѣй

Съ струящеюся гривой, чтò воздвигнулъ

Чудовищную голову изъ бездны

И въ десять разъ превысилъ высочайшiй

Эдемскiй кедръ, — вотъ этотъ змѣй, чтò могъ бы

Обвиться вкругъ небесныхъ тѣлъ, — похожъ ли

Онъ на того, чтò нежился когда-то

Подъ деревомъ въ Эдемѣ?

 

// 161

 

ЛЮЦИФЕРЪ.                                   Евѣ лучше

Извѣстенъ змiй, ее прельстившiй.

КАИНЪ.                                                       Этотъ

Ужасенъ слишкомъ. Вѣрно, искуситель

Красивѣй былъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                А ты его не видѣлъ?

КАИНЪ. Я гадовъ много видѣлъ, но того,

Чтò Евѣ далъ запретный плодъ, — ни разу.

ЛЮЦИФЕРЪ.  И твой отецъ его не видѣлъ?

КАИНЪ.                                                               Нѣтъ;

Вѣдь мой отецъ былъ соблазненъ не змiемъ:

Змiй соблазнилъ лишь Еву.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                      О, невинность.

Когда тебя или сыновъ твоихъ

Смущаютъ жены чѣмъ-нибудь, чтò ново

И необычно, знай, что предъ тобой —

Самъ искуситель.

КАИНЪ.                           Слишкомъ запоздали

Твои совѣты: змiямъ больше нечѣмъ

Женъ искушать.

ЛЮЦИФЕРЪ.                Но есть еще немало

Такихъ вещей, которыми и жены

Своихъ мужей и женъ мужья способны

Вводить въ соблазнъ: вамъ это надо помнить.

Я вамъ добра желаю, предлагая

Подобные совѣты, — я даю ихъ

Въ ущербъ себѣ… хоть правда, что не будутъ

Имъ слѣдовать.

КАИНЪ.                       Мнѣ это непонятно.

ЛЮЦИФЕРЪ.  И къ лучшему! Твой мiръ и ты такъ юны!

Ты мнишь себя преступнымъ и несчастнымъ —

Не правда ли?

КАИНЪ.                    Преступнымъ — нѣтъ, но скорби

Я испыталъ не мало.

ЛЮЦИФЕРЪ.                         Первородный

Сынъ перваго изъ смертныхъ! Твой удѣлъ —

Жить во грѣхѣ и скорби, но Эдемомъ

Покажутся тебѣ твои несчастья

Въ сравненьи съ тѣмъ, чтò ты узнàешь вскорѣ,

А то, чтò ты узнàешь, будетъ раемъ

Въ сравненьи съ тѣмъ, чтò испытать должны

Твои сыны… Но намъ пора на землю.

КАИНЪ. Ужели ты привелъ меня сюда

Лишь для того, чтобъ показать мнѣ это?

 

// 162

 

ЛЮЦИФЕРЪ.  Не ты ли жаждалъ знанiя?

КАИНЪ.                                                             О, да,

Но лишь затѣмъ, чтобъ знанiе служило

Дорòгой къ счастью.

ЛЮЦИФЕРЪ.                        Если счастье въ знаньи,

То ты ужъ счастливъ.

КАИНЪ.                                  Правъ же былъ Творецъ,

Велѣвшiй не касаться древа знанья!

ЛЮЦИФЕРЪ.  А если бы губительнаго древа

Не насаждалъ, еще бы лучше сдѣлалъ.

Однако и невѣдѣнiе зла

Отъ зла не ограждаетъ. Зло всесильно.

КАИНЪ. Я этому не вѣрю, нѣтъ! Я жажду

Душой добра!

ЛЮЦИФЕРЪ.             А кто его не жаждетъ?

Кто любитъ зло? Никто, ничто.

КАИНЪ.                                                    Но въ эти

Несмѣтные и дивные мiры,

Которые мы видѣли съ тобою,

Пока не погрузились въ царство смерти,

Не внидетъ зло: такъ всѣ они прекрасны!

ЛЮЦИФЕРЪ.  Ты видѣлъ ихъ лишь издали.

КАИНЪ.                                                                Но даль

Могла лишь уменьшать ихъ красоту:

Вблизи ихъ красота неизреченна.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Но подойди къ прекраснѣйшему въ мiрѣ

И приглядись къ нему.

КАИНЪ.                                     Я это дѣлалъ:

Вблизи оно еще прелестнѣй.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                        Нѣтъ,

Тутъ есть обманъ. Скажи, о комъ ты думалъ?

КАИНЪ. Я думалъ о сестрѣ моей. Всѣ звѣзды,

Вся красота ночныхъ небесъ, вся прелесть

Вечерней тьмы, весь пышный блескъ разсвѣта,

Вся дивная плѣнительность заката,

Когда, слѣдя за уходящимъ солнцемъ,

Я проливаю сладостныя слезы

И, мнится, вмѣстѣ съ солнцемъ утопаю

Въ раю вечернихъ легкихъ облаковъ,

И сѣнь лѣсовъ, и зелень ихъ, и голосъ

Вечернихъ птицъ, поющiй про любовь,

Сливающiйся съ гимномъ херувимовъ,

Межъ тѣмъ, какъ тьма ужъ рѣетъ надъ Эдемомъ,

Все, все — ничто предъ красотою Ады:

 

// 163

 

Чтобъ созерцать ее, я отвращаю

Глаза свои отъ неба и земли.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Но если ты владѣешь существомъ

Столь дивной красоты, то почему

Несчастенъ ты?

КАИНЪ.                      Зачѣмъ я существую

И почему несчастенъ ты, и все,

Чтò существуетъ въ мiрѣ, все несчастно?

Вѣдь даже тотъ, кто создалъ всѣхъ несчастныхъ,

Не можетъ быть счастливымъ: созидать,

Чтобъ разрушать — печальный трудъ! Родитель

Намъ говоритъ: Онъ всемогущъ, — зачѣмъ же

Есть въ мiрѣ зло? Объ этомъ много разъ

Я спрашивалъ отца, и онъ отвѣтилъ,

Что это зло — лишь путь къ добру. Ужасный

И странный путь! Я видѣлъ, какъ ягненка

Ужалилъ гадъ: онъ извивался въ мукахъ,

А подлѣ матка жалобно блеяла;

Тогда отецъ нарвалъ и положилъ

Какихъ-то травъ на рану, и ягненокъ,

До этого безпомощный и жалкiй,

Сталъ возвращаться къ жизни понемногу

И скоро ужъ безпечно припадалъ

Къ сосцамъ своей обрадованной матки,

А та, вся трепеща, его лизала.

Смотри, мой сынъ, сказалъ Адамъ, какъ зло

Родитъ добро.

ЛЮЦИФЕРЪ.             Чтò жъ ты ему отвѣтилъ?

КАИНЪ. Я промолчалъ, — вѣдь онъ отецъ мой, — только

Тогда жъ подумалъ; лучше бы ягненку

Совсѣмъ не быть ужаленнымъ змѣею,

Чѣмъ возвратиться къ жизни, столь короткой,

Цѣною мукъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.          Но ты сказалъ, что ты

Изъ всѣхъ существъ, тобой любимыхъ, любишь

Всего сильнѣе ту, чтò воспиталась

Съ тобой одною грудью и питаетъ

Своей — твоихъ малютокъ.

КАИНЪ.                                              Да, сказалъ:

Чѣмъ былъ бы я безъ Ады?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                     Тѣмъ, чѣмъ я.

КАИНЪ. Ты чуждъ любви.

ЛЮЦИФЕРЪ.                         А Онъ, твой Богъ, чтò любитъ?

 

// 164

 

КАИНЪ. Все сущее. Какъ говоритъ отецъ;

Но, сознаюсь, я этого не вижу.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Поэтому не можешь и судить,

Чужда ли мнѣ любовь иль нѣтъ. Есть нѣчто

Великое и общее, въ которомъ

Все частное, какъ снѣгъ предъ солнцемъ, таетъ.

КАИНЪ. Какъ снѣгъ — чтò это значитъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                                    Будь доволенъ

Невѣдѣньемъ того, чтò испытаютъ

Сыны сыновъ твоихъ, и наслаждайся

Тепломъ небесъ, не знающихъ зимы.

КАИНЪ. Но ты любилъ существъ, тебѣ подобныхъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.  А ты — ты любишь самого себя?

КАИНЪ. Да, но не такъ, какъ ту, чтò украшаетъ

Мнѣ жизнь мою, чтò мнѣ дороже жизни,

Затѣмъ что я люблю ее.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                Ты любишь,

Плѣняясь красотой ея, какъ Ева

Плѣнилась райскимъ яблокомъ когда-то;

Но красота поблекнетъ — и любовь

Угаснетъ, какъ и всякое желанье.

КАИНЪ. Но отчего жъ поблекнетъ красота?

ЛЮЦИФЕРЪ.  Отъ времени.

КАИНЪ.                                   Но дни идутъ, проходятъ,

А Ева и Адамъ еще прекрасны,

Не такъ, какъ серафимы, какъ сестра,

Но все жъ прекрасны.

ЛЮЦИФЕРЪ.                           Время безпощадно

Изменитъ ихъ.

КАИНЪ.                     Мнѣ это очень больно;

Но все жъ я не могу себѣ представить,

Что разлюблю когда-нибудь сестру,

И если красота ея поблекнетъ,

То, думаю, создатель красоты,

При гибели прекраснаго созданья,

Утратить долженъ болѣе, чѣмъ я.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Мнѣ жаль тебя: ты любишь то, чтò гибнетъ.

КАИНЪ. Какъ мнѣ — тебя: ты ничего не любишь.

ЛЮЦИФЕРЪ.  А братъ — ты любишь брата?

КАИНЪ.                                                                   Да, люблю.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Его твой Богъ и твой отецъ такъ любятъ!

КАИНЪ. И я люблю.

ЛЮЦИФЕРЪ.                 Похвально и смиренно!

КАИНЪ. Смиренно?

 

// 165

 

ЛЮЦИФЕРЪ.              Да, вѣдь онъ не первородный

И съ дѣтства былъ любимцемъ Евы.

КАИНЪ.                                                          Чтò жъ,

Змiй первымъ былъ любимцемъ, онъ — вторымъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Онъ и отца любимецъ.

КАИНЪ.                                                      И объ этомъ

Я не скорблю. Какъ будто я не долженъ

Любить того, кого отецъ мой любитъ!

ЛЮЦИФЕРЪ.  Но и Iегова, кроткiй вашъ Владыка,

Всещедрый насадитель райскихъ кущъ,

На Авеля съ улыбкою взираетъ.

КАИНЪ. Я не видалъ Iеговы и не знаю,

Пристойно ли Iеговѣ улыбаться.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Такъ ангеловъ Iеговы видишь.

КАИНЪ.                                                                   Рѣдко.

ЛЮЦИФЕРЪ.  И все-таки ты долженъ былъ замѣтить,

Что Авель имъ угоденъ: отъ него

Всѣ жертвы воспрiемлются.

КАИНЪ.                                              И пусть!

Зачѣмъ ты говоришь со мной объ этомъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Затѣмъ, что ты объ этомъ много думалъ.

КАИНЪ. А если бы и думалъ, — для чего

Будить во мнѣ… (Въ волненiи останавливается).

Духъ! Мы съ тобою въ мiрѣ,

Далекомъ отъ земли; не говори же

Мнѣ о землѣ. Ты показалъ мнѣ много

Чудеснаго; ты показалъ мнѣ мощныхъ

Предшественниковъ нашихъ, попиравшихъ

Ту землю, отъ которой уцѣлѣлъ

Одинъ обломокъ; ты мнѣ показалъ

Тьмы темъ мiровъ, среди которыхъ тускло

Мерцаетъ нашъ ничтожный мiръ, теряясь

Въ воздушной безконечности; ты тѣни

Въ зловѣщемъ царствѣ смерти показалъ мнѣ;

Ты много показалъ мнѣ — но не все:

Дай мнѣ узрѣть обители Iеговы,

Или свою обитель: гдѣ онѣ?

ЛЮЦИФЕРЪ.  Здѣсь и вездѣ — въ пространствѣ безконечномъ.

КАИНЪ. Но есть же у тебя и у Iеговы

Какой-нибудь прiютъ опредѣленный?

Онъ есть у всѣхъ. Землей владѣютъ люди,

Въ другихъ мiрахъ свое есть населенье,

У всѣхъ живыхъ созданiй есть своя

Особая стихiя; ты сказалъ мнѣ,

 

// 166

 

Что даже бездыханнымъ есть обитель,

Такъ, значитъ, есть и Богу, и тебѣ.

Вы вмѣстѣ обитаете?

ЛЮЦИФЕРЪ.                         Мы вмѣстѣ

Лишь царствуемъ; но обитаемъ порознь.

КАИНЪ. О, если бъ былъ одинъ изъ васъ! Быть-можетъ,

Единство цѣли создало бъ согласье

Стихiй, теперь враждующихъ! И чтò

Васъ привело къ такой враждѣ, — васъ, мудрыхъ

И безконечныхъ? Развѣ вы не братья

По сущности, по естеству и славѣ?

ЛЮЦИФЕРЪ.  А вы — вы братья съ Авелемъ?

КАИНЪ.                                                                    Мы братья.

И братьями останемся. Но если бъ

И не были мы братьями: духъ развѣ

Подобенъ намъ? Какъ можетъ враждовать

Безсмертный съ безконечнымъ, превращая

Весь мiръ въ обитель скорби? И за что?

ЛЮЦИФЕРЪ.  За власть.

КАИНЪ.                           За власть? Но ты мнѣ говорилъ,

Что оба вы безсмертны.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                Да, безсмертны.

КАИНЪ. А голубая бездна безднъ пространства

Не безконечна развѣ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                          Безконечна.

КАИНЪ. Такъ царствуйте въ ней оба, не враждуя.

Иль тѣсно вамъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                 Мы царствуемъ въ ней оба.

КАИНЪ. Но зло творитъ — одинъ изъ васъ.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                                         Который?

КАИНЪ. Ты! Развѣ ты не можешь на землѣ

Творить добро? Ты можешь, но не хочешь.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Пусть Онъ творитъ. Вы — не мои созданья,

Онъ создалъ васъ.

КАИНЪ.                           Такъ предоставь отцу

Его дѣтей, Имъ созданныхъ. Открой мнѣ

Свою или Его обитель.

ЛЮЦИФЕРЪ.                             Я

Могу открыть ихъ обѣ. Но настанетъ

Великiй часъ, когда одна изъ нихъ

Откроется навѣки предъ тобою.

КАИНЪ. Но не теперь?

ЛЮЦИФЕРЪ.                   Твой смертный умъ не въ силахъ

Постигнуть даже малаго — того

 

// 167

 

Чтò видѣлъ ты. И ты стремишься къ Тайнѣ!

Къ великой ипостаси Двухъ Началъ!

Къ ихъ сокровеннымъ тронамъ! Прахъ! Ты дерзокъ.

Но зрѣть хотя одно изъ нихъ — есть смерть.

КАИНЪ. Пусть я умру — но только бы узрѣть ихъ!

ЛЮЦИФЕРЪ.  Рѣчь сына той, чтò обольстилась змiемъ!

Но эта смерть — безплотной смертью будетъ.

КАИНЪ. Но развѣ смерть ихъ не откроетъ?

ЛЮЦИФЕРЪ.                                                          Смерть —

Преддверiе.

КАИНЪ.                Такъ, значитъ, смерть приводитъ

Къ чему-нибудь разумному! Теперь

Я менѣе боюсь ея.

ЛЮЦИФЕРЪ.                   И, значитъ,

Тебѣ пора на землю возвратиться,

Гдѣ долженъ ты умножить родъ Адама,

Ѣсть, пить, любить, дрожать за жизнь, работать,

Смѣяться, плакать, спать — и умереть.

КАИНЪ. Но если такъ, скажи, съ какою цѣлью

Блуждали мы?

ЛЮЦИФЕРЪ.               Но ты стремился къ знанью;

А все, чтò я открылъ тебѣ, вѣщаетъ:

Познай себя.

КАИНЪ.                  Увы! Я познаю,

Что я — ничто.

ЛЮЦИФЕРЪ.               И это непреложный

Итогъ людскихъ познанiй. Завѣщай

Свой опытъ дѣтямъ, — это ихъ избавитъ

Отъ многихъ мукъ.

КАИНЪ.                             Высокомѣрный духъ!

Ты властенъ, да; но есть и надъ тобою

Владыка.

ЛЮЦИФЕРЪ.  Нѣтъ! Клянуся небомъ, гдѣ

Лишь Онъ царитъ! Клянуся бездной, сонмомъ

Мiровъ и жизней, намъ подвластныхъ — нѣтъ!

Онъ побѣдитель мой — но не владыка,

Весь мiръ предъ Нимъ трепещетъ, — но не я:

Я съ Нимъ въ борьбѣ, какъ былъ въ борьбѣ и прежде,

На небесахъ. И не устану вѣчно

Бороться съ Нимъ, и на вѣсахъ борьбы

За мiромъ мiръ, свѣтило за свѣтиломъ,

Вселенная за новою вселенной

Должна дрожать, пока не прекратится

Великая нещадная борьба,

 

// 168

 

Доколѣ не погибнетъ Адонаи

Иль врагъ Его! Но развѣ это будетъ?

Какъ угасить безсмертiе и нашу

Неугасимую взаимную вражду?

Онъ побѣдилъ, и тотъ, кто побѣжденъ Имъ,

Тотъ названъ зломъ; но благъ ли побѣдившiй?

Когда бы мнѣ досталася побѣда,

Зломъ былъ бы Онъ. Вотъ васъ, еще недавно

Пришедшихъ въ мiръ, еще столь юныхъ смертныхъ,

Какими одарилъ Онъ васъ дарами?

КАИНЪ. Немногими — и горькими.

ЛЮЦИФЕРЪ.                                              Вернись же

Къ своей землѣ, вкуси и остальныхъ

Его небесныхъ милостей. Даятель

Добра и зла не создалъ ихъ такими,

Добро и зло суть сами по себѣ.

Но, если Онъ даетъ добро, — зовите

Его благимъ; а если отъ Него

Исходитъ зло, то изыщите вѣрный

Источникъ зла, — не говорите: это

Свершилъ злой духъ. Одинъ лишь добрый даръ

Дало вамъ древо знанiя — вашъ разумъ:

Такъ пусть онъ не трепещетъ грозныхъ словъ

Тирана, принуждающаго вѣрить

Наперекоръ и чувству и разсудку

Терпи и мысли — созидай въ себѣ

Мiръ внутреннiй, чтобъ внѣшняго не видѣть:

Сломи въ себѣ земное естество

И приобщись духовному началу! (Исчезаютъ).

__________

 

АКТЪ ТРЕТIЙ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Мѣстность близъ Эдема.

КАИНЪ И АДА.

АДА. Иди тихонько, Каинъ.

КАИНЪ.                                      Хорошо;

Но почему?

АДА.                      Вонъ тамъ подъ кипарисомъ

Спитъ на листвѣ нашъ мальчикъ.

КАИНЪ.                                                         Кипарисъ!

 

// 169

 

Угрюмый онъ, зачѣмъ ты положила

Подъ нимъ дитя? Онъ смотритъ такъ, какъ будто

Оплакиваетъ то, чтò осѣняетъ.

АДА. Но онъ вѣтвистъ, подъ нимъ темно, какъ ночью.

Онъ точно созданъ, чтобы охранять

Отъ зноя спящихъ.

КАИНЪ.                             Спящихъ сномъ послѣднимъ

И вѣчнымъ. Но веди меня къ Эноху.

(Подходятъ къ ребенку).

Какъ онъ красивъ! Какъ разгорѣлись щечки!

Румянецъ ихъ не уступаетъ розамъ,

Разсыпаннымъ подъ нимъ.

АДА.                                   А посмотри,

Какъ хорошо полуоткрылъ онъ губки!

Нѣтъ, не цѣлуй; онъ скоро самъ проснется,

Онъ выспался, но жаль будить!

КАИНЪ.                                                    Да, правда,

Я удержусь пока отъ искушенья.

Онъ спитъ и улыбается! Спи мирно

И улыбайся, маленькiй наслѣдникъ

Земли такой же юной, какъ ты самъ!

Спи, улыбаясь! Ты переживаешь

Часы и дни невинности и счастья.

Ты не срывалъ запретнаго плода,

Не знаешь наготы своей. Настанетъ

И для тебя часъ кары за какой-то

Тяжелый грѣхъ, котораго ни ты,

Ни я не совершали; но покуда

Спи безмятежно! Щечки раскраснѣлись,

Изъ-подъ рѣсницъ трепещущихъ и темныхъ,

Какъ кипарисъ, колеблемый надъ нимъ,

Просвѣчиваетъ ясною лазурью

Дремотная улыбка… Спитъ и грезитъ —

О чемъ? О Раѣ!.. Грезъ о немъ, мечтай,

Мой мальчикъ обездоленный! Онъ — греза:

Ужъ никогда и никому изъ смертныхъ

Не быть въ его обители блаженной!

АДА. Не сѣтуй, милый Каинъ, не тоскуй

О прошломъ надъ малюткою! Чтò пользы

Весь вѣкъ Эдемъ оплакивать? Ужели

Нельзя создать другого?

КАИНЪ.                                       Гдѣ?

АДА.                                                     Гдѣ хочешь:

Разъ ты со мной — я счастлива безъ Рая.

 

// 170

 

Иль у меня нѣтъ мужа, нѣтъ малютокъ,

Родителя и брата, кроткой Селлы

И матери, которой мы столь многимъ

Обязаны — помимо жизни?

КАИНЪ.                                              Смертью

Мы тоже ей обязаны.

АДА.                                        О, Каинъ!

Тотъ гордый духъ, съ которымъ ты ходилъ,

Тебя еще сильнѣе опечалилъ.

Я думала, что дивныя видѣнья,

Кторыя тебѣ онъ обѣщалъ,

Тьмы темъ мiровъ отжившихъ и живущихъ,

Которые ты видѣлъ, успокоятъ,

Насытятъ умъ твой знанiемъ; но вижу,

Что духъ принесъ одно лишь зло. И все же

Я благодарна духу и готова

Простить его за то, что ты вернулся

Такъ скоро къ намъ.

КАИНЪ.                               Такъ скоро?

АДА.                                                            Да, прошло

Лишь два часа съ тѣхъ поръ, какъ мы разстались,

Лишь два часа — по солнцу.

КАИНЪ.                                               Я вблизи

Смотрѣлъ на это солнце, созерцалъ

Мiры, чтò озарялись имъ когда-то,

Но никогда не озарятся больше,

И тѣ мiры, чтò солнечнаго свѣта

Не вѣдали отъ вѣка: мнѣ казалось,

Что протекли года.

АДА.                                    Едва часы.

КАИНЪ. Такъ, значитъ, духъ нашъ время измѣряетъ

Тѣмъ, чтò онъ видитъ: радость или скорбь,

Величье иль ничтожество; я видѣлъ

Дѣянiя Безсмертныхъ, созерцалъ

Угасшiя свѣтила и, взирая

На вѣчное, участвовалъ, казалось,

И самъ въ его величiи; теперь

Я снова — прахъ и снова понимаю,

Что я — ничто: духъ истину сказалъ мнѣ.

АДА. Нѣтъ, духъ сказалъ неправду. Самъ Iегова

Не говорилъ намъ этого.

КАИНЪ.                                   Но создалъ

Ничтожествомъ; онъ поманилъ насъ Раемъ,

 

// 171

 

Безсмертiемъ, но сотворилъ изъ праха

И въ прахъ вернетъ — скажи, за что?

АДА.                                                                   Ты знаешь,

За грѣхъ отца.

КАИНЪ.                    А мы — въ чемъ мы виновны?

Онъ согрѣшилъ, пусть онъ и умираетъ.

АДА. Нехорошо сазалъ ты; это мысли

Того, кто былъ съ тобой, а не твои.

Я умереть готова — лишь бы жили

Отецъ и мать.

КАИНЪ.                    Да, — если бъ можно было

Насытить этой жертвой Ненасытность,

И если бъ этотъ мирно спящiй крошка

И тѣ, чтò отъ него произойдутъ,

Не испытали смерти и страданiй.

АДА. Какъ знать, не будетъ ли когда-нибудь

Такою искупительною жертвой

Спасенъ весь родъ Адама?

КАИНЪ.                                           Искупленье!

Но въ чемъ мы виноваты? Почему

Я долженъ пасть за грѣхъ, не мной свершенный,

Иль отъ другого жертвы ждать за этотъ

Таинственный и безыменный грѣхъ,

Весь состоявшiй только въ жаждѣ знанья?

АДА. Увы! Ты говоришь, что ты не грѣшенъ,

А самъ грѣшишь: твои слова — кощунство.

КАИНЪ. Тогда оставь меня.

АДА.                                          О, никогда,

Хотя бы самъ Творецъ тебя оставилъ!

КАИНЪ. А это чтò такое?

АДА.                                      Алтари,

Воздвинутые Авелемъ. Онъ хочетъ

Свершить съ тобою жертву.

КАИНЪ.                                               Алтари!

А кто ему сказалъ, что я согласенъ

Дѣлить его корыстныя молитвы,

Въ которыхъ вовсе нѣтъ благоговѣнья,

А есть лишь страхъ? Мнѣ алтаря не нужно,

Мнѣ нечего сжигать на немъ.

АДА.                                                      Но Богу

Всякъ даръ угоденъ, если этотъ даръ

Приносится съ душевнымъ сокрушеньемъ

И кротостью: сожги цвѣты, плоды…

КАИНЪ. Я сѣялъ, рылъ,  я былъ въ поту, согласно

 

// 172

 

Проклятiю; но чтò еще мнѣ дѣлать?

Смиреннымъ быть — среди борьбы съ стихiей

За мой насущный хлѣбъ? Быть благодарнымъ

За то, что я во прахѣ пресмыкаюсь,

Зане я прахъ и возвращусь во прахъ?

Чтò я? Ничто. И я за это долженъ

Ханжою быть и дѣлать видъ, что очень

Доволенъ мукой? Каяться — но въ чем?

Въ грѣхѣ отца? Но этотъ грѣхъ давно ужъ

Искупленъ тѣмъ, чтò претерпѣли мы,

И выше всякой мѣры искупится

Вѣками мукъ, предсказанныхъ въ проклятьѣ.

Онъ сладко спитъ, мой мальчикъ, и не знаетъ,

Что въ немъ одномъ — зачатки вѣчной скорби

Для мирiадъ сыновъ его! О, лучше бъ

Схватить его и раздробить о камни,

Чѣмъ дать ему…

АДА.                              Мой Богъ! Не тронь дитя —

Мое дитя! Твое дитя! О, Каинъ!

КАИНЪ. Не бойся! За небесныя свѣтила,

За власть надъ ними, я не потревожу

Ничѣмъ малютку, кромѣ поцѣлуя.

АДА. Но рѣчь твоя ужасна!

КАИНЪ.                                    Я сказалъ

Что лучше умереть, чѣмъ жить въ мученьяхъ

И завѣщать ихъ дѣтямъ! Если жъ это

Тебя пугаетъ, скажемъ мягче: лучше бъ

Ему совсѣмъ на свѣтъ не появляться.

АДА. О, нѣтъ, не говори такъ! А блаженство

Быть матерью — кормить, любить, лелѣять?

Но, чу! Онъ просыпается. Мой милый! (Подходитъ къ ребенку).

О, посмотри, какъ полонъ жизни онъ,

Силъ, красоты, здоровья! Какъ похожъ

Онъ на меня — и на тебя, но только

Когда ты кротокъ: мы вѣдь всѣ тогда

Похожи другъ на друга; правда, Каинъ?

Люби же насъ — и самого себя,

Хоть ради насъ, — ты намъ обоимъ дорогъ!

Смотри, онъ засмѣялся, протянулъ

Къ тебѣ ручонки, смотритъ яснымъ взоромъ

Въ твои глаза… Не говори о мукахъ!

Тебѣ могли бы сами херувимы

Завидовать, — они дѣтей не знаютъ.

Благослови его!

 

// 173

 

КАИНЪ.                        Благословляю

Тебя, малютка, если только можетъ

Благословенье смертнаго отринуть

Проклятiе, завѣщанное змiемъ.

АДА. Аминь. Благословенiе отца

Сильнѣе пресмыкающейся твари.

КАИНЪ. Я не увѣренъ въ этомъ. Но да будетъ

Надъ нимъ благословенiе!

АДА.                                                 Нашъ братъ

Идетъ сюда.

КАИНЪ.                Твой братъ.

АВЕЛЬ (входя).                               Братъ Каинъ, здравствуй:

Господнiй миръ съ тобою!

КАИНЪ.                                            Авель, здравствуй

АВЕЛЬ. Сестра мнѣ говорила, что съ тобою

Бесѣдовалъ какой-то духъ. Онъ ангелъ?

КАИНЪ. Нѣтъ.

АВЕЛЬ.               Такъ зачѣмъ общаться съ нимъ? Быть можетъ,

Онъ врагъ Творца.

КАИНЪ.                             И другъ людей. А былъ ли

Такимъ Творецъ, какъ ты назвалъ Его?

АВЕЛЬ. Назвалъ Его! Ты, Каинъ, нынче странный.

Иди, сестра, — мы совершимъ сожженье.

АДА. Прости на время, Каинъ! Поцѣлуй

Малютку-сына, — пусть его невинность

И Авеля молитвы возвратятъ

Тебѣ и миръ и вѣру! (Уходитъ съ ребенкомъ).

АВЕЛЬ.                                 Гдѣ ты былъ?

КАИНЪ. Не знаю.

АВЕЛЬ.                    Какъ? Но, можетъ-быть, ты знаешь,

Чтò видѣлъ ты?

КАИНЪ.                       Безсмертiе и смерть,

Безмѣрность и величiе пространства,

Тьму темъ мiровъ, отжившихъ и живущихъ,

Вихрь столькихъ ослѣпляющихъ мiровъ,

Солнцъ, лунъ и звѣздъ, въ ихъ громозвучныхъ сферахъ,

Что я къ бесѣдѣ съ смертнымъ неспособенъ:

Оставь меня.

АВЕЛЬ.                   Твое лицо пылаетъ,

Твои глаза сверкаютъ страннымъ блескомъ,

Твои слова звучатъ необычайно.

Скажи, чтò это значитъ?

КАИНЪ.                                        Это значитъ.

Прошу тебя, оставь меня!

 

// 174

 

АВЕЛЬ.                                            Не прежде,

Чѣмъ мы съ тобой помолимся Творцу

И совершимъ предъ Нимъ сожженье.

КАИНЪ.                                                                Авель,

Прошу тебя — сверши его одинъ.

Тебя Iегова любитъ.

АВЕЛЬ.                                    Я надѣюсь,

Обоихъ насъ.

КАИНЪ.                  Но болѣе тебя.

Я не смущаюсь этимъ: ты достойный

Слуга Творца, — такъ и служи Ему,

Но безъ меня.

АВЕЛЬ.                      Я былъ бы нечестивый

Сынъ нашего великаго отца,

Когда бъ не почиталъ тебя, какъ младшiй,

И не просилъ тебя предъ алтаремъ

Главенствовать, какъ старшаго.

КАИНЪ.                                                     Но я

Главенства никогда не домогался.

АВЕЛЬ. Тѣмъ мнѣ грустнѣй. Не откажи хоть нынче

Принять его: твоя душа томится

Подъ гнетомъ навожденiя; молитва

Тебя бы успокоила.

КАИНЪ.                                Нѣтъ, Авель.

Ничто не дастъ душѣ моей покоя,

Да я и никогда, со дня рожденья,

Не зналъ его. Уйди, оставь меня,

Иль я уйду, чтобъ не мѣшать тебѣ

Итти къ своей благочестивой цѣли.

АВЕЛЬ. Нѣтъ, мы должны итти къ ней неразлучно.

Молю тебя объ этомъ!

КАИНЪ.                                     Я согласенъ.

Чтò нужно дѣлать?

АВЕЛЬ.                                 Выбери одинъ

Изъ алтарей.

КАИНЪ.                   Но я доволенъ буду

Любымъ изъ нихъ: я вижу въ нихъ лишь камень

Да свѣжiй дернъ.

АВЕЛЬ.                            И все же нужно выбрать.

КАИНЪ. Я выбралъ.

АВЕЛЬ.                        Этотъ? Онъ и подобаетъ

Тебѣ, какъ первородному: онъ выше.

Теперь готовь дары для всесожженья.

КАИНЪ. А гдѣ твои?

 

// 175

 

АВЕЛЬ.                     Вотъ первенцы отъ стадъ:

Смиренная пастушеская жертва.

КАИНЪ. Я не имѣю стадъ, я земледѣлецъ,

И возложу на жертвенникъ плоды —

То, чѣмъ земля мой трудъ вознаграждаетъ. (Разводятъ на

алтаряхъ огонь).

АВЕЛЬ. Ты, братъ, какъ старшiй, долженъ принести

Хвалу Творцу и всесожженье первый.

КАИНЪ. Нѣтъ, ты начни, — я въ этомъ неискусенъ;

Я буду подражать тебѣ.

АВЕЛЬ (преклоняя колѣни).      О, Боже!

Ты, Кто вдохнулъ въ насъ дуновенье жизни,

Кто создалъ насъ, благословилъ и не далъ

Погибнуть чадамъ грѣшнаго отца

Которыя погибли бы навѣки,

Когда бы правосудiе Твое

Не умѣрялось благостью Твоею

Къ великимъ ихъ неправдамъ! Боже вѣчный,

Даятель жизни, свѣта и добра,

Единый вождь, ведущiй все ко благу

Своею всемогущей, сокровенной,

Но непреложной благостью! Прими

Отъ перваго изъ пастырей смиренныхъ

Сихъ первенцевъ отъ первородныхъ стадъ,

Даръ недостойный Господа, ничтожный,

Какъ все предъ Нимъ ничтожно, но несомый,

Какъ дань благодаренiя того,

Кто, предъ лицомъ Твоихъ небесъ пресвѣтлыхъ,

Слагая жертву эту, повергаетъ

Свой ликъ во прахъ, отъ коего онъ созданъ

И воздаетъ хвалу Тебѣ — вовѣки!

КАИНЪ (не преклоняя колѣнъ). Духъ, для меня невѣдомый!

Всесильный

И всеблагой — для тѣхъ, кто забываетъ

Зло дѣлъ твоихъ! Iегова на землѣ!

Богъ на небесахъ, — быть-можетъ, и другое

Носящiй имя, — ибо безконечны

Твои дѣла и свойства! Если нужно

Мольбами ублажать Тебя, — прими ихъ!

Прими и жертву, если нужно жертвой

Смягчать Твой духъ: два существа повергли

Ихъ предъ Тобою. Если кровь Ты любишь,

То вотъ алтарь дымящiйся, облитый,

Тебѣ въ угоду, кровью жертвъ, чтò тлѣютъ

 

// 176

 

Въ кровавомъ өимiамѣ предъ Тобою.

А если и цвѣтущiе плоды,

Взлелѣянные солнцемъ лучезарнымъ,

И мой алтарь безкровный удостоишь

Ты милостью Своею, то воззри

И на него. Тот, кто его украсилъ,

Есть только то, чтò сотворилъ Ты самъ,

И ничего не ищетъ, чтò дается

Цѣной молитвы. Если дуренъ онъ,

Рази его, — вѣдь Ты могучь и властенъ

Надъ беззащитнымъ! Если же онъ добръ,

То пощади — иль порази, — какъ хочешь,

Затѣмъ что все въ Твоихъ рукахъ: Ты даже

Зло именуешь благомъ, благо — зломъ,

И правъ ли Ты — кто знаетъ? Я не призванъ

Судить о всемогуществѣ: вѣдь я

Не всемогущъ, — я рабъ Твоихъ велѣнiй!

(Огонь на жертвенникѣ Авеля разрастается въ столпъ ослѣпиельнаго пламени и поднимается къ небу; въ то же время вихрь опрокидываетъ жертвенникъ Каина и далеко раскидываетъ по землѣ плоды).

АВЕЛЬ (колѣнопреклоненный). О, братъ, молись! Ты прогнѣ-

вилъ Iегову:

Онъ по землѣ твои плоды разсѣялъ.

КАИНЪ. Земля дала, пусть и возьметъ земля,

Чтобъ возродить ихъ сѣмя къ новой жизни.

Ты угодилъ кровавой жертвой больше:

Смотри, какъ небо жадно поглощаетъ

Огонь и дымъ, насыщенные кровью.

АВЕЛЬ. Не думай обо мнѣ; пока не поздно,

Готовь другую жертву для сожженья.

КАИНЪ. Я больше жертвъ не буду приносить

И не стерплю…

АВЕЛЬ (вставая съ колѣнъ). Братъ! Чтò ты хочешь дѣлать?

КАИНЪ. Низвергнуть въ прахъ угодника небесъ,

Участника въ твоихъ молитвахъ низкихъ —

Твой жертвенникъ, залитый кровью агнцевъ,

Вскормленныхъ и вспоенныхъ для закланья.

АВЕЛЬ (удерживая Каина). Не прибавляй безбожныхъ дѣлъ

къ безбожнымъ

Словамъ. Не тронь алтарь: онъ освященъ

Божественной отрадою Iеговы,

Его благоволенiемъ.

КАИНЪ.                               Его!

Его отрадой! Такъ Его отрада —

 

// 177

 

Чадъ алтарей, дымящихся отъ крови,

Страданiя блеющихъ матокъ, муки

Ихъ дѣтищъ, умиравшихъ подъ твоимъ

Ножомъ благочестивымъ! Прочъ съ дороги!

АВЕЛЬ. Братъ, отступись! Ты имъ не завладѣешь

Насильственно; но если ты намѣренъ

Для новой жертвы взять его — возьми.

КАИНЪ. Для жертвы?! Прочь, иль этой жертвой будетъ…

АВЕЛЬ. Чтò ты сказалъ?

КАИНЪ.                              Пусти! Пусти меня!

Твой Богъ до крови жаденъ, — берегись же:

Пусти меня, не то она прольется!

АВЕЛЬ. А я во имя Бога становлюсь

Межъ алтаремъ священнымъ и тобою:

Онъ Господу угоденъ.

КАИНЪ.                                   Если жизнью

Ты дорожишь, — уйди и не мѣшай мнѣ.

Иначе я…

АВЕЛЬ.               Богъ мнѣ дороже жизни.

КАИНЪ (поражая Авеля въ високъ головней, которую схватилъ съ жертвенника).

Такъ пусть она и будетъ жертвой Богу!

Онъ любитъ кровь.

АВЕЛЬ (падая).                  Братъ! Чтò ты сдѣлалъ?!

КАИНЪ.                                                                           Братъ!

АВЕЛЬ. О, Боже силъ! Прими мой духъ смиренный

И отпусти убiйцѣ: онъ не вѣдалъ,

Чтò дѣлаетъ. Братъ Каинъ, дай мнѣ руку —

Дай руку мнѣ… скажи несчастной Селлѣ…

КАИНЪ (послѣ минутнаго оцѣпенѣнiя).

Дать руку?.. Руку?.. Въ чемъ моя рука?

(Медленно озирается послѣ долгаго молчанiя).

Гдѣ я? Одинъ! Гдѣ Авель? Каинъ, гдѣ ты?

Возможно ли, что Каинъ — я? Проснись,

Встань, братъ! Скажи, зачѣмъ ты легъ на землю?

Теперь не ночь… И отчего ты блѣденъ?

Братъ, чтò съ тобой?.. Ты былъ еще сегодня

Такъ полонъ жизни! Авель, не шути, —

Прошу тебя. Ударъ мой былъ ужасенъ,

Но онъ вѣдь не смертеленъ… Ахъ, зачѣмъ

Ты шелъ ему навстрѣчу? Я ударилъ,

Но вѣдь ударил только! О, я знаю, —

Ты хочешь напугать меня! Вздохни,

Пошевелись, — хоть разъ пошевелися!

 

// 178

 

Вотъ такъ… вотъ такъ… Ты дышишь! Братъ! Дыши!

О, Боже мой!

АВЕЛЬ (едва слышно). Кто здѣсь взываетъ къ Богу?

КАИНЪ. Убiйца твой.

АВЕЛЬ.                            Пусть Богъ ему отпуститъ.

Братъ, не забудь о Селлѣ; у нея

Братъ — только ты. (Умираетъ).

КАИНЪ.                              А у меня нѣтъ брата!..

Но онъ глядитъ! Такъ онъ не мертвъ? Вѣдь смерть

Подобна сну, а сонъ смыкаетъ очи…

Вотъ и уста открыты — значитъ, дышатъ?

Но нѣтъ, они не дышатъ!.. Сердце, сердце, —

Послушаю, не бьется ль сердце?.. Нѣтъ!

Такъ гдѣ же я? Во снѣ иль наяву,

Въ какомъ-то страшномъ мiрѣ? Все кружится

Въ глазахъ моихъ… А это чтò? Роса?

(Касается рукой лба, потомъ смотритъ на нее).

Нѣтъ, не роса! Нѣтъ, это кровь — кровь брата,

И эта кровь — мной прòлита! На что же

Мнѣ жизнь теперь, когда я отнялъ жизнь,

Исторгнулъ духъ изъ столь родной мнѣ плоти?

Но онъ не мертвъ! Смерть развѣ есть молчанье?

Нѣтъ, встанетъ онъ, — я буду ждать, я буду

Стеречь его. Вѣдь жизнь не столь ничтожна,

Чтобъ такъ легко угаснуть. И давно ли

Онъ говорилъ? Скажу ему… Но чтò?

Братъ!.. Нѣтъ, не такъ — онъ мнѣ не отзовется

На этотъ зовъ: братъ не убилъ бы брата…

И все-таки… И все-таки — хоть слово!

Хоть только звукъ изъ милыхъ устъ, чтобъ я

Могъ выносить звукъ собственнаго слова! (Входитъ Селла).

СЕЛЛА. Я слышу стонъ, — кто стонетъ здѣсь? Вонъ Каинъ,

Вонъ Авель распростертый… Каинъ, чтò ты

Здѣсь дѣлаешь? Онъ задремалъ? О, небо!

Онъ блѣденъ, онъ… Нѣтъ, то не кровь! Откуда

Возьмется кровь? Откуда? Авель, Авель!

Чтò это значитъ? Чтò съ тобой?.. Не дышитъ,

Не движется: рука скользитъ, какъ камень,

Изъ рукъ моихъ! О, безсердечный Каинъ!

Какъ могъ ты не поспѣть къ нему на помощь?

Ты бъ отразилъ убiйцу, ты могучъ,

Ты долженъ былъ спасти его… Родитель!

Мать! Ада! гдѣ вы? Въ мiрѣ — Смерть!

(Убѣгаетъ, призывая родителей).

 

// 179

 

КАИНЪ.                                                                   Да, смерть!

И это я, который ненавидѣлъ

Такъ страстно смерть, что даже мысль о смерти

Всю жизнь мнѣ отравила, — это я

Смерть въ мiръ призвалъ, чтобъ собственнаго брата

Толкнуть въ ея холодныя объятья!

Я наконецъ проснулся, — обезумилъ

Меня мой сонъ, — а онъ ужъ не проснется!

(Входятъ Адамъ, Ева, Ада и Селла).

АДАМЪ. Я прихожу на скорбный голосъ Селлы.

Чтò вижу я? Такъ это правда? Сынъ мой!

Вотъ, женщина, слѣдъ змiя!

ЕВА.                                                     О, молчи,

Молчи о немъ: глубоко зубы змiя

Впились мнѣ въ грудь! Мой ненаглядный Авель!..

Iегова! наказанье превышаетъ

Мои грѣхи!

АДАМЪ.              Кто это сдѣлалъ, Каинъ?

Ты былъ при немъ, — скажи, кто это сдѣлалъ?

Враждебный ли намъ ангелъ, оступившiй

Отъ Господа, иль дикiй звѣрь лѣсной?

ЕВА. Ахъ, въ этой тьмѣ, какъ молнiя, сверкаетъ

Зловѣщiй свѣтъ: вонъ головня, — смотрите,

Она въ крови!

АДАМЪ.                   Скажи хоть слово, Каинъ,

Скажи и убѣди насъ, что въ несчастьѣ

Мы не вдвойнѣ несчастны.

АДА.                                                 Отвѣчай имъ,

Скажи, что ты невиненъ.

ЕВА.                                               Онъ виновенъ,

Теперь я это вижу; онъ поникъ

Преступной головой и закрываетъ

Свирѣпый взоръ кровавыми руками.

АДА. Мать, ты несправедлива… Каинъ, чтò же

Ты не разсѣешь страшныхъ обвиненiй,

Сорвавшихся съ устъ матери въ минуту

Безумныхъ мукъ?

ЕВА.                        Внемли мнѣ, о, Iегова!

Будь проклятъ онъ проклятьемъ вѣчнымъ змiя!

Да будетъ онъ снѣдаемъ вѣчной скорбью,

Да будетъ…

АДА.                        Мать! Останвись, — онъ сынъ твой,

Онъ мой супругъ, онъ братъ мой…

 

// 180

 

ЕВА.                                                                 Онъ лишилъ

Тебя родного брата, Селлу — мужа,

Меня — родного сына. Будь же онъ

Навѣки скрытъ отъ глазъ моихъ! Всѣ узы

Я разрываю съ нимъ, не пощадившимъ

Связь братскихъ узъ. О, смерть! Не я ль ввела

Тебя въ нашъ мiръ? Зачѣмъ же не меня ты

Взяла отъ мiра?

АДАМЪ.                        Ева! Ты доводишь

Свою печаль до ропота на Бога.

Нашъ тяжкiй рокъ былъ намъ давно предсказанъ,

И вотъ сбылось реченное, — склонимъ же

Свою главу предъ Господомъ: да будетъ

Его святая воля!

ЕВА.                               Не Господь —

Нѣтъ, это онъ, вотъ этотъ призракъ Смерти,

Котораго на свѣтъ я породила,

Чтобъ онъ усѣялъ землю мертвецами, —

Повергъ его! Да будутъ же надъ нимъ

Проклятья всѣхъ живущихъ, и въ мученьяхъ

Пусть онъ бѣжитъ въ пустыню, какъ бѣжали

Изъ Рая мы, пока родныя дѣти

Не умертвятъ братоубiйцу! Пусть

Горящими мечами херувимовъ

Преслѣдуемъ онъ будетъ дни и ночи!

Пусть всѣ плоды земные превратятся

Въ его устахъ во прахъ и пепелъ, — змѣи

Устелятъ всѣ пути его, — листву,

Гдѣ онъ главу усталую преклонитъ,

Усѣютъ скорпiоны! Пусть онъ грезитъ

Во снѣ своею жертвой, наяву —

Зритъ лишь одно — зловѣщiй образъ Смерти!

Пусть всѣ ручьи, когда, сгорая жаждой,

Прильнетъ онъ къ нимъ нечистыми устами,

Ручьями крови станутъ! Пусть стихiи

Его врагами будутъ! Пусть живетъ онъ

Въ мученiяхъ, въ которыхъ умираютъ,

А смерть ему пусть будетъ хуже смерти!

Сгинь съ глазъ, братоубiйца! Этотъ звукъ

Отнынѣ мiръ замѣнитъ словомъ Каинъ,

И будетъ ненавистенъ онъ вовѣки

Для мирiадъ сыновъ твоихъ. Пусть всюду,

Гдѣ ступишь ты, трава изсохнетъ! Пусть

Зеленый лѣсъ тебѣ откажетъ въ сѣни,

 

// 181

 

Земля — въ жилищѣ, прахъ — въ могилѣ, солнце —

Въ сiянiи, и небеса — въ ихъ Богѣ! (Уходитъ).

АДАМЪ. Иди отъ насъ: мы жить не можемъ вмѣстѣ.

Иди! Оставь усопшаго — отнынѣ

Я одинокъ — мы не должны встрѣчаться.

АДА. Отецъ, будь милосердъ! Не прибавляй

Къ проклятьямъ Евы новаго проклятья!

АДАМЪ. Я не кляну. Его проклятье — совѣсть.

Селла! Идемъ.

СЕЛЛА.                      Мой долгъ — остаться здѣсь,

Надъ тѣломъ мужа.

АДАМЪ.                               Мы сюда вернемся,

Дай лишь уйти тому, кто уготовалъ

Тебѣ твой долгъ ужасный.

СЕЛЛА.                                            Дай хоть разъ

Поцѣловать мнѣ хладный прахъ и эти

Уста, навѣкъ остывшiя. О, Авель!

(Уходятъ Адам и Селла).

АДА. Ты слышалъ, Каинъ: мы должны итти.

Я въ путь уже готова, — остается

Намъ взять дѣтей. Я понесу Эноха,

Ты — дѣвочку. Намъ надо до заката

Найти ночлегъ, чтобъ не итти пустыней

Подъ кровомъ тьмы. Но ты молчишь, не хочешь

Отвѣтить мнѣ — твоей супругѣ, Адѣ?

КАИНЪ. Оставь меня.

АДА.                               Но ты оставленъ всѣми!

КАИНЪ. И ты оставь. Ты развѣ не страшишься

Жить съ Каиномъ, съ убiйцей?

АДА.                                                         Я страшусь

Лишь одного — съ тобой разлуки. Трепетъ

Внушаетъ мнѣ твой тяжкiй грѣхъ, но мнѣ ли

Судить его? Судья — Всевышнiй.

ГОЛОСЪ.                                                       Каинъ!

АДА. Ты слышалъ голосъ?

ГОЛОСЪ.                                  Каинъ! Каинъ!

АДА.                                                                     Слышишь?

То голосъ ангела. (Входитъ Ангелъ Господенъ).

АНГЕЛЪ.                         Гдѣ братъ твой, Авель?

КАИНЪ. Я развѣ сторожъ Авеля?

АНГЕЛЪ.                                               О, Каинъ!

Чтò сдѣлалъ ты? Гласъ неповинной крови

Ко Господу взываетъ. Проклятъ ты

Отнынѣ всей землею, чтò отверзла

 

// 182

 

Свои уста. Чтобъ эту кровь прiять.

За тяжкiй трудъ она тебѣ отнынѣ

Не дастъ плода. Скитальцемъ безпрiютнымъ

Ты будешь жить отнынѣ.

АДА.                                               Онъ не въ силахъ

Перенести такого наказанья;

Вотъ ты изгналъ его съ лица земли,

И скроется онъ отъ лица Господня,

Изгнанникъ и скиталецъ на землѣ,

И будетъ беззащитенъ: всякiй встрѣчный

Убьетъ его.

КАИНЪ.                   О, если бы! Но кто

Убьетъ меня? Кто встрѣтитъ на безлюдной

Пустой землѣ?

АНГЕЛЪ.                      Но ты — убiйца брата:

Кто можетъ защитить тебя отъ сына?

АДА. Будь милосердъ, пресвѣтлый! Какъ помыслить,

Что эта грудь скорбящая питаетъ

Отцеубiйцу лютаго?

АНГЕЛЪ.                                Онъ будетъ

Тогда лишь тѣмъ, чѣмъ былъ его отецъ.

Грудь Евы не питала ли въ дни оны

Того, кто здѣсь теперь лежитъ во прахѣ?

Братоубiца можетъ породить

Отцеубiйцъ. Но этого не будетъ:

Мой Богъ велитъ мнѣ  положить печать

На Каина, чтобъ онъ въ своихъ скитаньяхъ

Былъ невредимъ. Тому въ семь разъ воздастся,

Кто посягнетъ на Кана. Приблизься.

КАИНЪ. Скажи, зачѣмъ?

АНГЕЛЪ.                               Затѣмъ, чтобъ заклеймить

Твое чело, да огражденъ ты будешь

Отъ рукъ убiйцъ.

КАИНЪ.                         Нѣтъ, лучше смерть!

АНГЕЛЪ (налагая клеймо на чело Каина). Ты долженъ

И будешь жить.

КАИНЪ.                       Мое чело пылаетъ,

Но мозгъ горитъ сильнѣе во сто кратъ.

АНГЕЛЪ. Строптивъ ты былъ и жёстокъ съ дня рожденья,

Какъ почва, надъ которою отнынѣ

Ты осужденъ трудиться; онъ же — кротокъ,

Какъ овцы стадъ, которыя онъ пасъ.

КАИНЪ. Я былъ зачатъ въ дни первыхъ слезъ о Раѣ,

Когда отецъ еще скорбѣлъ о немъ,

 

// 183

 

А мать была еще подъ властью змiя.

Я сынъ грѣха; я не стремился къ жизни,

Не самъ создалъ свой темный духъ; но если бъ

Я могъ своею собственною жизнью

Дать жизнь ему… Ужели даже смерть

Не приметъ этой жертвы? Онъ возстанетъ,

Я буду мертвъ; онъ былъ угоденъ Богу,

Такъ пусть онъ вновь восприметъ жизнь, а я

Лишусь ея томительнаго ига!

АНГЕЛЪ. Ты долженъ жить. Твой грѣхъ — неизгладимый.

Иди, исполни дни свои — и впредь

Не омрачай ихъ новыми грѣхами. (Исчезаетъ).

АДА. Онъ отошелъ. Пойдемъ и мы. Я слышу

Плачъ нашего малютки.

КАИНЪ.                                        О, малютка

Не знаетъ самъ, о чемъ онъ плачетъ; я же,

Пролившiй кровь, ужъ не могу лить слезъ,

Хотя всѣхъ рѣкъ Эдема не хватило бъ,

Чтобъ смыть мой грѣхъ. Увѣрена ли ты,

Что отъ меня мой сынъ не отвернется?

АДА. Когда бъ не такъ, то я…

КАИНЪ.                                         Оставь угрозы,

Не мало мы внимали имъ; иди,

Бери дѣтей — я буду за тобою.

АДА. Я одного тебя здѣсь не оставлю.

Уйдемъ отсюда вмѣстѣ.

КАИНЪ.                                       О, безмолвный

И вѣчный обличитель! Ты, чья кровь

Весь мiръ мнѣ затемняетъ! Я не знаю,

Чтò ты теперь; но если взоръ твой видитъ,

Чѣмъ сталъ твой братъ, то ты простишь того,

Кому ни Богъ, ни собственное сердце

Ужъ не дадутъ забвенiя. Прощай!

Я не дерзну, не долженъ прикасаться

Къ тому, чѣмъ сталъ ты отъ руки моей.

Я, кто съ тобой рожденъ одной утробой,

Одною грудью вскормленъ, кто такъ часто

Съ любовью братской къ сердцу прижималъ

Тебя въ дни нашей юности, — я больше

Тебя ужъ не увижу и не смѣю

Исполнить то, чтò долженъ былъ исполнить

Ты для меня — сложить твой прахъ въ могилу,

Изрытую для смертнаго впервые,

И кѣмъ же? Мной!.. Земля! Земля! За все,

 

// 184

 

Чтò ты мнѣ даровала, я дарую

Тебѣ лишь трупъ!.. Теперь идемъ въ пустыню.

АДА (припадая къ тѣлу Авеля и цѣлуя его).

Ужасною, безвременною смертью

Погибъ ты, братъ! Изъ всѣхъ, въ слезахъ скорбящихъ,

Лишь я одна скрываю скорбь. Мой долгъ

Не проливать, но осушать тѣ слезы,

И все жъ никто такъ не скорбитъ, какъ Ада,

Не только о тебѣ, но и о томъ,

Кто твой убiйца… Каинъ! Я готова

Дѣлить твои скитанiя.

КАИНЪ.                                   Къ востоку

Лежитъ намъ путь. Тамъ мертвый край, онъ больше

Пристоенъ мнѣ.

АДА.                              Веди! Ты долженъ быть

Моимъ вождемъ отнынѣ, и да будетъ

Твоимъ — нашъ Богъ. Идемъ, возьмемъ дѣтей.

КАИНЪ. А онъ — онъ былъ бездѣтенъ. И навѣки

Изсякъ источникъ кроткiй, чтò потомствомъ

Украсить могъ супружеское ложе

И умягчить сердца моихъ потомковъ,

Соединивши чадъ своихъ съ моими.

О, Авель, Авель!

АДА.                              Миръ ему!

КАИНЪ.                                             А мнѣ? (Уходятъ).

 

1903 г.