ХVIІ. ТОСКА ДУШИ[1].

______

Что такъ смущаешься, волнуешь,                        1.

Безсмертная .душа моя?

Отколѣ пламенны желанья?

Отколь тоска и грусть твоя?

Се холмы синіе мерцаньемъ,

// С. 68

 

Лугъ запахомъ спокойство льютъ;

Но, ахъ! ничто не утоляетъ

Унынья томна твоего!

 

Иль дѣлъ, иль подвиговъ вновь жаждешь,        2.

Чтобъ имя прозвучать свое?

Возстань, опрепояшься, дѣйствуй!

Обширно поприще твое!

Иль жжетъ алчба ничтожна злата?

Прости! — не вѣдалъ я того,

Безсмертная, сему кумиру

Чтобъ била ты когда челомъ.

 

Ужели это тотъ избранный,                                  3.

Снѣдаешься, крушишься кѣмъ,

Чѣмъ нощью спящіе въ снѣ грезятъ

И грезятъ спящіе чѣмъ днемъ?

Нѣтъ, слабо праха воспаленье

Наполнить пустоту твою. —

Но что жъ? — скажй скорѣй мнѣ средство,

Внутри чѣмъ жажду утолить?

 

Такъ вскликнувъ я, — повергся долу,                   4.

Заглохнулъ стонъ болотна дна,

Замолкло лѣса бушеванье,

Затихла тише тишина.

Лежалъ простертъ я, чуть дыхая,

Въ цвѣтахъ на берегу ручья,

Надъ коимъ мѣсяцъ серпозлатый

Блисталъ, блѣднѣлъ, темнѣлъ, — исчезъ.

 

Ночная тма, темнѣе стала;                                     5.

Вкругъ въ гибкомъ камышѣ, въ кустахъ

// С. 69

 

Чуть слышимо погодъ шептанье

Въ меня вливало[2] нѣкій страхъ.

Во слухъ мой доходили звуки

Такъ нѣжны, сладки, какъ свирѣль.

Отколь они ко мнѣ неслися?

Но въ сердцѣ такъ вѣщали мнѣ:

 

«Не драгоцѣнностей алканье,                                6.

Не слава, не хвала людей

И не предметъ, тобой избранный,

Волнуютъ во груди твоей;

Но Тотъ.... Прочь отъ очей повязка!

Запона и отъ слуха прочь[3]!

Воззри, о робкій! маловѣрный!

Вокругъ себя и въ небеса.

 

Не зришь ли чернордяный пламень,                  7.

Зеленыхъ сумракъ средь лѣсовъ?

Не обоняешь ли цвѣтущихъ

Ты благовоніе цвѣтовъ?

Не внялъ ли крастелина треска[4],

И радостна въ травѣ, во мху

И въ воздухѣ жужжанья, шума

Большихъ и малыхъ жизней толпъ?

// С. 70

 

О мрачный и оглохлый смертный!                      8.

Не образованы ль рукой

Они одной, изъ той же глины,

Изъ коей и составъ весь твой?

Не облаченъ ли плащаницей

Непроницаемой ты вкругъ?

Сотри скорѣй плену отъ взора

И съ слуха перепонку сбрось.

 

Тотъ, сердцемъ кто не познаваемъ                      9.

Твоимъ, но пламенно искомъ,

Вблизи тебя неподалеку

И можетъ быть легко найденъ,

Его душой кто прямо ищетъ.

Онъ носится вокругъ тебя

Въ заряхъ и раннихъ и вечернихъ

И на моряхъ и на земли.

 

Такъ, Имъ ты, Имъ щедротодарнымъ,               10.

Вся вспламененна Имъ однимъ[5];

По Немъ твоя тоска, томленье,

Зовешь Его, грустишь ты Имъ;

Твой къ току своему духъ рвется,

Страданья небрежа земны

И наслажденья презирая,

Свое блаженство въ Немъ лишь чтитъ[6].

 

Онъ жаждъ твоихъ всѣхъ утоленье,                     11.

Онъ чуденъ именемъ своимъ,

Любовь и свѣтъ — Его есть сущность;

// С. 71

 

Его когда всегда есть съ Нимъ[7],

Его гдѣ ‑ здѣсь и повсемѣстно;

Его подобіе есть ты,

Его отсвѣтъ въ тебѣ блистаетъ:

Гордись, мой братъ, величьемъ симъ.»

 

Такъ рекъ, ‑ завѣса и повязка                                 12.

Съ меня ниспали. Я прозрѣлъ

И видѣлъ вкругъ себя сіянье:

Трепещущи, чуть съ мѣста сшелъ,

И въ ужасѣ не смѣлъ быть дерзкимъ

Еще разъ на Него взглянуть;

Но только гласъ Его я слышалъ,

Въ вечернемъ вѣющъ вѣтеркѣ.

 

Склоня колѣна, вслѣдъ молился                           13.

Ему и радостенъ я былъ,

Пылалъ восторгомъ несказаннымъ,

Дрожалъ, не познавалъ себя;

Вся млѣла кровь. Опомнясь, вскликнулъ:

Нашелъ, о Чудный, я Тебя!

Нашелъ, не выпущу изъ сердца! ‑

Благослови меня съ высотъ!

// С. 72

 

 



[1]        Близкій переводъ пьесы Козегартена: Das Wehen des Allliebenden (его Poesieen, Лейпцигъ 1798-1802*, Т. I, стр. 53), помѣченный въ рукописи: «27 іюня на Званкѣ». Такъ какъ Державинъ вслѣдъ за этимъ заимствовалъ нѣсколько стихотвореній изъ того же поэта, то помѣщаемъ здѣсь краткую о немъ замѣтку. Козегартенъ (Ludwig Theobul Kosegarten), род. 1758 г. въ Мекленбургѣ, ум. 1818 въ Грейфсвальдѣ, пасторъ и профессоръ, одинъ изъ самыхъ плодовитыхъ поэтовъ лучшаго періода германской литературы, замѣчательный разнообразіемъ тоновъ своей поэзіи и обиліемъ ея формъ. Онъ писалъ и драмы и романы и пользовался въ свое время большою извѣстностью; однакожъ позднѣйшая критика признала его только первымъ между второстепенными поэтами той эпохи. По словамъ Гервинуса (Gesch. d. d. Dichtung, Т. V, стр. 582), Козегартенъ плаваетъ по всему морю поэзіи и нигдѣ не бросаетъ якоря; только замѣтно, что онъ вышелъ изъ гавани, гдѣ стоялъ Клопштокъ.

         Разныя строфы этого перевода помѣщены какъ примѣры въ Разсужденіи о лирической поэзіи. Напеч. въ Соч. и перев. росс. ак., ч. VI (1813), стр. 174, съ означеніемъ при заглавіи: Переводъ изъ Козегартена, и 1816 г. въ ч. V, XIII.

         *Какъ видно изъ рукописей Державина, это изданіе въ трехъ томахъ есть то самое, которымъ онъ пользовался.

[2]        Въ меня внушало... (1813).

[3]        Запона и отъ слуха прочь!

         Въ подлинникѣ: «Hinweg vom Auge «Die Binde! weg vom Ohr «Die dicke Haut!»

[4]        Не внялъ ли крастелина треска и проч.

         Въ подлинникѣ: «Hörst du der Wachtel Schmettern? «Siehst du im Gras, im Moos «Das fröhliche Gewimmel «Der Leben klein und gross?»

[5]        Воспламененна Имъ однимъ.

[6]        Въ Немъ ты чтешь.

[7]        Его когда всегда есть съ Нимъ.

         Въ подлинникѣ: «Sein Wann ist Immerdar, «Sein Wo ist Allenthalben, «Sein Ebenbild bist du!»