LVI. ПОЛДЕНЬ[1].

_____

Едва Кармилъ и Амморей

Багряною зарей

Изъ утреннія мглы, какъ острова, взносились,

И розовымъ огнемъ ихъ чела золотились,

// С. 225

 

Рубинные ковры, восточный горизонтъ

И искросребра ткань струили черный понтъ, ‑

Великолѣпный флотъ Хирамовъ изъ Офира

И чудный кораблецъ въ немъ краше, легче всѣхъ

На поднятыхъ крылахъ дыханіемъ зефира

Къ юдейскимъ берегамъ прибѣгъ.                                10.

Никавля въ немъ была, владычица Сидона,

Желавша видѣть Соломона!

Но солнце восходить какъ стало на зенитъ, ‑

Ковыль вдали, пески и воздухъ зарябѣли,

Подзвѣздные орлы почить подъ хламомъ сѣли,

И въ глубину спустился китъ

На зыбкой отдыхать бездонной колыбели;

Въ коральныхъ теремахъ Сирены усмирѣли,

Пернаты онѣмѣли,

Прижалися среди ихъ гнѣздъ,                                                      20.

Не могши жара снесть.

Лишь изъ лѣсныхъ трущобъ, чрезъ холмы, степи, логи,

// С. 226

 

Вскачь серны и единороги

Ихъ жажду утолить,

И вѣтвеглавые олени табунами

Къ потокамъ, къ студенцамъ, пробитыми тропами

Бѣжали вереницей пить.

Тогда поморье іоффійско

На разстояніе неблизко

И іорданскій брегъ покрытъ                                           30.

Сталъ дивнымъ поѣздомъ сей южныя царицы:

Тьма темъ кипитъ, блеститъ!

И всадникъ и пѣшецъ и конникъ и возницы,

Въ путь движась, не щадятъ ни силы, ни труда.

Но часъ когда

Пришелъ полдневный,

Палъ прямостойно лучъ въ долъ съ неба раскаленный

И все лицо земли какъ угль разжегъ,

Никто ступить не могъ:

Змѣй вихрепламенный летѣлъ и близкимъ ревомъ                   40.

Ужъ всѣхъ грозилъ истнить тлетворнымъ зѣвомъ;

Изъ пыли облака, какъ черна дыма сѣть,

Столбясь, крутясь, весь затѣняли свѣтъ.

И не было нигдѣ спасенья каравану,

Коль не прибѣгла бы Македа къ талисману,

Который въ даръ прислалъ царицѣ Савской сей

Съ Еговы именемъ мудрѣйшій изъ царей.

 

Подъ кедры Божіи ливанскіе подзвѣздны

Царица скрылася въ сіонскій садъ,

Въ святилище прохладъ,                                                           50.

Спокойства, тишины,

Гдѣ въ страшны глубины,

Средь высочайшихъ скалъ, нависнувшихъ надъ бездны,

Изъ древъ сплетенна сѣнь, иль нѣкій дивный сводъ

// С. 227

 

Ущельемъ на гору всѣмъ отверзаетъ всходъ;

Куда ни вѣтръ не провѣваетъ,

Ни свѣта лучъ не проницаетъ;

Гдѣ вѣчно дерева, какъ дремлющи, стоятъ;

Гдѣ путники съ высотъ и въ самомъ сильномъ зноѣ

Въ потокѣ Кедрскомъ такъ свѣтило міра зрятъ,                      60.

Какъ блюдо круглое, пловущее, златое,

И синю, какъ въ окно, чуть-чуть, небесъ лазурь;

Во время громовъ гдѣ и въ ужасъ бурь

Какъ дубы вержутся, бушуя пальмы гнутся,

Стократно гулы вкругъ глухіе раздаются;

А въ тишину, какъ нѣкій шопотъ, стонъ,

Отъ горлицъ воркованья,

То отъ долбленья жолнъ,

Отъ соловьевъ свистанья,

То отъ различныхъ голосовъ,                                     70.

Звучащихъ средь лѣсовъ;

Какъ проѣзжаютъ тамъ мостъ каменнометальный,

Тьмой отголосковъ, эхъ, грохочутъ дебри дальны.

Порфироносица, проѣхавъ оный лѣсъ,

Или дремущихъ рощъ злачно зелено море,

Главу взносящихъ до небесъ,

Пальмъ, нардовъ, кипарисовъ, певговъ,

Алоевъ, теревинѳовъ, кедровъ,

Носящихъ гроздъ и льющихъ ароматъ,

Узрѣла предъ собою вскорѣ                                       80.

Давидовъ градъ,

Который облакомъ со ската,

Отъ разноцвѣтныхъ плинѳъ стеклистыхъ и отъ злата,

На кровы съ крововъ льющихъ блескъ,

Сіялъ — какъ бы пожаръ средь рѣкъ!

// С. 228

 



[1]        Это неконченное стихотвореніе осталось только въ двухъ отдѣльныхъ спискахъ (руки Абрамова*, съ поправками самого Державина) безъ всякаго хронологическаго указанія; но такъ какъ рукописныя тетради поэта доходятъ до 1814 года и не содержатъ этого отрывка, то мы не колеблемся отнести его къ позднѣйшему времени.

         Въ первый разъ онъ былъ напечатанъ, однакожъ не совсѣмъ исправно, въ Памятникѣ отечественныхъ музъ 1827 г., стр. 28, и оттуда перешелъ, въ томъ же видѣ, въ посмертныя изданія сочиненій Державина. Здѣсь онъ помѣщается исправленный и дополненный по подлинному списку.

         Послѣ перепечатываемаго нами текста находятся въ рукописи еще шесть стиховъ, за которыми, на 11-и страницахъ большаго формата, слѣдуютъ въ прозѣ исторія построенія и подробное описаніе Соломонова храма; вѣроятно, поэтъ думалъ переложить со временемъ и это въ стихи. Приводимъ здѣсь рукописное заключеніе отрывка, предшествующее прозѣ:

         Хирама позвала къ себѣ Архитектона,

         Въ Ерусалимѣ былъ что зодчій Соломона,

      Сопутствовалъ что съ ней,

         И, показавъ рукой и маніемъ очей

               Ему на зданіе огромно,

         Желала все узнать, чтὸ имъ гдѣ строено, подробно.

         Онъ, на чертежъ и градъ свой обращая зракъ,

         Разсказывалъ ей такъ.

         Къ этому отрывку относятся въ бумагахъ Державина множество выписокъ изъ Священнаго Писанія, изъ Іосифа Флавія и другихъ источниковъ, также черновой эскизъ описанія храма, и наконецъ особая рукопись подъ заглавіемъ: «Свиданіе царицы Макведы или Никавли, Сивиллы Савской, съ царемъ Израиля, премудрымъ Соломономъ, въ Іерусалимѣ; переводъ съ древняго эллинскаго» и проч. Къ рукописи приложено и сдѣланное перомъ изображеніе царицы Савской. Всѣ эти дополненія показываютъ, какъ занимали Державина подобныя сочиненія въ послѣдніе годы его жизни, когда онъ вмѣстѣ со многими другими предался мистицизму, и какіе обширные приготовительные труды онъ предпринималъ для осуществленія задуманныхъ имъ въ этомъ настроеніи плановъ. Слѣдующіе стихи, набросанные имъ въ одной изъ принадлежащихъ сюда тетрадей, даютъ понятіе объ основной идеѣ, съ какою онъ принялся за этотъ трудъ (о царицѣ Савской ср. выше стр. 195):

         Храмъ Соломона и Савской царицы

         Его посѣщенье, о Муза, воспой.

         Ты только можешь мудрость и славу

         И велелѣпье вѣнчанныхъ сихъ главъ

         Въ притчу царямъ живо представить,

         Что миромъ однимъ лишь царства цвѣтутъ.

         *) См. Томъ I, стр. 382.