СII.
МИЛОРДУ, МОЕМУ ПУДЕЛЮ[1].
______
Тебя, Милордъ, воспѣть хочу: 1.
Ты графской славной сынъ породы.
Встань, Діогенъ, зажги свѣчу
И просвѣти ты въ томъ народы,
Что вѣрности и дружбы нѣтъ
На свѣтѣ болѣе
собачьей.
Воззри, брехавъ на міръ ходячій:
Какъ бочку ты, такъ кабинетъ
// С. 393
Стрежетъ мой циникъ[2]
безъ измѣны,
Храня въ немъ книги, письма,
стѣны.
Къ тебѣ какъ древле, такъ къ нему 2.
Коль вшелъ бы міра побѣдитель
И, принеся въ кануру тму,
Его былъ гордый вопроситель,
Чего себѣ желаетъ въ даръ:
То, гриву дыбомъ какъ щетину
Поднявъ, ощеря харю львину,
Какъ ты онъ громко бъ заворчалъ:
«Прочь! солнечна не тми зениту,
Не засть писать стихи піиту».
Ты шерстью бѣлъ, Милордъ,
умомъ — 3.
Подлогу нѣтъ въ тебѣ ни
духу;
Ты рабъ, а въ смыслѣ другъ
прямомъ
И струсишь развѣ отъ обуху;
Ласкаешься ты къ тѣмъ всегда,
Меня кто непритворно любитъ;
А кто мнѣ врагъ иль лесть
мнѣ трубитъ,
Ты тѣхъ кусаешь иногда.
Ты камердинеръ на догадки:
Мнѣ носишь шляпу, трость,
перчатки.
Осанистъ, взраченъ, смотришь львомъ, 4.
Подобно гордому вельможѣ;
Обмытъ, расчесанъ, обѣленъ,
Прекрасенъ и въ мохнатой рожѣ;
Великъ, кудрявъ, всѣмъ хватъ
собой:
Какъ иней – бѣлыми бровями,
Какъ соколъ — черными глазами,
// С. 394
Какъ тузъ таможенный какой,
Въ очкахъ магистеръ знаменитый,
А паче гдѣ ты волокитой.
Бываешь лѣтомъ сзади голъ, 5.
Обритъ до тѣла ты нагаго;
Но сколь ни будь кто хочетъ золъ,
Не можетъ на тебя другаго
Пороку взвесть и трубочистъ,
Который всѣхъ собой мараетъ,
Что видъ твой мота лишь являетъ,
Который сзади уже чистъ
Имѣніемъ своимъ богатымъ,
Но зрится лишь съ лица хохлатымъ.
О, сколь завистниковъ въ судьбѣ. 6.
Твоей и жребьи столь счастливомъ,
Когда отвсюду нимфъ къ тебѣ
Ведутъ, — и ты во прихотливомъ
Твоемъ желаньи, какъ султанъ,
Насытясь мясъ изъ рукъ пашинскихъ,
Съ млекомъ левантскихъ питій, хинскихъ,
Почить ложишься на диванъ:
Ты равенъ тутъ ужъ сибариту,
Породой, счастьемъ отмѣниту[3].
Онъ сладко ѣстъ и пьетъ и спитъ, 7.
Куритъ и весь свой вѣкъ
зѣваетъ, ‑
Тѣмъ больше въ свѣтѣ
знаменитъ,
Чѣмъ больше въ нѣгѣ утопаетъ.
Но нѣтъ: его ты лучше тѣмъ,
Что доброхотамъ благодаренъ,
Не золъ на вышкѣ, не коваренъ,
// С. 395
Не подлъ внизу ни передъ кѣмъ,
И на воронъ хоть лаешь черныхъ,
Но другъ друзей своихъ ты бѣлыхъ.
Заносчивъ, правда, ты, Милордъ, 8.
Но будь блаженъ, о песъ почтенный!
И по достоинству тѣмъ гордъ,
Что стражъ ты добръ хозяйскихъ
вѣрный,
Какъ рѣдко въ нынѣшній то
вѣкъ!
Въ плѣну стѣсненъ бывъ
жаждой, гладомъ,
Прервавъ ты цѣпь, бѣжалъ
всѣмъ градомъ,
Какъ твердый отчичъ, человѣкъ,
Что на дары ничьи не падокъ,
И легъ на одръ свой безъ оглядокъ[4].
О славный, рѣдкій пудель мой, 9.
Кобель великій, ханъ собачій,
Что истинно ты есть герой,
Того и самый злой подъячій
Не можетъ ужъ перехерять:
Ты добръ, — смѣшишь
дѣтей игривыхъ;
Ты храбръ, — страшишь людей трусливыхъ;
Учтивъ, — бѣжишь меня
встрѣчать;
Ты мудръ, въ философы годишься,
Затѣмъ что Дурака[5]
тулишься.
О, такъ! великъ, могущъ Дуракъ, 10.
И всѣмъ пословица извѣстна,
Что съ сильнымъ, съ богачемъ никакъ
Ни брань, ни драка несовмѣстна;
То какъ избавиться хлопотъ,
// С. 396
Какъ сладить со слоновьей мочью?
Съ упрямой тварью, мозгомъ тощью,
Какъ не бѣжать, поджавши хвостъ?
Смекнувъ, ты, чтобъ не быть въ
накладѣ,
Ушелъ отъ бѣдъ, живешь въ
прохладѣ.
Сіятельнѣйшій твой отецъ[6] 11.
Покоится въ саду прекрасномъ
И тамъ, чувствительныхъ сердецъ
Къ отрадѣ въ плачѣ ихъ
ужасномъ,
Надъ нимъ поставленъ монументъ;
То мнѣ ли быть неблагодарнымъ,
Піиту не высокопарнымъ,
Тебѣ не сдѣлать
комплиментъ?
Нѣтъ! гробъ твой освѣчу
лучами,
Вкругъ прахъ обмою весь слезами.
А если строгою судьбой 12.
И непреложнымъ, злобнымъ рокомъ
Вѣкъ прежде прекратится мой;
То ты въ отчаяньи жестокомъ,
Среди ночныя темноты,
Наполнь весь домъ мой завываньемъ,
Чтобъ врагъ и другъ мой, душъ съ
терзаньемъ,
Простили мнѣ мои вины:
Хоть то по смерти награжденье,
Во всѣхъ внушить коль
сожалѣнье.
// С. 397
[1] Объ этомъ пуделѣ упомянуто уже въ
пьесѣ 1801 года: На разлуку
(Томъ II, стр. 395).
Стихотвореніе Милорду находится
только въ перебѣленной рукописи, гдѣ оно отнесено къ апрѣлю
мѣсяцу и сперва было озаглавлено: Великому
моему пуделю. Въ позднѣйшіе годы сдѣланы были въ немъ многія
поправки и на поляхъ прибавлены цѣлые куплеты; но такъ какъ всѣ эти
перемѣны и дополненія носятъ характеръ неоконченности и даже не могутъ
быть вполнѣ разобраны, то мы почти исключительно держимся первоначальной
редакціи. Изъ дополнительныхъ строфъ, какъ недодѣланныхъ, не
рѣшились мы включить въ текстъ ни одной, и приводимъ здѣсь только
слѣдующую, какъ содержащую историческій намекъ:
Отважный,
дерзкій водолазъ,
И
рубль ты сыщешь безднъ въ срединѣ.
Еще
бы болѣе проказъ
Узрѣли
мы Фортуны въ сынѣ:
Когда
бы только онъ имѣлъ
Твое
чутье и плавать лапы,
Онъ
сорвалъ бы съ Британцевъ шляпы
И
вмигъ ихъ златомъ овладѣлъ,
На
брегъ изъ моря вышедъ съ дракой,
И
былъ всѣхъ больше бъ забіякой.
[2] Циникъ
употреблено здѣсь въ смыслѣ того слова (греч. ϰύων),
отъ котораго это названіе происходитъ, и на томъ основаніи, что Діогенъ
принадлежалъ къ школѣ циниковъ. Ср. Томъ I,
стр. 641, примѣч. 4.
[3] Слὸва отмѣнитый въ Словаряхъ нѣтъ, но мы его слышали изъ устъ
народа въ рязанской губерніи.
[4] Милордъ когда-то былъ украденъ и
содержался въ тяжеломъ плѣну, но, вырвавшись, прибѣжалъ черезъ весь
городъ домой.
[5] «Дуракомъ
называется ужасной величины датскій злобный кобель, отъ котораго Милордъ
всегда, прячется» (тулится). Д.
[6] Уже въ первомъ куплетѣ порода
Милорда названа графскою; изъ этихъ же стиховъ видно, что онъ происходилъ отъ
одной изъ собакъ Екатерины II, похороненныхъ въ царскосельскомъ саду за
извѣстной пирамидой, гдѣ надъ ними положены надгробные камни съ
надписями въ стихахъ, изъ которыхъ нѣкоторыя сочинены самой государыней
(см. статью П. П. Пекарскаго о журнальной
и литературной дѣятельности Екатерины II въ Томѣ III Записокъ Академіи Наукъ, стр. 70). См. ниже, подъ