СХVI

[1] Евстафій Станевичъ, питомецъ коммерческаго училища, основаннаго при московскомъ Воспитательномъ домѣ на щедрыя пожертвованія Прокофія Акинѳіевича Демидова*, былъ въ молодости увлеченъ книгою Шишкова О старомъ и новомъ слогѣ (1802) и вскорѣ послѣ ея появленія самъ выступилъ на литературное поприще, какъ одинъ изъ ревностнѣйшихъ его приверженцевъ. Онъ началъ переводами съ французскаго, а въ 1805 г. издалъ томъ своихъ мелкихъ сочиненій, большею частью стиховъ, подъ заглавіемъ: Собраніе сочиненій въ стихахъ и въ прозѣ, ч. I (Спб.). Книжка эта, свидѣтельствовавшая о совершенномъ отсутствіи въ авторѣ поэтическаго таланта, была очень враждебно встрѣчена Каченовскимъ. Помѣщенная въ Вѣстникѣ Европы (1806 г. янв., кн. 2) критика его, отчасти справедливая, отчасти придирчивая, вызвала со стороны Станевича защиту, составившую цѣлое отдѣльное сочиненіе подъ заглавіемъ: Способъ разсматриватъ книги и судить о нихъ (Спб. 1808, мал. 8 д. л., 116 стр.)**. Въ томъ же году онъ напечаталъ: Разсужденіе о русскомъ языкѣ въ двухъ частяхъ (8°, 70 и 116 стр.); проникнутое благоговѣніемъ къ Шишкову, оно содержитъ однакожъ и вѣрныя мысли, разумѣется, въ границахъ тогдашнихъ филологическихъ понятій, и показываетъ въ авторѣ человѣка очень начитаннаго и знакомаго со многими иностранными языками. На первое изъ этихъ двухъ сочиненій напалъ, опять въ В. Е. (1808 сент., кн. 18), Воейковъ весьма рѣзкою статьею: Мнѣніе безпристрастнаго о способѣ разсматривать книги, и эта-то статья послужила поводомъ къ четырестишію Державина, который подъ именемъ Сквернослова и разумѣетъ Воейкова.

Самъ Державинъ вовсе не былъ безусловно на сторонѣ Шишкова, какъ показываетъ то, что онъ въ началѣ 1804 года писалъ къ И. И. Дмитріеву: «Г. Ши. вызывалъ меня въ разговорахъ на похвалу своей критики (Разсужденія о старомъ и новомъ слогѣ), сдѣланной имъ на счетъ новыхъ писателей и, какъ кажется, болѣе Ни. Ми. (Н. М. Карамзина). Я ему сказалъ, что я не грамматикъ, о всѣхъ тонкостяхъ языка судить не могу, но мнѣ кажется, что слишкомъ пристрастны его разсужденія. Онъ отошелъ съ неудовольствіемъ». Прибавляя потомъ, что онъ желаетъ успѣха Карамзину, но боится излишняго усердія его подражателей, Державинъ кончаетъ свое письмо замѣчаніемъ: «Мудрость заключается въ серединѣ крайностей» (Москвит. 1848, № 10). Вотъ почему онъ не могъ сочувствовать и слишкомъ ожесточеннымъ нападкамъ на Станевича, тѣмъ болѣе, что этотъ въ то время молодой писатель искалъ его покровительства, поднесъ ему свои сочиненія и въ нихъ нѣсколько разъ выражалъ свое удивленіе къ «творцу Фелицы», а Державинъ всегда, но особенно въ старости, былъ слабъ къ похвалѣ и лести.

Сверхъ выходки противъ Воейкова, онъ написалъ въ томъ же смыслѣ и нѣсколько стиховъ на Каченовскаго, которыхъ нѣтъ въ рукописяхъ Державина, но которые были найдены на экземплярѣ Способа разсматривать книги, поднесенномъ ему авторомъ.

Этотъ экземпляръ достался потомъ митрополиту Евгенію, а имъ завѣщанъ, въ числѣ другихъ книгъ, библіотекѣ кіевской семинаріи. Вотъ эта надпись, составляющая отвѣтъ на 113 и 114 стр. книжки***:

Зоиловыхъ противъ

Тебя, Станевичъ, клеветаній,

Суть собственны его писанья

Твои сильнѣйши оправданья,

Которы свѣту ты открылъ.

Припомнимъ истину извѣстну всѣмъ давно:

«Въ чужихъ глазахъ зримъ сукъ, не зримъ въ своихъ бревно».

Эти стихи были напечатаны въ Маякѣ 1842 г., т. V, Смѣсь, стр. 25. О Станевичѣ см. также Воспоминанія Вигеля (Р. Вѣстн. 1864, № 8, стр. 483), статью г. Лонгинова Бѣлинскій и его лжеученики (Р. Вѣстн. 1861, № 6, стр. 129) и Истор. Христом. г. Галахова (т. II, стр. 385).

Въ своемъ Домѣ Сумасшедшихъ Воейковъ посвятилъ ему слѣдующій куплетъ:

«Вотъ Станевичъ. Въ отдаленьи

Усмотрѣвъ, что это я,

Возопилъ въ остервененьи:

Міръ, потомство! за меня

Злому критику отмстите:

Мой изъ бронзы выливъ ликъ,

Монументъ соорудите!

Я великъ, великъ, великъ!»

* См. Способъ разсматривать книги, стр. 56.

** Въ концѣ этой книжки Станевичъ защищаетъ своего друга, харьковскаго жителя А. А. Палицына, котораго Посланіе къ Привѣтѣ или воспоминаніе о нѣкоторыхъ русскихъ писателяхъ моего времени также было отдѣлано въ В. Е.

*** И когда доставилъ я знаменитому творцу Фелицы мои сочиненія, то я никакъ не опасался его худаго обо мнѣ заключенія, потому только, что назвалъ моего критика зоиломъ въ сихъ стихахъ:

«Зоилъ угрызъ мой трудъ:

Но коль пѣвецъ Фелицы

Прочтетъ сіи страницы

И скажетъ: онъ не худъ, —

Зоилъ! напрасенъ былъ твой судъ».