XXII. БОЙНИЦА И ВОДОПАДЪ[1].

______

Съ горъ страшный водопадъ лился, шумя, рѣкою;

Съ бойницы же ревѣлъ градъ ядръ, и огнь, и громъ,

Такъ что и съ твердою душою

Нельзя идти къ нимъ на проломъ.

Но воинамъ чрезъ нихъ пробраться было должно: 5.

Въ военной службѣ нѣтъ не можно!

Чтожъ дѣлать, что начать?

На мѣстѣ не стоять,

Назадъ не отступать,

Чтобъ не прослыть трусами; 10.

Сего не водится межъ русскими полками.

Но, къ счастью, вождь у нихъ старикъ ужъ былъ сѣдой,

Хоть не мудрецъ и не герой,

А самый человѣкъ простой,

Но только въ опытахъ весь вѣкъ проведшій свой. 15.

Чего, ребята, вамъ бояться?

Онъ имъ съ усмѣшкою сказалъ

// С. 569

И батарею имъ и волнъ ревъ перстомъ показалъ:

Осмѣльтесь попытаться!

Подъ этотъ поднырнемъ, 20.

Подъ эту подполземъ.

Вотъ такъ и сдѣлалось, — рѣшились:

Вода и огнь чрезъ нихъ перекатились.

Какой бы намъ извлечь изъ притчи сей совѣтъ? —

Умъ опытный лишь зритъ и отвращаетъ вредъ. 25.

_____

---

[1] Сохранилась въ двухъ черновыхъ редакціяхъ, и въ первоначальной озаглавлена: Огнестрѣліе и водопадъ; вмѣсто перваго слова предполагалось потомъ поставить: Артиллерійскій паркъ. Первая редакція, переписанная и въ тетрадь, гдѣ собраны басни, совершенно отличается отъ позднѣйшей и потому также сообщается здѣсь:

Свирѣпый водопадъ съ горы свергалъ водъ рѣки,

А тамъ со стѣнъ градскихъ изъ жерлъ огонь сверкалъ,

И словомъ, шумъ тамъ волнъ, здѣсь громъ всѣхъ ужасалъ,

Такъ что безъ трепета и бранны человѣки

Боялися на нихъ и издали смотрѣть,

Не токмо чтобы вблизь къ нимъ подойти посмѣть.

Но въ сторонѣ старикъ сѣдой,

Не трусъ и не герой,

А только опытный, прилежно въ нихъ всмотряся,

Сказалъ съ усмѣшкою: Ступайте, не бояся:

Лишь издали они

Ужасны кажутся, — не таковы вблизи;

Подъ этотъ на брюхѣ, подкравшись, подползи,

Подъ тотъ ты съ боку поднырни.

Итакъ, хотя они пожрать стремятся,

Но, вѣрьте, черезъ васъ перевалятся

И пламя и вода.

Не такъ ли и бѣда?

Когда подъ сильныхъ кровъ пронырствомъ кто подскочитъ,

Ни зной не жжетъ, ни дождь не мочитъ.

Эта мораль не понравилась, видно, самому автору и онъ впослѣдствіи далъ притчѣ совершенно другой оборотъ, примѣнивъ ее къ той же мысли, которую въ разныхъ формахъ выражаютъ и двѣ другія басни (ХVІІ и XXI). По почерку послѣдней редакціи, напечатанной нами въ текстѣ, можно заключить, что она писана въ 1813 или даже 1814 году; первоначальная же, кажется, годами семью старѣе.