<К первому соседу // Сочинения Державина: [в 9 т.] / с объясн. примеч. [и предисл.] Я. Грота. — СПб.: изд. Имп. Акад. Наук: в тип. Имп. Акад. Наук, 1864—1883. Т. 1: Стихотворения, ч. 1: [1770—1776 гг.]: с рис., найденными в рукописях, с портр. и снимками. — 1864. С. 102—106>
XXIII. Къ первому сосѣду[1].
__
Кого роскошными пирами
На влажныхъ невскихъ островахъ,
Между тѣнистыми древами,
На муравѣ и на цвѣтахъ,
// 102
Въ шатрахъ персидскихъ, златошвейныхъ[2],
Изъ глинъ китайскихъ драгоцѣнныхъ,
Изъ вѣнскихъ чистыхъ хрусталей,
Кого толь славно угощаешь
И для кого ты расточаешь
Сокровищи казны твоей?
Гремитъ музыка; слышны хоры[3]
Вкругъ лакомыхъ твоихъ столовъ;
Сластей и ананасовъ горы
И множество другихъ плодовъ
// 103
Прельщаютъ чувствы и питаютъ;
Младые дѣвы угощаютъ,
Подносятъ вина чередой:
И алiатико[4] съ шампанскимъ,
И пиво русское съ британскимъ,
И мозель съ зельцерской водой.
Въ вертепѣ мраморномъ, прохладномъ,
Въ которомъ льется водоскатъ,
На ложѣ розъ благоуханномъ,
Средь лѣни, нѣги и отрадъа,
Любовью распаленный страстной,
Съ младой, веселою, прекрасной
И нѣжной нимфой ты сидишь[5].
Она поетъ — ты страстью таешь:
То съ ней въ весельи утопаешь,
То, утомленъ весельемъ, спишь.
Ты спишь, — и сонъ тебѣ мечтаетъ,
Что ввѣкъ благополученъ ты,
Что само небо разсыпаетъ
Блаженства вкругъ тебя цвѣты,
Что Парка дней твоихъ не коситъ,
Что откупъ вновь тебѣ приноситъ
Сибирски горы серебра[6]
// 104
И дождь златый къ тебѣ лiется.
Блаженъ, кто поутру проснется
Такъ счастливымъ, какъ былъ вчера!
Блаженъ! кто можетъ веселиться
Безперерывно въ жизни сей!
Но рѣдкому пловцу случится
Безбѣдно плавать средь морей:
Тамъ бурны дышатъ непогоды,
Горамъ подобно гонятъ воды
И съ пѣною песокъ мутятъ.
Петрополь сосны осѣняли —
Но, вихремъ пораженны, пали:
Теперь корнями вверхъ лежатъ[7].
Непостоянство доля смертныхъб,
Въ премѣнахъ вкуса счастье ихъ;
Среди утѣхъ своихъ несмѣтныхъ
Желаемъ мы утѣхъ иныхъ.
// 105
Придутъ, придутъ часы тѣ скучны,
Когда твои ланиты тучны
Престанутъ Грацiи трепать;
И, можетъ быть, съ тобой въ разлукѣ[8],
Твоя ужъ Пенелопа въ скукѣ
Коверъ не будетъ распускать.
Не будетъ, можетъ быть, лелѣять
Судьба ужъ болѣе тебя,
И вѣтръ благопрiятный вѣять
Въ твой парусъ: береги себя[9]!
Доколь текутъ часы златые
И не приспѣли скорби злыя,
Пей, ѣшь и веселись, сосѣдъ!
На свѣтѣ жить намъ время срочно:
Веселье то лишь непорочно,
Раскаянья за коимъ нѣтъ.
а Средь лѣни, нѣги и прохладъ (1780).
б Непостоянно все для смертныхъ (1798).
// 106
[1] Курскому купцу Михаилу Сергѣевичу Голикову, содержателю питейныхъ сборовъ въ Петербурѣ и Москвѣ съ 1779 и по 1783 годъ. Товарищами его по откупу были: двоюродный братъ его, курскiй же купецъ, Иванъ Ивановичъ Голиковъ, впослѣдствiи прiобрѣтшiй извѣстность изданiемъ Дѣянiй Петра Великаго, и еще нѣсколько петербургскихъ купцовъ. Сумма, которую они обязались ежегодно платить въ казну, составляла 2.320.000 руб. (С-петерб. Вѣстникъ, 1778 г., май; ч. I, стр. 418). Извѣстно, что оба Голиковы попали въ бѣду; по словамъ Державина (Об.), Михаилъ Сергѣевичъ, испортивъ свои дѣла дурнымъ управленiемъ откупа и роскошной жизнiю, отданъ былъ подъ судъ за непозволенный привозъ французской водки. Державинъ жилъ недалеко отъ Голикова на Сѣнной площади (примѣч. въ Смирд. изд. 1847), когда онъ написалъ это посланiе, желая, какъ говоритъ Остолоповъ (Ключъ къ соч. Д., стр. 51), обратить своего сосѣда къ умѣренности и осторожности. Оно тогда же, въ 1780 г., было напечатано въ августовской книжкѣ С-петербургскаго Вѣстника (ч. VI, стр. 108), подъ заглавiемъ: ода къ сосѣду моему господину N —, а въ 1783 г. перепечатано, почти безъ всякихъ измѣненiй, въ Собесѣдникѣ (ч. I, стр. 90). Въ изданiи 1798 г., стр. 150, оно озаглавлено, какъ и въ Собесѣдникѣ: Къ сосѣду моему Г. Въ изданiи же 1808 г., ч. I, XXXV, явилось заглавiе: Къ первому сосѣду, для отличiя этой пьесы отъ другой: Ко второму сосѣду (см. ниже подъ 1791 г.).
Значенiе приложеннаго рисунка (Олен.): «Генiй, утомленный роскошью, покоится глубокимъ сномъ. Жестокое Время подкрадывается между тѣмъ къ нему, чтобы внезапно пресѣчь его жизнь, и сонъ его содѣлать вѣчнымъ» (Об. Д.).
[2] …. Златошвейныхъ.
До 1808 г. печаталось въ этомъ стихѣ: златошвенныхъ.
[3] Гремитъ музыка; слышны хоры.
Эту и слѣдующую строфы сравн. съ изображенiями того же содержанiя въ строфахъ 6-й и 7-й Фелицы (см. ниже подъ 1782 г.).
[4] Алiатико, итальянское вино, котораго родина — Арецо въ Тосканѣ.
[5] И нѣжной нимфой ты сидишь —
съ Итальянкою, которая жила у Голикова. Ср. съ 2-ою и 3-ею строфами этой оды 6-ую и 7-ую въ одѣ Фелица, подъ 1782 г.
[6] Сибирски горы серебра.
См. ниже примѣчанiе 8-е.
[7] Петрополь сосны осѣняли и пр.
Есть ли это фигуральное выраженiе мысли, что мѣсто, занимаемое Петербургомъ, нѣкогда было покрыто лѣсомъ, или тутъ скрывается намекъ на какую-нибудь дѣйствительно бывшую незадолго передъ тѣмъ опустошительную бурю — этого поэтъ не объяснилъ намъ. Впрочемъ весьма вѣроятно, что тутъ разумѣется большое наводненiе, бывшее въ Петербургѣ 10 сентября 1777 г. Современники разсказываютъ, что отъ бури, сопровождавшей это наводненiе, въ лѣсу, находившемся на Васильевскомъ островѣ, пропала большая часть лучшихъ и самыхъ высокихъ деревьевъ (см. въ Географическомъ Словарѣ Щекатова статьи: Нева и Санктпетербургъ). Слухъ объ этомъ наводненiи могъ внушить и Кострову 7-ую строфу въ одѣ на рожденiе Александра Павловича (см. выше примѣчанiе 1-ое къ одѣ Державина на тотъ же предметъ, стр. 82); описывая дѣйствiе воды, онъ говоритъ между прочимъ, что она «древа надменны исторгаетъ».
[8] И, можетъ быть, съ тобой въ разлукѣ….
Голиковъ, еще прежде снявъ откупа въ Сибири, жилъ тамъ до переѣзда своего въ Петербургъ. Тамъ оставилъ онъ жену свою, обнадеживая ее, что скоро возвратится (Об. Д.).
[9] Въ твой парусъ: береги себя.
Въ Смирдинскихъ изданiяхъ 1847 и 1851 г. это мѣсто обезображено опечаткой, представляющей совершенную безсмыслицу: Въ твой парнасъ: — бреги себя! По странному недоразумѣнiю, Добролюбовь, въ одномъ изъ примѣчанiй къ своей статьѣ о Собесѣдникѣ, приписалъ это измѣненiе самому Державину (Соч. Добролюбова, т. I, стр. 87).