<На Малтийский орден // Сочинения Державина: [в 9 т.] / с объясн. примеч. [и предисл.] Я. Грота. — СПб.: изд. Имп. Акад. Наук: в тип. Имп. Акад. Наук, 1864—1883. Т. 2: Стихотворения, ч. 2: [1797—1808 гг.]: с рис., найденными в рукописях поэта. — 1865. С. 203—227>
На Мальтiйскiй орденЪ.
// 203
Примѣчанiе 1.
Прежде всего считаемъ нужнымъ предложить нѣсколько историческихъ данныхъ, относящихся къ предмету настоящей оды, о которомъ у насъ до сихъ поръ почти ничего не напечатано, кромѣ извѣстiй, собранныхъ исторiографомъ ордена Лабзинымъ*. Его-то обширное, но малоизвѣстное и уже довольно рѣдкое сочиненiе и послужитъ для насъ въ этомъ случаѣ главнымъ источникомъ**. Мы исполняемъ тѣмъ мысль самого поэта, въ рукописяхъ котораго сохранилась при этомъ стихотворенiи слѣдующая неконченная замѣтка: «Къ читателю. Для объясненiя въ сочиненiи семъ нѣкоторыхъ темныхъ мѣстъ прилагается историческое извѣстiе о мальтiйскихъ кавалерахъ». Впрочемъ мы не станемъ углубляться въ самую исторiю ордена и коснемся только его отношенiй къ Россiи.
Орденъ св. Iоанна Iерусалимскаго, основанный въ одиннадцатомъ сто-
* Александръ Ѳедоровичъ Лабзинъ[i], прiятель Державина (см. Томъ I, стр. XXII Предисловiя), извѣстный масонъ и издатель разныхъ мистическихъ книгъ, въ которыхъ онъ означалъ свое имя буквами У. М. (ученикъ мудрости). См. о немъ Словарь митр. Евгенiя и въ 1-й книжкѣ Русской Бесѣды 1859 г. статью С. Т. Аксакова Встрѣча съ Мартинистами, которая однакожъ должна быть читана съ критикой. Къ сообщеннымъ тамъ сведѣнiямъ можемъ прибавить, что Лабзинъ въ 1799 г. былъ опредѣленъ конференцъ-секретаремъ, а въ 1818 вице-президентомъ академiи художествъ. Въ 1804 г. онъ былъ произведенъ въ дѣйств. ст. совѣтники и въ томъ же году получилъ еще мѣсто директора департамента министра морскихъ сил. В 1822 онъ былъ уволенъ отъ службы, и умеръ въ 1824 или въ началѣ 1825 г. (выписка изъ архива академiи художествъ, доставленная Ѳ. Ѳ. Львовымъ). Императоръ Павелъ назначилъ Лабзина исторiографомъ ордена съ жалованьемъ по 600 руб. въ годъ. Сотрудникомъ Лабзина въ этомъ дѣлѣ былъ Вахрушевъ. Первыя части книги ихъ не что иное, какъ переводъ Geschichte des Maltheserordens nach Vertot (сочиненiе Вертò идетъ только до 1725 года), Jena 1793. Другимъ исторiографомъ ордена императоръ назначилъ, съ пожизненною пенсiею въ 600 руб., прибывшаго въ Петербургъ командора Мезоннева (Maisonneuve), который и издалъ здѣсь Annales historiques de l’Ordre и проч., начинающiяся съ 1725 (Реймерсъ, т. II, стр. 74).
Объ исключенiи изъ службы и ссылкѣ Лабзина см. наши Дополнительныя примѣчанiя къ настоящему Тому.
** Экземпляръ его Исторiи ордена, принадлежащiй петербургской публичной библiотекѣ, не полонъ, благодаря одному посѣтителю ея, который не постыдился похитить изъ читальной залы 1-ую часть этой книги.
// 205
лѣтiи при гробѣ Господнемъ для защиты пилигримовъ, долженъ былъ по утратѣ крестоносцами Палестины переселиться на островъ Кипръ, а потомъ на островъ Родосъ. Оттуда былъ онъ скоро изгнанъ Турками и въ 1530 году получилъ отъ Карла V во владѣнiе островъ Мальту, почему и сталъ называться Мальтiйскимъ.
Сношенiя съ нимъ Русскихъ начались при Петрѣ Великомъ, по повелѣнiю котораго бояринъ Борисъ Петровичъ Шереметевъ въ 1698 году посѣтилъ Мальту для изученiя военнаго искусства у рыцарей, прославившихся въ борьбѣ съ Турками. Шереметевъ, имѣвшiй съ собою царскую грамоту, былъ принятъ тамъ съ необыкновеннымъ почетомъ и, получивъ отъ гросмейстера большой крестъ съ брильянтами, сдѣлался, первый изъ Русскихъ, мальтiйскимъ кавалеромъ. Это было ровно за сто лѣтъ до важной для ордена эпохи, вызвавшей оду Державина.
Со временъ Петра I между русскимъ правительствомъ и орденомъ установились дипломатическiя сношенiя; но они болѣе 50-и лѣтъ ограничивались одними извѣщенiями и привѣтствiями при переходѣ верховной власти въ другiя руки. По вступленiи на престолъ Екатерины II эти сношенiя приняли новый характеръ: посылая офицеровъ на службу въ Англiю, Францiю и Голландiю, императрица приказала командировать 6-хъ молодыхъ людей на островъ Мальту для прiобрѣтенiя навыка въ морскомъ дѣлѣ; они оставались тамъ около четырехъ лѣтъ (1765—1769), до первой турецкой войны, по случаю которой были отозваны въ отечество. При этомъ назначенъ былъ въ Мальту повѣренный нашего двора (маркизъ Кавалькабо) для постоянного пребыванiя при великомъ магистрѣ и для содѣйствiя русской эскадрѣ, отправлявшейся въ Архипелагъ.
Здѣсь мы должны заранѣе ознакомить читателей съ нѣкоторыми чертами внутренняго устройства ордена. Онъ раздѣлялся на восемь языковъ, или нацiй; кавалеры большаго креста, командоры и простые кавалеры одного государства составляли отдѣльный языкъ ордена. Собранiе одного языка образовало великое прiорство того же государства и получало отъ него содержанiе; представители ихъ, по одному отъ каждаго, составляли капитулъ, который вмѣстѣ съ великимъ магистромъ (гросмейстером) участвовалъ въ управленiи орденомъ.
Каждое великое прiорство распадалось на нѣсколько прiорствъ, или прiоратовъ, прiорства на бальяжства (baillages), а эти послѣднiе на командорства; имъ принадлежали три разряда недвижимыхъ, частiю обширныхъ и богатыхъ владѣнiй, которыя находились въ разныхъ странахъ и которыми завѣдывали прiоры, бальи и командоры.
Въ 1770-хъ годахъ обстоятельства особенно сблизили Россiю съ орденомъ. Дѣло состояло въ притязанiи его на одно польское имѣнiе и въ помощи, оказанной ему Екатериною II.
Въ началѣ семнадцатаго столѣтiя князь Янушъ Острожскiй, послѣднiй изъ этого рода въ мужескомъ колѣнѣ, составилъ завѣщанiе, въ силу котораго, по пресѣченiи потомства и по женской линiи, имѣнiе его должно было перейти въ собственность мальтiйскихъ кавалеровъ. Лѣтъ черезъ
// 206
шестьдесятъ послѣ этого распоряженiя родъ завѣщателя дѣйствительно пресѣкся смертiю послѣдняго князя Заславскаго. Тѣмъ не мѣнее воля распорядителя была обойдена, и Мальтiйцы должны были вести продолжительную тяжбу съ другими его наслѣдниками.
Наконецъ въ царствованiе Екатерины II, когда связь ордена съ Россiею усилилась, великiй магистръ Пинто рѣшился искать въ этомъ дѣлѣ покровительства императрицы и отправилъ въ Петербургъ полномочнымъ орденскимъ министромъ графа Саграмозо, утвержденнаго и преемникомъ вскорѣ умершаго престарелаго Пинто, Хименесомъ. Екатерина обѣщала свое содѣйствiе, повелѣла русскому послу въ Варшавѣ, графу Штакельбергу, согласясь съ министрами вѣнскаго и берлинскаго дворовъ, поддержать право ордена, и при отъѣздѣ самого Саграмозо въ Варшаву дала ему письмо къ королю Станиславу Понятовскому. Вслѣдствiе того была учреждена особая комиссiя для разсмотрѣнiя спора, и по настоянiю министровъ трехъ союзныхъ дворовъ дѣло было кончено, какъ того желала императрица, къ удовольствiю обѣихъ сторонъ (1774 г.): въ Польшѣ образовалось новое великое прiорство и шесть командорствъ съ тѣмъ, чтобы и прiоры и командоры были всегда изъ Поляковъ; средоточiемъ управленiя этими мѣстностями сдѣлалось острожское имѣнiе.
Дѣло это кончилось уже при новомъ магистрѣ, дѣятельномъ и благоразумномъ Роганѣ, питавшемъ необыкновенное, восторженное уваженiе къ Екатерине II. Императрица, оцѣнивъ способности и характеръ графа Саграмозо, изъявила желанiе, чтобы онъ остался при ея дворѣ постояннымъ министромъ отъ ордена. Но такъ какъ средства Мальтiйцевъ были въ это время уже крайне истощены, а притомъ въ случаѣ исполненiя этой мысли и другiе дворы могли бы потребовать того же, то орденъ долженъ былъ отказаться отъ предложенной ему чести. Между тѣмъ по случаю замиренiя съ Турцiею и маркизъ Кавалькабо былъ отозванъ изъ Мальты. Вскорѣ однакожъ представился поводъ къ назначенiю туда новаго повѣреннаго. Этимъ поводомъ было присоединенiе польского прiорства, по плану Рогана, къ англо-баварскому языку: въ Мальту посланъ былъ капитанъ 2-го ранга Псаро.
Происшедшiй между тѣмъ второй раздѣлъ Польши, по которому Волынь, а съ нею и острожскiя имѣнiя достались Россiи, побудилъ великаго магистра вступить въ новыя сношенiя съ С. Петербургомъ. По желанiю императрицы, чтобы полномочный министръ, котораго Роганъ намѣревался отправить ко двору ея, былъ преимущественно избранъ изъ пiемонтскихъ кавалеровъ, это почетное званiе получилъ бальи графъ Литта, уроженецъ миланскiй, находившiйся тогда въ русской службѣ контръ-адмираломъ (см. выше стр. 198). Онъ имѣлъ у императрицы аудiенцiю 7/18 октября 1795 г. и представилъ ноту о неуплаченныхъ ордену доходахъ изъ Польши. Послѣдовавшая вскорѣ кончина Екатерины доставила Мальтiйцамъ еще болѣе щедрого покровителя въ ея преемникѣ.
Императоръ Павелъ, съ дѣтства прислушиваясь къ толкамъ объ этомъ орденѣ и вообще склонный по своему характеру сочувствовать всему
// 207
романическому, рано уже показывалъ особенное расположенiе къ Мальтiйцамъ. Порошинъ въ своихъ Запискахъ разсказываетъ подъ 28 февраля 1765 г. (когда великому князю шелъ одиннадцатый годъ): «Читалъ я его высочеству Вертотову исторiю объ орденѣ мальтiйскихъ кавалеровъ. Изволилъ онъ потомъ забавляться и, привязавъ къ кавалерiи своей флагъ адмиральскiй, представлять себя кавалеромъ мальтiйскимъ».
По воцаренiи своемъ императоръ принялъ живое участiе въ судьбѣ ордена, которому тогдашнiе политическiе обстоятельства уже грозили паденiемъ*, и въ декабрѣ того же года назначилъ двухъ полномочныхъ, именно князя Безбородко** и князя Александра Борисовича Куракина, для заключенiя конвенцiи съ бальи графомъ Литтою. Главнымъ содержанiемъ состоявшейся такимъ образомъ 4/15 января 1797 г. конвенцiи было то, что вмѣсто польскаго вел. прiорства и 6 командорствъ возникло вел. прiорство русское (россiйско-католическое) съ 10 командорствами и что ежегодный доходъ во 120,000 злотыхъ, ассигнованный ордену изъ польскихъ имѣнiй, былъ возвышенъ теперь до 300,000 злотыхъ (считая злотый въ 25 коп.), съ тѣмъ чтобъ уплата производилась рублями, которые впредь должны были выдаваться изъ государственнаго казначейства. Не довольный еще этимъ пожалованiемъ, государь изъявилъ желанiе облечься, вмѣстѣ со всею императорскою фамилiею, въ знаки ордена. Но еще до исполненiя этого достойный старецъ Роганъ умеръ, и въ гросмейстеры избранъ былъ прежнiй посолъ нѣмецкаго императора въ Мальтѣ, баронъ Гомпешъ, въ которомъ орденъ надѣялся найти сильную опору противъ враждебной Францiи. Извѣстiе о милостяхъ русскаго государя возбудило между кавалерами общiй энтузiазмъ. Отправленный въ Петербургъ кавалеръ Рачинскiй привезъ новое полномочiе ловкому бальи, успѣвшему въ короткое время сдѣлать такъ много для ордена; графъ Литта, теперь уже въ званiи чрезвычайнаго посла, имѣлъ 27 ноября торжественный въѣздъ въ столицу, а 29-го публичную аудiенцiю, на который поднесъ
* Во время Французской революцiи этотъ орденъ, вмѣщавшiй въ себѣ древнѣйшiе дворянскiе роды почти всей Европы, оставался какъ-бы представителемъ старинныхъ привилегiй дворянства: съ 1791 по 1795 г. мальтiйское правительство явно ободряло и поддерживало рыцарей, желавшихъ присоединиться къ армiи эмигрантовъ (Путеш. маршала Мармона, М. 1840, т. IV, стр. 252). Вотъ главная причина ненависти къ нему со стороны Французской республики, которая, гдѣ только могла, захватывала орденскiя владѣнiя. Изъ такого положенiя ордена происходило и особенное покровительство, оказанное ему императоромъ Павломъ, который сверхъ того руководился мыслью о прiобрѣтенiи острова Мальты.
** Александръ Андреевичъ Безбородко, по показанiю, найденному нами въ бумагахъ служившаго при немъ Н. А. Львова, род. 14 марта 1747 г., ум. 16 апреля 1799. Онъ пожалованъ въ графы римской имперiи 1784; императоръ Павелъ возвелъ его, въ день коронацiи, 5 апреля 1797, въ княжеское росс. имперiи достоинство съ титломъ Свѣтлости, а черезъ двѣ недѣли пожаловалъ его государственнымъ канцлеромъ и президентомъ коллегiи иностранныхъ дѣлъ[ii].
// 208
государю титулъ протектора и знаки мальтiйскаго ордена для него и всѣхъ особъ царскаго семейства, также для государственнаго канцлера князя Безбородко, для вице-канцлера князя Куракина и еще для нѣкоторыхъ другихъ лицъ. Для самого императора присланъ былъ старинный крестъ славнаго гросмейстера Лавалетта. Изъ главной аудiенцъ-залы посолъ отправился къ другимъ высочайшимъ особамъ; по возвращенiи его въ тронную прибыла туда императрица и, принявъ изъ рукъ государя орденскiе знаки, заняла мѣсто на тронѣ. Затѣмъ къ престолу подошелъ Александръ Павловичъ безъ шпаги и преклонилъ колѣно. Императоръ, надѣвъ шляпу и обнаживъ мечъ, сдѣлалъ имъ три рыцарскiе удара по плечамъ великого князя, вручилъ ему шпагу, поцѣловалъ его, какъ брата, и возложилъ на него знаки большаго креста. Та же церемонiя повторилась съ Константиномъ Павловичемъ. Такимъ же образомъ послѣ того французскiй принцъ Кондѣ́* былъ пожалованъ въ кавалеры большаго креста и нареченъ великимъ прiоромъ русскимъ. Въ тотъ же день послѣ обѣда государь принялъ кавалерами большаго креста князей Безбородко и Куракина, роздалъ другiе кресты и назначилъ всѣхъ командоровъ и кавалеровъ русскаго великаго прiорства.
Но въ то самое время, какъ орденъ готовился праздновать такой неожиданный успѣхъ, случилось вдругъ роковое событiе, которое должно было положить конецъ его существованiю: вслѣдствiе безпечности и малодушiя Гомпеша Мальта взята была Наполеономъ на пути его въ Египетъ. Тогда капитулъ русскаго прiорства, собравшись въ орденскомъ домѣ въ Петербургѣ, издалъ два акта: 1) протестъ «противъ предосудительнаго поступка великаго магистра и другихъ кавалеровъ, нарушившихъ святость своихъ обѣтовъ сдачею безъ всякой обороны орденскихъ владѣнiй и заключившихъ безчестную капитуляцiю, основанную исключительно на личныхъ выгодахъ великаго магистра и его сообщниковъ**», и 2) манифестъ русскаго прiорства, возлагавшiй всѣ надежды ордена на протектора. Императоръ отвѣчалъ на эти акты декларацiей, подписанною въ Гатчинѣ 10 сентября, торжественно обѣщая «не только сохранять орденъ во всѣхъ его установленiяхъ, привилегiяхъ и почестяхъ, но и употребить всѣ старанiя къ возстановленiю его». Въ заключенiе протекторъ приглашалъ находившихся въ Петербургѣ кавалеровъ «сдѣлать всѣ нужныя распоряженiя къ пристойнѣйшему и полезнѣйшему отправленiю дѣлъ ордена».
Въ этихъ словахъ уже обозначалось намѣренiе императора принять на себя званiе великаго магистра, намѣренiе, какъ полагаютъ, внушенное ему Литтою, который надѣялся занять въ такомъ случаѣ первое при императорѣ мѣсто по управленiю орденомъ. Онъ становился необходимъ для учрежденiя совѣта и канцелярiи новаго гросмейстера, и
* Принятый въ русскую службу вмѣстѣ съ своимъ корпусомъ, состоявшимъ изъ пяти полковъ, и назначенный шефомъ одного изъ нихъ (Спб. Вѣдом. 1797, № 96).
** Подлинныя слова изъ упоминаемаго вслѣдъ за симъ манифеста.
// 209
такимъ образомъ ему легко было сдѣлаться намѣстникомъ Павла по дѣламъ ордена. Къ удивленiю всей Европы, русскiй царь принималъ верховное начальство надъ религiознымъ и военнымъ орденомъ, признававшимъ папу своимъ духовнымъ главою. Впрочемъ императоромъ руководила конечно и политика: въ случаѣ возвращенiя Мальты ордену, этотъ островъ, по своему положенiю въ Средиземномъ морѣ, обѣщалъ Русскимъ важную точку опоры въ сношенiяхъ съ Оттоманскою Портой. Притомъ государь, въ качествѣ гросмейстера, становился во главѣ всего европейскаго дворянства.
Провозглашенный въ прокламацiи русскаго прiорства великимъ магистромъ, императоръ Павелъ принялъ этотъ титулъ, и 29 ноября 1798 г., въ день бывшей за годъ передъ тѣмъ церемонiи, весь корпусъ кавалеровъ торжественно поднесъ ему корону и регалiи новаго сана. Императоръ отвѣчалъ чрезъ вице-канцлера своего объявленiемъ, въ которомъ между прочимъ было сказано: «При семъ вновь повторяемъ торжественно учиненныя прежде, въ качествѣ Покровителя того ордена, обнадеживанiя, что Мы не токмо оставимъ навсегда въ цѣлости всѣ установленiя и преимущества, присвоенныя сему знаменитому ордену, какъ въ разсужденiи свободнаго исповѣданiя вѣры и слѣдующихъ по тому отношенiй кавалеровъ римскаго закона, такъ и касательно управленiя орденскаго, опредѣляя главное мѣсто пребыванiя оного въ императорской нашей столицѣ; но что и далѣе не престанемъ пещися о возстановленiи его въ то почтительное состоянiе, которое соотвѣтствовало бы благой цѣли основанiя сего ордена, его прочности и пользѣ. Возобновляемъ и паки увѣренiя Наши, что, имѣя верховное начальство надъ орденомъ св. Iоанна Iерусалимскаго и почитая обязанностiю Нашею стараться о возвращенiи неправедно у него отнятой собственности, не предполагаемъ Мы отнюдь, въ качествѣ Нашемъ Императора Всероссiйскаго, никакихъ притязанiй, которыя могли бы обращаться во вредъ или ущербъ правамъ прочихъ Намъ дружественныхъ державъ».
По прочтенiи этого акта княземъ Безбородкой, всѣ мальтiйскiе кавалеры, приступивъ къ престолу съ колѣнопреклоненiемъ, принесли гросмейстеру присягу въ повиновенiи и вѣрности и допущены были къ рукѣ. Желая сдѣлать этотъ день еще болѣе памятнымъ, императоръ учредилъ, какъ новый знакъ отличiя для поощренiя службы русскихъ дворянъ, орденъ св. Iоанна Iерусалимскаго, котораго уставъ теперь же былъ прочитанъ съ престола. Новый орденъ былъ возложенъ на великихъ княгинь и княженъ, а также на нѣкоторыхъ придворныхъ дамъ. Сенату предписано объявить о совершившемся по всему государству, со внесенiемъ новаго достоинства въ титулъ императорскiй. Декларацiею, обнародованной въ Европѣ, дворяне всѣхъ христiанскихъ странъ приглашались ко вступленiю въ орденъ. Въ Мальту же, которая должна была опять сдѣлаться достоянiемъ ордена, императоръ уже предварительно назначилъ коменданта и русскiй гарнизонъ изъ 3000 человѣкъ.
Въ слѣдующемъ году прiѣзжали въ Петербургъ депутацiи разныхъ
// 210
западно-европейскихъ прiорствъ для признанiя государя въ званiи великаго магистра*. Кромѣ возстановленнаго имъ русско-католическаго прiорства, онъ учредилъ греко-россiйское великое прiорство, назначивъ великимъ его прiоромъ наслѣдника цесаревича Александра Павловича. Составленъ былъ верховный священный совѣтъ, въ которомъ засѣдали: поручикомъ (намѣстником) великаго магистра фельдмаршалъ гр. Н. И. Салтыковъ, генералъ-фельдмаршаломъ ордена великiй князь Александръ, великимъ командоромъ князь Лопухинъ, великимъ канцлеромъ гр. Ростопчинъ и проч. Образованъ былъ дворъ по штату прежняго двора великаго магистра съ великимъ сенекалломъ (Нарышкинъ), призрителемъ бѣдныхъ (архiепископъ Амвросiй) и. т. д. Для гвардiи великаго магистра учрежденъ кавалергардскiй корпусъ изъ 189 человѣкъ**. Многимъ полкамъ пожалованъ знакъ ордена на знамена, шапки, кирасы и т. п. Мальтiйскiй крестъ былъ включенъ въ государственный гербъ, съ которымъ и явился на всѣхъ казенныхъ зданiяхъ въ Петербургѣ. Сверхъ того была устроена католическая церковь во имя св. Iоанна Крестителя (Iерусалимскаго) въ зданiи, которое служило зàмкомъ мальтiйскихъ рыцарей. Этотъ домъ (нынѣшнiй пажескiй корпусъ), построенный архитекторомъ Растрелли, принадлежалъ сначала государственному канцлеру графу Воронцову; потомъ онъ поступилъ въ казну, и въ немъ жилъ графъ Остерманъ. Императоръ Павелъ подарилъ его ордену, и надъ главнымъ въѣздомъ прибитъ былъ мальтiйскiй гербъ — бѣлый крестъ на красномъ полѣ. Церковь была построена архитекторомъ Гваренги и освящена 17 iюня 1800 митрополитомъ Сестренцевичемъ. Императоръ Николай возобновилъ ее въ 1833 году. Она состояла въ завѣдыванiи графа Литты до самой смерти его (см. предыдущее стихотворенiе).
Вниманiе императора Павла къ мальтiйскому ордену подало ему между прочимъ поводъ къ учрежденiю еще 20-и командорствъ въ награду отличившимся военными подвигами офицерамъ. Почти ежедневно жаловались новые кавалеры и командоры. Знатные дворяне учреждали и съ своей стороны фамильные командорства. Высочайшiе указы и манифесты кончались словами: «Данъ царствованiя нашего въ третье, магистерства же во второе лѣто», и т. п. Въ 1800 г. напечано (sic) «Уложенiе» ордена.
* Одинъ изъ участвовавшихъ въ депутацiи германскаго прiорства, 70-и лѣтнiй аббатъ Жоржель, описалъ свое путешествiе и пребыванiе въ Петербургѣ въ зиму съ 1799 на 1800 годъ (см. ниже нашу общую ссылку). Онъ былъ французскiй эмигрантъ, жилъ въ Брейзгау и сопровождалъ депутацiю въ качествѣ секретаря. Названное Путешествiе напечатано и въ составѣ Записокъ его (Mémoires pour servir à l’histoire des événements de la fin du XVIII siècle, par un contemporain impartial), изданныхъ также 1818 въ Парижѣ; оно занимаетъ томъ VI этихъ Записокъ.
** Коцебу въ любопытномъ своемъ сочиненiи: Das merkwürdigste Jahr meines Lebens (Berlin 1803, стр. 394) разсказываетъ по поводу одного театральнаго представленiя: «Государь сидѣлъ за самымъ оркестромъ, и меня поразило, что въ продолженiе всего спектакля позади креселъ его стоялъ гвардеецъ мальтiйской гвардiи».
// 211
Между тѣмъ взятiе Мальты Англичанами повлекло за собою разрывъ Россiи съ Великобританiею; вспыхнула война, но прежде окончанiя ея императора Павла не стало. Дальнѣйшая судьба ордена извѣстна[iii] (Исторiя ордена св. Iоанна Iерусалимскаго, соч. А. Лабзина, ч. V, Спб. 1801); Kurzgefasste Nachricht von S. K. K. Majestät Paul I Gelangung zur Würde eines Grossmeisters и т. д. Nov. 1799, и къ этому еще особо Anhang, 1802, — оба напеч. въ Спб. ; Voyage à St.-Pétersbourg de l’abbé Georgel, Paris, 1818; Реймерса St. Petersburg и проч.; Михъ. Данилевскаго и Д. А. Милютина Исторiя войны Россiи съ Францiею въ 1799, т. I, Спб. 1852)*.
Державинъ написалъ оду На поднесенiе его императорскому величеству великаго магистерства ордена святаго Iоанна Iерусалимскаго и на побѣду, надъ Французами россiйскимъ флотомъ одержанную 1798 года. Подъ этимъ заглавiемъ ода тогда же была напечатана отдѣльно и въ III-й книжке Аонидъ (1798—1799) съ подписью Державинъ; потомъ съ сокращенiемъ заглавiя въ изданiи 1808, ч. II, XIV. За эту оду Державинъ получилъ табакерку съ брильянтами. Потомъ ему пожалованъ былъ брильянтовый мальтiйскiй крестъ.
Подъ побѣдою надъ французскимъ флотомъ, означенною въ первоначальномъ заглавiи, должно разумѣть слѣдующее. Русскiй флотъ, подъ начальствомъ адмирала Ушакова, пропущенный Портою чрезъ Дарданеллы, соединясь съ турецкой эскадрой, явился передъ Чериго и, поддерживаемый возстанiемъ жителей, занялъ безъ труда не только этотъ островъ, но также Кефалонiю, Занте, о. св. Мавры и пр. вмѣстѣ съ большою частiю Корфу. Вездѣ Французы сдавались или бѣжали. Это происходило въ октябрѣ и ноябрѣ 1798, а въ слѣдующемъ году завоеванiе Iоническихъ острововъ было окончено. (Allgem. Geschichte der neuesten Zeit, von Fr. Saalfеld, т. II, отд. 2, стр. 124; также Исторiя войны въ 1799 г., т. I, стр. 93 и слѣдд.).
Замѣтимъ здесь кстати, что въ Романовской галлереѣ, въ Зимнемъ дворцѣ, находится писанный Боровиковскимъ во весь ростъ портретъ императора Павла въ гросмейстерскомъ одеянiи.
* Въ концѣ названной выше, на стр. 205, книги Мезоннева можно найти полный списокъ лицъ, принадлежавшихъ къ мальтiйскому ордену въ Россiи. Это приложенiе было издано и отдѣльно (Имп. публ. библiотека). Такой же списокъ, подъ заглавiемъ Державный орденъ св. И. И. (въ минiатюрномъ форматѣ), изданъ въ 1800 г. на русскомъ языкѣ.
// 212
1798.
XL. НА МАЛЬТIЙСкIЙ ОРДЕНЪ.
__
Звучитъ труба, окрестны горы
Передаютъ другъ другу громъ;
Какъ рѣки, рыцарей соборы
// 213
Лiются въ знаменитый сонмъа.
Шумитъ по шлемамъ лѣсъ пернатый,
Сребромъ и златомъ свѣтятъ латы,
Цвѣтъ радугъ въ мантiяхъ горитъ:
Хоръ свыше зритъ, какъ съ Геликона
Синклитъ, царица, царь, средь трона
Въ порфирѣ, въ славѣб предстоитъ[2].
Клейноды вкругъ; въ нихъ власть и силав;
Вдали Европы блещетъ строй,
// 214
Стрѣлъ тучи Азiя пустила,
Идутъ Американцы въ бойг,
Темнятъ крылами понтъ грифоны,
Льютъ огнь изъ мѣдныхъ жерлъ драконы,
Полканы вихремъ пыль крутятъ;
Безмѣрныя поля, долины
Обсѣли вкругъ стада орлины,
И всѣ на царскiй смотрятъ взглядъ.
Міровъ владыкѣ лучезарныхъд
Такъ внемлютъ всѣ стихiи, тварь:
Въ могуществѣ ему нѣтъ равныхъ.
Властитель душъ, любимый царь
Речетъ — и флотъ сквозь волнъ несется!
Велитъ — и громомъ твердь трясется!
Тьма всадниковъ чрезъ степь летитъ!
И гнѣвъ его есть гнѣвъ вселенной.
Но лишь съ улыбкою священной
Простретъ онъ длань, — и все молчитъ.
Кто сей, предъ важнымъе симъ соборомъ[3],
Въ благоговѣйной тишинѣ,
Предсталъ съ унылымъ, кроткимъ взоромъ?
Сонмъ нѣкихъ воевъ зрится мнѣ:
// 215
На нихъ кресты, а не эгиды[4]!
Ужъ не Гаральды ль то, Готфриды?
Не тѣни ль витязей святыхъ?
Ихъ знамя! — Ихъ остатокъ славный
Пришелъ къ тебѣ, о царь державный!
И такъ вѣщалъ напасти ихъ:
«Безвѣрья гидра проявилась[5]:
Родилъ ее, взлелѣялъ Галлъ;
Въ груди его, въ душѣ вселилась,
И весь чудовищемъ онъ сталъ!
Растетъ — и тысячью главами
Съ несчетныхъ жалъ струитъ рѣками
Обманчивый по свѣту ядъ:
Народы, царства заразились,
Развратомъ, буйствомъ помрачилисьж
И Бога быть уже не мнятъ.
«Нѣтъ добродѣтели священной,
// 216
Нѣтъ твердыхъ ей броней, щитовъ;
Не стало рыцарствъ во вселенной:
Присяжныхъ злобѣ нѣтъ враговъ,
Законы царствъ, обряды вѣры,
Святыня — почтены въ химеры;
Попранъ Христосъ и скиптръ царей;
Европа вся полна разбоевъ,
Цареубiйцъ святятъ въ героевъ:
Ты, Павелъ, будь спаситель ей!
«Мы гробъ святый освободилиз,
Гостепрiимствъ отверзли дверь[6];
Но насъ наслѣдiя лишили,
И мы изгнанники теперь!
Прими ты насъ въ твое храненье!»
Рекли, — печать и жезлъ правленья
Царю, преклоншись, поднеслии.
Какъ лучъ сквозь мрака пробѣгаетъ,
Такъ рѣчь ихъ царску грудь пронзаетъ:
Сердечны слезыі потекли[7].
// 217
«Живъ Богъ!» царь рекъ — и мечъ полсвѣта,
Какъ быстры молньи, обнажилъ[8];
Крестообразно, въ знакъ обѣта,
Къ челу вознесъ и преклонилъ;
Мечи несчетны обнажилиськ,
Къ престолу правды преклонились;
Разверзлось небо, и средь тучъ
Петра онъ, Павла, Iоанна[9]
Узрѣлъ звѣздами увѣнчанна,
Дающихъ знамя, щитъ и ключъл!
Орелъ, судьбой рожденный къ славѣ,
Въ гнѣздѣ съ улыбкой молньи зряйм,
Въ поляхъ какъ левъ, какъ агнецъ въ нравѣ,
// 218
Спокоенъ внутрь, внѣ все боряй,
Морей и бурей слышитъ свисты;
Онъ сноситъ зной и воздухъ льдистый,
Онъ выше всѣхъ себя вознесъ:
Такъ чьи жъ поддержатъ неба плечи?
Кто станетъ противъ адской сѣчи?
Одинъ безсмертный, твердый Россън!
Одинъо! — Твоя лишь доблесть строга,
Твой сильный царь, твой духъ, твой Бог
Отдать безвѣрнымъ могутъ Бога,
Христу алтарь, царямъ чертогъ[10]:
Во громы облеченный ангелъ,
Во броню правды верный Павелъ
И съ нимъ Господня благодать[11]
Удобны злобы стерть коварства,
Смятенны успокоить царства,
И славный подвигъ твой вѣнчать.
Дерзай! — Ужъ, свыше вдохновенный,
Благословляетъ Сергiй путь;
// 219
Стихiи спутствуютъ смиренны,
Планеты счастливо текутъ;
Сквозь говоръ птицъ, сквозь звѣрска рева,
На бракъ готовясь, плачетъ[iv] дѣва[12];
Сiяетъ крестъ средь облаковър,
Конь бѣлый всадникомъ блистаетъ[13],
На небѣ бардъ въ звѣздахъ читаетъ:
«Симъ побѣдишь твоихъ враговъ!»
// 220
Не змѣй ли страшныйс, протяженный
Какъ съ горъ на долъ, съ долинъ на холмъ
Сомкнуты изгибая члены,
Чешуйчатымъ блеститъ хребтомъ?
Нѣтъ! полкъ твой такъ, сряженный къ боют,
Сверкающей вдали грядою
Пойдетъ чрезъ горы и лѣса;
Столпъ огненный предъ нимъ предыдетъ[14],
Пучинау глубины раздвинетъ,
И обновятся чудеса.
Въ броню незриму облеченна,
Юдиѳь Олферна жнетъ главу;
Самсона мышца напряженна
Деретъ зубасту челюсть льву;
Бѣгъ солнца Навинъ воспрещаетъ,
Трубъ гласомъ грады сокрушаетъ;
// 221
Багритъ станъ ночью Гедеонъ;
Давидъ изъ пращи мещетъ камень:
Трясяся, Голiафъ туманенъ
Падетъ предъ нимъ, какъ страшный холмъ[15].
Иль Пересвѣтъ съ гигантомъ къ бою[16],
Какъ вихорь, на конѣ летитъ,
Крестъ въ лѣвой жметъ, копье десною,
И раздробляетъ вражiй щитъ.
Вѣнцы нетлѣнные[17] плетутсяф,
На челы вѣрныхъ воевъ вьются,
И райска ихъ кропитъ роса;
Отступники, скрыпя зубами,
Кровь блѣдными изъ ранъ руками,
Отчаясь, мещутъ въ небеса[18].
// 222
И се, Марiи подъ покровомъ,
Архангельскихъ подъ блескомъ крылъ[19],
Нашъ флотъ въ стремленьи быстромъ, новомъ,
На гордый наступаетъ Нилъ.
Со именемъ Цирцей волшебнымъ[20]
И съ скопищемъ, Христу враждебнымъ,
Противу насъ не устоялъ.
Луна съ крестомъ соединилась[21]!
Вселенна чуду удивилась:
Знать, всѣхъ нечестiй свыше Галлъх!
Денницу зрѣли: мудръ и славенъ,
Въ сiяньи возносился онъ,
// 223
Рекъ: «Вышнему я буду равенъ,
На западѣ воздвигну тронъ». —
Но гибельны пути лукавы….ц
Кто свѣта царь? кто есть царь славы?
Кто велiй Богъ? — «Единъ трисвятъ»!
Воспѣла Херувимовъ сила,
И грозны громы Михаила[22]
Стремглавъ коварство свергли въ адъ.
Народы міра! вразумитесь,
Зря гордыхъ сокрушаемъ рогъч,
И властолюбiя страшитесь;
Власть свыше посылаетъ Богъ.
Нѣтъ счастiя въ семъ мірѣ чудномъ,
Прибыткомъ, любочестьемъ бурномъ,
Гдѣ вервь отъ якоря снята[23];
Въ одной лишь вѣрѣ есть блаженство,
// 224
Въ законахъ — вольность и равенство,
А братство — во любви Христа.
Я рѣки обращу къ вершинамъ,
На крыльяхъ вѣтра вознесусь,
Велю молчать громамъ, пучинамъ,
Лучами съ солнцемъ подѣлюсь;
Но гдѣ предѣлъ ума паренью,
Пристанище къ отдохновеньюш?
Кто вшелъ небесъ на вышину?
Никто, — лишь только Богомъ званный:
И я, чрезъ происки коварныщ,
Ни шага къ трону не шагну.
Довѣренность! ты, столпъ правленья,
Ограда непорочныхъ душъ!
Съ тобой средь змѣй, стихiевъ преньяъ
Покойно спитъ великiй мужъ!
Снесись, о духъ, духъ благотворный!
Въ сердца людей, на царски троны,
И воспрети лить смертныхъ кровьы.
Скажи: «Народъ — безглавно тѣло;
Пещись о немъ царей есть дѣлоь:
Живитъ взаимна ихъ любовь».
Но кто же сей любви нелестной,
Чтобъ всякъ другъ друга бремя несъ,
// 225
Живитъ другъ друга ихъ любовь.
Научитъ насъ? Отецъ небесной,
Нашъ Богочеловѣкъ Христосъ.
Въ трудахъ Онъ сущихъ успокоитъ,
Заблудшихся въ пути устроитъѣ,
Въ болѣзняхъ призритъ, исцѣлитъ,
Скорбящихъэ посѣтитъ въ темницѣ,
Послѣднiй лептъ отдастъ вдовицѣ:
Сiе сынъ вѣры совершитъю.
Кто жъ горня Iерусалима
Наслѣдникъ сей и другъ Христовъ?
Въ комъ доблесть благодатия зрима
И соподвижникъ кто Петровъ?
Не тотъ ли, сердца нѣжна свойства
И чувства жалости, геройства
Въ святой душѣ чтò совмѣстилъѳ,
Отверзъ отеческiя длани,
Прiемлетъ странниковъ безъ дани[24]
И душу рыцарствъ воскресилъ?
Да препояшетъ радость холмы,
Да процвѣтетъ лице морей,
Да водворится счастье въ домыν
// 226
Тобой, избранный изъ царей!
Да отдадутъ скалы кремнисты
Обратно пѣсни голосисты,
И лучъ, преломшись отъ стекла,
Какъ въ воздухѣ ярчѣй несется, —
Такъ отъ избытка сердца льетсяа
И благодарность и хвала!
а За рядомъ рядъ текутъ во сонмъ (Первонач. рукоп.).
б Въ порфирѣ и въ лучахъ стоитъ.
в Клейноды съ нимъ, власть, росска сила (1798—99).
г Готовы Алеуты въ бой.
— Американецъ съ булавой (Первон. рукоп.).
Тамъ грифы вздулися крылами,
Тамъ огнь драконы дышатъ ртами.
д Міровъ властитель лучезарныхъ,
Стихіи такъ всю правятъ тварь…
Сердецъ владыка, росскій царь.
е Но кто предъ страшнымъ симъ соборомъ,
Въ безмолвной свѣтлой тишинѣ,
Предсталъ печальнымъ, важнымъ взоромъ?
ж Такъ оюродили, смутились.
з Мы изгнаны. Обитель блага,
Щедрота Карла отнята.
Кто призритъ сира, бѣдна, нага?
Ужъ Мальта славная пуста.
и Царю на дланяхъ поднесли.
і Изъ сердца перлы потекли.
(Сердечны слезы написано рукою Н. А. Львова).
к Мечей полки съ нимъ обнажились
И всѣ ко трону преклонились.
л Прими, рекли, нашъ щитъ, мечъ, ключъ.
м Съ улыбкой громы въ люлькѣ зряй.
н Никто какъ ты, о храбрый Россъ!
о Такъ, ты! — Твоя…
п Одѣтый въ тучи грома ангелъ,
Въ щитъ вѣры православной, Павелъ.
р Блистаетъ крестъ средь облаковъ,
Конь бѣлый всадникомъ мелькаетъ (1798—1799).
На небѣ надпись бардъ читаетъ (Первон. рукоп.).
с И змѣй ужъ страшный…
т Такъ полкъ твой, наряженный къ бою.
у И море…
ф …вязутся (1798—1799).
х Знать, Турка нечестивѣй Галлъ (Первон. рукоп.).
ц Но кто зналъ путь его лукавый.
ч Смотря на гордыхъ казнь страстей,
Порока властвовать страшитесь,
Довольтесь волею своей.
ш Гдѣ пристань, крылъ къ отдохновенью?
щ Чрезъ происки, стези коварны
Шага я къ славѣ не шагну.
Довѣренность! душа правленій.
ъ …средь смертной сѣни.
ы Уйми въ Европѣ льющу кровь.
ь Царей о немъ пещися дѣло.
ѣ Заблудшихся на умъ настроитъ.
э Сѣдящихъ…
ю Сіе все духъ Христовъ творитъ.
я …благовѣстья….
ѳ Въ себѣ который совмѣстилъ.
ν Да внидетъ всѣмъ веселье въ домы.
(Варіанты отъ і до конца исправлены рукою Н. А. Львова, которому и принадлежитъ окончательная редакція соотвѣтствующихъ стиховъ, принятая Державинымъ уже при помѣщеніи оды въ Аонидахъ.)
а Да отъ избытка…
Такъ благодарность…
(Поправка руки Державина въ изд. 1808 г.)
// 227
[2] Въ порфирѣ, въ славѣ предстоитъ.
Первыя двѣ строфы содержатъ картину великолѣпнаго торжества, бывшаго въ Зимнемъ дворцѣ по случаю принятiя государемъ титла великаго магистра ордена (см. выше, стр. 210, примѣчанiе 1). Всѣ наличные мальтiйскiе кавалеры, предводимые графомъ Ю. П. Литтою, были въ мантiяхъ и въ шляпахъ съ перьями. Императоръ, въ черной бархатной мантiи, подбитой горностаемъ, въ коронѣ гросмейстера, сидѣлъ рядомъ съ императрицею на тронѣ, близъ котораго лежали на столѣ царскiя регалiи. Члены св. синода и пр. сената стояли на ступеняхъ трона; толпы зрителей тѣснились на хорахъ. По улицамъ тянулись ряды войска, въ которомъ поэтъ воображаетъ не только Европейцевъ, Русскихъ, но и представителей азiатскихъ и американскихъ областей, принадлежащихъ Россiи. Подъ грифонами (грифъ, баснословная четвероногая птица) разумѣются окрыленные парусами корабли; подъ драконами — пушки; подъ Полканами* — конница; подъ орлиными стадами — русскiй народъ.
* Державинъ конечно еще съ дѣтства былъ знакомъ съ русскимъ сказочнымъ мiромъ. Впослѣдствiи главнымъ печатнымъ источникомъ его свѣдѣнiй въ этой области народной литературы сдѣлались изданныя Чулковымъ въ 4-хъ частяхъ Русскiе сказки, М. 1780, гдѣ можно найти многiя имена, встрѣчающiяся у Державина, какъ-то: Добрыня, Торопъ, Добрада, Полканъ (ч. I). Здѣсь же (ч. III) упоминается уже и Всемила, дочь скиѳскаго царя (Ср. Томъ I, стр. 5). Въ другомъ сочиненiи Чулкова (Абевега русскихъ суевѣрiй, М. 1786, стр. 271) говорится про Полкана: «Славяне почитали его полубогомъ и приписывали ему чрезъестественную силу и невоображаемую прыткость въ бѣганiи: онъ имѣлъ съ верху до половины тѣло и сложенiе человѣческое, а отъ пояса коневье.» 1-е изд. этой книги, подъ заглавiемъ Словарь р. с., вышло 1782 г.
[3] Кто сей, предъ важнымъ симъ соборомъ и проч.
Графъ Литта. См. о немъ предыдущее стихотворенiе.
[4] На нихъ кресты, а не эгиды.
Мальтiйскiе кавалеры на броняхъ своихъ и на щитахъ имѣли нашитые бѣлые кресты, а не эгиды (Об. Д.). О мальтiйскомъ крестѣ см. ниже 2-е приложенiе къ этой одѣ.
[5] Безвѣрья гидра проявилась.
Все сказанное въ этой и слѣдующей строфѣ относится къ разнымъ извѣстнымъ явленiямъ французской революцiи. Выраженiе «присяжные враги злобѣ» означаетъ рыцарскiе ордена, считавшiе главнымъ своимъ призванiемъ вражду съ магометанами (Об. Д.). Произносимый здѣсь Державинымъ приговоръ французской революцiи совершенно согласенъ съ тѣмъ, что тогда вообще говорилось о французской нацiи и въ офицiальныхъ документахъ. Такъ напр. въ рескриптѣ императора Павла адмиралу Ушакову (см. выше стр. 212) сказано: «Дѣйствуйте вмѣстѣ съ Турками и Англичанами противъ Французовъ, яко буйнаго народа, истребившаго въ предѣлахъ своихъ вѣру и Богомъ установленные законы» и проч. (Исторiя войны въ 1799 г., т. I, стр. 90).
[6] Гостепрiимствъ отверзли дверь и проч.
Черты изъ исторiи ордена; съ основанiемъ его (1048 г.) сопряжено учрежденiе въ Iерусалимѣ госпиталя (въ первоначальномъ смыслѣ страннопрiимнаго дома) для прiема пилигримовъ, почему орденъ въ первое время и назывался Chevaliers Hospitaliers de St.-Jean de Jérusalem, названiе, которое H. A. Львовъ въ своей краткой исторической запискѣ объ орденѣ (см. приложенiя къ этой одѣ) переводитъ: «кавалеры Гостопрiимственные».
[7] Сердечны слезы потекли.
«Императору сiе» (т. е. поднесенiе короны, печати и жезла Мальтiйцевъ) «чрезвычайно прiятно было, такъ что онъ отъ удовольствiя заплакалъ» (Об. Д.).
[8] …и мечъ полсвѣта,
Какъ быстры молньи, обнажилъ и проч.
«Мечъ полусвѣта» — русскiй мечъ (см. Томъ I, стр. 289, примѣч. 36). «Императоръ, обнажа свой мечъ и ознаменовавъ себя онымъ крестообразно, присягнулъ, такъ сказать, въ вѣрности ордену, по каковому знаку и всѣ мальтiйскiе кавалеры, вынувъ свои мечи, въ ознаменованiе своей вѣрности преклонили къ подножiю престола его» (Об. Д.).
[9] Петра онъ, Павла, Iоанна и проч.
«Авторъ, въ восторгѣ своемъ, смотря на сiе великолѣпное зрѣлище, мечталъ быть свидѣтелями онаго: Петра апостола, держащаго ключъ, Павла апостола, держащаго щитъ, и Iоанна Крестителя, держащаго знамя, — яко ихъ принадлежности». Провидѣнiе устроило, что эти же имена означаютъ трехъ императоровъ, царствовавшихъ лишь короткое время (Об. Д.). Видѣнiе апостоловъ: Петра — какъ протектора католиковъ, Павла — какъ соименника императору, и Iоанна крестителя — какъ покровителя мальтiйскаго ордена (Остол. Кл. къ с. Д., стр. 76).
[10] Христу алтарь, царямъ чертогъ.
«Авторъ думалъ, что некому другому привесть Французовъ на истинный разумъ, какъ однимъ Русскимъ,… что бы въ самомъ дѣлѣ исполнилось, ежели бы продолжился вѣкъ Екатерины, или императоръ Павелъ не отозвалъ бы обратно своихъ войскъ, разсердяся на Австрiйцевъ, посланныхъ съ Суворовымъ» (Об. Д.).
[11] И съ нимъ Господня благодать.
Авторъ разумѣлъ обыкновенную благодать Божiю, споспѣшествующую справедливымъ и благороднымъ подвигамъ; но когда императоръ приказалъ на знаменахъ и на каскахъ написать это слово, то стали говорить, что подъ нимъ должно разумѣть греческое названiе благодати (Об. Д.).
[12] …На бракъ готовясь, плачетъ дѣва.
«Наканунѣ сраженiя съ Мамаемъ нѣкто Волынецъ, бывшiй въ войскѣ князя Дмитрiя Iоанновича, съ позволенiя его дѣлалъ примѣчанiя (наблюдалъ примѣты), отходя въ уединенное мѣсто, гдѣ слышалъ говоръ птицъ или кликъ вороновъ и вой волковъ, обыкновенно сбирающихся на снѣдь труповъ, а сквозь ихъ, въ татарской сторонѣ — плачъ женщины, подобной лишившейся мужа, а на россiйской — тихое рыданiе, подобное дѣвицы, идущей на бракъ, изъ каковыхъ примѣчанiй и предвѣстилъ великому князю побѣду» (Об. Д.). Здѣсь Державинъ не совсѣмъ точно припоминаетъ мѣсто изъ Сказанiя о Мамаевомъ побоищѣ, въ которомъ, описавъ явленiя грозы на сторонѣ татарской, — тишину и свѣтъ на сторонѣ русскихъ полковъ, воевода Дмитрiй Волынецъ объявляетъ, что у него есть еще примѣта. Затѣмъ, сойдя съ коня и приложивъ ухо къ землѣ, онъ говоритъ: «Едино есть на пользу, а другое скорбно: слышахъ бо, господине княже, землю на двое плачущуся, едина страна поганымъ языкомъ плакася горько чадъ своихъ, аки вдова нѣкая; другая же страна, аки нѣкая дѣвица, жалостно плачевный гласъ аки отъ свирѣли испущаше» и проч.… (Синопсисъ, Спб. 1785, глава О примѣтахъ Димитрiя Волынскаго, стр. 154).
[13] Сiяетъ крестъ средь облаковъ,
Конь бѣлый всадникомъ блистаетъ.
Крестъ средь облаковъ съ надписью: «Симъ побѣдишь твоихъ враговъ» — извѣстное видѣнiе Константина Великаго. — Ко второму стиху въ Объясненiяхъ примѣчанiе: «Георгiй побѣдоносецъ пишется на бѣломъ конѣ: то въ старинные годы, когда въ вѣрѣ Русскiе болѣе тверды были и оною воспламенялись, разсказывали послѣ сраженiя, что будто видали на бѣломъ конѣ скачущаго воина, который имъ помогалъ одержать побѣду». По поводу побѣды Димитрiя Донскаго въ лѣтописи сказано: «Видѣша бо вѣрнiи, яко въ сiй часъ Ангели помогаху христiаномъ, и свв. Мученикъ полки, Георгiя побѣдоносца и Димитрiя мироточиваго» и проч. Легенда о каппадокiйскомъ князѣ Георгiи, который при Дiоклецiанѣ спасъ царевну убiенiемъ змѣя, чрезвычайно распространилась по всей Европѣ, особенно послѣ крестовыхъ походовъ, и онъ былъ признанъ покровителемъ цѣлыхъ корпорацiй и государствъ, наприм. Англiи и Генуи. До сихъ поръ, даже въ протестанскихъ странахъ, можно еще встрѣтить во многихъ церквахъ, въ ратушахъ, въ музеяхъ и т. п. скульптурное изображенiе того же всадника, попирающаго дракона, который принятъ и въ нашъ государственный гербъ (у Шведовъ St. Göran).
[14] Столпъ огненный предъ нимъ предыдетъ и проч.
Подобно тому, что совершилось съ Израильтянами при исходѣ ихъ изъ Египта (Об. Д.).
[15] Падетъ предъ нимъ, какъ страшный холмъ.
«Всѣ сiи библейскiя чудеса авторъ ввелъ, предсказывая, что когда помощь Божiя будетъ вспомоществовать оружiю Россiянъ, то они вѣрно побѣдятъ, чтò и исполнилось тогда подъ предводительствомъ Суворова» (Об. Д.).
[16] Иль Пересвѣтъ съ гигантомъ къ бою.
«Се лежаше храбрый витязь Пересвѣтъ чернецъ и близъ его татарскiй Голiаѳъ, отъ Пересвѣта побѣжденный» (Синопсисъ, гл. О поѣздѣ в. кн. Димитрiя между трупами, стр. 169; ср. Ист. Госуд. росс., т. V, гл. I).
[17] Вѣнцы нетлѣнные плетутся и проч.
Опять воспоминанiе изъ Сказанiя о Мамаевомъ побоищѣ. Преподобный Сергiй, въ бесѣдѣ съ великимъ княземъ Дмитрiемъ Ивановичемъ, между прочимъ сказалъ ему: «…вѣнецъ же тебѣ еще не готовъ, но инымъ многимъ вѣнцы плетутся» (Синопсисъ, гл. О походѣ в. кн. Димитрiя въ монастырь св. Троищы, стр. 135). Державинъ въ своихъ Объясненiяхъ ошибочно припоминаетъ и при этихъ стихахъ предсказанiе Волынца (Ср. выше, стр. 220, примѣч. 12).
[18] …Отчаясь, мещутъ въ небеса.
«Юлiанъ, императоръ римскiй, въ сраженiи съ христiанами раненъ былъ стрѣлою и, увидѣвъ Христа (какъ повѣствуется въ Четьей-минеи) на облакахъ, меща кровь на небо изъ раны, въ ярости кричалъ: Напейся, Галилеянинъ, крови моей! Эта картина относится къ отчаянiю богоотступниковъ другаго времени, Французовъ» (Об. Д.).
[19] И се, Марiи подъ покровомъ и проч.
Вслѣдствiе извѣстiй о большихъ морскихъ снаряженiяхъ Французовъ въ Тулонѣ, императоръ Павелъ въ апрелѣ 1798 г. приказалъ между прочимъ привести черноморскiй флотъ въ военное положенiе и вице-адмиралу Ушакову съ 12-ю кораблями крейсировать между Севастополемъ и Одессою. Тогда же было предложено султану усилить турецкiй флотъ эскадрою Ушакова, если Порта будетъ имѣть въ ней надобность. Между судами этой эскадры были: корабль Марiя Магдалина, кап. Сарадинаке, 68 пуш., и фрегатъ Св. Михаилъ, кап. Сорокинъ, 48 пуш. (Ист. войны въ 1799 г., т. I, стр. 83 и 420). См. выше стр. 212.
[20] Со именемъ Цирцей волшебнымъ.
«Нѣкто генералъ, называемый Цирцей, предводительствовалъ французскимъ воинствомъ, и какъ по баснословiю Цирцея была волшебница, то и придано ему волшебство или искусство въ ремеслѣ его, не взирая на которое Россiяне одержали побѣды» (Об. Д.). Настоящее имя этого генерала нашлось бы, можетъ быть, въ сочиненiи Француза Bellaire о военныхъ дѣйствiяхъ въ Iоническомъ морѣ, но этой книги мы достать не могли.
[21] Луна съ крестомъ соединилась.
Турки были тогда въ союзѣ съ Римомъ (Об. Д.).
[22] И грозны громы Михаила.
«Симъ стихомъ предвѣщаетъ стихотворецъ совершенную побѣду надъ Францiей Михайлѣ Павловичу. Богъ только одинъ вѣдаетъ, сбудется ли это» (Об. Д.). Вся эта строфа основывается на одномъ мѣстѣ пророка Исаiи (гл. 14, ст. 12 и т. д.) о Денницѣ, съ которою сравнивается царь вавилонскiй, говорящiй: «…Взыду выше облакъ, буду подобенъ Вышнему» и проч., и на повѣтствованiи Четiихъ-миней объ архангелѣ Михаилѣ (см. под 8 ноября Слово на Соборъ св. Архистратига Михаила).
[23] Гдѣ вервь отъ якоря снята.
«Коль скоро не утверждено сердце человѣческое на христiанскихъ добродѣтеляхъ, то никакими прiобрѣтенiями не обрѣтетъ себѣ покою» (Об. Д.). Это напоминаетъ евангельское изреченiе: «Кая бо польза человѣку, аще мiръ весь прiобрящетъ, душу же свою отщетитъ?» и проч. (Мат. XVI, 26).
[24] Прiемлетъ странниковъ безъ дани и проч.
«Павелъ императоръ весьма милостиво принималъ эмигрантовъ и давалъ имъ помощь безъ всякой отъ нихъ заслуги, и хотѣлъ возстановить рыцарскiе и кавалерскiе ордена» (Об. Д.).
[i] Къ очерку біографіи Лабзина. Несчастіе его было слѣдствіемъ неосторожнаго слова, произнесеннаго имъ на частномъ совѣщаніи, по поводу предложенія въ почетные члены академіи художествъ графа Н. П. Румянцова, Аракчеева и Гурьева. Лабзинъ находилъ, что первый достоинъ избранія, второй по крайней мѣрѣ заказывалъ академіи или ея воспитанникамъ нѣкоторыя работы, но послѣдній не имѣлъ никакого права. Доказывая это, Лабзинъ разгорячился и вышелъ изъ предѣловъ благоразумія. М. А. Дмитріевъ, познакомившійся съ нимъ въ Симбирскѣ и слышавшій отъ него самого подробности дѣла, составилъ, по нашей просьбѣ, любопытную записку объ обстоятельствахъ ссылки Лабзина, и мы, съ позволенія почтеннаго автора, заимствуемъ оттуда слѣдующій разсказъ.
«На другой день онъ былъ позванъ къ генералъ-губернатору, графу Милорадовичу, который сказалъ ему, чтобъ онъ ѣхалъ къ Гурьеву и извинился. Лабзинъ не поѣхалъ. — Дѣло это оставалось безъ послѣдствій три дня, пока государь былъ въ Петербургѣ; но по отъѣздѣ его въ чужіе краи, вслѣдъ за нимъ послано было донесеніе о Лабзинѣ: какъ было это представлено, неизвѣстно; но его велѣно было сослать симбирской губерніи въ городъ Сенгилей.
«Заслуженный больной старикъ, съ больною женой, которая была и его старѣе, отправился осенью 1822-го года, по дурной дорогѣ, въ простой кибиткѣ, къ дальнему и неизвѣстному мѣсту своего назначенія. Въ добавокъ къ этому, подъ Москвою вывалили ихъ изъ кибитки, и старухѣ Лабзиной повредило это ногу. Но въ Москвѣ жилъ въ это время славный медикъ, извѣстный своимъ благочестіемъ, Матвѣй Яковлевичъ Мудровъ, который, принявъ при посредствѣ Лабзина ученіе истиннаго благочестія, почиталъ его своимъ благодѣтелемъ. Онъ приготовилъ для принятія его комнаты въ своемъ домѣ, на Прѣснѣ, и — мало этого — испросилъ дозволеніе иллюминовать домъ для пріѣзда своего благодѣтеля. Онъ встрѣтилъ пріѣзжихъ на крыльцѣ низкимъ поклономъ, покоилъ ихъ, и отпустилъ, оказавъ имъ и медицинскую и дружескую помощь.
Плохо было изгнанникомъ въ Сенгилеѣ: въ этомъ городишкѣ не находили они самонужнѣйшихъ потребностей жизни; но одинъ симбирскій помѣщикъ, Петръ Петровичъ Тургеневъ, братъ Ивана Петровича, по старинной масонской связи, прислалъ имъ возъ домашнихъ припасовъ и другой съ лѣкарственными травами, безъ чего они были бы въ большомъ затрудненіи, и по недостатку денегъ и по неимѣнію никакихъ средствъ въ небольшомъ и бѣдномъ городѣ.
Вскорѣ Лабзинъ переведенъ былъ въ Симбирскъ. Здѣсь передъ этимъ была масонская ложа, Ключъ къ Добродѣтели, великимъ мастеромъ которой былъ князь Михайло Петровичъ Баратаевъ. Ложи въ 1822-мъ году были закрыты; но имя Лабзина было въ такомъ уваженіи, что братья ложи поставили себѣ за долгъ съ нимъ познакомиться. Александръ Ѳедоровичъ, вслѣдствіе строгости, съ которою было съ нимъ поступлено, былъ сначала въ нѣсколько раздраженномъ состояніи. Князь Баратаевъ былъ ему какъ-то родня; но посѣщенія всѣхъ другихъ казались ему просто любопытствомъ и даже были ему подозрительны: и потому онъ принималъ посѣтителей не совсѣмъ ласково. Но вообще надобно отдать справедливость тогдашнимъ жителямъ Симбирска: они терпѣливо переносили первоначальную раздражительность изгнанника и добились его искренней признательности и искренняго чувства дружества. Они берегли его, какъ больнаго ребенка, какъ бѣдную душу, оскорбленную судьбою. — Симбирской жизнію своей онъ былъ наконецъ очень доволенъ, такъ что однажды онъ говорилъ мнѣ съ чувствомъ: «Я думалъ, что, уѣзжая изъ Петербурга, я оставлю тамъ друзей, какихъ ужъ не нажить; но вмѣсто того я нашелъ здѣсь такихъ искреннихъ и добрыхъ друзей, какихъ у меня и тамъ не было!» — Вообще онъ былъ въ спокойномъ, и по бòльшей части въ веселомъ расположеніи духа; но нельзя сказать, чтобъ его совсѣмъ не тревожило его фальшивое положеніе. Такъ, по отъѣздѣ моемъ въ Москву, онъ писалъ ко мнѣ, отъ 8-го ноября 1823 года: «Позвольте самолюбію человѣческому полюбопытствовать у васъ: какимъ кажусь я въ глазахъ вашего дядюшки: почитаетъ ли онъ меня за преступника наказаннаго, или за страдальца, невинно впадшаго въ сіе несчастіе?» — Кажется, его занимало мнѣніе и другихъ значительныхъ лицъ: Въ началѣ 1824 года, онъ между прочимъ писалъ ко мнѣ: «Вѣроятно, вы видаетесь иногда съ графомъ Ѳ. В. Ростопчинымъ. Нѣкогда онъ былъ моимъ начальникомъ по службѣ, и одинъ изъ всѣхъ начальниковъ, который, кажется, зналъ мнѣ цѣну. Итакъ прошу васъ, при случаѣ, возобновить меня въ его памяти и донести ему, что я самъ писать къ нему не смѣю, не потому, чтобъ въ немъ сомнѣвался: надѣюсь также, что и онъ во мнѣ не усомнится; а по обстоятельствамъ, ему небезъизвѣстнымъ, опасаясь, чтобъ не нанесъ тѣмъ какого вреда ему или себѣ, когда донесено будетъ, что у меня переписка съ графомъ.»
Сіонскій Вѣстникъ началъ издавать Лабзинъ, какъ извѣстно, въ 1806-мъ году, съ января, но прекратилъ его сентябремъ мѣсяцемъ, неизвѣстно почему; однако въ концѣ послѣдней книжки сказано, что издатель «рѣшается на прекращеніе своего журнала, по обстоятельствамъ не маловажнымъ и не отъ его воли зависящимъ.» — Но въ 1817-мъ году, когда были въ такомъ ходу библейскія общества, а масонскія ложи пользовались особеннымъ покровительствомъ, опять возобновилось съ апреля мѣсяца изданіе Сіонскаго Вѣстника. Однако, въ половинѣ слѣдующаго же 1818-го года журналъ прекратился. Всего, въ оба періода, было издано 24 книжки, составляющія 8 томовъ. Впослѣдствіи, въ концѣ царствованія Александра, особенно въ министерство Шишкова, этотъ журналъ, вмѣстѣ съ другими книгами въ томъ же духѣ, былъ строжайше запрещенъ въ продажѣ и составляетъ донынѣ библіографическую рѣдкость.
Послѣ запрещенія этихъ книгъ, всѣ книги, изданныя Лабзинымъ, были запечатаны въ петербургскомъ подвалѣ Глазунова, и Лабзинъ лишился не только всего дохода, но всего своего имущества, состоявшаго въ этихъ книгахъ. Онъ сдѣлался почти нищимъ и, когда его высылали изъ Петербурга, ему не съ чѣмъ было ѣхать; но князь Александръ Николаевичъ Голицынъ, имѣвшій всегда отъ государя нѣкоторыя суммы денегъ на раздачу бѣднымъ, выдалъ ему изъ этихъ денегъ двѣ тысячи рублей ассигнаціями.
Съ Лабзинымъ жили въ Симбирскѣ: жена его Анна Евдокимовна, которая была, какъ я сказалъ уже, старѣе его лѣтами, и воспитанница ихъ, Софья Алексѣевна Мудрова, племянница знаменитаго доктора Матвѣя Яковлевича Мудрова, который встрѣчалъ и успокоилъ ихъ въ Москвѣ.
Александръ Ѳедоровичъ скончался въ Симбирскѣ, помнится, въ концѣ 1824-го года, проживши два года въ своемъ изгнаніи. — Жилъ онъ въ Симбирскѣ, на Московской улицѣ, въ наемномъ небольшомъ домѣ г-жи Назарьевой. Погребенъ онъ въ Покровскомъ симбирскомъ монастырѣ. Надъ его могилой поставленъ изъ дикаго камня крестъ съ слѣдующею надписью:
«Всю жизнь онъ вѣренъ былъ ученію Христову,
Какъ вѣровалъ, такъ жилъ,
И, братьямъ путь открывъ къ Спасителеву слову,
Онъ западъ дней своихъ страданьемъ освятилъ.
Послѣ его кончины, Мудровъ пригласилъ Анну Евдокимовну съ племянницей переѣхать жить къ нему. Въ его домѣ, на среднемъ Прѣсненскомъ прудѣ, она черезъ нѣсколько лѣтъ окончила жизнь свою.
Лабзинъ, какъ извѣстно, занимался и литературой. Въ первой молодости онъ перевелъ Фигарову женидьбу, комедію Бомаршè. Въ царствованіе Павла издалъ Исторію ордена св. Іоанна Іерусалимскаго. Онъ писалъ и стихи. Извѣстны нѣкоторыя его оды Екатеринѣ ІІ и Александру І и переводъ въ стихахъ Делилева диѳирамба на Безсмертіе души. Въ Симбирскѣ написалъ онъ одну духовную оду и другую въ видѣ посланія къ женѣ своей.
Эти послѣдніе его стихи, написанные послѣ моего отъѣзда изъ Симбирска, въ ноябрѣ 1823 года и присланные имъ ко мнѣ въ Москву, болѣе всего свидѣтельствуютъ мирное и христіанское расположеніе души его. Вотъ какъ, обращаясь съ молитвой къ Богу, говоритъ онъ въ нихъ о врагахъ своихъ:
«Прими во власть Твою святую
Равно и всѣхъ враговъ моихъ:
Подай имъ участь преблагую,
Ущедри милостію ихъ
И, превращая зло во благо,
Не подавай Ты имъ инаго,
Какъ милость щедрую Твою,
Да за меня никто не страждетъ!
Но паче всякъ къ Тебѣ возжаждетъ!...
Я судъ и милость воспою!»
[ii] Къ выноскѣ. День смерти Безбородки былъ 6 апрѣля, какъ показано въ Словарѣ Бантышъ-Каменскаго и какъ видно изъ современныхъ свидѣтельствъ.
[iii] Къ списку сочиненій объ орденѣ можно еще прибавить: «Историческое сокращеніе о державномъ орденѣ св. Іоанна Іерусалимскаго, съ итальянскаго, князь Николай Долгоруковъ, Спб. 1800.»
[iv] Къ примѣч. 11. Державинъ ошибается, говоря о греческомъ названіи благодати; слѣдовало сказать: еврейское (Анна).