<Объяснение на записку Ржевскаго // Сочинения Державина: [в 9 т.] / с объясн. примеч. [и предисл.] Я. Грота. — СПб.: изд. Имп. Акад. Наук: в тип. Имп. Акад. Наук, 1864—1883. Т. 7: Сочинения в прозе. — 1872. С. 200—206.>

XVIII.

ОБЪЯСНЕНIЕ НА ЗАПИСКУ РЖЕВСКАГО,

ПОДНЕСЕННУЮ

ИМПЕРАТРИЦѢ ЕКАТЕРИНѢ II[1].

1796.

(См. Т. VI, Записки, стр. 677.)

Записка сiя содержитъ нѣсколько правду, а болѣе несправедливость, и именно:

1-е. Что онъ, г. Ржевскiй, одинъ не составляетъ совѣстнаго суда, это правда, я говорилъ.

// 200

2-е. Что будто указывалъ на него пальцемъ и говорилъ ему ты, это неправда.

3-е. Болѣзнями ли отозвались засѣдатели отъ присутствiя, я не знаю; но то правда, что они въ присутствiи не находились и что не было нужды приглашать меня не въ полное собранiе къ выслушанiю мнѣнiй, когда оныя поданы были еще въ ноябрѣ мѣсяцѣ и когда можно было прежде или послѣ избрать для того присутственный удобнѣйшiй день, а не торжественный и на масленицѣ.

4-е. Что въ продолженiе чтенiя тѣхъ мнѣнiй оное было прервано моимъ и другихъ разговорами, это правда.

// 201

5-е. Будто я говорилъ, что мнѣнiе совѣстнаго суда была копiя съ мнѣнiя противной стороны посредниковъ и писано однимъ перомъ, это неправда.

6-е. Что г. Ржевскiй имѣетъ право согласиться съ мнѣнiемъ котораго-нибудь изъ посредниковъ, — это не совсѣмъ справедливо, ибо онъ долженъ соглашаться съ ближайшимъ къ правиламъ совѣстнаго суда, но объ этомъ ни слова никѣмъ говорено не было.

7-е. Что совѣстный судъ ни съ тѣмъ, ни съ другимъ мнѣнiемъ посредниковъ согласенъ не былъ: — неправда. Самыя тѣ мнѣнiя докажутъ, что Дмитрiевъ обвиненъ.

8-е. Чтоя вскочилъ со стула съ тѣлодвиженiемъ, это правда, — для того что безъ тѣлодвиженiя встать нельзя.

9-е. Что я, оборотясь къ нему, началъ кричать изъ всей силы съ укоризнами о непорядочномъ отправленiи его должности, — это неправда; о должности его ни слова говорено не было. А какъ онъ самъ въ своей запискѣ разсудилъ таковымъ себя представить, тó оная и сiе мое объясненiе утвердятъ истинно.

10-е. Что я просилъ учрежденiя, — это правда; а чтобы вырвать его изъ рукъ секретаря и, увидя мою ошибку, хлопнулъ онымъ, это неправда.

11-е. Что я говорилъ ему о доведенiи до слуха Ея Императорскаго Величества о его безпорядкѣ, это неправда; а что выѣхавъ изъ совѣстнаго суда, былъ я въ комнатѣ его сiятельства графа Платона Александровича и при многихъ людяхъ говорилъ о притѣсненiи, учиненномъ Дмитрiеву, и что я буду жаловаться Ея Величеству, это правда.

12-е. Что онъ, г. Ржевскiй, остановилъ меня и просилъ дабы я сказалъ мое согласiе или нѣтъ на которое либо мнѣнiе, но я ему отвѣчалъ грубымъ тономъ, что тогда скажу оное, когда будетъ въ совѣстномъ судѣ засѣдатель Крокъ и другiе, а съ нимъ дѣла имѣть не хочу.

13-е. Что всему тому свидѣтели не только посредники Всеволожскаго, но и оба тяжущiеся и вся канцелярiя, это правда:

// 202

они могутъ быть свидѣтелями, хотя никого въ судейской каморѣ, кромѣ секретаря и посредниковъ, не было; но чтобъ были справедливыми, въ томъ на нихъ, яко благопрiятствующихъ Всеволожскому, положиться не могу; равно и г. Ржевскiй, я думаю, не положится на Дмитрiева; если же онъ на него ссылается, то пусть его спросятъ. Дмитрiевъ долженъ по присягѣ сказать, что былъ у насъ разговоръ съ г. Ржевскимъ обоюдно горячiй, но не непристойный или ему обидный, каковымъ онъ его въ жалобѣ своей на меня представляетъ, хотя впрочемъ не одинъ разъ имѣлъ я несчастiе, что въ подобныхъ случаяхъ противу меня согласившiеся, тонкiе и хладнокровные люди старались обратить въ предосужденiе мнѣ правоту мою и горячую любовь къ истинѣ, но и здѣсь въ томъ, кажется, не предуспѣли; потому что, основываясь на законахъ и истинѣ и защищая праваго, не вышелъ я нигдѣ изъ благопристойности. Множество чрезъ мои руки перешедшихъ совѣстныхъ разбирательствъ, въ здѣшней и другихъ губернiяхъ и даже по особымъ высочайшимъ повѣленiямъ моему одному лицу и посредству ввѣренныхъ, и не въ такихъ важныхъ дѣлахъ, мною кончены были, и никто изъ тяжущихся нигдѣ не приносилъ на меня жалобъ. Дѣлами свидѣтельствоваться я почитаю себѣ правиломъ, а слова употребить нахожусь принужденнымъ — въ собственное мое защищенiе, имѣя при томъ утѣшительное въ душѣ моей оправданiе собственнаго суда совѣсти моей, по которой, нерѣдко выбираемъ въ посредники, не отрекался никогда защищать невинность.

Сказавъ такимъ образомъ по частямъ записки чтó было и чего не было, смѣю представить для лучшей ясности всю совокупность сего происшествiя. 26-го числа минувшаго мѣсяца повѣсткою приглашенный по дѣлу Всеволожскаго и Дмитрiева, подлинно я былъ въ совѣстномъ судѣ. Нашелъ тамъ г. Ржевскаго одного, безъ засѣдателей, собесѣдующаго съ посредниками Всеволожскаго; тяжущимся приказалъ онъ изъ судейской каморы выдти; тутъ предложены были мнѣнiя посредниковъ и слушаны прежде мое, а потомъ г. Васильева и Сушкова[2]. Въ продолженiе

// 203

перваго, Сушковъ, а втораго, я, въ полголоса дѣлали наши примѣчанiя на нѣкоторыя мѣста тѣхъ мнѣнiй, которыя оказались несогласными; надобно было изъяснять разсужденiями ихъ противорѣчiя и избирать средствы къ соглашенiю тяжущихся на примиренiе, по точной силѣ высочайшаго учрежденiя, статьи 400-й; но я, видя, что никого нѣтъ изъ засѣдателей, кто бы могъ уважить мои мысли, и примѣтя, что г. Ржевскiй на сторонѣ противной, спросилъ, гдѣ дъ гг. присутствующiе? Тутъ г. Ржевскiй вспыхнулъ и сказалъ: «Какiе присутствующiе? вотъ мнѣнiе совѣстнаго суда, подписанное всѣми», которое тогда мнѣ и показалъ. Удивляяся что безъ общаго разсужденiя по мнѣнiямъ посредниковъ, изъ которыхъ противнаго мнѣ я никогда не видалъ и не слыхалъ, предварительно заготовлено уже было опредѣленiе совѣстнаго суда, былъ я любопытенъ выслушать оное. Когда жъ увидѣлъ, что всѣ правости моей стороны или умолчаны, или отвергнуты, а напротивъ того, не токмо мысли, но и цѣлыя фразы помѣщены противнаго мнѣ мнѣнiя; то я, оборотясь къ г. Васильеву, весьма учтиво сказалъ: «Это кажется ваши мысли». Тутъ сей не съ умѣренностiю, а г. Ржевскiй съ досадою говорилъ, что онъ съ нимъ по подачѣ мнѣнiя не видался и не стакался и тому подобное, чѣмъ и прерываемо было чтенiе. Но какъ въ окончанiи онаго услышалъ я что Дмитрiевъ обвиняется и въ томъ, о чемъ онъ суду и объясненiй не подавалъ; то, почувствовавъ сильнѣйшимъ образомъ несправедливость и угнетенiе Дмитрiева, не могъ вытерпѣть чтобъ не спросить высочайшаго учрежденiя и хотѣлъ въ защиту угнетаемаго опереться на тѣ статьи, гдѣ въ правилы совѣстному суду предписаны осторожность, милосердiе, чтобъ ничью судьбу не отягощать, доставить каждому принадлежащее, примирять, а не обвинять тяжущихся; но г. Ржевскiй отказалъ-было мнѣ и въ томъ, а потомъ, когда по приказу его учрежденiе секретаремъ было по-

// 204

дано и положено на концѣ стола, для чего я и всталъ со стула и хотѣлъ помянутыя статьи прочесть; но вообразя, что всѣ мои представленiя были бы безуспѣшны, для того что другихъ присутствующихъ не было, а одинъ совѣстный судья по высочайшему учрежденiю, 396-й статьѣ, совѣстнаго суда не составляетъ, и некого было просить записать въ журналъ мною говореннаго: то я, оставя отверзтымъ учрежденiе, какъ оно было, удалился изъ суда не говоря ни одного слова, въ намѣренiи на безпорядокъ принесть жалобу Ея Императорскому Величеству, а тѣмъ самымъ не допустить до угнетенiя Дмитрiева[3]; ибо ежели бъ я согласился на мнѣнiе суда или, лучше, г. Ржевскаго, то бы Дмитрiевъ обвиненъ былъ; а ежели бъ не далъ моего согласiя, то бы ему отказали, приказавъ отыскивать претензiю его въ подлежащихъ судебныхъ мѣстахъ; а какъ онъ уже былъ по сему дѣлу въ Астрахани и Всеволожскiй отвлекъ его отъ правосудiя хитрыми своими обѣщанiями и здѣсь отъ разбирательства сперва партикулярно посредническаго уклонился, а потомъ и по повелѣнiю Ея Величества совѣстный судъ Дмитрiеву не доставилъ принадлежащаго, то гдѣ же ему искать правосудiя, какъ не у престола? и какъ мнѣ его оставить, когда онъ въ правомъ дѣлѣ положился на мое посредство? Словомъ, я не защищаю Дмитрiева, яко человѣка богатаго и имѣющаго какое-либо покровительство; но ежели Всеволожскiй, получа, по побочной дочери генералъ-поручика Бекетова, годоваго доходу болѣе ста тысячъ рублей, да наличныхъ денегъ захватилъ въ конторѣ около 200.000 рублей и не хочетъ отдать Дмитрiеву съ тремя сестрами и пятерыми братьями, какъ роднымъ племянникомъ покойнаго, по его завѣщанiю, извѣстныхъ даже партикулярнымъ людямъ 40.000 рублей; ежели не приняты со стороны Дмитрiева свидѣтели: родной братъ жены Всеволожскаго провiантмейстеръ Кетовъ, дядя родной по крови полковникъ Петръ Бекетовъ, два сонаслѣдника Всеволожскаго статскiй совѣтникъ Смирновъ, бригадиръ Ахматовъ, и собственное его Все-

// 205

Воложскаго письмо, въ которомъ онъ обѣщался Дмитрiеву сдѣлать удовлетворенiе, и отведены всѣ означенные свидѣтели потому, что они съ нимъ, Всеволожскимъ, имѣютъ по сему же наслѣдственному дѣлу приказную ссору, хотя кромѣ Ахматова они никто ссоры съ нимъ тогда еще не имѣли, когда писали къ нему письма о завѣщанiи ему того наслѣдiя; ежели не уважено то, что дарительная запись, по коей Всеволожскiй, Смирновъ и Ахматовъ присвоили себѣ все имущество помянутаго генералъ-поручика, обидя его родныхъ племянниковъ и племянницъ, была уже написана по смерти его и въ ней перескоблено то мѣсто, по коему захватилъ Всеволожскiй наличныя въ конторѣ деньги; ежели не сдѣлало убѣжденiя и то, что Всеволожскiй преклоненъ былъ къ миру, выпрося время на изысканiе средствъ къ отвращенiю другихъ претензiй, и стоило только его посредникамъ утвердить его миролюбiе своимъ согласiемъ, но они, не извѣстно почему принявъ отъ него вновь противорѣчiе, вошли своими мнѣнiями въ совѣстный судъ, отрицая удовлетворенiе Дмитрiеву, а г. Васильевъ, имѣя у себя актъ, оправдывающiй Дмитрiева, не представилъ его суду и не возражалъ противъ его неосторожнаго заключенiя, о чемъ въ копiи приложенной при семъ съ письма моего къ нему видѣть можно; наконецъ, ежели по просьбѣ Дмитрiева г. Ржевскiй не далъ ему и мнѣнiя совѣстнаго суда, сказавъ что того сдѣлать ему невозможно; то послѣ всего того осмѣливаюсь вопросить: гдѣ же по сему дѣлу былъ тотъ совѣстный, благотворный и святой судъ, который установленъ премудрою нашею законодательницею для защиты угнетаемаго человѣчества?

________

// 206

---

[1] Было напечатано, но съ значительнымъ пропускомъ, въ Москвитянинѣ 1841 г., ч. I, стр. 44—49, а оттуда перешло въ позднѣйшiя смирдинскiя изданiя сочиненiй Державина*; здѣсь же печатается по отпуску, сохранившемуся въ его бумагахъ. Присоединяемъ и приложенное въ концѣ рукописи слѣдующее письмо Державина къ А. И. Васильеву: «Отъ 4-го iюня минувшаго года объявили ваше пр-во мнѣ письменно отъ имени Ея И. Величества высочайшее повелѣнiе, послѣдовавшее по просьбѣ г. Всеволожскаго на Дмитрiева, относительно неудовольствiя перваго въ названiи жены его вторымъ побочною дочерью покойнаго Никиты Аѳанасьевича Бекетова и о прочемъ; вслѣдствiе чего я, тогда же взявъ отъ Дмитрiева объясненiе, въ которомъ онъ доказалъ письмомъ Петра Аѳанасьевича Бекетова, что подлинно означенная племянница его есть незаконнорожденная, о чемъ тогда же и должно было донесть Ея И. Величеству; но в. пр-во разсудили, что сiе донесенiе отложить до рѣшенiя извѣстнаго вамъ дѣла, у Всеволожскаго и Дмитрiева въ здѣшнемъ совѣстномъ судѣ находящагося, по коему мы же состоимъ посредниками. Поелику жъ третьяго дни, въ присутствiи вашемъ, г. совѣстный судья тайный совѣтникъ сенаторъ и кав. А. А. Ржевскiй, будучи одинъ въ судѣ безъ прочихъ своихъ присутствующихъ, едва успѣлъ приказать прочесть обоюдныя мнѣнiя посредниковъ; то въ ту жъ минуту безъ малѣйшаго объясненiя противорѣчiй объявилъ мнѣ приготовленное и уже подписанное какое-то обвинительное Дмитрiева опредѣленiе, или мнѣнiе совѣстнаго суда, котораго однако, по точной силѣ высочайшаго учрежденiя, прежде предложенiя обѣимъ сторонамъ удовлетворительныхъ средствъ и соглашенiя на примиренiе, быть не могло и не долженствовало; ибо сей судъ примирять, а не обвинять обязанъ, и какъ въ такомъ, смѣю сказать, несогласномъ съ правилами совѣстнаго суда актѣ, на который я не оставлю принесть особой Ея И. Величеству жалобы, между прочими обвиненiями осуждается Дмитрiевъ безъ всякаго со стороны его въ совѣстномъ судѣ объясненiя и въ томъ, что будто употребилъ онъ колкiя слова въ поданномъ прошенiи Ея И. Величеству, и хотя в. пр. имѣли въ рукахъ у себя по сей матерiи неопровергаемыя доказательствы правости Дмитрiева; но объ ономъ отозваться не изволили и не объявили совѣстному суду, что мы имѣемъ съ вами особый высочайшiй указъ сдѣлать о томъ разсмотрѣнiе; то чтобъ не подвергнуть г. Дмитрiева какому-либо предосужденiю, а особливо въ высочайшемъ мнѣнiи Ея И. Величества, совѣстью и честью моею побуждаюсь напомянуть в-му пр-ву о вышереченномъ имянномъ указѣ и объясненiи г. Дмитрiева, вслѣдствiе онаго поданномъ, и спросить васъ согласны ли вы будете поднесть Ея И. Величеству при обоюдномъ нашемъ рапортѣ помянутое г. Дмитрiева объясненiе, или если будетъ то вамъ не угодно, въ такомъ случаѣ покорно прошу меня увѣдомить, дабы могъ я взять къ защищенiю г. Дмитрiева подлежащiя мѣры. Впрочемъ пребываю» и проч. 29 февраля 1796.

* Оно помѣщено тамъ вслѣдъ за стихотворенiемъ Счастливое семейство.

[2] А. И. Васильевъ и Н. М. Сушковъ были посредниками со стороны Всеволожскаго. Сенаторъ Николай Мих. Сушковъ, дядя умершаго недавно (8 iюля 1871 г.) извѣстнаго въ литературѣ Никол. Вас. Сушкова, былъ женатъ на сестрѣ сенатора Резанова. Сыновья его были женаты: камергеръ Мих. Ник. на дочери Ивана Петр. Тургенева, а Николай Ник. на дочери Ивана Андр. Вейдемейера. Дочь Ник. Мих. Сушкова была за Панчулидзевымъ, флигель-адъютантомъ Александра Павловича, а потомъ пензинскимъ губернаторомъ.

[3] Слѣдующее за симъ мѣсто до словъ «наконецъ, ежели по просьбѣ Дмитрiева», въ заключенiи записки, пропущено въ смирдинскомъ изданiи сочиненiй Державина.