1093. Къ
И. М. Муравьеву-Апостолу[1].
31 августа 1814.
М. г. мой, Иванъ Матвѣевичъ. Не могъ
утерпѣть, не сказавъ моихъ вамъ мыслей о послѣднемъ письмѣ
вашемъ къ нижегородскому жителю касательно великихъ происшествій, къ славѣ
нашего Государя и отечества случившихся[2]. Оно меня съ одной
// С. 296
стороны восхитило: нѣсколько разъ его
перечитывалъ съ новымъ удовольствіемъ; съ другой крайне огорчило. Восхитило
потому, что столько нашелъ я въ немъ благородныхъ чувствъ, учености, познаній,
способности, вкусу и, коротко сказать, совершеннаго мастерства и легкости
изливать перомъ душу, дабы трогать сердца. Огорчило потому, что оно укоризной
будетъ сильной въ потомствѣ вѣку нашему, что таковые люди не заняты
дѣлами общественными; а между тѣмъ говорятъ, что людей ищутъ.
Какого надобно еще одобренія при благонравіи въ общежитіи и при безпорочности
службы? Я, право, не знаю. Вотъ что хотѣлъ я сказать. Пребываю съ
почтеніемъ и проч.
Гавріилъ Державинъ.
_________
1095. Отъ И. М. Муравьева-Апостола[3]. Москва,
10 сент. 1814.
М. г., Г. Р. Еслибы въ теченіи
бурной политической жизни моей, несправедливости, самыя чувствительныя для
сердца, не излѣчили меня навсегда, отъ замашекъ излишняго самолюбія, то
иисьмо в-го в-пр. могло бы мнѣ вскружить голову: но я наученъ въ великомъ
училищѣ злополучія и плодъ сего испытанія состоитъ, смѣю сказать,
въ томъ что могу устоять даже противу похвалъ Державина.
Я родился съ пламенною
любовію къ Отечеству; воспитаніе еще возвысило во мнѣ сіе благородное
чувство, единое достойное быть страстію
// С. 297
души сильной; и 44 года не уменшило его
ни на одну искру: какъ въ 20 лѣтъ я былъ, такъ точно и теперь,
готовъ, какъ Курцій броситься въ пропасть, какъ Фабій обрѣчь себя на
смерть: но Отечество не призываетъ меня, и такъ безвѣстность, скромныя,
семѣйственныя добродѣтели — вотъ удѣлъ мой. Я и въ немъ
не вовсе буду безполезнымъ Отечеству: вырощу дѣтей достойныхъ быть
Русскими, достойныхъ умереть за Россію[4]. — Благодарю
Всевышняго! Какъ золото въ горнилѣ, такъ душа моя очистилась злощастіемъ:
прежде могло ослѣплять меня честолюбіе, теперь же любовь моя къ Отечеству
чѣмъ безкорыстнѣе, тѣмъ чище; пылаетъ — не ожидая ни
наградъ, ни даже признательности.
Честолюбіе! —
ненавистный призракъі Онъ помрачилъ свѣтъ дней моихъ. — Первые
слѣды мои на его поприщѣ усыпаны были цвѣтами,
послѣдніе — терніемъ. Я многимъ показался любимцемъ щастія, и
гнусная клевета отравила полдень жизни моей. Съ тѣхъ поръ протекло восемь
лѣтъ; недавно еще раны сердца моего совсѣмъ закрылись; я отдохнулъ;
и теперь честолюбіе представляется
мнѣ какъ нѣкакой тяжкой сонъ, отъ котораго просыпаясь, душею
веселюсь что снова ощущаю жизнь и сладость бытія.
Вотъ,
почтеннѣйшій Г. Р., отвѣтъ мой на столь лестное для меня ваше недоразуменіе. Людей ищутъ: —
говорите вы — меня искать не
будутъ; это я знаю. Рука, которую и несправедливую противу меня, я
лобызаю, — отвела меня навсегда отъ пути служенія: повинуюсь и не ропщу.
Несносно мнѣ одно только — ложное,
несправедливое обо мнѣ заключеніе; еслибы не оно, я почелъ бы себя
щастливѣйшимъ человѣкомъ на свѣтѣ. Однакоже и это
хорошо. Вы знаете, что древніе добровольно лишались чего нибудь для себя
драгоцѣннаго, когда думали о себѣ что они щастливѣе нежели
обыкновенно суждено быть смертному: я находился бы точно въ семъ положеніи,
еслибы несправедливость иногда не возмущала во мнѣ спокойствіе
духа — и вотъ жертва моя богинѣ Немезисѣ.
Письмо ваше я сохраню
какъ драгоцѣннѣйшій для себя памятникъ. Когда меня не будетъ на
землѣ, когда память о мнѣ едва останется въ родѣ моемъ, тогда
письмо ваше, попавшись въ руки которому нибудь изъ моихъ внучатъ, заставитъ его,
съ душевною гордостію, сказать: Предокъ мой достоинъ былъ служить Отечеству:
такъ думалъ о немъ Державинъ. Съ глубокимъ почтеніемъ и душевною преданностію
пребываю и проч.
Муравьевъ-Апостолъ.
___________
1112. Отъ
И. М. Муравьева-Апостола.
Старожилово[5], 10 августа 1815.
М. г., Г. Р. Почтеннѣйшее
письмо в-го в-пр., долго искавъ меня, наконецъ теперь только дошло до рукъ
моихъ: это причина, по которой и до сихъ поръ не имѣлъ чести на оное вамъ
отвѣчать. Оно пришло въ Москву, а я былъ здѣсь, въ Рязанской
Губерніи. Его прислали сюда, а меня и здѣсь уже не было: я
разъѣзжалъ по разнымъ помѣстьямъ нашимъ Тамбовской губерніи.
За Анахарсиса и Путешественника я очень предъ вами виноватъ, и одинъ только
суматошный и вмѣстѣ славный 12-й годъ,
можетъ
// С. 317
меня предъ вами оправдать[6]. Поскакавъ опрометью изъ
Пб. въ Москву, а отъ толь въ Нижній, я оставилъ всѣ вещи мои въ Царскомъ
Селѣ и съ тѣхъ поръ ихъ не видалъ. Книги мои и вмѣстѣ
ваши, уложенныя въ ящикахъ, доставлены ко мнѣ въ Москву; но и еще и не
успѣлъ ихъ разобрать. И такъ, м. г., потерпите великодушно до
возвращенія моего въ Москву: по приѣздѣ моемъ я тотъ часъ выпущу
изъ плѣна Молодаго Скиѳа и вмѣстѣ съ Путешественникомъ, отпущу его на новое
путешествіе не по Греціи, а изъ Москвы въ Пб.
Лѣто у насъ было
прекраснѣйшее, а я провелъ его очень худо. Лихорадка меня мучитъ отъ
самаго великаго поста. То отстанетъ, то пристанетъ; и видно скорѣе можно
сладить съ Бонапарте нежели съ нею. Дай Богъ что бы вы и м-вая г-ня Д. А.,
были здоровы и благополучны. Это искреннее желаніе и проч.
Муравьевъ-Апостолъ.
_________
[1] Въ первые годы царствования
Александра I Муравьевъ (тайн. сов. съ 1800) былъ полномочнымъ
министромъ въ Мадридѣ; позднѣе, въ отставкѣ, жилъ въ
рязанской деревнѣ. При образованіи Бесѣды сдѣлался членомъ ея
и помѣщалъ въ первыхъ Чтеніяхъ
переводы изъ сатиръ Горація. Род. 1769, ум. 1851. Некрологъ его см. въ Отчетахъ 2-го Отд. Ак. Н.,
т. I, стр. 345. Батюшковъ посвятилъ ему одно изъ своихъ посланій.
[2] Одно изъ писемъ, печатавшихся въ Сынѣ
Отечества, начиная отъ № XXXV 1813 до № ХL 1814, подъ заглавіемъ Письма изъ Москвы въ Нижній Новгородъ,
которыя преосв. Евгеній въ перепискѣ съ графомъ Хвотовымъ называетъ
прекрасными (Сборникъ 2 Отд.,
Т. V, вып. 1, стр. 454). Они обращали на себя общее вниманіе.
Державинъ разумѣетъ 11-ое письмо въ № XXXIV за
[3] Это собственноручное въ
подлинникѣ письмо печатается съ сохраненіемъ его орѳографіи и
пунктуаціи.
[4] Противъ этихъ строкъ въ
подлинникѣ кто-то впослѣдствіи отмѣтилъ карандашемъ: «Вышло
совершенно противное.»
[5] Въ Пронскомъ уѣздѣ
Рязанской губ., въ 22-хъ верстахъ отъ уѣзднаго города, село,
имѣющее около 1100 жит. об. п. Объ авторѣ письма см.
№ 1093, прим. 1.
[6] Къ объясненію этого мѣста
служитъ слѣдующая записка, помѣченная 8-мъ числомъ безъ
означенія мѣсяца и года (судя по оправданію Муравьева, книги были взяты
имъ еще въ 1811 году):
«Сдѣлайте со мною великую милость
снабдите меня на короткое время:
«1) Путешествіемъ Анахарсиса —
переводъ по приказанію Академіи.
«2) Тацита же переводъ.
«3) Всемирнаго Путешетвователя,
Булгакова перевода — или въ семъ родѣ какое другое повествовательное
сочиненіе.
«Мнѣ весьма нужны эти три рода,
для сличенія въ слогѣ. — За цѣлость и вѣрность могу вамъ
ручаться; не только ни что не пропадетъ, но и листочикъ не загнется.
«Путешественника, какъ съ лишкомъ
огромное сочиненіе, пожалуйте мнѣ хоть 2 или 3 первые тома. —
Съ душевнымъ почтеніемъ пребуду навсегда вамъ преданный Муравьевъ-Апостолъ».