IV. О ТИПЕ ФИЛОСОФСКОЙ ДРАМЫ

Существует тип драмы, где мораль можно вывести на сцену непосредственно и с успехом. Вот пример. Послушайте, что скажут о нем наши судьи, и если они найдут

227

егo неувлекательным, то поверьте, — у них нет ни душевной силы, ни представления о подлинном красноречии, ни чувствительности, ни сердца. Я же полагаю, что гениальный человек, который возьмется за этот сюжет, не оставит нам времени осушить глаза, и ему мы будем обязаны зрелищем самым трогательным, чтением самым поучительным и сладостным. Это — смерть Сократа.

Действие происходит в тюрьме. Мы видим философа, скованного, лежащего на соломе. Он уснул. Друзья его подкупили стражу; с наступлением утра они приходят объявить ему, что принесли ему свободу.

Афины в тревоге, но мудрец спит.

О чистоте жизни. Как сладко, готовясь к смерти, сознавать, что жил добродетельно! Сцена первая.

Сократ просыпается; он замечает друзей, он удивлен, увидев их так рано.

Сон Сократа.

Друзья рассказывают ему о том, что они совершили; он вместе с ними рассуждает о том, как приличествует ему поступить.

Об уважении к самому себе и о святости законов. Сцена вторая.

Приходит стража. Его освобождают от оков.

Притча о страдании и наслаждении.

Входят судьи; с ними обвинители Сократа и народная толпа. Его обвиняют, и он защищается.

Апология. Сцена третья.

Тут нужно строго следовать существовавшему тогда порядку: нужно, чтобы были прочитаны обвинения, чтобы Сократ задавал вопросы судьям, обвинителям, народу, нападал на них, допрашивал, отвечал им. Нужно показать все так, как происходило в действительности: спектакль от этого только станет более правдивым, потрясающим и прекрасным.

Судьи удаляются; друзья Сократа остаются, они предчувствуют приговор. Сократ беседует с ними и утешает их.

О бессмертии души. Сцена четвертая.

Он осужден. Ему объявляют смертный приговор. Он прощается с женой и детьми. Ему приносят цикуту. Он умирает. Сцена пятая.

Здесь один только акт; но если его сделать хорошо, он будет почти тех же размеров, что и обычная пьеса. Но какого он требует красноречия! какой глубины философии!

228

какой естественности! какой правдивости! Тот, кто хорошо уловит твердый, простой, спокойный, ясный и возвышенный характер философа, испытает, как трудно изобразить его. Поминутно он должен вызывать улыбку на губах, а на глазах — слезы. Я бы умер счастливым, если бы выполнил эту задачу так, как задумал. Повторяю, если критики видят здесь лишь сцепление холодных философических рассуждений, то как мне жаль их, бедняг!

далее>>>