НАШИ
ДОМАШНIЯ ДѢЛА
Иноземные взгляды на домашнiя дѣла Россiи. — Странная дилемма, предлагаемая къ разрѣшенiю. — Обзоръ крестьянскаго дѣла. — Объ артеляхъ, по поводу книги г. Калачова и заявленiя московскихъ купцовъ. — Умиротворенный и обновленный Кавказъ: выселенiе горцовъ; русская колонизацiя; освобожденiе крестьянъ Тифлисской губернiи. — О нѣмецкихъ добродѣтеляхъ, по поводу одной нѣмецкой школы. — Дополнительное свѣденiе о сибирско–американскомъ телеграфѣ.
______
Кто
еще не обращалъ должнаго вниманiя на разные иноземные толки о нѣкоторыхъ
домашнихъ дѣлахъ нашей Руси православной, тотъ пусть обратитъ: предметъ
стоитъ вниманiя очень пристальнаго. Слѣдить за этими толками можно и по
русскимъ газетамъ, потому что нѣкоторыя изъ нихъ отзываются и
дѣятельно возражаютъ иноземнымъ. Похвальное конечно дѣло такъ
возражать, но оно даетъ намъ случай еще разъ предаться размышленiю о
тщетѣ всякой попытки уяснить слѣпому различiе цвѣтовъ, или
дать глухому почувствовать непрiятность взятаго имъ фальшиваго акорда. Съ той самой
поры, какъ Русь начала сильнѣе развивать въ себѣ новыя основы
внутренней жизни и очевиднѣе стали шевелиться ея пробуждающiя
силы, — иноземные органы общественныхъ мнѣнiй тотчасъ
заинтересовались и устремили на насъ очи съ свойственными просвѣщонному люду
любопытствомъ и любознательстiю. И точно: любопытству и любознательности нашлось
тутъ довольно пищи. Наши реформы и особенно образъ осуществленiя ихъ видимо
поражали просвѣщонныхъ наблюдателей; можетъ быть даже кое–что приводило
ихъ въ недоумѣнiе, — кто знаетъ?.. Такъ называемая «эмансипацiя»
крестьянъ сначала отвсюду привѣтсвована была восторженными криками;
потомъ — раздумывая и непереворачивая въ умѣ это дѣло, должно
быть наблюдатели наткнулись на что–нибудь для нихъ неудобоворимое; потому что
вдругъ, какъ–будто ни съ того, ни съ сего, стало чудиться имъ что–то страшное:
ясно, что послушное воображенiе вызвало имъ ихъ собственныхъ пугалъ —
демократизмъ, соцiализмъ и тому подобные заморскiе продукты... Значитъ очень
хорошо понимаютъ нашу умственную народную почву, коли могутъ вообразить
взросшими на ней такiя дива!.. Но послушайте дальше. Являются въ свѣтъ
Положенiя 19 февраля 1864 года, эманцiпирующiя крестьянъ Царства Польскаго,
и — чѣмъ–же привѣтствовали ихъ просвѣщонные иноземцы?..
Но
прежде разсудите сами сущность дѣла. Положимъ нельзя ссылаться на то, что
написано въ разныхъ книгахъ и журналахъ о прежнемъ положенiи польскихъ крестьянъ;
обратитесь–же къ людямъ живавшимъ въ Польшѣ и насмотрѣвшимся на
бытъ и взаимныя отношенiя разныхъ слоевъ тамошняго населенiя; попросите этихъ людей
разсказать все, что они видѣли и знаютъ, по чистой совѣсти и съ
христiанскимъ безпристрастiемъ, и вы узнаете, что польское хлопство было чуть
что не илотство. Весь судъ и расправа надъ хлопомъ въ рукахъ у пана, того самаго
пана, который живетъ и кормится трудомъ безземельнаго хлопа, да въ тоже время
не имѣетъ и того интереса щадить и беречь хлопа, какой имѣли хоть
русскiе помѣщики при крѣпостномъ правѣ. И пользуется панъ
своимъ положенiемъ съ замѣчательнымъ бездушiемъ и истинно шляхетскимъ
презрѣнiемъ къ человѣческому достоинству хлопа. Вотъ сущность
прошедшихъ условiй быта польскихъ крестьянъ. И вѣдь это правда; тутъ
нѣтъ ни слова преувеличеннаго. Угодно подтвердительнаго примѣра?
Ну, вотъ отрывокъ изъ напечатаннаго отчета о ходѣ нынѣшняго крестьянскаго
дѣла въ Польшѣ:
«При
посѣщенiи келецкою коммисiею одного изъ имѣнiй ввереннаго ей
отдѣла, помѣщикъ на всѣ жалобы крестьянъ кротко
отвѣчалъ, что онъ всегда былъ отцомъ для нихъ и заботился о нихъ какъ о
своихъ родныхъ дѣтяхъ. При этомъ
отвѣтѣ толпа заколыхалась отъ взрыва негодованiя и изъ нея полились
крики: «Какъ! ты осмѣливаешься говорить, что былъ нашимъ отцомъ, —
ты, который въ прошломъ году отрѣзывалъ языки нашимъ братьямъ и
закапывалъ ихъ живыми въ землю?..» Члены коммисiи ужаснулись и боялись
повѣрить. «Не можетъ быть, говорятъ они крестьянамъ, — вы
вѣрно ошибаетесь; можетъ быть это повстанцы замучили нашихъ братьевъ». —
«Нѣтъ, не повстанцы, отвѣчаетъ толпа, — повстанцы вѣшали
другихъ, а такiе–то и такiе–то односельцы наши замучены были по личному
приказанiю вотъ этого самаго пана, который называетъ себя нашимъ отцомъ!»
Возникшее
изъ этого дѣло передано, говорятъ, на размотрѣнiе суда. По поводу
его «Русскiй Инвалидъ» дѣлаетъ такое замѣчанiе: «Чѣмъ
объяснить дерзость человѣка, который совершилъ неслыханное
злодѣйство и преспокойно остается на мѣстѣ преступленiя,
послѣ того какъ возстанiе подавлено, возстановлена законная власть,
которая не ныньче, завтра можетъ потребовать его къ отвѣту?.. Онъ
увѣренъ въ безнаказанности, до такой степени увѣренъ, что является
смѣло предъ родственниками и товарищами своихъ жертвъ и начинаетъ
издѣваться надъ ними, выставляя себя ихъ своимъ отцомъ и
благодѣлелемъ. Ему не приходитъ въ голову, чтобы эти люди, задавленные,
забитые, привыкшiе находиться въ рабскомъ повиновенiи его сословiю,
осмѣлились возвысить голосъ и обнаружить совершившееся преступленiе».
Такъ
вотъ въ чемъ, въ этихъ послѣднихъ словахъ сущность прежняго, недавняго
порядка! И даже можетъ быть не въ однихъ этихъ послѣднихъ словахъ. Можетъ
быть «Инвалидъ» еще не все сказалъ въ объясненiе. Кто знаетъ и чѣмъ
поручитесь вы, что самъ рѣзатель языковъ не увѣренъ былъ въ
душѣ, по всей чистой совѣсти, что оно такъ и нужно было, чтобъ
языки рѣзать. Конечно, онъ слыхалъ что это запрещено; но взросъ онъ
аристократомъ и iезуитомъ и съ дѣтства, можетъ быть, увѣренъ былъ,
что онъ — порода человѣка особая, что надъ крестьянами онъ Богомъ
поставленъ, что крестьянинъ грубъ и золъ, что онъ передъ Богомъ и по
совѣсти обязанъ учить его и что подрѣзать языкъ кротко и отечески
или закопать въ землю нераскаяннаго вовсе не мѣшаетъ и для
справедливости, и страха ради. Слѣдственно, тутъ и внутреннее
убѣжденiе въ своей правотѣ могло быть причиною преступленiя. Теперь —
является освобожденiе: хлопу, отверженному, тупѣвшему въ совершенномъ
отчужденiи отъ образованнаго класса, котораго онъ не зналъ и присутствiе
котораго ощущалъ только какъ давящую силу, — этому хлопу вдругъ даются
человѣческiя права; съ хлопа снимается господство пана; хлопъ вооружается своимъ управленiемъ и своею
расправою, хлопу дается наконецъ собственность прочная, неотъемлемая, въ
видѣ его кормильца — клочка земли, уже пропитаннаго его трудовымъ
потомъ. И хлопъ вздохнулъ свободно, полной грудью, и начинаетъ впервые смутно
сознавать, что онъ — такое–же подобiе божiе, какъ и его гордый панъ...
Чѣмъ–же, чѣмъ–же такое событiе встрѣчаютъ и привѣтствуютъ
просвѣщонные иноземцы?
Они
прямо рѣшили, что крестьянская реформа въ Польшѣ имѣетъ въ
виду уничтоженiе польской нацiональности, подавленiе того класса общества, въ
которомъ сосредоточились лучшiя силы страны; они рѣшили, что эта реформа
ведетъ къ преобладанiю низшихъ, невѣжественныхъ слоевъ, и тѣмъ
самымъ возвращаетъ страну ко временамъ варварства; они возмутились, видите–ли,
тѣмъ, что эта реформа отрицаетъ интересы аристократiи и дворянства. Они
находятъ наконецъ, что всего гибельнѣе и вреднѣе въ этой
реформѣ то, что у высшаго класса
общества, у землевладѣльцевъ–шляхтичей, отнимается патримонiальная юрисдикцiя,
и что участiе въ общинномъ управленiи дается крестьянскому сословiю. Одинъ
изъ органовъ всецивилизующей Францiи премудро замѣчаетъ, что въ
дѣлѣ улучшенiя положенiя польскихъ крестьянъ ни въ какомъ
случаѣ не слѣдовало идти дальше извѣстной мѣры — очиншеванiя; другой органъ той–же
великой нацiи («Journal des Débats») видитъ и съ азартомъ указываетъ въ
распоряженiяхъ по польско–крестьянскому дѣлу — страшное начало
«радикализма».
Позвольте–же
однако: можетъ быть, читая эти взгляды иноземцовъ, вы находитесь подъ влiянiемъ
невольно мелькающей у васъ въ головѣ мысли о недавнихъ событiяхъ, объ
отношенiяхъ Россiи къ Польшѣ, и это производитъ въ васъ нѣкоторое
колебанiе? Такъ отрѣшитесь–же пока отъ этой мысли, даже пожалуй
постарайтесь вообразить себя хоть на минуту «общечеловѣками», чтобы не
заподозрить себя ни въ малѣйшей односторонности; и затѣмъ задайтесь
такимъ вопросомъ: къ чему направляются мiровые успѣхи человѣчества,
ведомаго основной мыслью христiанства? — Ну, конечно всякой имѣющiй
очи и уши отвѣтитъ: къ тому, чтобы наибольшее число людей, «малыхъ сихъ»,
сдѣлать счастливыми матерiально и нравственно, давая имъ возможность
постепенно совершенствовать себя до степени умѣнья достигать этого счастья
и обладать имъ. Какъ иначе отвѣтить — мы не знаемъ. А если такъ, то
подумайте–же, кто въ этомъ дѣлѣ, о которомъ идетъ у насъ рѣчь,
сталъ впереди на пути мiрового успѣха — наша–ли правительственная
мѣра, уже влившаяся животворной струей въ миллiонныя массы, или —
взгляды просвѣщенныхъ иноземцовъ, ужасающихся за «интересы
аристократiи?..» Отвѣтъ несомнѣнно извѣстенъ, такъ что нечего
произносить его. Однако вѣдь странно и смѣшно было–бы утверждать,
что мы опередили западно–европейскихъ собратiй въ умственномъ и нравственномъ
развитiи. Да мы пожалуй и не допустимъ этой гордой мысли; только что–же
дѣлать съ явленiемъ? Оно стоитъ передъ нами вживѣ, и надо–же его
какъ–нибудь, хоть гадательно, объяснить. Остается одно изъ двухъ: или взгляды
органовъ просвѣщонныхъ нацiй неискренни, а умышленно приноровлены къ
какой–нибудь политической цѣли, — что они внушены извѣстной
политической партiей, которая на этотъ разъ просто купила «независимые» органы;
или — эти органы сами впали въ заблужденiе, понявши превратно духъ и
смыслъ нашей русско–польской крестьянской реформы. Но въ первомъ
случаѣ — они обнаружили въ себѣ страшнѣйшiй нравственный
упадокъ, безмѣрную деморализацiю; во второмъ — Русь остается для
нихъ сфинксомъ съ вѣчными загадками... Ну, пусть–же укажутъ намъ выходъ
изъ этой дилеммы; а пока не указали, — мы, еще уважая на столько
человѣчество, чтобы не заподозрить весь западъ въ продажности,
остановимся или на послѣднемъ предположенiи, или... на томъ, что
нравственное развитiе не всегда зависитъ отъ одного развитiя наукъ и знанiй, а
коренится тоже и въ свойствахъ народныхъ.
Да!
въ самомъ дѣлѣ: чтò если–бы наше крестьянское дѣло,
освѣтившее всю Русь такою ясною зарею, сулящею намъ такую богатую,
лучезарную будущность, — чтò если–бы его, это дѣло,
примѣрить на нихъ, западныхъ людей, цѣликомъ, какъ оно есть, —
чтò–бы изъ этого вышло? Вышло–бы дѣйствительно можетъ быть что–нибудь
отчасти разрушительное. Оттого оно у нихъ и не переваривается, оттого оно тамъ
даже и безнравственно. А за тамошними, разумѣется, отыщутся и у насъ люди,
которые повторятъ тоже самое. Мы увѣрены, что найдутся и такiе у насъ либералы. Пусть какой–нибудь итальянскiй
теноръ пойметъ, какъ прiятно и здорово выбѣжавшему изъ бани
человѣку освѣжить себя ведромъ холодной воды на двадцати–градусномъ
морозѣ. Отчего–же человѣку западнаго строя легче понять
шестидесяти–миллiонное царство, почти сплошь населенное земельными
собственниками?
И —
углубляясь въ самихъ себя, мы можетъ быть отыщемъ много чертъ, незнакомыхъ
западному человѣку; а вѣдь эти черты входятъ составными элементами
въ жизненный строй, и только намъ самимъ, русскимъ, видны эти тонкiя черты въ
цѣломъ составѣ; только мы сами, подумавши надъ собою, можемъ
бережною рукою разнять составъ на части, изслѣдовать и уяснить ихъ
себѣ... По этому поводу мы имѣемъ нѣчто указать хоть сейчасъ
и укажемъ ниже; но прежде, не прерывая рѣчи о крестьянскомъ
дѣлѣ, остановимся на немъ — въ виду обнародованнаго
министерствомъ внутреннихъ дѣлъ обзора его дѣйствiй по этому
дѣлу. Этотъ обзоръ, въ которомъ сгруппированы главнѣйшiе факты,
сопровождавшiе нашу великую реформу, теперь въ первый разъ представляетъ столько
данныхъ, что съ большею положительностiю можно судить какъ совершился переходъ
отъ стараго порядка къ новому, въ какой степени удобно этотъ новый порядокъ
укладывается въ нашу жизнь, въ какой степени подходитъ къ нашему народному
складу, и есть–ли наконецъ въ немъ элементы, способные возбудить хотя
малѣйшее безпокойство за будущее. Отдѣльныя свѣденiя о
случаяхъ безпорядка, возбужденнаго новымъ положенiемъ крестьянъ, безпорядка, къ
прекращенiю котораго требовалось иногда, кромѣ мѣстныхъ мирныхъ
распоряженiй, содѣйствiе военной силы, могли привести къ ошибочнымъ заключенiямъ
въ отношенiи источника этихъ безпорядковъ. Теперь–же, когда такiе случаи
перечислены во времени, ясно обнаруживается, что источникомъ ихъ была только
непривычка нашего бывшаго крѣпостного населенiя къ скорому, самостоятельному
уясненiю себѣ правительственныхъ распоряженiй, которыя они привыкли
слышать изъ устъ своего помѣщика, между тѣмъ какъ новое положенiе,
выводя крестьянъ изъ помѣщичьей опеки, какъ–бы объособило ихъ интересы,
за которые вдругъ пришлось самимъ взяться. Тутъ была темнота и недостатокъ знанiя,
и болѣе ничего. Положенiя 19 февраля 1861 года требовали
немедленнаго практическаго примѣненiя, а между тѣмъ они еще далеко
не могли быть усвоены всею массою крестьянъ, которые видѣли въ нихъ
главнымъ образомъ только одно слово «воля»; потому–то большее число крестьянскихъ
волненiй относится къ первому времени примѣненiя новыхъ Положенiй, —
такъ что въ первые три мѣсяца было 647 случаевъ, а во всѣ
остальные шесть мѣсяцовъ 1861 года, когда крестьяне болѣе
познакомились съ сущностью Положенiй, ихъ было только 137. Должно еще
замѣтить при этимъ, что Положенiя 19 февраля были непривычною
новостiю не для однихъ помѣщичьихъ крестьянъ, но и для мѣстной
администрацiи, которой также было странно и необычно слышать крестьянскiя
заявленiя, и потому она часто простымъ недоразумѣнiямъ придавала
характеръ волненiй. Такое воззрѣнiе мѣстныхъ властей на крестьянскiя
безпорядки продолжалось и въ теченiе 1862 г., когда введенiе уставныхъ
грамотъ усилило эти безпорядки, продолжившiеся однако только первые
мѣсяцы, такъ что за второе полугодiе число ихъ упало съ 300 на 88.
Слѣдующiй
1863 г., когда должны были прекратится обязательныя отношенiя крестьянъ къ
помѣщикамъ, естественно не могъ также обойтись безъ волненiй, подъ
влiянiемъ самыхъ разнообразныхъ толковъ о сущности прекращенiя обязательныхъ
отношенiй. Не смотря на то, крестьяне, въ теченiи первыхъ двухъ лѣтъ, на
столько уже успѣли ознакомиться съ новыми Положенiями, что общее число
случившихся безпорядковъ было все–таки незначительно въ этотъ третiй годъ
процесса освобожденiя. Всѣхъ такихъ случаевъ безпорядковъ и волненiй съ
19 февраля 1863 г. по 1 января 1864 года было до 122.
Разбросанность этихъ случаевъ на пространствѣ всѣхъ губернiй, за
исключенiемъ пяти, гдѣ ихъ совсѣмъ не было, доказываетъ, что они не
имѣли однороднаго характера, а объусловливались случайными обстоятельствами.
Самое большое число безпорядковъ приходилось на губернiю Кiевскую
(36 случаевъ), Пензенскую и Саратовскую (7–8 случаевъ). Въ прочихъ
губернiяхъ ихъ было отъ 1 до 3, и лишь въ немногихъ до 5 случаевъ. А съ
1 января 1864 года по 19 февраля получены были свѣденiя о
безпорядкахъ только въ одной Пермской губернiи.
Здѣсь
необходимо сдѣлать еще одну оговорку. Явленiя, означаемыя словомъ волненiе, должны быть раздѣляемы
на двѣ категорiи — на наступательныя и оборонительныя. И
конечно — всѣ случаи безпорядковъ, бывшихъ при введенiи Положенiй,
прямо относятся къ послѣдней категорiи: всѣ они носили характеръ
одного упрямства, очевидно происходившаго отъ опасенiя быть обманутыми.
«Какъ–бы не обсчитали! Какъ–бы не дали меньше того, что царь вѣлелъ!»
Вотъ и весь источникъ, вся сущность побужденiй. Но если не сдѣлать этой
оговорки, этого раздѣленiя смутъ на категорiи, то просвѣщонные
иноземцы, услышавъ только число безпорядковъ, опять не поймутъ дѣла, какъ
не понимаютъ насъ на каждомъ шагу. Имъ тотчасъ и представится волканичекiй
взрывъ страстей, народное озлобленiе... Озлобленiе! Имъ непонятенъ ясный,
мирный строй русской натуры... Недавно случилось намъ услышать простодушный
говоръ одного временно–обязаннаго. «Теперь ничего! говорилъ онъ, — слава
Богу: оброкъ платимъ, легко... Вотъ на–зиму сюда, въ Питеръ». — А прежде
не ѣздили сюда? — «До того–ли! нé–коли было: работа круглый
годъ». — И зимой? — «И зимой возка — то хлѣбъ, то
лѣсъ». — На барщинѣ были? — «На барщинѣ». —
Стало быть и скудно жили? — «Какъ не скудно? ужь извѣстно
скудно». — А чьихъ господъ были? — «Господина П.... Хорошiй
баринъ былъ». — Хорошiй? — «Хорошiй, знатный баринъ; нечего
грѣшить передъ Богомъ — худомъ не помянешь». — Да вѣдь
тяжело за нимъ было? — «Извѣстно тяжело, потому работы много, отдыху
не было; а баринъ хорошiй, грѣхъ сказать... обидъ не видали...»
Ясно,
что разкащикъ отличалъ помѣщика отъ помѣщичьяго права, и до–того
былъ безпристрастенъ и справедливъ, что и среди скудости отъ тяготы барщинной
умѣлъ въ своемъ помѣщикѣ хорошаго человѣка различить.
Чтò, не годится человѣкъ съ такимъ навственнымъ уровнемъ въ
присяжные? Какъ вы думаете, господа европейцы?
Но
мы отступили отъ дѣла. Возвратимся къ обзору министерскихъ
дѣйствiй.
Выставленныя
министерствомъ цифры о количествѣ просьбъ, поступившихъ по крестьянскому
дѣлу, обнаруживаютъ, что количество это увеличивалось вмѣстѣ
съ уменьшенiемъ случаевъ безпорядковъ, т. е., что, по мѣрѣ усвоенiя
крестьянами смысла новыхъ Положенiй, въ нихъ проявилось большее стремленiе къ
законному выраженiю своихъ нуждъ. Такъ въ перiодъ до 1863 г. поступило
всѣхъ просьбъ 2619, а въ одномъ 1863 году ихъ было 3503, въ томъ
числѣ отъ помѣщиковъ 1176, и отъ крестьянъ 2327. При этомъ нужно
замѣтить, что съ наступленiемъ 1864 г. количество такихъ просьбъ
стало уменьшаться.
Обзоръ
касается также дѣятельности мировыхъ посредниковъ и тѣхъ
нововведенiй въ обществѣ временно–обязанныхъ крестьянъ, которыя были
вызваны реформою. Извѣстно, что первое время, по обнародованiи
«Положенiй», было самымъ труднымъ для служебной дѣятельности лицъ,
поставленныхъ въ непосредственное отношенiе съ освобожденными крестьянами;
трудность эта должна была особенно отразиться на положенiи членовъ мировыхъ
учрежденiй, назначенныхъ для соглашенiя интересовъ двухъ сословiй, изъ которыхъ
къ одному они сами принадлежали. Хотя на первый взглядъ всѣхъ дѣлъ
по служебной отвѣтственности членовъ мировыхъ учрежденiй, рѣшонныхъ
сенатомъ, оказывается меньше въ первое время, нежели въ послѣдующее, —
именно: до 19 февраля 1863 г. такихъ дѣлъ было рѣшено 46,
а въ одинъ годъ, съ 13 февраля 1863 г. по то–же число 1864 года,
ихъ было 29, — но если обратить вниманiе на послѣдствiя
рѣшенiй, то окажется (какъ и нужно было ожидать), что важныхъ случаевъ,
вызвавшихъ подсудимость, въ первомъ перiодѣ больше, нежели во второмъ: по
46 дѣламъ, рѣшоннымъ въ первый перiодъ, 21 посредникъ
преданы уголовному суду, а 10 временно устранены отъ должностей, впредь до
окончательнаго судебнаго рѣшенiя; во второй–же перiодъ преданы уголовному
суду 6 посредниковъ и 3 кандидата. За то подвергнувшихся
замѣчанiямъ и выговорамъ административнымъ порядкомъ — въ
послѣднiй перiодъ было гораздо больше, чѣмъ въ первый.
Что
касается до развитiя и дѣятельности новаго мѣстнаго крестьянскаго
управленiя, то по собраннымъ свѣденiямъ оказывается, что первоначальныя
выборы должностныхъ лицъ волостного и сельскаго управленiя были не
совсѣмъ удачны, потому конечно, что крестьянскiя общества вначалѣ
по большей части не имѣли яснаго понятiя о значенiи должностныхъ лицъ.
впослѣдствiи вторые выборы были удовлетворительнѣе. О настоящемъ
составѣ волостныхъ старшинъ большая часть губернаторовъ отзывается, что
положительно дурныхъ старшинъ нѣтъ; изъ нихъ многiе исполняютъ свои
обязанности съ толкомъ и прiобрѣли уваженiе какъ отъ крестьянъ, такъ и
отъ помѣщиковъ. Встрѣчаются уклоненiя старшинъ отъ прямого пути въ
исполненiи обязанностей, но это въ большей части случаевъ приписывается ихъ
неопытности и безграмотности, ставящей ихъ всегда въ прямую зависимость отъ
писарей, въ которые, за недостаткомъ грамотныхъ людей, часто допускаются лица
ненадежной нравственности. Съ прекращенiемъ обязательныхъ отношенiй крестьянъ
къ помѣщикамъ старшины замѣтно получаютъ болѣе самостоятельный
характеръ.
О
волостныхъ и сельскихъ сходахъ всѣ отзывы сходятся на томъ, что сходы
имѣютъ еще мало самостоятельности, что они подчиняются влiянiю мировыхъ
посредниковъ, волостныхъ старшинъ и даже нѣкоторыхъ крестьянъ; при чемъ
замѣчаютъ, что по недавнему существованiю крестьянскихъ сходовъ нельзя и
требовать отъ нихъ самостоятельности.
Мы
съ своей стороны не можемъ оставить безъ замѣчанiя того обстоятельства,
что сходы подчиняются влiянiю не только мировыхъ посредниковъ и старшинъ, но и
«нѣкоторыхъ крестьянъ.» Это зачитъ — подчиненiе схода влiянiю
высокоцѣнимыхъ имъ личностей. Но это — естественное явленiе, и оно
всегда будетъ встрѣчаться. А кто знаетъ отношенiя русскаго крестьянина къ
мiру и его понятiе о мiрѣ, тотъ никакъ не усумнится въ
близкомъ развитiи и значенiи сходовъ, «Мiръ» для русскаго мужика —
олицетворенiе разума; мiромъ уменъ русскiй мужикъ и крѣпко держится за
мiрской разумъ. «Одному того не придумать, что мiръ придумаетъ!» И судъ мiрской
страшенъ неправому человѣку. На сторонѣ случиться ему загулять и
свихнуться, а въ свою деревню все не охота тащить за собой грѣхъ да
бѣду. — Стыдно будетъ на мiру!
«Старики на сходкѣ
«Про Кузьму чтò скажутъ?»
Продолжая
обзоръ, мы сейчасъ–же встрѣтимъ нѣкоторое подтвержденiе этому. О
волостныхъ судахъ мнѣнiя раздѣляются: одни говорятъ, что волостные
суды вышедшихъ изъ крѣпостной зависимости крестьянъ не удались точно
также, какъ въ казенныхъ селенiяхъ; что эти суды находятся въ полной
зависимости отъ волостныхъ старшинъ и писарей, что по этому крестьяне смотрятъ
на нихъ недовѣрчиво и, избѣгая ихъ, обращаются скорѣе къ суду стариковъ, мировыхъ посредниковъ
и даже прежнихъ своихъ, или постороннихъ уважаемыхъ помѣщиковъ. Другiе
говорятъ, что рѣшенiя судовъ большею частiю правильны и безпристрастны, а
иногда даже изумляютъ здравымъ смысломъ; что въ такiе суды поступаютъ
нерѣдко дѣла, по желанiю помѣщиковъ, по спорамъ ихъ съ крестьянами.
Въ волостныхъ правленiяхъ, по общему отзыву, не установилось еще должнаго
порядка. По большей части дѣла въ нихъ рѣшаются однимъ волостнымъ
старшиною, и если старшина неопытенъ, то всѣмъ заправляетъ писарь. Сельскiе
старосты меньше всѣхъ должностныхъ лицъ крестьянскаго управленiя
удовлетворительны по своимъ дѣйствiямъ. Избираемые на короткiй срокъ и
большею частiю изъ людей недостаточныхъ, они чувствуютъ себя въ зависимости отъ
общества и нетверды въ исполенiи своихъ обязанностей.
Нельзя
не обратить также вниманiя на сообщаемыя въ обзорѣ свѣденiя о
распространенiи школъ въ волостяхъ крестьянъ–собственниковъ и временно–обязанныхъ.
Въ теченiи двухъ лѣтъ, по 39 губернiямъ, вновь открыто такихъ школъ
5775, чтò, съ существовавшими прежде 3389 школами, въ началѣ
1863 года составляло всего 9614 училищъ, въ которыхъ обучалось
150.794 мальчика и 20.284 дѣвочки. Цифры училищъ и учащихся, въ
сравненiи съ количествомъ волостей въ 44 губернiяхъ (8751) и среднимъ
числомъ душъ въ каждой волости (1174), хотя сами по себѣ уже представляютъ
утѣшительное явленiе, но онѣ все–таки еще не выражаютъ настоящаго
положенiя этого дѣла, во–первыхъ потому, что не изъ всѣхъ губернiй
были доставлены свѣденiя, а во–вторыхъ — временно–обязаннымъ крестьянамъ
и крестьянамъ–собственникамъ открыто безплатное обученiе въ училищахъ
вѣдомства государственныхъ имуществъ, т. е. въ казенныхъ селенiяхъ,
и кромѣ того много дѣтей учатся у священниковъ и
церковно–служителей.
Отчеты
мѣстныхъ властей утверждаютъ, что матерiальное благосостоянiе крестьянъ,
со времени обнародованiя «Положенiй», сдѣлало важные успѣхи, какъ
мы не очень давно уже упоминали объ этомъ на основанiи частныхъ извѣстiй.
Обращая почти по–всемѣстно свой личный трудъ исключительно въ свою пользу,
крестьяне въ этотъ недолгiй перiодъ успѣли, какъ говорятъ отчеты,
значительно улучшить свой хозяйственный бытъ. Это обнаруживается: усиленнымъ
сбытомъ на главныхъ ярмаркахъ товаровъ, требуемыхъ въ крестьянскомъ
быту, — сбытомъ, составляющимъ признакъ довольства; возведенiемъ въ
селенiяхъ значительнаго числа хозяйственныхъ построекъ и домовъ; а также
наймомъ крестьянами у бывшихъ ихъ помѣщиковъ и другихъ землевладѣльцевъ
полевыхъ земель подъ посѣвы и покосы. Усиленiе внутренней торговли
предметами крестьянскаго потребленiя — оказалось не на однѣхъ
ярмаркахъ. Въ «Одесскомъ Вѣстникѣ» за нынѣшнiй годъ пишутъ
напримѣръ: «въ концѣ лѣта и съ наступленiемъ осени торговая
дѣятельность нашего города, оживляясь постепенно, достигла въ настоящее
время такого развитiя, какого давно не запомнятъ наши торговцы. Товары
мануфактурные, галантерейные, издѣлiя нашей городской промышленности,
сырые матерiалы: желѣзо, лѣсъ, кожевенный товаръ — все это
находитъ быстрый и выгодный сбытъ... Въ торговлѣ съ русскими
мануфактурными товарами, потребляемыми преимущественно низшими классами сельскаго
и городского населенiя, оживленiе началось еще въ прошломъ году, а теперь идетъ
какъ нельзя лучше. Какъ–бы предвидя такое оживленiе, одинъ изъ здѣшнихъ
купцовъ, имѣющiй лавки на старомъ базарѣ, купилъ на Ильинской
ярмаркѣ въ Полтавѣ одного краснаго товара 700 пудовъ!» Дальше
въ той–же газетѣ говорится: «въ числѣ производителей сельско–хозяйственныхъ
продуктовъ очень много не помѣщиковъ, а крестьянъ–собственниковъ и
другихъ поселянъ, и значительная доля доставляемаго теперь въ городъ
хлѣба принадлежитъ имъ. Получивъ плату за свои продукты, они запасаются
въ городѣ всѣмъ для себя нужнымъ, чего не могли сдѣлать въ
прежнее время, и тѣмъ содѣйствуютъ оживленiю нашей внутренней
торговли.» При общей и давнишней жалобѣ на безденежье такiе факты
усиленiя торговли предметами кретьянскаго потребленiя имѣютъ особенное
значенiе. Свидѣтельствуя объ улучшенiи благосостоянiя крестьянъ, они
нѣкоторымъ образомъ объясняютъ, что уменьшенiе нашихъ денежныхъ
капиталовъ больше кажущееся, нежели дѣйствительное; что значительная
масса этихъ капиталовъ разлилась въ томъ многочисленномъ населенiи, которое при
прежнихъ порядкахъ оставалось самымъ скуднымъ потребителемъ ихъ.
Съ
окончанiемъ введенiя уставныхъ грамотъ, которыя къ 1 мая 1864 г. были
введены по всѣмъ губернiямъ, за исключенiемъ 6 въ Новгородской и 6 въ
Костромской, министерство внутреннихъ дѣлъ, полагая, что
вмѣстѣ съ тѣмъ уменьшились и занятiя мировыхъ учрежденiй, нашло нужнымъ для
облегченiя земства въ расходахъ сократить составъ нѣкоторыхъ губернскихъ
присутствiй и разрѣшить уменьшенiе числа мировыхъ участковъ. Такимъ
образомъ до 1 мая 1864 года въ 30–ти губернiяхъ сокращено
354 участка.
Дѣствительно,
введенiе такого огромнаго количества уставныхъ грамотъ (къ 1 мая
1864 г. ихъ введено 111.564) въ такой непродолжительный срокъ, какой былъ
назначенъ для этого, требовало усиленной дѣятельности со стороны мировыхъ
учрежденiй. Но нельзя не замѣтить, что работа эта немалою долею падала и
на самихъ помѣщиковъ и крестьянъ. При спѣшномъ ходѣ этого
дѣла, дѣла новаго и нелегкаго, невозможно было обойтись безъ
промоховъ, подъ влiянiемъ многоразличныхъ причинъ. Промахи эти начали всплывать
послѣ введенiя уставныхъ грамотъ, и вслѣдствiе этого въ губернскiя
присутствiя поступаютъ объ нихъ дѣла, разрѣшать которыя мировымъ
учрежденiямъ едва–ли не гораздо труднѣе, чѣмъ вводить въ
дѣйствiе грамоты. Не говоря уже о тѣхъ промахахъ, которые были
результатомъ превышенiя посредниками данной имъ власти, встрѣчаются еще
дѣла, которыя возникли единственно отъ несогласнаго пониманiя въ разныхъ
мѣстностяхъ однѣхъ и тѣхъ–же статей «Положенiя». Въ
С.–Петербургскихъ Вѣд. приведенъ случай различнаго пониманiя статей о
повѣрочномъ измѣренiи крестьянскаго надѣла. «Нѣкоторые
полагаютъ, сказано въ этой газетѣ, что при повѣрочномъ
измѣренiи никакимъ образомъ нельзя выключить неудобную землю изъ состава
надѣла, потому что при измѣренiи рѣчь идетъ только о количествѣ,
а не о качествѣ, и крестьяне не имѣютъ уже права жаловаться на
неудобство земли, если они пропустили срокъ обжалованiя уставной грамоты.
Такого мнѣнiя держится членъ Ярославскаго губернскаго присутствiя Л. по
дѣлъ поднятому жалобою помѣщика А. на дѣйствiя мирового
посредника, который при повѣркѣ надѣла вошолъ въ разбирательство
объ удобствѣ и неудобствѣ этихъ земель и, признавъ значительную ихъ
часть неудобными, показалъ размѣръ крестьянскаго надѣла гораздо
ниже и чрезъ то назначилъ вычетъ съ помѣщика излишне переплаченныхъ крестьянами
денегъ.» Большинтво членовъ губернскаго присутствiя стало въ сторону
посредника. За положительнымъ
указанiемъ закона, что земли неудобныя, какъ–то: болота, испорченный лѣсъ
и проч., не могутъ входить въ составъ крестьянскаго надѣла, —
приведенный случай казалось–бы не долженъ былъ и возбуждать вопроса; потому что
при повѣрочномъ измѣренiи земель, количество которыхъ, за
неимѣнiемъ подъ руками плановъ, опредѣлено въ уставной
грамотѣ только приблизительно, — дѣло идетъ собственно о
количествѣ земель удобныхъ, дозволенныхъ къ надѣлу; и странно–бы
было оставлять въ надѣлѣ и изыскивать съ крестьянъ деньги за то
количество неудобной земли, которое только по недоразумѣнiю попало въ
грамоту; — однако это обстоятельство все–таки возбудило вопросъ и даже
породило разногласiе въ самомъ губернскомъ присутствiи.
Вотъ
все, что успѣли мы замѣтить въ министерскомъ обзорѣ нашей
крестьянской реформы. Что–же общее можно вывести изъ этой замѣтки?
Очевидно тò, что всѣ элементы великаго дѣла въ ходу и на
пути къ дальнѣйшему безпрепятственному развитiю, и — ни признака, ни
даже возможности предвидѣть что–нибудь въ родѣ общественнаго
потрясенiя. Неужели–же успѣшность мирнаго совершенiя огромной реформы
нисколько не зависѣла отъ свойствъ русскаго народа, ему исключительно
принадлежащихъ?
Выше
мы пообѣщались отмѣтить хоть одну малую черту изъ числа многихъ
своеобразныхъ чертъ, составляющихъ складъ русской народной жизни. Случай на это
есть. Недавно вышла въ свѣтъ книжка г. Калачова: «Артели въ древней и
нынѣшней Россiи». Вотъ въ этомъ своеобразномъ союзѣ, артелью называемомъ, и видится намъ та
черточка русской жизни, которую мы хотѣли отмѣтить. Мы не вдадимся
въ разборъ книги г. Калачова, — да здѣсь для этого и не
мѣсто; — не будемъ говорить о томъ, чего въ ней не достаетъ, —
а въ ней не достаетъ кое–чего по соразмѣрности съ предметомъ, который,
какъ вы легко можете догадаться, очень важенъ и еще ждетъ глубокой
разработки. — Мы просто хотимъ указать только на то, чтò въ
книгѣ есть. Г. Калачовъ возводитъ артель въ глубокую русскую
старину, къ XI вѣку, и знакомитъ насъ съ артелями, какъ существовавшими
въ древнiя времена, такъ и нынѣ существующими. Онъ указываетъ, что эта
своеобразная форма товарищества развита въ разныхъ родахъ народныхъ занятiй и
промысловъ. Тутъ представляются: артели биржевыя, артели рыболовства и
звѣринаго промысла, артели бурлаковъ, артели торговыя, артели чумаковъ и
возчиковъ, ремесленниковъ и сельскихъ рабочихъ, артели на Уралѣ для
выставки войскъ, артели нищихъ, артели продовольственныя или потребительныя...
Изъ
всѣхъ этихъ группъ нельзя не остановиться на одной особенно
замѣчательной — общинной артели Ярославской губернiи, о которой
уже говорилъ г. Аксаковъ и описанiе которой повторилъ г. Калачовъ въ
слѣдующихъ чертахъ: еще до отмѣны крѣпостного права крестьяне
пяти селенiй, въ числѣ 400 душъ, принадлежащихъ
г–жѣ Марковой и княгинѣ Оболенской, порѣшили платить
въ экономiю оброкъ и за тѣмъ къ помѣщицамъ не имѣть никакихъ
отношенiй. Трудовой–же бытъ свой они устроили такъ: лѣтомъ они занимаются
хлѣбопашествомъ; осенью и зимою столярнымъ и плотничнымъ ремесломъ. Въ
числѣ предметовъ столярнаго ихъ производства главное мѣсто
занимаетъ дѣланiе деревянныхъ ящиковъ, необходимыхъ торговцамъ для
храненiя и укладки винъ, бѣлилъ, сурика, восковыхъ и сальныхъ
свѣчъ, табаку и пр. Чтобы обезпечить за каждымъ семьяниномъ право на
трудъ и на законную отъ него прибыль, покрывающую уплату оброка, крестьяне заключили
между собою союзъ и завели у себя совершенно особый порядокъ работы ящиковъ,
нѣчто въ родѣ тяглового надѣла, но не землею, а трудомъ и
прибылью. Для этого всѣ пять деревень, по окончанiи полевыхъ работъ,
собираются на сходку, въ которой разсматриваютъ условiя на заказы ящиковъ,
предлагаемыя имъ купцами; далѣе повѣряютъ всѣ условiя
истекшаго года; приводятъ въ извѣстность, сколько каждая деревня получила
барыша и поставила ящиковъ; наконецъ, разсмотрѣвъ предлагаемыя работы и
цѣны, мiръ утверждаетъ ихъ, или–же вновь договаривается съ купцами.
Послѣ всего этого, сообразивъ общiй объемъ работы, «всемiрской сходъ»
распредѣляетъ съ наивозможною уравнительностiю подряды ящиковъ по
деревнямъ, напримѣръ поставку конфектныхъ ящиковъ отдаетъ одной
деревнѣ, бѣлильныхъ ящиковъ другой и т. д. Подробное
распредѣленiе работъ между жителями каждой деревни возлагается на частную
мiрскую сходку этой деревни; для наблюденiя–же за работами, для сдачи ящиковъ и
брака дурныхъ — всѣ пять деревень выбираютъ поставщика. Дозволяется также крестьянамъ производство другихъ
работъ независимо отъ мiра, напримѣръ мебели, посуды, колесъ и пр. Можетъ
иной и вовсе отказываться отъ своей части въ работѣ ящиковъ, или–же сдать
ее кому–либо изъ своего общества, обезпечивъ мiру платежъ оброка. Такимъ
образомъ въ одной части своего промысла мiръ добровольно отказывается отъ
монополiи и ограничиваетъ свои личныя права въ пользу общины, уравнивая между
собою всѣхъ ея членовъ. И въ доказательство, что такiя товарищества
цѣлыхъ селенiй существуютъ у насъ съ древнихъ временъ, Г. Калачевъ
указываетъ на сохранившiяся записи XVI и XVII столѣтiй.
Не
одна книга г. Калачова подала намъ поводъ завести рѣчь объ артеляхъ.
Мы имѣемъ еще въ виду одно заявленiе, громко и краснорѣчиво
говорящее о самомъ главномъ, именно: о нравственной сторонѣ этой нашей формы ассоцiацiй. Вотъ въ чемъ
дѣло. Существовавшее на Николаевской желѣзной дорогѣ, для
перевозки грузовъ, коммерческое агенство Харичкова, какъ извѣстно,
кончило свое существованiе за истеченiемъ, въ нынѣшнемъ году, его
контрактнаго срока. Еще до окончанiя этого срока возникъ вопросъ о выборѣ
новой системы отправленiя грузовъ по желѣзной дорогѣ, системы
наиболѣе удобной, выгодной и вѣрной, и вѣдомство путей
сообщенiя обратилось къ торгующему сословiю, отправляющему грузы, прося его
мнѣнiя по этому вопросу. Вопросъ, какъ видно, еще не порѣшонъ
окончательно, и теперь мы встрѣчаемъ печатное заявленiе отправителей
грузовъ ихъ московскихъ купцовъ, изъ котораго узнаемъ слѣдующее.
Нынѣшнимъ
лѣтомъ на Московскую биржу явились выборные отъ 17–ти биржевыхъ
артелей петербургскаго порта съ объявленiемъ, что они берутъ на себя всю службу
по отправленiю грузовъ, съ полною отвѣтственностiю не только за
цѣлость наружной упаковки, но и за полную сохранность товара, какъ въ
количествѣ, такъ и въ качествѣ, и за это просятъ по 1 коп. съ
пуда (вмѣсто 2–хъ копѣекъ, которыя брало агенство Харичкова).
Московскiе отправители, а потомъ и Петербургскiе — съ радостью схватились
за предложенiе артелей; московскiе даже охотно вызвались платить по 11/2 к.,
съ тѣмъ чтобы изъ пол–копѣечной накидки образовался сборъ на
устройство крытыхъ платформъ и подъемныхъ машинъ для нагрузки товаровъ.
Согласилось на предложенiе артелей и главное управленiе путей сообщенiя. Между
тѣмъ явился артелямъ конкурентъ въ лицѣ г. Похитонова, который
предлагаетъ набрать свою артель рабочихъ и понижаетъ цѣну биржевыхъ
артелей, уже и безъ того пониженную ими до 3/4 коп.
По поводу этой–то конкуренцiи представляющей все–таки одноличнаго агента, и
послѣдовало, какъ кажется, заявленiе отъ московскихъ отправителей, въ пользу
биржевыхъ артелей, — заявленiе, которое мы считаемъ замѣчательнымъ
документомъ, выражающимъ силу и значенiе этого народнаго учрежденiя въ глазахъ
людей, непосредственно относящихся къ нему съ своими дѣлами и интересами
и знающихъ его какъ нѣчто свое, домашнее и родное. Вотъ что говорится въ
заявленiи:
«Вѣроятно
всѣ знаютъ, чтó за народъ артельщики, особенно артелей
петербургскаго порта, при которомъ онѣ существуютъ уже болѣе ста
лѣтъ; но купцы, т. е. главные отправители и получатели товаровъ, до
того свыклись съ артельщиками, въ ряду нѣсколькихъ поколѣнiй, что
имъ довольно уже названiя артельщикъ,
для того чтобы вѣрить правильному, исправному и всего болѣе безпропажному ходу всякаго дѣла
при отправкѣ товаровъ. Вы не найдете ни одной порядочной купеческой
конторы, ни одного сколько–нибудь значительнаго акцiонернаго общества, однимъ
словомъ — ни одного многоденежнаго, многоотправляющаго и многополучающаго
учрежденiя, гдѣ–бы обходились безъ артельщика. Обойдите всѣ эти
конторы, спросите во всѣхъ этихъ акцiонерныхъ обществахъ, бывали–ли у
нихъ пропажи того, что было ввѣрено артельщикамъ, — едва–ли
кто–нибудь припомнитъ случаи такой пропажи. Но что главнѣе
безпропажности, это тó, что если случалась бѣда, выходилъ промахъ,
являлся недочотъ, — здѣсь уже мы скажемъ не «едва–ли кто–нибудь», а рѣшительно не укажете вы ни одного,
кто–бы началъ судебное разбирательство съ артелью. Артель безспорно и
безвозражательно платитъ за каждый промахъ своего сочлена–артельщика. На этомъ
собственно и держится то безпредѣльное довѣрiе, какое все
купечество имѣетъ къ артельщикамъ и артелямъ. Артель — это полное товарищество на паяхъ, гдѣ пай
каждаго артельщика есть вкупъ,
платимый имъ при поступленiи въ артель, гдѣ существуетъ полная круговая
порука всѣхъ и каждаго, и слѣдовательно — гдѣ всѣ
хозяева, всѣ равно участвуютъ въ барышахъ и потеряхъ. Товарищество, въ
которомъ днежный взыскъ есть только часть наказанiя артельщика, ибо артельщикъ
изгнанный изъ одной артели не будетъ уже принятъ ни въ какую другую и навсегда
потеряетъ мѣсто, которое вкупомъ,
постоянно возрастающимъ отъ прибылей, богато обезпечиваетъ его старость и всю
семью его... Предположимъ, что и это обезпеченiе не остановитъ безчестнаго отъ
мошенничества, — и тутъ артель застрахована отъ потерь значительныхъ. Связь
между ними до того сильна, такъ передается и поддерживается она вѣковыми
преданiями, что если не каждый артельщикъ порознь знаетъ всю подноготную своего
собрата, то вся артель навѣрное уже знаетъ его связи, знакомства и
прiязни. Расторопность артельщика, особенно петербургскихъ артелей, такъ
развита, что вы въ каждомъ хорошемъ артельщикѣ видите единенiе умнаго,
опытнаго и смышленаго повѣреннаго, съ строгою выдержкою стараго,
заслужоннаго воина. Въ исполнительности — это предѣлъ самой строгой
военной дисциплины, незнающей отговорокъ... Бывшiй коммерческiй банкъ, теперешнiй
банкъ государственный, таможня — ввѣряютъ артельщикамъ десятки и
сотни тысячъ, и не знаютъ потерь. Артели хранятъ въ складахъ С.–Петербургской
таможни, подъ своею отвѣтственностiю, товара на 80 миллiоновъ
рублей, охраняютъ казеннаго пошлиннаго сбора болѣе чѣмъ на
14 миллiоновъ рублей, и все это безъ всякой бюрократической, многописьменной
формальности: таможнѣ никогда не случалось входить съ ними въ какое–нибудь
судебное разбирательство».
Далѣе —
московскiе отправители грузовъ проводятъ параллель между частнымъ агентомъ и
артелью, высчитавъ всѣ преимущества артели относительно надежности
надзора за перевозимыми товарами, — надзора, который у агента
дѣлается чрезъ наемныхъ людей, а у артели на каждомъ пунктѣ онъ
непосредственно–хозяйскiй, — они, отправители, прибавляютъ еще слѣдующее
замѣчанiе:
«Всѣ
эти выгоды артелей передъ частнымъ коммерческимъ агентомъ понятны каждому; но
для отправителей, особенно купеческихъ прикащиковъ, есть еще одно весьма важное
удобство при артеляхъ. Какая–бы скромная контора ни была у агента, какъ–бы онъ
ни былъ мелкочиновенъ, а все–таки по огромности самаго дѣла, т. е.
прiемкѣ и сдачѣ до 30 миллiоновъ пудовъ, эта контора, какъ
было и бываетъ, непремѣнно разрастается до предѣловъ небольшого департамента, непрѣменно
тутъ заведется конторская iерархiя
особое, своего рода, конторское чиновничество. Дѣла множество,
просьбъ бездна, — кто устоитъ противъ искушенiя важности, значенiя и
вѣса? Исполнители — все люди наемные; по этому самому
непрѣменно требованiями строгаго учота и бдительнаго присмотра заведется
множество формальностей. И то и другое весьма знакомо намъ, отправителямъ, и на
то и на другое мы, отправители и получатели товаровъ, никакъ не можемъ
привыкнуть смотрѣть иначе, какъ на зло, пожалуй и неизбѣжное при
коммерческомъ агентѣ или при распоряженiи отправкою отъ самаго управленiя
дороги. И то и другое совершенно уничтожается при артеляхъ: артельщикъ, весьма
часто извѣстный отправителю, беретъ у него на мѣстѣ товаръ, а
тамъ его уже дѣло — всѣ формальности съ дорогою. Къ получателю
опять артельщикъ привозитъ товаръ, и часто довольно будетъ знать — какой
артельщикъ привезъ, чтобы товаръ былъ сложенъ у получателя безъ всякаго осмотра
и перевѣшиваiя».
Заключаютъ–же
московскiе отправители свое заявленiе такими словами: «Не будемъ спорить, если
намъ скажутъ, что мы, отправители, люди не безпристрастные; но за то съ нами
вмѣстѣ не безпристрастна и вся публика, — вся она болѣе
или менѣе отправитель. Мы полагаемъ, что если–бы она подала свой голосъ,
то уже навѣрное въ пользу защищаемыхъ нами артельщиковъ. Никто не заставляетъ заключать съ ними контрактъ на
такой длинный срокъ, на какой былъ заключонъ контрактъ съ бывшимъ коммерческимъ
агентомъ (онъ былъ 12–ти лѣтнiй). Можно заключить его на небольшое
число лѣтъ и убѣдиться, что наши биржевыя артели — такое
превосходное, самостоятельное учрежденiе, которому едва–ли есть гдѣ–либо
равное по честности и исправности служенiя публикѣ. Опытъ всего лучше
покажетъ, справедливы–ли всѣ отправители, сильно и убѣдительно просящiе передать дѣло
отправленiя товаровъ и грузовъ по
Николаевской дорогѣ биржевымъ артелямъ и никакъ никому другому».
Если–бы
все это было написано отъ имени одного лица и напечатано не въ такой честной
газетѣ какъ «День», то еще можетъ быть представился–бы иному какой нибудь
поводъ не вдругъ остановиться на такомъ жаркомъ заявленiи; но голосъ
цѣлаго сословiя — другое дѣло, и нельзя–же не придать большого
значенiя той симпатiи, которая слышна въ этомъ голосѣ къ своеобразному
народному учрежденiю, — слышна въ одно время съ другою ноткою, которая
тутъ–же подпѣваетъ, что дескать претитъ намъ агентская контора съ ея
форменнымъ, бумажнымъ порядкомъ и рангами, потому — не съ руки; приноровиться
конечно по нуждѣ можно, а все–таки душа не лежитъ и никогда лежать не
будетъ, потому — дѣло не по насъ, не по нашему складу.
_____
Намъ
приходится еще разъ коснуться нѣкоторыхъ иноземныхъ толковъ о нашихъ
дѣлахъ. Читателямъ конечно уже извѣстенъ фактъ переселенiя
кавказскихъ горцевъ въ Турцiю; извѣстна можетъ быть и вся исторiя этого
переселенiя съ самаго ея начала. Напомнимъ въ двухъ словахъ, что эти
переселенцы — послѣднiя непокорныя плѣмена, занимавшiя западную
часть Кавказа съ горнымъ прибрежьемъ Чорнаго моря, — племена слабыя
численностью, полудикiя, жившiя разбоемъ подъ защитою трудно–доступной
мѣстности; что племенамъ этимъ, не могшимъ, вслѣдствiе
послѣднихъ военныхъ дѣйствiй, держаться противъ русскихъ силъ,
предложено было выселиться изъ горъ на плоскость къ сѣверу отъ
Кавказскаго хребта, но они отъ этого предложенiя уклонились и предпочли
переселиться въ единовѣрную имъ Турцiю, чтó имъ было дозволено...
вѣсть объ этомъ не могла не обрадовать каждаго; она возвѣщала
конецъ томительной и изнурительной войнѣ, которая казалась чуть не
безконечною; конецъ войнѣ и полное достиженiе цѣли, для которой она
велась... И вотъ потекли изъ горъ полунагiя толпы къ берегу Чорнаго моря,
гдѣ ихъ ожидали плохiя турецкiя суда, въ которыя и стали грузить, какъ
попало, этотъ жалкiй народъ ихъ единовѣрцы. Говорятъ, что берегъ Чорнаго
моря представлялъ въ это время страшное зрѣлище. Тысячи мужчинъ, женщинъ
и дѣтей, едва прикрытыхъ лохмотьями и обезображенныхъ всевозможными
язвами, осаждали турецкiя суда, на которыя грузили ихъ до тѣхъ поръ, пока
рѣшительно не оставалось свободнаго мѣста. Естественно, при такомъ
состоянiи переселенцевъ и порядкѣ перевоза ихъ, какъ между ожидавшими на
берегу, такъ и попавшими на турецкiе корабли — развилась ужасающая
смертность, и нашему–же правительству, — не оставшемуся равнодушнымъ
зрителемъ этой картины, — пришлось помогать бѣдѣ. Оно дало для
перевозки переселенцевъ свои военные корабли и еще наняло для того–же суда у
частныхъ лицъ; распорядилось также, что–бы турецкiя суда брали не болѣе
того, сколько можно помѣстить, и не упускали–бы изъ вида, что это люди, а
не вещи.
Неизвѣстно,
какъ распорядились–бы въ этомъ случаѣ напримѣръ англичане:
дозволили–бы они оставаться въ границахъ своего королевства народу живущему
однимъ разбоемъ, оставляя ему всю возможность продолжать этотъ образъ жизни,
или можетъ быть они поступили–бы съ этимъ народомъ также, какъ обошлись съ
своими индѣйскими подданными. Какъ–бы то ни было, но англiйскiя газеты
остались недовольны распоряженiями русскаго правительства при переселенiи
горцевъ, и вотъ — до сихъ поръ не перестаютъ вопiять о его
варварствѣ и безчеловѣчiи. Что это такое, гдѣ тутъ
варварство — понять невозможно. Конечно безпокойство англiйской
журналистики въ этомъ дѣлѣ намъ также понятно, какъ понятно
англичанамъ, чтó значитъ для Россiи умиротверенный Кавказъ, стоящiй на
рубежѣ запада и востока; но все–же вѣдь это не причина перевертывать
на изнанку фактъ и клеветать...
Точная
цифра переселившихся въ Турцiю горцевъ конечно неизвѣстна, и если отчоты
объ этомъ предметѣ турецкихъ министровъ, показывающихъ число всѣхъ
переселившихся послѣ войны горцевъ въ 800.000, преувеличены,
невѣрны также какъ и вообще турецкiя статистическiя исчисленiя, то
все–таки цифра эта должна быть значительна, потому что къ 1 iюня
нынѣшняго года въ долинахъ западнаго Кавказа всѣхъ горцевъ
оставалось, какъ говорятъ, только до 40,000 человѣкъ.
Убыль
этого безпокойнаго населенiя на черноморскомъ берегу теперь сильно
возмѣщается русскими колонистами. Изъ внутреннихъ губернiй явилось столько
желающихъ къ такой колонизацiи, что напр. въ Самарской губернiи излишнее
выселенiе на Кавказъ, говорятъ, вызвало даже противодѣйствующiя
мѣры со стороны мѣстныхъ властей. Между тѣмъ изъ приказа по
кавказской армiи 13 сентября видно, что въ нынѣшнемъ году въ
Кубанской области, на сѣверномъ склонѣ
Кавказскаго хребта, на пространствѣ отъ р. Пшита до Иля, а на южномъ
между укрѣпленiемъ Константиновскимъ и р. Туансе, водворено пятьдесятъ
четыре станицы съ тремя поселками. Изъ станицъ сѣвернаго склона, за исключенiемъ
шести, образуются, на основанiи высочайше утвержденнаго положенiя о заселенiи
предгорiй западнаго Кавказа, два конные полка съ особыми полковыми правленiями,
а изъ станицъ южнаго склона — одинъ пѣшiй береговой баталiонъ.
Эти
извѣстiя можетъ быть также болѣзненно отзовуться въ заграничной
печати, которая — чтó мудренаго — найдетъ пожалуй что–нибудь
сказать и противъ указа 13 октября 1864 г. объ освобожденiи крестьянъ
въ Тифлисской губернiи. А ну, какъ и тутъ имъ привидится начало
радикализма, зародышъ демократизма, отрицанiе интересовъ аристократiи и тому
подобныя ужасти!.. О просвѣщонные мыслители! вамъ страшно за насъ,
стоящихъ на волканѣ? А намъ ужасно смѣшны ваши опасенiя.
Прибавимъ
здѣсь кстати, что по поводу указа 13 октября «Сѣверная Почта»
сообщаетъ статистическiя свѣденiя о помѣщичьемъ классѣ и
крестьянахъ Тифлисской губернiи. Всѣхъ помѣщиковъ, князей и
дворянъ, въ 1861 г. числилось тамъ 1751; всѣхъ крѣпостныхъ
122,217 душъ обоего пола. Стало быть, еще больше 122,000 душъ
свободны, и за тѣмъ — къ 1865 году уже нѣтъ во всей
Россiи ни одного душевладѣльца и ни одной крѣпостной души!
_____
Въ
настоящей статьѣ мы такъ настроены фальшивыми взглядами на насъ
иностранцевъ, что чувствуемъ въ себѣ слабость снизойти до заимствованiя
одной обличительной статейки изъ «Голоса»... противъ нѣмцевъ. Въ самомъ
дѣлѣ: патентованная нѣмецкая аккуратность давно получила у
насъ такой кредитъ, что вошла въ пословицу. Нѣмецкiе и русскiе
нѣмцы, такъ успѣшно расплодившiеся на нашей землѣ, до сихъ
опоръ еще считаютъ себя нашими учителями въ житейскомъ быту. Сила привычки
соединять съ нѣмецкимъ происхожденiемъ человѣка качества
аккуратности и точности заставляла большею частiю вѣрить въ такiя
качества нѣмцевъ нà–слово, по одному наружному виду, а ужь о
нѣмецкихъ школахъ — нечего и говорить; онѣ — образцы, и
въ нихъ–то должны быть въ полномъ цвѣту всѣ нѣмецкiя добродѣтели.
Ну вотъ — въ 316 нумерѣ «Голоса» и читаемъ мы заявленiе
г. Т–ва о процвѣтающей въ Петербургѣ подъ руководствомъ
гуманнаго нѣмецкаго общества школѣ при церкви св. Анны.
Г. Т–въ говоритъ, что «священнымъ долгомъ поставляетъ» заявить свои
замѣчанiя и приглашаетъ повѣрить ихъ личнымъ освидѣтельствованiемъ,
дабы видѣть до чего можетъ дойти нѣмецкая скурпулезность и каковы
дѣйствительно бываютъ нѣмцы распорядители въ дѣлѣ,
гдѣ вопросъ поставленъ между карманомъ и гуманностью. Г. Т–въ
услышалъ отъ одного изъ родителей дѣтей, воспитывающихся въ анненской
школѣ, слѣдующiя подробности объ этой школѣ: Зданiя
принадлежащiя церкви св. Анны громадны; но большая часть помѣщенiй
отдается въ наймы, значительная часть занимается начальствомъ и учителями и только
самая мизерная доля отведена для классовъ бѣдныхъ дѣтей, которыхъ
тамъ воспитывается до 600 человѣкъ обоего пола, на половину
русскихъ, въ возрастѣ начиная отъ 7 и 8 лѣтъ. Классныя комнаты
въ нижнемъ этажѣ въ 2 и 3 окна, чрезвычайно низки и малы (не
болѣе десяти шаговъ въ квадратѣ). Въ такую комнату, и въ дождь и въ
грязь, съ 8 и 9 часовъ утра, входитъ до 50 мальчиковъ, снимаетъ съ
себя мокрое платье, развѣшивая его тутъ–же въ классѣ по
стѣнамъ, устанавливаетъ грязныя галоши по некрашеному полу, въ который
стекаетъ и вбирается вся сырость и грязь, испаряясь и отравляя атмосферу въ
комнатѣ. Съ 3–хъ часовъ зажигаются керосиновыя лампы, которыя,
поглощая остальной кислородъ, окончательно портятъ воздухъ класса. За
недостаткомъ прислуги, классы даже во время рекреацiонное (отъ 12 до
2 часовъ) никогда не провѣтриваются. Эти 50 человѣкъ
учениковъ должны просуществовать въ душномъ классѣ съ 8 и 9 часовъ
утра до 5 и 6 часовъ вечера, т. е. отъ 9 до 10 часовъ въ сутки;
только приходящiе ученики могутъ уходить отъ 12 до 2 домой завтракать, и то
если живутъ близко. Надо сообразить при этомъ нѣмецкую методу усиленныхъ
занятiй для дѣтей (отъ 9 до 10 часовъ въ сутки) и образъ наказанiй.
До 5 часовъ классы, отъ 5 часовъ гимнастика; въ 6 часовъ
ребенокъ приходитъ домой обѣдать; надо–бы готовить на завтра уроки, а
тутъ задача, штрафная работа, переписать въ наказанiе 3, 4, 5 страницъ
чего–либо вовсе ненужнаго для урока. Имѣя собственныхъ дѣтей въ
анненской школѣ, г. Т–въ лично обозрѣлъ классы и такъ говоритъ
объ ней: «Классы непомѣрно малы, низки и грязны. Въ младшихъ классахъ въ
особенности, гдѣ дѣти меньше, но число ихъ больше (до
50 человѣкъ), комнаты невообразимо малы и воздухъ испорченъ отъ 9 и
10 часового пребыванiя въ нихъ. Все вышеописанное совершенно
достовѣрно. Бѣдныя дѣти подвергаются дѣйствительной
опасности заражаться болѣзнями въ легкихъ и порчею крови; а
послѣдствiя такого положенiя грозятъ родителямъ или преждевременною
утратой дѣтей, или обѣщаютъ въ будущемъ болѣзненныхъ
помощниковъ, а правительству такихъ–же больныхъ гражданъ(1).
Скажутъ, это вздоръ, анненская школа существуетъ 60 лѣтъ; тѣмъ
хуже, отвѣтимъ мы, что 60 лѣтъ зло не прекращается, что
вмѣстѣ съ образованiемъ школа даетъ и болѣзни нашему
потомству». Нужно замѣтить при этомъ, что анненская школа основана для
дѣтей бѣдныхъ родителей, а между тѣмъ тамъ приходящiй платитъ
72 р., да за гимнастику 20 р. въ годъ; если–же онъ, по дальности
разстоянiя своего дома, не ходитъ завтракать домой (отъ 12 до 2 часовъ),
то еще приплачиаетъ 12 р. въ годъ; слѣдовательно всего приходящiй
платитъ 104 р. Пансiонеръ–же платитъ до 300 р. въ годъ. Все это
по–нѣмецки называется «школою для дѣтей бѣдныхъ родителей»!
_____
Въ
заключенiе — еще одна добрая вѣсть. Въ прошедшемъ нумерѣ мы
сообщали о проэктѣ Коллинса соединить телеграфомъ два земныя полушарiя.
Теперь можемъ прибавить, что американскiй конгрессъ постановленiемъ, утвержденнымъ
1–го iюля 1864 г. президентомъ Линкольномъ (выбраннымъ, какъ
извѣстно, въ нынѣшнемъ году вновь въ президенты), далъ Коллинсу съ
товарищами, какъ и нужно было ожидать, право устроить и содержать линiю или
нѣсколько телеграфныхъ линiй отъ какого–либо пункта на
Тихомъ океанѣ, къ границамъ британской Америки, чрезъ владѣнiя
Соединенныхъ–Штатовъ, съ такими вѣтвями, какiя онъ признаетъ нужными, и
для этого предоставилъ ему право пользованiя незанятыми землями и другiя
преимущества, съ тѣмъ чтобъ проведенiе этихъ линiй было окончено въ
пятилѣтнiй срокъ. Въ пособiе Коллинсу американское правительство
предоставляетъ парусное или паровое судно и обѣщаетъ содѣйствiе
военныхъ властей для защиты телеграфной линiи. Подчиняя телеграфную линiю
Коллинса существующимъ телеграфнымъ правиламъ, правительство предоставило
себѣ право, въ случаѣ надобности, измѣнить или–же и вовсе
уничтожить данную Коллинсу привилегiю. Теперь стало–быть — остается только
желать полнаго успѣха такому важному предпрiятiю.
________