Н. Н. СТАРЫГИНА

Марийский педагогический институт

СВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗ КАК ЖАНР

В самом определении жанра — святочный рассказ — содержится указание на его отдаленные истоки. «Святки, т. е. святые дни — двенадцать дней после праздника Рождества Христова, до праздника Богоявления. Они называются и святочными вечерами, может быть в воспоминание событий рождества и крещения Спасителя, совершившихся в ночное или вечернее время. Святить двенадцать дней после праздника Рождества Христова церковь начала с древних времен...»¹. Но еще раньше в эти дни наши предки отмечали день, в который солнце поворачивает на лето. «Это был праздник земледельческий, в честь солнца, которое начинает в эту пору забирать новые силы»². Праздничные пиршества, увеселения, гадания, хождения ряженых, колядование (Коляда — древняя богиня солнца), обрядовые и подблюдные песни сопровождали эти зимние праздники. После того, как «христианские правила установили праздновать рождество Спасителя, называемого в церковных песнях «праведным солнцем, пришедшим с востока», то древнеязыческий праздник рождающемуся солнцу и был приурочен к рождественским святкам»³. Это обстоятельство определило своеобразие новогодних праздников. Как все древние народные празднества, праздник Рождества Христова был и карнавально веселым, и серьезным, страстным. После дневных веселых игрищ наступал святой вечер, когда мыслями своими и душою человек обращался к вечному и великому, возвышенному и идеальному — к жизни и заповедям Иисуса Христа. «Перед вечерею хозяин дома зажигает у образов лампадку и восковые свечи и кадит ладаном; вся семья благоговейно молится богу и потом усаживается за стол...»⁴. Праздник Рождества Христова отмечался и широко, размашисто, всем миром, и камерно, уютно, в доме, в кругу близких. В таком виде святки сохранялись в деревенской жиз-

_______

¹ Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. СПб., 1900. Т. XXIX. С. 263.

² Буслаев Ф. И. О литературе: Исследования. Статьи. М., 1990. С. 434.

³ Афанасьев А. Н. Живая вода и вещее слово. М., 1988. С. 470.

⁴ Там же. С. 473.

113

ни, хотя, может быть, со временем праздничные действа стали приобретать театрализованный характер.

Город многое изменил в жизни и психологии человека. Здесь не могли прижиться в своем первозданном виде веселые святочные обряды и действа, всегда совершаемые всем деревенским миром и на миру, но вот семейный характер Рождества Христова органично вписался в городскую жизнь и городскую культуру. Рождество стало праздником семейным, праздником добрососедства, братского единения и милосердного отношения друг к другу. «Был на свете самый чистый и светлый праздник. Он был воспоминанием о золотом веке, высшей точкой того чувства, которое теперь уже на исходе, — чувства домашнего очага.

Праздник Рождества был светел в русских семьях, как елочные свечки, и чист, как смола. На первом плане было большое зеленое дерево и веселые дети; даже взрослые, не умудренные весельем, меньше скучали, ютясь около стен. И все плясало — и дети, и догорающие огоньки свечек»⁵. Праздник был добрым и сентиментальным. Важно было собраться всем вместе, прислушаться к своему сердцу, пробудить в себе может быть уснувшую любовь к людям, проникнуться заветами Христа. Люди прощали друг другу вольные или невольные обиды, радовались друг за друга, вспоминали о событиях Рождества и Крещения Спасителя, читали Евангелие, пересказывали апокрифы, рассказывали трогательные и незамысловатые истории: либо о бедняке, чудом спасшемся от голода; либо о девушке, к которой вернулся возлюбленный; либо о чудесном превращении жестокосердного богача в доброго человека или жадного скупца — в раздающего милостыню добряка...

То, что звучит устно, рано или поздно получает письменное оформление. Постепенно из области устного бытования святочный (или рождественский) рассказ перемещается в сферу литературы. В первой половине XIX века святочный рассказ формировался в рамках романтической прозы, с присущим ей обращением к историческому материалу, к русскому средневековью, к фольклорным традициям и национальной старине, к таинственному и фантастическому. Это определяет содержание святочного рассказа. В «Святочных рассказах» Н. Полевого (Московский телеграф. 1826. № 23, 24) повествуется о событиях в Великом Новгороде и о «спорах с московским князем Дмитрием Ивановичем» в эпоху борьбы за национальную независимость и централизации Руси вокруг Москвы. В творчестве Н. Полевого оформляются некоторые жанровые особенности святочного рассказа: автор-повествователь передает слышанные им исто-

_______

⁵ Блок А. А. Безвременье//Блок А. А. Собр. соч.: .В 6-ти т. М., 1982. Т. 4. С. 21.

114

рии («В Москве доброй, как называл ее Карамзин, живало в прежние годы много стариков, живых летописей прошедшего... Послушайте, что мне удалось услышать в один только вечер в беседе нескольких стариков...»⁶), что создает иллюзию достоверной истории; основные эпизоды предания (картины страшного гадания о судьбе, победа над чародеем-ведуном, происшествие с очарованным героем) сказочны, фантастичны, восходят к народно-поэтическим источникам. Оригинальность святочных рассказов Н. Полевого возникает за счет «синтеза тем, образов и мотивов, возникшего на почве реальных исторических событий, преданий о далеком прошлом и фантастических происшествий»⁷.

Вероятно, жанр святочного рассказа появился в творчестве Н. Полевого под влиянием святочных рассказов американского писателя Вашингтона Ирвинга, произведения которого он активно переводил на русский язык. Следует отметить, что ни у Ирвинга, ни у Полевого святочный рассказ не содержал в тексте непосредственного указания на приуроченность сюжетного времени к святочным дням.

Классическим образцом жанра в это время стал рассказ Н. В. Гоголя «Ночь перед Рождеством» (1832). В основе произведения — народное предание, поведанное пасечником Рудым Панько. Действие приурочено к Рождеству, сюжет разворачивается в течение одной ночи: кузнец Вакула верхом на черте отправился за черевичками для Оксаны. Сказочные образы и ситуация придают произведению фантастический колорит. Но ирреальное, запредельное и реальное, земное переплетаются (яркий пример: ведьма Солоха, Вакула — сын ведьмы), в результате чего чудесное воспринимается читателем естественно и органично, как нормальное явление. В рождественскую ночь происходит метаморфоза в душе Оксаны: она влюбляется в кузнеца. Действие имеет счастливый финал. Рассказ Н. В. Гоголя написан в традициях романтического повествования, он лишен религиозной тенденциозности. Это веселое, праздничное и доброе повествование, искрящееся юмором. Вместе с тем в нем уже сложились некоторые черты, характерные именно для святочного повествования..

В первой половине XIX века святочный рассказ еще не был массовым жанром. Таковым он становится во второй половине столетия, чему способствовал целый ряд обстоятельств.

Середина века — рубеж в истории России, связанный с известными социальными и экономическими преобразованиями. Происходила интенсивная ломка традиционных социальных от-

_______

⁶ Цит. по кн.: Троицкий В. Ю. Художественные открытия русской романтической прозы 20—30-х годов XIX века. М., 1985. С. 126.

⁷ Там же. С. 132.

115

ношений и мировоззренческих представлений. В «хаосе, рождаемом столкновением общественных институтов, старых культурных организмов с новейшей цивилизацией, хаосе, возникающем в ходе разрушения и беспорядочной ассимиляции первых»³, нужны были островки добродетели. Таким «островком», вобравшим в себя тоску горожанина по миру чистых и незамутненных чувств, миру христианской любви и самопожертвования, покаяния и доброты, стал святочный рассказ.

Распространению жанра способствовало бурное развитие периодической печати в этот период. Святочный рассказ становится газетным и журнальным жанром, и в большей степени — газетным. По своим жанровым канонам короткий святочный рассказ соответствовал художественным формам, наиболее распространенным в журналистике: очерку, очерковой зарисовке, рассказу, эссе, новелле и пр. Отвечал святочный рассказ и желанию русских писателей «послужить своим творчеством массовому читателю»⁹. «Толстых журналов мужикам не набраться, а газетный лист до них доводят»¹⁰, — писал Н. С. Лесков. К демократическому (массовому) читателю писатели обращались с проповедью христианских идеалов. Святочный рассказ с его религиозно-нравственным содержанием был удобен для достижения этих целей. Показательно, что в творчестве почти всех крупных беллетристов, работавших в газетной периодике во второй половине XIX века, присутствовал святочный рассказ: Н. С. Лесков, М. Е. Салтыков-Щедрин, Г. И. Успенский, А. П. Чехов, Д. Н. Мамин-Сибиряк, В. Г. Короленко, П. В. Засодимский, Л. Н. Андреев, А. М. Горький публиковали рождественские рассказы.

Анализируя предпосылки становления жанра, нельзя оставить без внимания факт развития во второй половине прошлого столетия детской литературы и детской журналистики. Многие рождественские рассказы русских писателей были адресованы детям и появлялись либо на страницах журналов, либо отдельными детскими книжками. Например, Н. С. Лесков святочные рассказы «Христос в гостях у мужика», «Неразменный рубль», «Дурачок» публикует в рождественских номерах журналов «Игрушечка» и «Задушевное слово». Рассказ «Дурачок» был опубликован и в сборнике «На добрую память из русских писателей. Книга для семейного чтения» (М., 1894). Рассказ Лескова «Воровской сын» помещен в сборнике «В пользу бедных матерей и детей, пострадавших от цинги и тифа в Воронежской губер-

_______

⁸ Котельников В. А. Оптина пустынь и русская литература//Русская литература. 1989. № 4. С. 8.

⁹ Есин Б. И. Чехов — журналист. M., 1977. С. 66.

¹⁰ Лесков Н. С. Собр. соч.: В 11-ти т. М., 1956—1958. Т. X. С. 389. В дальнейшем цитирую по этому изданию, указывая в тексте том и страницу.

116

нии. Русским матерям. Сборник рассказов и стихов о матерях и детях» (М., 1892). П. В. Засодимский издает в 1883 году два тома «Задушевных рассказов», адресованных детям. В них вошли шесть святочных рассказов. Для детского чтения предназначались отдельные издания святочных рассказов, например, «В метель и вьюгу» (М., 1894), «Разрыв трава» (М., 1905). В сборниках рассказов для детей помещает святочные рассказы Д. Н. Мамин-Сибиряк: например, «Зарницы. Второй сборник рассказов для старшего возраста» (М., 1901).

Адресованный детям святочный рассказ, как и вообще детская книга, мог «не только занять внимание читателя, но и дать какое-нибудь доброе направление его мыслям»¹¹.

С середины прошлого века в культурный обиход входит понятие «книга для народа», призванная и просветить читателя, и помочь сохранить ему христианские нравственные идеалы. Именно обращение к христианской этике объединяет «книги для народа», изданные разными по убеждениям и социальному положению людьми: от монархистов до революционеров-демократов. Наиболее плодотворной в этом направлении была деятельность толстовского издательства «Посредник». Для целей нравственного воспитания и просвещения был удобен жанр святочного рассказа, в котором утверждается, что «совесть без Бога есть ужас, она может заблудиться до самого безнравственного»¹². С одной стороны, обращаясь к святочному рассказу, писатели стремились воспитывать народ нравственно. Но, с другой стороны, в святочном рассказе находили выражение подлинная народная нравственность, понимание народом святости и праведности. Святочный рассказ становился фактом и достоянием народной культуры. Как «книги для народа» были опубликованы святочные рассказы Л. Н. Толстого, Н. С. Лескова.

Заметим также, что распространению жанра святочного рассказа в русской литературе способствовал успех переводов Чарльза Диккенса. В 1875 году появляется сборник английского писателя «Святочные рассказы (перевод Ф. Резенера)», в который вошли рождественские повести, созданные в сороковых годах: «Рождественская песнь в прозе» (1843), «Колокола» (1844), «Сверчок за очагом» (1845), «Битва жизни» (1846), «Одержимый» (1848).

Диккенс стремился к тому, чтобы «под фантастическою маскою, которую оправдывала веселая пора года, разбудить сострадательное и любящее настроение, никогда не лишнее в христианской стране»¹³. В рождественских повестях английского

_______

¹¹ Высказывание Н. С. Лескова цит. по ст.: Чуднова Л. «Чтоб чувства добрые в читающем рождать»: Н. С. Лесков и детская литература//Детская литература. 1973. № 3. С. 30.

¹² Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30-ти т. Л., 1984. Т. 27. С. 56.

¹³ Диккенс Ч. Святочные рассказы. СПб., 1875. С. 3.

117

писателя воплотилось его «рождественское» отношение к жизни, надежда на достижение идеала вопреки всем социальным фактам и доводам рассудка. «Философия Диккенса в рождественских повестях по сути своей все та же внесоциальная утопическая философия добра и зла (...) Рождество — особый праздник для англичан, прославляющий дом, семейный очаг, уют. И именно уют становится важной категорией в рождественской философии Диккенса. Это вовсе не символ мещанской ограниченности — напротив, это символ весьма возвышенный — ценности человеческого тепла, символ радости, символ отношений, гарантирующих человеку, что он никогда не будет одинок в мире (...) Герои Диккенса — бедняки, и их богатство — в щедрости души, в самопожертвовании, бескорыстности. Счастье — это радость: его бедняки любят жизнь, умеют ценить ее»¹⁴. Для них праздник Рождества, как и для читателей, — «праздник сердца, торжества любви»¹⁵.

Рождественская философия Ч. Диккенса не могла не привлечь русских писателей и читателей своей доброй нравственностью. В значительной степени эволюция русского святочного рассказа была определена повестями Диккенса.

Во второй половине XIX века жанр святочного рассказа становится популярным и активно читаемым. Об этом свидетельствует не только обязательное присутствие его в рождественских номерах газет и журналов, не только издание «тоненьких» книжек для детей и для народа, но и появление сборников: в 1883 году — «Задушевные рассказы» П. В. Засодимского, в 1886 году — «Святочные рассказы» Н. С. Лескова, в 1895 году — «Святочные рассказы» Александра П. Чехова.

Широкая популярность жанра святочного рассказа, ориентация на массового читателя предопределили две тенденции в его развитии.

С одной стороны, «мода» на жанр вела к обесценению и опошлению рассказов, к превращению их в примитивное чтение. Под пером писателей бесталанных и не очень разборчивых святочный рассказ становился либо излишне сентиментальным («слащавые святочные рассказы»¹⁶ — так отзывался о них Л. Н. Толстой), либо откровенно дидактичным, либо натуралистически страшным.

Но, с другой стороны, талантливые писатели в традиционной литературной форме святочного рассказа находили новые и интересные возможности для воплощения своих замыслов.

_______

¹⁴ Генцева Е. Ю. Диккенс//История всемирной литературы: В 9-ти т. М., 1989. Т. 6. С. 127.

¹⁵ Там же.

¹⁶ Русанов Г. А., Русанов А. Г. Воспоминания о Л. Н. Толстом. Воронеж, 1972. С. 178.

118

Благодаря их творчеству маленький святочный рассказ становился достоянием большой литературы. Именно этот поток в рождественской литературе будет в дальнейшем предметом исследования.

* *

*

Во второй половине XIX века устойчивая жанровая структура святочного рассказа формируется в рамках реалистического искусства. Реалистический подход к жизненным явлениям, определяющий содержание святочного рассказа, обусловливает и подвижность формальных признаков. Прежде всего, важна динамика восприятия фантастического (чудесного). Писатели предпринимают «попытку соблюсти требования святочного рассказа без рутинного привлечения к участию чертовщины и всяких иных таинственных и невероятных элементов»¹⁷. Мистическое, чудесное может присутствовать в святочном рассказе, но, как правило, «чудо» получает в конце концов реалистическое толкование-объяснение, или вера во всякого рода рождественские чудеса преподносится как факт народного мировосприятия, выразившийся в легендах и преданиях. Но чаще всего «причудливое или загадочное имеет свои основания не в сверхъестественном или сверхчувственном, а истекает из свойств русского духа и тех общественных веяний, в которых для многих — (...) — заключается значительная доля странного и удивительного»¹⁸. Сама русская жизнь оказывается фантастической. В таком случае святочный рассказ «может видоизменяться и представлять любопытное разнообразие, отражая в себе и свое время и нравы»¹⁹.

Реалистическое толкование фантастического вызвало изменение в структуре святочного рассказа второй половины XIX века. Чаще всего это рассказ в рассказе. Присутствует автор-повествователь, который либо сам рассказывает рождественскую историю «кстати», либо представляет рассказчика, излагающего свой святочный сюжет. Подобная организация художественного материала меняет функции «чуда» в русском святочном рассказе.

В классическом святочном рассказе (например, у Диккенса в «Рождественской песне в прозе, или святочном рассказе о привидениях», «Часовых курантах», «Сверчке на шестке») «чудо» организует сюжет, предопределяет метаморфозу, происходящую с героем в рождественскую ночь. В русских святочных

_______

¹⁷ Лесков Н. С. Уха без рыбы//Новь. 1886. Т. 8. № 7. С. 352.

¹⁸ Лесков Н. С. Святочные рассказы. СПб.; М., 1886 (предисловие).

¹⁹ Лесков Н. С. Жемчужное ожерелье//Лесков Н. С. Собр. соч.: В 12-ти т. М., 1989. Т. 7. С. 4.

119

рассказах «чудо» выполняет сюжетообразующую функцию в рамках рассказа в рассказе, то есть в том случае, когда легенду, предание, рождественскую историю излагает рассказчик. В святочном рассказе Н. С. Лескова «Христос в гостях у мужика» рассказчик — «старый сибиряк», верящий в истинность всего происшедшего с его приятелем Тимофеем Осиповичем.

Тимофей однажды в саду читал Евангелие. «Вот тут в эту самую минуту и случилося чуду начало, о котором Тимофей мне так говорит:

— Гляжу, говорит, вокруг себя и думаю: какое у меня всего изобилие и довольство, а Господь мой ходил в такой бедности... И наполнились все глаза мои слезами и никак их сморгнуть не могу; и все вокруг меня стало розовое, даже самые мои слезы. Так — в роде забытья, или обморока и воскликнул я: Господи! Если б ты ко мне пришел, — я бы тебе и себя самого отдал.

А ему вдруг в ответ откуда-то как в ветерке в розовом дохнуло:

— Приду!»²⁰.

Таинственно-романтическая сцена, и только обмолвка рассказчика несколько снимает ореол фантастического: «(...) в роде забытья, или обморока».

Чудом показалось присутствующим пришествие дяди Тимофея в праздник Рождества Христова²¹, о чуде, с ним случившемся, рассказывает собравшимся дядя²². Читатель же, оставаясь под обаянием этих рассказов о чудесах, все-таки, благодаря расставленным акцентам, может найти объяснение всему случившемуся с героями.

Подобный пример мы находим в рассказе Лескова «Пустоплясы», где о чудесном явлении «Божьего посла» рассказывает старик из села Пустоплясы²³. Чудо является обязательным условием легенды, которую рассказал герой-рассказчик в святочном рассказе Г. И. Успенского «Про счастливых людей». Читатель здесь и воспринимает чудо как условие легендарного повествования (жанровое ожидание), однако рассказчик, старый солдат, верит в чудеса, происходящие с героями услышанного им некогда предания.

В такого рода святочных рассказах не совпадают точки зрения автора-повествователя и рассказчика, которые ориентируются на разных слушателей и читателей. Это несовпадение и заставляет искать «чуду» реалистическую мотивировку.

_______

²⁰ Лесков Н. С. Христос в гостях у мужика//Игрушечка. 1881. № 1. С. 6—7.

²¹ Там же. С. 10.

²² Там же. С. 11.

²³ Лесков Н. С. Пустоплясы//Лесков Н. С. Легендарные характеры. М., 1989. С. 484.

120

«Чудо» в святочных рассказах второй половины века часто является главным эпизодом повествования, но всегда получает реалистическое толкование. Либо это сон героя («Неразменный рубль» Н. Лескова, «Ангелочек» Л. Андреева, «Сон Макара» В. Короленко), либо это больное или просто слишком богатое воображение («Пугало» Н. Лескова, «Мальчик у Христа на елке» Ф. Достоевского), либо это мистификация («Художник и черт» Ал. Чехова). В итоге привидение обретает человеческую плоть или оказывается просто вещью («Привидение в Инженерном замке» Н. Лескова, «Тришкина душа» Ал. Чехова, «Перед потухшим камельком» П. Засодимского), черт оказывается добрым человеком-художником, решившим помочь своему молодому собрату («Художник и черт» Ал. Чехова) и т. д.

Во второй половине XIX века появилось множество святочных рассказов, в которых «чудо» как таковое отсутствует. Сюжеты заимствуются писателями из повседневной человеческой жизни, но функции «чуда» выполняет случай. То есть «чудо» оборачивается случаем, с которым в повествование входит интрига, благодаря такому способу организации действия повествование развивается, разворачивается динамично, упруго, подчас захватывающе (рассказы Н. Лескова «Жемчужное ожерелье», «Старый гений»). «Чудом» оказываются простые люди, спешащие на помощь друг другу, как в рассказе Ал. Чехова «Тяжкий грех». Иногда русские писатели в святочных рассказах разворачивают панораму общественной жизни («Ночь на Новый год» П. Засодимского или «По пути» В. Короленко), рассказывают о трагических эпизодах из жизни бедняков («Перед печкой», «Неразлучники», «На большой дороге» П. Засодимского), когда чуда не случается вовсе.

В зависимости от типа чудесного в святочных рассказах разные функции выполняет приуроченность действия ко времени святок или Рождеству Христову.

В классическом святочном рассказе действие разворачивается в течение одной ночи — рождественской. В течение этой ночи с героями происходили невероятные приключения, но главное — в эту ночь изменялись сами герои. Они переживали душевные метаморфозы, отказывались от ложных ценностей, приобщались к гуманистическим идеалам. Нравственное потрясение переживает герой «Рождественской песни в прозе» Диккенса в рождественскую ночь. В гоголевской «Ночи перед Рождеством» сказочное путешествие совершает кузнец Вакула и чудесная перемена происходит в чувствах красавицы Оксаны. Указав в святочном рассказе на время действия, автор настраивает читателя на восприятие доброго и необыкновенного, создается общая атмосфера таинственного, которая предполагает явление чуда.

В святочных рассказах второй половины века это условие не

121

соблюдается строго. В рассказах Ал. Чехова «Тришкина душа», «Нарушитель закона», «Тяжкий грех», «Звезда», «Ночной трезвон» события происходят в рождественскую ночь. В рассказе «Художник и черт» действие начинается «вечером, за четыре дня до Рождества»²⁴, история с чертом заканчивается в первый день Рождества, но история художника Егорова продолжается: мы узнаем о становлении его как художника и о том, что спустя несколько лет, будучи уже художником с мировым именем, он встретился с «чертом» — известным художником NN. В этот момент и раскрывается тайна давней мистификации. В рассказе Ал. Чехова «Сочельник в снежном заносе» создается так называемая «сказовая ситуация». Герои встречаются случайно: в ночь на Рождество в заносе застрял железнодорожный состав. Один из героев — Лука Егорович — вспоминает о смерти своей дочери и о странной встрече с сумасшедшей женщиной, очень похожей на покойную. Действие в рассказе Луки Егоровича не приурочено к Рождеству.

Подобная организация художественного материала является излюбленной в произведениях Н. С. Лескова. В рассказе «Отборное зерно» сообщается, что автор-повествователь «встречал Новый год в вагоне»²⁵, где невольно подслушал разговор своих спутников, — история, рассказанная одним из них, к святкам не приурочена. Рассказ «Обман» начинается аналогичным образом: «Под самое Рождество мы ехали на юг и, сидя в вагоне, рассуждали (...)»²⁶, далее следует рассказ одного из пассажиров, не приуроченный к Рождеству. «Жидовская кувырколлегия» начинается констатацией: «Дело было на святках после больших еврейских погромов. События эти служили повсеместно темою для живых и иногда очень странных разговоров на одну и ту же тему: как нам быть с евреями?»²⁷. После вступления один из военных вспоминает историю, которая случилась в Киеве в сороковых годах. В рассказе «Маленькая ошибка» «вечерком на святках»²⁸ шел разговор «о вере и неверии»²⁹, и один из собеседников поведал «любопытную повесть»³⁰, не связанную по времени со святками.

В названных произведениях Лескова каждый рассказчик вспоминает свою историю «кстати». Его монолог оформляется по законам сказового повествования, что придает лесковским святочным рассказам особенный колорит.

_______

²⁴ Чехов Ал. П. Святочные рассказы. СПб., 1895. С. 118.

²⁵ Лесков Н. С. Собр. соч.: В 12-ти т. Т. 7. С. 57.

²⁶ Там же. С. 79.

²⁷ Там же. С. 123.

²⁸ Там же. С. 175.

²⁹ Там же.

³⁰ Там же. С. 176.

122

В двух лесковских рассказах действие разворачивается в продолжение святочных дней. В «Жемчужном ожерелье» сюжет завязывается во время святок и заканчивается после Крещенья. Действие в «Старом гении» начинается накануне Рождества, а развязка сюжета наступает на третий день праздника. События в рассказах «Штопальщик» и «Дух госпожи Жанлис» также происходят в рождественские дни и накануне Нового года.

В рассказе «Привидение в Инженерном замке» нет даже упоминания о Рождестве: события разворачиваются в ноябре. Аналогичные примеры находим в рассказах П. Засодимского («Неразлучники», «Бедный Христос»), В. Короленко («По пути»).

Только в пяти святочных рассказах Лескова сюжетное время ограничивается рождественской ночью или днем Рождества: «Неразменный рубль», «Зверь», «Путешествие с нигилистом», «Пустоплясы», «Христос в гостях у мужика». Однако в первых двух рассказах рождественский сюжет подается как воспоминание взрослого героя-рассказчика о своем детстве, то есть наслаиваются два временных пласта. В рассказе «Христос в гостях у мужика» и «Пустоплясы» рождественские истории также даны как истории-воспоминания.

Таким образом, упоминание о Рождестве в святочных рассказах второй половины XIX века становится формальностью, данью жанровому стереотипу. Например, Лесков, готовя к изданию сборник «Святочные рассказы», даже вводил «подходящие» по тематике и тональности рассказы, приурочивая их post factum к святкам (таковы «Отборное зерно», «Маленькая ошибка», «Дух госпожи Жанлис» и некоторые другие). Объяснение можно найти в том, что «чудо» в рассказах не является жанрообразующим и сюжетообразующим фактором. Святочные рассказы становятся жизненно реалистическими, отражая нравы, быт людей или просто рассказывая о незамысловатых случаях из их жизни.

Не обязательным в святочных рассказах становится также такое условие в сюжете, как метаморфоза, происходящая с героем в рождественскую ночь. Можно выделить, конечно, святочные рассказы, где этот процесс душевного перерождения представлен: «Зверь», «Неразменный рубль», «Христос в гостях у мужика» Н. С. Лескова, «Художник и черт» Ал. П. Чехова, «Сон Макара» В. Г. Короленко, «Ангелочек» Л. Н. Андреева, «Сочельник» Д. Н. Мамина-Сибиряка. Сделана заявка на возможность душевной метаморфозы в рассказе А. М. Горького «Наваждение». Однако чаще всего в святочных рассказах воспроизводится добрая и веселая, поучительная или, наоборот, печальная, грустная и даже трагическая история. В первом случае сохраняется непременный атрибут святочного рассказа —

123

благополучный финал, счастливая развязка. Во втором случае рассказ может заканчиваться трагически: «Мальчик у Христа на елке» Ф. Достоевского, «Сон» и «Ночь на кладбище» Антона П. Чехова, «Пустоплясы» Н. Лескова.

Как мы видим, поэтика святочного рассказа во второй половине XIX века претерпевает существенные изменения, обусловленные прежде всего реалистическим содержанием творчества русских писателей. В большинстве своем святочный рассказ лишается мистики, ирреального, запредельного, что и приводит или к отказу от сложившихся жанровых стереотипов, или к передаче им иных, не свойственных ранее функций, или к формальному их использованию в сюжете и композиции.

При всех изменениях в жанровом содержании и форме святочного рассказа неизменной остается нравственно-христианская его направленность, проявляющаяся в разной степени открыто. Проповеднический пафос художника может превалировать, тогда святочный рассказ становится дидактическим. Моралистический вывод формулируется либо непосредственно в рассказе (в авторском слове, в слове героев), либо естественно вытекает из сюжета и может быть легко сформулирован читателем.

В «баснословии»³¹, которое поведал старик в святочном рассказе Г. И. Успенского «Про счастливых людей» (1885), мораль, как в басне, итожит повествование: «Ты вот счастлив был, пока купец был богат; он был счастлив, пока барин баловал; а я, — говорил старик солдат, — знаю вот по портновской части, умею орудовать иглой и ниткой, и пока у меня в руках игла да нитка, да пока на свете живет «прореха», так я ничего не боюсь... То счастье неизменное, которое в тебе самом лежит, а не со стороны бежит»³².

В рассказе Н. С. Лескова «Неразменный рубль» (1883) бабушка маленького героя, обсуждая его сон, делает вывод, раскрывая его «особый затаенный смысл»: «(...) Неразменный рубль — это есть сила, которая может служить истине и добродетели, на пользу людям, в чём для человека с добрым сердцем и ясным умом заключается самое высшее удовольствие»³³.

В рассказе «Зверь» Лескова (1883) проповедь священника растопила сердце сурового человека, изменила его отношение к жизни, к своим близким³⁴. Рассказчик из «Привидения в Инженерном замке» (1882) говорит о «святом праве любви»³⁵. Рассказ «Христос в гостях у мужика» (1881) завершается автор-

_______

³¹ Успенский Г. И. Собр. соч.: В 9-ти т. М., 1957. Т. 7. С. 259.

³² Там же. С. 274.

³³ Лесков Н. С. Собр. соч.: В 12-ти т. Т. 7. С. 24.

³⁴ Там же. С. 42—44.

³⁵ Там же. С. 56.

124

ской моралью: «Так научен был мужик устроить в сердце своем ясли для рожденного на земле Христа. И всякое сердце тоже может быть такими яслями, если оно исполняет заповедь: «любите врагов ваших, благотворите обидевшим вас», и Христос придет в сердце его, как в избранную горницу, и сотворит себе там обитель»³⁶.

В такого рода святочных рассказах наиболее отчетливо проявилось стремление русских писателей просвещать народ нравственно, помогать ему «сделаться христианином»³⁷. Но не всегда к цели — «сердца смягчать милосердием» (V, 124) — писатели идут так открыто, высказывая свое отношение, воспроизводя нравственный идеал. Часто эта цель достигается воспроизведением или добрых, или печальных, или скорбных сюжетов-ситуаций, вызывающих у читателей радость, сострадание, негодование. В качестве примера можно привести рассказы Ал. П. Чехова «Ночной трезвон» (1895), Ф. М. Достоевского «Мальчик у Христа на елке» (1876), В. Г. Короленко «Сон Макара» (1885), M. Е. Салтыкова-Щедрина «Святочный рассказ» (1858).

Нравственное содержание в подобных рассказах часто осложняется обнажением социального неравенства, неблагополучия в общественной жизни. В одних случаях добрые дела и благотворительность служат средством разрешения социальных противоречий. Святочные рассказы становятся сентиментальными, утопическими, чаще всего это рассказы для детей. В других случаях авторы не оставляют своим читателям иллюзий относительно благополучия в жизни общества и способов его обретения. Таковы почти все святочные истории П. В. Засодимского. Во вступлении к «Задушевным рассказам» он писал: «Я убежден, что на созерцании одних картин счастья, радости и довольства не может развиться чувство нежного сострадания к тому, что ниже, слабее, беднее и вообще несчастнее нас. На таких картинах может развиться праздная сентиментальность, но не та деятельная, горячая любовь, которая заставляет человека «полагать душу за други своя». Поэтому, изображая светлые стороны жизни, я никогда не упускал из вида и темных сторон ее. Наряду со светлыми картинами в моих рассказах идут и грустные сцены — бедности, горя, болезней и всяких житейских невзгод»³⁸.

Наконец, во второй половине XIX столетия оформляется еще один тип святочного рассказа. Нравственная идея в них не на-

_______

³⁶ Лесков Н. С. Христос в гостях у мужика//Игрушечка. 1881. № 1. С. 12.

³⁷ Лесков Н. С.//Сев. пчела. 1862. № 80.

³⁸ Засодимский П. В. Задушевные рассказы: В 2-х т. СПб., 1891. Т. 1. С. 1.

125

ходит непосредственного выражения, отсутствует назидательный вывод, они не сентиментальны. В этих рассказах излагаются истории, случившиеся с разными людьми, истории добрые, немного смешные и рассказанные подчас с мягким юмором или сочувствием. Такого типа святочные рассказы широко представлены у Н. С. Лескова и Ал. П. Чехова. Герои этих произведений — люди обыкновенные, но оказываются они в ситуации выбора: выбора между добром и злом, нравственным и безнравственным. Этот выбор нужно сделать в повседневной жизни, ситуация складывается на обыденном уровне, и важно, как поведут себя герои в сложившейся ситуации. Примером могут служить рассказы «Жемчужное ожерелье», «Обман», «Старый гений» Н. С. Лескова или «Художник и черт», «Тяжкий грех», «Звезда», «Нарушитель закона» Ал. П. Чехова. Иногда читатель знакомится с просто забавными, почти анекдотическими или необычными историями («Сочельник в снежном заносе» Ал. П. Чехова). Однако и в этих святочных рассказах находит свое воплощение положительный нравственный идеал, выявляющийся опосредованно: в сюжете-ситуации выбора, в поведении героев.

Нравственная идея также является определяющей жанровое содержание святочного рассказа. Она может быть выявлена прямо, непосредственно — чаще всего в рассказах «просветительского» типа, который отличается назидательным характером. В других случаях автор обращается прежде всего к чувству читателя, и рассказ приобретает сентиментальную тональность: становится сентиментально-радостным или сентиментально-скорбным. Часто писатель просто стремится развлечь своего читателя правдивой историей, либо забавной, либо странной, но случившейся с обыкновенными людьми.

* *

*

Подведем итоги. Во второй половине XIX века святочный рассказ становится заметным явлением городской культуры, сохраняющим связь с древней фольклорной традицией и вобравшим в себя опыт рождественской беллетристики первой половины столетия.

Своеобразие святочного рассказа как литературного жанра обусловлено развитием журнального и газетного дела (святочный рассказ публикуется в рождественских номерах журналов и газет), распространением «книг для народа» и произведений для детей. Святочный рассказ органично вписался в жанровую систему литературы второй половины века, когда преобладали малые жанры.

126

Святочный рассказ был адресован прежде всего демократическому массовому читателю, к которому русские писатели обращались с проповедью христианских нравственных идеалов. В традиционной форме святочного рассказа талантливые писатели находили новые и интересные возможности для воплощения своих замыслов и создавали произведения, ставшие достоянием большой литературы.

При всем разнообразии жанра святочного рассказа можно выделить некоторые типологические признаки.

Определяющим жанровое содержание святочного рассказа является особая рождественская философия с ее утопическим и сентиментальным представлением о жизни, проповедью ценности человеческой жизни, тепла, добра и радости в отношениях между людьми. Нравственный смысл становится доминантой содержания в святочном рассказе.

По форме святочный рассказ достаточно каноничен: действие приурочено к рождественским праздникам и разворачивается в течение святок или одной рождественской ночи; с героем происходят чудеса, которые предопределяют душевную метаморфозу; рассказ имеет счастливую развязку. Согласно традиции жанра святочный рассказ иллюстрирует христианско-нравственные заповеди и в этом — моралистичен и назидателен.

Во второй половине XIX века святочный рассказ развивается в рамках реалистической литературы, что определяет некоторые изменения в его содержании и форме. Сохраняя нравственный смысл содержания, русские писатели вводят социальный аспект в вечную тему добра и зла, осложняют содержание рассказов обнажением неблагополучия и несправедливости в общественной жизни. Социальный пафос обусловил возможность введения в святочный рассказ поэтических приемов, не характерных для этого жанра, изменения функций традиционных святочных канонов; распространялось свободное отношение к сложившимся жанровым стереотипам, реалистическое обоснование чудесного в рассказе.

127