Мелочи

 

Мы начали нашу статью общимъ сочувствiемъ къ Н. И. Пирогову, возбужденнымъ преимущественно его человѣчностью. Казалось бы конечно, что теперь, подъ влиянiемъ духа времени, должна отсюда сгинуть и пропасть всякая противорѣчивость или, если угодно, антигуманность... Да, въ словахъ оно почти такъ и выходитъ, но на дѣлѣ... Богъ знаетъ! На дѣла человѣческiя и духъ времени дѣйствуетъ очень медленно, и — чтожъ дѣлать? это законъ необходимости: духъ не знаетъ матерiальныхъ преградъ; мысль не знаетъ пространства и опережаетъ время; но въ дѣлахъ человѣческихъ, какъ мы сейчасъ слышали доказательства, скачки невозможны. Впрочемъ и на словахъ, какъ мы сказали, противочеловѣчность сгинула только почти, потомучто есть еще даже у насъ въ литературѣ... хотя впрочемъ тамъ, гдѣ–то, на заднемъ ея фасѣ, но все–таки есть еще углы, гдѣ она засѣла и по временамъ вырывается на свѣтъ, во всей своей безобразной дикости. Вы можетъ быть слышали напримѣръ, какъ славный въ извѣстномъ отношенiи г. Аскоченскiй рѣшился недавно предаться очень прiятному занятiю — изрекать проклятiя и отлученiя, послѣ чего, если онъ будетъ послѣдователенъ, вѣроятно скоро приступитъ и къ раздачѣ или продажѣ индульгенцiй... Конечно мы говоримъ шутки и казалось бы, что дѣло не стоитъ ничего больше, кромѣ шутки; однако этотъ господинъ, при всей уродливости и комизмѣ своего литературнаго существованiя, вызвалъ же своей выходкой гласный протестъ цѣлаго ученаго сословiя московскаго университета, до котораго, въ лицѣ одного изъ представителей, коснулся картонный мечь его quasi — проклятiя. Стало тутъ не одно смѣшное, стало быть тутъ есть доля и такого, за что надо карать всенародно, и карать больно, какъ карается всякое злокачественное изувѣрство.

Что же касается до дѣла противочеловѣчныхъ... Но прежде позвольте упомянуть о нѣсколькихъ проявленiях человѣчности. проявленiяхъ не на словахъ, а на дѣлѣ; о нихъ мы всегда считаемъ нужнымъ упоминать, потомучто каковы бы они ни были — малы или велики, въ какой бы тѣсной сферѣ ни обнаружились, — все–таки отъ нихъ теплѣй человѣчеству, нежели отъ словъ, не переходящих въ дѣло.

17 го марта нынѣшняго года въ Ярославлѣ открыта лечебница для приходящихъ больныхъ, преимущественно бѣдныхъ. Разсказываютъ, что мысль объ устройствѣ такой лечебницы (может быть вызванная примѣромъ существующей въ Петербургѣ Максимилiановской лечебницы, — учрежденiя крайне благодѣтельнаго для бѣдныхъ больныхъ, приносящаго многимъ изъ нихъ, какъ намъ достовѣрно извѣстно, существенную пользу) давно ходила въ ярославскомъ обществѣ, но выражалась въ видѣ отдѣльныхъ желанiй; теперь же осуществлена обществомъ ярославскихъ врачей, соединившихся, въ числѣ восьмнадцати человѣкъ, на такое доброе дѣло, и совершившихся его съ помощiю нѣкоторыхъ благотворителей. Мы цѣнимъ этотъ фактъ и вносимъ его въ числѣ дѣлъ человѣчныхъ, потомучто подобныя лечебницы благодѣтельны не только въ принципѣ, но и на самомъ дѣлѣ; форма ихъ практична, несложна; польза бѣднымъ больнымъ приносится ими легко и удобно. Въ извѣстiи упомянуто, что въ Ярославскую лечебницу съ 18 марта по 1 апрѣля приходящихъ больныхъ было сто тридцать человѣкъ. Число это конечно будетъ со дня на день возрастать, если врачи не ослабѣютъ въ своемъ прекрасномъ, человѣчномъ движенiи, если это движенiе окажется не мгновеннымъ порывомъ, а естественной и разумно — сознанной сердечной потребностью.

Мы сейчасъ сказали, что отъ человѣчныхъ дѣлъ, какъ бы ни была скромна ихъ сфера и — прибавимъ, какъ бы ни былъ неваженъ ихъ источникъ, теплѣй человѣчеству, нежели отъ словъ, въ дѣла не переходящихъ. Вотъ напримѣръ разсказываютъ, что въ Белостокѣ, лѣтъ пять тому назадъ, бродили по улицамъ толпы нищихъ, покрытыхъ «отвратительными лохмотьями»; что нѣкоторые изъ тамошнихъ жителей твердо рѣшились положить этому конецъ, наняли домъ, собрали туда всѣхъ бѣдняковъ, добровольно изъявившихъ желанiе и — образовали прiютъ для бѣдныхъ. Онъ управляется комитетомъ, состоящимъ изъ разныхъ лицъ города, содержится частными пожертвованiями, состоящими какъ въ деньгахъ, такъ и въ вещахъ, и сборомъ изъ поставленныхъ въ разныхъ мѣстахъ кружекъ; надзоръ въ прiютѣ порученъ сестрамъ милосердiя; подъ ихъ же надзоромъ находится и госпиталь для бѣдныхъ. Такимъ образомъ частные люди, безъ посторонней иницiативы, собственной твердой рѣшимостью, сдѣлали то, что теперь «уничтожено въ Бѣлостокѣ нищенство».

Не знаемъ, есть ли еще гдѣ нибудь въ Россiи такая мѣстность, гдѣ бы не существовало нищенства. Можетъ быть, что и нѣтъ. Стало быть Бѣлостокъ представляетъ въ этомъ отношенiи очень замѣтное явленiе. Между тѣмъ можно пожалуй сдѣлать предположенiе, что твердая рѣшимость, уничтожившая тамъ нищенство, первоначально возникла изъ того, что «отвратительныя лохмотья» кололи глаза и раздражали нервы благовоспитаннымъ и прилично — одѣтымъ жителямъ. Опровергнуть такое предположенiе врядъ ли найдется возможность; но если изъ этого, хоть немного и эгоистическаго, побужденiя вышло то, что бродившимъ прежде съ горемъ и въ лохмотьяхъ, лишоннымъ способности трудится бѣднякамъ теперь тепло и прiютно (потомучто иначе они не пошли бы доброволно въ прiютъ), — если, говоримъ, вышелъ такой результатъ, къ которому и стремились, то какое же у кого право разыскивать и осуждать побужденiе?.. А вѣдь результатъ–то огромный!.. Какъ давно говорятъ и пишутъ о нищенствѣ и о нищихъ! Чего не было сказано и чего не было дѣлано, какихъ не принималось всюду мѣръ — и полицейскихъ, и благотворительныхъ, — но не смотря на то, кому не случалось и теперь не случается часто, чуть не на каждомъ шагу становиться въ тупикѣ предъ явленiями нищенства, при встрѣчѣ съ этими образами, то уничиженно — молящими, то подозрительно — буровыми, то болѣзненными, то просто одервенѣвшими? Кому не приходилъ въ голову мгновенный вопросъ: чтó дѣлать — пройдти или остановится? кто это и какой это человѣкъ, — откуда и какъ пришолъ онъ на эту дорогу, темную, неровную, лежащую подъ удушливой и гнилой атмосферой? И не всегда и не всякiй рѣшитъ вѣрно, чтò ему дѣлать и ктò передъ нимъ — порокъ ли и обманъ или несчастiе и страданiе.

Указывать на поступокъ бѣлостокскихъ жителей, какъ на примѣръ для буквального подражанiя, — можетъ быть и не нужно; только бы духъ и цѣль этого поступка были усвоены всѣми, только бы родилось стремленiе, «твердая рѣшимость», а тамъ... кто знаетъ? можетъ быть у русскаго человѣка случилось бы это совсѣмъ иначе; можетъ онъ не создастъ общаго прiюта для бѣдныхъ, съ комитетомъ и сестрами милосердiя, а какимъ другимъ образомъ прiютитъ и приголубитъ безпомощно и безвыходно — страдающаго брата. Какимъ именно образомъ могло бы это быть — мы, конечно не знаемъ: духъ народа, его генiй опредѣляетъ въ подобныхъ случаяхъ лучшiе способы.

Да! навязывать форму благотворительной, какъ и всякой другой дѣятельности одного общества другому обществу — нельзя; не даромъ говоритъ пословица: что городъ, то норовъ. Вотъ напримѣръ въ Кiевѣ, какъ слышно, открытъ Домъ кающихся, для... ну, для кающихся... грѣшницъ. Такъ что же? открыть вездѣ такiе дома?.. Трудно сказать принялись бы они у насъ. Гдѣ–то въ нашей литературѣ уже слышался вопросъ о самихъ грѣшницахъ, но онъ еще совсѣмъ не разобранъ, да и разобрать–то его вѣроятно многимъ кажется жутко... тоже можетъ быть по существующему духу нашего общества. Стало быть объ этомъ рѣчь еще далеко впереди.

Если уже указывать на проявленiя человѣчности, то почему жъ бы пропустили мы мысль, родившуюся въ орловскомъ отдѣлѣ комитета акклиматизацiи животныхъ и растенiй, мысль, родившуюся тамъ уже давно, еще въ концѣ прошлаго года, но о которой мы только недавно узнали. разумѣется, что человѣчность, выразившаяся въ такомъ кругу, должна была обратиться на животныхъ, хотя впрочемъ если бы она обратилась и на растенiя, мы не удивились бы, потомучто и въ обращенiи съ растенiями можетъ человѣкъ являться то человѣчнымъ, то безчеловѣчнымъ... На этотъ разъ дѣло состоитъ въ предложенiи, сдѣланномъ предсѣдателемъ отдѣла, основать общество покровительства животныхъ, на томъ основанiи, что по программѣ отдѣла цѣль его состоитъ въ томъ, чтобы не только разводить новыя породы животныхъ, переводимыхъ изъ другихъ климатовъ, но и заботиться о сохраненiи и улучшенiи существующихъ уже у насъ домашнихъ животныхъ; между тѣмъ часто замѣчается, что простой народъ съ разными животными общается жестоко. Жестокое обращенiе простого народа съ животными замѣчается не только часто, но чуть не на каждомъ шагу; это однако не отъ особеннаго свойства жестокости, злости, а такъ, потому, может быть, что самому ему было до сихъ поръ не Богъ знаетъ какъ сладко. такъ чтожъ за барыня такая его доморощенная кляча, что съ ней надо церемониться. Сверхъ того, при бѣдности хозяина и кляча его становилась все хуже и хуже, получала разныя норовы и, конечно, только выводила изъ терпѣнiя и безъ того не веселаго хозяина. Изъ этого слѣдуетъ, что «обществу покровительства животныхъ», если уже оно основывается, предстоить раскрыть ложность сложившагося понятiя, дать догадаться объ этой ложности, а это значить произвесть, такъ сказать смягченiе нравовъ.

Не знаешь, въ какомъ положенiи теперь это дѣло; говорятъ что хотѣли сноситься съ комитетомъ о присылкѣ устава какого–нибудь изъ подобныхъ обществъ, существующихъ за границей, для соображенiя на первый разъ; потомучто у насъ до сихъ поръ ничего подобнаго еще не было, стало быть дѣло это совсѣмъ новое, а извѣстно, что въ новыхъ, не бывалыхъ у насъ въ рукахъ дѣлахъ мы еще не привыкли дѣйствовать безъ соображенiя съ какимъ–нибудь «бывшимъ примѣромъ» (техническiй терминъ, весьма употребительный въ нѣкоторыхъ сферахъ служебнаго мiра и нерѣдко съ большимъ удобствомъ замѣняющiй всякiя другiя человѣческiя соображенiя).

Но — и не одни домашнiя животныя терпѣливо ожидаютъ подвиговъ человѣчности. Соловей напримѣръ — ужъ кажется вольная птица, совсѣмъ свободная отъ всякой крѣпостной зависимости, а и ему приходится незаконно страдать отъ человѣка, и онъ, съ другой стороны, находитъ въ себѣ между людьми защитниковъ и сострадальцевъ... Хорошо, если бы всѣ разсуждали хоть такъ, какъ разсуждалъ тургеневскiй Касьянъ съ Красивой Мечи, который, при всей своей человѣчности, при всей теплотѣ и мягкости сердца, не считалъ грѣхомъ ловить и продавать  въ неволю соловьевъ, утверждая, что эта птица собственно за тѣмъ и сотворена,, чтобы увесилять человѣка своими пѣснями. но московскiе промышленники, какъ разсказываетъ одинъ защитникъ миленькихъ пѣвцовъ, разсуждаютъ и дѣйствуютъ гораздо хуже: они ежегодно скупаютъ въ Волынской, Орловской, Курской и другихъ губернiяхъ до 333,000 соловьевъ и отправляютъ ихъ въ Петербургъ по железной дорогѣ въ ящикахъ, обитыхъ холстиной, помѣщая по 500 птицъ въ ящикъ. Результатъ спекуляцiи бываетъ то, что птицы на половину умираютъ отъ истощенiя, тѣсноты и тряски въ дорогѣ, а другая половина... тоже умираетъ, только не много позже, отъ перемѣны климата и отъ недостатка соотвѣтственной пищи, такъ какъ соловьи въ неволѣ питаются не иначе какъ муравьиными яйцами, которыхъ въ маѣ (время привоза сюда соловьевъ) достать очень трудно, даже за высокую цѣну, доходящую до трехъ рублей за фунтъ.

«Указатель Экономическiй» называетъ эту спекуляцiю вредною и безчеловѣчною, что совершенно справедливо. Онъ желаетъ способствовать къ ея истребленiю, и мы желали бы, но какъ?.. Предоставляемъ будущему обществу покровительства животныхъ принять подъ свое покровительство, вмѣстѣ съ домашними животными, и бѣдныхъ птичекъ, которыя никому не мѣшаютъ своими пѣснями и по настоящему ни на что не нужны въ рукахъ человѣческихъ, потомучто хорошо слушать ихъ ночью, когда они, невидимыя, поютъ на волѣ, въ лѣсу, вдали отъ слушателя; но врядъ ли могутъ онѣ нормально развитому человѣку доставить истинное наслажденiе вынужденными пѣснями въ клѣткѣ, въ огражденномъ пространствѣ комнаты, гдѣ эта пѣсня трещитъ и разсыпается у васъ подъ самымъ ухомъ.

Послѣ сего соловьефильскаго воззванiя мы уже потеряли на этотъ разъ расположенiе искать другихъ антигуманныхъ явленiй, которыя оставимъ лучше до другого раза, чтобы когда–нибудь составить изъ нихъ одну эффективную группу; а теперь не будемъ затмѣвать послѣдняго впечатлѣнiя въ читателѣ, которому можетъ быть придется читать эти строки подъ вдохновительные звуки вольной соловьиной пѣсни.