НАШИ МОЛОДЫЕ И СТАРЫЕ УЧЕНЫЕ

О дѣти, дѣти! какъ опасны ваши лѣта!

Дмитрiевъ.

_____

Наши молодые ученые подвергли себя недавно большому нареканiю. Считаемъ нелишнимъ сказать здѣсь нѣсколько словъ объ этомъ случаѣ, нелишонномъ интереса и могущемъ имѣть немаловажныя слѣдствiя. Читатели конечно знаютъ, что нынѣшней весной многiе молодые люди были отправлены министерствомъ народнаго просвѣщенiя заграницу для того, чтобы они тамъ приготовились къ занятiю професорскихъ кафедръ въ университетахъ. Читатели знаютъ безъ сомнѣнiя и причину, которая побудила министерство къ такой мѣрѣ; эта причина — крайняя нужда въ професорахъ, которую терпятъ въ настоящее время наши университеты. Министерство прибѣгло къ старинному средству отправленiя заграницу, средству, которымъ, какъ читатели помнятъ, вдругъ перестали у насъ пользоваться въ 1848 году и которое съ тѣхъ поръ до настоящаго времени не было употребляемо въ полной его мѣрѣ. Число молодыхъ людей, отправленныхъ теперь заграницу весьма значительно. Министерство кажется продолжаетъ еще отправлять и другихъ.

Но вотъ и все что извѣстно читателямъ. Затѣмъ дѣло покрывается туманомъ. Молодые люди посылаются отъ министерства, а не отъ университетовъ. Спрашивается, какимъ правиламъ слѣдовало министерство при своемъ выборѣ? На кого оно возложило примѣненiе этихъ правилъ къ дѣлу? Н. И. Пироговъ назначенъ общимъ руководителемъ посланныхъ молодыхъ людей въ ихъ занятiяхъ. Но принималъ ли онъ участiе въ ихъ выборѣ? И вообще какiя были приняты мѣры, чтобы сколько–нибудь можно было ручаться, что посылаемые молодые люди достойны своего мѣста и что при этомъ не обойдены другiе, несравненно достойнѣйшiе?

Все это, какъ водится, неизвѣстно; публика не имѣетъ никакой возможности составить себѣ понятiе о достоинствѣ этихъ юношей, находящихся нынѣ заграницею.

Теперь вотъ что случилось. Министерство, чтобы тотчасъ представить публикѣ плоды своей дѣятельности и дѣятельности этихъ молодыхъ людей, потребовало отъ нихъ присылки отчетовъ за первые три мѣсяца послѣ ихъ отъѣзда. Эти отчеты теперь печатаются въ журналѣ «Мин. нар. просв.» и ихъ набралось уже до двухъ десятковъ. По нимъ наконецъ мы можемъ судить о томъ, какого свойства былъ выборъ лицъ, сдѣланный министерствомъ.

Чтоже оказывается? Нѣкто г. П. В. въ № 50 «Современной лѣтописи» (Русскаго Вѣстника), уже успѣлъ заявить заключенiе, которое онъ вывелъ изъ чтенiя этихъ отчетовъ. По его мнѣнiю изъ нихъ видно, что «не во всѣхъ случаяхъ выборъ падалъ на лица, достаточно подготовленныя къ строго–научному образованiю», и «что не всѣ отправленные заграницу отличаются нетолько серьозностью направленiя, но и должнымъ уваженiемъ къ наукѣ и ученымъ трудамъ». Этотъ строгiй приговоръ г. П. В. прямо относитъ къ двумъ молодымъ филологамъ, къ г. Новоселову и г. Василiю Модестову, и старается подтвердить его рѣзкимъ разборомъ ихъ отчетовъ. Кромѣ того тѣже самые гг. Модестовъ и Новоселовъ подверглись сильному глумленiю въ № 24 журнала «Учитель», въ статьѣ г. Л.

Неправдали, что вѣдь это очень жестоко? Если приговоръ г. П. В. справедливъ, то выборъ министерства оказывается легкомысленнымъ, а молодые люди недостойными пособiй, которыми они пользуются, и своихъ будущихъ мѣстъ.

Едва ли однакоже такъ, едва ли въ этомъ сущность дѣла. Мы ни изъ чего не видимъ, чтобы молодые люди, о которыхъ идетъ рѣчь, были люди неспособные или невѣжественные; мы даже положительно думаемъ, что они ничѣмъ не хуже другихъ лицъ, которыхъ посылало, посылаетъ и будетъ посылать министерство заграницу. Гг. Новоселовъ и Модестовъ — оба кандидаты нашего университета; и тотъ и другой кажется были даже стипендiатами, тоесть и до отъѣзда заграницу были признаны достойными получать пособiе, съ тѣмъ, чтобы держать экзаменъ на степень магистра. Слѣдовательно относительно кого другого, но никакъ не относительно ихъ можно сдѣлать министерству упрекъ въ неосновательномъ выборѣ.

Чтобы понять въ чемъ дѣло, нужно обратить вниманiе прямо на то, въ чемъ провинились молодые люди. Какъ читатель видѣлъ, они виноваты въ неуважительности, въ томъ, что они «не имѣютъ должнаго уваженiя къ наукѣ и учонымъ трудамъ». Все содержанiе двухъ статей, на которыя мы указали, сводится на это обвиненiе. Теперь, мы надѣемся, читателю будетъ яснѣе дѣло. Другiе, можетъ быть болѣе невѣжественные или менѣе способные избѣгли малѣйшей непрiятности, потомучто были уважительны; а эти два, можетъ–быть болѣе знающiе и болѣе способные, подверглись жестокому порицанiю, потомучто оказались неуважительными.

Уваженiе или неуваженiе, взятыя сами по себѣ еще ничего незначатъ, — ни хороши, ни дурны; чтобы имѣть возможность оцѣнить ихъ, нужно знать какого рода это уваженiе или неуваженiе. Если уваженiе слѣпое, т. е. непонимающее достоинства уважаемаго предмета, то оно малымъ чѣмъ лучше слѣпого неуваженiя, проистекающаго отъ такого же непониманiя предмета. Неуваженiе же сознательное, основанное на посильной критикѣ свойствъ предмета всегда предпочтительнѣе рабского и слѣпого поклоненiя. Предметъ, о которомъ теперь у насъ рѣчь, есть нѣмецкая наука, нѣмецкiе университеты, нѣмецкiе ученые. Конечно все это вещи хорошiя и слѣдовательно неосновательное осужденiе ихъ показываетъ неумѣнье цѣнить хорошее. Но безусловное благоговѣнiе передъ ними, отрѣченiе отъ всякого сужденiя о нихъ, ни мало не ручается за пониманiе ихъ достоинствъ и можетъ сопровождаться даже полнѣйшею неспособностью къ такому пониманiю.

Если смотрѣть на дѣло такимъ образомъ, то слѣдовало бы одинаково подвергнуть строгому разбору всѣ отчеты лицъ отправленныхъ заграницу, не дѣлая различiя между смирными и задорными отчетами. Тогда можетъ быть оказалось бы, что смирные отчеты иные не лучше, а другiе гораздо хуже отчетовъ задорныхъ.

Что касается до отчетовъ гг. Модестова и Новоселова, то благодаря статьѣ г. Л. въ «Учителѣ» мы видимъ, что дѣйствительно наши молодые ученые недостаточно знакомы съ предметами, о которыхъ судятъ. Такъ г. Модестовъ говоритъ, что професоръ Гюбнеръ «неуспѣлъ еще приобрѣсти авторитета въ наукѣ самостоятельными изслѣдованiями.» Между тѣмъ оказывается, что самостоятельныхъ трудовъ у г. Гюбнера много и только они не были извѣстны г. Модестову. Другой изъ подсудимыхъ г. Новоселовъ упрекаетъ професоровъ въ томъ, что они необращаютъ вниманiя на извѣстные вопросы; г. Л. объясняетъ намъ, что вопросы эти никакъ не упускаются изъ виду, но что професора занимаются ими въ началѣ курса, а г. Новоселовъ, приѣхавшiй къ концу курса, несправился о томъ, чтò было читано въ началѣ.

Все это прекрасно. Мы вообще никакъ не думаемъ, чтобы не должно было исправлять ошибокъ молодыхъ людей. Напротивъ, молодость непремѣнно нуждается въ руководствѣ и наставленiи. Молодость, вообще говоря, не имѣетъ той мудрости, опытности, твердости, какая можетъ принадлежать людямъ зрѣлымъ, успѣвшимъ вполнѣ развить свои силы, обогатить свой умъ и укрѣпить свой характеръ. Поэтому намъ прiятно бы было слышать отъ зрѣлыхъ людей тѣ мудрыя рѣчи, какiя свойственны ихъ зрѣлости, прiятно бы было видѣть въ ихъ дѣйствiяхъ ту твердость и правильность, которая внушаетъ къ себѣ всеобщее уваженiе. Къ несчастью каждый разъ когда у нихъ дѣло доходило до столкновенiя съ молодежью, мы были горестно обмануты въ нашихъ ожиданiяхъ. Люди зрѣлые оказывались ни чѣмъ не лучше людей молодыхъ, и это тѣмъ болѣе было печально, что людей молодыхъ можно было извинить ихъ молодостiю, людей же зрѣлыхъ необходимо приходится укорить ихъ зрѣлостiю.

Нѣчто подобное открылось намъ и въ настоящемъ случаѣ. Кромѣ тѣхъ замѣчанiй г. Л., которыя мы привели, въ обѣихъ статьяхъ нѣтъ почти ничего, чтóбы шло прямо къ дѣлу. Обѣ статьи представляютъ только варiяцiи на тему:

Какъ можно смѣть

Свое сужденiе имѣть?

Г. Л. напримѣръ глумится надъ г. Модестовымъ за то, что тотъ похвалилъ лекцiи Гибнера. Даже и хвалить, какъ видите, запрещается! Г. П. В. находитъ омерзительнымъ тонъ, въ которомъ г. Новоселовъ отзывается о Бекѣ и Гауптѣ, до того онъ показался ему неприличнымъ и высокомѣрнымъ. И вообще главное, на что нападаютъ обѣ статьи, есть именно тонъ, а не содержанiе отчетовъ. Въ своей ревности къ охраненiю оскорбляемыхъ авторитетовъ, г. П. В. доходитъ до желанiя, чтобы наши молодые люди отнюдь «не изощряли своихъ критическихъ способностей надъ публичнымъ преподаванiемъ» нѣмецкихъ професоровъ. Слово критическiй здѣсь очевидно употреблено въ омерзительномъ смыслѣ. Странно! Критическiя способности есть вещь хорошая; изощрять ихъ всячески есть дѣло похвальное; и надъ чѣмъ же ихъ изощрять молодымъ ученымъ, какъ не надъ предметами ихъ занятiй?

Такимъ образомъ намъ показалось, что въ тонѣ этихъ статей есть также немало омерзительнаго (ужь извините за слово; не мы его выбрали). Омерзительность эта состоитъ именно въ безусловномъ поклоненiи нѣмецкой учености и въ запрещенiи всякаго о ней сужденiя. Подобныхъ вещей извинить нельзя, какъ бы ни плохи были сужденiя гг. Модестова и Новоселова.

Кстати замѣтимъ, что въ ихъ отчетахъ обнаруживались нѣкоторыя особенности нѣмецкой мудрости, которыя уже давно извѣстны, давно подверглись святотатственнымъ сужденiямъ. Вопервыхъ ни для кого не тайна, что лекцiи въ нѣмецкихъ университетахъ чрезвычайно элементарны; дѣло доходитъ до того, что русскiй физикъ, химикъ, математикъ съ трудомъ можетъ найти курсъ, который бы не состоялъ изъ вещей ему извѣстныхъ, и который бы поэтому онъ могъ съ пользою слушать. Во вторыхъ не скрылось ни отъ кого и то, что нѣмцы слишкомъ привязаны къ школьной формѣ изложенiя, что они слишкомъ роются въ подробностяхъ, слишкомъ любятъ систематизировать. Все это конечно оборотная сторона хорошихъ качествъ; но тѣмъ не менѣе это дурно и нѣтъ ничего страннаго въ томъ, что молодые наши ученые коснулись въ своихъ отчетахъ недостатковъ, бросившихся имъ въ глаза.

Въ заключенiе скажемъ прямо, что тонъ, которымъ писаны эти отчеты, есть очень хорошiй тонъ, не подлежащiй никакому запрещенiю и охужденiю. Очень можетъ быть, что онъ не идетъ къ гг. Модестову и Новоселову; мы даже склонны думать, что онъ къ нимъ дѣйствительно не идетъ; но изъ этого еще ничего не слѣдуетъ. Гг. Л. и П. В. слишкомъ уже высокомѣрно и омерзительно трактуютъ нашихъ молодыхъ ученыхъ; если судить по тону гг. Л. и П. В., то эти ученые — какiе–то недоучившiеся студенты, не болѣе. Мы этого не думаемъ, потомучто это было бы весьма печальное предположенiе. Мы вполнѣ увѣрены, что между этими юношами есть такiе, которые съ полнымъ правомъ могутъ говорить тономъ гг. Модестова и Новоселова.

Н.