МИРОВОЙ СУДЪ

 

ПО СМЫСЛУ «ГЛАВНЫХЪ ОСНОВАНIЙ ДЛЯ ПРОЕКТОВЪ ГРАЖДАНСКАГО И УГОЛОВНАГО СУДОПРОИЗВОДСТВА И СУДОУСТРОЙСТВА»

 

__________

 

Нѣсколько времени тому назадъ, приблизительно съ 1861 года, начались у насъ, и въ обществѣ и въ литературѣ, толки о мировыхъ судахъ и судьяхъ, поднялся мировой вопросъ.

Каждый хотѣлъ сказать свое слово, представить свой проектъ. И какихъ только не составлялось проектовъ! Проекты эти не блистали разумѣется новизною: всѣ они были по большей части сколки, передѣлки, болѣе или менѣе неудачныя, съ существующихъ уже мировыхъ учрежденiй на западѣ. Одни напримѣръ хотѣли ввести въ нашъ будущiй мировой судъ французское, бюрократическое начало; другiе, англоманы — англiйское, аристократическое; третьи, и это были самые остроумные, — хотѣли слить оба начала во едино, и на этойто неблаговидной смѣси аристократизма съ бюрократизмомъ построить нашъ мировой судъ. Но были также и такiе, которые замѣчая, что ни французскiя, ни англiйскiя учрежденiя, ни безалаберное соединенiе тѣхъ и другихъ, не могутъ быть совершенно примѣнимы къ намъ, русскимъ; понимая, что насъ въ настоящее время не могутъ вполнѣ удовлетворить ни только аристократическiя, ни только бюрократическiя, ни только бюрократоаристократическiя начала, — вводятъ въ него новое начало, земское, вносятъ въ него новый элементъ, простонародный. Но, боже мой, какую жалкую роль давали они этому новому началу! Въ ихъ проектахъ земство является не болѣе какъ для виду; на самомъ же дѣлѣ влiянiе его совершенно парализуется влiянiемъ помѣщиковъ и чиновниковъ. Впрочемъ о проектахъ этого сорта мы имѣли уже случай говорить въ статьѣ, написанной по поводу «Деревенскихъ писемъ» гСумарокова. Тогда мы ихъ назвали «двуличными, псевдолиберальнопомѣщичьими». Мнѣнiе наше о нихъ и теперь не измѣнилось: господа, писавшiе подобные проекты были, извините за рѣзкость выраженiя, самые уклончивые, виляющiе господа. Бюрократы и помѣщикиангломаны говорили покрайнеймѣрѣ прямо чего они хотятъ, они не прикрывались фразами о земствѣ и его интересахъ, они не воодушевлялись мнимымъ сочувствiемъ его нуждамъ, мнимымъ движенiемъ къ его правамъ. И за то имъ спасибо!

И вотъ среди хаоса всевозможныхъ противорѣчивыхъ мнѣнiй всѣ съ нетерпѣнiемъ ждали «слова» отъ правительства. Какъ оно откликнется на этотъ вопросъ, какъ оно рѣшитъ его? И вотъ это давно жданное слово сказано.

Въ первыхъ числахъ октября опубликованы были во всѣхъ газетахъ «главныя основанiя для проектовъ гражданскаго и уголовнаго судопроизводства и судоустройства». Мы высказали уже наше мнѣнiе касательно благодѣтельной важности этой реформы для РоссiиВремя», октябрь, Наши дом. дѣла). Изъ этихъ «главныхъ основанiй» мы узнаемъ начала, на которыхъ долженъ создаться нашъ будущiй мировой судъ.

Какiя же это начала? На сколько они благотворны для народа? Какъ отвѣтило самой жизненной потребности народа, какъ поняло ее правительство?

Вопросы эти стоятъ того, чтобы подумать о нихъ обстоятельнѣе, серьознѣе; отдѣлываться пустыми фразами, да восклицанiями, какъ это уже и было сдѣлано при настоящемъ случаѣ нашими многими псевдопублицистами, мы считаемъ здѣсь въ высшей степени неумѣстнымъ. Это значило бы слишкомъ поверхностно и въ этомъ отношенiи слишкомъ неуважительно относиться къ реформамъ правительства. А относясь къ нимъ поверхностно, наши публицисты впадаютъ въ страшную непослѣдовательность.

Сами же они кричатъ, что эти реформы важны и радикальны; а если онѣ дѣйствительно важны и радикальны, то зачѣмъ же не остановиться на нихъ повнимательнѣе, не растолковать ихъ публикѣ со всевозможною точностью? Неужели однѣ восклицанiя, неужели однѣ патрiотическiя излiянiя умиленныхъ публицистовъ могутъ принести хоть комунибудь, хоть какуюнибудь пользу?..

Что касается до насъ, то мы по мѣрѣ силъ своихъ постараемся со всѣмъ уваженiемъ, те. какъ можно серьознѣе отнестись къ правительственной реформѣ; обстоятельнѣе, всестороннѣе, на сколько это только возможно, разсмотримъ данныя основанiя. Бытьможетъ нѣкоторыя изъ нашихъ замѣчанiй и пригодятся при дальнѣйшемъ развитiи этихъ основанiй.

Главныя основанiя проектируемаго мирового суда мы изложимъ какъ можно кратче; въ послѣднее время о судебной реформѣ такъ уже много говорили, что мы право боимся наскучить читателю частымъ повторенiемъ одного и того же.

Каждый уѣздъ со всѣми своими городами составляитъ мировой округъ. Мировой округъ можетъ имѣть нѣсколькихъ мировыхъ судей: каждому изъ этихъ судей подвѣдомственъ извѣстный участокъ; оттого и судья получаетъ названiе участковаго. Кромѣ дѣствительныхъ, участковыхъ мировыхъ судей, будутъ еще почетные мировые судьи. Почетные мировые судьи пользуются всѣми правами и преимуществами дѣйствительныхъ, во многихъ случаяхъ даже замѣняютъ ихъ, и отличаются отъ нихъ только тѣмъ, что не получаютъ, какъ дѣйствительные судьи, отъ общества вознагражденiя. Единичный судъ мирового судьи составляетъ первую мировую инстанцiю, съѣздъ всѣхъ (въ томъ числѣ и почетныхъ) окружныхъ мировыхъ судей составляетъ вторую, высшую инстанцiю; сюда приносится апеляцiя на единичный мировой судъ. О томъ, какiя дѣла подлежатъ этой инстанцiи и какъ великъ вообще кругъ дѣятельности мирового судьи мы скажемъ ниже; посмотримъ теперь кто составляетъ среду, изъ которой будутъ выбираться мировые судьи. «Мировымъ судьею можетъ быть всякiй, удовлетворяющiй слѣдующимъ условiямъ: 1) имѣющiй гдѣнибудь, какуюнибудь недвижимую собственность, приносящую извѣстный доходъ (величина дохода опредѣлится впослѣдствiи); 2) окончившiй курсъ наукъ въ высшемъ или среднемъ учебномъ заведенiи. Также всякiй, прослужившiй пять лѣтъ по судебной части имѣетъ права быть мировымъ судьеюКъ несчастiю, а можетъбыть и къ счастiю, по этому опредѣленiю еще ничего нельзя сказать положительнаго о той средѣ, изъ которой будутъ выходить мировые судьи. Приблизительно можно конечно и теперь сказать, что она будетъ состоять главнымъ образомъ изъ такъназываемыхъ «благородныхъ», дворянъ; что вся масса, или почти вся, крестьянъ будетъ удалена отъ отправленiя должностей мировыхъ судей; можно ли въ самомъ дѣлѣ думать, что «въ потѣ лица трудящiйся» крестьянинъ, не говоря уже при нынѣшней, но даже и при лучшей обстановкѣ станетъ серьозно мечтать о высшихъ или среднихъ учебныхъ заведенiяхъ, будетъ въ состоянiи окончить въ нихъ съ успѣхомъ курсъ наукъ. Право, ему теперь не до того: и радъ бы былъ, да... жена, дѣти, оброкъ помѣщику, государева повинность и многое еще множество другихъ прямыхъ и не прямыхъ поборовъ — одному никакъ не свернуться; дѣти подростаютъ — они должны помочь, въ работу ихъ, скорѣй въ работу! Какая ужь тутъ гимназiя, какой ужь тутъ университетъ! Такъ что если и будетъ когданибудь, что вдругъ «всѣ мужики полѣзутъ въ университетъ», то это будетъ еще въ очень и очень далекомъ будущемъ. А теперь мы довольны бы были и тѣмъ, что крестьянинъ знаетъ хотя и грамоту, учился хотя и въ приходскомъ училищѣ.

Но даже и это приблизительное опредѣленiе «среды», изъ которой будутъ выбираться мировые судьи, несовсѣмъ точно. Мы назвали ее средою, состоящею изъ благородныхъ; но это въ высшей степени неопредѣленное названiе невѣрно. Купцы, мѣщане, городскiе обыватели и тп., хотя и не составляютъ въ сущности тотъ класъ, который мы привыкли называть благороднымъ, могутъ и будутъ во многихъ случаяхъ удовлетворять условiямъ, требующимся отъ мирового судьи: имѣть недвижимую собственность (домъ напримѣръ) и окончить образованiе въ среднемъ или высшемъ учебномъ заведенiи. Такъ что если мы хотимъ по сословiямъ перечислить приблизительно лица, которыя могутъ удовлетворить этимъ неяснымъ требованiямъ, то мы должны сказать, что это будутъ: 1) всѣ помѣщики, большинство чиновниковъ и вообще дворянъ; 2) большинство купцовъ; 3) большинство состоятельныхъ мѣщанъ и 4) очень небольшой процентъ, богатые крестьянесобственники.

Слѣдовательно среда, изъ которой будутъ браться наши будущiе мировые судьи, можетъ быть довольно обширна, чужда аристократической замкнутости, имѣть характеръ не исключительно дворянскiй, а дворяномѣщанскiй, приправленный нѣкоторою дозою демократизма; но она также можетъ получить и исключительнодворянскiй характеръ, замкнуться въ тѣсный кругъ многоземельныхъ помѣщиковъ — все будетъ зависѣть отъ размѣра ценза: если цензъ будетъ великъ, среда приметъ узкiй, исключительный, аристократическiй (на сколько это у насъ возможно) характеръ; если цензъ будетъ незначителенъ — фактическое право быть мировымъ судьею распространится почти на всю массу дворянъ, купцовъ, мѣщанъ и на нѣкоторыхъ крестьянъ.

Ни minimum, ни maximum ценза не опредѣленъ, слѣдовательно комиссiя, которой поручено составленiе полныхъ проектовъ по судебной части, имѣетъ передъ собою обширное поле дѣятельности: она ничѣмъ не стѣснена, такъ что она можетъ или влить струю земства (принимая это слово въ самомъ обширномъ значенiи) въ наши мировыя учрежденiя, или наложить на нихъ печать строгаго аристократизма, те. правильнѣе печать помѣщичества, придать этимъ учрежденiямъ чистопомѣщичiй характеръ; разумѣется, первое гораздо лучше второго. Допустить до избранiя въ мировые судьи только, или покрайнеймѣрѣ почти только однихъ помѣщиковъ, да еще притомъ многоземельныхъ, значитъ убить въ началѣ, въ самомъ зародышѣ наши мировыя учрежденiя, сдѣлать мировой судъ непопулярнымъ, ненавистнымъ для народа, уничтожить въ народѣ всякое къ нему довѣрiе, а мировой судъ безъ довѣрiя, опять повторю, худшая нелѣпость изъ всѣхъ нелѣпостей!

Съ точки зрѣнiя чистаго права такой мировой судъ покажется также безсмысленнымъ. Какое право имѣетъ одно, сравнительно малочисленнѣйшее сословiе присвоить себѣ судъ надъ другимъ сословiемъ, сравнительно многочисленнѣйшимъ.

Нѣтъ, такой судъ не согласенъ съ духомъ данныхъ «основанiй». Основанiя эти не должны быть искажены, они должны быть развиты не въ духѣ одной какойнибудь касты, а въ духѣ, въ интересѣ всего народа, всего земства, всего мiра; только тогда это будетъ дѣйствительно мировой судъ, только тогда принесетъ онъ намъ дѣйствительную пользу.

Примѣромъ Англiи, этой классической страны аристократизма, намъ нечего увлекаться. Тамъ, благодаря особенному ходу исторической жизни, сложился экономическiй бытъ въ высшей степени неблагопрiятный для массъ, для простого, трудящагося народа, и въ высшей степени благопрiятный для меньшинства, счастливцевъ, самымъ безсовѣстнымъ образомъ эксплуатирующихъ трудъ большинства. Поземельная и промышленая аристократiя, развившаяся тамъ до чудовищныхъ размѣровъ, заслоняетъ собою массу чернаго народа, массу пролетарiата; и вотъ почему долгое время намъ казалось, что государственное устройство въ Англiи есть идеалъ государственнаго устройства. Для аристократiи, для богачей, банкировъ, для имущихъ оно дѣйствительно чрезвычайно удобно, выгодно, а мы, принимая эту аристократiю, этихъ фабрикантовъэксплуататоровъ, этихъ гордыхъ денди, этихъ изящныхъ джентльменовъ за англiйскiй народъ, наивно восхищались англiйскими учрежденiями! Впадать опять въ эту ошибку, начать теперь намъ, русскимъ, при нашемъ экономическомъ бытѣ, рабски подражать Англiи въ одномъ изъ ея самыхъ аристократическихъ учрежденiй — мировомъ институтѣ, — будетъ непростительною виною. Но довольно объ этомъ.

Какъ великъ будетъ объемъ власти будущаго мирового судьи? «Вѣдомству мирового суда подлежатъ:

1) Дѣла о менѣе важныхъ преступленiяхъ и проступкахъ, за которыя въ законѣ опредѣляются слѣдующiя наказанiя:

a) выговоры и замѣчанiя;

b) денежныя взысканiя на сумму до 300 руб.;

c) аресты до трехъ мѣсяцевъ или замѣняющiя оные наказанiя.

2) Дѣла о преступленiяхъ и проступкахъ, по которымъ производство, начинаясь не иначе какъ по жалобамъ лицъ, потерпѣвшихъ убытокъ или обиженныхъ, можетъ быть прекращено примиренiемъ.

3) Дѣла о кражѣ, мошенничествѣ, лѣсныхъ порубкахъ, присвоенiи себѣ найденныхъ вещей и другихъ преступленiяхъ сего рода, совершонныхъ лицами, подлежащими за эти противозаконныя дѣйствiя заключенiю въ смирительномъ домѣ».

«Для дознанiя истины судья можетъ призывать свидѣтелей и дѣлать обыски».

Всѣ дѣла онъ долженъ рѣшать по закону, причемъ ему дозволяется уменьшать наказанiе на цѣлыхъ двѣ степени. На рѣшенiе мирового судьи апеляцiя допускается только для дѣлъ, стоимость которыхъ превышаетъ пятнадцать рублей. Вотъ все чтó мы знаемъ объ объемѣ власти и о характерѣ мирового суда.

Остановимся прежде всего на чертѣ, общей всѣмъ вообще мировымъ учрежденiямъ. Важность дѣла опредѣляется не потому, какъ глядятъ на него сами тяжущiеся, а потому, какъ велика его денежная стоимость, его цѣнность. А эта стоимость, эта цѣнность опредѣляется заранѣе, по предположенiю; предполагается напримѣръ, что всѣ тяжбы на сумму, непревышающую трехсотъ рублей, не могутъ тяжущихся, кто бы ни были эти тяжущiеся, слишкомъ сильно интересовать, настолько покрайнеймѣрѣ, чтобы они захотѣли переносить ихъ въ высшую инстанцiю, гдѣ гарантiй для правильныхъ рѣшенiй всегда болѣе, чѣмъ въ мировомъ судѣ. Или напримѣръ, что кража, на сумму непревышающую тридцати рублей, не можетъ произвести слишкомъ большого разстройства въ имѣнiи пострадавшаго, кто бы ни былъ этотъ пострадавшiй, а потому и не стоитъ о ней много безпокоиться; тяжущихся разсудитъ и помиритъ одинъ мировой судья безо всякихъ ненужныхъ формальностей и излишнихъ гарантiй суда второй инстанцiи.

Конечно подобныя предположенiя могутъ быть весьма справедливы для многихъ случаевъ, особенно если процесъ въ судѣ второй инстанцiи сопряжонъ со многими издержками да со многими проволочками, но всетаки законодатель, расчитывая a priori, можетъ часто и очень даже часто ошибаться. Тяжба въ триста рублей и кража въ тридцать рублей для многихъ бѣдняковъ тоже, что для богачей процесъ въ 30,000 или кража въ 3,000 рублей. Впрочемъ объ этомъ мы уже имѣли случай разъ говорить во «Времени» (кн. VII): тогда мы сказали, что не слѣдуетъ проводить рѣзкую черту между мировымъ и обыкновеннымъ судомъ; что не слѣдуетъ говорить: такiято и такiято дѣла подвѣдомствены суду мировому, и такiято и такiято общему суду; пусть самимъ тяжущимся будетъ предоставлено рѣшить: въ какомъ судѣ, у какого судьи хотятъ они судиться? Свобода ихъ въ этомъ отношенiи ничѣмъ не должна быть стѣснена. И эта мысль, мысль о томъ, какъ нерацiонально важность дѣла опредѣлять его цѣнностью, была гораздо прежде высказана знаменитымъ Бентамомъ; однако нѣтъ и не было до сихъ поръ ни одного мирового учрежденiя, гдѣ бы она прилагалась къ практикѣ, гдѣ бы отъ произвола тяжущихся зависѣло подвергнуться или обыкновенному суду, или же удовольствоваться мировымъ.

Принципъ Бентама совершенно рацiоналенъ, неоспоримъ; отчего же происходитъ, чѣмъ объясняется эта упорная во всѣхъ государствахъ рутина? Вопросъ этотъ такъ интересенъ, что нельзя не остановиться на немъ, тѣмъ болѣе, что онъ нисколько не чуждъ нашему предмету, и останавливаясь на немъ, мы ни на волосъ не отвлекаемся отъ цѣли. Итакъ, чемъ же объяснить это странное явленiе? Объясняется оно очень просто. Если размѣры власти мирового судьи не будутъ тѣсно ограничены, кругъ дѣятельности мирового суда не будетъ строго отдѣленъ отъ вѣдомства общихъ судовъ, то случаи вторженiя мировой власти въ сферу обыкновенныхъ судовъ могутъ и будутъ повторяться очень часто; эта власть будетъ все болѣе и болѣе втѣсняться и усиливаться насчетъ власти общихъ судовъ. А это чрезвычайно гибельно для общества. Мировой судъ по самой своей сущности не можетъ дать обществу тѣхъ гарантiй, которыя даетъ ему судъ высшей инстанцiи; онъ производится быстро, сокращеннымъ порядкомъ, безъ присяжныхъ и безъ адвокатовъ — судьба подсудимаго вверяется почти вполнѣ одному человѣку; потомуто прибѣгать къ такому суду часто, а главное, въ важныхъ случаяхъ, невыгодно и опасно для общества. Вотъ откуда и является необходимость ограничить кругъ дѣятельности мирового суда, поставить рѣзкую границу между нимъ и обыкновеннымъ судомъ, границу, которую бы ни тотъ, ни другой не могъ безнаказанно переходить. Иными словами, это вотъ что значитъ: единичный мировой судъ представляетъ очень мало гарантiй въ правильности, въ неподкупной истинности своихъ рѣшенiй, а потому пусть онъ будетъ вѣчнымъ достоянiемъ бѣдняковъ «съ ихъ грошовыми тяжбами, съ ихъ мелочными раздорами», намъ же съ нашими тясячными тяжбами, съ нашими громадными процесами, намъ нуженъ судъ самый правильный, самый истинный, намъ нужны положительныя гарантiи въ правильности его приговоровъ, намъ нужны прясяжные, адвокаты и тп.!

«Ну такъ чтоже», скажутъ люди, доказывающiе необходимость рѣзкой границы между мировыми и обыкновенными судами, — «допустимъ, что это объясненiе справедливо; изъ двухъ золъ надо выбирать меньшее: или власть мирового суда слѣдуетъ заключить въ тѣсныя границы, или же общество подвергнется существенной опасности потерять все то, чтò оно привыкло считать за основныя гарантiи права».

Неспорю; при нынѣшнемъ состоянiи мировой и немировой юстицiи въ Европѣ, такая альтернатива существуетъ; при нынѣшнемъ устройствѣ мировыхъ и общихъ судовъ дѣйствительно опасно прилагать къ практикѣ принципъ Бентама; но вѣдь это всетаки происходитъ не отъ состоятельности принципа, а отъ несостоятельности судебныхъ учрежденiй, отъ ихъ фальшиваго положенiя. Имѣютъ ли основанiе думать, что власть мирового суда, при уничтоженiи раздѣляющей черты, увеличится въ ущербъ власти общихъ судовъ? Разумѣется имѣютъ; но какое? А вотъ какое: процесъ въ обыкновенныхъ судахъ съ адвокатами и присяжными сопряжонъ съ большими денежными издержками, — издержками, которыя бываютъ часто очень чувствительны и для богатыхъ людей (напримѣръ какъ въ Англiи) и съ большими проволочками. Издержки же и проволочки – вещи очень непрiятныя. Чтобъ избѣжать ихъ, тяжущiеся нерѣдко готовы пожертвовать всѣми гарантiями судовъ высшихъ инстанцiй — слишкомъ онѣ уже дороги. Пока перегородки существуютъ, такая готовность тяжущихся не имѣетъ разумѣется никакого значенiя; но уничтожьте перегородки — и дѣло приметъ совсѣмъ другой оборотъ: скамьи въ судахъ высшихъ инстанцiй чаще обыкновеннаго будутъ оставаться пустыми, дѣла у судей убавиться на половину, зато у мировыхъ судей вдвое прибавится. Есть значитъ основанiе бояться уничтоженiя перегородокъ, основанiе очень вѣрное, тѣмъ болѣе что примѣръ у насъ передъ глазами. Въ Англiи, гдѣ кругъ власти мировыхъ судей очень эластиченъ, и гдѣ процесъ въ обыкновенныхъ судахъ очень дорогъ, сопряжонъ съ большими проволочками, тамъ въ настоящее время значенiе мировой юстицiи все болѣе и болѣе возрастаетъ, и власть мирового судьи все болѣе и болѣе втѣсняется въ сферу дѣятельности общихъ судовъ.

Причина боязни слѣдовательно найдена: она заключается во внутренней нсостоятельности самого суда. Доведите издержки и проволочки, съ которыми онъ неразлученъ, до minimum’а — и бояться будетъ нечего. Кто пойдетъ тогда въ мировой судъ, когда и въ обыкновенномъ судѣ, со всѣми его гарантiями, дѣло будетъ рѣшаться скоро, не будетъ стоить большихъ издержекъ? Если же и тогда вы не перестанете бояться слишкомъ большого расширенiя мировой власти, то прибѣгните къ послѣднему, спасительному лекарству. Лекарство очень не мудрое. Поставьте мирового судью подъ всегдашнiй и непосредственный контроль общества, сдѣлайте такъ, чтобы ему было выгодно, въ денежномъ, въ чистоматерьяльномъ отношенiи выгодно постановлять правильныя рѣшенiя, — и власть его, если она даже и усилится (чего мы впрочемъ не думаемъ), рѣшительно перестанетъ быть опасною.

Полная независимость выборовъ, особенный способъ вознагражденiя, по которой судья вознаграждался бы по своимъ заслугамъ, те. пропорцiонально числу вершоныхъ имъ дѣлъ (отчего заслуги судьи можно измѣрять числомъ вершоныхъ дѣлъ? объ этомъ мы скажемъ ниже), неслишкомъ долгiй срокъ службы — вотъ что дастъ обществу возможность постоянно контролировать своихъ судей, а судей заставило бы быть повозможности правдивыми, осторожными и осмотрительными въ своихъ приговорахъ(1).

Изъ предыдущаго мы могли видѣть, что кругъ дѣятельности нашихъ будущихъ мировыхъ судей будетъ очень значителенъ: всѣ преступленiя и проступки, влекущiе за собою трехмѣсячное тюремное заключенiе, или заключенiе въ смирительномъ домѣ, а также всѣ споры и тяжбы стоимостью въ 300 руб., подлежатъ вѣдомству мирового суда. Мировой судья можетъ дѣлать обыски, смягчать наказанiе на двѣ степени — власть обширная! Но она можетъ сдѣлаться еще обширнѣе. Для того, чтобы кругъ мировой власти былъ постояненъ, не могъ бы ни стягиваться, ни растягиваться по произволу, необходимо, чтобы заранѣе съ возможною точностью были перечислены всѣ случаи ея примѣненiя. А это трудъ невозможный. Воздвигнуть стѣну между мировымъ и обыкновеннымъ судомъ, можетъбыть и можно по теорiи, но на практикѣ рѣшительно выше силъ человѣческихъ. Вспомнимъ при этомъ, что процесъ въ общихъ судахъ, особенно въ первое время будетъ требовать и денежныхъ издержекъ и проволочекъ времени, ни чуть не меньшихъ, чѣмъ напримѣръ во Францiи или въ Англiи, а по всѣй вѣроятности и большихъ; что, какъ все новое и незнакомое, наши переформированные суды не сразу приобрѣтутъ себѣ любовь и довѣрiе въ народѣ, тогда какъ напротивъ мировой судъ, простой, короткiй, безъ всякихъ формальностей и торжественности (чего такъ не любитъ и боится нашъ народъ) и теперь уже отчасти знакомъ народу по сходству своему съ третейскимъ судомъ, пользовавшимся всегда его симпатiей, гораздо большею, чѣмъ общiй судъ, который только пугалъ и отталкивалъ его, и что много времени пройдетъ, пока народъ пойметъ существенную разницу между этимъ судомъ и судомъ новымъ; вспомнимъ все это, я говорю, и мы легко поймемъ почему мировая власть не удержится въ назначенныхъ ей предѣлахъ (какъ бы нибыли обширны эти предѣлы), почему она будетъ постоянно стремиться втѣсниться въ сферу общихъ судовъ, будетъ имѣть постоянную тенденцiю все разширяться, разширяться... и наконецъ можетъ дойти до такихъ размѣровъ, что сдѣлается опасною для общества. А потому намъ кажется, что общество всегда должно имѣть подъ руками всевозможныя средства для постояннаго контроля надъ мировыми судьями. Это совершенно необходимо при такомъ положенiи мировой власти. Насколько же удовлетворяютъ начала, данныя «главными основанiями для проектовъ» и тд. этой потребности, этой необходимости, мы именно здѣсь и намѣрены разсмотрѣть. Чтобы сдѣлать контроль общества надъ своими судьями дѣйствительнымъ и постояннымъ, слѣдуетъ удовлетворить слѣдующимъ тремъ условiямъ:

Вопервыхъ, избранiе мирового судьи должно зависѣть только отъ мiра, и отъ всего мiра, а не отъ какойнибудь одной его части: всякiя немирскiя влiянiя здѣсь положительно вредны: какъ только судья узнаетъ, что онъ избранъ и держится на своемъ мѣстѣ не силою мiра, а какиминибудь другими посторонними силами, онъ тотчасъ же перестанетъ обращать вниманiе на волю, мнѣнiя, желанiя мiра, перестанетъ служить ему «вѣрою и правдою», не будетъ стараться честностью своихъ приговоровъ приобрѣтать себѣ у него довѣрiе, и сдѣлается рабомъ той силы, которая избрала и поддерживаетъ его.

Вовторыхъ, необходимъ короткiй срокъ службы, въ противномъ случаѣ мiръ будетъ часто вынужденъ держать у себя слишкомъ долго судью, который нелюбъ ему. Судья, при короткомъ срокѣ службы, будетъ чувствовать себя болѣе подъ контролемъ общества, чѣмъ при долгомъ; это такъ ясно, что и говорить объ этомъ не стоитъ: всякому понятно и безъ объясненiя.

Втретьихъ, вознагражденiе(1), назначаемое отъ мiра мировому судьѣ, должно быть пропорцiонально его заслугамъ. А такъ, какъ его заслуги измѣряются числомъ вѣршоныхъ имъ дѣлъ, то очевидно, что жалованье мирового судьи должно быть пропорцiонально числу вершоныхъ имъ дѣлъ. Первое уравненiе — вознагражденiе по заслугамъ, такъ безспорно очевидно, что не требуетъ никакихъ доказательствъ. Такъ ли же точно второе уравненiе: заслуги по числу вершоныхъ дѣлъ? Можно ли заслуги судьи измѣрять только количествомъ, а не качествомъ порѣшоныхъ имъ дѣлъ? Можно, и вотъ почему:

1) дѣла, подлежащiя вѣдомству мирового суда, почти всѣ одинаково просты, незапутаны, не головоломны, те. по своему качеству они почти всѣ равны, слѣдовательно при оцѣнкѣ заслугъ судьи, качество дѣла не можетъ играть никакой роли;

2) допустимъ однако, что различiе въ свойствѣ дѣлъ, подчиненныхъ мировой юстицiи существуетъ, чтó изъ этого выйдетъ? А вотъ что: чѣмъ правдивѣе и скорѣе рѣшитъ судья запутанное, важное дѣло, тѣмъ больше ему чести, тѣмъ больше извѣстности приобрѣтетъ онъ въ округѣ, тѣмъ обширнѣе будетъ его практика, слѣдовательно всетаки увеличится количество дѣлъ; по размѣрамъ его увеличенiя мы можемъ судить, почти безошибочно, и о самомъ качествѣ дѣлъ. Судья, который все только рѣшаетъ маловажныя, пустыя, незапутанныя дѣла, никогда не приобрететъ себѣ такой практики, какъ судья, уже прославившiйся рѣшенiемъ трудныхъ, темныхъ тяжбъ.

Такъ что, при опредѣленiи заслугъ судьи количествомъ вершоныхъ дѣлъ, ничуть не упускается изъ виду и качество этихъ дѣлъ. Итакъ уравненiе вѣрно.

А если вѣрны оба эти уравненiя, первое и второе, то должно быть вѣрно и третье, те. вознагражденiе мирового судьи относится къ его заслугамъ равно какъ заслуги къ числу вершоныхъ имъ дѣлъ.

Или: вознагражденiе мирового судьи равно числу вершоныхъ имъ дѣлъ.

Посмотримъ же теперь насколько удовлетворяютъ данныя «основанiя» этимъ тремъ условiямъ?

Выборы въ мировые судьи производятся слѣдующимъ образомъ: Въ каждомъ округѣ составляются списки лицъ, могущихъ занять должность мирового судьи. Списки эти провѣряются губернаторами, и изъ нихъ послѣ всѣми сословiями совокупно избираются мировые судьи.

Слово провѣряется здѣсь очевидно только значитъ, что губернаторъ просто просматриваетъ списки, нѣтъ ли въ нихъ какихъ пропусковъ, недосмотровъ и тп. Вычеркивать же изъ нихъ тѣхъ лицъ, которыя по его мнѣнiю (безъ подкрѣпленiя этого мнѣнiя очевидными фактами) не годятся быть мировыми судьями, хотя бы въ сущности они и удовлетворяли всѣмъ требуемымъ условiямъ, или вносить въ списки лица, которыя только по его мнѣнiю годятся для должности: все это разумѣется не можетъ имѣть никакого мѣста. Вѣдь сказано: провѣряется, а не исправляется; слову же провѣряется дать другое толкованiе, чѣмъ мы ему дали, невозможно. Итакъ, насколько мы можемъ судить по «общимъ основанiямъ», исполнительная власть не должна имѣть никакого значенiя, никакого влiянiя на ходъ избранiя мирового судьи. Иначе это будетъ несогласно съ духомъ «данныхъ началъ». Мировой судья избирается всѣмъ земствомъ, всѣмъ мiромъ, всѣми сословiями совокупно. Фактъ въ высшей степени утѣшительный. Сословныя перегородки начинаютъ ломаться, къ великой скорби ггБориса Чичерина, Сумарокова и всей братiи. Жалко только, что такъ мало говорится въ «общихъ основанiяхъ» о томъ, какимъ образомъ будетъ производиться это совокупное избранiе. Каждое ли сословiе будетъ имѣть одинаковое число голосовъ (депутатовъ), или число голосовъ будетъ пропорцiонально численности каждаго сословiя? Въ первомъ случаѣ выигрываютъ разумѣется помѣщики, дворяне, во второмъ — крестьяне. Въ первомъ случаѣ выборы будутъ производиться преимущественно подъ влiянiемъ дворянства, во второмъ — крестьянства. Во второмъ случаѣ выбранный судья можетъ разумѣется съ большею справедливостью назваться «мировымъ» земскимъ судьею, чѣмъ въ первомъ. Тамъ онъ зависитъ почти исключительно отъ крестьянства, здѣсть почти исключительно отъ дворянства. Интересно знать, какъ рѣшится этотъ важный вопросъ; все конечно будетъ зависѣть отъ комиссiи; въ «основанiяхъ» глухо сказано: «выбираются совокупно всѣми сословiями», но какъ совокупно? Вотъ обширное поле для всевозможныхъ толкованiй.

Второе условiе — недолгiй срокъ службы — вполнѣ удовлетворено въ «основанiяхъ». Трехлѣтнiй срокъ службы выбранъ необыкновенно удачно. Этотъ срокъ не слишкомъ коротокъ, такъ что судья будетъ имѣть достаточно времени ознакомиться и свыкнуться со своею обязанностью; онъ и не слишкомъ дологъ, такъ что общество не можетъ потерять свой контроль надъ судьею; самъ судья, изъ простого страха, чтобы не лишиться черезъ три года мѣста, будетъ стараться быть въ своихъ приговорахъ честнымъ, скорымъ, правдивымъ и осторожнымъ.

Перейдемъ теперь къ вопросу о вознагражденiи.

Въ «основанiяхъ» сказано просто, что «дѣйствительные мировые судьи будутъ получать опредѣленное вознагражденiе». Но какимъ образомъ будетъ производиться это вознагражденiе, этого не сказано. Изъ предыдущаго намъ однако извѣстно, что мировой округъ раздѣляется на участки, что каждый участокъ будетъ имѣть своего мирового судью, что этому судьѣ будутъ подвѣдомственны всѣ жители участка, по всѣмъ дѣламъ и тяжбамъ, подлежащимъ мировому суду. Слѣдовательно могутъ ли тяжущiеся, подвѣдомственные одному участковому судьѣ, судиться у другого? Въ рѣшенiи этого вопроса заключается и рѣшенiе вопроса о способѣ вознагражденiя. Если свобода тяжущихся выбирать себѣ судью не будетъ стѣснена, если они будутъ пользоваться правомъ судиться у судьи, потомучто онъ имъ любъ, потомучто они ему довѣряютъ, а не потому, что живутъ въ его участкѣ, не потому только, что они по закону подвѣдомственны ему, то мы не видимъ почему бы здѣсь нельзя приложить предлагаемаго нами способа вознагражденiя. Другое дѣло, если всѣ жители одного участка будутъ обязаны судиться именно у своего судьи, если переходъ отъ одного судьи къ другому будетъ строго воспрещенъ, тогда конечно невозможно будетъ измѣрять заслуги судьи числомъ вершонныхъ имъ дѣлъ. Хорошъ ли судья, худъ ли онъ, довѣряютъ ли ему или не довѣряютъ, у него всетаки будутъ дѣла, и количество этихъ дѣлъ будетъ зависѣть не отъ личныхъ достоинствъ судьи, а просто отъ большей или меньшей наклонности жителей участка къ спорамъ и тяжбамъ. Если нравственность жителей, если ихъ умственное развитiе стоятъ на низкой степени, если экономическiй бытъ ихъ устроенъ фальшиво, односторонно, способствуетъ развитiю бѣдности, крайней нищеты, то очевидно въ этомъ участкѣ будетъ болѣе поводовъ ко всевозможнымъ нарушенiямъ права, ко всякаго рода процесамъ, чѣмъ въ какомънибудь другомъ, съ болѣе благопрiятной обстановкой, и вотъ потомуто измѣрять достоинства и заслуги мировыхъ судей двухъ разныхъ участковъ, числомъ вершонныхъ ими дѣлъ, было бы высшею нелѣпостью. Такъ что если тяжущимся не будетъ вполнѣ обезпечено право свободнаго выбора судьи изъ всѣхъ судей округа, то подъ словомъ «опредѣленное вознагражденiе» слѣдуетъ понимать, что мировой судья будетъ получать отъ своего участка заранѣе назначенное, неизмѣнное годовое содержанiе. И въ этомъ случаѣ одно изъ могучихъ средствъ контроля будетъ отнято у общества, судья будетъ получать жалованье за предполагаемыя, а не за дѣйствительныя заслуги, за то только, что онъ судья, а не за то, что онъ хорошiй судья, те. за свою должность, за свое мѣсто, а не за свои личныя достоинства. Не думаемъ, чтобы такой порядокъ вещей можно было назвать рацiональнымъ, справедливымъ порядкомъ. Не думаемъ, чтобы могло выйти чтонибудь хорошее изъ стѣсненiя свободы тяжущихся судиться гдѣ они хотятъ и у кого они хотятъ.

На дѣлопроизводствѣ въ мировомъ судѣ мы здѣсь не будемъ останавливаться. Позволимъ себѣ сдѣлать на этотъ счетъ только одно замѣчанiе, или лучше сказать одинъ вопросъ: почему бы въ дѣлахъ сомнительныхъ, важныхъ (относительно разумѣется), запутанныхъ, темныхъ (если только это прилагательное можетъ быть примѣнено къ дѣламъ, подвѣдомственнымъ мировому суду) не дозволить мировому судьѣ по собственному желанiю, или по требованiю тяжущихся, призывать «къ слушанiю дѣла и къ совѣту» лицъ, пользующихся и довѣрiемъ судьи, и довѣрiемъ обѣихъ сторонъ (этотъ призывъ, или лучше сказать это приглашенiе можетъ быть или обязательнымъ или необязательнымъ): это было бы вопервыхъ значительнымъ облегченiемъ тяжолой обязанности судьи, вовторыхъ тѣснѣе бы скрѣпило миръ съ его судомъ; въ третьихъ было бы новою, могущественною гарантiею для общества.

Этимъ мы и окончимъ нашу замѣтку.

Въ началѣ ея мы говорили, что постараемся насколько это возможно разсмотрѣть подробно, всесторонно, обстоятельно данныя «основанiя» проектируемаго мирового суда. Но едва принялись мы за дѣло, какъ увидѣли невозможность исполнить обѣщанiе. Основанiя эти, какъ и вообще всѣ основанiя, всѣ проекты, такъ неопредѣлены, допускаютъ такое множество истолкованiй, что изъ нихъ можно вывести самыя противурѣчивыя слѣдствiя, потому намъ приходилось только указывать на эти слѣдствiя, болѣе спрашивать, чѣмъ дѣлать замѣчанiя.

Выходя изъ однихъ и тѣхъ же началъ, мировой судъ нашъ однако можетъ придти къ совершенно противуположнымъ результатамъ, — все будетъ зависѣть отъ рѣшенiя этихъ трехъ вопросовъ:

1) Какъ великъ будетъ цензъ?

2) Какимъ образомъ будутъ производиться выборы судей?

3) Будетъ ли, или не будетъ дана свобода тяжущимся судиться гдѣ и у кого они хотятъ, и отсюда прямо вытекаетъ вопросъ: какимъ способомъ будетъ производиться вознагражденiе мировымъ судьямъ?

Только съ окончанiемъ трудовъ комиссiи, на эти вопросы будетъ ясно, категорически отвѣчено, и только тогда мы можемъ сказать: «вопросъ о мировыхъ судахъ» рѣшонъ окончательно.

Будемъ ждать и надѣяться.

                                                                                                     ПТКАЧЕВЪ



(1) Жалованье мирового судьи пропорцiонально числу вершонныхъ дѣлъ: чѣмъ больше слѣдовательно дѣлъ у судьи, и чѣмъ скорѣе вершитъ онъ эти дѣла, тѣмъ ему лучше. Выгода его требуетъ привлечь къ себѣ какъ можно болѣе тяжущихся, внушить имъ къ себѣ какъ можно болѣе довѣрiя. А чѣмъ онъ можетъ привлечь ихъ къ себѣ, заставить ихъ довѣрять себѣ, какъ не постоянною честностью, неподкупностью, правдивостью и осмотрительностью въ своихъ приговорахъ? Итакъ чѣмъ правдивѣе и скорѣе будетъ рѣшать онъ тяжбы, тѣмъ ему выгоднѣе. Это такъ просто, что и распространяться объ этомъ много не стоитъ.

([1]) Подъ словомъ «вознагражденiя» я здѣсь разумѣю только жалованье, платимое судьѣ за его личныя заслуги; деньги проѣздныя, и деньги на канцелярскiе расходы, въ расчетъ разумѣется не входятъ: количество ихъ не можетъ очевидно соразмѣряться заслугами и вообще личными качествами судьи.