ЕНТУЗIАСМЪ, возторгъ, изступленiе. — Ентузiасмъ въ писателѣ, говоритъ Мармонтель, бываетъ тогда, когда чрезъ вниманiе и напряженiе ума, онъ поражается мысленнымъ предметомъ такъ живо, какъ бы оный въ самомъ дѣлѣ существовалъ, какъ будто бы онъ видѣлъ его въ то самое время дѣйствительно передъ собою; — или когда вникая въ положенiе, въ чувствiя лица, которое онъ заставляетъ дѣйствовать и говорить, достигаетъ наконецъ до того, что дѣлается самъ ему подобнымъ, и такъ сказать, принимаетъ въ себя душу его.

Во всѣ времена Ентузiасмъ предоставляемъ былъ поэзiи, и особливо поэзiи лирической; но развѣ ораторъ не можетъ имѣть такого очаровательнаго предмета, какъ поэтъ? когда, на примѣръ, взявъ сторону какого нибудь несчастливца, онъ возбуждаетъ въ его пользу негодованiе, состраданiе, одного судьи или цѣлаго народа: развѣ тогда естественно онъ бываетъ такимъ, какъ хочетъ казаться; развѣ не имѣетъ нужды, подобно поэту, преноситься мыслями на мѣсто обвиняемаго, и выражать чувства, какiя несчастный долженъ имѣть въ то время? — на сiе можно отвѣтствовать, что въ такомъ случаѣ ораторъ дѣлается поэтомъ: разность состоитъ въ одномъ только способѣ ихъ объясненiя.

Вольтеръ пишетъ, что Ентузiасмъ съ разсудкомъ, обдуманный, l’enthousiasme raisonable, данъ въ удѣлъ только великимъ поэтамъ. — Но какъ Ентузiасмъ можетъ быть управляемъ разсудкомъ? — Вотъ его отвѣтъ: поэтъ начертаваетъ прежде всего расположенiе своей картины; тогда кистiю его управляетъ разумъ. Но пожелаетъ ли онъ одушевить свои лица и придать имъ страсти? тогда воображенiе воспламеняется и Ентузiасмъ дѣйствуетъ. Вольтеръ уподобляетъ такого поэта великому Конде, который дѣлалъ расположенiе сраженiй хладнокровно, съ мудростiю, и сражался съ изступленiемъ. — Изъ Енциклопедiи. — См. Воображенiе.

ЕОНИЧЕСКIЙ. Поэзiя Еоническая есть та, которою по прошествiи вѣка, описываются знаменитыя приключенiя, бывшiя чрезъ все то время; приносится благодарность Богу и похвала защитникамъ и благодѣтелямъ отечества. Она бываетъ Лирическая и Героическая. — Аполлосъ, прав. пiит.

ЕПЕНФЕЗИСЪ. Родъ Метапласма. См. сiе слово. Происходитъ отъ ejpi, къ, при, ejn въ и JeVsi" положенiе, какъ бы сказано было: приложенiе или вложенiе, вставка. Фигура перемѣняющая слово прибавленiемъ какой нибудь литеры въ срединѣ. Латинскiе стихотворцы часто пользовались такою вольностiю. Лукрецiю на примѣръ (Lib. I.) нужно было, чтобы слóва Religio первый слогъ былъ долгiй, и онъ для сего удвоилъ букву l:

Tantum Relligio potuit suadere malorum.

Ювеналъ прибавилъ цѣлой слогъ du въ словѣ Imperator (Sat. IV. v. 29.)

Quales tunc epulas ipsum glutisse putemus

Induperatorem.

ЕПИБАТЕРИЧЕСКIЙ. Такъ называется поэма, которою возвратившiеся изъ пути благодарятъ Бога, а отечество и друзей привѣтствуютъ. — Аполлосъ.

ЕПИГРАММА. Небольшое сочиненiе въ стихахъ, имѣющее одинъ только предметъ и оканчивающееся острою мыслiю.

Другiе опредѣляютъ Епиграмму прiятною мыслiю, изображенною въ немногихъ словахъ. — Такое опредѣленiе заключаетъ въ себѣ разные роды Епиграммъ, бывшихъ въ употребленiи у древнихъ и новыхъ писателей.

О древнихъ Епиграммахъ и объ Антологiи.

Епиграммы были прежде не иное что, какъ надписи (что показываетъ и самое названiе, ибо ejpi значитъ надъ, graVmma письмя или письмо), высѣкаемыя на лицевой сторонѣ храмовъ, на подножiяхъ статуй, на могилахъ и другихъ народныхъ памятникахъ; наконецъ стали употреблять ихъ для преданiя потомству вкратцѣ какого либо происшествiя или для описанiя чьего–либо нрава; и хотя предметъ ихъ перемѣнился, но имя свое онѣ сохранили.

«Мы (сказано въ книжкѣ подъ названiемъ о Греческой Антологiи. 1820.) Мы называемъ Епиграммою краткiе стихи сатирическаго содержанiя, кончащiеся острымъ словомъ, укоризною или шуткою. Древнiе давали сему слову другое значенiе. У нихъ каждая небольшая пiеса, размѣромъ Елегическимъ писанная, т. е. Екзаметромъ и Пентаметромъ, называлась Епиграммою. Ей все служитъ предметомъ: она, то поучаетъ, то шутитъ, и почти всегда дышетъ любовiю. Часто, она не что иное, какъ мгновенная мысль, или быстрое чувство, рожденное красотами природы или памятниками художества. Иногда Греческая Епиграмма полна и совершенна: иногда небрежна и некончена..... какъ звукъ, въ дали изчезающiй. Она почти никогда не заключается разительною, острою мыслiю, и, чѣмъ древнѣе, тѣмъ проще. Этотъ родъ поэзiи украшалъ и пиры и гробницы.»

Дабы при семъ случаѣ болѣе познакомить нашихъ читателей съ Греческою Антологiею, мы воспользуемся означенною книжкою, которая сверхъ подробнѣйшихъ о семъ предметѣ разсужденiй, изобилуетъ прелестнѣйшими примѣрами. Вотъ нѣкоторыя выписки:

Подъ именемъ Греческой Антологiи разумѣемъ мы собранiе мѣлкихъ стихотворенiй, включая въ сiе число надписи и Лирическiе отрывки. Собранiе сiе содержитъ всѣ эпохи Греческой поэзiи.... Не мы одни, Русскiе, мало занимались Антологiею. Въ Германiи, въ сей колыбели Филологiи, прежде Гердера никто не помышлялъ о красотахъ и достоинствѣ оной. Здравая критика возникла не болѣе пятидесяти лѣтъ, и только съ сего времени сдѣлалась любимымъ предметомъ лучшихъ Нѣмецкихъ Филологовъ. Французскiе Литтераторы и ученые, выключая немногихъ, оставили Антологiю почти безъ вниманiя. Мы знаемъ нѣсколько подражанiй Вольтера (мастерски переведенныхъ Дмитрiевымъ); но вообще сей изобильный източникъ поэзiи и понынѣ въ неизвѣстности или въ небреженiи. Виною сего полагаю великое затрудненiе въ самомъ чтенiи Антологiи. Она требуетъ необыкновеннаго знанiя Греческаго языка. Разнообразность дiалектовъ, гибкость въ выраженiяхъ и оборотахъ — и самая неисправность печатнаго текста — препятствовали узнать въ совершенствѣ сiе прекрасное произведенiе.....

Исторiя Антологiи извѣстна. Ученые знаютъ Мелеагра Сирiйскаго, Константина Кефаласа и монаха Плануда. Между новѣйшими критиками никто не трудился надъ нею столь прилѣжно, какъ Г. Якобсъ въ Готѣ. Онъ издалъ лучшiе донынѣ комментарiи съ новымъ изданiемъ Аналектовъ Брунка, и сверхъ того напечаталъ вѣрный списокъ съ такъ называемой Палатинской рукописи, изъ Гейдельберга въ Римъ, изъ Рима въ Парижъ, а теперь изъ Парижа обратно въ Гейдельбергъ перенесенной. Печатныя изданiя Антологiи многочисленны; первое явилось во Флоренцiи въ 1494 году. Расположенiе Епиграммъ въ сихъ изданiяхъ неодинаково.

Писатели, составляющiе Греческую Антологiю, суть: Мелеагръ Гадарскiй, жившiй во время послѣдняго изъ рода Селевкидовъ, вступившаго на престолъ въ 3 годъ 170 Олимпiады; — Асклепiадъ Самосскiй, современникъ Феокрита; — Гедилъ,  жившiй въ царствованiе Птоломея Филадельфа, и родившiйся въ Афинахъ, а по словамъ другихъ, въ Самосѣ; — Антипатеръ Сидонскiй; — Антипатеръ Фессалонiйскiй; — Павелъ Силенцiарiй, жившiй, по мнѣнiю нѣкоторыхъ, въ седьмомъ вѣкѣ нашего лѣтосчисленiя, — большей же части Епиграммъ, заключающихся въ Антологiи, имена сочинителей неизвѣстны.¹)

Теперъ покажемъ нѣсколько Епиграммъ помѣщенныхъ въ той же книжкѣ:

1. Мелеагра Гадарскаго, на смерть любовницы:

Въ обители ничтожества унылой,

О незабвенная! прими потоки слезъ,

И вопль отчаянья надъ хладною могилой,

И горсть, какъ ты, минутныхъ розъ.

Ахъ! тщетно все! изъ вѣчной сѣни,

Ничѣмъ не призовемъ твоей прискорбной тѣни;

Добычи не отдастъ завистливый Аидъ.

Здѣсь онѣмѣнiе; все хладно, все молчитъ;

Надгробный факелъ мой лишь мраки освѣщаетъ....

Что, что вы сдѣлали властители небесъ?

Скажите, что краса такъ рано погибаетъ!

Но ты, о мать–земля! съ сей данью горькихъ слезъ,

Прими почившую, поблеклый цвѣтъ весеннiй,

Прими, и успокой въ гостепрiимной сѣни!

2. Асклепiада Самосскаго:

Свидѣтели любви и горести моей,

О розы юныя, слезами омоченны!

Красуйтеся въ вѣнкахъ надъ хижиной смиренной;

Гдѣ милая таится отъ очей.

Помедлите вѣнки! еще не увядайте!

Но если явится: пролейте на нее

Все благовонiе свое,

И локоны ея слезами напитайте;

Пусть остановится въ раздумьѣ, и вздохнетъ

А вы цвѣты благоухайте,

И милой локоны слезами напитайте!

3. Антипатера Сидонскаго. — Яворъ къ прохожему:

Смотрите, виноградъ кругомъ меня какъ вьется!

Какъ любитъ мой полуистлѣвшiй пень!

Я нѣкогда ему давалъ отрадну тѣнь;

Завялъ: но виноградъ со мной не разстается.

Зевеса умоли,

Прохожiй, если ты для дружества способенъ,

Чтобъ другъ твой моему былъ нѣкогда подобенъ,

И пепелъ твой любилъ оставшись на земли.

4. Павла Силенцiарiя къ постарѣлой красавицѣ:

Тебѣ ль оплакивать утрату юныхъ дней?

Ты въ красотѣ не измѣнилась,

И для любви моей

Отъ времени еще прелестнѣе явилась.

Твой другъ не дорожитъ неопытной красой,

Незрѣлой въ таинствахъ любовнаго искуства.

Безъ жизни взоръ ея стыдливой и нѣмой,

И робкой поцѣлуй безъ чувства.

Но ты, владычица любви,

Ты страсть вдохнешь и въ мертвый камень;

И въ осень дней твоихъ не погасаетъ пламень,

Текущiй съ жизнiю въ крови.

Оканчивая сiе извлеченiе за необходимое почитаемъ присовокупить къ выписаннымъ изъ разсужденiя объ Антологiи примѣрамъ, и двѣ Епиграммы, переведенныя изъ оной Дмитрiевымъ.

I.

Къ Венериной статуѣ.

Парисъ и Марсъ — о томъ ни слова —

И Адонисъ, когда хотѣлъ,

Меня видали безъ покрова;

Но какъ увидѣлъ Праксителъ?

2.

Леандръ, въ послѣднiй разъ возникнувъ изъ валовъ,

Молилъ взирающихъ сквозь зарево боговъ:

О боги! боги! допустите

Взгянуть мнѣ на нее, и послѣ потопите.

*

Лучшими изъ древнихъ на Латинскомъ языкѣ писателей Епиграммъ почитаются Катуллъ, родившiйся въ Веронѣ за 86 лѣтъ до Р. Х. и Марцiалъ, родившiйся въ Испанiи около половины перваго столѣтiя и проведшiй большую часть жизни въ Римѣ. Первый отличается простотою, во второмъ болѣе остроты. Послѣ нихъ можно упомянуть Авзонiя, но его Епиграммы, по словамъ Скалигера, не имѣютъ подобнаго достоинства, выключая весьма немногихъ. — Покажемъ нѣсколько Латинскихъ Епиграммъ.

1.

Semper pauper eris, si pauper es, Aemilianus,

Dantur opes nunc non nec nisi divitibus.

2.

Dimidium donare lino quam credere totum

Qui mavult, mavult perdere dimidium.

Сiи принадлежатъ Марцiалу, а послѣдующiя Авзонiю, изъ которыхъ однакожъ вторая приписывается и Iерониму Амальтею:

3.

Infelix Dido nulli benè nupta marito!

Hoc pereunte, fugis: hoc fugiente, peris.

4.

Lumine Acon dextro, capta est Leonida sinistro:

Et poterat forma vincere uterque deos:

Parve puer, lumen quod habes concede puellae,

Sic tu coecus Amor, sic erit illa Venus.

Г. Востоковъ переложилъ послѣднюю Епиграмму съ сохраненiемъ размѣра подлинника:

Правымъ глазомъ Ванюша, Надинька лѣвымъ не можетъ;

Впрочемъ плѣняютъ они оба пригожствомъ своимъ.

Ваня голубчикъ! отдай–ка сестрицѣ глазъ свой здоровый:

Будетъ Венерой она — будешь Амуромъ слѣпымъ.

О новѣйшихъ Епиграммахъ.

Двѣ части составляютъ Епиграмму, принимаемую въ нынѣшнемъ ея значенiи: одна заключаетъ предложенiе предмета или вещи произведшей мысль; другая самую мысль, или, такъ сказать, острое слово, что вмѣстѣ можно назвать, какъ и въ прочихъ творенiяхъ, узломъ и развязкою. Предложенiе должно быть просто, ясно и представлено съ легкостiю, должно возбудить вниманiе и любопытство читателя; а острая мысль чѣмъ кратче будетъ выражена, тѣмъ лучше.

Епиграмма болѣе нравится, когда принимаетъ видъ важный, желая быть шутливою; видъ простоты, желая быть замысловатою; видъ кротости, желая быть язвительною. Впрочемъ во всякомъ случаѣ она только можетъ осмѣивать странности или пороки, нимало не касаясь личности.

Епиграмма пишется стихами и вольными и одномѣрными. Слогъ ея долженъ быть выработанъ съ особливымъ раченiемъ, ибо погрѣшность, скрывающаяся въ большомъ сочиненiи, въ Епиграммѣ дѣлается всякому примѣтною.

Слѣдующiе примѣры, взятые изъ разныхъ писателей, лучше покажутъ существо Епиграммы. Изъ нихъ можно увидѣть, что иногда предложенiе и развязка Епиграммы состоятъ просто въ разсказѣ, иногда предложенiе заключается въ вопросѣ, а развязка въ отвѣтѣ, которые авторъ дѣлаетъ, говоря самъ съ собою, или вводитъ лице постороннее; иногда же предложенiе бываетъ въ разсказѣ, а развязка въ обращенiи къ тому лицу, которое служитъ предметомъ насмѣшки и проч.

Мнѣ лѣкарь говорилъ: нѣтъ, ни одинъ больной

Не скажетъ обо мнѣ, что не доволенъ мной!

Конечно, думалъ я, никто того не скажетъ;

Смерть всякому языкъ привяжетъ.

Дмитрiевъ.

Какъ страненъ Никодимъ!

Онъ вѣчно утверждаетъ

Противное другимъ,

И умникомъ себя для спора называетъ.

Карамзинъ.

Какой учтивецъ сталъ Дамонъ!

Что за диковинка? теперь въ отставкѣ онъ.

В. Пушкинъ.

Смѣяться вы властны, но я клянуся вамъ,

Что я въ моихъ стихахъ не краду, подражаю.

Безспорно, я и самъ съ тобою утверждаю,

Что подражаешь ты..... ворамъ.

Кн. Вяземскiй.

Напрасно Лизу свѣтъ поноситъ,

Что нѣтъ у ней волосъ своихъ!

Я знаю, Лизанька чужихъ волосъ не носитъ;

У ней свои: она при мнѣ купила ихъ.

А. Измайловъ.

Ты нимфа Iо, нѣтъ сомнѣнья!

Но только.... послѣ превращенья.

Батюшковъ.

Что женской родъ болтливъ, мнѣ Музы доказали;

До Музъ слылъ дуракомъ

Фирюлинъ подъ рукой; лишь Музамъ сталъ знакомъ,

Всѣ въ мигъ про то узнали.

Графъ Хвостовъ.

Чѣмъ въ басняхъ ты хорошъ? ста басенъ сочинитель!

Ты въ нихъ актеръ и зритель.

Лажечниковъ.

Одной сочинительницѣ.

Ты Сафо, я Фаонъ, объ этомъ и не спорю,

Но къ моему ты горю

Пути не знаешь къ морю.

Батюшковъ.

Поэтъ Оргонъ, хваля жену свою не въ мѣру,

Въ стихахъ своихъ ее съ Венерою сравнялъ —

Безъ умысла женѣ онъ сдѣлалъ Мадригалъ,

И Епиграмму на Венеру.

Дмитрiевъ.