Литературныя замѣтки // Недѣля. 1866. № 5 (10 апреля). С. 73-74.

ЛИТЕРАТУРНЫЯ ЗАМѢТКИ.

73

Читатель шагъ за шагомъ слѣдитъ, какъ преступная мысль, случайно запавшая въ голову молодаго человѣка, убитаго безвыходною нищетою, ростетъ, развивается преслѣдуетъ этого несчастнаго, какъ кошмаръ и наконецъ даетъ ему въ руки топоръ — орудiе убiйства. Сюжетъ далеко неновый, но кажется совершенно новымъ, благодаря той поразительной правдѣ и отчетливости, съ которыми авторъ, имѣвшiй случай близко наблюдать преступниковъ, анализируетъ припадки полусумасшествiя, подъ влiянiемъ котораго его Раскольниковъ, почти безсознательно, совершаетъ убiйство и потомъ инстиктивно, движимый чисто животнымъ чувствомъ самосохраненiя, старается скрыть слѣды преступленiя. Эпизодическое лицо, пьяненькiй отставной чиновникъ Мармеладовъ и его несчастная семья, тоже изображены въ высшей степени рельефно, хоть авторъ вовсе не вдается въ рабскую копировку природы, которой съ такимъ рвенiемъ предаются современныя бездарности.

Но отдавая полную справедливость таланту г. Достоевскаго, мы не можемъ пройти молчанiемъ тѣхъ грустныхъ симптомовъ, которые въ послѣднемъ его романѣ, обнаруживаются съ особенною силою. Съ г. Достоевскимъ случилось тоже, что и со многими другими писателями послѣдняго времени; превознесенный въ началѣ преувеличенными похвалами, въ послѣдствiи онъ подвергся незаслуженнымъ нападкамъ. Фетъ, Майковъ, Соллогубъ и Тургеневъ подвергнулись той же участи. Изъ нихъ Фетъ, оставивъ почти совершенно литературу, занялся сельскимъ хозяйствомъ. Maйковъ лишь изрѣдка  вдохновляется совершающимися въ настоящее время событiями и при томъ событiями самаго невиннаго свойства; классическую же свою лиру, какъ кажется навсегда на чердакъ забросилъ. Соллогубъ слагаетъ теперь мнимо-сатирическiя вирши на нигилистовъ, а Тургеневъ, вообѣщавъ многимъ журналамъ по повѣсти, замолкъ совершенно. Что же касается г. Ѳедора Достоевскаго, то онъ лично, далеко не подвергается такимъ яростнымъ нападкамъ, какъ упомянутые нами выше писатели. Насмѣшки сыпались преимущественно на покойнаго его брата Михаила Достоевскаго, бывшаго редактора журнала «Время», выродившагося потомъ въ «Эпоху» и дѣйствитѣльно, дававшаго обильную пищу сатирѣ своимъ пустословiемъ: само собой разумѣется, что г. Ѳ. Достоевскому, какъ сотруднику братнинаго журнала, тоже подъ часъ доставалось, но все-таки это по нашему не служитъ извиненiемъ крутому повороту назадъ, совершенному въ послѣдствiи авторомъ «Мертваго дома», нѣкогда считавшагося мученикомъ убѣжденiй, нисколько не похожихъ на проводимыя имъ въ «Крокодилѣ» и въ послѣднемъ его романѣ «Преступленiе и Наказанiе». 

Какъ бы то нибыло, г. Ѳ. Достоевскiй въ настоящую минуту недоволенъ молодымъ поколѣнiемъ. Это бы еще ничего. Въ поколѣнiи этомъ дѣйствительно есть недостатки, заслуживающiя порицанiя, и выводить ихъ наружу вполнѣ похвально, конечно если дѣло ведутъ честно, не бросая камня изъ-за угла. Такъ поступилъ Тургеневъ, изобразившiй (впрочемъ весьма неудачно) недостатки молодаго поколѣнiя въ своемъ романѣ «Отцы и Дѣти», но г. Тургеневъ велъ дѣло на чистоту, не прибѣгая къ грязненькимъ инсинуацiямъ. Онъ просто обвѣшалъ своего Базарова всѣми недостатками, которыя по его мнѣнiю присущи молодому поколѣнiю и вывелъ его на судъ общественный. Нѣкоторые за это автора похвалили, большинство же осыпало бранью и насмѣшками; но никто не можетъ сказать, чтобы г. Тургеневымъ руководили нечистыя побужденiя. Онъ поступилъ, правда, безтактно, за что и понесъ достойное наказанiе, но онъ шелъ прямо, открыто къ своей цѣли.

Не такъ, поступаетъ г. Ѳ. Достосвскiй въ своемъ новомъ романѣ. Онъ не говоритъ прямо, что либеральные идеи и естественныя науки ведутъ молодыхъ людей къ убiйству, а молодыхъ дѣвицъ къ проституцiи, а такъ, косвеннымъ образомъ, даетъ это почувствовать, а какъ нѣкоторые господа «съ негодованiемъ» отрицаютъ подобное обвиненiе, то мы долгомъ считаемъ указать на факты, послужившiе намъ основанiемъ къ нелестному заключенiю о прямодушiи автора «Крокодила». Факты эти слѣдующiе: въ новомъ романѣ его воръ и убiйца — студентъ, это бы еще ничего, это можно приписать случайности, студентъ такой же человѣкъ какъ и всякiй другой, почему же и ему не заниматься воровствомъ и убiйствомъ, если другiе этимъ занимаются, къ тому же бываютъ такiе побудительныя причины... какiя же однако причины, что именно подстрѣкнуло студента Раскольникова къ ограбленiю и убiйству закладчицы и ее сестры? подстрекнулъ его къ этому студентъ (опять студентъ! что за страшное стеченiе случайностей!) излагавшiй предъ своимъ прiятелемъ теорiю, что убивать злыхъ старухъ для блага человѣчества, дѣло совершенно похвальное. Обратимъ вниманiе читателя также на слѣдующее обстоятельство. Авторъ передъ тѣмъ, какъ пустить «по желтому билету» едва грамотную Соню, дочь пьянюшки Мармеладова, даетъ ей прочесть, что бы вы думали? Поль-де-Кока? Баркова? нѣтъ — физiологiю Льиюса (!!!) Тутъ авторъ, обыкновенно, столь вѣрный художественной правдѣ, не отступилъ даже предъ очевидной несообразностью, дѣвушкѣ, все образованiе которой, по собственнымъ словамъ  его, «остановилось на Кирѣ Персидскомъ». Онъ даетъ читать ученое сочиненiе, въ которомъ она не въ состоянiи понять ни бельмеса.

По этому мы совѣтуемъ г. Достоевскому, бросить ложную стыдливость и поставить точку на i, въ этомъ отношенiи ему хорошимъ образцомъ можетъ служить г. Клюшниковъ, весьма эфектно изобразившiй въ лицѣ гимназиста Коли (въ романѣ «Марево») всю нагубу нынѣшней системы воспитанiя. 

По недостатку мѣста мы не будемъ много распространяться о другихъ статьяхъ «Русскаго Вѣстника», но не можемъ не сказать нѣсколько словъ объ интересныхъ запискахъ С. Н. Глинки. Oнѣ интересны не по содержанiю, которое въ высшей степени пусто, а собственно по своему слогу, по оригинальности взгляда автора на людей и событiя. Передъ читателемъ этихъ записокъ такъ и мелькаютъ, добродѣтельные исправники, отечески-кpoткiе съ крестьянами помѣщики, мудрые наставники добраго стараго времени, а теперь? Господи, куда дѣвалось все это!

«Отечественныя Записки» журналъ направленiя... Неизвѣстно какого. Со времени смерти Бѣлинскаго онъ сдѣлался какимъ-то литературнымъ сборникомъ и одно время сталъ было сильно хирѣть и чахнуть, но теперь онъ видимо поправляется, жаль только что отъ него съ нѣкотораго времени повѣяло тѣми благовонiями, которыя испускала «Эпоха» въ послѣднiе дни своего существованiя. Не можемъ не обратить вниманiя редакцiи «Отечественныхъ Записокъ» на этотъ тревожный симптомъ, и дѣлаемъ это не съ какою либо злонамѣренною цѣлiю а напротивъ, искренно желая всякаго преуспѣянiя этому старѣйшему изъ русскихъ журналовъ, совершенно справедливо пользующагося расположенiемъ публики. Вѣдь редакцiи «Отечественныхъ Записокъ» вѣроятно не безъизвѣстно, какъ неблагосклонно приняла публика рапсодiи философовъ «Эпохи», къ чему же она читателю насильно предлагаетъ пищу, которой не принимаетъ его утроба? Впрочемъ peдакцiя «Отечественныхъ Записокъ» всегда чутко прислушивающаяся къ общественному мнѣнiю, и безъ нашихъ предостереженiй вѣроятно съумѣетъ во время свернуть съ опаснаго пути, на который вступила столь неосторожно. «Отечественныя Записки» тѣмъ и отличаются, что умѣютъ во время заглаживать свои ошибки, зная по опыту другихъ журналовъ, къ какимъ послѣдствiямъ ведетъ  плаванie противъ теченiя общественнаго мнѣнiя. «Отечественныя Записки» значительно подняли романъ В. Крестовскаго «Петербургскiя Трущобы». Романъ, дѣйствительно выходящiй изъ круга обыденныхъ издѣлiй нашей беллетристики, уже потому что его встрѣтили съ одной стороны яростные нападки критики, а съ другой несомнѣнное сочувствiе публики, г. Крестовскiй затронулъ въ немъ самую болѣзненную струну нашей общественной жизни. Онъ невнимая враждебнымъ  крикамъ, раздававшимся противу его произведенiя изъ двухъ совершенно противоположныхъ лагерей, смѣло вводитъ читателя въ петербургскiя преисподнiя, которыя до сихъ поръ старательно обходились писателями-бѣлоручками, и не смотря на опозицiю почти всей ультра-либеральной и ультра-консервативной печати, публика живо интересуется этимъ замѣчательнымъ произведенiемъ и снисходительно смотритъ на его недостатки.

Главное достоинство «Петербургскихъ Трущобъ» — вѣрное изображенiе быта людей, которыхъ близко изучить не имѣлъ возможности до этого ни одинъ изъ нашихъ литераторовъ. Люди эти, карманные и всякiе другie воры и мошеники, исвѣстные въ Петербургѣ подъ общимъ именемъ «Мазуриковъ». Г. Крестовскiй не побоялся лично посѣтить главнѣйшiе изъ притоновъ этого, увы, слишкомъ миогочисленнаго въ Петербургѣ сословiя, или лучше сказать сословiй, потому что наши мазурики ввели у себя чисто сословное устройство, дѣлятся на разныя кружки и имѣютъ свою аристократiю и демократiю, усвоивъ себѣ корпоративный духъ, выборное начало, и систему раздѣленiя труда; словомъ, безъ всякихъ научныхъ указанiй, петербургскiе мазурики устроились до того рацiонально, что всѣ усилiя общества, и полицiи оказываются безуспѣшными въ борьбѣ съ этимъ status in statu. Г. Крестовскiй съ замѣчательнымъ талантомъ рисуетъ намъ бытъ этихъ отверженцевъ общества. Его мазурики не мелодраматическiе злодѣи, не ходячiя идеи, а живые люди, правда, погибшiе или почти погибшiе, но все-таки еще не со всѣмъ утратившiе образъ человѣческiй. Къ сожаленiю авторъ не ограничился въ своемъ романѣ одними подвалами и чердаками, изученными имъ до тонкости, а занесъ ногу и въ аристократическiя гостинныя, но тутъ онъ, чувствуетъ себя совершенно въ чужой сферѣ: его княгини и графини, иногда цѣликомъ берутся на прокатъ изъ французскихъ романовъ; его великосвѣтскiй мазурикъ авантюристъ, выдающiй себя за графа Калаша, что то ужь очень неправдоподобенъ, хотя, говорятъ, и  списанъ съ натуры. Вообще г. Крестовскiй, которому удалось черпать изъ мало доступныхъ источниковъ, вывелъ на сцену много дѣйствительно существующихъ или существовавшихъ лицъ, что придаетъ его роману особенную пикантность. Къ сожалѣнiю, нѣкоторыя изъ самыхъ интересныхъ главъ его романа много теряютъ отъ большихъ промежутковъ въ появленiи на свѣтъ. Вообще «Петербургскiя Трущобы» сильно интересуютъ публику несмотря на то, что уже тянутся другой годъ, и выпускаются уже слишкомъ гомеопатическими дозами. Изъ другихъ статей «Отечественныхъ Записокъ» стоитъ упомянуть о «графѣ Лестокѣ» г. Хмырова. Моиографiя эта, хотя и не отличается особенными литературными достоинствами, но читается не безъ удовольствiя, благодаря занимательности описываемой эпохи и старательной компиляцiи мало извѣстныхъ источниковъ.

«Современникъ» — журналъ съ направленiемъ, ясно опредѣленнымъ и дiаметрально противоположнымъ направленiю «Русскаго Вѣстника», «Современникъ» успѣвалъ по возможности проводить это направленiе и при предварительной цензурѣ, за что и пользуется сочувствiемъ извѣстнаго кружка. Со времени введенiя  новаго устава о печати, положенiе этого органа сдѣлалось въ высшей степени затруднительнымъ. Держаться прежней системы намековъ, значило бы добровольно отказываться отъ облегченiй, дарованныхъ печати новымъ закономъ, выражаясь же прямо, онъ ежеминутно подвергался опасности переступить за предѣлы, положенныя свободѣ печати. И дѣйствительно «Современникъ» въ самое короткое врѣмя имѣлъ несчастiе получить два предостepежeнiя, послѣ которыхъ поблѣднѣлъ весьма значительно. Впрочемъ и въ двухъ послѣднихъ его книжкахъ, все-таки есть статьи, заслуживающiя вниманiя. Белетристическiй ихъ отдѣлъ по обыкновенiю плохъ, да и не можетъ быть не плохимъ, потому что излишняя тендецiозность всегда вредитъ художественности беллетристическаго произведенiя, но этотъ недостатокъ съ 

74

избыткомъ выкупается достоинствомъ другихъ статей, помѣщенныхъ въ тѣхъ же книжкахъ. Первое мѣсто безспорно принадлежитъ статьѣ: «Уваженiе къ женщинамъ», напечатанной въ февральской книжкѣ и, къ сожаленiю не подписанной авторомъ. Статья эта, не болѣе какъ компиляцiя иностранныхъ источниковъ, и притомъ составленная какъ-то наскоро, но тѣмъ не менѣе вся она проникнута искреннимъ, теплымъ чувствомъ къ женщинѣ, до сихъ поръ нигдѣ еще не пользующейся равными правами съ мущиной. Небольшой разсказъ «Наборщица», помѣщенный въ той же книжкѣ «Современника», тоже касается такъ называемаго «женскаго вопроса»; вънемь описываются тѣ оскорбленiя, которыя выноситъ женщина, принимающаяся за занятiя, составлявшiя до сихъ поръ монополiю мущины. Нельзя не сочувствовать тому бѣдственному положенiю, въ которомъ находится въ настоящее время у насъ (да и не у насъ однихъ), цѣлая и едва ли не лучшая половила народонаселенiя. Но сочувствуя вполнѣ благороднымъ усилiямъ писателей въ родѣ неизвѣстнаго автора «Уваженiя къ женщинамъ»,  мы все-таки того мнѣнiя, что улучшить положенiе женщины, можетъ только сама женщина. Конечно наиболѣе развитые мущины хорошо понимаютъ, что съ улучшенiемъ положенiя женщины улучшится, положенiе вообще всего человѣчества, но тѣмъ не менѣе нельзя отрицать и того, что огромное большинство мущинъ, видятъ въ порабощенiи женщины личную свою выгоду, а потому женщина, поступитъ несравненно практичнѣе, когда вовсе перестанетъ разсчитывать на весьма сомнительное въ этомъ случаѣ содѣйствiе мущины. Если дѣло идетъ о хлѣбѣ, о средствахъ ихъ жизни, разcчитывать на чьебы то нибыло великодушiе, просто глупо. Тутъ всѣ душевныя сочувствiя отлагаются въ сторону и каждый голодный прежде всего наѣстся самъ, а потомъ уже  накормитъ друга или подругу. Черта эта правда чисто — животная, но вѣдь и человѣкъ прежде всего животное, а потомъ уже человѣкъ, и относительно удовлетворенiя животныхъ потребностей, мало чѣмъ отличается отъ остальныхъ тварей. Myщина сильнѣе женщины, а потому требовать отъ него, чтобы онъ не пользовался этимъ естественнымъ преимуществомъ, значитъ требовать невозможнаго. Правда, физическая сила, много утрачиваетъ своего значенiя съ развитiемъ цивилизацiи, но надѣяться на то, что она современемъ совершенно перестанетъ влiять на жизнь общества мечта, — можетъ быть очень благородная,  но во всякомъ случаѣ совершенно несбыточная.

Да притомъ дѣйствительно-ли наши женщины желаютъ выйти изъ той зависимости отъ мущинъ, въ которой oнѣ въ настоящее время находятся? Нѣкоторыя, поставленныя въ крайне неблагопрiятныя условiя, конечно этого желаютъ, но о нихъ не можетъ быть тутъ и рѣчи, потому что въ ихъ желанiи свободы, главную роль играютъ неблагопрiятныя условiя, а не самая зависимость. Слѣдовательно еще вопросъ, какого мнѣнiя будутъ эти самыя женщины, когда неблагопрiятныя условiя измѣнятся къ лучшему. Но женщины, имѣющiя добрыхъ отцевъ и мужей, работающихъ за нихъ день и ночь и въ тоже время держащихъ ихъ въ большей или меньшей зависимости, желаютъ ли подобныя женщины освободиться отъ подобной зависимости и сами въ потѣ лица добывать себѣ хлѣбъ насущный? Быть можетъ мы и ошибаемся, но.... но полагаемъ, что огромное большинство такихъ женщинъ, не желаетъ освобожденiя, предпочитая ему зависимость, дающую возможность ѣсть хлѣбъ, добытый мужскими руками. Если это не такъ, пусть наши женщины постараются, не на словахъ, а на дѣлѣ доказать противное, и тогда, столь желанная, нѣкоторыми изъ нихъ, эмансипицiя, совершится сама собою, а до тѣхъ поръ мы вправѣ считать, что нынѣшняя зависимость женщины отъ мужщины, основана на добровольной сдѣлкѣ. Что зависимость эта часто переходитъ въ yгнетенiе, это другой вопросъ; угнетенiе кого бы то ни было и кѣмъ бы то нибыло, какъ и всякимъ другимъ злоупотребленiямъ, обязано противодѣйствовать всякое благоустроенное общество, но вѣдь въ такъ называемомъ женскомъ вопросѣ дѣло идетъ не о злоупотребленiяхъ зависимости, а о самомъ принципѣ зависимости. Женщины (пока еще весьма незначительное меньшинство), добивается равныхъ правъ съ мущинами. Для этого же есть только одно средство для женщины — это самой сравняться съ мущиною. Но по силамъ ли ей подобный подвигъ? Право не знаемъ, на этотъ вопросъ лучше всего могутъ отвѣтить сами женщины.

Въ третьей мартовской книжкѣ «Современника» прочтется не безъ удовольствiя «Пѣсни о свободномъ Словѣ» и «Бунты на Руси» г. Якушкина. Жаль только, что г. Якушкинъ выражается уже слишкомъ кратко. Въ «Вопросѣ молодаво поколѣнiя» Г. Ю. Ж. высказалъ много горькихъ истинъ, по поводу безобразной вражды двухъ поколѣнiй одного и того же русскаго общества. Хотя и трудно согласиться безусловно съ мнѣнiемъ автора относительно того, что будто бы принципы этой вражды чисто экономическiя, намъ кажется тутъ главную роль играли: юношескiя увлеченiя съ одной стороны и старческая ворчливость съ другой. Словомъ, эта въ сущности комическая война, началась, какъ и большая часть войнъ изъ за сущаго вздора, и если она повела въ послѣдствiи къ результатамъ, довольно трагическимъ, то въ этомъ безспорно виноваты тѣ, которые изъ личныхъ выгодъ сдѣлали изъ мухи слона и тѣмъ дали случай нѣкоторымъ юношамъ придавать себѣ какое-то политическое значенie. Впрочемъ, вся эта война отцевъ съ дѣтьми успѣла уже сильно всѣмъ надоѣсть. Арсеналы враждующихъ теперь уже замѣтно начинаютъ истощаться и есть надежда, что въ самомъ непродолжительномъ времени всѣ убѣдятся въ справедливости народной поговорки, гласящей, что яблоко никогда далеко не откатывается отъ яблони.