Литературныя новости // Отечественныя Записки. 1867. № 1-2. Т. 170. С. 123-127.


123


ЛИТЕРАТУРНЫЯ НОВОСТИ.

Литературныя новости, новости чисто-литературнаго свойства стали такъ обильны въ послѣднее время (въ какiе-нибудь четыре мѣсяца), что невольно обращаютъ на себя вниманiе. Послѣ глухого промежутка (между послѣдними мѣсяцами 1865 и первыми 1866 г.) опять появились новые журналы, и въ нихъ романы, драмы, критическiя статьи и даже — лирическiя стихотворенiя. Кромѣ того, есть литературная сфера, дѣйствующая болѣе непрерывнымъ образомъ, чѣмъ наша журналистика: это — театръ, гдѣ одна за другой ставятся пьесы, часто, впрочемъ, недостойный того, чтобы явиться въ печати.

Молчать обо всемъ этомъ не приходится, хотя, по правдѣ сказать, говорить довольно мудрено. Читателямъ, конечно, попадались ироническiе отзывы объ этомъ новѣйшемъ оживленiи нашей литературы; въ сущности эти отзывы не лишены основанiя. Новые журналы не отличаются ничѣмъ новымъ и даже далеко не доходятъ до той формы, до тѣхъ внутреннихъ и внѣшнихъ качествъ, которыя мы уже привыкли связывать въ умѣ съ понятiемъ о журналѣ. Большею частiю это не попытки новыхъ органовъ, а просто пробы — отвѣчать на запросъ предложенiемъ, пойдти на встрѣчу потребности чтенiя, существующей въ публикѣ, и дать читателямъ книжки, сколь возможно интересныя по понятiямъ издателя. Что же? И за это вѣдь говорятъ спасибо, да, кажется, и слѣдуетъ говорить.

Нѣтъ никакой причины возставать противъ новыхъ редакторовъ и издателей, хотя, конечно, нельзя не пожалѣть отъ души о томъ времени, когда у насъ были другiе журналы, иного значенiя, иной силы. Отсутствiе ихъ положительно наводитъ сонъ на нашу литературу. Ихъ парадоксы дѣйствовали самымъ возбудительнымъ образомъ и въ этомъ отношенiи принесли огромную пользу...

Нынѣшнее, нѣсколько плачевное состоянiе нашей литературы, не должно, однакоже, наводить насъ на слишкомъ мрачныя мысли. Литература у насъ серьёзная. Мы не привыкли, да, кажется, и никогда не привыкнемъ смотрѣть на нее, какъ на забаву, какъ на средство дразнить и тѣшить свое воображенiе и тѣмъ убивать время. Поэтому литература наша имѣетъ извѣстный складъ, прямо вытекающiй изъ строя нашей жизни. Этотъ складъ у нея останется, несмотря на всевозможныя колебанiя; по мѣрѣ благопрiятныхъ обстоятельствъ онъ будетъ сказываться все яснѣе и рѣзче; но пропасть или сгладиться онъ никакъ не можетъ.

Начнемъ нашъ перечень съ стараго журнала. Самымъ крупнымъ литературнымъ явленiемъ послѣдняго времени былъ, безъ сомнѣнiя, романъ Ѳ. Достоевскаго «Преступленiе и наказанiе». Онъ читался (особенно первая его часть) съ величайшею жадностiю. 


124


Несмотря на силу внѣшняго интереса — разсказа объ уголовномъ дѣлѣ, авторъ довелъ внутренній интересъ до такой высоты, что внѣшній ему не препятствуетъ и отступаетъ на задній планъ. Смыслъ романа — шаткость нашего умственнаго и нравственнаго строя — выступаетъ во многихъ мѣстахъ съ поразительной правдой.

Вышло въ изданіи Стелловскаго «Собраніе сочиненій» того же автора. Они, конечно, заслуживаютъ вниманія и по успѣху, который имѣли, и по дѣйствительному таланту автора.

Въ новомъ журналѣ г. Хана «Всемірный Трудъ» появилась драматическая хроника А. Островскаго «Тушино». Намъ показалось, что пьеса эта менѣе задѣлана, менѣе обременена изученіемъ эпохи и быта, чѣмъ «Мининъ» и «Воевода». Авторъ далъ больше воли своей фантазіи, и вышла драма несравненно болѣе живая. Она относится къ разряду явленій, который день ото дня становится многочисленнѣе, именно къ попыткамъ воспроизведенія нашей древней жизни. Дѣло очень трудное, и уже не въ первый разъ литература наша принимается за рѣшеніе этой задачи. Вспомнимъ полосу нашихъ историческихъ романовъ. Теперь, кажется, настала полоса драмъ. Недавно шла на сценѣ драма-былина г. Чаева подъ названіемъ «Свекровь». Дѣйствіе происходитъ въ XII вѣкѣ, въ семействѣ одного изъ удѣльныхъ князей. Были минуты, когда, несмотря на довольно странное исполненіе, слушатели восхищались монологами, произносимыми свекровью.

«Русскій Вѣстникъ», какъ извѣстно, давно уже сталъ простымъ сборникомъ. Онъ ничего не говоритъ о нашей литературѣ и нашемъ театрѣ. Его давнишнее высокомѣріе и равнодушіе къ этому дѣлу привели его наконецъ къ совершенному молчанію. Сборникъ тѣмъ не менѣе очень интересенъ. Статьи его касаются большею частію современной или очень недавней нашей исторіи и этимъ путемъ способствуютъ уясненію нашего народнаго самосознанія, сдѣлавшаго значительные шаги въ послѣднее время.

«Всемірный Трудъ» пока тоже еще сборникъ. Онъ имѣетъ видъ толстыхъ журналовъ, хотя печать по мѣстамъ очень разгониста. Насъ удивила также необычайная аккуратность: въ первой книжкѣ ровно 25 печатныхъ листовъ, 400 страницъ — ни меньше, ни больше!

Аккуратность эта не всѣми соблюдается. Вотъ, напримѣръ, «Литературная Библіотека», которой вышло 6 нумеровъ, обѣщала въ каждомъ 160 стр. и болѣе. Между тѣмъ эти тощія книжки маленькаго формата нетолько никогда не уходятъ далеко за предѣлы завѣтной цифры страницъ, но даже умудряются не доходить до этой цифры. Все это, однакоже, ничего въ сравненіи со внутреннею скудостью журнала. Глядя на него, дивишься, что на оберткѣ стоитъ 1866 годъ. Такъ и кажется, что эти книжки напечатаны тридцать лѣтъ назадъ и попали на столъ для какихъ-нибудь изслѣдованій о писателяхъ, давно всѣми забытыхъ. Самое замѣчательное въ этомъ сборникѣ — конечно, стихи Я. Полонскаго, поэта капризнаго. На десять неудачныхъ стихотвореній онъ непремѣнно


125


напишетъ одно граціозное и музыкальное. Такъ и тутъ изъ нѣсколькихъ стихотвореній выдается одно очень милое, «Орелъ и Змѣя». Оно написано въ томъ шутливо-торжественномъ тонѣ, который всѣ знаютъ по «Кузнечику-музыканту». Въ «Женскомъ Вѣстникѣ» (№ 2), появились двѣ главы какой-то большой поэмы того же Я. Полонскаго подъ заглавіемъ «Братья». Скажемъ прямо, что читатели ничего не потеряютъ, не читавши этихъ главъ, да и для поэта будетъ выгоднѣе, если новая его поэма останется въ неизвѣстности.

Кстати о стихахъ. Въ «Русскомъ Вѣстникѣ» очень читались два стихотворенія гр. Ал. Толстого — «Пантелѣй цѣлитель» и «Чужое горе». Въ наше время, успѣхъ стиховъ — дѣло удивительное, особенно, если они написаны не прозаически-ноющимъ складомъ Некрасова. Фактура стиха у гр. Ал. Толстого очень замѣчательна.

Есть еще у насъ сборникъ, заслуживающій полнаго уваженія. Это  «Вѣстникъ Европы», дающій въ годъ четыре огромныя, прекрасно напечатанныя книги. Журналъ этотъ сначала пытался имѣть направленіе; но уже по первымъ книжкамъ, соединившимъ въ себѣ имена Костомарова, Погодина, Соловьева, Ешевскаго, Кавелина, видно, что онъ даетъ въ себѣ пріютъ всякому серьёзному труду по исторіи, какихъ бы взглядовъ авторъ ни держался. Наибольшее мѣсто въ журналѣ занялъ г. Костомаровъ цѣлымъ рядомъ статей, имѣющихъ общее заглавіе: «Смутное время московскаго государства». Какъ популяризаторъ русской исторіи, статьи котораго очень охотно читаются, г. Костомаровъ весьма полезный дѣятель. Жаль только, что по своей наклонности къ новымъ предположеніямъ, къ открытію новыхъ сторонъ дѣла онъ часто затемняетъ даже самые ясные вопросы. Ученому, конечно, позволительно дѣлать всякія гипотезы и подвергать сомнѣнію всякіе факты. Къ сожалѣнію, многочисленныя неудачи г. Костомарова показываютъ, что онъ долженъ осторожнѣе пользоваться этимъ правомъ.

Отъ сборниковъ перейдемъ къ органамъ, къ журналамъ, стремящимся имѣть особый цвѣтъ и направленіе. Такихъ у насъ два: «Дѣло» и «Женскій Вѣстникъ». Характеристично для этихъ журналовъ то, что для нихъ все составляетъ вопросъ: и великіе люди, и воспитаніе дѣтей, и положеніе женщины, и т. д. И вотъ они рѣшаютъ эти вопросы по крайнему разумѣнію. Въ нашъ вѣкъ, во времена прогреса и всякихъ измѣненій къ лучшему, странно было бы набрасываться на людей, которые ищутъ новыхъ рѣшеній для старыхъ вопросовъ. Что они имѣютъ право на такое исканіе, въ этомъ не можетъ быть никакого сомнѣнія. Задача не въ этомъ; задача въ томъ, отчего рѣшенія, къ которымъ приходятъ эти ищущіе, обыкновенно такъ кривы и косы? Не въ томъ бѣда, что они до всего хотятъ дойти собственнымъ умомъ, по отчего же собственнымъ умомъ они ни до чего почти не доходятъ, кромѣ нелѣпостей? Вотъ, какъ намъ кажется — правильная постановка дѣла. Мы увѣрены, что исканіе рѣшеній, дохожденіе до нихъ собственнымъ умомъ у насъ


126


никогда не прекратится; это одна изъ нашихъ неизмѣнныхъ умственныхъ потребностей. Мы надѣемся, что число кривыхъ и косыхъ рѣшеній современемъ значительно уменьшится. Пока же, намъ предстоитъ любопытный вопросъ: отчего у насъ попытки на рѣшенія ab оvо ведутъ обыкновенно къ абсурду?

Пересматривая первую книжку «Дѣла», мы встрѣтили слѣдующее замѣчательное положеніе:

«Уже давно замѣчено, что цивилизація есть вопросъ болѣе желудка, нежели ума» (стр. 116).

Какъ думаетъ читатель? Не въ желудкѣ ли разгадка и нашихъ умственныхъ блужданій?

«Женскій Вѣстникъ» открывается статьею г. Слѣпцова подъ названіемъ «Женское Дѣло». Статья эта занимаетъ всего четыре небольшія страницы; но тѣмъ не менѣе она, вмѣстѣ съ повѣстью «Трудное Время», по нашему мнѣнію, должна увѣковѣчить имя г. Слѣпцова въ лѣтописяхъ русской цивилизаціи. Въ этихъ двухъ статьяхъ авторъ выдалъ тайну умственнаго настроенія нѣкоторыхъ сферъ, питающихъ весьма высокія притязанія. Почему никто не замѣтилъ такого важнаго явленія, почему никого не поразило изумленіемъ внезапное открытіе — объясняется изъ самой сущноси дѣла. Тайна эта — пустота, такая совершенная умственная пустота, что хотя герой г. Слѣпцова всячески выставляетъ ее напоказъ и хвалится ею, читатель не догадывается, въ чемъ дѣло, потому что ничего не видитъ.

Неугодно ли, напримѣръ, составить себѣ понятіе о томъ, что такое у насъ въ Россіи въ настоящую минуту женское дѣло? Мы изложимъ сей важный вопросъ собственными словами г. Слѣпцова. Онъ говоритъ, что женское дѣло требуетъ «пріемовъ, о которыхъ заранѣе нельзя даже и сказать ничего положительнаго»; далѣе, что «въ основаніи его лежитъ громадная задача», и что оно производится на поприщѣ необыкновенной ширины»; но притомъ «сами участники дѣла относительно главной цѣли его имѣютъ весьма смутное понятіе, стремятся къ ней самыми разнородными путями, и надѣются достигнуть ея самыми разнородными средствами». Такимъ образомъ женское дѣло представляетъ «неопределенность во всѣхъ отношеніяхъ».

Нѣсколько разъ г. Слѣпцовъ повторяетъ, что женское дѣло представляетъ «неопредѣленность задачи», «неопредѣленность и неясность цѣли, самые разнообразные, одинъ другому противорѣчащіе толки». Единственное положительное, что онъ открываетъ намъ о сущности этого удивительнаго дѣла, заключается въ томъ, что «задача этого дѣла клонится къ пользѣ всѣхъ людей вообще, безъ различія пола, и имѣетъ въ виду установить между ними, лучшія отношенія».

«Такое дѣло — заключаетъ г. Слѣпцовъ — можетъ смѣло требовать отъ человѣка, чтобы онъ отдалъ ему всѣ силы. Этому дѣлу и мы желаемъ посвятить всю свою дѣятельность».

Нужно сказать спасибо г. Слѣпцову, что онъ такъ прямо открылъ


127


намъ, чему посвящаетъ свою дѣятельность и онъ самъ, и «огромное число другихъ лицъ» на широкомъ поприщѣ женскаго дѣла. Можно было бы, богъ-знаетъ что подумать! А они — неопредѣленными путями стремятся къ неопредѣленной цѣли! Давай Богъ счастья! Времепровожденіе можетъ выйти довольно пріятное...

Вотъ перечень главнѣйшихъ нашихъ новостей. Читатель видитъ, что ихъ немало. Публика проситъ чтенія; она съ жадностію слушаетъ пьесы въ русскомъ театрѣ; она ушла изъ итальянской оперы въ русскую. Все показываетъ, что эстетическія потребности въ ней живы и ищутъ себѣ пищи. Общественные интересы и борьба мнѣній обыкновенно отзываются въ этой области и обыкновенно задѣваютъ за живое читателей и зрителей. Наша публика легко электризуется и переходитъ изъ одной крайности въ другую; въ послѣднее время нельзя было не замѣтить упадка вкуса, нельзя было не замѣтить нѣкоторыхъ печальныхъ явленій ретроградства. Но для такой подвижной и отзывчивой публики можно работать; пусть же тѣ, кто имѣетъ силы, не складываютъ рукъ и дѣлаютъ свое дѣло.