Провинцiальное обозрѣнiе // Голосъ. 1873. № 123. 5 мая. C. 1-2.

<1>

ПРОВИНЦIАЛЬНОЕ ОБОЗРѢНIЕ.

Что бы тамъ кто ни говорилъ, а шествiе впередъ по пути прогреса совершается у насъ настолько очевидно, что сомнѣваться въ немъ могутъ только тѣ, для которыхъ и такая истина, какъ дважды два — четыре, можетъ служить поводомъ къ подозрительному качанiю головой и пусканiю сквозь зубы скептическаго «не всегда-съ». Ужь одно то чего стоитъ, что теперь изъ десяти кореспонденцiй, по малой мѣрѣ, двѣ посвящаются обсужденiю разныхъ общественныхъ вопросовъ съ совершенно дѣловой точки зрѣнiя, а въ остальныхъ восьми, если и сообщается о какихъ-нибудь курьёзахъ, то непремѣнно такихъ, гдѣ дѣятелями являются лица и учрежденiя, такъ или иначе имѣющiя отношенiе къ общественнымъ интересамъ. Какъ хотите, а если общественное мнѣнiе дѣлается способнымъ всецѣло сосредоточиваться на разныхъ вопросахъ общественнаго значенiя, то это ужь что-нибудь да значитъ, и я совсѣмъ не согласенъ съ настаивающими на томъ, что эта столь для меня симпатичная сосредоточенность можетъ объясняться единственно наклонностью къ скандалу. Конечно, предполагать все можно, и нельзя отрицать, что общественному мнѣнiю той или другой мѣстности приходится, въ безусловномъ большинствѣ случаевъ, возбуждаться по поводу явленiй отрицательнаго свойства; но, вѣдь, и «Римъ былъ построенъ не въ одинъ день». Въ силу послѣдняго положенiя, какъ бы долго настоящiе поводы къ возбужденiю ни продолжали существовать, есть всякое вѣроятiе думать, что когда-нибудь придетъ же время, когда возможность отрицательныхъ дѣянiй совсѣмъ устранится, и общественное мнѣнiе, способное возбуждаться теперь только пикантными мотивами, прiобрѣтетъ такой авторитетъ, при которомъ отвага, необходимая для произведенiя дѣйствiй, могущихъ служить пикантными мотивами, значительно ослабѣетъ, а потомъ и совсѣмъ утратится. Тогда-то, при исторической оцѣнкѣ того пути, по которому шло общественное мнѣнiе въ направленiи къ прiобрѣтенiю авторитета и дошло до желаемой цѣли, философу-историку придется воздать должное тѣмъ дѣятелямъ современной общественной жизни, которые возмущали общественное мнѣнiе своими экстраординарными дѣянiями. «Воспрiимчивость общества — скажетъ такой историкъ — какъ и вопрiимчивость отдѣльнаго организма, зависитъ отъ впечатлительности воспринимающихъ органовъ. Впечатлительность эта подлежитъ общимъ законамъ развитiя отъ низшаго къ высшему. На низшей степени она едва заявляетъ себя, и потому возбужденiе ея возможно только при помощи «энергичныхъ мотивовъ», въ дѣйствительности и цѣлесообразности которыхъ можетъ сомнѣваться только невѣжество. На этомъ основанiи, цѣня ту степень уваженiя, которымъ пользуется теперь общественное мнѣнiе, нельзя, оглянувшись назадъ, не отдать должной справедливости тѣмъ, которые тогда, въ раннiй перiодъ его почти зародышнаго существованiя, съ невѣроятною смѣлостью, часто пренебрегая репутацiей здравомыслящихъ существъ, старались учинять отрицательныя дѣянiя настолько рельефно, что они не могли проходить незамѣтно даже для организма, лишоннаго почти всякаго смысла впечатлительности, и вызывали его осуждающiй лепетъ…» Понятно, я не могу букву въ букву угадать, что скажетъ далѣе этотъ историкъ, но несомнѣнно, нѣсколько страницъ, а можетъ быть, и главъ, будетъ посвящено имъ тѣмъ иногда страннымъ, иногда даже нелѣпымъ событiямъ, которымъ приходится, отъ времени до времени «взбаломучивать», тихiй омутъ провинцiальной жизни. Онъ непремѣнно уразумѣетъ ихъ значенiе и, уразумѣвъ, сочтетъ себя обязаннымъ выяснить его и обыкновеннымъ смертнымъ, привыкшимъ смотрѣть на скандалъ, какъ на скандалъ, на нелѣпость, какъ на нелѣпость, помимо предшествовавшихъ причинъ, и нетолько ближайшихъ, но и отдаленныхъ послѣдствiй. Скоро ли, нѣтъ ли придется историку «бросать взглядъ» на то прошедшее, которымъ мы наслаждаемся теперь въ качествѣ настоящаго; но если, какъ говоритъ г. Н. Страховъ, въ № 18-мъ «Гражданина», «наша полная духовная жизнь еще впереди», и если насъ не обманываетъ наша любовь и вѣра въ то, что эта «полная духовная жизнь» должна распуститься пышными цвѣтами и плодами, то нѣтъ причинъ, особенно съ прибавкой «надежды», сомнѣваться, что это случится же когда-нибудь. Я всегда думалъ и думаю объ этомъ, потому что въ кореспонденцiяхъ, доводящихъ до свѣдѣнiя моего о радостяхъ и скорбяхъ моихъ провинцiальныхъ соотечественниковъ, нахожу несомнѣнные поводы къ усмотрѣнiю поступательнаго движенiя впередъ. Напримѣръ, что можно замѣтить по отношенiю къ общественному мнѣнiю, этому необходимому элементу, безъ котораго, сколько мнѣ кажется, при всей «вѣрѣ, любви и надеждѣ», ничего порядочнаго произойти не можетъ въ вертоградѣ, насажденномъ человѣческими существами? Единственно можно замѣтить то, что общественное мнѣнiе прогресируется, ибо что, какъ не прогресъ, обозначается способностью его немножко заниматься, немножко огорчаться, даже иногда немножко волноваться по поводу того или другого обстоятельства, на которое еще, совсѣмъ немного лѣтъ назадъ, не было бы обращено ни малѣйшаго вниманiя? Скептикъ, можетъ быть, скажетъ мнѣ: «Э, подите вы съ этими пустяками»; а я отвѣчу скептику: «подите вы; я съ вами, послѣ этого, говорить не хочу». Я непремѣнно бы отвѣтилъ скептику именно такъ, потому что, какъ мнѣ часто доказывали, это самый лучшiй способъ защищать свои убѣжденiя и взгляды; скептику я бы отвѣтилъ бы именно такъ, но человѣку, способному подаваться, я могъ бы представить примѣръ, и не одинъ.

«У насъ, въ Костромѣ, только и говору»… начинается одна кореспонденцiя. О чомъ вы думаете этотъ «говоръ»? О томъ, отвѣчу я, о чомъ можетъ говорить и чѣмъ можетъ агитироваться общество, если еще не прiобрѣвшее права во всемъ своемъ составѣ одѣваться въ костюмъ взрослаго человѣка, то уже, безспорно, имѣющее данныя изъявлять нѣкоторое неудовольствiе на одѣванiе его въ дѣтскiе панталончики: говоръ, какъ оказывается, идетъ о «первомъ въ нашемъ городѣ собранiи акцiонеровъ комерческаго банка»… «Только и говору», и о чомъ же? о банкѣ! Это, какъ хотите, уже рекомендуетъ.

Собранiе акцiонеровъ было назначено для утвержденiя отчота со дня открытiя банка, т. е. съ 28-го сентября 1871 года по 1-е января 1873 года. Происходило все то, что бываетъ, когда люди чѣмъ-нибудь заинтересованы: порицали, восхваляли, объясняли, недоумѣвали, намекали, и порѣшили, что «вотъ прiѣдетъ баринъ — баринъ насъ разсудитъ». Барина этого и должно было съиграть общее собранiе.

Прiѣхалъ баринъ.

Съѣхались и сошлись. Выбрали предсѣдателя и стали честь честью ждать, что изъ всего этого выйдетъ. Предсѣдатель оказался очень тронутымъ честью, которою его почтили, до того тронутымъ, что, заявивъ объ этой своей чувствительности, объяснилъ, что «акцiонерамъ ничего не остается больше дѣлать (?), какъ утвердить отчотъ и благодарить, «очень благодарить» почтенныхъ членовъ правленiя за отличныя ихъ дѣйствiя». Кто-то было заикнулся, чтобъ хоть бы отчотъ прочесть да комисiю для повѣрки его выбрать, а благодарить, молъ, всегда успѣемъ; но это заявленiе признано неблаговременнымъ и даже неумѣстнымъ. Сторонники «безусловнаго довѣрiя» весьма остроумно и даже неотразимо заявили, что если будетъ избрана комисiя, то въ публикѣ поселится недовѣрiе къ банку — и только, а обревизовать она ничего не въ состоянiи, потому что въ составъ ея могутъ попасть люди, ничего несмыслящiе въ хитросплетенiяхъ двойной бухгалтерiи, безъ которой все въ банковомъ дѣлѣ «темна вода во облацѣхъ». Наконецъ, это бы еще ничего; но «члены правленiя могутъ огорчиться желанiемъ ревизовать ихъ; это даже будетъ въ нѣкоторомъ родѣ оскорбительно для нихъ». Потомъ предсѣдатель спросилъ: «нужно ли читать отчотъ?» Большинство отвѣчало: «нѣтъ». «Нужно ли избирать комисiю, избирать которую, вопервыхъ, необязательно, а вовторыхъ, провѣрка отчота можетъ оттянуть выдачу дивидента, между тѣмъ, какъ, если отчотъ будетъ утвержденъ сегодня же, то онъ распорядится завтра же выдать дивидендъ?» Большинство, въ виду совершенной непригодности комисiи, порѣшило не избирать ея, и предсѣдатель, сказавъ: «слѣдовательно», объявилъ отчотъ утвержденнымъ единогласно. «Поведенiе правленiя банка и совѣта, уклонявшихся отъ ревизiи, было, по меньшей мѣрѣ, странно», прибавляетъ кореспондентъ и я знаю, что многiе найдутъ эту кореспонденцiю, не подтверждающею мое мнѣнiе о существованiи и непрестанномъ развитiи у насъ общественнаго мнѣнiя, а наоборотъ, ее опровергающею, потому что, скажутъ они, при существованiи его, «по малой мѣрѣ странное» дѣйствiе предсѣдателя было бы невозможно. Замѣчанiе можетъ показаться съ перваго раза даже основательнымъ, но, ради Бога, куда придется дѣть фразу: «у насъ, въ Костромѣ, только и говору», и чѣмъ объяснить, что это за говоръ, откуда онъ начинается и гдѣ кончается; полагаю, что и начинается и кончается онъ въ обществѣ, которое себя имъ заявляетъ, а что на него не обращается вниманiя, то это уже вопросъ другой — я и не бралъ на себя смѣлости утверждать, что на мнѣнiе общества обращаютъ всегда вниманiе. Тогда нечего было бы и ждать: цвѣты и плоды г. Страхова были бы уже на лицо… Главное — говоръ и шумъ происходитъ; а все остальное придетъ. И посмотрите, по поводу чего происходитъ: прежде бы чихнуть никто не вздумалъ по поводу маленькаго чиновничка въ маленькомъ мѣстечкѣ, Злынкахъ какихъ-то, а теперь «слѣдующее дѣло произвело немало шума въ нашемъ уѣздѣ»:

Мировой судья присудилъ взыскать съ сельскаго общества мѣстечка Злынки, въ пользу поселянина того же общества, 1,300 р. Повѣренный истца, заручившись исполнительнымъ листомъ, пригласилъ судебнаго пристава, г. Шелякина, и отправился взыскивать присужденныя деньги. Прiѣхали въ Злынки, предъявили волостному старшинѣ исполнительный листъ и потребовали уплаты. Старшина объявилъ, что самъ онъ тутъ ничего сдѣлать не можетъ, потому что не имѣетъ права распоряжаться общественными суммами, и потому придется подождать приговора волостного схода. Судебный приставъ настаивалъ на немедленной уплатѣ; старшина просилъ подождать до слѣдующаго дня, когда онъ обѣщалъ собрать сходъ и кончить дѣло. Но приставъ настаивалъ на своемъ и требовалъ, по указанiю сопровождавшаго его юриста, чтобъ старшина отперъ кассу. Старшина отказался сдѣлать это, основываясь на томъ, что касса отпирается не иначе, какъ въ присутствiи извѣстныхъ лицъ и при извѣстныхъ формальностяхъ. Получивъ такую нежелательную, хотя и основательную отповѣдь, судебный приставъ, не мудрствуя лукаво, велѣлъ позвать кузнеца и приказалъ ему разбивать кассу. Кузнецъ даже удивился, но, послѣ повтореннаго приказанiя, приступилъ к дѣлу: отдѣлилъ желѣзный сундукъ отъ пола, къ которому касса была привинчена, и выломалъ дно. Старшина и другiе крестьяне смотрѣли съ изумленiемъ и ждали, что изъ всего этого выйдетъ. Деньги въ сундукѣ оказались разложенными по отдѣльнымъ пакетамъ, съ надписью на каждомъ, какой общественной потребности лежащая въ немъ сумма предназначается. Судебный приставъ, вынувъ изъ пакетовъ деньги, отсчиталъ изъ нихъ 1,300 р. и отдалъ повѣренному, а остальную сумму потребовалъ, чтобъ старшина и другiе поселяне приняли отъ него и спрятали, куда признаютъ нужнымъ и удобнымъ. Когда крестьяне отказались, то судебный приставъ взялъ деньги съ собой и, какъ говорятъ, передалъ ихъ мировому посреднику или въ мировой съѣздъ, а озадаченные «поселяне» составили актъ и увѣдомили кого слѣдуетъ.

Прежде это было бы смѣшно, а теперь дѣло это «произвело немало шума»; слѣдовательно разница между «прежде» и «теперь» очевидна.

Эта кореспонденцiя, впрочемъ, имѣетъ и еще одну занимательную сторону, указывающую на то, какъ, подъ влiянiемъ разныхъ, можно сказать, совершенно случайныхъ обстоятельствъ, складываются у человѣка взгляды на вещи. Въ послѣднее время мнѣ такъ часто приходилось читать о растратахъ крестьянскихъ суммъ волостными старшинами, что фраза, приписываемая злынковскому старшинѣ и указывающая, что онъ «безъ разрѣшенiя и приговора волостного схода не имѣетъ права распоряжаться общественными суммами», показалась мнѣ просто чѣмъ-то «не отъ мiра сего». Глупо, можетъ быть, это, но какъ вы хотите, когда мнѣ то и дѣло приходится быть — мысленно, разумѣется — свидѣлемъ совершенно различныхъ убѣжденiй со стороны этихъ почтенныхъ дѣятелей нашего крестьянскаго самоуправленiя. 

Въ нѣкоторыхъ селенiяхъ подъ Москвой, разсказываетъ кореспондентъ «Русскихъ Вѣдомостей», «насиживанье», т. е. затрата общественныхъ суммъ сельскими старостами, сдѣлалось столь обычнымъ дѣломъ, что безъ этого почти никогда не обходится. Людямъ благоразумнымъ не хочется быть старостами — они боятся искушенiй на легкую поживу; а неблагоразумнымъ, или вообще и разумнымъ, но у которыхъ примѣчается желанiе поживиться на общественный счотъ, само общество не довѣряетъ. Такъ какъ выйти изъ этого положенiя надо же какъ-нибудь, то нѣкоторымъ пришло на мысль занимать должность старосты поочереди, «поочереди старостить». Пусть, порѣшили эти организаторы, каждый хозяинъ, хочетъ онъ или не хочетъ, а все же «отсидитъ» свои три года въ старостахъ. Такъ, говорятъ, ужь и поступило одно сельское общество, скрывая, впрочемъ, этотъ секретъ отъ высшаго начальства. 

Насколько такая мѣра цѣлесообразна — трудно себѣ представить съ достаточною отчотливостью; но, очевидно, чувствуется потребность что-нибудь дѣлать: растраты принимаютъ какой-то эпидемическiй характеръ, и если онѣ нигдѣ не могутъ быть признаваемы желательными, то всего менѣе, разумѣется, въ хозяйствѣ сельскихъ обществъ, которымъ жить и безъ этого нельзя сказать, чтобъ было легко и удобно.

Дѣла такого рода попадаютъ въ судъ уже не въ одиночку, а цѣлыми группами. Напримѣръ, въ мартовскую сесiю костромского окружного суда, въ Галичѣ, разсматривалось уже нѣсколько небезъинтересныхъ дѣлъ по обвиненiю волостныхъ старшинъ въ растратѣ волостныхъ суммъ. Постановлены разные приговоры, и къ самому большому наказанiю приговоренъ одинъ изъ нихъ, именно тотъ, который  хитрѣе другихъ обставилъ свое преступленiе. Рѣшившись употребить въ свою пользу общественныя деньги, онъ пустился на слѣдующую хитрость, чтобъ отвести глаза отъ преступленiя и скрыть его слѣды. Въ ночную пору, на своей лошади 

2

поѣхалъ онъ, будто бы, къ посреднику. Не доѣзжая одной деревни, въ довольно глухомъ мѣстѣ, вышелъ онъ изъ саней и вытопталъ близъ дороги снѣгъ такимъ образомъ, чтобъ постороннему лицу казалось, что здѣсь была борьба между нѣсколькими лицами. Сдѣлавъ это дѣло, старшина съ крикомъ прибылъ въ деревню, разбудилъ мужиковъ, разсказалъ имъ, что его до-чиста ограбили, отняли всѣ волостныя деньги и послалъ ихъ въ погоню за грабителями. Мужики, разумѣется, грабителей не поймали, а мѣсто, на которомъ произошолъ, по объясненiю старшины, насильственный грабежь, осмотрѣли. Можетъ быть, тѣмъ дѣло и кончилось бы, еслибъ самъ старшина не сдѣлалъ указанiй тѣхъ лицъ, которыя его, будто бы, ограбили. Хотѣлъ онъ это сдѣлать для пущей достовѣрности, и этимъ себя, какъ говорится, подрѣзалъ. Онъ сталъ увѣрять, что его ограбили такiе-то и такiе, а оказалось, что они этого сдѣлать физически не могли, потому что въ день грабежа не имѣли возможности находиться въ мѣстѣ его совершенiя. Слѣдователь, въ виду этого обстоятельства, свернулъ въ сторону, «привлекъ къ уголовной отвѣтственности» самого старосту, и оказалось, что его никто не грабилъ, а если кто и хотѣлъ ограбить, то самъ же староста, перехитрившiй опростоволосившееся «обчество».

Но это очень избитая вещь, со всѣми этими волостными старшинами и старостами, въ этихъ разныхъ селахъ, деревняхъ, мѣстечкахъ… Въ городахъ-то, въ городахъ, относительно общественныхъ суммъ, происходятъ вещи, по истинѣ, курьёзныя, потому именно курьёзныя, что невсегда могутъ быть даже объяснены прославленнымъ принципомъ самопомощи, и лица, совершающiя эти «вещи» не всегда могутъ быть даже признаны за реальныя. Я, напримѣръ, едва соглашаюсь признать даже г. Т., бывшаго голову въ Сергiевскомъ Посадѣ, за реальную личность, хотя, всетаки, то, что пишетъ про него кореспондентъ «Современныхъ Извѣстiй» похоже на правду и способно вызвать представленiе нетолько о существѣ изъ плоти и крови, но и костюмъ его, непремѣнно снабжонный карманами.

Введено въ Сергiевскомъ Посадѣ «Городовое Положенiе» и головою избранъ професоръ духовной академiи Амфитеатровъ, а передъ нимъ «обществу служилъ» тотъ г. Т., о которомъ и идетъ рѣчь.

«У насъ упорно держатся слухи о неблаговидныхъ поступкахъ бывшаго городского головы, г. Т., обнаруженныхъ по сдачѣ имъ своей должности». Разсказывали, напримѣръ, кореспонденту люди, хорошо знавшiе состоянiе городской казны до передачи ея въ руки г. Т. при вступленiи его въ должность головы, что онъ отъ своего предмѣстника принялъ общественнаго капитала 27,000, обращавшагося въ государственномъ банкѣ, а при сдачѣ оказалось этого  капитала на лицо только 10,000. Если, возникаетъ вопросъ, г-номъ Т. израсходовано на мощенiе улицъ и устройство моста отъ 5 до 6 тысячъ, то куда дѣлись остальныя деньги? — всетаки, пока неизвѣстно… Далѣе, кореспонденту тоже разсказывали слѣдующее: «разломалъ онъ, голова, старые сараи при больницѣ и показалъ на это расходъ въ 80 р., выбравъ при этомъ дровъ 7 саженъ, стоющихъ 21 руб.» По словамъ очевидцовъ, сараи эти могли бы дать дровъ 100 саженъ, что, въ извѣстной степени, подтверждается суммою, истраченною на разборку сараевъ; но и тѣ дрова не были показаны въ экономiю больницы, потому что расходъ на ея отопленiе нетолько не уменьшился отъ сожженiя сараевъ, но даже, говорятъ, увеличился противъ предъидущаго года. Бывшiй передъ Т. головою г. Кириловъ устроилъ при больницѣ аптеку; устройство ея стоило, примѣрно, рублей 500; изъ нея бѣдные получали медикаменты безплатно. Г. Т. нашолъ почему-то ненужнымъ имѣть аптеку и продалъ ее за безцѣнокъ содержателю вольной аптеки, у котораго больница забираетъ теперь лекарства. Насколько резонно поступилъ въ этомъ случаѣ Т., видно изъ того, что новый голова, г. Амфитеатровъ, ходятъ слухи, считаетъ одною изъ важнѣйшихъ потребностей, подлежащихъ удовлетворенiю, устройство при больницѣ аптеки, потому что для бѣдныхъ вольная почти совсѣмъ недоступна. Выстроилъ Т. изъ стараго лѣса часовню для умершихъ въ больницѣ: стоила она, по его отчоту, 1,000 р., а кто знаетъ, тотъ говоритъ, что такую часовню можно, если не за 50, такъ ужь за 100 р. «за глаза» выстроить. «Былъ еще слѣдующiй случай». Передъ выборомъ новаго головы и членовъ управы, г. Т. поспѣшилъ собрать мѣшанское общество и предложилъ произвести учотъ общественныхъ суммъ. Считали, считали почтенные «граждане» и въ концѣ-концовъ узрѣли, что, за покрытiемъ всѣхъ сметныхъ расходовъ, остается излишекъ въ 3,000 руб., который внесъ Т. въ банкъ «для приращенiя процентами». Въ поясъ, понятно, поклонились граждане; постановили приговоръ съ выраженiемъ благодарности за его безкорыстное служенiе и рѣшили представить его къ наградѣ… Пошло дѣло послѣ новыхъ выборовъ на превращенiе «тайныхъ» въ «явная», и оказалось, что эти 3,000 совсѣмъ не экономiя, а что они слѣдовали въ уплату долга, состоящаго за городомъ въ количествѣ 5,000 р.; что на удовлетворенiе этой казенной недоимки дѣлался особый сборъ, который, неизвѣстно куда употреблялся, между тѣмъ, какъ при правильномъ употребленiи этого сбора и заботливости представителя общества, означенный долгъ могъ быть давно покрытъ. Понятно, что лица, учитывавшiя и благодарившiя, почувствовали нѣкiй конфузъ и толкуютъ, что еслибъ они знали объ утаенной недоимкѣ, то собственно имъ изливаться въ благодарности причинъ и не было. По отзывамъ же людей, знающихъ дѣло, «еслибъ, да когда бы», то дума, за уплатой сказанной недоимки, дѣйствительно, могла бы имѣть въ экономiи эти 3,000 р. А теперь, благодарившiе члены «общества» выстрѣлили въ воздухъ.

Но, Боже, Боже, что можетъ подумать обо мнѣ читатель и какое заключенiе выведетъ о размѣрахъ пространства, которое окидываю я моими мысленными взорами!.. Копейки, гроши, приходы, расходы надоѣли мнѣ самому; кончаю съ ними, хотя не могу не сказать, что они составляютъ лучшiй пробный камень для опредѣленiя разныхъ степеней доблести.

Ужасно много въ послѣднее время открывается разныхъ растратъ, затратъ, передержекъ и, наконецъ, «засиживанiй»! Что же-нибудь это да значитъ…

Интересны свѣдѣнiя, сообщаемыя г. Гурелкинымъ изъ Сѣверозападнаго Края, встрѣчаемыя въ его письмахъ, помѣщаемыхъ въ «Русскихъ Вѣдомостяхъ». Мнѣ такъ часто приходилось, заимствуя изъ разныхъ газетъ, сообщать въ своихъ «Обозрѣнiяхъ» разные курьёзы, происходящiе въ средѣ нашего духовенства, что я позволю себѣ сдѣлать выдержку изъ этихъ писемъ, выдержку, доказывающую, какъ нельзя лучше, что «куда ни кинь — вездѣ клинъ».

«Есть въ Минской Губернiи ксёндзъ, сманившiй чужую жену къ себѣ на жительство. Такiя происшествiя, какъ сманиванiя чужихъ жонъ ксёндзами, случались и прежде. Замѣчательно, что на этотъ разъ, когда мужъ, послѣ продолжительныхъ поисковъ, нашолъ свою законную жену, ксёндзъ представилъ похоронное метрическое свидѣтельство, въ доказательство, что несчастный мужъ ошибается, что жена его давно умерла и похоронена, а та, которую онъ считаетъ своею женой — дѣвица». Мужъ туда-сюда; но, несмотря на продолжительныя странствованiя обиженнаго мужа, со всякого рода заявленiями, со святымъ отцомъ ничего не дѣлается, хотя, при неудобствѣ самого поступка для лица, обрекшаго себя безбрачiю, тутъ уже была примѣшана еще поддѣлка документа, неудобная для всякаго лица… А ничего: какъ хотите, а это за мѣстные нравы говоритъ…

Еще. Въ г. М. есть ксёндзъ, преподающiй законъ божiй въ разныхъ учебныхъ заведенiяхъ, между прочимъ, и въ женскихъ. Въ одномъ изъ послѣднихъ, въ пансiонѣ г. Шн., почтенный служитель алтаря съ увлеченiемъ засматривался на прекрасныя формы дѣвицъ старшаго класса и, «увлекшись красотою одной изъ нихъ, въ присутствiи всего класса, собственно-ручно испыталъ упругость первой своей ученицы». Оскорбленная ученица упала въ обморокъ и съ нею сдѣлался истерическiй припадокъ.

Можно было бы держать какое хотите пари, что, не пройдя школы самаго отчаяннаго по нахальству ханжества, нельзя составить себѣ даже самаго отдаленнаго представленiя, какъ объяснилъ этотъ припадокъ почтенный патеръ! Вотъ какъ:

Онъ святъ; на немъ почiетъ благодать. Дѣвушка грѣшна — въ ней сидитъ чортъ и не одинъ «истерическiй припадокъ произошолъ оттого, что отъ прикосновенiя ксёндзовскихъ рукъ, черти стали выходить горломъ дѣвицы».

Какъ живые встали передо мной тѣ патеры, которые выводятся на сцену въ «Декамеронѣ» Боккачiо и такъ ловко пользуются тѣмъ, что и въ чертей вѣрятъ, и каждое слово патера считаютъ закономъ…

Но вѣдь все, что тамъ описывается, было такъ давно, такъ давно!

Интересно и жаль, что въ этомъ отношенiи ничего не сообщаетъ кореспондентъ «Русскихъ Вѣдомостей»: нашлись ли такiя, которые повѣрили вѣщему глаголу повелѣвающаго бѣсами, и какiя, если не повѣрили, вышли изъ того послѣдствiя…

Г. Достоевскiй, въ своей полемикѣ съ какимъ-то «священникомъ Касторскимъ, по поводу повѣсти «Дьячокъ», напечатанной въ «Гражданинѣ», говоритъ, между прочимъ: «Поэма эта исключительная, почти фантастическая. Знаете ли вы, священникъ Касторскiй, что истинныя происшествiя, описанныя со всею исключительностью ихъ случайности, почти всегда носятъ на себѣ характеръ фантастическiй, почти невѣроятный?»

Вѣрно, вѣрно и вѣрно говоритъ г. Ѳ. Достоевскiй! Рѣшительно невозможно. Я не единого звука удивленiя не испущу, если въ одномъ изъ слѣдующихъ писемъ г. Гурелкина прочитаю извѣстiе, что тревога, сдѣланная по поводу обморока, не дала всѣмъ чертямъ удалиться изъ тѣла дѣвицы, и, вслѣдствiе того, по увѣщанiю благочестиваго ксёндза, она поручена на исцѣленiе ему, для чего и помѣщена въ его кельѣ…

Не удивлюсь ничего, хотя между «Декамерономъ» и письмами современныхъ кореспондентовъ прошло четыре столѣтiя!

Я, напротивъ, буду въ восторгѣ отъ нравовъ, допускающихъ вѣру въ чертей, выходящихъ горломъ, и отъ ксёндзовъ, поддерживающихъ эту вѣру!..

Но черти чертями, ксёндзы ксёндзами, а что ни говорите, у насъ и въ другихъ сферахъ стали въ послѣднее время твориться дѣла неладныя. Я, довольно давно обозрѣвая провинцiи, сталъ замѣчать, что и не въ одномъ Сѣверозападномъ Краѣ люди стали ужь черезчуръ предаваться разнымъ грѣховнымъ времяпровожденiямъ. Въ послѣднiе годы, всѣ наши города, понемножку, стали прославляться, помимо своихъ мѣстныхъ произведенiй, разнаго рода крупною уголовщиной: въ одномъ городѣ, напримѣръ, мильйона два пудовъ соли похитятъ, въ другомъ — все семейство, состоящее изъ семи, десяти человѣкъ перерѣжутъ, а не то серiи станутъ фабриковать, людей въ чемоданахъ пересылать по желѣзной дорогѣ, скопцовъ откроютъ въ невѣроятномъ числѣ и проч. Тула, напримѣръ, долгое время была въ сторонѣ отъ всего подобнаго и довольствовалась своею скромною репутацiей, созданной пряниками, самоварами и ружьями; но, видно, чему быть, того не миновать, и вотъ въ Тулѣ нарождается, если уже невполнѣ народился, громкiй криминалъ. Передъ лицомъ тульскихъ присяжныхъ засѣдателей, въ скоромъ времени долженъ предстать замѣчательный преступникъ: онъ не убiйца, не поджигатель, не разбойникъ, не крупной воръ, а просто мѣстный и, притомъ, богатый землевладѣлецъ, обвиняемый «въ тайномъ похищенiи рыбца» въ одной изъ городскихъ лавокъ. Во сколько копеекъ оцѣненъ этотъ злополучный рыбецъ — мнѣ неизвѣстно, и суть заключается не въ томъ — важенъ принципъ. Дѣло это возбуждено было, помимо лица потерпѣвшаго, дружными усилiями прокурорскаго надзора и администрацiи. Лишь только дошли слухи до кого-то изъ представителей одного изъ этихъ вѣдомствъ, а можетъ быть, и обоихъ вмѣстѣ, сейчасъ же закипѣла работа: начались разслѣдованiя, негласныя дознанiя и, наконецъ, формальное слѣдствiе. Начало было неудачное: истина не давалась въ руки. Ни владѣлецъ лавки, ни его приказчики факта кражи не подтвердили. Дѣло, казалось, сводилось на нуль; но дѣлать подобныя заключенiя было бы преждевременно; черезъ нѣсколько дней послѣ допроса, свидѣтели, на слѣдствiи отрицавшiе кражу рыбца, безъ всякаго вызова явились сами къ слѣдователю и заявили, что они на первомъ допросѣ показывали ложно; но, узнавъ на исповѣди отъ священника, что за ложное показанiе, данное хоть и безъ присяги, они отвѣчаютъ передъ Богомъ и закономъ, теперь положительно утверждаютъ, что рыбецъ былъ землевладѣльцемъ похищенъ. Этого было вполнѣ достаточно.  Оставалось только взять листъ чистой бумаги и, изложивъ всѣ обстоятельства дѣла съ надлежащею подробностью, заключить словами: «а посему, на основанiи всего вышеизложеннаго и за силою ст. 200 и 201 уст. угол. суд., такой-то предается суду тульскаго окружного суда съ участiемъ присяжныхъ засѣдателей».

Теперь все дѣло за присяжными засѣдателями, и отъ ихъ совѣсти будетъ зависѣть, выйдетъ ли землевладѣлецъ изъ залы суда оправданнымъ, или долженъ будетъ, въ силу статей уложенiя о наказанiяхъ, совершить отдаленное путешествiе по Россiи.

Въ той же Тулѣ, сказать кстати, случился еще одинъ казусъ, очень характерный и еще болѣе интересный. Не такъ давно, прокуроръ тульскаго окружного суда адресовался къ предсѣдателю того же суда съ формальною бумагой, содержанiе которой, приблизительно, можетъ быть передано въ такомъ видѣ: будучи вполнѣ солидаренъ съ своими товарищами и находя, что вступать въ публичныя состязанiя на судѣ съ кандитатомъ на судебныя должности К–имъ, не роняя своего достоинства, положительно невозможно, такъ какъ г. К–iй нетолько незнакомъ съ элементарными положенiями уголовнаго права, но и не можетъ правильно сказать фразу на своемъ родномъ языкѣ, я циркулярно предписалъ своимъ товарищамъ уходить изъ суда, въ случаѣ, если у нихъ противникомъ будетъ г. К–iй. Прокуроръ заключилъ бумагу сообщенiемъ, что о такомъ циркулярномъ предписанiи своимъ товарищамъ онъ считаетъ своею обязанностью довести до свѣдѣнiя предсѣдателя суда. Получивъ это увѣдомленiе, предсѣдатель суда постановилъ: не назначая г. К–аго для защиты, употреблять его для другихъ занятiй.