Провинцiальное обозрѣнiе // Голосъ. 1873. № 241. 1 сентября.




ПРОВИНЦIАЛЬНОЕ ОБОЗРѢНIЕ.

За послѣднюю недѣлю, преобладающимъ представленіемъ, вызваннымъ у меня провинціальными кореспонденціями, было представленіе о «звѣряхъ». Г-жа Голохвастова, въ «Московскихъ Вѣдомостяхъ», подробно описала если не звѣря, то послѣдствія его появленія въ Звенигородскомъ и Рузскомъ Уѣздахъ. «Недѣль шесть назадъ — пишетъ она — стали носиться слухи о какомъ то звѣрѣ; но разсказы были такъ «похожи на сказку», что имъ никто не вѣрилъ. Наконецъ, трое малолѣтнихъ дѣтей, заѣденныхъ въ Рузскомъ Уѣздѣ, подтвердили весьма убѣдительнымъ образомъ, что, звѣрь или не звѣрь, но, во всякомъ случаѣ, есть что-то, чего прежде не было. Въ Звенигородскомъ Уѣздѣ тоже начали поговаривать о чомъ-то, бѣгающемъ по уѣзду, очевидно, не съ добрыми намѣреніями. Устроена была облава; но на этой облавѣ убили барсука и выгнали зайца, чтò можно было сдѣлать и не собирая полуторы тысячи человѣкъ». Толковали, толковали объ этой облавѣ, и г-жа Голохвастова даже ѣздила шкуру звѣря покупать; но оказалось, что звѣрь не убитъ и что онъ продолжаетъ бѣгать, питая тѣ же недобрыя намѣренія, которыя онъ заявилъ, загрызая троихъ дѣтей. Но, какъ извѣстно, нашъ братъ, русскій человѣкъ, ко всему скоро привыкаетъ и самъ по себѣ хорошо знаетъ, что отъ намѣренія далеко еще до исполненія, да, къ этому, еще твердо убѣжденъ, что «Богъ не выдастъ — свинья не съѣстъ», а потому жители уѣзда, встревоженнаго звѣремъ, мало-по-малу, успокоились, и лѣсà, изобильные грибами и ягодами, опять стали оглашаться веселымъ ауканьемъ бабъ и ребятишекъ. Прошло нѣсколько времени, и вдругъ два мальчика встрѣтили звѣря. Звѣрь подошолъ къ нимъ на довольно близкое разстояніе, порычалъ, отошолъ и отправился въ деревню. У деревенскихъ овиновъ въ это время играли трое дѣтей — два мальчика и дѣвочка, которые съ крикомъ «тигра!» бросились бѣжать. Звѣрь однимъ прыжкомъ догналъ убѣгавшихъ дѣтей, и дѣвочка попала къ нему въ лапы. Онъ потащилъ ее съ собою. Деревня забила тревогу, и всѣ бросились въ лѣсъ. Увидѣли звѣря и нашли трупъ дѣвочки. Крестьяне пришли въ отчаяніе, и г-жа Голохвастова встрѣчала кучки крестьянъ и бабъ, вооружонныхъ вилами, косами и палками, собравшихся «гонять» звѣря. Чѣмъ кончилась эта охота — неизвѣстно, но, можетъ быть, на счастье для плоховооружонныхъ охотниковъ, звѣря не нашли. За два дня передъ тѣмъ, въ деревнѣ Носоновѣ, въ пяти верстахъ отъ Звенигорода, звѣрь напалъ на дѣвочекъ, рвавшихъ горохъ, причомъ одна показала такое геройство, которому положительно даже не вѣрится. Звѣрь схватилъ пятилѣтнюю Сашу, подмялъ ее подъ себя и страшно рычалъ. Тринадцатилѣтняя Дуня, по ея словамъ, такъ остервенѣла, что, снявъ съ ноги башмакъ, стала бить звѣря по мордѣ, причомъ ругала его, крича во всю мочь. Подоспѣли бабы, бывшія на жнитвѣ, и звѣрь убѣжалъ, оставивъ израненую дѣвочку. 19-го числа, звѣрь опять напалъ на двухъ дѣвочекъ: одну изранилъ, а на другой изорвалъ только полушубокъ. Подоспѣли крестьяне и угнали звѣря.

Итакъ, присутствіе звѣря очевидно, и, хотя попытки рѣшить, чтò это за звѣрь, остаются до сихъ поръ тщетными, но результаты его дѣятельности такъ наглядны, что вопросъ объ опредѣленіи его научнымъ способомъ можетъ быть отодвинутъ на второй планъ и даже совершенно устраненъ заботою объ избавленіи окрестнаго населенія отъ этого гостя, недающаго покоя мѣстнымъ жителямъ. Наши общества охоты, хоть бы, напримѣръ, и московское, проходящіяся больше насчотъ бекаса да зайца, считаютъ вѣнцомъ своей дѣятельности устройство облавъ на лосей; слѣдовательно, на нихъ надежда плоха; но у насъ есть превосходные стрѣлки между солдатами, квартирующими, вѣроятно, и въ уѣздахъ, обездоленныхъ ни оттуда, ни отсюда забѣжавшею «тигрою», и они могли бы хорошо заплатить за то гостепріимство, которое оказывается имъ крестьянами на зимнихъ квартирахъ. Впрочемъ, это не по моей части, хотя я и убѣжденъ, что помочь крестьянамъ слѣдуетъ, потому что, какъ хотите, а положеніе, при которомъ нельзя выйти за околицу, можетъ быть, по справедливости, названо осаднымъ и, въ качествѣ такого, очень неудобнымъ.

Еще пополняю свою зоологическую колекцію. Недавно въ станицѣ Вознесенской, на Кавказѣ, въ небольшой промежутокъ времени сдѣлались жертвою звѣря двѣ женщины, и дѣйствія звѣря этого, какъ удивляется кореспондентъ, настолько считаются естественными со стороны тѣхъ, кто призванъ звѣрство обуздывать, что звѣрь разгуливаетъ себѣ на свободѣ безъ всякихъ послѣдствiй, которыя въ такихъ случаяхъ считаются нормальными.

Это — какой-то казакъ Д. Началъ онъ бить только-что родившую свою жену и билъ такъ, что она Богу душу отдала. Дѣти были свидѣтелями этой сцены, но, конечно, могли только визжать, чтò могло бы принести пользу несчастной только въ томъ случаѣ, еслибъ сосѣди обратили вниманіе на ихъ визгъ. Но визгъ этотъ былъ, вѣроятно, дѣломъ обыкновеннымъ, а потому ничто не помѣшало проявленію звѣрскаго инстинкта. «Кончивъ свою работу — разсказываетъ кореспондентъ — убійца ушолъ освѣжить свои уставшія силы въ храмъ Бахуса и не возвращался оттуда до самой смерти жены». Его судили и проговорили къ девятидневному аресту и церковному покаянію. «Легкость такого наказанія — продолжаетъ разсуждать кореспондентъ — произошла, вѣроятно, отъ того, что сосѣди, изъ сожалѣнія къ оставшимся дѣтямъ, желая сохранить имъ отца, въ надеждѣ на его раскаяніе и исправленіе, выставили поступокъ убійцы въ уменьшительномъ видѣ…» Они ошиблись, потому что Д. началъ пить больше, нежели пилъ прежде, промотавъ все, что у него было, и пустилъ дѣтей по чужимъ угламъ. При этомъ кореспондентъ увѣряетъ, что уголовная гроза, миновавшая убійцу, весьма поощрительно отозвалась на проявленіи звѣрскихъ инстинктовъ и «поощрила» подобныхъ ему людей на бòльшія злодѣянія. Они, будто бы, съ злобнымъ удовольствіемъ говорили: «Д. убилъ жену и правъ вышелъ, и мы своихъ тоже».

Говорили они это, или не говорили, но очень скоро послѣ того инстинкты эти сказались въ казакѣ Т., который «съ звѣрскою жестокостью зарѣзалъ жену, воткнувъ ей въ правую половину груди столовый ножъ…» Звѣря арестовали, и общее мнѣніе уже видѣло его въ звѣринцѣ; но судебный слѣдователь выпустилъ его на волю. Это «привело всѣхъ жителей въ страхъ и удивленіе; всѣ, особенно женщины, трепетали за свою жизнь», и гласъ народный заговорилъ такъ громко, что мѣстные полисмены снова отправили «звѣря» къ слѣдователю, а тотъ опять его отпустилъ.

Слѣдователь, должно быть, живетъ тамъ давно и къ мѣстнымъ обычаямъ попривыкъ. А обычаи таковы: «Въ казачьей семьѣ проявляется немало дикаго деспотизма мужчинъ въ отношеніи къ женщинамъ. Многія изъ этихъ женщинъ несутъ этотъ гнётъ до могилы, въ которую прежде временно сходятъ отъ рукъ своихъ властелиновъ и здѣсь только находятъ тихое пристанище. А иныя, болѣе слабыя натуры, заявляютъ о своихъ страданіяхъ мѣстнымъ властямъ, которыя рѣдко обращаютъ вниманіе на эти заявленія, слѣдствіемъ чего бываетъ, что угроза сбывается на самомъ дѣлѣ, и право сильнаго кончается трагическою смертью слабаго».

Ну, да если это такъ «вообще», то, конечно, судебной власти трудно примѣнять то, что примѣняется только въ случаяхъ исключительныхъ.

Я рѣшительно готовъ увѣрять, что, напримѣръ, «жестокое обращеніе съ крестьянами», въ родѣ наказанія розгами, числомъ отъ 200 до 300 ударовъ, показалось явленіемъ весьма исключительнымъ для присяжныхъ, засѣдавшихъ въ саратовской судебной палатѣ съ 7-го по 10-е августа. Иначе, разбиравшійся тамъ процесъ кончился бы оправданіемъ бывшаго мирового посредника, князя Маматова, а то его обвинили и приговорили въ смирительный домъ на одинъ годъ и четыре мѣсяца. Способъ укрощенія весьма дѣйствительный…

Перевожу читателя въ другое отдѣленіе звѣринца, содержащее менѣе хищные экземпляры, необладающіе кровожаднымъ характеромъ.

Передъ нами цѣлая группа хищниковъ, изображаемая «Одескимъ Вѣстникомъ». Группа въ декораціи и потому «выглядитъ» очень эфектною. «Всюду — сушь и голь, корма для скота нѣтъ. Сырья никакого, солома даже не собрана; скотъ падаетъ, зернà для будущихъ посѣвовъ нѣтъ; квартиры евреи осаждаютъ, описываютъ послѣднее и продаютъ съ молотка… Ничѣмъ неповинные бѣдняки страдаютъ отъ эксплуатаціи евреевъ, которые и въ счастливыя, и въ несчастливыя годины одинаково немилосердно сосутъ простолюдина, искушая бѣдность и нужду крестьянъ всевозможными задатками, чтобъ, во время хорошаго урожая, прибрать произведенія ихъ къ рукамъ по заранѣе дёшево-условленной цѣнѣ. Въ случаѣ же неурожая, они бросаются и съ молотка продаютъ послѣднюю скотину».

Еще группа. На нижегородской ярмаркѣ, въ лавку Сапожниковыхъ, въ которой пропажи сдѣлались въ извѣстной степени хроническими, какъ бываетъ хроническимъ исчезновеніе куръ, когда въ курятникъ повадилась лазить лиса, приходятъ двѣ приличныя дамы, сопровождаемыя господиномъ въ золотыхъ очкахъ. Купили что-то и хотѣли идти изъ лавки, но были остановлены артельщикомъ, который заявилъ, что одна госпожа не заплатила за кусокъ атласа, который и былъ найденъ при ней въ ея безконечно-длинномъ карманѣ. Барынь повели въ часть, и нѣкоторые московскіе торговцы нашли ихъ лица уже знакомыми, а потомъ оказалось, что о соблазнившейся атласомъ и теперь еще производится дѣло въ московскомъ окружномъ судѣ. Фамилія ей Казаринова; выпущена она только-что изъ острога на поруки и, слѣдуя своимъ инстинктамъ хищнаго звѣря, тотчасъ же изъ клѣтки отправилась въ привольный Нижній.

Рядомъ съ нею — «знаменитый персидскій разбойникъ Абдулъ Рахимовъ Осадовъ». Ему, собственно говоря, мѣсто бы и не въ этомъ отдѣленіи; но, подъ вліяніемъ неуказанныхъ кореспондентомъ условій, онъ изъ хищника кровожаднаго превратился просто въ мошенника и на время показанъ въ отдѣленіи «смирныхъ» животныхъ. Онъ изобразилъ изъ себя торговца, никакъ немогущаго развязаться съ привезенною на ярмарку мареной, что выполнить было очень легко, принимая во вниманіе плохіе обороты съ этимъ товаромъ, и подъ именемъ Али Аскарова чуть-чуть не надулъ одного купца, забравши у него шолковаго товара на 2,000 рублей. По счастью, этого товара ему не отпустили, и хищническая попытка не удалась; но, можетъ быть, въ другомъ мѣстѣ удастся, потому что, какъ говорятъ, «волка ноги кормятъ», а этотъ волкъ спокойно гуляетъ по ярмаркѣ и посѣщаетъ лавки подъ видомъ покупателя. Кореспондентъ приводитъ, впрочемъ, обстоятельство, которое эти прогулки дѣлаетъ нѣсколько, будто бы, неправдоподобными. Онъ утверждаетъ, что герой этотъ уже судился за воровство сукна въ 1868 году, былъ посаженъ, по распоряженію тогдашняго губернатора, въ острогъ и во время пересылки бѣжалъ.

Приглашаю идти дальше.

Молоденькій хищникъ — порода мирная, выробатывающаяся, впрочемъ, въ акваріумахъ, гдѣ, какъ извѣстно, непреложнымъ закономъ считается афоризмъ: «на то щука въ морѣ, чтобъ карась не дремалъ». Акваріумъ — тульскій александровскій банкъ. Дѣйствующія лица, находящіяся теперь въ отдѣльныхъ помѣщеніяхъ, потому что совмѣстное сидѣніе оказалось неудобнымъ: «карась» — директоръ банка и «щука» — юноша, служившій подъ начальствомъ этого директора. Карась задремалъ — и щука попортила его карасью чешую, да и чешую многихъ другихъ, можетъ быть, и не карасей. Поводъ къ тому, что эти два экземпляра фигюрируютъ передъ наблюдателями моей колекціи — такой: карась цѣнилъ свой покой дороже тѣхъ обязанностей, которыя возлагались на него занимаемою имъ должностью, и, вслѣдствіе этого, какъ говорится, за одинъ присѣстъ, чтобъ не безпокоить себя часто, подписывалъ переводные бланки, складывалъ ихъ, по его мнѣнію, въ сохранное мѣстечко и потомъ предавался дорогому покою. Юноша, въ качествѣ щуки, слѣдилъ за карасьими дѣйствіями и добылъ себѣ штукъ двадцать этихъ бланокъ, которыя представляли то весьма существенное удобство, что стòило въ нихъ выставить цифру и можно было получить деньги, выражаемыя этою цифрою. Настоящей щукѣ дѣло, можетъ быть, удалось бы вполнѣ, но, такъ какъ оно обдѣлывалось маленькою щучкой, то конецъ вышелъ для нея плохой. Щучка разъигралась, бросала сотнями рублей по трактирамъ; но на это не обращали вниманія, хотя, по всей вѣроятности, въ Тулѣ извѣстна та истина, что, когда бросать нèчего, то бросать нельзя. Но экстраординарное играніе щучки, повторяю, не было принято во вниманіе, и никто бы о похищеніи не догадался — увѣряетъ кореспондентъ, очевидно, плохо вѣрящій въ тульскую догадливость — еслибъ отъ одного московскаго банка не поступило въ мѣстный денежное требованіе на 5,075 руб. Стали свѣряться съ книгами — оказалось, что счотъ съ предъявившимъ требованіе банкомъ заключается всего въ 75 рубляхъ. Не могли не пойти 




справки, и тутъ только, протирая глаза, карась догадался, что это — шутки щуки, исполнившей непреложный законъ, по которому она должна непремѣнно покуситься на карася, разъ, что онъ задремалъ. Бросились отъискивать юную щучку и, найдя ее въ Москвѣ, доставили въ Тулу, гдѣ она созналась и назвала сообщниковъ. Все это, разумѣется, попало въ клѣтку, въ которой уже теперь сидятъ товарищъ, помогавшій щучкѣ, дама, очевидно своимъ дамскимъ вліяніемъ поддерживавшая въ щучкѣ нужную энергію, лицо монашескаго сана, обнадеживавшее щучку въ отпущеніи грѣха, и еще пять-шесть лицъ… Аресты продолжаются: причастныхъ къ дѣлу оказывается все болѣе и болѣе, потому, какъ всякому небезъизвѣстно, лиха бѣда въ лѣсъ попасть, а дровъ уже не оберешься. Тула волнуется; капитальная, разумѣется. Оказалось, что нѣсколько выдачъ и переводовъ было сдѣлано на имя кліентовъ банка. Теперь всѣ потребовали свои вклады назадъ, и банку будетъ очень трудно перенести это внезапное востребованіе. Кореспондентъ даже не можетъ сказать, кàкъ вынесетъ это банкъ.

Подумаешь: маленькая щучка, а какого карася подцѣпила… Какъ, я думаю, стыдно, стыдно-то какъ, директору, возлюбившему покой паче довѣрія вкладчиковъ!

Еще два экземпляра, которыхъ мѣсто въ зоологической колекціи даже трудно опредѣлить. Кореспондентъ, дающій мнѣ возможность показать ихъ читателю, такъ прямо и говоритъ, что «случай грабежа достоинъ вниманія не по значительности своей, а по значенію лицъ, грабёжъ совершившихъ». Въ самомъ дѣлѣ, первый экземпляръ имѣетъ жену, владѣющую трехэтажнымъ домомъ; второй состоитъ гласнымъ думы, сборщикомъ податей, содержателемъ наплавного моста черезъ Клязьму, содержателемъ базарной таможни и подрядчикомъ разныхъ мѣстъ. Сверхъ того, у отца его имѣется 500 десятинъ земляныхъ угодій. Фамилія перваго Горынинъ, второго — Спиридоновъ. Первый посаженъ въ острогъ, второй не посаженъ, потому что взятъ на поруки отцомъ, а за чтò — о томъ разсказываетъ владимірскій кореспондентъ слѣдующее: «Зашли Горынинъ съ Спиридоновымъ въ трактиръ чай пить, и за чаепитіемъ первый сталъ предлагать второму ограбить вмѣстѣ унтерофицера Горьева, который долженъ былъ идти изъ Владиміра въ деревню, имѣя при себѣ шесть тысячъ рублей денегъ. Пріятели согласились и въ шести верстахъ отъ Владиміра стали поджидать Горьева. Когда ничего неожидавшій унтерофицеръ показался на дорогѣ, Спиридоновъ струсилъ и началъ отказываться, но, встрѣтивъ поддержку и одобреніе со стороны товарища, опять рѣшился. Когда шестидесятилѣтній Горьевъ прошолъ мимо, Спиридоновъ бросился на него и сталъ срывать сумку. Къ нему на помощь подоспѣлъ Горынинъ, завязавъ предварительно нижнюю часть лица чорнымъ платкомъ, потому что Горьевъ его зналъ… Отбиваться не было никакой возможности, и злосчастный старикъ отдалъ имъ сумку, умоляя возвратить только его паспортъ. Паспортъ ему выбросили и отпустили. Но такъ какъ, по осмотрѣ благопріобрѣтеннаго, оно оказалось, вмѣсто шести тысячъ, только шестидесятью рублями, то «звѣрки» опять бросились за добычей, которая, схвативъ паспортъ, пустилась на утёкъ. Обшарили снова — ничего не нашли и опять отпустили. Потомъ вспомнили, что солдатъ несъ свой солдатскій сюртукъ, и опять бросились догонять его. Догнали, осмотрѣли и, не найдя ничего, сорвали съ сюртука поношенный золотой галунъ и тогда уже окончательно разстались съ предметомъ своихъ хлопотъ». А предметъ дошолъ до ближайшей деревни, взялъ въ свидѣтели двухъ крестьянъ и, воротившись въ городъ, заявилъ о случившемся полицеймейстеру. Вслѣдствіе энергичнаго и сметливаго распоряженія пристава, г. Монахтина, грабители были схвачены съ поличнымъ. Спиридоновъ сознался во всемъ и подписалъ актъ. При этомъ онъ высказалъ такой мотивъ грабежа, что даже знакомому со всевозможными мотивами остаётся только руками развести. Имъ, какъ оказывается, руководили чисто комерческія соображенія. «Хоть я человѣкъ съ состояніемъ — говорилъ онъ — имѣю средства, но лишнія двѣ тысячи рублей, думалось мнѣ, позволили бы расширить мои дѣла». Поистинѣ, весьма своеобразныя воззрѣнія на комерцію, которыя, впрочемъ… Ну, да это до меня не касается.

Съ представителями инстинктовъ, обнаруживающихся въ «звѣряхъ» и «звѣркахъ», кончаю. На проявленіи такъ-называемыхъ животныхъ инстинктовъ совсѣмъ не думаю останавливаться, хотя, для полноты моей зоологической колекціи, это было бы нелишнимъ и, къ тому же, одна нижегородская ярмарка въ состояніи была бы дать обильное количество матерьяла. Но именно эта нижегородская ярмарка и отбила у меня охоту. Какъ извѣстно, на ней животные инстинкты разъигрывались съ особенною рельефностью; но имъ нанесенъ такой чувствительный ударъ пожаромъ дома Кузнецова, что я, какъ только вспомню о немъ, такъ и впадаю въ грустное настроеніе, совсѣмъ неудобное для повѣствованія о томъ, чтò такъ дорого и незамѣнимо многому-множеству моихъ любезныхъ соотечественниковъ. Мнѣ сейчасъ же представляется этотъ ковчегъ, объятый пламенемъ, изъ котораго выскакиваютъ «пàры», тѣ четыре трупа, которые найдены на пепелищѣ, и мнѣ становится не до веселыхъ картинъ… А тутъ еще губернаторъ нижегородскій наканунѣ ярмарки говорилъ рѣчи ярмарочному купечеству, причомъ заявилъ о своемъ намѣреніи очистить ярмарку отъ тѣхъ безобразныхъ притоновъ пьянства и разврата, которые ее всегда сопровождаютъ. Не будетъ отнынѣ на ярмаркѣ ни заведеній, подобныхъ Кузнецову, ни публичныхъ танцовальныхъ вечеровъ, ни даже арфистокъ въ трактирахъ; дозволено будетъ только открывать искуственные сады съ музыкой и съ продажею винъ… Ярмарочнымъ животнымъ инстинктамъ приходится плохо, потому что все это, конечно, должно благотворно подѣйствовать на нравственность купечества, хоть оно едва ли сдѣлается нравственнѣе отъ воздѣйствованія только на внѣшнюю сторону его времяпровожденій. Редакція «Гражданина», всегда отзывчивая на разныя отечественныя нужды, сейчасъ же поняла это и, находя внѣшнія административныя мѣры недостаточными, проектировала учрежденіе для нижегородской ярмарки особаго censoris morum, для внутренняго надзора за посѣтителями ярмарки. Проектъ касается одной ярмарки; но, по всей вѣроятности, можетъ быть примѣненъ и въ болѣе широкихъ размѣрахъ, потому что, идя послѣдовательно, нельзя не согласиться, что такъ-называемыя «безобразія» учиняются не самою ярмаркой, а съѣзжающимися на ней; а съѣзжаются со всехъ концовъ Россіи, да и не одной Россіи; слѣдовательно…

Редакція эта находитъ, съ свойственною ей опредѣленностью взгляда, что ярмарка есть «нѣчто данное, есть точка опоры, есть нѣчто худшее даже для поколебанія нравственнаго начала въ цѣломъ быту купечества, чѣмъ, напримѣръ, безпрерывные кабаки въ быту народномъ». «У ребёнка слѣдуетъ отнять бритву изъ рукъ» и для этого… «Если признать полную важность дѣла, то на первый разъ можно бы начать дѣйствовать и несовсѣмъ обыкновенными мѣрами. Даже командировка на мѣсто дѣйствія нарочнаго лица образованнаго, широко смотрящаго на дѣлà, понимающаго, что нельзя всего стѣснять и до какой степени надо стѣснять — такая командировка, по нашему мнѣнію, была бы вовсе нелишнимъ дѣломъ».

Выходитъ — надо учредить «лицо», которое наблюдало бы за нравственностью ребёнка, вырывало бы у него бритву изъ рукъ. Тутъ ужъ не до игривыхъ повѣствованій о животныхъ инстинктахъ, когда «ребёнокъ» является въ формѣ десятковъ тысячъ людей, обладающихъ имущественнымъ цензомъ и, вслѣдствіе того, признаваемыхъ способными появляться вездѣ, куда безъ-этого ценза являться невозможно и совсѣмъ взрослому человѣку. Тутъ ужь приходится опускать голову дòлу, тѣмъ болѣе, что, даже въ случаѣ неосуществленія прожекта, онъ, всетаки, высказанъ и высказанъ именно вслѣдствіе того, что возложить единственную надежду на грядущую образованность — это все равно, что возложить всѣ надежды искоренить пьянство въ народѣ на школы и народные театры.

Вотъ тебѣ и имущественный цензъ!

Потомъ, даже и серьёзныя разсужденія о «животныхъ» инстинктахъ могутъ быть сочтены лишними, потому что о нихъ ужь нетолько все разсужено въ редакціи «Гражданина», но даже найдена и мѣра къ желательному ихъ искорененію въ средѣ отечественныхъ комерсантовъ. И все это — не безъ основанія, разумѣется. Само слово «ребёнокъ», употребленное въ примѣненіи къ съѣзжавщимся на ярмарку, употреблено на основаніи данныхъ, сообщонныхъ редакціи предсѣдателемъ ярмарочного комитета, А. П. Шиповымъ, ея постояннымъ сотрудникомъ.

Нѣкоторыя кореспонденціи изъ Нижняго доводятъ до свѣдѣнія читателя, что почтенный предсѣдатель именно стоѝтъ на точкѣ зрѣнія, на которую или онъ поставилъ редакцію, или редакція поставила его. У меня подъ рукой одна изъ такихъ, и, согласно ей, я воспроизвожу картинку выборовъ въ первомъ собраніи уполномоченныхъ ярмарочнаго биржевого купечества.

Составляющіе колективнаго «ребёнка» представители купечества, собрались въ одной изъ залъ «главнаго» дома. Рядомъ съ очками и круглою жакеткой по послѣдней модѣ, возсѣдала чуйка съ остриженными въ кружòкъ волосами, а рядомъ съ нею — представитель татарскаго ряда, въ цвѣтномъ халатѣ и раззолоченной ермолкѣ. Дѣло въ томъ, что на ярмаркѣ, по теоріи, должно примѣняться во всей полнотѣ выборное начало, и эта «смѣсь одеждъ и лицъ, племенъ, нарѣчій, состояній» должна была изображать представителей каждаго отдѣльнаго ярмарочнаго ряда, т. е. торгующихъ въ немъ купцовъ. Въ уполномоченные, замѣчаетъ кореспондентъ, выбираются люди, наиболѣе богатые.

Собраніе открылось. Предсѣдатель объявилъ, что, такъ какъ первый вопросъ долженъ быть о балотировкѣ страшинъ въ ярмарочный комитетъ, то онъ не можетъ предсѣдательствовать, и, «по закону», засѣданіе должно быть ведено нижегородскимъ городскимъ головою. Это было совершенно вѣрно, и «градскій голова» заявилъ, что для выборовъ слѣдуетъ каждому уполномоченному написать имя своего кандидата и потомъ заявленныхъ наибòльшимъ числомъ гласныхъ подвергнуть закрытой балотировкѣ. Тогда, молъ, будетъ «по закону».

— По закону, по закону! закричали присутствующіе, соглашаясь съ рѣчью головы.

Но вотъ раздается голосъ старца, предсѣдателя биржевого комитета, оплакивающаго старый излюбленный порядокъ выбора единогласіемъ. Податливый «ребёнокъ» пристаетъ къ нему, забывъ сейчасъ только высказанное желаніе, чтобъ все было «по закону», и приступаетъ къ выборамъ по старому порядку.

«Выборы эти были очень курьёзны» — разсказываетъ кореспондентъ. — «А. П. Шиповъ, устраненный, по закону, отъ предсѣдательства, предлагаетъ кандидатовъ и, не дожидаясь рѣшенія собранія, пожимаетъ имъ руки и проситъ принять на себя званіе старшинъ. Выходило «единогласіе» полное, потому что рѣшалъ все «единъ голосъ».

Но единогласіе ребяческое, могутъ замѣтить... Пожалуй, отвѣчу я и буду ждать, не сочтетъ ли нужнымъ вѣчно хлопочущая редакція «Гражданина», «признавъ настоящую важность дѣла», указать на необходимость командировать лицо «нарочное, образованное, широко смотрящее на дѣло», для наблюденія за выборами.

Но, Боже! если принять въ соображеніе, что многое дѣлается не такъ, какъ слѣдуетъ, то я рѣшительно становлюсь въ тупикъ, и мнѣ представляется нѣчто похожее на ту систему, которую предлагалъ первый министръ принца-собачки въ извѣстной сказкѣ Лабулэ.

Кореспондентъ изъ Звенигорода разсказываетъ, напримѣръ, про нѣкоторыхъ изъ мѣстныхъ мировыхъ судей, что они, будто бы, не особенно хлопочутъ о примѣненіи закона, а дѣйствуютъ больше на манеръ знаменитаго судьи Крылова рѣшавшаго, что

Понеже куръ лиса сильнѣй,

Какъ видится изъ дѣла,

То я сужу по совѣсти моей,

Нельзя, чтобъ утерпѣла

И куръ она не съѣла.

Слѣдуетъ и сюда назначить «лицо», а всѣмъ мировымъ судьямъ — «лицъ». По мнѣнію редакціи «Гражданина», всюду надо будетъ назначать «лицъ», и тогда явятся ихъ столько, всѣмъ имъ надо будетъ платить такiе высокіе оклады, что нравственное и гражданское преуспѣяніе будетъ поводомъ къ <первая часть слова не отпечаталась – Ред.>тельному вытью. И главное, толку отъ этихъ лицъ, въ направленіи всесторонняго равенства ждать едва ли позволительно, потому что «ребята», при этой системѣ, такъ ребятами и рискуютъ остаться. Привыкнувъ къ нянькѣ, безъ нея шагу не ступишь. Это — аксіома и правило правительство, начинаетъ понемногу привыкать къ ней и общество. А такъ какъ все дѣлается не сразу, то, можетъ быть, въ необычайности «лицъ», рекомендуемыхъ «Гражданиномъ», позволительно и усомниться, даже чувствуя любовь къ отечеству въ степени, близко подходящей къ той, которою страдаетъ почтенная редакція многоуважаемаго журнала.