—ръ. <Ковнеръ А. Г.> Литературные и общественные курьезы. Наша чрезмѣрная веселость. Новое средство для истребленія разбойничества. Женщина тигра укрощаетъ и вола превращаетъ въ тигра! Идеальный адвокатъ. Шутки г. Стронина. Невинная шутка съ дамой. Много шуму изъ пустяковъ. Петербургскій старожилъ, вызывающій мертвыхъ. Итоги, подведенные кн. Мещерскимъ «Гражданину» // Голосъ. 1873. № 4. 4 января. 

ЛИТЕРАТУРНЫЕ И ОБЩЕСТВЕННЫЕ КУРЬЕЗЫ.

Наша чрезмѣрная веселость. — Новое средство для истребленія разбойничества. — Женщина тигра укрощаетъ и вола превращаетъ въ тигра! — Идеальный адвокатъ. — Шутки г. Стронина. — Невинная шутка съ дамой. — Много шуму изъ пустяковъ. — Петербургскій старожилъ, вызывающій мертвыхъ. — Итоги, подведенные кн. Мещерскимъ «Гражданину».

Мы самый веселый народъ на земномъ шарѣ. Наши публицисты выдумали, что мы скучаемъ; это клевета! Передъ нами столько фактовъ, обнаруживающихъ нашу всероссійскую веселость, что насъ скорѣе слѣдуетъ обвинять въ игривой рѣзвости, чѣмъ въ скукѣ. Мы нетолько не скучаемъ, но выкидываемъ подчасъ такія веселыя шутки, которыя способны удивить всѣхъ и вся. Чрезмѣрною веселостью нашею мастерски пользуются всѣ «серьёзные люди», чтобъ эксплуатировать насъ. Еслибъ мы могли относиться сколько-нибудь серьёзно къ жизни и прогресу, мы давно покорили бы нетолько Хиву, но и Индiю, и Китай, и, пожалуй, всю Африку, какъ это торжественно пророчествуетъ г. Стронинъ въ своей «Политикѣ, какъ наукѣ». Еслибъ не чрезмѣрная наша веселость, мы нетолько не имѣли бы государственнаго долга въ нѣсколько миллионовъ, но имѣли бы даже серебряные рубли, составляющіе теперь археологическую рѣдкость. Еслибъ не наша безпечная веселость, стоившая намъ, во время крымской войны, громадныхъ жертвъ, мы давно могли бы имѣть университеты въ каждомъ губернскомъ городѣ, реальныя гимназіи въ каждомъ уѣздномъ и народныя училища въ каждомъ селѣ; еслибъ не нашъ веселый темпераментъ, мы не пропивали бы ежегодно 300,000,000 рублей и не тратили бы почти столько же на проценты. Еслибъ, наконецъ, не безпечный, веселый, благодушествующій нашъ характеръ, развѣ могъ бы каждый проходимецъ такъ систематически эксплуатировать насъ? Въ томъ-то и бѣда, что мы веселы безконечно, и слѣдствіемъ нашей чрезмѣрной  веселости являются въ общественномъ балансѣ громадные дефициты, невѣжество и пьянство, внѣшній образцовый порядокъ и внутренняя образцовая неурядица, разгулъ въ праздникъ и проголодь въ будни, богатство передъ Европой, которая ему уже не вѣритъ, и убожество дома, которому мы не хотимъ вѣрить… Мы не можемъ относиться серьезно ни къ какому дѣлу — все дѣлаемъ шутя. Шутитъ у насъ литература, шутитъ земство, шутятъ общественные дѣятели, шутитъ адвокатура, шутитъ биржа, шутятъ желѣзныя дороги, шутитъ наука — словомъ, вездѣ и повсюду шутки и шутки безъ конца.

Думалъ ли кто-нибудь, что разбойничество можно истребить изящною словесностью? Что, кажется, общаго между свирѣпствующими въ нѣкоторыхъ уѣздныхъ городахъ шайками разбойниковъ и бельлетристикой? Какимъ образомъ можетъ повліять бездарный бельлетристическій разсказъ «изъ народной жизни» на спокойствіе мирныхъ гражданъ, запуганныхъ грабителями? Между тѣмъ, этотъ способъ истребленія разбойничества предлагаетъ намъ многоучоный и не менѣе многораспространенный журналъ «Вѣстникъ Европы». Въ декабрской книжкѣ журнала напечатанъ разсказъ изъ «народной жизни» — «Шустенокъ»; въ разсказѣ повѣствуются дѣянія нѣкіихъ разбойниковъ, свирѣпствовавшихъ, въ концѣ пятидесятыхъ годовъ, въ Холмскомъ Уѣздѣ Новгородской Губерніи. Въ предисловіи авторъ приводитъ слова гжатскаго кореспондента, который жалуется на бездѣятельность полиціи въ охраненіи мирныхъ гражданъ отъ разбойниковъ. «Все это справедливо — замѣчаетъ авторъ «Шустенка» — но нельзя всего ожидать отъ дѣятельности и силы полиціи; нужно также изучить самое зло, такъ сказать, въ лицахъ, и съ этою цѣлью мы взялись за настоящій разсказъ о разбойникахъ въ Холмскомъ и Старорусскомъ Уѣздахъ». Не правда ли, занимательно и лестно — изученіе зла «въ лицахъ» можетъ избавить наши захолустья отъ «разгула лихихъ людей»? Если полиція бездѣятельна, если она безсильна бороться противъ грабежа и разбоевъ, чтò же можетъ сдѣлать «слабое» печатное слово? Какимъ образомъ описаніе «въ лицахъ» шайки разбойниковъ, свирѣпствовавшихъ десять лѣтъ назадъ, пойманныхъ, наказанныхъ и давно уже сосланныхъ въ каторжныя работы, можетъ содѣйствовать истребленію страшнаго зла, свирѣпстующаго, по словамъ «Московскихъ Вѣдомостей», по настоящее время? Самъ авторъ говоритъ въ концѣ разсказа: «Нельзя сказать, чтобъ цѣль поученія (т. е. истребленія разбойниковъ) была достигнута, и какъ мы видѣли изъ вышеприведеннаго показанія «Московскихъ Вѣдомостей», ближайшаго къ намъ времени, почти изъ вчерашняго дня, безопасность въ провинціи не сдѣлала большихъ успѣховъ и въ семидесятыхъ годахъ». Къ чему же, спрашивается, печатался и зачѣмъ явился на свѣтъ божій этотъ бездарный разсказецъ изъ «народной жизни», неимѣющій самъ по себѣ никакого интереса и признанный въ концѣ-концовъ самимъ авторомъ недостигающимъ цѣли? Это ли не шутка? Авторъ, видите ли, шутитъ съ читателемъ и думаетъ, что каждый ему повѣритъ нà-слово, будто, дѣйствительно описаніе «въ лицахъ» разбойниковъ можетъ способствовать искорененію зла…

Въ нашихъ «толстыхъ» журналахъ шутокъ не оберешься. Вотъ еще одна:

«— Пожалуйте мнѣ на одну копеечку молочка, проситъ молодая, несчастная женщина лавочника: — ребенокъ мой умираетъ, слышите ли вы?

— Аделина Патти — читаетъ лавочникъ Емельянъ Ивановичъ — на будущей недѣлѣ, дебютируетъ въ балетѣ» — слышь, Вася, значитъ, стоя на лошади.

Горемычная мать, послѣ многихъ насмѣшекъ, получаетъ за копейку молока и бѣжитъ къ умирающему ребёнку.

Въ сырой комнатѣ тёмно, только даровой свѣтъ отъ газоваго фонаря освѣщаетъ страшную обстановку.

Въ комнату вдругъ входитъ взрослый мужчина съ туго набитымъ радужными билетами бумажникомъ.

Умирающій годовой ребёнокъ узнаётъ своего отца.

Отецъ даетъ двугривенный на свѣчи.

— Ты мнѣ отдашь вексель? пристаетъ отецъ къ матери.

— Ни за чтò на свѣтѣ! Это единственная моя надежда! вскрикиваетъ мать.

— Но ты деньги получишь.

— Изволь!

Ехидный отецъ вырываетъ изъ рукъ матери вексель, разрываетъ его на мелкіе куски и даетъ тягу.

Мать падаетъ въ обморокъ.

Ребёнокъ умираетъ.

Въ эту же комнату является бархатный бурнусъ.

Это законная жена тирана отца!

— Чтò вамъ?

— Письмо отъ мужа! Онъ мнѣ во всемъ сознался. Онъ требуетъ, чтобъ вы его больше не безпокоили. Онъ васъ знать не хочетъ!

Мать взбѣшена. Законная жена торжествуетъ.

Но вдругъ пошла потасовка!

Жена кое-какъ выбирается на улицу.

Ее окружаютъ ловеласы.

Она беретъ извозчика и катитъ къ законному супругу».

Чтò за чепуха! И умѣстится же такой сумбуръ въ человѣческой головѣ! И эту-то чепуху выдаетъ намъ за строго-реальное направленіе журналъ «Дѣло» — одинъ изъ толстыхъ журналовъ! Сатира его, какъ видите, не идетъ далѣе вымышленнаго «чтенія», что Аделина Патти будетъ дебютировать въ балетѣ, стоя на лошади; его наблюдательность не идетъ дальше «туманнаго» вздора; его либеральность и состраданіе къ страждущему человѣчеству кончаются «молочкомъ на копейку»; его обличенія и бичеванія людскихъ пороковъ ограничиваются изображеніемъ кровожадныхъ отцовъ, ехидныхъ лавочниковъ и бархатныхъ бурнусовъ законныхъ супружницъ… И зачѣмъ нужно было «бархатному бурнусу» отнести самому посланіе законнаго супруга къ незаконной матери? Развѣ мы не имѣемъ образцовой городской почты? развѣ у насъ нѣтъ образцовыхъ «посыльныхъ»? И подобныя шутки встрѣчаются въ журналѣ, имѣющемъ претензію быть представителемъ и руководителемъ «молодого поколѣнія»!..

А руководить молодымъ поколѣнiемъ нужно — охъ, какъ нужно! и прежде всего — чтобъ предостеречь отъ женщинъ, которыя укрощаютъ тигровъ, и отъ адвокадскаго краснорѣчія, никѣмъ и ничѣмъ неукротимаго.

«Извѣстно, что женщина можетъ тигра укротить и человѣка, похожаго на вола, сдѣлать тигромъ», гласилъ надняхъ адвокатъ въ защитительной рѣчи по дѣлу Емельянова. О, Господи! Да какъ же это нѣмецъ Брёмъ ничего не говоритъ даже о возможности подобныхъ превращеній, а хваленая наша полиція даже не знаетъ о существованіи въ чертѣ города такихъ женщинъ! «Срасть женщины — это бездонная пропасть»!.. Часъ отъ часу не легче! Каково-то было присяжнымъ выслушивать всѣ эти ужасы! И все такъ докторально, рѣшительно, что, съ перваго разу, другой и не догадается, что это не болѣе, какъ шутка, что у современной намъ женщины только карманъ — бездонная пропасть… Шутники, право, эти господа адвокаты!

Не ради ли шутки публикуетъ другой адвокатъ, что онъ безвозмездно принимаетъ всѣхъ ищущихъ правосудія и жаждущихъ юридическихъ совѣтовъ? До сихъ поръ, сколько мнѣ извѣстно, публикѣ предлагались даромъ разные прейс-куранты кяхтинскихъ чаевъ, объявленія о возрожденіи магазина бѣлья «Фениксъ» и о кончинѣ онаго, каталоги какихъ-то книжныхъ магазиновъ и, говорятъ, «Вѣстникъ русскихъ евреевъ» (есть такая газетка). Но чтобъ «ташкентцы приготовительнаго класса» предлагали свои услуги даромъ… просто невѣроятно! Правда, иные медики также публикуютъ иногда о безвозмездномъ леченіи страждующихъ; но кто же не знаетъ, что даровое леченіе никогда не обходится даромъ больному?.. Да и странно какъ-то: все дорожаетъ, а адвокаты даромъ предлагаютъ совѣты! Воображаю, какъ осаждаютъ квартиру идеальнаго адвоката! Весь Поварской 

Переулокъ, вѣроятно, уставленъ экипажами, домъ № 13-й окруженъ громадною толпой, а по лѣстницѣ, ведущей къ квартирѣ № 5-й, гдѣ живетъ адвокатъ, поставлены городовые, обязанные смотрѣть, чтобъ очередь была соблюдена… Право: было бы очень недурно, еслибъ домохозяева предлагали даромъ квартиры. Дюссо и Борели — обѣды. Елисѣевы — вина, университеты — даровыя лекціи, театральная дирекція — билеты, а сословіе присяжныхъ повѣренныхъ — даровую защиту… Но кого стали бы тогда защищать идеальные адвокаты? Не правленіе ли рыбинско-бологовской  желѣзной дороги, которое ни за чтò не хочетъ уплатить г. Юдину присужденныхъ ему 112,000 рублей? Конечно, кромѣ г. Юдина, никого не интересуетъ, получитъ ли онъ свой долгъ или не получитъ; но то упорство, съ которымъ правленіе желѣзной дороги отстаиваетъ платежъ долга — прелестно! Прелестнѣе даже шутки адвоката, раздающаго совѣты даромъ…

Впрочемъ, кáкъ не шутить адвокатамъ, когда у насъ шутитъ даже наука! «Федерація славянская, подъ гегемоніей Великороссіи, и европейская, подъ гегемоніей славянства, есть та наивысшая форма организаціи, которую только могла до сихъ поръ выработать человѣчество, для наибольшей совокупности своей». Такъ гласитъ многоучоный адентъ науки, г. Стронинъ, авторъ «Исторіи и метода» и «Политики, какъ науки». И это самомнѣніе, замѣтьте, высказывается въ то время, когда, по словамъ самого г. Стронина, у насъ нѣтъ «ни одного талантливаго учонаго (за исключеніемъ, разумѣется, самого г. Стронина), ни одного поэта, ни одного художника, бельлетриста, критика, актёра, публициста, агитатора, реформатора; ни одной свѣжей мысли, никакого новаго движенія ни въ теоріи, ни въ искуствѣ, ни въ практикѣ». Чѣмъ же мы владычествовать-то будемъ надъ славянствомъ и надъ всею Европой? Неужели нашимъ скудоуміемъ? Или можетъ быть, это шутка?

И такія ли еще у насъ шутки бываютъ! Кто можетъ поручиться, что полутаинственная, полутрагическая исторія съ дамой, сидѣвшей съ двумя мужчинами въ каретѣ и тщетно взывавшей о помощи, не была придумана какими-нибудь шутниками, которые только пошутили такъ-себѣ, отъ полноты души?.. Мы вообще слишкомъ склонны раздувать всякую невинную шутку въ преступленіе и дѣлать изъ мухи слона. Большая важность, что женщина кричитъ о помощи и машетъ платкомъ въ то время, какъ ее держатъ двое мужчинъ и карета мчится вихремъ! Ну, выпили добрые мòлодцы, были навеселѣ, и ради шутки захватили съ улицы незнакомую даму — очевидно, блажную: не разобравъ въ чомъ дѣло, сейчасъ орать! И зачѣмъ женщинѣ кричать на всю улицу, когда она нетолько двухъ мужчинъ, но тигра укротить можетъ!.. А газеты и рады — сейчасъ печатать, точно ужь и пошутить нельзя!.. Вообще газеты отъ нèчего-дѣлать поднимаютъ много шуму изъ пустяковъ и самое обыденное явленіе раздуваютъ въ «событіе». Но хуже всего то, что газетамъ и вѣрить нельзя: чтò ни скажутъ, все ложь; одинъ только вѣрный человѣкъ и остался — петербургскій старожилъ Владиміръ Петровичъ Бурнашовъ…

Большой шутникъ долженъ быть г. Бурнашевъ, наводняющій журналы и газеты своими «Воспоминаніями», имѣющими для него лично гораздо бòльшій интересъ, чѣмъ для публики! И о чомъ только не пишетъ этотъ почтенный «старожилъ»! Впрочемъ, почему же и не писать всякій вздоръ, когда есть журналы и газеты, которые охотно принимаютъ этотъ вздоръ? Но почтенный «строжилъ» въ послѣднее время такъ часто сталъ завираться, что, вмѣсто старой поговорки, «лжотъ какъ календарь», можно смѣло предложить новую: «лжотъ, какъ г. Бурнашевъ». Чтò ни новое «воспоминаніе», то новая несообразность; чтò ни разсказъ, то путаница фактовъ и событій! Въ «Воспоминаніяхъ» г. Бурнашевъ разговариваетъ съ лицами, которыя находятся отъ него на разстояніи тысячъ верстъ, воскрешаетъ давно умершихъ и заставляетъ ихъ плясать на балахъ. Боско, да и только! Въ послѣднемъ своемъ «эпизодѣ изъ банальнаго сезона 1835 года въ Петербургѣ», г. Бурнашевъ разсказываетъ, какъ графиня Анастасія Алексѣевна Мордвинова, рожденная Яковлева, покровительствовала, въ 1835 году, молодой красавицѣ, кузинѣ «старожила», и сидѣла съ нею въ одной ложѣ, между тѣмъ, какъ эта графиня умерла въ Венеціи за два года раньше, именно въ 1833 году!.. Можетъ быть, и найдутся старожилы, интересующіеся балами 1835 года, но заставлять живыхъ бесѣдовать съ мертвыми — воля ваша, это ужь слишкомъ… Подобныхъ шутокъ никто не ожидалъ даже отъ г. петербургскаго старожила!.. Да, бываетъ чего и не ожидаешь! «Бальную шутку» г. Бурнашева разоблачилъ «Русскій Міръ», издѣвающійся теперь надъ г. Бурнашевымъ и часто изобличающій его во лжи и разныхъ несообразностяхъ: а давно ли эта газета такъ охотно принимала подобныя же несообразности отъ этого же самаго г. Бурнашева и печатала ихъ на своихъ страницахъ?.. Не вправѣ ли мы послѣ этого причислить и «Русскій Міръ» къ нашимъ милымъ «шутникамъ» литераторамъ–апраксинцамъ, хвалящихъ «гнилый товаръ», когда онъ лежитъ на ихъ собственныхъ полкахъ, и предостерегающимъ отъ него покупающую публику, когда она обращается за нимъ въ другія лавки?..

Но пальма первенства между нашими «шутниками», безъ сомненія, принадлежитъ доблестному князю Мещерскому. Въ послѣднемъ, за прошлый годъ, нумерѣ «Гражданина» князь Мещерскій бросаетъ «взглядъ назадъ» на прожитое имъ время славы и подводитъ итоги своей гражданско-литературной дѣятельности. Въ «итогѣ» оказывается, по словамъ самого князя Мещерскаго, что «смѣшнѣе и глупѣе «Гражданина» ничего нѣтъ въ русской литературѣ». Правда, князь Мещерскій иронизируетъ въ своемъ «взглядѣ»: онъ признаетъ себя «глупымъ» и «смѣшнымъ» потому будто, что онъ хотѣлъ быть единственнымъ честнымъ человѣкомъ въ Россіи и что издаетъ, въ наше безбожное, безнравственное время, единственный «честный органъ русской мысли». Но согласитесь, читатель, что иронизировать такимъ образомъ чрезвычайно смѣшно и считать себя единственнымъ спасителемъ Россіи — это опять только веселая шутка со стороны князя Мещерскаго, которою онъ хочетъ довести до обсурда сторонниковъ «убѣжденій» «Гражданина». Да и храбрый же этотъ князь Мещерскій! Послушайте:

«Гражданинъ» прямо нападаетъ на петербургское общество, онъ смѣетъ указывать ему на отсутствiе въ немъ религіи, народности, благороднаго понятія о свободѣ, любви къ своему государству, самобытности, яснаго пониманія началъ нравственности; онъ даже отрицаетъ въ немъ присутствіе какихъ бы то ни было идей и, наконецъ, осмѣливается это общество назвать развращоннымъ до глубины мозга».

Казалось бы, пошутилъ да и будетъ; такъ нѣтъ же:

«Если Россія сдѣлается Петербургомъ — она погибла.

Если Петербургъ сдѣлается Россіей — она спасена.

До погибели Россіи далеко! Но пока, тотъ несомнѣнный фактъ, что пропаганда безвѣрія, безначалія, безнравственности и безнародности начинаетъ изъ Петербурга переходить въ Россiю, и изъ поверхности общества въ глубь народа — вотъ этотъ-то фактъ и составляетъ сущность той опасности, противъ которой всякій честный русскій бороться долженъ, изъ всѣхъ силъ и до послѣдней крайности.

Органомъ этихъ-то разбросанныхъ по всей Россіи и стоящихъ одиноко честныхъ русскихъ бойцовъ явился «Гражданинъ».

Да, тутъ князь Мещерскій дошолъ «до послѣдней крайности» своего комизма и дальше, кажется, идти нèкуда… развѣ только въ лечебницу душевныхъ болѣзней.

И послѣ подобныхъ «шутокъ», князь Мещерскій удивляется, что никто «не оспориваетъ его мыслей и не разрушаетъ его доводовъ»! Да помилуйте, развѣ можно серьёзно оспоривать мысли въ родѣ тѣхъ, что театръ-Буффъ грозитъ опасностью всей Россіи; что нужно къ реформамъ ставить точки; что «поверхности общества» пропогандируютъ безвѣріе, безначаліе и безнравственность; что петербургское общество «развращено до глубины мозга»; что женщина есть самка; что «Гражданинъ» есть спаситель Россіи и что вы сами, доблестный князь, стоите выше всѣхъ въ умственномъ и нравственномъ отношенiи? Согласитесь, что вашимъ выходкамъ можно только смѣяться отъ души, что ваши «мысли» возбуждаютъ неподдѣльный, веселый смѣхъ; но спорить съ вами было бы «очень глупо» и непрактично. Вашъ итогъ дѣятельности «Гражданіна» за первый годъ его существованія какъ нельзя лучше характеризуетъ вашъ журналь и какъ нельзя полнѣе и юмористичнѣе очерчиваетъ вашъ сатирическій талантъ. Въ вашемъ «взглядѣ назадъ» настоящая квинтэссенція всей юмористической мисіи «Гражданина» за короткое время его дѣятельности. Можно надѣяться, что и на будущее время «Гражданинъ» будетъ стоять на высотѣ всероссійскаго юмора, чего я ему отъ души желаю, и желаніе мое, сознаюсь, вполнѣ эгоистично, такъ какъ онъ постоянно будетъ доставлять богатый матерьялъ для моихъ «курьезовъ».

—ръ