Павловъ Павелъ <Мещерскiй В. П.> Замѣтки досужего читателя. «Русскiй Вѣстникъ» iюнь, iюль, августъ и сентябрь. // Гражданинъ. 1874. № 42. С. 1044-1048.

1044

ЗАМѢТКИ ДОСУЖАГО ЧИТАТЕЛЯ.

«Русскій Вѣстникъ» іюнь, іюль, августъ и сентябрь

Исторiя блѣднаго молодаго человѣка. Романъ. Аверкiева. Окончанiе.

Двѣ силы. Романъ. Вс. Крестовскаго. Конецъ третьей части.

Захудалый родъ. Семейная хроника князей Протозановыхъ. Первая часть. Н. С. Лѣскова.

Историческая теорiя Бокля. Критическiй очеркъ. Стадлина. 

Парижская женщина. Петра Петрова.

Новыя идеи въ нашей народной школѣ. Н. Н. Цвѣткова.

Читатель вѣроятно позабыть о «Блѣдномъ молодомъ человѣкѣ», котораго я оставилъ въ ту минуту, когда онъ, будучи женихомъ Людмиллы, влюбился въ замужнюю Настасью Григорьевну, жилъ съ нею душа въ душу на особой квартирѣ, увѣривъ невѣсту, что уѣхалъ въ Орелъ, и въ концѣ концовъ, — когда послѣ медовыхъ дней съ любовницею узнаетъ о томъ, что его невѣста, будто бы, выходитъ замужъ, — приходить въ огорченіе, разлюбливаетъ любовницу, бросаетъ ее и опять влюбляется въ невѣсту свою Людмиллу, влюбляется и приходитъ къ ней... Казалось-бы, вотъ тутъ-то и поставить его въ счастливое положеніе блуднаго сына, возвращающагося домой и получающаго упитаннаго тельца — въ видѣ обручальнаго кольца отъ Людмиллы (благо оказывается, что слухъ о выходѣ ея замужъ за друтаго не оправдался), но нѣтъ… авторъ продолжаетъ мѣтить на нѣчто оригинальное. Какъ въ началѣ своего романа онъ заставляетъ своего блѣднаго героя устрашиться не только признанія въ любви, но даже самаго простаго порыва раскаянія: посидѣлъ, посидѣлъ его герой у невѣсты, помолчалъ, помолчалъ и ушелъ — ушелъ, заболѣлъ; слегъ и умеръ... Но отчего собственно умеръ — остается для читателя тайною. 

Изъ этого длиннаго романа какую вывести мораль?

Мораль такую, что за психологическiй романъ, то есть за романъ, гдѣ главный интересъ долженъ заключаться не столько во внѣшнемъ построеніи событій, сколько въ эпизодахъ внутренней жизни типовъ, не можетъ браться всякій, кто захочетъ. То, что подъ силу великому таланту Достоевскаго, то не подъ силу г. Аверкіеву. Читатель, утомленный скукою затянутыхъ внутреннихъ положеній, стремится развлечь себя хотя-бы интересомъ внѣшнихъ событій, но ихъ такъ мало, сравнительно съ большимъ количествомъ страницъ, посвященыхъ крайне тяжелымъ психологическимъ этюдамъ, что поневолѣ онъ, то есть читатель, прочитавши этотъ романъ, испытытаетъ не удовольствіе отъ удовлетворенія потребности къ изящному, а утомленiе. Кононовъ, то есть блѣдный молодой человѣкъ, есть опытъ типа, представляющаго что-то среднее между современнымъ Обломовымъ и типомъ современнаго, такъ сказать Подколесина, — но Подколесина не комическаго, а драматическаго. Чтобы справиться съ такимъ сложнымъ типомъ, то есть поставить его въ драматическую сферу, надо огромныя силы творчества и фантазіи, которыя очень позволительно не имѣть даже такому даровитому писателю, какимъ г. Аверкіевъ былъ и есть! 

1045

<…>

1048

<…>

Павелъ Павловъ.