Подростокъ Достоевскаго // Дѣтскiй садъ. 1876. № 9. С. 457-462.

457

Подростокъ Достоевскаго.

Г. Достоевскiй въ своемъ романѣ или длинной повѣсти «Подростокъ» указываетъ на одну изъ печальныхъ сторонъ современнаго общества: на массу «задумывающихся и рано 

458

озлобленныхъ дѣтей». Можно приписывать это явленiе той или другой причинѣ, можно несоглашаться на счетъ средствъ, которыми оно должно быть устранено, но непризнать его невозможно. Пистолетные выстрѣлы, которыми въ разныхъ мѣстахъ нашей великой и малой, и бѣлой Россiи и принадлежащихъ ей областяхъ разсчитываются съ опостылѣвшей ему жизнью подростки, почти дѣти, страшное свидѣтельство ненависти къ жизни, которая можетъ жить только въ рано озлобленныхъ душахъ.

Г. Достоевскiй въ героѣ своей повѣсти даетъ глубоко вѣрный психическiй анализъ душевной жизни рано озлобленнаго подростка. Хотя положенiе героя его исключительно, но въ немъ есть и многiя  общiя стороны, уясняющiя и общественное печальное явленiе. Подростокъ его, незаконный сынъ барина Версилова, идеалиста сороковыхъ годовъ, создавшаго свою, но далеко неоригинальную теорiю мистическаго возрожденiя Россiи. Идеализмъ не мѣшалъ герою дѣлать весьма некрасивыя вещи, и въ томъ числѣ преданную ему и боготворившую его женщину обратить въ игрушку прихоти, разлучить ее съ сыномъ и отдать мальчика въ дряннѣйшiй пансiонъ къ какому-то французу спекулятору и лакею въ душѣ. Когда въ пансiонѣ узнаютъ о происхожденiи ребенка и промотавшiйся отецъ перестаетъ платить за него, то мальчику приходится выносить всю горечь униженiя, обидъ и грубыхъ оскорбленiй. Изъ него дѣлаютъ лакея, и онъ находитъ какую-то злобную радость унижаться еще болѣе. Самъ онъ еще до этого униженiя былъ лакеемъ въ душѣ. Онъ постыдился своей матери передъ генеральскими и княжескими дѣтьми. Она прiѣхала за сотни верстъ повидаться съ нимъ, а у него не нашлось для нея ни одного любящаго слова, ни одного взгляда. Въ немъ было одно желанiе развязаться поскорѣе съ простою женщиною, которая конфузила его, вызывая дерзости и насмѣшки великосвѣтскихъ товарищей. Предразсудки барства оказываются второю причиной порчи юноши — первою было отсутствiе любви. Потребность ея сказывалась въ немъ и приливомъ обожанiя къ отцу, котораго онъ видѣлъ когда ему минуло восемь лѣтъ, блестящимъ красавцемъ, талантливымъ любителемъ-актеромъ, вызывавшимъ восторгъ слушателей, и горькими слезами, когда онъ по ночамъ призывалъ свою мать.

Въ даровитыхъ и сильныхъ дѣтскихъ и юношескихъ

459

натурахъ задавленная любовь высказывается мистицизмомъ, мечтами облагодѣтельствовать весь мiръ, осушить всѣ слезы; а ранняя озлобленность въ дѣтствѣ дикими вспышками, и также, когда проснется мысль, мечтами о ломкѣ для пересозданiя всего общества. Но подростокъ былъ натурой очень дюжинной, онъ былъ какъ самъ отзывался о себѣ: ординарная посредственность, — и онъ составилъ себѣ особый планъ, создалъ свою идею, которая спасла его отъ разныхъ увлеченiй. Хотя подростокъ годами лелѣялъ эту идею и звалъ ее своей,но она была вовсе не его идеей, т. е. не оригинальнымъ созданiемъ его мiра, а просто отравой мiазмами носившимися въ воздухѣ и которые онъ вдохнулъ въ себя. Подростокъ затѣялъ стать Ротшильдомъ, и это процессомъ копленiя денегъ, и Ротшильдомъ не ради наслажденiй, которыя покупаются золотомъ, а ради сознанiя той силы, которую даетъ оно. Онъ будетъ жить какъ бѣднякъ, ходить оборванцемъ и, встрѣчая презрительные взгляды толпы, думать: «Если бы вы знали какъ я богатъ, вы всѣ бы поклонились мнѣ; я бы могъ васъ всѣхъ купить». Въ нашъ вѣкъ, когда поклоненiе золотому тельцу достигло тельцу достигло такихъ возмутительныхъ размѣровъ, не удивительно, что подростку, вынесшему униженiе, пришла «идея», захватить въ свои руки ту силу, передъ которою ползаютъ общества. Но какъ безхарактерный подростокъ, онъ не выдерживаетъ до конца искуса, который требовала отъ него идея. Онъ могъ выносить страшныя лишенiя ради этой «идеи», пока не увидѣлъ соблазновъ столицы; но разъ увидѣлъ ихъ, онъ окунулся въ омутъ всевозможныхъ увеселенiй, доставляемыхъ сѣверной Пальмирой, и идея была забыта. Это главныя психическiя струны подростка. Входить въ разборъ запутанной интриги, гдѣ всѣ лица дѣйствуютъ какъ безумные, полоумные или сумасшедшie, было бы излишне для цѣли настоящей замѣтки.

Подростокъ терзается среди этихъ интригъ, терзается всего болѣе оттого, что не видитъ въ окружающихъ его лицахъ того душевнаго благообразiя, которое ему нужно. Требованiе душевнаго благообразiя, на сколько могутъ догадаться, по запутанному и горячешному изложенiю повѣсти, люди знающiе кровную потребность подростковъ, выросшихъ въ озлобленiи и рано задумывавшихся надъ своей жизнью — это потребность идеала, потребность руководящей нити въ жизни, — вотъ чего

460

ищутъ и слабые безхарактерные подростки, ихъ же имя легiонъ вотъ чего ищуть и другiя болѣе энергическiя и сильныя натуры, выросшiя въ условiяхъ, которыя, хотя и иныя по формѣ, но въ сущности были тѣми же самыми, какъ и условiя выработавшiя «Подростка» г. Достоевскаго.

Подростку нужно видѣть людей, которые всю жизнь свою проявляли бы «душевное благообразiе», т. е. правду, честность, человѣчность. Онъ находитъ такое благообразiе только у Макара Иваныча, — типа русскаго странника и богомола изъ дворовыхъ, грамотныхъ и понатершихся между барами въ томъ смыслѣ, что интересуются политикой и многими вещами, вообще чуждыми другимъ странникамъ изъ народа. У Макара Ивановича не было разлада между словомъ и дѣломъ. Онъ всю жизнь положилъ на то, что считалъ своей правдой. Версиловъ, отецъ героя, предметъ его обожанiя, всю жизнь говорилъ только красивыя слова о Россiи, человѣчествѣ и пр., да занимался ролью «бабьяго пророка», и продѣлывалъ всю жизнь разныя несообразности, и красивыя и некрасивыя. Версиловъ былъ еще изъ лучшихъ. Ахмакова, которую подростокъ въ концѣ концовъ ставитъ на пьедесталъ, пустая мечтательница. Она «одного безумiя человѣкъ» съ Версиловымъ: а это безумiе — жажда общаго счастiя, но жажда до того платоническая, что для нея не ударятъ палецъ о палецъ, не дѣлаютъ того, чтобы дать счастье хоть десятку людей, не смотря на то, что у Ахмаковой состоянiе, и что Версиловъ промоталъ ихъ цѣлыхъ три.

Подростокъ въ концѣ примиряется съ окружавшими его людьми и раскаявается въ томъ, что упрекалъ ихъ за неимѣнiе душевнаго благообразiя людей искренно любившихъ его, видитъ несостоятельность своей «идеи» и выказываетъ благое желанiе учиться и, только научившись, уже выдумывать свои идеи. Авторъ обѣщаетъ продолжать его исторiю, и потому мы не можемъ ничего сказать о томъ, какой идеей спасетъ авторъ своего «Подростка» отъ участи Крафта или участи товарищей его. Здравомыслъ повѣсти въ письмѣ, излагающемъ мораль ея, говоритъ, что гибель другихъ и всѣ шатанiя «Подростка» произошли оттого, что расшатались всѣ преданiя семьи. Но юный князь Сокольскiй наслѣдовалъ всѣ семейныя преданiя, и не только семейныя, но и родовыя, и они не спасли его отъ 

461

самыхъ грязныхъ поступковъ. Идеи другаго рода оказываются также безсильны. Версилова всѣ его идеи о мистической роли Россiи не спасли отъ мыканья за разными сильными ощущенiями, мыканья, которое превратило его въ изломаннаго и выжившаго изъ ума старика въ тѣ годы, когда общество вправѣ требовать сознательнаго и зрѣлаго труда отъ человѣка. Мистическая любовь къ Россiи и прозрѣнiе будущаго ея мистическаго величiя не дала силъ для жизни, такъ видно изъ хода повѣсти, хотя авторъ держится инаго взгляда на своего героя. Отрицательное чувство прямо ведетъ къ гибели, авторъ показываетъ то на Крафтѣ. Крафтъ, по френологическимъ и физiологическимъ даннымъ пришелъ къ выводу, что русскiе низшая раса, и что они обречены идти позади Европы; Крафтъ не могъ вынести этого убѣжденiя, нашелъ, что не для чего жить, когда происхожденiе роковымъ образомъ обрекаетъ его на низшую роль, и пустилъ себѣ пулю въ лобъ.

Въ повѣсти г. Достоевскаго есть еще два разряда подростовъ, которые отстоятъ другъ отъ друга такъ далеко, какъ антиподы. Одни: Тришатный и К-я шантажистовъ, но о нихъ и говорить нечего. Это ядовитые паразиты общества, но и въ одномъ изъ нихъ живетъ сожалѣнiе о прошлой чистой жизни, хотя чистота эта была чистотой узенькаго мѣщанства. Другой разрядъ гибнущей молодежи — гибнетъ только внѣшней гибелью. Нравственныя силы ея цѣлы. Мы говоримъ только объ этомъ вопросѣ съ психической стороны и не вдаемся въ разборъ ни стремленiй, ни увлеченiй ихъ, которыя составляетъ область публицистскаго журнала, а не педагогическаго. Съ педагогической точки зрѣнiя мы можемъ замѣтить автору ложные выводы, которые онъ дѣлаетъ по поводу гибнущей молодежи, напримѣръ Крафта. Крафта погубила не идея отрицанiя, а погубилъ индивидуализмъ доведенный до болѣзненной крайности. Убѣдившись по френологiи и физiологiи, что русскiе низшая раса, другой юноша положилъ бы всѣ силы на работу, чтобы поднять эту расу, не смотря на убѣжденiе, что ему не видѣтъ результата своей работы. Исторiя показала бы ему примѣръ, низшихъ расъ, ставшихъ высшими и передовыми, и высшихъ расъ, выродившихся въ наше время. Тутъ дѣло было въ томъ: я не могу жить въ той средѣ, въ какой я хотѣлъ бы жить, быть членомъ той

462

расы, которая была бы достойна меня, и потому я не хочу вовсе жить. А долгъ работы на пользу общую — этого долга чужды люди, которые ставятъ свое «я» центромъ тяготѣнiя всей жизни. И некому научить молодежъ не смотря на легiоны желающихъ поучать ее. Право ученiя покупается влiянiемъ, а гдѣ люди имѣющiе влiянiе? Подростки видятъ изрѣдка Версиловыхъ и постоянно Здравомысловъ, въ родѣ автора поучительнаго письма, содержащаго мораль повѣсти; умѣренныхъ и аккуратныхъ Молчалиныхъ, хотя они и опрятнѣе Грибоѣдовскаго героя, но также держатся благоразумной пословицы «моя хата съ краю». Чтобы имѣть влiянiе на молодежь, нужно имѣть самому руководящую нить жизни, нужно душевное благообразiе, которое эту руководящую нить видитъ въ идеѣ правды, долга человѣчности, и недопускаетъ разлада между словомъ и дѣломъ. У г. Достоевскаго этимъ душевнымъ благообразiемъ надѣленъ одинъ Макаръ Ивановичъ изъ героевъ, а изъ героинь Софья и дочь ея. Руководящая нить жизни героинь — чисто женская любовь, вся жизнь ихъ отдана любимому человѣку — душевное благообразiе очень дешеваго сорта. Душевное благообразiе Макара Ивановича поставило цѣль не отъ мiра сего, но и въ этой цѣли видна болѣе широкая натура. Макару Ивановичу нужно спасенiе всей братiи. Макаръ Ивановичъ изболѣлъ душой о горѣ и неправдѣ мiра и ищетъ спасенiя тамъ, гдѣ онъ по уровню своего образованiя могъ искать его. Для спасенiя подростковъ нужны люди такiе же цѣльные, какъ и Макаръ Ивановичъ, но которые показали бы имъ примѣръ душевнаго благообразiя отъ мiра сего.