Послѣ молчанiя // Гражданинъ. 1876. № 28-29. 15 августа. С. 749.

749

Насчетъ опасностей отъ разрушенія народной вѣры и разбитія идеаловъ народа невозможно сказать лучше сдѣдующихъ словъ Ѳ. М. Достоевскаго, заканчивающихъ послѣдній выпускъ его «Дневника»:

Случись такъ, что все это доброе, благородное русское движеніе въ пользу славянъ, силою обстоятельствъ, обратится ни во что, что не удастся это дѣло, что всѣ воротятся и замолкнутъ – о, какіе мы тогда уже новые крики услышимъ и въ какомъ торжествующемъ и побѣдномъ тонѣ, и уже не невинные, а насмѣшливые, язвительные, побѣду празднующіе! Тогда-то раздадутся въ волю голоса, теперь навремя-было примолкшіе или даже ужь запѣвшіе въ унисонъ «Благородному порыву». Раздастся хохотъ въ глаза этому благородному порыву, и люди благороднаго порыва опять сконфузятся, присмирѣютъ, а очень многіе такъ даже и повѣрятъ: «да, дескать, это надо было предвидѣть», подумаютъ бѣдненькіе. «Ну, что взяли вѣрующіе!» завопятъ побѣдившіе, что вышло изъ вашего единенія, изъ вашей «единящей мысли?» Остались съ носомъ, богатыри! Умные люди впередъ знали, чѣмъ кончится; развѣ и могло быть что нибудь? Да и дѣло-то выѣденнаго яйца не стоило. Аттестатъ зрѣлости себѣ написали. Зрѣлѣе ли вы теперь, господа? Нѣтъ, братъ, сторонись въ свой уголъ да хихикай въ руку попрежнему – дѣло складнѣе выйдетъ!» Вотъ что послышится, да и много, много еще другаго, чего не упишешь. И сколько опять, сразу, увидимъ цинизма, сколько опять невѣрія въ свои силы, невѣрія въ самую Россію. Опять начнутъ отпѣвать ее! А сколько явится червонныхъ валетовъ! А сколько самой чистѣйшей сердцемъ молодежи побѣжитъ опять вонъ изъ общества! Опять разъединеніе, опять шатаніе! Кстати, вѣдь ужь, конечно, виконтъ Биконсфильдъ, говоря про наши разрушительные элементы, самъ зналъ, что лжетъ. Даже предчувствовалъ, можетъ быть, что разрушительные элементы если и есть у насъ, то теперь, съ новымъ порывомъ Россіи, должны будутъ принять направленіе иное, – и ужь, конечно, такое соображеніе было очень досадно виконту тарантулу. Теперь же, т. е., въ случаѣ неудачи «порыва», тарантулъ очень возрадуется, – онъ ужь знаетъ – чему! Но... но развѣ это похоже на правду? Развѣ это сбудется? Какой дурной сонъ! Сонъ – и не больше...