М. Н. Записки профана. XX. Газета «Недѣля», «мыслящiе провинцiалы», г. Кавелинъ и проч. // Отечественныя Записки. 1876. Т. 226. № 5. С.119-160.

119

ЗАПИСКИ ПРОФАНА.

—

XX.

Газета «Недѣля», «мыслящiе провинцiалы», г. Кавелинъ и проч.

140

нѣкогда односторонность его не бросалась такъ въ глаза, потому что уравновѣшивались работами его сотрудниковъ. Теперь онъ такого уравновѣшенiя лишенъ, и потому-то такъ ясна дѣвственность его Амальи.

Итакъ, предлагая теорiю типовъ и степеней развитiя, я только обобщилъ и формулировалъ истины, давно пущенныя въ умственный обходъ русскаго общества и отчасти забытыя. Я считаю ихъ достоянiемъ драгоценнымъ и въ особенности рекомендую ихъ имѣть въ виду тѣмъ, кто хочетъ правильно размышлать о сложныхъ и запутанныхъ вопросахъ, въ которыхъ фигурируютъ смежныя, но не покрывающiя другъ друга понятiя нацiи и народа. Я не претендовалъ ни на какое «новое слово» - напротивъ: постарался отыскать его даже тамъ, гдѣ едва ли кто предполагалъ его найти – въ старыхъ сочиненiяхъ гр. Л. Толстого. Новое слово приписывается «Недѣлѣ», да она и сама въ этомъ, кажется, убѣждена. Что же она сказала? Отвѣчу прямо: «Недѣля» отчасти почти буквально (подчеркиваю) повторила все вышеизложенное, только бросивъ камень въ своихъ предшественниковъ, а отчасти подставила, вмѣсто идеи народа, идею нацiи. Изъ этой послѣдней операцiи не могло выдти ничего, разумѣется, кромѣ ряда противорѣчiй, двусмысленностей и туманностей. «Дѣло» и г. Пыпинъ справедливо указали на близость новаго слова «Недѣли» съ идеями славянофиловъ и почвенниковъ. Разница, однако, въ томъ, что тѣ (въ особенности, славянофилы) были несравненно цѣльнѣе, смѣлѣе, послѣдовательнѣе, потому что имъ не мѣшали ингредiенты литературы 50-60 хъ годовъ, которые «Недѣлю» хотя и презираются, но тѣмъ не менѣе эксплуатируются. Вы замѣтили, конечно, несправдливое показанiе г. Кавелина, будто община была въ глазахъ славянофиловъ воплощенiемъ высокаго христiанскаго идеала. Это, конечно – неправда, собственно не полная правда, потому что славянофилы видѣли въ общинѣ, главнымъ образомъ, продуктъ русскаго нацiональнаго быта, хотя, конечно, прiурочивали сюда и христiанство, точнѣе сказать, православiе. Правда, г. Достоевскiй (все-таки, не чистый славянофилъ), въ послѣднемъ нумерѣ своего «Дневника писателя», указываетъ на православiе, какъ на коренное начало русскаго народнаго духа, но этимъ отнюдь не исчерпывается славянофильская доктрина. Если же г. Кавелинъ поставилъ дѣло такимъ образомъ, то единственно потому, что и самъ онъ, въ пику «европейскимъ очкамъ», склоненъ пристегнуть къ существительному «община» прилагательное «нацiональный», а между тѣмъ, объявить себя славянофиломъ не смѣетъ. Это комически наивное стремленiе сѣсть незамѣтно для публики между двухъ стульевъ въ г. Кавелинѣ еще не такъ сильно, какъ въ г. П. Ч. Г. Кавелинъ еще развѣ только въ помыслахъ о нацiональной русской философiи обнаружить его.

Г. П. Ч. хочетъ  «бороться съ застарѣлымъ мнѣнiемъ, 

141

доставшимся въ наслѣдство отъ подражательнаго перiода, будто Россiя только отстала отъ Запада, отличается отъ него единственно степенью развитiя, тогда какъ центръ тяжести вопроса не въ степени, а въ типѣ, въ характерѣ развитiя» («Недѣля», 1875 г., № 44-й). Что-жъ! Это хорошо – боритесь. Но помните, что борьбу вы можете вести двоякимъ образомъ. Или вы прiурочите борьбу къ знамени нацiональности – и тогда вы предадитесь хвастовству, исключительности и безсознательному выбору элементовъ народнаго русскаго быта – словомъ, болѣе или менѣе повторите сказанное славянофилами. Или же вы выберете знамя народа – и, въ такомъ случаѣ, будете охотно черпать изъ европейскаго опыта и европейской науки, совершенно трезво относиться къ приспопамятнымъ особенностямъ русскаго народнаго быта и не откажете Европѣ въ возможности развитiя по наилучшему типу, каковъ бы онъ ни былъ въ данную минуту – русскiй или европейскiй. Г. П. Ч. предпочитаетъ, однако, шествовать по обѣимъ этимъ путямъ сразу, отчего, конечно, происходитъ путаница. Уже призывъ къ борьбѣ съ «застарелымъ мнѣнiемъ» оканчивается такимъ афоризмомъ: «а онъ (типъ развитiя) у Россiи всегда былъ и впередъ будутъ иной». Не видать, значитъ, Европѣ лучшаго будущаго, какъ своихъ ушей! Вѣчно ей оставаться при ея теперешнемъ непривллекательномъ (такъ характеризуетъ его самъ г. П. Ч.) типѣ! Печально для Европы, но зато недурно для насъ. Я думаю даже, что не зачѣмъ бороться съ «застарѣлымъ мнѣнiемъ», если такъ ясно, что типъ развитiя нашего отечества всегда былъ и впередъ будетъ иной. Тамъ, что ни говори, а «будетъ иной!»… Это – примѣръ нацiональной исключительности и вѣры въ какую-то таинственную, непреодолимую силу основъ народнаго быта, вѣры, которая надѣлала бы намъ много бѣдъ, еслибы могла укрѣпиться. А вотъ примѣръ нацiональнаго хвастовства и безсознательнаго подбора элементовъ народнаго быта. Статья «Наша нацiональная особенность» («Недѣля», № 31) начинается такъ: «Въ послѣднее время, въ нашей умтсвенной жизни сказывается одна рѣзкая особенность, которую я охарактеризовалъ бы такъ: сознанiе необходимости самобытнаго, нацiональнаго направленiя въ разныхъ сферахъ дѣятельности». Затѣмъ поминаются г. Кавелинъ, съ его проэктомъ нацiональной философiи, генералъ Фадѣевъ, г. Стронинъ, г. Энгельгардтъ, статья гр. Толстого о народномъ образованiи. «Даже, продолжаетъ г. П. Ч.: - въ групѣ лицъ, которыя въ умственномъ отношенiи жили почти исключительно общечеловѣческими идеями, не замѣчая и не зная существующей Россiи, даже въ этой групѣ все болѣе и болѣе укореняется убѣжденiе въ необходимости сначала серьёзно ознакомиться съ народнымъ бытомъ». Помянувъ еще русскую музыкальную школу живописи, г. П. Ч. объявляетъ, что «всѣ эти разрозненныя явленiя говорятъ, каждое на

142

своемъ языкѣ, что пора перестать мудрить надъ русскою жизнью по иностраннымъ образцамъ и книжкамъ.<...>

Н. М.