Новыя книги. А. Д. Тиличеевъ. Гуманизмъ и нацiонализмъ Достоевскаго. Замѣтки о Достоевскомъ и славянофильствѣ. Спб., 1881 // Отечественныя Записки. 1881. № 12. С. 189-190.


189


А. Д. Тиличеевъ. Гуманизмъ и нацiонализмъ Достоевскаго. Замѣтки о Достоевскомъ и славянофильствѣ. Спб., 1881.

Г. Тиличеевъ является въ качествѣ защитника идей Достоевскаго, чему мы очень рады, потому что сочувствовать идеямъ Достоевскаго рѣшительно не въ состоянiи. Къ сожалѣнiю, г. Тиличееву некогда было «придать этому труду ту законченность и систематичность, какую желательно было бы дать ему. Это не научное сочиненiе, а скорѣе рядъ очерковъ и набросковъ, необработанныхъ ни по формѣ, ни по содержанiю. Авторъ хотѣлъ бы только навести другихъ на мысли, которыя онъ считаетъ полезными, и вызвать своимъ трудомъ подражанiя, болѣе достойныя того дѣла, которому онъ берется служить». Стало быть, г. Тиличеевъ претендуетъ нетолько на вниманiе читателя, но хочетъ давать тонъ, надѣется вызвать «подражанiе» себѣ, и не вполнѣ, впрочѣмъ, напрасно. Г. Тиличеевъ — не одинъ въ полѣ воинъ. «Подражать» ему, конечно, никто не станетъ, за его совершеннѣйшею бездарностью, но дѣло въ томъ, что онъ самъ является однимъ изъ многочисленныхъ «подражателей», однимъ изъ неумѣлыхъ, но ревностныхъ слугъ тѣхъ идей, того направленiя, которое въ настоящее время празднуетъ именины сердца. Въ этомъ только смыслѣ г. Тиличеевъ и можетъ имѣть интересъ для читателя. Ужь если полѣзли изъ щелей мошки и букашки — это значитъ, что погода въ самомъ дѣлѣ стоитъ для нихъ благопрiятная. Они чувcтвуютъ себя хозяевами положенiя и съ легкимъ духомъ могутъ читать намъ, напримѣръ, такiя нравоученiя: «пора бы намъ опомниться и сбросить съ себя ярмо петербургскаго «либерализма», обезличивающаго нашу интеллигенцiю и придающаго ей печать пошлости и казенщины. Пора бы намъ проникнуться русскимъ духомъ и позаботиться о нашихъ русскихъ интересахъ, не справляясь о томъ, что скажутъ объ этомъ наши заграничные «друзья». Пора бы намъ опомниться и посмотрѣть, гдѣ наши друзья и гдѣ враги. Пора бы намъ подумать, за кѣмъ мы должны идти и кого мы должны признать своими учителями: тѣхъ ли, которыхъ несправедливо называютъ почему-то «мистиками», или тѣхъ, которые самозванно величаютъ себя «либералами» и «прогрессистами», но въ тоже время отрекаются отъ русской народности. Къ числу первыхъ принадлежатъ славянофилы, Ѳ. М. Достоевскiй, Л. Н. Толстой, профессора О. Ѳ. Миллеръ, В. C. Соловьевъ и почти всѣ наши историки спецiалисты. Къ числу вторыхъ принадлежатъ борзописцы «Молвы» и фёльетонисты другихъ 


190


«либеральныхъ» газетъ. Профессоръ Градовскiй занимаетъ середину между тѣми и другими» (56). 

Бѣдный г. Градовскiй! Даже г. Тиличеевъ отводитъ ему мѣсто въ «серединѣ». Но не въ томъ дѣло. Не правда ли, что приведенный нами отрывокъ живѣйшимъ образомъ напоминаетъ собою «передовыя» статьи «Новаго Времени», «Руси», «Московскихъ Вѣдомостей» и т. п.? Такъ отражается «солнце въ малой каплѣ водъ». Г. Тиличеевъ — только эхо, произносящее послѣднiя слова фразъ и отъ того невразумительное; но уже самое существованiе этого эха указываетъ на нѣкоторую пустоту въ нашей общественной жизни. Г. Тиличеевъ лично не подлежитъ отвѣтственности. Онъ, напримѣръ, провозглашаетъ, что «не раздоры и вражда нужны обществу въ данную минуту, а любовь и всепрощенье, единенiе и союзъ» — точь въ точь какъ это провозглашаетъ г. Орестъ Миллеръ — и въ тоже время не находитъ достаточно «крѣпкихъ» эпитетовъ для тѣхъ, кто относится независимо къ Достоескому и славянофиламъ вообще. Это, конечно — противорѣчiе, но противорѣчiе, принадлежащее не лично г. Тиличееву и не его только характеризующее: это — общая тактика нашего выродившагося славянофильства и даже самого Достоевскаго. «Единенiе» подъ условiемъ согласiя со всѣми славянофильскими благоглупостями, «союзъ» подъ условiемъ отреченiя отъ лукаваго Запада. Все это мы сто разъ слышали и еще сто разъ, конечно, услышимъ, но болѣе умные члены славянофильской партiи дѣлаютъ эту передержку съ извѣстною ловкостью, a г. Тиличеевъ продѣлываетъ тотъ же фокусъ, держа карты совершенно открытыми. Въ этомъ вся сущность его брошюры и въ этомъ же ея смыслъ — если только въ ней есть какой-нибудь смыслъ.