№ 40 1873 1 Октября

ГРАЖДАНИНЪ

ГАЗЕТА–ЖУРНАЛЪ ПОЛИТИЧЕСКIЙ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ.

Журналъ «Гражданинъ” выходитъ по понедѣльникамъ.

Редакцiя (Малая Итальянская, д. № 21, кв. № 6) открыта для личныхъ объясненiй отъ 12 до 3 ч. дня ежедневно, кромѣ дней праздничныхъ.

Рукописи доставляются исключительно въ редакцiю; непринятыя статьи возвращаются только по личному требованiю и сохраняются три мѣсяца; принятыя, въ случаѣ необходимости, подлежатъ сокращенiю.

Подписка принимается: въ С.–Петербургѣ, въ главной конторѣ «Гражданина” при книжномъ магазинѣ А. Ѳ. Базунова; въ Москвѣ, въ книжномъ магазинѣ И. Г. Соловьева; въ Кiевѣ, въ книжномъ магазинѣ Гинтера и Малецкаго; въ Одессѣ у Мосягина и К⁰. Иногородные адресуютъ: въ Редакцiю «Гражданина”, въ С.–Петербургъ.

Подписная цѣна:

За годъ, безъ доставки ..7 р. съ доставкой и пересылк. 8 р.

« полгода « « ..4 » « « ....5 »

« треть года. « « ..3 » « « ....4 »

(На другiе сроки подписка не принимается. Служащiе пользуются разсрочкою чрезъ гг. казначеевъ).

Отдѣльные №№ продаются по 20 коп.

ГОДЪ Редакцiя: С.–Петербургъ, Малая Итальянская, 21. ВТОРОЙ

СОДЕРЖАНIЕ: Отъ редакцiи. О подпискѣ на 1874 годъ. — Еженедѣльная хроника. — Иностранныя событiя. — Церковь и государство въ Германiи. Z. Z. — Насилiе, оказанное аѳинскому Синоду министерствомъ церковныхъ дѣлъ. — Изъ Москвы. Москвича. — Разсказъ застрѣлившагося гимназиста. (Окончанiе). К..... — Неизбѣжныя размышленiя. Люди, гдѣ же люди? Святослава Солынскаго. — Критика и библiографiя. Der alte und der neue Glaube. Ein Bekenntniss von David Friedrich Strauss. (Продолженiе). Н. Страхова. — Изъ текущей жизни. — Послѣдняя страничка.

ОТЪ РЕДАКЦIИ.

_______

Открывается подписка

на

ЕЖЕНЕДѢЛЬНЫЙ ЖУРНАЛЪ

«ГРАЖДАНИНЪ”

на 1874 годъ.

_______

Въ 1874 году журналъ «ГРАЖДАНИНЪ” будетъ издаваться въ томъ же направленiи, въ томъ же объемѣ и выходить каждую недѣлю, какъ и въ нынѣшнемъ 1873 году.

Направленiе наше извѣстно. Мы будемъ слѣдовать ему и разъяснять его неуклонно. Будемъ стараться улучшать наше изданiе безпрерывно, изъ всѣхъ нашихъ силъ, какъ и дѣлали до сихъ поръ.

Содержанiе журнала: Еженедѣльныя обозрѣнiя внутренней жизни; иностранное и петербургское обозрѣнiя; постоянныя замѣтки о московской жизни; повѣсти, романы, разсказы, драматическiя сочиненiя и стихотворенiя; статьи по всѣмъ вопросамъ политической и общественной жизни; критическiя и библiографическiя статьи; отдѣльныя корреспонденцiи, внутреннiя и заграничныя, и постоянныя отмѣтки всего особенно характернаго, страннаго и удивительнаго въ современной текущей жизни.

Впрочемъ въ обширности содержанiя нашего журнала можно наглядно убѣдиться изъ подробнаго и систематическаго каталога помѣщенныхъ въ немъ (за 9 мѣс. 1873 г.) статей, который мы имѣемъ въ виду разослать, въ непродолжительномъ времени, вмѣстѣ съ объявленiемъ объ изданiи «Гражданина”.

Цѣна годовому изданiю журнала «ГРАЖДАНИНЪ”: За полгода: безъ пересылки и доставки. . 4 руб.

« съ пересылкою и доставкою . . 5 »

безъ пересылки и доставки. . . 7 руб. За треть года: безъ пересылки и доставки . 3 «

съ пересылкою и доставкою . . 8 « « съ пересылкою и доставкою . 4 «

Всѣ духовно и церковно–служители, всѣ волостныя правленiя, всѣ служащiе (при предъявленiи удостовѣренiя изъ своихъ казначействъ) и всѣ живущiе въ С.–Петербургѣ (разсрочка для послѣднихъ дѣлается по соглашенiю съ редакцiею, съ обозначенiемъ мѣста жительства) пользуются правомъ подписываться на годъ съ разсрочкою годоваго платежа на слѣдующихъ условiяхъ:

При подпискѣ вносится 2 р., въ маѣ 2 р., въ сентябрѣ 2 р., въ ноябрѣ 2 р.

Подписка принимается въ С.–Петербургѣ: въ редакцiи журнала «Гражданинъ” — Малая Итальянская, домъ № 21, кв. № 6, и въ книжномъ магазинѣ А. Ѳ. Базунова. Въ Москвѣ: въ книжномъ магазинѣ И. Г. Соловьева, на Страстномъ бульварѣ, и въ магазинѣ Живарева на Тверской. Въ Кiевѣ: въ книжномъ магазинѣ Гинтера и Малецкаго.

Иногородные адресуются въ редакцiю «Гражданина”, въ С.–Петербургѣ.

_______

Нѣкоторые изъ подписчиковъ заявили намъ свое недоумѣнiе по поводу неполученныхъ ими приложенiй, и между прочимъ альманаха, будто бы нами обѣщаннаго. Обстоятельства отъ насъ независѣвшiя помѣшали намъ издать въ этомъ году и альманахъ, и нѣкоторыя другiя книги, но напоминемъ гг. подписчикамъ что мы отнюдь не обязывались издавать ни альманаха ни другихъ книгъ непремѣнно, но имѣли лишь въ виду предоставить подписчикамъ извѣстныя выгоды при покупкѣ, еслибъ эти книги были изданы. Лица внесшiя деньги за эти изданiя, могутъ во всякое время ихъ получить обратно, или оставить въ счетъ подписки будущаго года.

Но такъ какъ редакцiя, не смотря на вышеизложенное, все–таки не желаетъ лишить гг. подписчиковъ 1873 года какихъ либо выгодъ, взамѣнъ обещанныхъ, то и вышлетъ всѣмъ подписчикамъ 1873 года не позже мая мѣсяца 1874 года романъ, переводъ съ англiйскаго: «Тома Брауна школьные дни”, въ двухъ частяхъ, и уже не съ сбавкою только цѣны, а безвозмездно.

Романъ этотъ также безвозмездно получатъ и все новые на 1874 годъ годовые подписчики «Гражданина”.

Что же касается до романа «Одинъ изъ нашихъ Бисмарковъ” при прiобрѣтенiи котораго редакцiя тоже обѣщала сдѣлать подписчикамъ 1873 года уступку, то на этотъ разъ мы можемъ утвердительно обѣщать что романъ этотъ въ непродолжительномъ времени будетъ изданъ и уступленъ подписчикамъ, какъ 1873 такъ и 1874 года, пожелающимъ прiобрѣсти его, рублемъ дешевле противъ продажной цѣны.

ЕЖЕНЕДѢЛЬНАЯ ХРОНИКА.

— Въ «Times", отъ 29 сентября (н. с.), пишутъ изъ Берлина что въ скоромъ времени, въ Ливадiи, будетъ совершено, по обрядамъ православной церкви, обрученiе Принца Альфреда Великобританскаго съ Ея Высочествомъ Великою Княжною Марiею Александровною. Самое же бракоcочeтaнiе предположено совершить въ январѣ будущаго года.

— 22 сентября, Ея Величество Королева Эллиновъ со своими детьми, въ 4¹/₂ ч. пополудни, на яхтѣ «Ливадiя” отплыла по направленiю къ Одессѣ. А 23 сентября встрѣчена была на морѣ, по извѣстiямъ «Русскаго Инвалида", одесскими жителями на четырехъ пароходахъ и прибыла въ Одессу въ третьемъ часу пополудни. Ея Величество приняла и лицъ высшаго военнаго и гражданскаго вѣдомствъ, депутацiю одесскаго греческаго общества, посетила греческую церковь и присутствовала при закладкѣ женскаго училища. Королева обѣдала на яхтѣ и потомъ присутствовала на спектаклѣ въ театрѣ, послѣ котораго, въ 11–мъ часу вечера, вмѣстѣ съ Великою Княжною Вѣрою Константиновною, вьѣхала по желѣзной дорогѣ въ Вѣну. Одесское греческое общество предоставило Королевѣ 34,000 франковъ для употребленiя на дѣла благотворенiя, а г. И. Вучина 20,000 франк. для той же цѣли, послѣ совершеннолѣтiя Наслѣдника греческаго престола. Прiемъ, оказанный въ Одессѣ Королевѣ Эллиновъ, былъ самый восторженный.

— »Моск. Вѣд.” сообщаютъ слѣдующiя извѣстiя. Между министерствомъ юстицiи и вторымъ отдѣленiемъ собственной Его Величества канцелярiи возбуждена переписка объ измѣненiи нѣкоторыхъ, нынѣ существующихъ правилъ, касательно подсудности судебной палатѣ дѣлъ о должностныхъ лицахъ административнаго вѣдомства, и о передачѣ означенной подсудности окружнымъ судамъ, съ оставленiемъ за судебною палатой дѣлъ о подсудности лишь такихъ должностныхъ лицъ, которыя обвиняются въ наиболѣе вaжныхъ преступленiяхъ по должности. — Въ виду имѣющаго быть, въ непродолжительномъ времени, переформированiя мѣстныхъ войскъ на новыхъ началахъ, военнымъ министерствомъ возбуждена съ министерствомъ финансовъ переписка объ увеличенiи на будущее время расходовъ государственнаго земского сбора: а) на содержанiе при будущихъ мѣстныхъ баталiонахъ запасовъ вещей для людей, которые будутъ призваны по военному времени, и б) на сборъ при этихъ баталiонахъ для повѣрки и ученiй людей, которые будутъ числиться въ запасѣ армiи. — Работы Высочайше утвержденной при министерствѣ юстицiи коммиссiи, составившей на началахъ ипотечной системы подробный проектъ положенiя объ укрѣпленiи правъ на недвижимыя имущества, внесены на разсмотрѣнiе одного изъ высшихъ правительственныхъ учрежденiй. — Земствами нѣкоторыхъ губернiй къ предстоящей сессiи губернскихъ земскихъ собранiй, которая будетъ въ декабрѣ, разработываются проекты объ обязательномъ учрежденiи одной школы въ каждомъ сельскомъ приходѣ. — На разсмотрѣнiе правительства внесенъ проектъ устройства товарищества русскаго торговаго кораблестроенiя и мореплаванiя. Согласно проекту, товарищество принимаетъ на себя обязанность учредить въ разныхъ приморскихъ и прiозерныхъ мѣстностяхъ Сѣвера четыре кораблестроительныя верфи, съ устройствомъ на нихъ, въ первыя же пять лѣтъ своего существованiя, 30 парусныхъ судовъ отъ 500 до 2,000 тоннъ и двухъ американскихъ клиперовъ, не менѣе 2,000 тоннъ каждый. Вмѣстѣ съ симъ товарищество обязывается организовать, принявъ пунктами отправленiя Архангельскъ, Либаву и Кронштадтъ, срочное торговое и почтово–трансатлантическое пароходство, съ допущенiемъ въ составъ экипажей только русскихъ подданныхъ, а въ младшiе подштурманы исключительно лицъ изъ воспитанниковъ русскихъ училищъ торговаго мореплаванiя.

— »Петербургская Газета" сообщаетъ что Императоръ австрiйскiй прiѣдетъ въ Петербургъ не въ январѣ, какъ это предполагалось, а въ ноябрѣ hыhѣшняго года, такъ что онъ будетъ въ нашей столицѣ ко дню открытiя памятника (24 ноября) Императрицы Екатерины II. — По случаю готовящихся у насъ въ январѣ 1874 года празднествъ, прiѣдутъ въ Петербургъ: Принцъ и Принцесса Уэльскiе, Пpyсскiй кронъ–Принцъ съ супругой и наслѣдный Принцъ Датскiй, также съ своей супругой.

— Мы уже сообщали что гейдельбергскiй и тюбингенскiй университеты закрыли свои двери передъ женщинами, въ виду домогательства нашихъ соотечественницъ о поступленiи въ эти университеты послѣ извѣстнаго приглашенiя нашего правительства оставить цюрихскiй университетъ — и послѣ ограниченiй сдѣланныхъ этимъ университетомъ относительно прiемa женщинъ. Теперь въ «Совр. Медицинѣ" пишутъ что эрлангенскiй университетъ наотрѣзъ отказалъ нашимъ соотечественницамъ въ подобномъ ихъ ходатайствѣ, а лейпцигскiй университетъ потребовалъ аттестата зрѣлости, т. е — гимназическаго аттестата съ обоими древними языками нѣмецкмъ, каковое требованiе несравненно труднѣе, чѣмъ требованiя для поступленiя на наши женскiе курсы при медико–хирургической академiи.

— Какъ извѣстно, Московское городское общество, по примѣру петербургскаго (на средстa котораго учреждено ремесленное училище, состоящее подъ Августѣйшимъ покровительствомъ Государя Наслѣдника Цесаревича) рѣшилось устроить, въ память благополучнаго выздоровленiя государя наслѣдника Цесаревича, ремесленное училище и съ этою цѣлью открыта была подписка. Въ настоящее время «Прав. Вѣстн." сообщаетъ что за iюль и августъ поступило для этой цѣли пожертвованiй отъ разныхъ учрежденiй и лицъ: 2.613 p. 19 к.

— Московская городская дума назначила ежегодное поcобie на содержанiе пятой женской гимназiи въ Рогожской части, въ 5,500 р.

— 14 сент. въ Саратовѣ, въ наибѣднѣшей части города, открытъ дѣтскiй прiютъ имени начальника губ. М. Н. Галкина–Врасскаго. Прiютъ устроенъ на 100 приходящихъ дѣтей обоего пола и на 30 стипендiатокъ.

— »Спб. Вѣдом." сообщаютъ слѣдующiя свѣдѣнiя о валовомъ сборѣ на русскихъ желѣзныхъ дорогахъ за май настоящаго года. — Все число дорогъ — 43, длина эксплоатируемой сѣти — 13,621 верста, считая въ томъ числѣ и линiи, движенiе по которымъ открыто въ теченiе четырехъ мѣсяцвъ, предшествующихъ отчетному, а именно: отъ ст. Вилейской, на петербурго–варшавской дорогѣ, до Минска (173 версты, открыта 14 января 1873 года), участокъ отъ Бердичева до Кpивина (145 верстъ, эксплоатируется съ 1 марта), дорогу отъ ст. Кишинева до ст. Корнешти (67¹/₂ верстъ, правильное движенiе начато 28 апрѣля), а также и маленькая вѣтвь отъ Риги до селенiя Больдерва, у устья Западной Двины (17¹/₂ верстъ, открыта для сообщенiя 1 января 1873 года). Главѣйшiе итоги за май 1873 г., и соотвѣтртвующiй ему мѣсяцъ предшествовавшаго года представляются въ слѣдующемъ видѣ:

Въ маѣ Въ маѣ

1872 г. 1873 г.

Перевезено пассажировъ. 2.006,707 1.128,034

« грузовъ (пуд.) 86.374,478 102.631,218

валовый сборъ (руб.)...9.301,709 10.506,915

разность cборовъ+1.205,205.

% отношенiе сборовъ+12,96.

Въ виду постоянно увеличивающейся сѣти желѣзнаго пути невольно представляется — довольно впрочемъ не новый — вопросъ: что будетъ въ болѣе или менѣе непродолжительномъ времени съ нашими лѣсами, такъ безпощадно истребляемыми желѣзно–дорожными эксплоататорами и частными владѣльцами, руководствующимися въ большинствѣ случаевъ извѣстнымъ правиломъ: Aprés nous — le deluge?...

— Въ концѣ прошлаго года произведена была однодневная перепись содержащихся въ тюрьмахъ и другихъ мѣстахъ заключенiй. Теперь «Недѣля” передаетъ что по этой переписи всѣхъ арестановъ числится 73¹/₂ тысячи, въ томъ числѣ 27 т. подслѣдственныхъ. Между тѣмъ тюремныхъ помѣщенiй yстроено только на 59 т. человѣкъ. Вотъ краснорѣчивое доказательство необходимости скорѣйшаго введенiя тюремной реформы, которая такъ у насъ отстала отъ имѣющей съ нею тѣснѣйшую связь cудебной реформы...

______

ИНОСТРАННЫЯ СОБЫТIЯ.

Мы приглашаемъ нашихъ читателей обратить вниманiе на напечатанную въ нынѣшнемъ № «Гражданина” статью нашего сотрудника Z. Z: О борьбѣ государства съ церковью въ Германiи. Это — продолженiе напечатаннаго подъ тѣмъ же заглавiемъ еще въ 34 № «Гражданина” и сообщаетъ послѣднiя извѣстiя объ этой роковой борьбѣ. Хотя въ настоящую минуту политическiй интересъ повидимому сосредоточенъ на другой окраинѣ Европы, но статья нашего сотрудника касается именно того главнаго, основнаго пункта, на которомъ въ наше время какъ бы колеблется вся политическая будущность Европы. Тутъ не только борьба римскаго католичества и римской идеи всемiрнаго владычества, которая умереть не хочетъ, не можетъ и умретъ развѣ съ кончиною мiра, — но, въ зародышѣ, и борьба вѣры съ атеизмомъ, борьба христiанскаго начала съ новымъ грядущимъ началомъ новаго грядущаго общества, мечтающаго поставить свой престолъ на мѣстѣ престола Божiя. Князь Бисмаркъ, конечно не вполнѣ про то вѣдая, какъ бы подаетъ, своимъ презрительнымъ и деспотическимъ отношенiемъ къ церкви въ новой колоссальной Имперiи, основанiю которой столь способствовалъ политикою «крови и желѣза” — руку свою новымъ людямъ, атеистамъ и соцiалистамъ. Припомнимъ опять изрѣченiе, приписываемое графу Шамборскому о настойчивомъ князѣ: «Его надо оставить въ покоѣ и онъ самъ разрушитъ свое творенiе”. Должно думать что это колоссальное изрѣченiе сказано было графомъ Шамборскимъ тоже нѣсколько безсознательно, по крайней мѣрѣ въ какомъ нибудь болѣе тѣсномъ политическомъ смыслѣ. Все не вѣрится какъ–то, судя по фактамъ, что такiя мысли тоже могутъ заходить въ голову графа Шамборскаго.

Мы опять помѣщаемъ ниже массу политическихъ телеграммъ изъ Европы, за всю недѣлю, и опять таки почти всѣ онѣ изъ Парижа. Неоспоримо тó, что въ Европѣ, вотъ уже скоро сто лѣтъ, все начинается съ Францiи и кажется долго еще такъ будетъ продолжаться. Этому есть свои причины. Впрочемъ, не смотря на обилiе телеграммъ — новаго и рѣшительнаго еще не много. Мы остановились на путешествiи короля итальянскаго въ Вѣну и Берлинъ, вызвавшемъ такой восторгъ и въ нѣмцахъ и въ итальянцахъ. Король уже съ недѣлю какъ возвратился въ Италiю, напутствуемый горячими изъявленiями дружбы императора германскаго и его фамилiи, и возложивъ въ свою очередь орденъ Анунсiады (дающiй титулъ двоюроднаго брата короля) на старшаго сына германскаго наслѣднаго принца, на фельдмаршала Мольтке и на министра–президента Роона. Князь Бисмаркъ, уже имѣющiй этотъ орденъ, получилъ изъ рукъ короля его акварельный портретъ. Телеграмма гласитъ что въ Римѣ, 21 сентября, т. е. въ годовщину народнаго голосованiя, присоединившаго Церковную Область къ Королевству Итальянскому, устроена была восторженнымъ народомъ иллюминацiя и горѣлъ транспарантъ, изображавшiй императоровъ австрiйскаго и германскаго и короля итальянскаго, подающихъ другъ другу руки. Такимъ образомъ итальянцы вполнѣ и съ удовольствiемъ сознаютъ что порвали надолго свои древнiя (католическiя) связи съ крайнимъ западомъ Европы и пристали къ началу германскому (протестантскому). Во всякомъ случаѣ политическое обезпеченiе юнаго итальянскаго королевства устроилось, на время, довольно крѣпко. Разставшись навѣки съ колоссальной римской идеей всемiрнаго владычества папы, унаслѣдованной прямо отъ идеи всемiрнаго владычества древняго Рима, итальянцы смотрятъ теперь, хотя и безмѣрно уменьшеннымъ взглядомъ, на судьбы свои, но за то позитивно и матерiально, и не смотря на прозаичность занятiя, неуклонно хлопочутъ устроить свое будущее мѣщанское счастье подъ знаменемъ Италiи, соединенной во единое конституцiонное королевство. Очень можетъ быть что они избрали благую часть. Тутъ все зависитъ отъ народнаго генiя и во сколько онъ самъ цѣнитъ и сознаетъ себя. При этомъ какъ бы бросается въ глаза хотя и нѣсколько странная, но и не совсѣмъ отдаленная аналогiя между современными итальянцами и новыми союзниками ихъ, германцами. Эти честные граждане, восторженно смотрѣвшiе на вышеупомянутый транспарантъ, тоже какъ бы принесли въ жертву часть своего религiознаго чувства и вѣрованiя порѣшивъ съ своимъ папой, въ видахъ укрѣпленiя своего новенькаго итальянскаго королевства, — какъ и германцы, восторженно аплодирующiе теперь, и въ тѣхъ же видахъ укрѣпленiя своей новой колоссальной имперiи, — новымъ церковнымъ законамъ князя Бисмарка.

Разсматривая всѣ парижскiя телеграммы, невольно приходишь къ одному неизбѣжному выводу: именно что республикѣ во Францiи кажется приходитъ послѣднiй конецъ. То есть не то что нынѣшней республикѣ, но самому ея «принципу”. И если въ этотъ разъ она не отстоитъ себя противъ Шамбора, то можетъ быть никогда уже не возобновится во Францiи. Впрочемъ тутъ и не Шамборъ; графу Шамборскому, — хоть и трудно это предположить, — можетъ быть и не удастся стать королемъ. Но республикѣ все таки нельзя существовать болѣе, ибо отъ нея во Францiи кажется всѣ устали. Да и что такое, напримѣръ, Тьерова республика, у которой наиболѣе приверженцевъ изо всей французской республиканской партiи? Это нѣчто совершенно отрицательное. Самъ Тьеръ формулировалъ неоднократно свою республику тѣмъ, что она «необходима, главное потому что ни одно изъ другихъ правительствъ и ни одна изъ другихъ партiй во Францiи теперь невозможны”. Такое отрицательное достоинство вовсе не можетъ успокоить усталую Францiю, жаждущую порядка во что бы ни стало и силы чтобы поддержать его. И тѣмъ болѣе что эта отрицательная и будто бы единственно возможная форма правительства въ теперешней Францiи — вовсе не устраняетъ другiя партiи; напротивъ дразнитъ и раздражаетъ ихъ именно своею отрицательностiю; ибо каждая другая партiя напротивъ увѣрена что несетъ съ собою нѣчто положительное и и окончательное для Францiи въ сравненiи съ отрицательной республикой. Опредѣлять республику такъ, какъ опредѣляетъ ее Тьеръ, значитъ самому не вѣрить въ нее. Вотъ почему всякiй французъ поневолѣ смотритъ на республику какъ на нѣчто переходное, почти какъ на зло, болѣе или менѣе неизбѣжное. Такое положенiе нестерпимо и должно пасть само собою. Оно еще могло существовать съ Тьеромъ во главѣ, ибо Тьеръ былъ сила; тѣмъ болѣе что все дѣло было въ Тьерѣ, а вовсе не въ его республикѣ. Но теперь и Тьеръ уже не сила. Самъ онъ конечно еще не замѣчаетъ того; вѣдь такъ еще недавно онъ стоялъ во главѣ Францiи! Но пока онъ ждалъ и собирался — минута ушла на вѣки. Безъ сомнѣнiя, ему будетъ величайшимъ сюрпризомъ вдругъ теперь узнать, что онъ — всего толька великое историческое лицо, окончательно отошедшее въ область исторiи, а за тѣмъ уже и ничего больше. Кажется онъ объ этомъ скоро узнаетъ.

Всего вѣроятнѣе что не повѣритъ тому, но тѣмъ горше будетъ его разочарованiе. Нельзя же убѣдиться такъ вдругъ въ своей совершенной ненужности. Теперь онъ возвратился въ Парижъ (изъ Женевы), и уже серьозно собирается дѣйствовать: слишкомъ долго продолжалась его прогулка. Онъ становится во главѣ оппозицiи большинству нацiональнаго собранiя и собирается предводительствовать, въ виду близкой катастрофы провозглашенiя Францiи королевствомъ — во первыхъ лѣвымъ центромъ, любимымъ мѣстомъ Тьера въ палатѣ, во вторыхъ, по возможности, всей лѣвой стороной праваго центра и въ третьихъ, — по возможности всей лѣвой стороной собранiя. Эта возможность подчиненiя Тьеру, на время, всей лѣвой стороны собранiя кажется осуществима. Слышно что крайняя лѣвая уже прислала сказать ему, что спорить не будетъ и избираетъ его въ предводители. Хоть и нигдѣ о томъ не пишутъ, но намъ кажется что въ этомъ рѣшенiи крайней лѣвой чувствуется ловкая рука умнаго Гамбетты. Но навѣрно всѣ эти приготовленiя не увѣнчаются успѣхомъ: въ роковой моментъ не только многiе депутаты изъ центровъ, но даже и изъ лѣвой стороны не посмѣютъ не подать голоса за графа Шамборскаго, если дѣло начнется и кончится какъ предполагаютъ всѣ до сихъ поръ, однимъ рѣшенiемъ нацiональнаго собранiя. Врядъ–ли даже, въ такомъ случаѣ, и дойдетъ до дебатовъ въ собранiи: легитимисты дерзки, рѣшатъ нахально, насильно и даже можетъ быть самому Тьеру не дадутъ говорить (а онъ навѣрно уже приготовляетъ удивительную рѣчь). Легитимисты уже теперь гласно и открыто говорятъ и пишутъ что нацiональное собранiе, въ тотъ роковой день, должно быть окружено войскомъ. Объ маршалѣ–президентѣ по прежнему никто не думаетъ и легитимисты совершенно увѣрены въ его послушанiи. Ну что если въ самомъ дѣлѣ онъ всего только честный солдатъ? Тогда графъ Шамборскiй конечно воцарится... на нѣсколько дней. Приверженцы его и знать не хотятъ что будетъ на завтра послѣ воцаренья; имъ бы только теперь–то мѣсто занять. Характерно изрѣченiе самого графа Шамборскаго. Онъ писалъ одному депутату что «не можетъ представить себя королемъ какой нибудь партiи”. Чѣмъ же онъ воображаетъ себя послѣ этого?

Въ Испанiи ничего лучшаго, даже худшее. Изъ Мадрида хвалятся что донъ Карлосъ чуть не совсѣмъ уничтоженъ; но навѣрно въ этомъ нѣтъ ни малѣйшей правды. На югѣ Испанiи дѣла все хуже и хуже, а подъ Картагеной правительственныя войска перебѣгаютъ къ инсургентамъ. Вмѣсто ста миллiоновъ правительственный заемъ осуществилъ лишь всего десять миллiоновъ реаловъ. Рѣшили достать деньги во что бы то ни стало контрибуцiями и налогами. Въ собранiи кортесовъ разладъ, и огромная часть ихъ оставляетъ совсѣмъ правительство. Вѣроятно провозгласится много новыхъ ргоnunсiаmеntо...

Д.

Телеграммы съ 20–го по 27 сентября.

Парижъ, 20–го сентября (2–го октяб.). Сегодня утромъ герцогъ Немурскiй отправился изъ Парижа въ Фрошдорфъ.

Тьеръ, въ письмѣ къ меру города Нанси, окончательно отклонилъ приглашенiе прибыть въ Нанси на банкетъ, который предполагали дать въ честь его.

Правительство запретило продажу на улицахъ газеты Sièсlе за напечатанiе въ ней рѣчи, произнесенной Гамбеттою въ Перигё.

Римъ, 21–го сентября (2–го октяб.). Вчера вечеромъ, по случаю годовщины народнаго голосованiя, присоединившаго Церковную Область къ Королевству Итальянскому, устроена была иллюминацiя на Монти. Выставленъ былъ большой транспарантъ, на которомъ изображены были императоры германскiй и австрiйскiй и король итальянскiй, подающiе другъ другу руки. Музыка играла народные гимны: итальянскiй, германскiй и австрiйскiй.

Парижъ, 21 сентября (3–го октября) вечеромъ. Значительная часть членовъ лѣвой стороны посѣтила Тьера, по его прiѣздѣ въ Парижъ.

Сэ, президентъ партiи лѣваго центра, пригласилъ циркуляромъ членовъ этой партiи собратъся 11–го (23–го) октября, чтобы согласиться между собою относительно образа дѣйствiй въ пользу консервативной республики.

Слухъ о созванiи нацiональнаго собранiя ранѣе предположеннаго времени оказывается неосновательнымъ.

Вчера члены лѣвой стороны нацiональнаго собранiя постановили приступить къ союзу всѣхъ депутатовъ, рѣшившихся подать свой голосъ противъ возстановленiя монархiи.

Парижъ, 21–го сентября (3–го октября) вечеромъ. Въ «Mémогiаl Diрlоmаtiquе” сообщаютъ что послѣдовало окончательное соглашенiе между правою стороной и партiей праваго центра относительно программы, которую обѣ партiи намѣрены привести въ исполненiе немедленно по открытiи засѣданiй нацiональнаго собранiя. Программа эта состоитъ изъ слѣдующихъ пяти пунктовъ: 1) возстановленiе королевства во Францiи; 2) установленiе конституцiоннаго парламентарнаго правительства; 3) пересмотръ избирательнаго закона; 4) принятiе трехцвѣтнаго знамени, съ присовокупленiемъ къ нему эмблемы, напоминающей собою древнее королевское знамя Францiи; 5) Немедленное назначенiе намѣстника королевства.

Берлинъ, 22–го сентября (4–го октября). Принесенiе старокатолическимъ епископомъ Рейнкенсомъ присяги королю и государству послѣдуетъ въ Берлинѣ 25 сентября (7–го октября).

Парижъ, 22–го сентября (4–го октября). Въ письмѣ, напечатанномъ въ газетахъ, Тьеръ объявляетъ что не поѣдетъ въ Нанси, чтобы не дать повода къ новой клеветѣ и къ новымъ волненiямъ во Францiи. Въ письмѣ своемъ, Тьеръ возстаетъ противъ партiи, которая, безъ уполномочiя на то, безъ власти, во время закрытiя засѣданiй нацiональнаго собранiя, присвоиваетъ себѣ право располагать Францiею, не спросивъ страны. Тьеръ объявляетъ, что необходимо защитить республику, которая одна можетъ примирить всѣ партiи, необходимо защитить принципы 1789 года, трехцвѣтное знамя и свободныя учрежденiя, которымъ она служитъ эмблемою. Тьеръ совѣтуетъ всѣмъ быть сдержанными, чтобы избѣжать всякаго волненiя.

Парижъ, 23–го сентября (5–го октября). Вчера въ собранiи депутатовъ правой стороны избрана спецiальная коммиссiя для составленiя програмы дѣйствiя, общей всѣмъ группамъ правой стороны. Членами этой коммиссiи избраны: Шангарнье, Одиффре–Пакье, Ларси, Комбье, Дарю. Въ собранiи заявлено что между всѣми группами правой стороны состоялось полное соглашенiе.

Парижъ, 23–го сентября (5–го октября), вечеромъ. «Uniоn” подтверждаетъ что по вопросу о трехцвѣтномъ знамени еще не состоялось соглашенiя среди роялистовъ. Коммиссiя правой стороны, назначенная вчера, представитъ свои предложенiя 9–го (21–го) октября.

Проектъ созванiя нацiональнаго собранiя ранѣе срока окончательно оставленъ.

Ремюза согласился выступить кандидатомъ отъ республиканской партiи на выборахъ въ Тулузѣ.

Парижъ, 24–го сентября (6–го октября). Сегодня начался въ Трiанонѣ процессъ маршала Базена. Засѣданiе суда началось въ четверть перваго часа по полудни. Стеченiе публики было громадное. Базенъ, на вопросы, сдѣланные ему президентомъ суда, герцогомъ Омальскимъ, объявилъ свое имя и чинъ.

Парижъ, 24–го сентября (6–го октября), вечеромъ. — Въ сегодняшнемъ засѣданiи военнаго суда надъ маршаломъ Базеномъ, послѣ отвѣта его на вопросы президента объ его имени, началось чтенiе генераломъ Ривьеромъ обвинительнаго акта. Въ началѣ этого акта Базенъ обвиняется въ томъ что не оказалъ помощи генералу Фроссару, когда тотъ былъ аттакованъ превосходными силами непрiятеля. Въ обвинительномъ актѣ сказано что Базенъ не намѣревался серьознымъ образомъ выбиться изъ Меца. Чтенiе обвинительнаго акта будетъ продолжаться въ завтрашнемъ засѣданiи. Въ сегоднешнемъ засѣданiи не произошло ничего особеннаго. Базенъ слушалъ чтенiе обвиненiя спокойно.

Парижъ, 24–го сентября (6–го октября), вечеромъ. — Вчера, на банкетѣ по случаю открытiя желѣзной дороги, министръ иностранныхъ дѣлъ, герцогъ Брольи, отвѣчая на тостъ, вспомнилъ въ своей рѣчи о бывшемъ когда–то могуществѣ духовенства и объявилъ что ничего подобнаго не можетъ быть въ настоящее время. «Какъ смѣшно, сказалъ министръ, опасаться возстановленiя законной власти духовенства, такъ и мечтательно было бы надѣяться на возвратъ ея прошлаго. Поэтому всякое правительство, которое будетъ установлено нацiональнымъ собранiемъ для Францiи, оцѣнитъ какъ законныя требованiя общества, такъ и угрожающiя обществу опасности”.

Рѣчь эта сопровождалась продолжительными и единодушными рукоплесканiями.

Берлинъ, 25–го сентября (7–го октября), вечеромъ. — Старокатолическiй епископъ Рейнкенсъ принесъ сегодня, въ полдень, присягу передъ министромъ духовныхъ дѣлъ, въ присутствiи приглашенныхъ имъ и извѣстныхъ ему свидѣтелей. Въ формулѣ присяги, по возможности приближающейся къ бывшей донынѣ присягѣ католическихъ епископовъ, исключены всѣ тѣ мѣста, на основанiи которыхъ епископы доказывали что присяга ихъ сохраняетъ свою силу исключительно на столько, на сколько она не расходится съ предписанiями папы.

Познань, 25–го сентября (7–го октября). — Сегодня здѣшнiй судъ вновь приговорилъ познанскаго архiепископа графа Ледоховскаго, за противозаконное опредѣленiе имъ къ должности духовнаго лица, къ денежному штрафу въ 600 талеровъ, или, въ случаѣ неуплаты его, къ заключенiю въ тюрьмѣ на 4 мѣсяца. По слухамъ, оберъ–президенту познанской провинцiи предписано потребовать у графа Ледоховскаго, чтобъ онъ немедленно сложилъ съ себя санъ познанскаго архiепископа.

Мадридъ, 24–го сентября (6–го октября), вечеромъ. — По офицiальнымъ свѣденiямъ, генералъ Морiонесъ, при Агасцунѣ, въ Наваррѣ, разбилъ карлистовъ, которыхъ онъ совершенно разсѣялъ, не смотря на сильныя позицiи, которыя они занимали. Морiонесъ энергически преслѣдуетъ разбитыхъ имъ карлистовъ.

Газета «Fгаnçаis” сообщаетъ что Гарибальди прiѣдетъ въ Парижъ.

Римъ, 26–го сентября (8–го октября). — Слухъ о томъ что будто бы итальянскiй посланникъ въ Петербургѣ Белла–Карачiоли переведенъ въ Лондонъ, не вѣренъ. Также опровергается извѣстiе о происходившемъ будто бы совѣщанiи итальянскаго министра иностранныхъ дѣлъ съ прусскимъ принцемъ Карломъ въ Монцѣ.

Парижъ, 26–го сентября (8–го октября), вечеромъ. — Въ сегодняшнемъ засѣданiи военнаго суда надъ маршаломъ Базеномъ продолжалось чтенiе обвинительнаго акта. Перечисленiе французскихъ знаменъ, сданныхъ непрiятелю, произвело сильное впечатлѣнiе на присутствующихъ. Въ обвинительномъ актѣ сказано что маршалъ Базенъ поступилъ безчестно. Чтенiе обвинительнаго акта и относящихся къ дѣлу документовъ будетъ продолжаться въ четвергъ, пятницу и субботу. Допросъ свидѣтелей начнется въ понедѣльникъ, 1–го (13–го) октября.

_______

ЦЕРКОВЬ И ГОСУДАРСТВО ВЪ ГЕРМАНIИ.

Новые церковные законы въ Пpyссiи продолжаютъ возбуждать въ умахъ оппозицiю, частiю глухую, частiю открытую. Открытую оппозицiю ведетъ, повидимому, очень рѣшительно, римско–католическое духовенство (См. № 34 «Гражданина"), и надобно признаться, сколько бы и было въ этой опозицiи личныхъ мотивовъ, сколько бы ни скрывалось за нею ультрамонтанскихъ побужденiй, въ ней открывается многое, достойное уваженiя: все–таки, въ сущности, это борьба духовнаго начала, за свою независимость, съ государственными насилiемъ. Но вся либеральная партiя не видитъ въ этой оппозицiи ничего, кромѣ борьбы мрака со свѣтомъ, церковнаго суевѣрiя съ государственнымъ просвѣщенiемъ, и узкаго партикуляризма съ идеей государственнаго германскаго единства. Очевидно что такой взглядъ на оппозицiю церкви — недостаточенъ для безпристрастнаго объ ней сужденья. Либеральная партiя не находитъ словъ достаточно сильныхъ, чтобы выразить свое просвѣщенное негодованiе противъ церковныхъ враговъ такъ называемаго государственнаго порядка, не находить мѣръ достаточно сильныхъ и строгихъ для того чтобы сокрушить этихъ враговъ окончательно. Въ виду насильственныхъ мѣръ противъ церкви, принимаемыхъ правительствомъ, государственные либералы ропщутъ на слабость и вялость этихъ мѣръ. Вотъ что совѣтуетъ Густавъ Фрейтагъ въ журналѣ «Im neuen Reich". «Законы, говоритъ онъ, вооружаютъ правительство самою рѣшительною властью: стоитъ только воспользоваться ею до крайнихъ мѣръ. Прежде всего необходимо рѣшительно воспретить всякiя пилигримства и всякiя церковныя процессiи внѣ ограды церковныхъ зданiй: первыя служатъ только безнравственности и суевѣрiю, нослѣднiя нару–шаютъ порядокъ и миръ гражданскаго общежитiя. Затѣмъ должна слѣдовать полнѣйшая эмансипацiя школы отъ всякаго влiянiя и надзора церкви. Женатые учители первоначальныхъ школъ могутъ служить лучшими пособниками правительству, когда улучшимъ ихъ матерiальный быть и обезпечимъ ихъ отъ всякаго вмѣшательства со стороны священника. Далѣе надлежитъ оказать энергическую поддержку движенiю старокатоликовъ, и повсюду гдѣ они окажутся въ большинствѣ, передать имъ мѣстныя церкви со всѣми церковными доходами. Наконецъ — необходимо примѣнять уголовные законы къ мятежнымъ священникамъ, и епископамъ безъ всякой пощады. Будетъ не мало жертвъ, и объ иныхъ придется пожалѣть, но дѣлать нечего. Не слѣдуетъ колебаться, хотя бы пришлось и всѣхъ до одного епископовъ, когда они станутъ упорствовать, запереть въ Шпандау или въ Магдебургѣ, всѣхъ упорныхъ священниковъ удалить отъ мѣстъ и предоставить духовное попеченiе объ общинахъ однимъ странствующимъ проповѣдникамъ. Кому такiя мѣры кажутся странными, тотъ еще не понимаетъ всей важности этой борьбы государства съ безсовѣстною шайкой чужеземныхъ интригантовъ. Это не простая борьба между людьми, въ коей возможны уступки и послабленiя. Борьба идетъ на жизнь и смерть между двумя величайшими идеями, надъ которыми работало человѣчество въ тeчeнie двухъ тысячелѣтiй. Борьба эта поднимается не въ первый, а уже въ третiй разъ. Въ Среднiе вѣка папство одолѣло нѣмцевъ въ борьбѣ съ нацiональнымъ государствомъ франконскихъ королей и Гогенштауфеновъ. Въ XVI столѣтiи германская имперская власть, послѣ долгаго колебанiя, вступила въ союзъ съ папою — противъ народной массы; благодѣтельное дѣйствiе реформами было остановлено, и Германiя, въ 30–лѣтней войнѣ, стала жертвою иноземцевъ. Теперь въ третiй разъ начинается такая же борьба: это борьба между свободою и рабствомъ, между совѣстью и авторитетомъ, между Христомъ и римскимъ антихристомъ: въ ней нѣмцы должны доставить побѣду не только себѣ, но и всѣмъ образованнымъ (культурнымъ) нацiямъ".

Подлинно–ли все вѣрно въ этой характеристикѣ? Подлинно–ли тутъ на сторонѣ государства одна свобода, и одно рабство — на сторонѣ церкви? Нѣтъ, — либералы обманываются, и дѣло не такъ просто и ясно. Не свободы ищетъ государство и не о совѣсти хлопочетъ: оно добивается, въ свою очередь, преобладанiя, и хочетъ тоже связать — съ другой стороны, совѣтъ вѣрующей массы. Только, для того чтобы вязать и рѣшить — въ совѣсти, церковь опирается на божественное призванiе и на вѣру; но государство можетъ полагать опору для того–только въ своей государственной автономiи. Католическая iерархiя высоко, слишкомъ высоко поставила престолъ свой; но государство хочетъ не только понизить его и привесть въ мѣру: оно какъ будто само задумало смѣстить на этомъ престолѣ власть церковную, или раздѣлить его съ него. Новые законы касаются не одной внѣшности — они вторгаются во внутреннюю область церковной жизни, туда гдѣ все держится однимъ авторитетомъ вѣры, гдѣ все безъ него разсыпается. Вотъ въ чемъ коренится начало соблазна, возбуждаемаго въ вѣрующихъ умахъ новымъ закономъ и дѣйствiями правительства къ его осуществленiю. Ни для кого не тайна что главные дѣятели, законодательной власти въ изданiи закона, главные представители государственной власти въ его примѣненiи, главные защитники этихъ мѣръ въ наукѣ и въ публицистикѣ — люди чуждые вѣрѣ народной, и строятъ свое мiросозерцанiе и свою политическую теоpiю — на началахъ въ которыхъ нѣтъ мѣста этой вѣрѣ. Отсюда и происходитъ — съ одной стороны соблазнъ для вѣрующаго населенiя, съ другой стороны замѣтноe до сихъ поръ колебанiе мысли въ «придворныхъ сферахъ”, о которомъ упоминаетъ и Фрейтагъ въ приведенной статьѣ.

Въ этомъ движенiи умовъ лютеранская церковь стоитъ какъ бы на распутiи между двумя противоположными побужденьями. Съ одной стороны — не можетъ она не чувствовать что новые законы вторгаются и въ ея внутреннюю область столько же какъ и во внутреннюю область римско–католической церкви; что къ самымъ существеннымъ проявленiямъ ея духовной власти и ея учительской дѣятельности прикасается, еще грубѣе чѣмъ прежде, и рука государственнаго чиновника, обязаннаго вѣровать прежде всего въ свое единое государство; что чиновникъ–учитель, котораго поставитъ во всякой школѣ правительство, внесетъ въ школу новый духъ легкаго, не духовнаго мiросозерцанiя, выведенный по университетскому лекàлу; что жизненные для нея вопросы догматическаго вѣрованiя и церковной дисциплины будутъ рѣшаемы въ берлинскихъ судилищахъ по новымъ воззрѣнiямъ науки на предметы религiи (такъ недавно еще высшая консисторiя рѣшила что пасторъ Сидовъ, публично объявившiй что не вѣруетъ въ Божество Христа Спасителя, можетъ оставаться духовнымъ руководителемъ своей паствы). Но съ другой стороны – надъ лютеранскою церковью тяготѣетъ, съ начала реформацiи, вѣковою привычкой, начало подчиненiя свѣтскому правительству. Въ paзгаpѣ великой борьбы, великаго раздраженiя противъ римскихъ насилiй, и въ крайнемъ изнеможенiи силъ, представители реформацiи — вступили со свѣтскою властью въ политическiй союзъ, въ ней стали искать опоры, отдали себя ей подъ начало, и потомъ, при окончательномъ устройствѣ своей церкви, должны были поневолѣ допустить ее въ самый центръ своего церковнаго авторитета. Создавая начала своего новаго устройства, они поставили у себя для свѣтской власти престольное мѣсто, и даже съ нѣкоторымъ увлеченiемъ стали возвеличивать ее въ церкви на зло ненавистной власти римскаго первосвященника. Они пошли къ ней, мимо народной своей паствы, на жалованье, и поставили себя, пастырей, въ положенiе чиновниковъ надзирающихъ за благочинiемъ вѣры въ народѣ. Оттого, съ начала и до нынѣ, всякiй разъ когда лютеранскому духовенству приходится отстаивать передъ государствомъ и передъ его теорiями — свою жизненную церковную силу и самостоятельность своей церковной дѣятельности, оно является передъ государствомъ въ фальшивомъ положенiи.

При всемъ томъ и въ лютеранскомъ духовенствѣ возбужденъ новыми законами немалый соблазнъ Но онъ ведетъ покуда только къ раздѣленiю умовъ, къ слабымъ протестамъ и оговоркамъ отъ однихъ, къ заявленiю со стороны другихъ искренняго или лицемѣрнаго сочувствiя правительству, которое, отъискивая себѣ нравственную опору, вызываетъ въ разныхъ мѣстахъ Германiи подачу сочувственныхъ адресовъ со стороны лютеранскаго духовенства. Всѣ эти явленiя происходящiя въ средѣ лютеранской церкви — явленiя блѣдныя, нерѣшительныя, неспособныя возвысить духъ и поразить его истиною.

Замѣчательнымъ въ этомъ смыслѣ явленiемъ былъ съѣздъ (Conferenz) евангелическо–лютеранскаго духовенства, происходившiй въ Берлинѣ 27 и 28 прошлаго августа, подъ предсѣдательствомъ пастора Эйена. Въ первый же день засѣданiя предметомъ его стало обсужденiе новыхъ церковныхъ законовъ. Началось съ рѣчи генералъ–суперинтендента Бюкселя. Онъ отозвался о новыхъ законахъ уклончиво, объявивъ что такъ какъ государство при изданiи ихъ не спрашивалось съ церковью, то не станетъ, конечно, сноситься съ нею и при исполненiи ихъ, церкви же слѣдуетъ позаботиться о внутреннемъ очищенiи своего духа. Слѣдующiй ораторъ, старѣйшiй изъ членовъ съѣзда, судеринтендентъ Ленгерихъ, отозвался о законахъ съ сожалѣнiемъ, но кончилъ тѣмъ что законы эти вошли въ силу, слѣдовательно надо имъ повиноваться, тѣмъ болѣе что они въ сущности не такъ дурны какъ съ перваго взгляда кажутся. На этомъ словѣ оратора перервали шумныя выраженiе протеста и негодованiя. Онъ хотѣлъ продолжать, но собранiе по видимому отказывалось выслушать рѣчи, которыми старикъ пытался объяснить и оправдать законоположенiе, хотя онъ ссылался на извѣстную «любовь короля Вильгельма къ евангелической церкви”. Самъ председатель не могъ удержаться отъ заявленiя несочувственнаго оратору. Затѣмъ взошелъ на каѳедру графъ Шуленбургъ, членъ верхней палаты, упорно боровшiйся противъ новыхъ законовъ, при ихъ обсужденiи. Онъ сталъ горько жаловаться на отпаденiе правительства отъ основныхъ началъ христiанскаго государства и на союзъ, въ который оно вступило съ партiей религiозныхъ либераловъ и рацiоналистовъ. Рѣчь его принята была съ восторженнымъ одобренiемъ. Но еще болѣе сочувствiя возбудилъ слѣдующiй ораторъ Клейстъ–Рецовъ бывшiй оберъ–презiдентъ Рейнскихъ провинцiй. Онъ говорилъ съ желчью что новые законы суть созданiе про–фессоровъ Фридберга и Дова, и составляютъ пагубную уступку либеральной партiи, что посредствомъ ихъ государство, отдѣлившись отъ церкви, хочетъ посреди церкви утвердить свое самовластiе и ввесть языческое начало въ вѣру Христову. Онъ кончилъ указанiемъ на Навуходоносора, осужденнаго за свою гордость на скотскую долю; ссылка эта очевидно относилась къ Бисмарку. На слѣдующiй день собранiе обсуждало примѣненiе новыхъ законовъ къ церковному правленiю Евангелическiй пасторъ Стеффанъ объявилъ что настоящая борьба «вѣрныхъ католиковъ” противъ государственной власти есть борьба правая и законная, такъ какъ новыми законами нарушаются самыя глубокiя и существенныя начала римско–католической церкви. Однако всѣ эти зaявлeнiя и протестацiи противъ новыхъ законовъ не привели собранiе ни къ какому положительному результату и остались однимъ празднымъ словомъ безъ дѣйствiя, выразили только безплодное раздраженiе. Собранiе порѣшило только подать королю адресъ противъ церковныхъ рацiоналистовъ протестантскаго союза, противъ рѣшенiя по дѣлу Сидова и противъ предположенiя о гражданскомъ бракѣ. Вотъ какими результатами обнаружился «гнѣвъ” лютеранскаго духовенства противъ новыхъ законовъ.

Вскорѣ затѣмъ открылся въ Констанцѣ съѣздъ старокатоликовъ. За этимъ собранiемъ слѣдили сочувственно и германское правительство и либеральная печать всѣхъ оттѣнковъ. Въ старокатолическомъ движенiи государство видитъ себѣ союзника и опору въ самую нужную минуту. По послѣднимъ извѣстiямъ выбранный старокатоликами первый епископъ Рейнкенсъ признанъ и утвержденъ въ этомъ званiи правительствомъ. Но и собранiе представителей старокатолическаго движенiя не осталось въ долгу: оно само ищетъ опоры въ государствѣ, стремится воспользоваться ею въ благопрiятную минуту и надѣется стать оффицiльно на мѣсто римско–католической церкви, въ сознанiи государства и въ государственной организацiи. На констанцскомъ конгрессѣ ораторы заявляли безусловное одобренiе новымъ прусскимъ законамъ и политикѣ прусскаго правительства въ борьбѣ съ Римомъ. Трудно было и ожидать иного заявленiя. Ненависть къ врагу понуждаетъ броситься въ объятiя къ непрiятелямъ врага своего и искать у нихъ союза и опоры...

Но мы, стоpоннie и непричастные спору люди, не можемъ не сознавать что все это старокатолическое движенiе казалось бы намъ много величественнее и чище, еслибъ оно устранило изъ числа своихъ началъ и мотивовъ — соблазнительный вопросъ объ оффицiальномъ покровительствѣ церкви со стороны государства. Совершенно естественно что вожди старокатолическаго движенiя, стремясь возбудить къ нему сочувствiе, не могли оставаться равнодушными и къ тому отношенiю какое приметъ къ нимъ государственная власть; но не было имъ и прямой надобности оправдывать это стремленiе въ принципѣ и напрашиваться на оффицiальный союзъ съ государствомъ, въ виду разорваннаго имъ союза съ папствомъ. Подлинно — слово объ этомъ предметъ — было бы золотое, когдабъ не высказалось Но оно высказано было еще въ прошломъ году, въ Кёльнѣ, настойчиво и рѣшительно, со ссылкою на примѣръ реформацiи, съ похвалою — лютеранскому началу государственнаго подчиненiя церкви. Въ Констанцѣ — послышалась похвала новому германскому государству и его законамъ о церкви. Нельзя не уважать въ отдѣльности настоящихъ вождей старо–католическаго движенья и одушевляющаго ихъ крѣпкаго убѣжденiя. Но въ цѣлости, все это движенiе не представляетъ въ настоящую минуту того величiя, которое является въ церкви отстаивающей свою истину крѣпкою борьбою съ мiромъ. Величественный видъ имѣетъ самое малое стадо, когда собирается оно стоять за истину противъ подавляющаго большнства. Но тоже стадо представляетъ видъ лишенный величiя, когда стремится занять мѣсто въ крѣпкой и безопасной оградѣ, со всѣми удобствами внѣшняго благоустройства. Старо–католическая церковь, не успѣвъ еще испытать гоненiя, становится уже въ положенiе торжествующей церкви. Римско–католическая церковь, отчасти по винѣ своей, отчасти влѣдствiе ошибокъ государственной политики, готовится стать на кровяхъ, въ положенiе церкви, гонимой. Какое положенiе сообразнѣе съ достоинствомъ церкви и плодотворнѣе въ духовномъ отношенiи? Едва–ли не послѣднее. Законъ церковнаго бытiя тотъ же что и законъ всякаго бытiя духовнаго. Сила духа добывается испытанiемъ, борьбою, страданьемъ. Сила церковнаго духа утверждается на исповѣдничествѣ, (martyrion). Невозможно опредѣлить заранѣе, что суждено въ будущемъ римскому католичеству, сколько еще можетъ оно совершить роковыхъ, непоправимыхъ ошибокъ, но то несомнѣнно, что настоящая эпоха его исторiи — есть «время посѣщенiя”, случай для обновленiя внутренней силы, для утвержденiя церковной вѣры и дисциплины, для очищенiя дѣятельности. Исторiя покажетъ, уразумѣла ли католическая церковь время своего посѣщенiя.

______

НАСИЛIЕ, ОКАЗАННОЕ АѲИНСКОМУ СИНОДУ МИНИСТЕРСТВОМЪ ЦЕРКОВНЫХЪ ДѢЛЪ.

Въ нѣкоторыхъ русскихъ газетахъ было сообщено извѣстiе о томъ, что между аѳинскимъ священнымъ синодомъ и еллинскимъ министерствомъ церковныхъ дѣлъ произошло столкновенiе по поводу перемѣщенiя на праздную аѳинскую каѳедру керкирскаго (корфускаго) apxieпископa Антонiя.

Намѣреваясь ознакомить читателей «Гражданина" съ подробностями этого въ высшей степени важнаго дѣла по подлиннымъ документамъ, обнародованнымъ въ аѳинской газетѣ «Вѣкъ" (Aiwn)^*), мы позволяемъ себѣ напомнить имъ вкратцѣ о сущности возникшей между церковною и государственною власти распри. Все дѣло въ томъ, что, до смерти аѳинскаго митрополита Ѳеофила, выборъ ему преемника значительно замедлился вслѣдствiе взаимнаго противодѣйствiя партiй, изъ коихъ каждая желала доставить побѣду своему кандидату, и что аѳинскiй синодъ, желая положить конецъ нерѣшительному положенiю дѣла и считая себя, по закону, въ полномъ правѣ приступить къ замѣщенiю празднаго престола, избралъ единогласно на аѳинскую митрополiю упомянутаго выше iерapxa и за тѣмъ представилъ свое избранiе установленнымъ порядкомъ на утвержденiе короля, министерство же, признавая въ этихъ дѣйствiяхъ синода прямое нарушенiе закона, установляющаго порядокъ перемѣщенiя епископовъ съ одной каѳедры на другую, обратилось къ синоду, чрезъ посредство королевскаго синодальнаго пристава^**), съ слѣдующимъ протестомъ:

«Въ Аѳинахъ. 31 iюля 1873".

«Къ королевскому при св. Синодѣ приставу".

«Священный Синодъ елладской церкви отношенiемъ отъ 28 iюля № 3127 сообщилъ намъ, что онъ избралъ и единогласно призналъ достойнымъ и соотвѣтствующимъ для аѳинскаго митрополичьяго престола досточтимѣйшаго архiепископа Керкиры (Корфу) господина Антонiя, члена избравшаго его св. Синода, и требовалъ утвержденiя сего избранiя отъ ею величества короля”.

«Это дѣянiе досточтимѣйшихъ членовъ Синода вызываетъ слѣдующiя замѣчанiя, которыя я прошy васъ, г. королевскiй приставъ, имъ сообщить”.

«Означенное дѣянiе св. Синода имѣетъ своимъ предметомъ перемѣщенiе епископа съ одной епископiи на другую. Перемѣщенiе же есть право исключительное, какъ способное обидѣть и перемѣщаемаго iерapxa, и его паству, и потому издревле признавалось достойнымъ особеннаго вниманiя, закономъ же нашего королевства явно воспрещено, за исключенiемъ тѣхъ случаевъ, когда на перемѣщенiе соизволитъ король, по изъявленiи мнѣнiя (metà thn gnwmodóthVin) св. Синода (§ IV)".

«Такимъ образомъ, по смыслу сего закона, перемѣщенiе (епископа) не входитъ въ область исключительнаго права церковной власти и должно совершаться не по ея почину, а принадлежитъ правительству, которому во всякомъ случаѣ подобаетъ вызвать и самую подачу мнѣнiя со стороны св. Синода".

«Св. Синодъ не имѣетъ права предложенiя, когда дѣло идетъ о перемѣщенiя епископа на вдовствующую епископiю, но только право представленiя своего мнѣнiя; власти же, коимъ принадлежитъ только право подачи мнѣнiя, не дѣйствуютъ безъ призыва и по своему почину, но только тогда, когда будутъ къ тому приглашены. Между тѣмъ въ настоящемъ случаѣ св. Синодъ дѣйствовалъ по собственному почину (ek pJwtobouliaV) и безъ приглашенiя къ подачѣ мнѣнiя со стороны соотвѣтственнаго министерства. Даже совершенно напротивъ; министерство не только не вызвало св. Синодъ на заявленiе своего мнѣнiя, но весьма приглашало его, отношенiями отъ 13 и 26 истекающаго мѣсяца №№ 5283 и 5874), приступить, въ силу § V того же закона, къ учрежденiю епископской епископiи какъ въ здѣшней митрополiи, такъ и въ архiепископствѣ кефаллинiйскомъ, и тѣмъ очевидно показало, что оно и не вызывало подобнаго перемѣщенiя.

«На основанiи изложеннаго, министерство, недоумѣваетъ, по какой причинѣ св. Синодъ, относительно перемѣщенiя епископа имѣюшiй единственно право представленiя своего мнѣнiя (совѣщательное) и не будучи спрошенъ ни о перемѣщенiи извѣстнаго, опредѣленнаго епископа (керкирскаго), ни о замѣщенiи праздной каѳедры аѳинскаго митрополита по средствомъ перевода на оную какого либо епископа вообще, самъ безъ спросу приступилъ, вопреки закону, къ указанному предложенiю о перемѣщенiи на аѳинскую митрополiю и, словамъ закона противупоставивъ выраженiя, ему совершенно чуждыя, «избралъ”, говоритъ, «и опредѣлилъ (exelexato kai eyhjise) чрезъ перемѣщенiе митрополита" въ Аѳины и прямо потребовалъ отъ государя утвержденiя своего избранiя (yhjismatoV)”.

«Хотя сказаннаго достаточно для доказательства того, что св. Синодъ въ дѣлѣ!” перемѣщенiя не имѣетъ права избирать и требовать отъ короля утвержденiя своему избранiю, но имѣетъ право просто заявлять свое мнѣнiе, когда будетъ спрошенъ, тѣмъ не менѣе я признаю необходимымъ присовокупить къ изложенному выше еще нижеслѣдующiя на указанный документъ замѣчанiя".

«Св. Синоду извѣстно, что министерство, послѣ сообщенiя своего (отъ 13 iюля) объ избранiи епископскихъ епитропiй, усматривая, что св. Синодъ, даже по собственному мнѣнiю его членовъ, не могъ собираться въ засѣданiя законнымъ образомъ, пополнило составъ св. Синода, назначивъ, по королевскому повелѣнiю, присутствующимъ въ Синодѣ архiепископа феiотидскаго. А потому непонятно, какъ св. Синодъ могъ упустить изъ виду эту цѣль и это дѣйствiе правительства и противупоставить имъ иную цѣль и иное дѣйствiе, въ одномъ смыслѣ разсудивъ о Кефаллинiи, и совершенно иначе объ Аѳинахъ, — и въ томъ, что онъ могъ сдѣлать, именно въ избранiи епископской епитропiи, дозволилъ себѣ упущенiе, а тамъ, гдѣ онъ вовсе не былъ призванъ дѣйствовать, противузаконно мѣшался, превративъ свое простое право подачи голоса въ прямое и самопроизвольное предложенiе перемѣщенiя извѣстнаго архiепископа, посредствомъ голосованiя и избирательнаго дѣянiя, между тѣмъ какъ на подобные случаи вовсе не встрѣчается законовъ”.

«Имѣя въ виду эти замѣчанiя, мы просимъ васъ, г. королевскiй приставъ, сообщить ихъ св. Синоду, съ тѣмъ чтобы онъ благоволилъ довершить исполненiе нашихъ сообщенiй отъ 13 и 26 iюля, которыя онъ исполнилъ только отчасти, не давая въ своемъ отвѣтѣ надлежащаго объясненiя относительно пренебреженiя остальной части изложенныхъ тамъ требованiй”.

«За симъ мы приступимъ въ должномъ порядкѣ къ замѣщенiю, по указанному въ законѣ способу, праздныхъ епископскихъ мѣстъ въ Аѳинахъ, Кефаллинiи и Арголидѣ. Для послѣдней, впрочемъ, какъ древнѣйшей^*), мы уже требовали отъ св. Синода законнаго предложенiя о рукоположенiи епископа отношенiемъ нашимъ отъ 20 минувшаго мѣсяца № 4629".

Подписано: Министръ церковныхъ дѣлъ

Димитрiй Каллифронасъ.

На это 4 минувшаго августа послѣдовалъ отвѣтъ св. Синода такого содержанiя:

«Въ Аѳинахъ. 4 августа 1873 г."

«Священный Синодъ елладскаго королевства".

«Къ состоящему при немъ королевскому приставу".

«Ознакомившись съ министерскимъ къ вамъ отношенiемъ отъ 31 минувшаго мѣсяца № 5881, которое, по повелѣнiю министерства церковныхъ дѣлъ, было вами объявлено Синоду, сей послѣднiй проситъ васъ сообщить упомянутому министерству, какъ отвѣтъ, настоящее синодское отношенiе:

«Синодъ почитаетъ главнѣйшею своею заботою cогласiе съ государственною властiю. Но онъ съ неизреченною горестiю усматриваетъ, что ему невозможно сообразоваться съ тѣми понятiями и требованiями, которыя изображены въ поименованномъ документѣ, безъ преступленiя священнѣйшей обязанности своей по отношенiю къ церкви и къ самому государству и безъ нарушенiя заповѣди, которая дана ему священными канонами, равно какъ и конституцiю и учредительнымъ церковнымъ закономъ, и которая состоитъ въ повелѣнiи охранять права церкви отъ всякаго присвоенiя, отъ всякаго прираженiя и отъ всякаго ограниченiя.

«Члены Синода, обязанные передать своимъ преемникамъ наслѣдiе церковныхъ правъ неприкосновеннымъ, не могутъ, ни передъ своею совѣстiю, ни передъ правительствомъ и православнымъ народомъ, принять на себя отвѣтственность за явную или молчанiемъ изъявленную уступчивость передъ требованiемъ, чувствительнѣйшимъ образомъ прикасающимся къ тому съ высокимъ достоинствомъ Синода сообразному положенiю, которое утвердили за церковiю въ государствѣ какъ священныя правила, такъ и государственные законы.

«Въ настоящемъ происшествiи священный Синодъ усматриваетъ поводъ къ надеждѣ, болѣе или менѣе основательной, на исправленiе господствующей мысли министерства, которая, по непоколебимому убѣжденiю Синода, должна имѣть своимъ неизбежнымъ послѣдствiемъ совершенное порабощенiе церкви.

«Съ дерзновенiемъ представляя свои замѣчанiя, вызванныя упомянутымъ документомъ, на справедливую оцѣнку министерства, Синодъ питаетъ убѣжденiе, что тѣмъ онъ служитъ общему благу церкви и государства.

«Министерство полагаетъ, что въ дѣлѣ о перемѣщенiи епископа Синодъ не можетъ имѣть почина (thn prwtoboulian) предложенiя, на томъ основанiи, что ему не присвоено будто бы иного права, кромѣ простой подачи мнѣнiя, и что этимъ правомъ онъ не можетъ пользоваться по собственному почину, который, по утвержденiю министерства, принадлежитъ исключительно правительству, а отнюдь не тѣмъ властямъ, коимъ по закону предоставляется подача мнѣнiй (право совѣщательное — gnwmodothsiV)

«Въ самомъ дѣлѣ, законъ 9 iюля 1852 года объ епископiяхъ и епископахъ опредѣляетъ, что перемѣщeнie епископа совершается, по подачѣ мнѣнiя (meta thn gnwmodothsin) священнаго Синода. Но слѣдуетъ ли отсюда, что Синодъ не можетъ осуществлять это право по собственному усмотрѣнiю и почину? Да, говоритъ министерство; ибо власти, коимъ предоставлено право подачи мнѣнiя, должны въ каждомъ представляющемся случаѣ быть приглашаемы къ изъявленiю своего мнѣнiя властiю, состоящею надъ ними.

«Но министерство упустило при этомъ изъ виду одно обстоятельство, — неизбѣжное для примѣненiя того правила, которое имъ постановлено: обстоятельство это состоитъ въ томъ, что мнѣнie не можетъ быть предъявлено прямо подающимъ оное, но должно быть вызвано высшею властiю только тогда, когда законъ предоставилъ произволу этой власти требовать, или не требовать подачи мнѣнiя. Посему, въ самыхъ административныхъ установленiяхъ королевства существуютъ примѣры властей, которыя подаютъ мнѣнiя о предметахъ ихъ вѣдѣнiя по собственному почину, не вызываемыя къ тому каждый разъ приглашенiемъ стоящей надъ ними власти. Такъ, напримѣpъ: совѣтъ, учрежденный при министерствѣ церковныхъ дѣлъ повелѣнiемъ 13–го iюля 1851 г., имѣлъ право подавать мнѣнiе, по своему почину, во всемъ, что относилось къ исправленiю недостатковъ, которые онъ могъ бы встретить въ дѣлѣ воспитанiя и т. д.

«Впрочемъ можетъ быть, въ вопросѣ о перемѣщенiи епископа, положенiе св. Синода можетъ быть разсматриваемо, какъ чисто совѣщательное (gnwmodotikh)? Но чтобы положенiе чье бы то ни было вообще было признано таковымъ, чтобы даже самая подача мнѣнiя зависѣла отъ приглашенiй правительства, для того было бы необходимо, по закону, чтобы правительству принадлежало право исключительнаго рѣшенiя по тому предмету, о коемъ подается мнѣнiе, какъ это бываетъ по тѣмъ, напримѣръ, предметамъ, которые правительство подвергаетъ разсмотрѣнiю народныхъ и областныхъ совѣтовъ. Но такого положенiя ни конституцiя, ни прочiе законы государства, и не думали предуготовлять для церкви. Конституцiя, во второмъ членѣ, явно постановляетъ, что «церковь управляется священнымъ синодомъ архiеpеевъ”; учредительный же законъ св. Синода и законъ объ епископiяхъ и епископахъ предоставляютъ государству право высшаго надзора, но исключаютъ совершенно вмѣшательство государственной власти въ непосредственное управленiе церкви. Только тотъ, кто имѣетъ право управленiя, а никакъ не тотъ, кому предоставлено право простаго надзора, можетъ, въ порядкѣ государственнаго управленiя, вызывать дѣятельность подчиненныхъ властей, какъ напримѣръ: министръ можетъ вызывать дѣятельность (ргоvoquer l’ action) номарха, номархъ eпарxa и т. д.

«Впрочемъ необходимо наслѣдовать, не можетъ ли требованiе министерства быть оправдано содержанiемъ того самаго § четвертаго втораго раздѣла закона объ епископiяхъ и епископахъ, на который оно ссылается? Выраженiя сего постановленiя состоятъ въ слѣдующемъ:

«Перемѣщенie епископа совершается только по утвержденiю короля, по предъявленiи мнѣнiя св. Синода (egkrisei tou basilewV meta gnwmodothsin thV I'eraV Sunódou), съ неизмѣннымъ соблюденiемъ каноновъ, какъ и во всѣхъ прочихъ единовѣрныхъ церквахъ Христовыхъ". Уже одно это встрѣчающееся въ сихъ словахъ выраженiе: «по утвержденiю короля", должно бы было убѣдить министерство въ томъ, что починъ въ подачѣ мнѣнiя о перемѣщенiи епископа принадлежитъ не правительству, какъ оно полагаетъ, а Синоду: ибо утвержденiе предполагаетъ необходимо послѣдующую дѣятельность (ex usterobouliaV thn energeian) дѣянiе, которое проистекаетъ изъ посторонняго почина (prwtobouliaV).

«Если отношенiя къ правительству чисто административныхъ властей признаются министерствомъ, какъ единственно возможное основанiе сравненiя, для опредѣленiя отношенiй церкви къ государству, то пусть оно возьметъ по крайней мѣрѣ это основанiе въ его цѣлости: ибо даже и въ тѣхъ донынѣ еще существующихъ мѣстныхъ совѣтахъ дѣйствiя ихъ относительно областныхъ бюджетовъ и отчетовъ подлежатъ королевскому утвержденiю, но правительство дѣйствуетъ только a posteriori, утверждая или не утверждая постановленiя по симъ предметамъ областныхъ cовѣтовъ.

«Положенiе Синода въ дѣлѣ перемѣщенiя епископовъ не есть чисто совѣщательное: ибо въ противномъ случаѣ, т. е. коль скоро правительству одному принадлежало бы въ этомъ дѣлѣ право распоряженiя и рѣшенiя, оно могло бы потребовать согласiя Синода и на перемѣщенiе такого лица, которое вовсе не было бы Синодомъ и предложено. Этотъ крайнiй выводъ является неизбѣжнымъ послѣдствiемъ требо–ванiя министерства относительно предоставленiя ему окончательнаго распоряженiiя въ дѣлѣ персмѣщенiiя (епископовъ).

«Что выраженiе избранiе (yhjisiV) и подача мнѣнiя (gnwmodóthsiV) отъ св. Синода имѣютъ одну и туже силу, это вытекаетъ, между прочимъ, изъ § 6 разд. II закона объ епископiяхъ и епископахъ, гдѣ, по вопросу о замѣнѣ епископа, сдѣлавшагося по естественной причинѣ неспособнымъ къ исполненiю своихъ обязанностей, постановляется, что замѣщенiе его другимъ происходитъ, по предварительной подачѣ мнѣнiя со стороны св. Синода, согласно съ тѣмъ, что установлено въ предыдущихъ §§ 3 и 4”, или посредствомъ избранiя трехъ кандидатовъ къ рукоположенiю, или посредствомъ предложенiя къ перемѣщенiю иного епископа. Не ясно ли, что подача мнѣнiя имѣетъ одинаковое значенiе какъ при новой хиротонiи, такъ и при перемѣщенiи. И такъ что подача мнѣнiя (gnwmodóthsiV), то и избранiе (yhjisiV).

«Что правительству не принадлежитъ право почина, это необходимо истекаетъ и изъ самаго положенiя церкви въ государствѣ. Королевская власть имѣетъ, по нашему государственному праву, только власть надзора надъ тѣмъ, что совершается въ церкви, но отнюдь не право распоряженiя дѣлами церковнаго управленiя (§ 6 учредительн. зак. 9 iюля 1852 г.).

«Право надзора выражается въ постоянномъ наблюденiи за дѣйствiями церкви и во власти государства не утверждать тѣ изъ сихъ дѣйствiй, которыя оно признаетъ противными существующему законному порядку. Наблюденiе производится чрезъ посредство королевскаго при Синодѣ пристава, отказъ же въ утвержденiи исходитъ отъ короля. Всякое требованiе со стороны государства, чтобы ему дано было право вызывать, или предопредѣлять дѣятельность церковной власти, всякое сомнѣнiе въ правѣ церкви на починъ въ дѣлѣ утвержденiя вступающихъ въ церковное званiе клириковъ измѣнили бы право наблюденiя во власть непосредственнаго управленiя церковiю.

«Хотя Синоду и предоставлено закономъ дѣлать предложенiя о перемѣщенiи епископомъ вообще, но онъ пользовался этою властiю только тогда, когда воинской митрополiи случалось вдовствовать: ибо, по учредительному закону св. Синода, съ должностiю митрополита аѳинскаго соединяется и предсѣдательство въ св. Синодѣ. Замѣщенiе этой каѳедры посредствомъ рукоположенiя кого–либо вновь въ apxiереи казалось по справедливости неумѣстнымъ: поелику и должность предсѣдателя требуетъ такого лица, которое не было бы малоопытнымъ въ церковномъ управленiи, да и достоинство членовъ св. Синода могло бы пострадать отъ председательствованiя собрата, только что вступившаго на степень архiерейства.

«Нa основанiи практики, которую освятилъ обычай и единомыслiе заинтересованныхъ сторонъ, т. е. церкви и государства, полученiе званiя митрополита черезъ перемѣщенiе получило канонически, такъ сказать, авторитетъ, который усиленъ еще болѣе братскимъ привѣтствiемъ такого порядка со стороны патрiаршихъ православныхъ престоловъ.

«Мы надѣемся, что правительство не будетъ настаивать на такой системѣ понятiй, давленiю которой св. Синодъ подчиниться не можетъ, помышляя о бѣдственныхъ послѣдствiяхъ этой системы какъ для церкви, такъ и для государства, и желая отстранить отъ себя ужасную отвѣтственность передъ Богомъ и передъ людьми.

«При такомъ положенiи дѣлъ и въ виду того, что изустно выраженное отреченiе недавно избранаго и назначеннаго въ митрополиты Аѳинъ досточтимѣйшаго apxieпископa керкирскаго, члена Синода, принято быть можетъ, св. Синодъ, отнюдь не терпя такого присвоенiя и такого явнаго преобидѣнiя чисто духовныхъ правъ, исключительно и несомнѣнно ему принадлежащихъ, публично, во всеуслышанiе протестуетъ противъ такого нарушенiя — и вмѣстѣ съ тѣмъ объявляетъ всенародно, чрезъ посредство печати, что такое попранiе, какъ указано, его духовныхъ правъ есть дѣйствiе незаконное и противуканоническое. Посему онъ неколебимо стоитъ на томъ, что имъ было прежде канонически, законно и единогласно, однажды навсегда, опредѣлено, и одновременно съ симъ постановляетъ, что всякое иное, какое бы то ни было послѣдующее опредѣленiе, будетъ ли то отъ Синода, или отъ какой–либо государственной власти, какъ противное прежде изданному постановленiю, симъ объявляется совершенно бездѣйственнмъ и безсильнымъ, какъ неправильное и неканоническое.

Архiепископъ Феiотиды Каллиникъ.

Архiепископъ Керкиры Антонiй.

Епископъ Трифиллiи и Олимпiи Игнатiй.

______

Считаемъ излишнимъ входить въ подробныя объясненiя важности того узурпаторскаго шага, на который рѣшилось аѳинское министерство церковныхъ дѣлъ и который можетъ имѣть роковыя послѣдствiя для православной церкви, и безъ того уже возмущенной, униженной и бѣдствующей. Наглость, съ какою Димитрiй Каллифронасъ отрицаетъ такiя права священнаго Синода еллинскаго королевства, безъ которыхъ эта, по выраженiю учредительнаго закона 9 iюля 1852 г., «высшая въ государствѣ церковная власть” низошла бы на степень чисто административныхъ учрежденiй, переноситъ насъ изъ православныхъ Аѳинъ въ протестантскую Пpyссiю, правительство которой имѣетъ впрочемъ то по крайней мѣрѣ условное извиненiе, что оно борется съ иновѣрнымъ врагомъ, склоннымъ въ свою очередь къ посягательству, и что, порабощая себѣ всякую въ предѣлахъ его страны сущую церковь, оно тѣмъ самымъ осуществляетъ одинъ изъ гнуснѣйшихъ, правда, но во всякомъ случаѣ основныхъ принциповъ протестантства.

Мы будемъ внимательно слѣдить за дальнѣйшимъ ходомъ возникшей въ Аѳинахъ борьбы между церковною и мирскою властiю и дѣлиться съ читателями своими свѣдѣнiями, а при случаѣ и соображенiями, объ этомъ верховномъ вопросѣ христiанскаго государственнаго общежитiя. Теперь же ограничимся передачею всѣхъ словъ аѳинской газеты «Вѣкъ”, въ которыхъ выражаеся свойство произведеннаго этимъ событiемъ впечатлѣнiя на еллiинскiй народъ, а за тѣмъ выпискою текста тѣхъ законовъ, на которые ссылаются въ своей перепискѣ какъ св. Синодъ, такъ и министерство церковныхъ дѣлъ.

«Мы выражаемъ, говоритъ «Вѣкъ” въ передовой статьѣ отъ 20 августа, нашу глубокую признательность св. Синоду за то, что онъ понялъ свое положенiе и рѣшился защищать цѣлость ввѣреннаго ему народомъ залога и охранять неприкосновенность правъ православной еллинской церкви. Мы тѣмъ болѣе многоцѣнною почитаемъ стойкость въ этомъ дѣлѣ св. Синода, что всесовершенная независимость нашей православной церкви отъ какой бы то ни было государственной власти есть спасительная пристань, въ которой могутъ обрѣсти убѣжище греческiя церкви, существующiя въ Турцiи. Настоящее же министерство мы признаемъ виновнымъ въ страшномъ преступленiи: ибо въ эту столь критическую пору, когда церковь въ Турцiи доблестно борется противъ набѣговъ государственной власти, оно развѣваетъ знамя порабощенiя и уничиженiя церкви и объявляетъ ее простымъ прислужникомъ государственныхъ властей. Тотъ самый принципъ, который внушилъ Поpтѣ изданiе фирмана, утверждающаго болгарскiй экзархатъ, принципъ подчиненiя церкви государству даже и въ чисто церковныхъ дѣлахъ, — внушилъ и министру церковныхъ дѣлъ его отношенiе къ Синоду отъ 8 iюля 1872”.

Выписка изъ законовъ, относящихся къ возникшему пpеpeканiю.

А. Учредительнаго закона (katastatikou nòmou) 9 iюля 1852 годa.

§ 2. Высшая въ королевствѣ церковная власть есть постоянный Синодъ, носящiй имя: Священный Синодъ церкви елладской.

§ 3. Обязанности св. Синода раздѣляются на внутреннiя и внѣшнiя. Въ исполненiи первыхъ (т. е. внутреннихъ) св. Синодъ дѣйствуетъ независимо отъ государственной власти.

Б. Закона объ епископiяхъ и епископахъ 9 iюля 1852 годa.

§ 4. Перемѣщенiе епископа, по правиламъ рукоположеннаго, можетъ произойти только съ утвержденiя короля, послѣ предъявленiя мнѣнiя (metà gnwmodothsin) св. Синода, съ неизмѣннымъ соблюденiемъ каноновъ, какъ и во всѣхъ прочихъ единовѣрныхъ церквахъ Христовыхъ.

§ 5. Въ случаѣ кончины епископа......... правительство, по предложеiю св. Синода, учреждаетъ изъ чиновъ (епископiи) епископскую епитропiю, для производства духовныхъ дѣлъ вдовствующей епископiи до тѣхъ поръ, пока поставленъ будетъ ея законный епископъ.

§ 6. Буквально прописанъ въ отвѣтѣ Синода.

§ 7. Всѣ въ королевствѣ apxiерeи жительствуютъ подъ высочайшимъ надзоромъ св. Синода и относятся къ нему, какъ къ «высшей церковной власти”...

§ 8. Всякое повелѣнiе, изданное въ противность постановленiямъ сего закона, недѣйствительно.

______

ИЗЪ МОСКВЫ.

Жизненная правда и въ прихотливыхъ грезахъ Шекспира. — Необходимость золотыхъ роговъ при ослиныхъ ушахъ. — Случай самоубiйства подъ Москвой. — Опять Шекспиръ. — Появленiе почти–что Ромео и Джульетты около Москвы. — Меблированныя комнаты и кафе–рестораны. — Расположенiе разныхъ школъ. — Вѣсть о съѣздѣ юристовъ въ Москвѣ. — Александровскiй и зоологическiй сады. — Открытiе народной читальни.

Нѣкоторые ученые критики находятъ историческiя указанiя въ прелестномъ, полуфантастическомъ произведенiи Шекспира: «Сонъ въ лѣтнюю ночь”; будто драматургъ хотѣлъ отмѣтить здѣсь съ извѣстной стороны извѣстныя, современныя лица... Для насъ помянутое произведенiе должно имѣть цѣну по его художественной правдѣ; пусть бы эта жизненная правда просвѣчивала въ поэтическомъ cозданiи сквозь тѣ прихотливыя грезы, изъ которыхъ оно соткано; пусть это будетъ правда изъ дѣйствительной жизни человѣческаго ума и чувства. Такимъ достоинствомъ правды отличается указанное произведенiе Шекспира. Вспомнимъ хоть эту смѣшную сцѣну, когда Шекспиръ заставляетъ одну изъ своихъ героинь влюбиться въ простоватаго парня, который, посредствомъ чаръ, надѣленъ на время ослиною головою: Титанiя въ восторгѣ отъ ослиныхъ ушей своего обожаемаго предмета! Она любуется грубой моpдой, ласкаетъ ее, она въ восторгѣ — и мы видимъ въ этой сцѣнѣ живое воспроизведенiе одного изъ видовъ женской экзальтацiи: иная умная женщина совершенно искенно порою увлекается тѣмъ, что не стоитъ увлеченiя, и безгранично идеализируетъ свой, въ сущности недостойный, предметъ увлеченiя. Вспомнимъ художественное правдивѣйшее изображенiе непонятнаго увлеченiя Наташи Ростовой безсмысленнымъ Анатолiемъ Курагинымъ («Война и Мipъ"). Все это правда и правда — quis enim modus adsit аmori? по глубоко–вѣрному выраженiю Виргилiя.

Чары, отъ которыхъ была избавлена героиня Шекспира «непосредственнымъ влiянiемъ добраго духа", существуютъ и въ наше время; только «добрый домашнiй духъ" изчезъ куда–то, особливо bъ русской жизни, вслѣдъ за исчезнувшими образами народнои наивной поэзiи изъ болѣе и болѣе цивилизующейся общественной среды. Героинямъ нашего времени приходится отдѣлываться отъ помянутыхъ чаръ собственными силами, и благо той, которая не потеряетъ душевнаго здоровья, а то и жизни, во время своихъ разочарованiй! Тѣмъ тяжелѣе должно быть подобное разочарованiе для женщины, что въ нашъ фактически вѣкъ иные герои, для того чтобы очаровывать, въ придатокъ къ ослинымъ ушамъ должны обладать золотыми рогами и копытами, подобные аттрибуты золотаго тельца необходимы теперь для геройскихъ подвиговъ!... Много потрудились наши беллетристы надъ изображенiемъ разныхъ язвъ семейной жизни въ русскомъ обществѣ, но много остается и наростаетъ самаго непригляднаго, разнообразнаго матерiала для подобнаго труда, этотъ матерiалъ разсынанъ всюду, начиная съ русской деревни, кончая особенно столицами, беллетристы могутъ писать повѣсти и романы чисто мѣстные — рязанскiе, смоленскiе, исключительно московскiе и т. д.

Вотъ я и добрался отъ Шекспира до своей матушки–Москвы. Начну же свою первую осеннюю хронику нѣсколькими очерками, въ которьхъ выступятъ московскiя бытовыя варьяцiи на тему о семейныхъ и домашнихъ отношенiяхъ.

Вѣроятно иные изъ нашихъ читателей ознакомились съ недавно бывшимъ трагическимъ случаемъ на одной изъ подмосковныхъ дачъ, разсказаннымъ въ одной петербургской газетѣ (перепечатку см. въ № 205 Русскихъ Вѣдомостей отъ 23 сен.). Мы возьмемъ изъ этого разсказа самое существенное, оставляя въ сторонѣ чувствительно–реторическiй тонъ разсказа въ стилѣ «Гуака или непреоборимой вѣрности”, «Дагестанскаго плѣнника” и тому подобныхъ произведенiй. Въ 20 верстахъ отъ Москвы (прибавимъ: по желѣзной дорогѣ) въ одномъ помѣстьѣ жила семья управляющаго, въ этой семьѣ была молодая дѣвушка, дочь послѣдняго; семья отличалась скромною жизнью. Поселяется въ указанной мѣстности на дачное житье одинъ неженатый купчикъ–миллiонеръ; онъ сталъ ухаживать за дочерью управляющаго; послѣдняя ему сочувствуетъ; онъ дѣлаетъ для нея разныя угожденiя: то, по ея желанiю, изъ Москвы добываетъ ей для прогулокъ изящное плетеное тюльбюри, запряженное парою пони, то вороную лошадь, выѣзженную подъ дамское сѣдло. Дѣло пошло такъ, что стороннiе ожидали скораго бракосочетанiя молодыхъ людей. Корреспондентъ петербургской газеты замѣчаетъ: «нечего говорить, что отношенiя молодыхъ людей не переходили границъ, которыя опредѣляются сближенiемъ молодаго человѣка съ дѣвушкою образованною, умною, благовоспитанною и безупречной нравственности” (а съ дѣвушкою умною и безупречной нравственности, но необразованною — эти границы не опредѣляются? И «молодой человѣкъ” долженъ быть только молодъ — тогда онъ уже подразумѣвается образованнымъ, умнымъ и съ безупречной нравственностью? Впрочемъ весь разсказъ корреспондента полонъ вышеуказанной разсудительности, Богъ прости писателю!) 5 сентября должны быть имянины дѣвушки, а наканунѣ день ея рожденiя. Родители ея согласились на просьбу купчика отпраздновать эти два дня въ его квартирѣ. Заданъ былъ предполагаемымъ женихомъ торжественный пиръ съ участiемъ немалаго числа гостей. И вотъ во время обѣда 4 сентября купчикъ, что называется, «натянулся до чѣла”, и давай бить бутылки, зеркала, посуду и т. д. подъ аккомпаниментъ цѣлаго потока «непечатной” брани. Дѣвушка, бывшая на обѣдѣ, со слезами и отчаянiемъ убѣжала домой отъ разгула скиѳскаго негоцiанта. На другой день онъ счелъ себя прощеннымъ и въ его квартирѣ, приведенной въ порядокъ, начался имянинный балъ; во время него дѣвушка было изчезла, но возвратилась изъ своею дома, переодѣтая въ бѣлое платье; проситъ она капельмейстера сыграть ея любимый романсъ «прошла весна”; подъ звуки послѣдняго она выходитъ на балконъ и затѣмъ гости слышатъ оттуда роковой выстрѣлъ револьвера. Вотъ вся драма: «только однимъ человѣкомъ убавилось” на свѣтѣ. Несчастная не пережила своего разочарованiя; она вѣрила — во что? Человѣкъ, дозволившiй себѣ до безобразiя напиться и буйствовать въ присутствiи quasi—любимой женщины, едва–ли могъ всегда сдерживать втайнѣ свои грѣховныя наклонности, едва–ли обладалъ и въ трезвости чертами всегда привлекательными для yмной дѣвушки; не могъ же онъ представлять изъ себя какой–то идеальной Байроновской Парзины, которая лишь «въ волненiи мятежнаго сна” сдѣлала невольное грѣховное признанiе cвоему мужу, за что, впрочемъ, и погибла. Однако смѣшно вспоминать о Байронѣ по поводу россiйскихъ купчиковъ... Во всякомъ случаѣ, несчастная дѣвушка, погибшая ради одного изъ нихъ, какъ бы легкомысленно ни увлекалась человѣкомъ недостойнымъ, — cвоею смертiю возбуждаетъ въ насъ глубокое состраданiе: peccatum magnum, at humanum! (Теренцiй). Вмѣстѣ съ тѣмъ это странное самоубiйство наводитъ на рядъ очень странныхъ и отвратительныхъ мыслей. Просимъ читателей самихъ разсудить о русскихъ семейныхъ и домашнихъ отношенiяхъ, акъ они могутъ быть видны въ вышеприведенномъ разсказѣ... Сами же перейдемъ теперь къ разсказу другому:

Опять Шекспиръ! Онъ нашъ великiй сердцевѣдъ и учитель, создавшiй прелестною личность Джульетты и потрясающую трагедiю, въ которой эта идеальная дѣвочка губитъ себя ради любимаго Ромео, тоже нашедшаго себѣ исходъ въ самоубiйствѣ. Между прочимъ, вотъ какъ, не такъ давно, отразилась помянутая трагедiя въ московской житейской практикѣ. Дѣло тоже подъ Москвой, только подальше 20 верстъ отъ нея, среди дачъ, связанныхъ съ Бѣлокаменной посредствомъ желѣзной дороги. Прекрасная собою и образованная современная Джульетта имѣла несчастiе влюбиться въ одного джентльмена, полныя правa на сочувствiе и вѣрность котораго ранѣе прiобрѣла другая молодая, тоже образованная, женщина. Послѣдняя случайно разузнала, что права эти оскорблены, нарушены самымъ существеннымъ образомъ, отношенiями Джульетты къ «джентльмену”. Происходитъ сцена между тремя указанными личностями. Въ концѣ концовъ несчастная Джульетта tête a tête условливается съ «джентльменомъ” проститься вмѣстѣ навѣкъ съ этой жизнью, въ которой счастiе для нихъ невозможно; пусть только она покончитъ расчетъ съ жизнью за Москвой, а онъ, въ тотъ же день и въ тѣже самыя минуты — въ Москвѣ. Джульеттa исполнила свое слово: вмѣсто яда она воспользовалась револьверомъ, но къ счастiю ранила она себя не смертельно, ея соперница, права которой были оскорблены, совсѣмъ было yтопилась, узнавъ что близкiй ей «джентльменъ” рѣшился повторить роль Ромео, но была спасена. А что же дѣлалъ предполагаемый Ромео? Въ назначенный день и часъ онъ съ бокаломъ нѣкоторой отравы въ рукѣ и вѣроятно съ восклицанiемъ: «теперь пью въ память возлюбленной моей”! (См. «Ром. и Дж.” Дѣй. V, сцена 3) — пилъ горячительные напитки и преспокойно закусывалъ въ одномъ изъ многочисленныхъ трактирныхъ заведенiй въ Москвѣ! Ромео въ Москвѣ не удался — и тѣмъ лучше для «джентльмена”, который, какъ можно заключать, далеко не надѣленъ привлекательными душевными качествами, какими отличался при своей жизни дѣйствительный, Шекспировскiй, Ромео. Но дороже всего что трагедiя не разыгралась преждевременною смертью двухъ молодыхъ женщинъ, дѣйствительно несчастныхъ.

И вотъ среди нашей русской убогой общественной жизни, только страдающiй симпатичный образъ русской женщины величаво вырисовывается живымъ, болѣзненнымъ укоромъ печальному безсилiю русской сильнѣйшей (физически, а, въ громадномъ большинствѣ, вовсе не нравственно) половинѣ человѣческаго вида. Посмотрите же вдумчивѣе, какъ расшатывается русская семейная жизнь! Посмотрите хоть въ Москвѣ на эту беззаботную мужскую молодежь, равнодушную къ семейному очагу, предпочитающую узкую, эгоистичную номерную жизнь обстановкѣ, хотя бы и небогатой, но полной богатствъ нравственныхъ! Характеристическiй признакъ — постоянно возраставшee въ Москвѣ количество такъ называемыхъ «меблированныхъ комнатъ”; въ нихъ ютится молодежь — вѣчные холостяки, одиночники, воспитывающiе въ древней столицѣ либо проституцiю, — это разрастающееся чудовище фальшивой цивилизацiи, либо легкiя отношенiя къ женщинамъ изъ семей, часто содѣйсвующiя распространенiю той же проституцiи... Въ самомъ дѣлѣ, въ Москвѣ распложается холостяковъ болѣе и болѣе, а съ тѣмъ вмѣстѣ выступаетъ яснѣе на видъ женскiй вопросъ въ видѣ матерiальной безпомощности бѣдныхъ женщинъ; мѣстъ и занятiй оказывается мало для женскихъ рукъ, нуждающихся въ заработкѣ ради насущнаго пропитанiя; а не забудемъ, что вполнѣ обезпеченныхъ людей въ Москвѣ очень немного пропорцiонально ея громадному населенiю. И вотъ еще характеристическiй признакъ послѣдняго времени въ общественной жизни Москвы: въ ней очень распространяются грошовые кафе–рестораны; это скорѣе водочно–пивныя грязныя лавчонки, гдѣ, впрочемъ, можно получать за 10 и 15 к. порцiи разныхъ яствъ. Аллаху вѣдомо изъ чего и какъ иной разъ приготовленныхъ, вотъ ради такой дешевизны яствъ сюда являются и бѣдныя женщины и дѣвушки, занятыя какой нибудь поденной работой въ магазинахъ, библiотекахъ и т. д. за ничтожную плату. Приходится имъ иной разъ услышать и «крѣпкое словцо” упившагося гуляки, натолкнуться и на скандалъ въ этихъ притонахъ; а они сравнительно образованы, иныя учились въ институтахъ, либо пансiонахъ; и что же дѣлать, когда нужно выгадывать гроши, которыхъ недостаточно, чтобы вести собственное хозяйство. Между тѣмъ, вотъ сцены изъ жизни помянутыхъ кафе–ресторановъ: въ одномъ изъ нихъ сидятъ трое — не то пѣвчихъ, не то — какихъ то писарей; на столѣ около нихъ восемь опорожненныхъ пивныхъ бутылокъ. «Нѣтъ, Мишка, здѣсь, братъ, пиво ослабѣло; допрежде того на европейской точкѣ стояло! Эй, малый, подай–ка еще парочку Баварiи!” слышенъ возгласъ одного. «Будетъ; лучше пойдемъ сторожить Наташку, умильная, братецъ мой, дѣвчонка!” возражаетъ его товарищъ. «Нѣтъ, давай сперва выпьемъ всего по два стаканчика на брата; догонимъ до десяти флакончиковъ!”.. вступается третiй. Начинается шумная сцена съ ругательствами... Вотъ въ другомъ кафе–ресторанѣ какой то чиновникъ объясняетъ, испивая водки, своему визави изъ военныхъ: «когда я хочу на счетъ гастрономiи, я отправляюсь въ Эрмитажъ; тамъ за котлетку гривенъ шесть заплатишь, за то чисто, ну и обстановка... А сюда я когда мнѣ просто хочется пообѣдать; здѣсь вотъ–съ бутылочка водки въ 4 рюмки всего пятiалтынный, такъ я на шестьдесятъ то копѣекъ истреблю четыре бутылочки".. Хорошъ простой обѣдъ! Тѣмъ не менѣе въ иныхъ подобныхъ кабакахъ вы всегда встрѣтите бѣдныхъ и безупречно нравственныхъ женщинъ...

Я долго бы не кончилъ, еслибы рѣшился вполнѣ изобразить въ описанiи отдѣльныхъ случаевъ и въ общихъ чертахъ стороны нравственной мужской распущенности, развивающейся въ Москвѣ въ ущербъ благосостоянiю, матерiальному и нравственному, матерей, женъ, сестеръ, дочерей, словомъ дѣвушекъ и замужнихъ женщинъ... Перейду пока къ извѣстiямъ изъ текущей жизни Москвы.

Всякiя школы, мужскiя и женскiя, низшiя и высшiя, распложаются въ Москвѣ неустанно. Есть и хорошiя, есть, безъ сомнѣнiя, и нехорошiя. Есть школы въ странныхъ мѣстахъ, напр. школа въ началѣ переулка отъ церкви Спаса на Срѣтенкѣ, этотъ переулокъ оканчивается по обѣ стороны чуть не шеренгою «домовъ терпимости”. Что за удивительная мысль устроить училище для дѣтей въ такомъ, едва–ли приличномъ переулкѣ! — Вмѣстѣ съ общеобразовательными школами замѣчательно въ Москвѣ распространенie музыкальныхъ классовъ (Арнольда, Suist‘а, Невѣдомской–Дюноръ, Кашпирева, Шпейера, Щуровскаго и т. д.). Дай Богъ, чтобы изъ этихъ классовъ выходили пѣвцы и музыканты, способны производить дѣйствительно «серебряные звуки музыки”, не въ томъ смыслѣ серебряные, что «столь плохимъ музыкантамъ не стоитъ платить золотомъ" — по выраженiю одного Шекспировскаго шутника, а въ томъ, чтобы этой музыки серебряные звуки тотчасъ облегчали душу, «когда душа испытываетъ муки и думы голову тѣсятъ". Пусть бы хоть «эстетическое самозабвенiе" облегчало переносить невзгоды общественной дѣйствительности!

Еще въ iюнѣ нынѣшняго года Московское юридическое Общество получило отъ г. товарища министра народнаго просвѣщенiя (Общество состоитъ при университетѣ) отвѣтную бумагу на просьбу Общества о дозволенiи перiодическихъ съѣздовъ юристовъ со всей Россiи въ Москвѣ; въ помятномъ отвѣтѣ дозволяется, въ видѣ опыта, устроить съѣздъ только въ одинъ какой либо годъ и предлагается Обществу представить, на просмотръ высшаго правительства, программу съѣзда. Общество, послѣ лѣтняго ваканта, лишь недавно возобновило свои перiодическiя засѣданiя; теперь идутъ въ немъ совѣщанiя относительно будущаго съѣзда; разработывается программа, а пока рѣшено устроить съѣздъ въ теченiи трехъ святочныхъ дней декабря будущаго 1874 г.; проситъ и личными письмами и общими циркулярными обращенiями по всей Россiи къ русскимъ юристамъ ихъ указанiй и возможныхъ вопросовъ, пригодныхъ для интересовъ съѣзда; эти указанiя и вопросы должны быть доставлены въ Общество къ 1 мая будущаго года. Крайне интересно, какъ и въ чемъ выскажется единодушiе и солидарность всероссiйскихъ русскихъ юристовъ, благодаря предположенному съѣзду? — Вотъ напр. въ Москвѣ существуетъ cоcловie присяжныхъ повѣренныхъ; число ихъ, кажется, болѣе 80 человѣкъ, между тѣмъ, что же это за сословiе? Никакого въ немъ единодушiя, ничѣмъ серьознымъ пока оно себя не заявило. «Развѣ что устроена при немъ консультацiя? Но съ начала ея устройства, т. е. съ марта 1872 г., публика ничего не знаетъ о ней; не было никакихъ отчетовъ о xодѣ ея дѣлъ, о ея доходахъ. Куда идутъ деньги, получаемыя консультацiей? между тѣмъ достаточно является въ нее лицъ за совѣтами; мы слышали за нѣкоторые совѣты получила она до 200 р. Всего полезнѣе обратить эти деньги въ вспомогательную ссудную кассу съ ничтожными % для членовъ сословiя; мы слышали что по веснѣ настоящаго года въ совѣтъ сословiя явилось отчаянное письмо одного изъ присяжныхъ повѣренныхъ, гдѣ онъ проситъ помочь ему съ семьей буквально отъ голодной смерти; товарищи нѣкоторые и помогли добровольной подпискою; но не лучше ли имѣть постоянный вспомогательный фондъ? Съумѣло же сословiе, впрочемъ произволомъ нѣкоторыхъ членовъ, а отнюдь не уполпомочiемъ всѣхъ членовъ, прiобрѣсти для себя въ 1,500 р. какую–то странную библiотеку, гдѣ кромѣ полнаго собранiя законовъ нѣтъ хорошихъ книгъ, если не считать такими для юриста нѣсколько томовъ «Вѣстника Европы" (редакцiи г. Стасюлевича). — А межъ тѣмъ на покупку библiотеки частiю пошли деньги консультацiи. Нѣтъ, нуженъ строгiй контроль надъ послѣднею; нуженъ въ ней и лучшiй порядокъ: не то вы, случись вамъ нyждa въ ея помощи, нерѣдко рискуете передъ ея дверями попасть въ лапы солдата, который предоставитъ васъ, по своему усмотрѣнiю, въ руки вотъ такого–то, а не инаго адвоката... Что это? неужели отставные представители Марса ратуютъ за адвокатскую монополiю, или вѣрнѣе — за монополiю только нѣкоторыхъ адвокатовъ? Неужели и въ стѣнахъ суда совершается тоже, что, какъ мы извѣстились, на нѣкоторыхъ «подворьяхъ” московскихъ, гдѣ останавливается прiѣзжее купечество и которыя чуть не на откупу у иныхъ представителей «Свободной защиты”? Конечно такое прибѣганiе къ факторской помощи неприлично этимъ представителямъ. Вонъ у французскихъ адвокатовъ строго опредѣлены ими самими всѣ правила приличнаго поведенiя... Не худо бы и нашему сословiю адвокатовъ вообще поучиться прилично у французскихъ адвокатовъ... Но о томъ будетъ рѣчь когда нибудь послѣ. Въ заключенiе одно слово: московскiе адвокаты дѣйствительно ли образованные юристы? Пора зaявить имъ свое образованiе какими нибудь хорошими трудами и въ судебной практикѣ и въ литературѣ. Но мы можемъ пока лишь ждать подобнаго заявленiя. Пpо слишкомъ рѣдкiя, одиночныя исключенiя въ лучшемъ смыслѣ не стоитъ говорить для печальной характеристики всего сословiя...

Вѣроятно съ весны будущаго года первый Адександровскiй садъ въ Моcквѣ будетъ обстраиваться прочными павильонами для технологическаго и геологическаго отдѣловъ будущаго политехническаго музея. Этотъ садъ, какъ извѣстно, уступленъ дворцовымъ вѣдомствомъ музею. Другiе отдѣлы помѣстятся на Варварской площади, которая съ Высочайшаго разрѣшенiя уже уступлена городомъ тому–же музею. На дняхъ ее будетъ принимать отъ города Общество любителей естествознанiя. Доходу же она доселѣ доставляла городу ежегодно до 20,000 руб. Великодушное пожертвованiе! Дай Богъ, чтобы оно послужило на пользу народнаго образованiя! Но вотъ когда Кремлевскiй садъ украсится павильонами (самый садъ не уничтожится, напротивъ будутъ превосходно отдѣланы мѣста, свободныя отъ павильоновъ, а этихъ мѣстъ останется весьма достаточно для прогулокъ), другой садъ — зоологическiй долженъ бы быть тоже реставрированъ. Слухи были, что его беретъ въ аренду г. Рябининъ, обязываясь поддерживать его возможно лучше. А теперь куда онъ плохъ, хотя на него уже истрачено куда–то слишкомъ 150,000 рублей! Звѣри, несчастные звѣри! Они мрутъ отъ голода. Недавно палъ слонъ. Медвѣди изъ клѣтокъ ревутъ и, какъ нищiе, протягиваютъ лапы за подачкой хлѣба къ прохожимъ. Картина вообще такая, что сердце сжимается, глядя на неповинныхъ животныхъ; даже надъ ними издѣвается наглость человѣческая!

Въ воскресенье, 23 сентября, открыта въ Ипатьевскомъ переулкѣ на Ильинкѣ, въ классахъ 1 уѣзднаго училища, народная читальня съ входной платою по 1 копѣйкѣ съ человѣка, не разбирая пола и возраста. Помѣщенiе читальни чисто, тепло, просторно (свободно помѣститъ до 50 читателей). При ней дозволено члену Общества распространенiя священнаго писанiя продавать дешевыя евангелiя, библiи и псалтири. Читальня открыта по праздникамъ и воскресеньямъ два раза — отъ 12 до 3 ч. по полудни, отъ 5 до 8 ч. вечера; только въ эти вечернie часы она открыта три раза въ недѣлю и по буднямъ. Часть книгъ пожертвована Обществомъ распространенiя полезныхъ книгъ, часть куплена, часть имѣлась въ училищѣ; всѣхъ книгъ теперь до 300 слишкомъ, но вскорѣ будетъ значительно больше; всѣ книги (сдѣланъ строгiй выборъ ихъ комитетомъ, устроеннымъ при г. попечителѣ московскаго учебнаго округа — председатель этого комитета) распадаются на отдѣлы: церковный и вообще духовно–нравственый, историческiй, землеописанiя и отечествовѣденiя, домоводства и промышленный, знакомства съ природой, легкaго чтенiя (повѣсти, разсказы и т. д.). Открытiе совершилось торжественно: былъ отслуженъ молебенъ съ участiемъ прекраснаго хора почтамтскихъ пѣвчихъ; присутствовали г. попечитель округи, г. почтъ–директоръ (членъ комитета, принимающiй живое yчастie въ дѣлахъ читальни), нѣкоторые члены комитета, разные учителя и постороннiе посѣтители и посѣтительницы. Современемъ будутъ устроены публичныя чтенiя въ читальнѣ. Можно быть увѣреннымъ, что при энергiи, съ какою кн. Ширинскiй–Шихматовъ, (попечитель округа) заботился объ устройствѣ первой постоянной читальни въ Москвѣ, судьба этого учрежденiя и будетъ счастливая; за первою читальней будутъ устраиваться постепенно такiя же и въ другихъ казенныхъ училищахъ Москвы. Пожелаемъ всякихъ успѣховъ этому истинно доброму дѣлу въ пользу народа, дѣлаемому съ такимъ полнымъ вниманiемъ къ послѣднему; а то вѣдь къ нашимъ самозваннымъ лже–либеральнымъ радѣтелямъ народнаго блага примѣнимы стихи Пушкина: «всѣ предрассудки истребя, мы почитаемъ всѣхъ нулями, а единицами себя; мы всѣ глядимъ въ Наполеоны, двуногихъ тварей миллiоны для насъ орудiе одно; намъ чувство дико и смѣшно”! Чувство искренней и осмысленной любви къ народу руководило устройствомъ московской читальни. Пусть кто можетъ и хочетъ провѣритъ это личнымъ наблюденiемъ надъ послѣдней.

Москвичъ.

______

РАЗСКАЗЪ ЗАСТРѢЛИВШАГОСЯ ГИМНАЗИСТА.

IV.

(Окончанiе)^*).

Въ началѣ уроки мои пошли какъ нельзя лучше, ибо не наступилъ еще срокъ начала гимназическаго курса. Къ тому же сестра, послѣ 2–хъ недѣль пребыванiя въ магазинѣ, стала получать 15 рублей жалованья отъ хозяйки. Учитель Р..., къ которому я заходилъ, обѣщалъ мнѣ найти мѣсто болѣе выгодное; такъ что мы съ сестрою стали и веселы и благодарны Богу за нашу новую жизнь.

Черезъ мѣсяцъ однако послѣ начала гимназическаго курса, я началъ замѣчать что не поспѣваю приготовлять заданные мнѣ уроки. Товарищи, которымъ я разсказалъ, съ нѣкоторымъ даже самодовольствiемъ, что занимаю должность репетитора, стали надо мною смѣяться, когда узнали что я получаю за свои уроки, а другiе, которые были по серьознѣе, сказали мнѣ что я больше двухъ часовъ въ день не долженъ посвящать на уроки. Какъ нарочно я на этой недѣлѣ получилъ изъ латинскаго единицу: это былъ первый дурной баллъ въ гимназiи.

Но въ особенности на меня подѣйствовало то, что учитель латинскаго языка сказалъ мнѣ: «вы начинаете плохо учиться”. Выходя изъ гимназiи я встрѣтился съ учителемъ Р.... Извѣстiе объ моей единицѣ поразило и его; онъ меня взялъ за руку.

— Послушайте, сказалъ онъ мнѣ, я поговорю объ васъ съ Ш... (учитель латинскаго языка), дѣло можно поправить, но вы того... не шутите; тутъ отчаяваться нечего, тутъ надо бѣситься на свою собственную глупость. Ну какъ вы могли не показать мнѣ ваше условiе, преждѣ чѣмъ подписать его; вѣдь вы себя продали этому подлецу купцу по рукамъ и по ногамъ. Нѣтъ, надо бросить его, какъ хотите, — да и что за условiе съ шестнадцатилѣтнимъ мальчикомъ! все это вздоръ, пустяки, глупости!..

— Посмотрю, отвѣчалъ я, попробую, можетъ быть привыкну, не хочется бросать мѣсто; все–таки 20 р. я въ прошлый мѣсяцъ заработалъ.

— Ну, берегитесь! отвѣчалъ учитель, и отошелъ.

Увы, беречься было чего! Въ этотъ вечеръ я, вернувшись домой послѣ урока, призанялся больше обыкновеннаго; легъ въ два часа; а на другой день просилъ латинскаго учителя меня переспросить: вѣроятно ему обо мнѣ уже говорилъ мой покровитель, потому что онъ очень охотно взялся меня переспросить и вмѣсто единицы поставилъ мнѣ три. но въ этотъ день опять со мною случилось несчастiе: изъ греческаго я не успѣлъ приготовиться и получилъ двойку. Въ этотъ вечеръ, испуганный тѣмъ что со мною случилось, я просилъ своего купца дозволить мнѣ въ теченiи одной недѣли не приходить въ тѣ часы, которые назначены были сверхъ вечернихъ. Купецъ согласился, и такъ какъ онъ мнѣ ничего особеннаго не сказалъ, то я заключилъ изъ этого, что съ его стороны не будетъ и впредь никакихъ препятствiй. Но каково было мое изумленiе, когда по окончанiи недѣли онъ сказалъ мнѣ, отдавая вмѣсто пяти рублей рубль: «мы съ вами въ расчетѣ”, и на мой вопросъ: «почему?” объяснилъ мнѣ что вычитаетъ за недѣлю манкированные мною четыре урока. Я вернулся домой въ эту субботу въ самомъ мрачномъ настроенiи духа, оно усилилось, когда вернулась сестра и объявила что получила отъ хозяйки сверхъ жалованья пять рублей наградныхъ денегъ; а я то являлся съ однимъ заработаннымъ рублемъ, и сверхъ того успѣлъ получить на этой недѣлѣ двѣ двойки: одну за греческiй, другую изъ алгебры. Что было дѣлать, я и самъ не зналъ. Сестра совѣтовала мнѣ бросить всѣ уроки и заниматься только для гимназiи, такъ какъ по ея словамъ мы могли бы жить двадцатью рублями въ мѣсяцъ. Могъ ли я согласиться на такое унизительное предложенiе, послѣ всего что уже испыталъ? Однако обдумавши этотъ вопросъ, мы рѣшили съ сестрою что я откажусь отъ мѣста у купца и примусь искать просто по два урока въ день, за которые буду получать отъ 40 до 50 копѣекъ въ часъ, и что въ такомъ случаѣ это будетъ гораздо удобнѣе и даже выгоднѣе, такъ какъ я сталъ бы получать до 25 рублей въ мѣсяцъ.

Я объявилъ объ моемъ намѣренiи купцу. Онъ мнѣ отвѣтилъ: «очень хорошо–съ” и напомнилъ что по условiю я долженъ былъ его предупредить за мѣсяцъ до ухода; и дѣлать было нечего; надо было подчиниться. Я рѣшилъ что во всякомъ случаѣ, въ теченiе этого мѣсяца прiищу себѣ другiе уроки, и буду манкировать у купца отъ времени до времени.

Но эта недѣля была послѣдняя недѣля, сравнительно по крайней мѣрѣ счастливая. Слѣдующую недѣлю я провелъ въ томъ что искалъ себѣ уроки, и искалъ напрасно; куда ни пойду, вездѣ мнѣ смѣются въ глаза и говорятъ что дѣтей въ учителя не берутъ; затѣмъ въ концѣ недѣли купецъ, къ которому я обратился за полученьемъ денегъ за 7 уроковъ, объявилъ мнѣ что я манкировалъ какъ разъ 8 уроковъ, и слѣдовательно мнѣ ничего не приходится получить; но изъ участiя къ моей бѣдности онъ мнѣ даетъ 1 рубль. Хотя я могъ предвидѣть это обстоятельство заранѣе, но вѣроятно неудачи мною претерпѣнныя въ теченiи недѣли такъ сильно меня разстроили, что я въ эту минуту пришелъ въ изступленiе, и чувствуя одно только — насмѣшку надъ своимъ несчастнымъ положенiемъ, швырнулъ этотъ рубль купцу въ лицо и выбѣжалъ изъ дома какъ будто въ сильномъ припадкѣ горячки. Домой я вернулся до послѣдней степени разстроенный, и только когда увидѣлъ спокойное и свѣтлое выраженiе лица сестры, какъ будто опомнился; но разстройство было такъ сильно, что сестра мнѣ разсказала потомъ что она испугалась моего лица, и первыя слова, которыя я ей сказалъ, вырвались какъ будто у меня безсознательно; я сказалъ ей: «знаешь, сестра, я начинаю понимать что могутъ быть минуты, когда человѣку приходитъ въ голову застрѣлиться”...

— А такъ какъ ты еще не человѣкъ, отвѣчала разсмѣявшись сестра, то тебѣ нечего объ этомъ и разсуждать.

Я взялъ сестру за руку и нѣжно поцаловалъ эту руку, сказалъ ей: «Ты не повѣришь какъ я счастливъ, сестра, что ты со мною! Ты мой ангелъ хранитель, я не могу себѣ представить что бы сталось со мною безъ тебя”. И дѣйствительно въ эту минуту, когда взглянула она на меня своимъ яснымъ, тихимъ и кроткимъ взглядомъ, когда раздался ея звонкiй смѣхъ, вся буря во мнѣ какъ бы разомъ утихла.

— Но знаешь что, Сережа, тебѣ надо привыкать къ мысли жить безъ меня.

— Безъ тебя? и я какъ бы впился въ ея глаза, желая понять къ чему она сказала эти слова, которыя почему то показались мнѣ въ эту минуту страшными.

— Мало ли что можетъ случиться, сегодня мы живы и здоровы...

— Нѣтъ, Лиза, умоляю тебя, не говори этого, — съ тобою жить такъ хорошо! И зачѣмъ ты это сказала!

— Какое ты дитя, Сережа, сейчасъ же ты и пугаешься! я шучу, да и наконецъ, вѣдь я могу замужъ выйти; пора...

Она засмѣялась и я тоже улыбнулся, но не отъ сердца: на сердцѣ какъ то стало тяжело именно отъ мысли, что слова сказанныя ни съ того ни съ сего сестрою имѣли какую нибудь причину.

Въ понедѣльникъ, то есть черезъ два дня послѣ этого, причина, увы, разъяснилась. Сестра заболѣла, и не могла отправиться въ магазинъ; въ нашей квартирѣ было три рубля денегъ. Что дѣлать?

Я прежде всего побѣжалъ къ хозяйкѣ сестры ее увѣдомить. Она оказалась предоброю женщиною, и сейчасъ же указала мнѣ адресъ ея знакомаго доктора. Докторъ этотъ пришелъ къ сестрѣ и нашелъ что она больна воспаленiемъ въ легкихъ. Таже ужасная сцена, что была при болѣзни мамаши, повторилась: докторъ совѣтовалъ отправить сестру въ больницу; я расхохотался, — такъ я былъ нервенъ, — и сказалъ доктору что меня здѣсь убьютъ, но я не отдамъ сестру въ больницу.

Хозяйка навѣстила сестру и прислала ей бульону и одну дѣвушку за сестрою ухаживать. Я побѣжалъ на улицу, въ состоянiи какой то жажды сдѣлать что нибудь необыкновенное; я прибѣжалъ въ первую попавшуюся мнѣ на глаза церковь; тамъ я упалъ на колѣни, и въ изнеможенiи, помню, говорилъ слова, которыхъ смыслъ былъ: «Боже мой, ты Богъ, Ты не можешь быть такъ жестокъ; нѣтъ, лишить меня сестры было бы слишкомъ жестоко! я не заслужилъ этого. Ты не можешь это сдѣлать”, и затѣмъ долго, долго стоялъ на колѣняхъ, но помню что не молился, а только проходилъ какъ будто черезъ сонъ какой, гдѣ были и воспоминанiя про мамашу, про сестру; и мнѣ какъ будто бы было легко и прiятно. Потомъ я опомнился, всталъ, вышелъ изъ церкви и побѣжалъ въ гимназiю; тамъ отпросился у директора не приходить на уроки по случаю болѣзни сестры, потомъ вышелъ на улицу. Здѣсь я вспомнилъ что у насъ только три рубля. Ничто не можетъ передать какъ ужасно сжалось сердце при этой мысли. «Что дѣлать! идти къ своему учителю и спросить денегъ въ займы? Онъ дастъ, — да, дастъ, думалъ я, но я то чѣмъ ему отдамъ ихъ? сестра зарабатываетъ, а я, я ничего не могу; да, сестра теперь больна, и я не могу ни гроша для нее заработать, — ужасно, ужасно”! Мысль эта меня всего перевернула, и я опрометью побѣжалъ къ своему купцу. Я упаду къ его ногамъ, — да, попрошу у него прощенiя, и ни разу не проманкирую урока. Это то я и сдѣлалъ, и мнѣ доставило какое то удовольствiе все это сдѣлать; и чѣмъ больше я унижался, тѣмъ болѣе я какъ будто наслаждался. Купецъ должно быть сжалился надо мною, — видно я уже черезъ чуръ ему показался несчастнымъ, — вынулъ изъ бумажника недоданные мнѣ восемь рублей, согласился меня снова принять въ учителя къ сыновьямъ, по случаю болѣзни сестры разрѣшилъ мнѣ давать только одинъ урокъ, и предложилъ мнѣ впередъ пять рублей за эту недѣлю. Если приходя къ купцу я былъ черезъ чуръ несчастливъ, то уходя я почувствовалъ такую благодарность къ нему, что хотѣлъ его расцаловать. «Эти тринадцать рублей, думалъ я, спасали сестру отъ больницы: да, на свои заработанныя деньги я буду содержать больную сестру!” — и сто разъ повторяя про себя эту мысль, я летѣлъ домой, и былъ внѣ себя отъ радости. Сестра обрадовалась моему возвращенiю, и когда я ей сообщилъ результатъ моихъ похожденiй, она чуть–чуть улыбнулась, и протянула мнѣ руку. О, какъ я былъ счастливъ, тѣмъ болѣе что сестра, какъ говорила она сама, послѣ пьявокъ и лекарства почувствовала себя лучше.

Вечеромъ она меня подозвала и заставила обѣщать ей что я завтра же начну снова ходить въ гимназiю; она увѣряла меня что мысль что изъ за нее я буду манкировать уроки слишкомъ ее мучитъ; я обѣщался.

Насталъ этотъ роковой вторникъ, 22 октября. Я отправился въ гимназiю. Первый урокъ былъ изъ геометрiи; я кое–что могъ отвѣтить, но все–таки отвѣчалъ плохо, и получилъ два. Послѣ втораго урока подходитъ ко мнѣ Д..., одинъ изъ моихъ товарищей, съ которымъ я иногда разговаривалъ; лицо его было очень блѣдно и въ глазахъ что–то ненатуральное.

— Послушай, сказалъ онъ мнѣ, какъ по твоему: когда человѣкъ не въ силахъ переносить мученiя, можетъ онъ застрѣлиться?

Вопросъ этотъ меня ошеломилъ.

— Нѣтъ, никогда! громко закричалъ я, какъ бы спѣша сказать «нѣтъ” прежде чѣмъ подумать; потомъ вспомнивъ отвѣтъ сестры, прибавилъ смѣясь: «да мы съ тобою еще не люди”.

Я усмѣхнулся.

— Какой бабiй отвѣтъ! сказалъ онъ: ну а если вслѣдствiе того что онъ не застрѣлится, онъ сдѣлается преступникомъ, убiйцою, воромъ, если у него руки поднимутся на отца, на мать, на самого Бога, — тогда?

— Молчи, молчи, Д... что съ тобою? и какой то ужасный ознобъ пробѣжалъ у меня по тѣлу.

— Вотъ видишь, ужасно вѣдь это? такъ чтобы этого не было, чтобы человѣкъ никому не могъ повредить, самому себѣ развѣ, но и то... онъ развѣ не долженъ застрѣлиться?..

— Д..., что съ тобою? Слова его звучали глухо и страшно, но я чувствовалъ въ нихъ какой то ужаснѣйшiй, пронзительный ядъ, который противъ воли какъ будто каплями всачивался мнѣ въ голову.

— Со мною, братъ, скверно, такъ скверно... Я похоронилъ вчера отца, осталась мать, пять братьевъ, три сестры и ничего кромѣ 325 рублей въ годъ отцовской пенсiи: что, важно? лишняя душа, лишнiй хлѣбъ значитъ просить; а меньше душъ, меньше надо хлѣба; а отецъ дуракъ былъ всю жизнь — честный человѣкъ! и здѣсь Д... разразился такимъ хохотомъ, что мнѣ показалось что онъ съума сошелъ.

— Богъ поможетъ, прошепталъ я чуть слышно и какъ будто боясь того что сказалъ, ибо самъ не зналъ это ли надо было сказать, или что нибудь другое: многое хотѣлось сказать; я любилъ Д...; но въ эту минуту общее впечатлѣнiе было такъ сильно, что я не могъ остановиться на какой нибудь одной мысли.

— Богъ–то и помогаетъ: я рѣшился застрѣлиться — однимъ дуракомъ будетъ меньше на свѣтѣ.

— Д..., умоляю тебя, молчи, не говори такъ, ты ужасно грѣшишь; ты не можешь застрѣлиться, — а семья твоя... какая гадость! это эгоизмъ, малодушiе! я самъ...

— Ты самъ небось думалъ застрѣлиться? да, я это угадалъ однажды по твоему лицу, — я вѣдь на это знатокъ! Ну, берегись, не раскаявайся, скверно тебѣ будетъ...

Я слушалъ какъ въ тяжеломъ снѣ: все понималъ, все чувствовалъ, хотѣлось кричать, двинуться, куда–то вырваться, но я ничего не могъ; то ужасное состоянiе, которое прежде меня такъ мучило при мысли о самоубiйствѣ, какъ будто возвратилось. Къ чему я сказалъ: «я самъ”, къ чему онъ заговорилъ обо мнѣ и угадалъ во мнѣ мысль о самоубiйствѣ, — опять всѣ эти мысли меня мучительно стали давить.

— Ну, положимъ, я грѣшу, продолжалъ Д..., — но тѣ грѣхи которые я сдѣлалъ бы, еслибы не застрѣлился, были бы еще ужаснѣе: я вѣдь знаешь что, я было задумалъ извести всѣхъ своихъ братьевъ, чтобы меньше было голоднаго народу.

— Опомнись, Богъ тебя проклянетъ! крикнулъ я въ какомъ–то страхѣ.

— Нѣтъ, не проклянетъ, потому что я ихъ не изведу, я ихъ спасу, ибо самого себя изведу; вѣдь все равно: еслибы я совершилъ преступленiе, меня бы судили; но я его не совершилъ, а за то что могъ бы совершить преступленiе, я самъ себя буду судить и приговариваю себя къ смертной казни — развѣ это не логично? Знаешь что, есть люди которые живутъ для несчастiя другихъ: пока они живутъ, значитъ они этого не знаютъ, и изъ–за нихъ всѣ несчастны; какъ только они это сознаютъ, они должны себя уничтожить, и несчастiя другихъ прекратятся...

Здѣсь я остолбенѣлъ: мнѣ показалось что эти слова относились ко мнѣ.

— Неправда! вскрикнулъ я, — ты лжешь, нѣтъ такихъ людей, это чортъ тебя искушаетъ! — и съ каждымъ словомъ я чувствовалъ что чѣмъ громче говорилъ, тѣмъ слабѣе вѣрилъ въ свои слова, и напротивъ, тѣмъ больше вѣрилъ въ его. — По моему — продолжалъ я — если трудиться...

Въ эту минуту раздался звонокъ въ классы.

— Ты самъ, братъ, не знаешь что говоришь, прервалъ меня Д..., — ну, плохой же ты самоубiйца: мнѣ захотѣлось отвести душу съ кѣмъ нибудь напослѣдокъ, но видно не на того напалъ; прощай!

— Отчего же со мною, со мною однимъ? вскрикнулъ я въ какомъ–то порывѣ изступленiя, и схватилъ его руки.

Подошли товарищи и оба мы пришли въ себя.

Урокъ былъ для меня пыткою. Я думалъ только объ Д... и во что бы ни стало хотѣлъ помѣшать ему привести въ исполненiе его ужасный замыселъ. Какой–то суевѣрный страхъ примѣшивался ко всему этому: если я помѣшаю ему, думалъ я, то значитъ всѣ мои ужасныя мысли насчетъ меня самого не имѣютъ смысла, а если не помѣшаю, значитъ есть рокъ, онъ правъ будетъ. О, это невозможно! думалъ я, и въ какомъ–то отчаянномъ безсилiи ломалъ себѣ голову. Послѣ класса надо было расходиться по домамъ. Я подошелъ къ Д... и умолялъ его пойти со мною. Онъ усмѣхнулся и отвѣтилъ: «Куда тебѣ, братъ, до меня, — но доросъ; иди къ нянюшкѣ!” — Слова эти какъ будто отняли у меня на мгновенiе энергiю; я остановился; но вдругъ въ головѣ явилась мысль во что бы то ни стало помѣшать Д... застрѣлиться и для этого единственное средство было позвать себѣ на помощь товарищей. Я крикнулъ двумъ–тремъ проходившимъ, они остановились, я имъ разсказалъ все, но что же — ужасно вспомнить: они разсмѣялись; одинъ изъ нихъ тронулъ мнѣ лобъ, спросивъ, не въ горячкѣ ли я? другой сказалъ: «на здоровье, пускай стрѣляется”. Мы остались одни; Д... усмѣхнувшись взглянулъ мнѣ прямо въ глаза; мнѣ стало холодно отъ этого взгляда.

— Что, обрѣзался! это еще не люди по твоему? что же будетъ когда они сдѣлаются людьми? сказалъ онъ... и обернулся чтобы уйти.

Эти слова произвели на меня неожиданное дѣйствiе: холодъ прошелъ; я почувствовалъ горячiй порывъ сердца во что бы то ни стало его спасти, ибо я понялъ изъ его словъ что ему досадно было встрѣтить столько холоду въ товарищахъ, и что еслибы эти же товарищи заговорили тепло, ему было бы это прiятно, и можетъ быть они спасли бы его.

Я сталъ умолять Д... идти со мною; голосъ мой вѣроятно былъ иной чѣмъ прежде: онъ какъ будто меня послушался противъ воли.

— Идемъ, куда же идемъ, — завтракать?

— Куда? — я вспомнилъ что домой ко мнѣ идти нельзя было, въ голову пришла мысль идти къ моему другу Р...; это былъ человѣкъ съ сердцемъ и съ умомъ, и можетъ быть... Я пошелъ къ нему и Д... машинально послѣдовалъ за мною. Увы, его дома не было. Куда идти? Я постоялъ на улицѣ и задумался.

— Прощай! сказалъ Д... протягивая руку.

— Идемъ ко мнѣ! крикнулъ я; «я его спасти не могу, но сестра спасетъ его”, думалъ я въ какомъ–то порывѣ восторга, «она святая, она его убѣдитъ”.

Д... согласился идти, я нанялъ извощика чтобы скорѣе доѣхать.

Прiѣзжаемъ. У воротъ встрѣчаетъ меня дворникъ и держитъ въ рукахъ какое–то письмо.

— А сестрицу увезли въ больницу, сказалъ онъ; вотъ вамъ отъ нея письмо.

Могу ли я выразить то что со мною произошло въ эту минуту? не могу понять какъ я не сошелъ съ ума! Я бросился на записку. Она была написана твердымъ почеркомъ сестры. «Милый другъ Сережа, писала сестра, я рѣшилась переѣхать въ больницу; тамъ гораздо лучше; мнѣ слишкомъ тяжело безпокоить чужихъ людей своею болѣзнью, а тебѣ надо учиться, а не хлопотать обо мнѣ. Я чувствую себя гораздо лучше; докторъ сказалъ что я недѣльки черезъ три буду здорова; да я и сама это чувствую. Именемъ мамаши прошу тебя — перенеси это извѣстiе съ твердостью и съ вѣрою въ Бога. Каждый день ты можешь приходить меня навѣщать. Деньги отдастъ тебѣ наша квартирная хозяйка; она обѣщала мнѣ за тобою ухаживать. Цалую тебя крѣпко и молюсь за тебя; не забудь что и ты долженъ за меня молиться, а потому долженъ быть и спокоенъ духомъ и веселъ. Твоя сестра Лиза”.

Вѣроятно всякiй пойметъ что это письмо, написанное ангеломъ, показалось мнѣ въ эту минуту самою ужасною насмѣшкою дьявола надо мною; одна мысль что сестра въ больницѣ, — она, которая была моимъ божествомъ, она, которая цѣлые дни трудилась только для того чтобы мнѣ было лучше, — и вдругъ ее перевозятъ въ больницу, гдѣ люди умираютъ на чужихъ рукахъ, гдѣ такъ гадко, такъ грустно, гдѣ день и ночь она одна, — о, нѣтъ, это показалось мнѣ ударомъ уже слишкомъ жестокимъ.

Я не знаю долго или мало продолжалась вся это сцена; но когда я пришелъ въ себя и обернулся, Д... уже со мною не было. На меня это произвело какое то странное дѣйствiе; какъ будто что то прiятное: невольно мнѣ думалось что онъ правъ, что человѣкъ не въ силахъ идти противъ несчастiя, и тоска была такъ сильна во мнѣ, что если бы въ эту минуту кто нибудь цѣлился бы въ меня изъ ружья, и сказалъ бы мнѣ: посторонись, я съ наслажденiемъ остался бы подъ выстрѣломъ. Въ этомъ состоянiи мнѣ и Д... вовсе не было жаль; но самъ я не могъ бы застрѣлиться: все во мнѣ замерло.

Здѣсь начались всѣ тѣ душевныя пытки, которыя привели меня къ преступленiю. — Мнѣ казалось что сестра моя уже умерла; все было такъ пусто, такъ пусто во мнѣ и кругомъ меня, что я ничего какъ будто не слышалъ и не понималъ. Машинально я вошелъ въ нашу комнату. Здѣсь меня встрѣтила хозяйка нашей квартиры со слезами на глазахъ. Видъ такой комнаты, гдѣ каждая пылинка напоминала мнѣ сестру, голосъ хозяйки и ея слезы, все это меня разбудило. Я быстро выбѣжалъ изъ дому, и взявъ перваго извощика, полетѣлъ въ больницу. Въ больницѣ нашелъ сестру спящею; добрая хозяйка магазина сидѣла у ея постели. Отъ нея и отъ фельдшера узналъ что опасность есть; фельдшеръ мнѣ показался добрымъ человѣкомъ; потомъ пришелъ больничный врачь; лицо у него было и холодное и сухое; онъ разбудилъ мою сестру, сталъ ее слушать, и непрiятнымъ голосомъ сказалъ мнѣ что я могу навѣщать сестру только въ опредѣленное время. Сестра вся просiяла когда меня увидѣла; но слова, прiемы и тонъ доктора отравили наше свиданiе.

— Ну, барышня, шибкое у васъ воспаленiе, поздравляю! сказалъ врачь.

— Ничего, пройдетъ, отвѣтила съ ангельскою улыбкою кротости сестра, и взглянула на меня.

— А если не пройдетъ? какъ будто наслаждаясь сказалъ докторъ.

Я вспыхнулъ; но умоляющiй взглядъ сестры, слѣдившей за мною, меня удержалъ; я промолчалъ.

— Покормимъ каломелемъ; дѣлать нечего, зубки пропадутъ, пробормоталъ докторъ и отошелъ.

Я обѣщалъ фельдшеру на чай, чтобы только онъ меня оставилъ на лишнiй часокъ при постели сестры; онъ согласился.

Такъ начался первый день тоскливыхъ страданiй. На другой день, чтобы исполнить обѣщанiе данное сестрѣ, я пошелъ въ гимназiю. Первое извѣстiе о которомъ я узналъ было то, что Д... вчера вечеромъ найденъ застрѣлившимся въ Александровскомъ саду.

Ударъ, который мнѣ это извѣствiе причинило, былъ слишкомъ силенъ чтобы я отчетливо могъ вспомнить всѣ впечатлѣнiя первыхъ минутъ. Помню только что тó, что я испытывалъ, не было тоска, а какое–то жгучее, пожиравшее сердце состоянiе; въ глазахъ виднѣлась ужасная вчерашняя улыбка бѣднаго Д..., а внутри я вдругъ почувствовалъ что невѣрно Д... потому застрѣлился что сестра моя должна умереть, и что умретъ она потому что я ея братъ, а я созданъ для несчастiя тѣхъ кого я люблю, и что я потому долженъ тоже непремѣнно застрѣлиться, ибо еслибы я не долженъ былъ застрѣлиться, то Д... не говорилъ бы со мною за два часа до своей смерти, со мною однимъ изъ всей гимназiи, и послѣ разговора съ нимъ мнѣ бы не пришла въ голову мысль что если я спасу Д..., то значитъ самоубiйство — преступленiе; а если не спасу, то значитъ Д... правъ, и всякiй кто рожденъ для несчастiя другихъ, долженъ застрѣлиться, потому что съ его смертью начнется счастiе тѣхъ, которыхъ онъ своею жизнью дѣлалъ несчастными.

Эта послѣдняя во мнѣ мысль родилась вдругъ, какъ внезапный выводъ изъ всѣхъ остальныхъ. Но въ тоже время она была какъ будто сильнѣе всѣхъ остальныхъ; и я чувствовалъ что она меня обхватывала всего, съ какою–то неудержимою силою. Изъ нея стали развиваться другiя мысли, и я все позабылъ что кругомъ меня дѣлалось и только отдавался этимъ мыслямъ. Если сестра моя умретъ, думалъ я, я не могу жить; но можетъ быть она потому и умираетъ, что я живу; а если я умру прежде нея, она будетъ счастлива, она выйдетъ замужъ.

Въ классѣ я оставаться не могъ и вышелъ сказавшись больнымъ; едва я сдѣлалъ нѣсколько шаговъ по улицѣ, какъ увидѣлъ учителя Р..., я быстро повернулся къ нему спиною: я не хотѣлъ съ нимъ встрѣтиться, ибо чувствовалъ что онъ разстроитъ то состоянiе въ которомъ я находился и въ которомъ хотѣлъ оставаться, потому что много, много еще хотѣлось мнѣ передумать; какая–то непреодолимая, магическая сила обладала мною; смутно я чувствовалъ что это дурная сила, но чтобы вырваться изъ нея, мнѣ казалось, я долженъ былъ бы сдѣлать такiе усилiя, которыя еще сильнѣе заставили бы меня страдать. Черезъ нѣсколько времени я поднялъ голову и съ ужасомъ увидѣлъ что стою передъ входомъ въ Александровскiй садъ. Я вздрогнулъ; мнѣ какъ будто послышался голосъ Д... Я хотѣлъ повернуть направо, но не повернулъ, а пошелъ въ садъ. Вдали я увидѣлъ нѣсколько лицъ собравшихся на одномъ мѣстѣ; я пошелъ къ этому мѣсту; это было то мѣсто гдѣ застрѣлился Д... Что говорили люди я не слышалъ, я только слушалъ самого себя, то есть свои мысли, и мысли все были тѣже, только здѣсь, на мѣстѣ гдѣ застрѣлился Д..., онѣ какъ будто получали для меня какое–то новое обаянiе, всѣ его слова, всякiй оттѣнокъ въ его выраженiи лица, — все оживилось предо мною: «чтобы вредный человѣкъ никому не могъ вредить, онъ долженъ застрѣлиться” — нѣсколько разъ эта фраза Д... прозвучала въ моихъ ушахъ. Я сѣлъ на скамейку; мысли мои приняли другое направленiе; я началъ припоминать все что со мною случилось въ эти послѣднiе два года: съ минуты какъ я совсѣмъ развился, все, все до послѣдней подробности въ моей жизни, — все представилось мнѣ какъ бы однимъ несчастьемъ. Все что я люблю, — все умираетъ, все должно умереть: мать, докторъ, теперь сестра, она умретъ, и она должна умереть! я ее люблю, она меня любитъ, вѣдь это ясно, для чего же нибудь все это случается такъ, а не иначе: зачѣмъ мысль о самоубiйствѣ не выходитъ изъ моей головы съ той минуты, когда я взялъ газету въ которомъ было напечатано о самоубiйствѣ? А эта встрѣча со старушкой у Иверской? а потомъ слова Д... сказавшаго мнѣ то что никогда не входило мнѣ прежде въ голову? Д... приходитъ ко мнѣ тогда, когда мысль о самоубiйствѣ входитъ уже мнѣ въ голову, и объясняетъ мнѣ почему она вошла: потому что я рожденъ для несчастiя другихъ, и слѣдовательно если хочу чтобы другiе были счастливы, я не долженъ жить, а если буду жить, я сдѣлаюсь преступникомъ противъ другихъ. А учитель Р., развѣ не тоже самое мнѣ говорилъ? отчего онъ съ перваго же раза мнѣ заговорилъ о самоубiйствѣ? развѣ на лицѣ моемъ не было это написано? было; я отмѣченъ какимъ–то несчастьемъ. А этотъ купецъ, который подарилъ мнѣ тринадцать рублей, — развѣ онъ тоже не прочелъ на моемъ лицѣ что я проклятъ? да, я проклятъ...

Здѣсь я помню что я всталъ и быстро пошелъ по направленiю къ дому по Тверской, и шелъ такъ, чтобы ничего не слышать и видѣть. Пришелъ домой; помню что мнѣ было то ужасно холодно, то ужасно жарко; но голова горѣла; видъ комнаты меня какъ–то глухо разсердилъ; я сѣлъ и написалъ сестрѣ записку, о которой помню не потому что я ее писалъ, но потому что я прочиталъ ее послѣ своего выздоровленiя: «Ангелъ мой, сестра, прости меня, но я жить не долженъ, если хочу чтобы ты была счастлива; если я не умру, ты умрешь; тогда все равно я бы застрѣлился; лучше умереть мнѣ прежде, чтобы ты могла жить и быть счастливою. Богъ меня проститъ, ибо зла я никому не сдѣлалъ. Прощай, ангелъ мой!”

Написавъ записку, я надписалъ адресъ учителя Р... съ просьбою передать сестрѣ когда она поправится, и письмо оставилъ на столѣ. Затѣмъ взялъ револьверъ подаренный мнѣ лѣтомъ дядею, зарядилъ его, и все это очень скоро, и почти не думая ни о чемъ, то есть какъ бы удерживая напоръ мыслей, еще разъ оглянулъ комнату, и очень скоро побѣжалъ по лѣстницѣ внизъ; взялъ извощика и велѣлъ ему ѣхать къ Александровскому саду. Здѣсь помню что я выскочилъ опрометью изъ дрожекъ, скоро очень пошелъ къ тому мѣсту гдѣ сидѣлъ за часъ до этого; никого уже не было; я думалъ и повторялъ все одни и тѣже слова; какiя именно не помню, но смыслъ ихъ былъ: «если я застрѣлюсь, сестра будетъ счастлива. Богъ мнѣ проститъ”. Я сѣлъ на скамейку, вынулъ револьверъ изъ кармана, быстро растегнулъ сюртукъ, приставилъ револьверъ къ сердцу, и выстрѣлилъ.

Помню потомъ одинъ еще мигъ: ужасную боль, какое то внезапное и всеобщее замиранiе, и нестерпимую мгновенную тоску; больше ничего не помню...

______

Я открылъ глаза, почувствовалъ возвращенiе памяти и сильную боль въ груди; тотчасъ послѣ сдѣлалось кровохарканiе, и я опять лишился чувствъ.

Это было первое пробужденiе. Второе я отчетливо помню. О! если бы я могъ выразить Богу все что я испыталъ въ эти минуты, о, если бы я могъ людямъ передать то чувство благодарности Богу за то что онъ спасъ меня, — какъ я былъ бы счастливъ!

Я открылъ глаза подъ влiянiемъ какого то невообразимо прелестнаго чувства: я чувствовалъ какъ будто по жиламъ текла новая какая то согрѣвающая кровь, и на душѣ было такъ легко какъ никогда еще не бывало въ жизни. Открывъ глаза, я увидѣлъ себя въ какой то незнакомой мнѣ комнатѣ, а на постели моей сидѣли мой добрый учитель и какой то незнакомый мнѣ священникъ. Я вдругъ вспомнилъ все что было. Первый вопросъ былъ о сестрѣ; учитель меня обрадовалъ извѣстiемъ что ей гораздо лучше. Я не усумнился въ томъ что онъ говорилъ мнѣ правду и съ жадностью и съ дѣтскою вѣрою повѣрилъ. Оказалось что я лежалъ въ той же больницѣ, гдѣ и она; я взглянулъ на учителя, какъ будто ожидая отъ него слова упрека; но онъ только на меня нѣжно глядѣлъ и ничего не говорилъ. Потомъ всѣ мои мысли какъ будто разомъ вернулись и пришли въ порядокъ, чтобы я могъ со всею силою моей души возненавидѣть все что я сдѣлалъ надъ собою! Не могу передать какое сверхъестественное я почувствовалъ отвращенiе къ себѣ и къ своему прошедшему! Я рвался изъ него прочь и почувствовалъ прежде всего непреодолимую нужду примиренiя съ Богомъ: я не чувствовалъ никакой боли физической, о своемъ состоянiи мнѣ не пришло въ голову и спросить, но все сосредоточилось около одного: покаяться и получить прощенiе отъ Бога. Мнѣ казалось, едва я только закрывалъ глаза, что я видѣлъ мою мать, которая плакала надо мною, и стояла отвернувшись отъ меня; а мнѣ такъ хотѣлось чтобы она взглянула на меня! Я открылъ вновь глаза и сказалъ священнику что хочу поскорѣе исповѣдаться и причаститься. Дары были съ нимъ; онъ приступилъ къ исповѣди, считая меня слишкомъ слабымъ слушать молитвы. О, какъ хорошо было мнѣ тогда! Первое чувство которое я испыталъ, когда священникъ надѣлъ эпитрахиль, и сталъ передъ мною съ крестомъ въ рукахъ, былъ безконечный порывъ благодарности къ Нему, воскресившему душу мою и вновь доровавшему мнѣ жизнь!

Мнѣ хотѣлось много, много говорить, все разсказать на исповѣди до малѣйшихъ подробностей, ибо все я помнилъ необыкновенно живо; но священникъ мнѣ сказалъ, что теперь я говорить много не могу, ибо слишкомъ слабъ, и есть опасность новаго кровохарканья. Потомъ онъ началъ мнѣ говорить тихимъ и кроткимъ голосомъ; слова его врѣзались мнѣ въ душу на всю жизнь. «Вѣрно у васъ есть добрыя и чистыя души, васъ горячо любящiя”, сказалъ священникъ, «если Богъ такъ чудесно васъ спасъ; но спасъ Онъ васъ не безъ причины: теперь отъ прошедшаго ничего не должно въ васъ остаться; вы омыты собственною кровью; вотъ почему врядъ–ли нужно вамъ говорить какъ великъ былъ грѣхъ вами совершенный: кромѣ преступленiя противъ Бога, почти въ каждомъ самоубiйствѣ проявляется такъ мало любви, или, вѣрнѣе, такъ много ненависти къ человѣчеству! Это крайняя степень эгоизма, доведеннаго до безпамятства!” Здѣсь я прервалъ священника и разсказалъ ему почему именно я застрѣлился. «Тѣмъ хуже”, сказалъ онъ, «это не оправданiе; напротивъ, это все–таки проявленiе самаго болѣзненнаго самолюбiя, ослѣпившаго васъ до такого безумiя, что вы вообразили себѣ что можете убивъ себя изъ суевѣрiя сдѣлать счастливою вашу сестру: здѣсь все–таки вы играли главную роль, всѣ ваши мысли были до такой степени заняты только вами, что вы не могли даже вспомнить что сестра ваша опасно больна, и что вѣсть о вашемъ преступленiи можетъ ее убить”. Эта простая мысль меня поразила; я заплакалъ. Да, странно, я думалъ тогда о сестрѣ, о ея счастьѣ, сколько мыслей было у меня тогда въ головѣ, и эта самая простая, что я могу ее убить извѣстiемъ о своемъ преступленiи, даже и не зародилась во мнѣ! «Повѣрьте мнѣ”, продолжалъ священникъ, «мы всѣ начинаемъ жизнь весьма не отрадно, всѣ мы достаемъ кусокъ хлѣба съ большимъ трудомъ; но чѣмъ тягостнѣе наше положенiе, тѣмъ больше мы должны думать о другихъ, и тогда намъ будетъ гораздо легче; тогда мы избѣгнемъ этой раздражительности, которая можетъ довести насъ до послѣдней степени безумiя”. Я причастился съ невыразимымъ наслажденiемъ! Полное и свѣтлое спокойствiе вошло въ душу. Учитель вернулся, я распросилъ его о подробностяхъ со мною случившагося; всѣ три дня я былъ безъ памяти; одну пулю вынули на второй день. Сестрѣ сказали что я боленъ, и больше ничего.

Въ тотъ же день прiѣхалъ ко мнѣ директоръ гимназiи съ однимъ незнакомымъ человѣкомъ; оба были ко мнѣ ласковы и привѣтливы и спрашивали меня не нуждаюсь ли я въ чемъ? Потомъ пришелъ докторъ: я спросилъ его, долженъ ли я умереть? онъ отвѣтилъ мнѣ: «а хочется жить?”, и улыбнулся; я отвѣчалъ: «ужасно хочется!”. «Ну, будете жить коли хочется; лихорадки мало, поправитесь; а пули такъ въ васъ и останутся”.

На другой день я чувствовалъ себя гораздо лучше. Ждалъ съ нетерпенiемъ появленiя учителя Р..., но все–таки боялся его. Онъ пришелъ и дѣйствительно сталъ меня бранить. «Я хоть не попъ, — батюшка, а все–таки скажу: грѣшно, сударикъ мой, такъ грѣшить — у, у, какъ грѣшно! и вѣдь обезьянство какое: одинъ застрѣлился, ну и другой сейчасъ же за нимъ, — фуй! Ну какъ вы теперь сестрѣ–то въ глаза посмотрите? а вѣдь все толковалъ о сестрѣ: сестра, сестра! вотъ тебѣ и сестра! Ну узнай она о томъ что случилось дней 5 назадъ: вы бы выздоровѣли, а она протянула бы ножки, — вотъ вамъ и расчеты великодушiя! Но это вамъ даромъ не пройдетъ; нѣтъ, ужъ, Богъ дастъ, сестра выздоровѣетъ, я самъ ее попрошу велѣть отодрать васъ хорошенько, здорово, по солдатски”. Учитель засмѣялся, я протянулъ ему руку, слезы выступили на глаза. «Вы точно отецъ меня браните, добрый Э. И., спасибо вамъ; не надо будетъ сѣчь, ужь безъ того больно высѣкла меня судьба, не забуду”, сказалъ я. Въ отвѣтъ учитель сказалъ мнѣ: «ну, ну, опять я разхныкаюсь; безъ нѣжностей!” а самъ крѣпко меня поцаловалъ. Боже, какъ я былъ счастливъ этому проявленiю любви ко мнѣ!

Черезъ пять дней я свидѣлся съ сестрою. Она ничего не знала когда пришла ко мнѣ; я былъ гораздо уже бодрѣе, а потому все разсказалъ ей самъ. Бѣдняжка, какъ она плакала слушая меня, и я то какъ плакалъ; но слезы эти были — прiятныя слезы! Послѣ свиданiя съ сестрою я заснулъ, и во снѣ увидѣлъ мою мамашу; она глядѣла прямо на меня и улыбалась! Я проснулся въ какомъ–то упоенiи счастья.

Съ этого дня учитель и сестра не отходили почти отъ моей постели. На третьей недѣлѣ онъ былъ безъ ума влюбленъ въ мою сестру и однажды сказалъ мнѣ что хочетъ поговорить со мною наединѣ; я догадался о чемъ будетъ рѣчь: онъ признался въ своей любви и просилъ меня его посватать сестрѣ. Я сказалъ ему какое положенiе имѣетъ сестра моя; онъ разсердился на меня: «какое мнѣ дѣло, былъ ли у нея отецъ или нѣтъ; она ангелъ — ваша сестра; а у ангела не спрашиваютъ: кто вашъ отецъ, и законное ли вы или незаконное дитя? и хорошъ–то я, потомокъ Рюрика, сынъ коллежскаго регистратора, ха, ха, ха!” Мы разсмѣялись. Когда сестра вернулась въ этотъ день, я немедленно сообщилъ предложенiе Э. И. Она съ радостью согласилась. Боже, въ какой восторгъ онъ пришелъ, разъ сто цаловалъ у невѣсты руки.

На другой день помолвки новое важное событiе случилось для меня. Прiѣхалъ ко мнѣ тотъ самый незнакомый господинъ, который былъ у меня съ директоромъ. Онъ предложилъ мнѣ позаботиться о моей будущности и спросилъ меня гдѣ я хочу продолжать учиться? Я отвѣчалъ ему, весь разстроенный ласковою его рѣчью, что если смѣю чего нибудь желать, то желаю одного — вернуться въ ту же гимназiю.

— Какъ, вы хотите опять въ классическую гимназiю, развѣ вамъ она не трудна? спросилъ онъ меня съ такою теплотою въ тонѣ словъ.

— О нѣтъ, помилуйте, отвѣтилъ я; я дѣйствительно дурно сталъ учиться, но это не отъ того что мнѣ курсъ не по силамъ, а потому что я долженъ былъ давать уроки для прiобрѣтенiя денегъ.

— Ну, я очень радъ этому; только въ ту же гимназiю вамъ поступить неудобно: вы сами поймете что ваше положенiе среди товарищей будетъ не совсѣмъ ловкое; а мы постараемся васъ опредѣлить въ другую гимназiю; только на казенный счетъ, чтобы вамъ не было нужды давать уроки.

При разставаньи незнакомый сказалъ мнѣ слова, которыхъ не забуду: «я самъ имѣю сыновей: я понимаю что вы должны были выстрадать; у меня есть средства, и есть сердце: помните, пока я живъ, гдѣ бы я ни былъ, и чѣмъ бы я ни былъ, во всякую тяжелую минуту вашей жизни приходите ко мнѣ и найдете во мнѣ самаго искреннаго вамъ друга!”

Я зарыдалъ какъ ребенокъ и бросился поцаловать руку этого незнакомаго мнѣ человѣка. Онъ быстро ее отдернулъ и ушелъ.

«Господи, подумалъ я, чѣмъ заслужилъ я столько къ себѣ участiя и любви? я, который такъ ненавидѣлъ людей, и такъ зло завидовалъ ихъ счастью!?”

Черезъ мѣсяцъ я получилъ бумагу о назначенiи меня казеннымъ пансiонеромъ въ К... классическую гимназiю.

Оказалось что этотъ незнакомый человѣкъ былъ однимъ изъ начальниковъ по учебному округу.

Черезъ полтора мѣсяца я былъ шаферомъ у сестры на свадьбѣ ея съ учителемъ гимназiи Э. И. Р...

Здѣсь кончаю мой разсказъ. О, да, какъ правъ былъ священникъ: съ каждымъ днемъ, отдаляющимъ меня отъ моего ужаснаго преступленiя, я все яснѣе его понимаю, и понимаю именно что никогда я не былъ такимъ безумнымъ эгоистомъ, какъ тогда, когда воображалъ себѣ что думалъ и заботился, о сестрѣ. Я даже не умѣлъ ея и любить.

И вотъ за это все я былъ непостижимо таинственно наказанъ.

Меня точно залило любовью — я это чувствую, — и среди той любви мое прошедшее, во всѣхъ его подробностяхъ, является мнѣ отвратительнымъ, преступленiемъ противъ вселюбящаго и всемилосердаго Бога и противъ каждаго человѣка!

К......

Москва. 1873.

______

НЕИЗБѢЖНЫЯ РАЗМЫШЛЕНIЯ.

II.

Люди, гдѣ–же люди?

Задумывались–ли вы, любезные читатели, когда нибудь надъ вопросомъ объ отношенiяхъ нашихъ современныхъ реформъ къ людямъ?

Со всѣхъ сторонъ слышишь жалобы на недостатки того или другаго новаго учрежденiя, и въ концѣ концовъ, разобравъ каждый изъ недостатковъ, приходишь къ заключенiю, что въ сущности дѣло вовсе не въ недостаткѣ учрежденiя, а въ людяхъ.

Недостаетъ людей, — вотъ къ чему сводятся всѣ наши жалобы на новыя учрежденiя.

Кто виноватъ: общество не доставляющее реформамъ нужный для ихъ успѣха контингентъ людей, или сами реформы?

Полагаю что виноваты и общество, и сами реформы.

Изслѣдованiе отношенiй людей въ эти истекшiя пятнадцать лѣтъ къ совершавшимся реформамъ составляетъ предметъ весьма интереснаго этюда.

Возьмемъ исходной точкой: Россiю на другой день послѣ Крымской кампанiи: былъ ли въ ней избытокъ людей, способныхъ на великiе подвиги? Мы очень хорошо помнимъ это время; было не мало людей чувствовавшихъ что–то неопредѣленное горячо и искренно; но великихъ характеровъ, людей съ иницiативою, людей знающихъ Россiю можно было перечесть въ то время по пальцамъ; и то можно было спросить себя: не было–ли больше пальцевъ чѣмъ этого рода людей?

Тѣмъ не менѣе на другой день послѣ Крымской кампанiи начало устраиваться такъ называемое новое поколѣнiе Россiи. Устроилось оно, вспомнимъ, очень странно. Въ основу этого поколѣнiя встали, если можно такъ выразиться, юные старики прежняго времени; массу этого поколѣнiя составили тѣ люди съ неопредѣленными и туманными, но горячими влеченiями къ чему–то, и эти стремленiя куда–то стали, такъ сказать, сущностью новаго времени. Умственные авторитеты и духовные идеалы этого наскоро сложившагося поколѣнiя были весьма неодинаковы у всѣхъ: одни приходили становиться подъ знамена новой эпохи съ цѣлью передѣлать всю Россiю и съ авторитетомъ только своихъ собственныхъ стремленiй; другiе отдавали себя въ полное распоряженiе правительства, и ожидали отъ него указанiй чѣмъ быть, что думать и къ чему стремиться; третьи ссылались на авторитетъ Герцена, и думали очень искренно что его слова — это евангелiе Россiи современной; четвертые съ жадностью набросились на Европу: кто открывалъ въ ней Англiю, кто Францiю, и по мѣрѣ открытiя не менѣе искренно и не менѣе наивно, чѣмъ третьи, признавали авторитетами открывавшуюся предъ ними жизнь того или другаго государства Европы, а цѣлью — безусловное имъ подражанiе. Вообще чувствовалось въ воздухѣ присутствiе множества отрывочныхъ идей и напоръ на общество — идеологовъ. Чувствовалось также что чего–то недоставало.

Это что–то недостававшее было, если не ошибаюсь, ясное и твердое пониманiе русской государственной жизни. Въ сущности мы не имѣли даже сколько нибудь яснаго представленiя о томъ что такое Россiя. Безжизненная церковь, закрѣпощенный народъ, помѣщики съ одной ногою на крестьянахъ, а съ другою на разныхъ чиновническихъ мѣстахъ, безграмотное купечество, необъятный мiръ чиновничества, и наконецъ, маленькiй кружокъ такъ называемой нашей интеллигенцiи, то есть людей науки и литературы, и посреди всего этого два–три человѣка самостоятельныхъ и истинно русскихъ, — вотъ что представляла собою Россiя, въ ту пору, когда торопливо складывалось новое поколѣнiе.

Трудно было, при всемъ желанiи, утѣшать себя иллюзiями, составить изъ этихъ разрозненныхъ общественныхъ началъ какое нибудь стройное, органическое цѣлое.

А между тѣмъ всѣ разомъ затолковали о прогрессѣ и перерожденiи Россiи.

Чтò было дѣлать? Надо ли было начать съ попытки органическаго и постепеннаго образованiя новаго общества, новаго поколѣнiя, или надо было прямо и поскорѣе приступить къ реформамъ? другими словами надо ли было, разрушивъ крѣпостное право, выждать устройства новаго быта крестьянъ и помѣщиковъ на прочныхъ новыхъ началахъ, и уже тогда приступать къ общественнымъ реформамъ, или же одна реформа за другою должны были слѣдовать въ порядкѣ постепенности, безъ отношенiй къ вопросу: устроился ли новый бытъ Россiи, или не устроился?

Вопросъ этотъ имѣлъ тогда громадную важность по отношенiю къ будущему, ибо онъ–то и изображалъ собою вопросъ о людяхъ.

Имѣла–ли Россiя въ своемъ распоряженiи достаточное количество людей для всякихъ реформъ, или нуждалась–ли Россiя прежде всего въ образованiи нужныхъ для будущихъ реформъ людей?

Вопросъ этотъ, сколько помнится, не былъ даже поставленъ новымъ поколѣнiемъ, или если и былъ поставленъ, то вскользь и торопливо, и столь же торопливо разрѣшенъ утвердительно.

Въ доказательство этого мы можемъ указать на два существенныхъ факта того времени. Едва только успѣло наскоро сложиться новое поколенiе дѣятелей, какъ каждый изъ нихъ принялся составлять проектъ чего–либо новаго. Та эпоха, была какъ будто steeple–chaise всевозможныхъ реформаторскихъ проектовъ, съ мыслью не столько прочно перестроить Россiю, сколько перегнать другъ друга движенiемъ впередъ. Фактъ этотъ доказываетъ что каждый сознавалъ себя способнымъ быть дѣятелемъ новаго времени;и если–бы можно было сосчитать — сколько въ эпоху между 1857 и 1859 годами появилось однихъ проектовъ крестьянской реформы — мы навѣрно получили бы цифру, превышающую количество понадобившихся въ 1860 году мировыхъ посредниковъ.

Другой фактъ не менѣе характеристичный, какъ доказательство того что надъ вопросомъ — достаточно ли у насъ людей — не задумывались, заключается въ томъ что реформы, быстро послѣдовавшiя одна за другой, были такъ обдуманы и примѣнены, что каждая изъ нихъ для своего успѣха требовала громаднаго количества людей; отсюда ясно слѣдуетъ что недостатка людей никто не предвидѣлъ; ибо иначе реформы не слѣдовали бы одна за другою такъ поспѣшно и придуманы были бы подъ условiемъ гораздо меньшаго спроса на людей.

И такъ, сколько помнится и сколько извѣстно, вопросъ о людяхъ и объ отношенiяхъ ихъ количества къ реформамъ не былъ съ самаго начала признанъ вопросомъ важнымъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ кучка людей, наскоро составившая изъ себя новое поколѣнiе Россiи въ Петербургѣ, въ которой большинство составляли пассивные чиновники, была признана вполнѣ достаточнымъ контингентомъ для пополненiя собою кадровъ будущей армiи гражданскихъ дѣятелей.

И дѣйствительно, по первому сигналу движенiя впередъ, данному сверху, эта кучка людей составила собою всю поверхность тогдашней мыслящей и политической Россiи, а такъ какъ поверхность эта была невелика и равнялась приблизительно площади Петербурга, то весьма понятно что такой обманъ зрѣнiя насчетъ пространства Россiи, съуженной до размѣровъ Петербурга, и былъ главною причиною, почему вопросъ о людяхъ для Россiи разрѣшился такъ скоро и такъ легко.

Какъ бы то ни было, но едва только новое поколѣнiе людей наскоро сложилось, какъ пришлось ему дѣйствовать: этимъ дѣятелямъ не было времени ни самихъ себя приводить въ порядокъ, ни изучать Россiю. Вопросъ крестьянскiй прямо съ своей вѣковой почвы — русской земли, перешелъ къ нимъ, то–есть къ людямъ новаго поколѣнiя, на носъ: разсуждать и обсуждать было нечего и некогда, надо было лишь дѣйствовать, ибо иницiатива приходила сверху, отъ правительства, и требовала дѣятельности безотлагательной.

То что мы увидѣли тогда относительно людей было зрѣлищемъ весьма интереснымъ и любопытнымъ. Образовались наскоро три группы дѣятелей: правительственныхъ лицъ, литературныхъ дѣятелей и общественныхъ: послѣднiе были тѣ помѣщики, которые волею или неволею составили изъ себя мѣстные дворянскiе по крестьянскимъ дѣламъ комитеты, комитеты губернскiе и уѣздные; первые же двѣ категорiи людей образовались исключительно въ Петербургѣ. Каждая изъ этихъ группъ принялась за крестьянское дѣло по своему, и въ сущности не было никакой внутренней связи между работами каждой изъ нихъ.

Такимъ образомъ составились три главныхъ проекта, такъ сказать, крестьянской реформы, — одинъ правительственный, другой литературный и третiй дворянскiй, или помѣщичiй.

Въ прекрасный день эти три проекта слились въ одинъ — правительственный, и съ этой минуты мы перестали слышать о крестьянскомъ вопросѣ съ точки зрѣнiя дворянской или литературной, и изъ трехъ группъ людей остались только двѣ — петербургскiя: правительство и литература; помѣщики, какъ группа мыслящихъ людей, стушевались и съ той поры замерли повидимому на вѣки.

Какъ я сказалъ, крестьянская реформа приняла характеръ существенно правительственный. Причины этого явленiя пытаться объяснять теперь казалось бы рановременнымъ; но весьма вѣроятно что въ числѣ главныхъ причинъ были два слѣдующiя соображенiя: первое, о томъ что правительство, провозгласивъ принципы прогрессивныхъ реформъ долженствующихъ идти сверху въ предупрежденiе движенiя снизу, не могло, чтобы быть послѣдовательнымъ, не опираться, какъ на главную силу, на своихъ людей и на свои проекты. Второе соображенiе могло быть слѣдующее: всѣ учрежденiя старой Россiи, созданныя Екатериною Великою, начиная съ судебныхъ и кончая сословными, носили характеръ скорѣе общественный, чѣмъ правительственный; дворянство въ нихъ призвано было играть главную роль; оказалось что всѣ эти общественныя учрежденiя были мертвы, и мертвы потому что дворянство не играло въ нихъ никакой роли; весьма вѣроятно что въ виду этого печальнаго историческаго факта правительство могло бы недовѣрять поручивъ главную реформу сословiю, бывшему главною причиною несостоятельности учрежденiй старой Россiи. Наконецъ, могло быть и третье соображенiе: было ли бы политичнымъ крестьянскую реформу предоставить дворянству — т. е. столь сильно въ ней заинтересованной сторонѣ?

Какъ бы то ли было, но съ 1861 года первая реформа началась и представила собою относительно людей комбинацiю довольно сложную и политически мудрую. Дворянство, какъ сословiе, не совсѣмъ было отстранено отъ участiя въ ея разрѣшенiи: напротивъ, оно какъ будто получило очень много — съ правомъ изъ своей среды избирать мировыхъ посредниковъ, главныхъ дѣятелей крестьянскаго вопроса на мѣстѣ, и изъ нихъ образовывать мировые съѣзды; но въ тоже время центръ тяжести и иницiативы въ этойреформѣ оставались за правительствомъ; его агентами были: на мѣстѣ членъ отъ правительства въ мировомъ съѣздѣ, за нимъ губернское присутствiе по крестьянскимъ дѣламъ, потомъ губернаторъ, — какъ предсѣдатель присутствiя и какъ губернаторъ, — и наконецъ Петербургъ съ его земскимъ отдѣломъ и крестьянскимъ комитетомъ.

Отъ дворянства такимъ образомъ потребовалась масса дѣятелей, приблизительно по 4 на каждый изъ 600 уѣздовъ. Тогда произошло явленiе весьма характеристичное. Уже въ началѣ новаго времени — мы всѣ это живо помнимъ, — отъ общества потребовалась огромная натуга чтобы изъ себя, такъ сказать, выжать лучшихъ людей въ дѣятели крестьянской реформы. Петербургъ, Москва и вся Россiя, чиновники и дворяне участвовали въ этой натугѣ, такъ сказать, поголовно, — и кое–какъ люди нашлись; вслѣдствiе чего реформа началась повидимому благополучно, не смотря на то что сулила ея дѣятелямъ 1,500 р. годоваго жалованья.

Но не проходитъ двухъ лѣтъ — является новая питейно–акцизная система, со спросомъ на людей почти столь же великимъ, какъ и крестьянская, но за то съ предложенiемъ жалованья втрое и вчетверо большимъ противъ послѣдней. Что мы тогда видимъ? Съ одной стороны институтъ мировыхъ посредниковъ начинаетъ шататься, ибо лучшимъ изъ людей его выгодно получать содержанiе втрое большее за дѣятельность сравнительно менѣе трудную, и они переходятъ въ акцизное вѣдомство; съ другой стороны мы видимъ Петербургъ, Москву и Россiю дѣлающими еще большiя, чѣмъ при крестьянской реформѣ, усилiя, чтобы найти людей для 4,000 и 5,000 р. годоваго содержанiя, и на этотъ разъ уже чиновники являются главнымъ контингентомъ новаго набора людей.

Проходятъ еще два года, является громадина земской реформы, со спросомъ на людей вдвое большимъ, чѣмъ крестьянская реформа, для постоянныхъ работъ и безконечно больше для земскихъ собранiй два раза въ годъ, — и протомъ со спросомъ уже людей не изъ дворянъ однихъ, а изъ всѣхъ сословiй.

Живо помнится чтó тогда случилось. Еще прежде введенiя земскихъ учрежденiй со всѣхъ сторонъ писали и говорили въ Россiи что нѣтъ людей, что реформа призывающая къ всесословной самодѣятельности сдѣлаетъ fiasco, по той простой причинѣ что: нѣтъ людей.

И дѣйствительно въ промежуткѣ времени между крестьянскою и земскою реформами совершилось на западѣ событiе, довольно рельефно обрисовавшее въ какихъ отношенiяхъ находились люди къ потребности въ нихъ. Въ западной Россiи вспыхнувшiй польскiй мятежъ вызвалъ за собою рядъ политическихъ новыхъ системъ управленiя краемъ, и каждая изъ этихъ системъ въ свою очередь предъявляла спросъ на огромное количество русскихъ дѣятелей. Этотъ наборъ каждые два года смѣнявшихся людей кончился тѣмъ, что уже вербовали въ дѣятели перваго встрѣчнаго человѣка съ русскою фамилiею и православнаго исповѣданiя, а о другихъ качествахъ, болѣе нужныхъ для роли дѣятеля, не признавалось возможнымъ даже заявлять и требованiе, ибо неизбѣжно вамъ отвѣчали бы: нѣтъ людей.

Тотъ же отвѣтъ привѣтствовалъ новое учрежденiе судебныхъ слѣдователей^*).

Тѣмъ не менѣе земская реформа состоялась. Въ письмѣ одного земскаго дѣятеля того времени мы находимъ какъ бы указанiе причины, почему въ самомъ началѣ реформы нашлись еще кое–какiе остатки людей. «Что же”, пишетъ онъ, «земство — дѣло не дурное, пойти въ него можно, если назначатъ хорошее содержанiе; все равно имѣнiе нынче не даетъ гроша доходу”. Какъ бы мало патрiотиченъ ни былъ такой взглядъ на земскую реформу, но онъ все–таки былъ взглядомъ практическимъ. Дѣйствительно возможность земству прежде всего назначать своимъ дѣятелямъ почтенные оклады содержанiя явилась значительною приманкою для людей поступать на земскую службу; а такъ какъ земство состояло изъ лицъ всѣхъ сословiй, и земскiе сборы, казалось съ перваго раза, не были слишкомъ крупны для помѣщичьихъ имѣнiй, то собравшись in corpore, земство прежде всего не поскупилось на расходы по земскому управленiю: болѣе 3 миллiоновъ руб. ассигновалось на этотъ предметъ расходовъ.

Оказалось что это было единственное средство привлечь кое–кого въ земскую службу. Эти кое–кто опять же были дезертировавшiе свой постъ мировые посредники, мелкiе помѣщики, закрывавшiе свое хозяйство при переходѣ на земскiй кормъ, и затѣмъ самый ничтожный процентъ людей дѣльныхъ и самостоятельныхъ.

Этотъ недостатокъ людей скоро, вслѣдъ за открытiемъ земскихъ учрежденiй, сталъ до того ощутителенъ, даже для земскихъ собранiй, куда требовались люди для какихъ нибудь недѣль засѣданiй, что одновременно призадумываться надъ нимъ стали и правительство и земство само; со стороны правительства губернаторы стали предлагать ему чтобы поощрить людей къ земской службѣ — раздавать имъ награды и пожаловать мундиръ; со стороны земства явился проектъ платить земскимъ гласнымъ прогонныя, суточныя и даже квартирныя деньги; одно земство пошло даже далѣе, предложивъ за каждый день засѣданiя земскаго губернскаго собранiя платить по 3 р. гласному.

Увы, всѣ эти факты взятые вмѣстѣ слишкомъ убѣдительно и громко свидѣтельствовали о томъ что людей не было, и чѣмъ больше создавалось дѣло, тѣмъ меньше находилось для него людей.

Затѣмъ два года спустя, является институтъ мировыхъ судей и ихъ съѣздовъ. Опять выборное начало ихъ, опять огромный спросъ людей, опять послѣднiе остатки мировыхъ посредниковъ переходятъ въ мировые судьи, и къ нимъ уже присоединяются дезертиры изъ земской службы, а затѣмъ избираются въ мировые судьи кого Богъ пошлетъ!

Наконецъ явилась судебная реформа, съ своимъ громаднымъ спросомъ людей уже не просто грамотныхъ, а людей высшей интеллигенцiи, людей способныхъ и даровитыхъ. Жалованья назначены были громадныя, и этимъ путемъ надѣялись достигнуть возможности самаго тщательнаго выбора лучшихъ изъ большаго количества предложившихъ свои услуги людей. Дѣйствительно кое–гдѣ нашлись эти лучшiе люди: въ Петербургѣ и въ Москвѣ выборъ палъ на лицъ замѣчательныхъ; но затѣмъ все же пришлось быть по необходимости гораздо менѣе строгимъ въ выборѣ лицъ: ограничивались лишь предъявленiемъ патента о благополучномъ окончанiи юридическаго курса наукъ. При этомъ вскорѣ проявился опять–таки фактъ довольно любопытный, и доказывавшiй что главную роль въ жизни этого новаго поколѣнiя игралъ всего лишь простой расчетъ идти туда, гдѣ выгоднѣе. Едва начали дѣйствовать новыя судебныя учрежденiя, какъ мы увидѣли переходъ людей изъ области суда въ область защиты: адвокатомъ быть оказывалось выгоднѣе, и на это поприще накинулись съ жадностью всѣ мало–мальски способные люди.

Но все это далеко еще не все!

Съ одной стороны въ эти 10 лѣтъ самая въ сущности крупная реформа требовала, и доселѣ громкими криками требуетъ себѣ людей: реформа эта — народное образованiе, начиная съ университетовъ и кончая народными школами. Тутъ несостоятельность и недостатокъ въ людяхъ неизмѣримо большой: содержанiя немного, и никто не идетъ, и народное образованiе почти не двигается впередъ.

Затѣмъ явились контрольная реформа и городская реформа, каждая съ значительнымъ спросомъ на людей!

А съ другой стороны железныя дороги и банки! Знаете ли что оба эти учрежденiя отвлекли своими громадными жалованьями чуть ли не ³/₄ способныхъ людей Россiи?

Теперь сдѣлаемъ выводъ изъ всего этого обозрѣнiя.

Людей недостаетъ въ земствѣ, недостаетъ въ обрасти народнаго образованiя, въ крестьянскихъ учрежденiяхъ мировыхъ посредниковъ, во всей губернской и уѣздной администрацiи, въ учрежденiи судебныхъ слѣдователей, въ институтѣ мировыхъ судей, въ дворянскихъ собранiяхъ, въ городскихъ думахъ, въ области медицины, и т. д.

Людей кое–какъ хватаетъ на судебныя новыя учрежденiя, на столичныя чиновническiя должности, на банки и на желѣзныя дороги...

Если это справедливо, то откладывая въ сторону всякiя патрiотическiя иллюзiи, приходится сознать что съ одной стороны людей у насъ до невозможности мало, а съ другой, что единственный двигатель къ прiсканiю хоть сколько нибудь и какихъ нибудь людей на общественную службу — есть денежная выгода.

Если такъ, то признаюсь, трудно усмотрѣть въ чемъ въ сущности новое поколѣнiе отличается нравственнымъ уровнемъ отъ стараго?

Но это вопросъ побочный; покончимъ съ нашимъ предметомъ.

Въ сущности теперь, когда мы прожили 15 лѣтъ новаго времени, мы постигли секретъ всей этой быстро промчавшейся передъ нами панорамы реформъ. Лучшiе люди перебѣгали отъ одной реформы къ другой, и составляли ихъ звѣно; а масса набиралась какъ могла и гдѣ могла.

Вслѣдствiе этого случилось то что мы видимъ: всѣ жалуются на несовершенства и недуги нынѣшняго нашего новаго строя, и кричатъ: людей нѣтъ, учрежденiя дурны! А на ряду съ этимъ всѣ какъ будто устали, сами не вѣдая отчего и почему.

И дѣйствительно на правильное движенiе новаго механизма не хватаетъ около ⁹/₁₀ нужныхъ людей; и дѣйствительно чувствуется какая то усталость; она передается обществу тѣми именно людьми, которые теперь являются чѣмъ то въ родѣ ветерановъ безчисленнаго множества походовъ — крестьянскаго, земскаго, акцизнаго, контрольнаго, судебнаго и т. д.

Что–же дѣлать?

Отвѣтъ коротокъ: да ничего! Le jeu est fait, et rien ne va plus, какъ говорили на рулеткѣ во дни оны.

Въ «Гражданинѣ”, въ письмахъ нѣкоего «Вольнодумца” я встрѣтилъ мысль очень повидимому практически вѣрную. За недостаткомъ людей, надо отказаться отъ мысли чтобы реформы по буквѣ закона дѣйствительно создали бы новую Россiю. Практическая жизнь показываетъ что успѣхъ той или другой реформы обозначается только по мѣстамъ, благодаря той или другой случайно дѣйствующей гдѣ–либо личности. Эти одинокiя, другъ отъ друга отдѣленныя личности и составляютъ силу двигающую Россiю впередъ; онѣ завязываютъ узелъ правильной новой жизни, и эта жизнь начинаетъ давать сильные отростки.

Но тотъ же «Вольнодумецъ” увѣряетъ что личности хорошiя немедленно заѣдаются своими же. Ну, это жаль!

Святославъ–Солынскiй.

Петербургъ.

_______

КРИТИКА И БИБЛIОГРАФIЯ.

Der alte und der nеuе Glaube, von D. Strauss. 1872.

(Старая и новая вѣpa, Д. Штрауса. 1872).

II^*).

Благополучiе Германiи очень велико въ настоящее время; но ему враждебны разныя современныя ученiя и стремленiя, изъ которыхъ одни отрицаютъ самыя средства и основы совершившагося объединенiя Германiи, другiя угрожаютъ разрушить въ будущемъ весь нынѣшнiй порядокъ вещей. Штраусъ съ большимъ жаромъ вооружается за этотъ порядокъ; онъ защищаетъ въ самомъ принципѣ войну, начало народности, монархiю, дворянство необходимость смертной казни; онъ возстаетъ противъ космополитизма, интернацiоналки, рабочаго движенiя, соцiальной демократiи, общей подачи голосовъ. Читая все это, ясно видишь, какая горячая борьба идетъ нынче въ Европѣ, и невольно чувствуешь, что едва ли въ этой борьбѣ побѣда останется на той сторонѣ, на которой стоитъ Штраусъ. Конечно упоенiе овладѣвшее Германiею дастъ ей надолго силу держаться въ нынѣшнемъ положенiи; но рано или поздно это упоенie пройдетъ, и тогда — чтó бы ни говорилъ Штраусъ, — она не найдетъ опоръ для сопротивленiя разлагающимъ влiянiямъ.

Вотъ мѣсто, въ которомъ Штраусъ вооружается противъ космополитизма:

«Ученiе противное началу народности именуетъ себя нерѣдко космополитизмомъ, выдаетъ себя за выходъ изъ ограниченной нацiональной точки зрѣнiя и за восхожденiе на универсальную точку зрѣнiя человѣчества. Но мы знаемъ: при всякой апелляцiи нужно держаться порядка инстанцiй. Посредствующая же инстанцiя между отдѣльнымъ человѣкомъ и человѣчествомъ есть нацiя. Кто знать не хочетъ о своей нацiй, тотъ отъ этого еще не станетъ космополитомъ, а будетъ только эгоистомъ. Добраться до любви къ человѣчеству можно только посредствомъ любви къ нацiи. Народы съ своими особенностями суть богожеланныя, т. е. сообразныя съ природою формы, въ которыхъ человѣчество доходитъ до своего бытiя, которыхъ не можетъ упускать изъ виду никакой разумный человѣкъ, отъ которыхъ не можетъ отрекаться никакой человѣкъ съ сердцемъ. Между язвами, которыми болѣетъ народъ Сѣверо–американскихъ Соединенныхъ Штатовъ, одна изъ глубочайшихъ есть недостатокъ нацiональнаго характера. И наши европейскiя нацiи суть смѣшанные народы: въ Германiи, Францiи, Англiи разныя составныя части, кельтскiя, германскiя, романскiя, славянскiя, были многократно передвинуты и пестро перемѣшаны. Но наконецъ онѣ прониклись взаимно и, исключая нѣкоторыя пограничныя полосы, нейтрализировались въ главномъ веществѣ нацiи, образовавши новый продуктъ, именно теперешнюю нацiональность этихъ народовъ. Напротивъ въ Соединенныхъ Штатахъ котелъ постоянно кипитъ и бродитъ вслѣдствiе подсыпки новыхъ ингредiенцiй; составъ остается смѣсью и не обращается въ живое цѣлое. Интересъ къ общему государству не можетъ замѣнить нацiональнаго интереса; онъ, какъ дознано фактически, не имѣетъ силы вырвать отдѣльныя лица изъ узкихъ предѣловъ ихъ себялюбiя, ихъ погони за деньгами, и возвысить ихъ до идеальныхъ стремленiй; гдѣ нѣтъ нацiональнаго чувства, тамъ нѣтъ и ничего душевнаго".

«Мы не забываемъ, что и для нашихъ великихъ умовъ прошлаго столѣтiя, для Лессинга, Гёте, Шиллера, нацiональныя границы были иногда слишкомъ тѣсны. Такъ какъ они чувствовали себя гражданами мiра, а не гражданами нѣмецкаго государства, еще менѣе конечно саксонцами или швабами, то для нихъ и было слишкомъ мало мыслить и творить только въ духѣ одного народа; Клопштокъ со своимъ восторгомъ отъ нѣмецкой народности и нѣмецкаго языка казался одинокимъ чудакомъ. Однакоже Шиллеръ хорошо зналъ, и высказалъ со всею силою своего крѣпкаго чувства, что отдѣльный человѣкъ долженъ «примкнуть къ своему дорогому отечеству”, ибо только «здѣсь крѣпкiе корни его силы”; и точно также у двухъ остальныхъ великихъ людей мы находимъ мпого изрѣченiй, которыя свидѣтельствуютъ, что у нихъ космополитизмъ никакъ не исключалъ патрiотизма. Но далѣе, въ чемъ состоялъ ихъ космополитизмъ? Они обнимали своимъ сочувствiемъ все человѣчество; они желали, чтобы ихъ идеи пркрасной нравственности и разумной свободы мало по малу были осуществлены у всѣхъ народовъ. Напротивъ того, чего хотятъ нынѣшнiе проповѣдники братства народовъ? Они хотятъ прежде всего уравненiя вещественныхъ условiй человѣческаго существованiя средствъ, для жизни и наслажденiя; духовное стоитъ у нихъ на второмъ планѣ и должно главнымъ образомъ способствовать добыванiю этихъ средствъ для наслажденiя; и въ духовномъ отношенiи они добиваются нѣкотораго уравненiя, общей посредственности, вслѣдствiе чего на все высшее смотрятъ равнодушно, или даже подозрительно. Нѣтъ, такого рода всемiрные граждане не смѣютъ ссылаться на Гёте и Шиллера!”

Если съ кѣмъ они идутъ рука въ руку, то именно, какъ давно уже обнаруживается фактически, только съ тѣми людьми, для которыхъ, все равно живутъ ли они въ Германiи или въ Италiи, въ Англiи или Америкѣ, истинное отечество есть Ватиканъ. Эти люди не хотятъ нацiональнаго государства, такъ какъ оно ограничиваетъ ихъ универсальное духовенство; точно такъ какъ первые не хотятъ его потому, что оно препятствуетъ ихъ индивидуальному гоcударству, распаденiю человѣчества на слабо организованныя и лишь слегка связанныя между собою демократiи. Если ультрамонтаны, не рѣдко ссылаясь для вида на политическiя права свободы, хлопочутъ только объ духовномъ порабощенiи, то и у интернацiоналовъ, вслѣдствiе именно того, что выше всего ставится недѣлимое съ его матерiальными потребностями и притязанiями, высшiе духовные интересы находятся въ опасности. Только въ своемъ естественномъ нацiональномъ расчлененiи можетъ человѣчество приближаться къ цѣли своего назначенiя; кто пренебрегаетъ этимъ расчлененiемъ, кто чуждъ благоговѣнiя передъ нацiональнымъ, о томъ мы должны сказать: hic niger est, все равно носитъ ли онъ черный клобукъ или красную шапку” (стр. 261–265).

Такъ отстаиваетъ Штраусъ начало народности. Но его доказательства на этотъ разъ не имѣютъ особенной силы. Въ самомъ дѣлѣ народность у него во всякомъ случаѣ является началомъ подчиненнымъ, выше котораго и можно и даже должно становиться. Ультрамонтаны и интернацiоналы можетъ быть ошибаются въ своихъ цѣляхъ, но они совершенно правы въ томъ, что заботятся объ общечеловѣческихъ, а не объ частныхъ интересахъ. И всякiй отдѣльный человѣкъ имѣетъ повидимому право, когда найдетъ нужнымъ, апеллировать къ высшей инстанцiи и становиться на точку зрѣнiя Лeссинга, Гёте и Шиллера.

Вотъ почему болѣе послѣдовательные нацiоналы всегда приходили къ мысли, что вообще способствовать развитiю и процвѣтанiю народностей есть наибольшая услуга, какую можно оказать человѣчеству; чаще же всего нацiоналы приписываютъ своей народности какое–нибудь единственное и незамѣнимое значенiе, говорятъ что она одна можетъ направить человѣчество на истинный путь. Такая вѣра совершенно естественна для человѣка, который не отвлеченно признаетъ принципъ нацiональности, а дѣйствительно преданъ началамъ своего народа. Въ этой вѣрѣ космополитизмъ сливается воедино съ народностiю.

Горе Европы заключается въ томъ, что идеаловъ, которые можно бы признать космополитическими, въ ней уже нѣтъ никакихъ, кромѣ идеала ультрамонтановъ и идеала интернацiоналовъ. Космополитизмъ какъ свидѣтельствуетъ Штраусъ, bыродился въ такiя формы, отъ которыхъ нужно всячески защищаться и уже поэтому какъ можно крѣпче держаться за нацiональность. Какую силу имѣетъ самый новый видъ европейскаго космополитизма, видно изъ слѣдующихъ разсужденiй Штрауса о рабочемъ вопросѣ:

«Съ тяжелымъ чувствомъ приступаемъ къ рѣчи о такъ называемомъ четвертомъ сословiи, такъ какъ здѣсь мы касаемся самаго больнаго мѣста нынѣшняго общества. И извѣстно, что каждую рану или болѣзнь тѣмъ труднѣе лѣчить, чѣмъ больше испорченъ ея ходъ предъидущимъ лѣченiемъ. Что такъ именно случилось съ такъ–называемымъ рабочимъ вопросомъ, этого невозможно оспаривать. И въ томъ случаѣ уже требовалась бы помощь, если бы поцеiнтъ допускалъ себѣ помогать, или же хотѣлъ бы самъ себѣ помочь надлежащими средствами. Но крикуны, и преимущественно французскiе крикуны вбили ему въ голову безумнѣйшiя вещи. Можно бы думать, что соцiалистическiй нарывъ, наливавшiся во Францiи многiя десятялѣтiя, наконецъ теперь вполнѣ опорожнился въ ужасахъ парижской коммуны; что зарево ратуши и Тюильри довольно ясно показало обществу всѣхъ странъ, къ чему приводятъ извѣстные принципы; въ особенности люди, раздѣлявшiе эти мнѣнiя въ Германiи, должны бы чувствовать отчасти пристыженными, отчасти обезкураженными. Но ничуть не бывало. Въ собранiяхъ, въ ежедневныхъ газетахъ, въ самомъ нашемъ имперскомъ сеймѣ, осмѣливаются одобрять, даже превозносить то, отъ чего съ ужасомъ отвращается всякiй здравый человѣческiй и гражданскiй смыслъ, и тѣмъ показывать, на что были бы сами способны при удобныхъ обстоятельствахъ. При этомъ не только высказывается обычная зависть къ имуществy, но и гpyбѣйшая ненависть къ искуству и наукѣ, какъ къ роскоши, порождаемой имуществомъ. Это Гунны и Вандалы нашей современной культуры, которые тѣмъ опаснѣе, что они не нападаютъ на насъ извнѣ, а находятся среди насъ самихъ".

«Прежде вceго сознаемся: одна сторона много погрѣшила, въ особенности многаго не сдѣлала; человѣческiя силы были иногда безпощадно эксплуатируемы, причемъ не было надлежащей заботы ни о тѣлесномъ, ни о нравственномъ благосостоянiи работника. Затѣмъ явились хорошiе люди, которые указали работникамъ путь къ мирному самовспомоществованiю; благонамеренные фабриканты усердно пошли на встрѣчу этимъ ycилiямъ, устраивая жилища, съестныe дома, способствуя учрежденiю кассъ для больныхъ и умирающихъ. Уже мы видимъ, что въ промышленныхъ городахъ составляются общеполезныя общества, которыя дѣлаютъ своею задачею въ особенности устройство рабочихъ жилищъ. Но противъ истинныхъ пророковъ выступили ложные и, какъ это обыкновенно бываетъ, нашли больше приверженцевъ въ толпѣ. Рѣчи въ родѣ поговорки о войнѣ между капиталомъ и трудомъ, насмѣшки и порицанiя, направленныя противъ буржуазiи, какъ–будто она есть какое–то особое сословiе, а не открыта каждую минуту для всякаго умнаго и прилежнаго работника, — все это легко повторять за другими, и все это такъ pѣдко подвергается точному изслѣдованiю. Заграничное общество, котоpоe предположило себѣ цѣлью ни что иное, какъ извращенiе всѣхъ существующихъ общественныхъ отношенiй, протягиваетъ свои нити по всѣмъ странамъ, поджигаетъ нашихъ рабочихъ, и изъ ихъ союзовъ, первоначально основанныхъ для вспоможенiя, дѣлаетъ арсеналы противодѣйствiя нанимателямъ. Стачки рабочихъ, безпрестанно происходящiя во всѣхъ концахъ и мѣстахъ, въ особенности же въ столицѣ новой Германской Имперiи, составляютъ явленiе анархiи среди государства, войны среди мира, заговора, который совершается среди бѣлаго дня и безпрепятственное существованiе котораго не дѣлаетъ чести правительству и законодательству, ничего противъ него не дѣлающимъ и не желающимъ дѣлать”. (стр. 277–279).

Вотъ картина очень мрачная. Штраусъ однако же, указывая всѣ эти факты, ничего не говоритъ о томъ, почему идеи интернацiоналки нашли себѣ въ Германiи такую благопрiятную почву, и вообще, отчего зависитъ это преобладанiе матерiальныхъ интересовъ, эта зависть къ богатству, эта ненависть къ наукѣ и искуству. Поэтому онъ не указываетъ и никакого выхода изъ положенiя, никакого средства излѣчить или ослабить опаснѣйшую изъ болѣзней современнаго общества. онъ возлагаетъ надежду только на силу государства. «Поистинѣ”, говоритъ онъ, «достаточно поводовъ для того, чтобы новая германская государственная власть принадлежала къ своей должности и береглась, какъ бы не было нанесено вреда обществу”. (стр. 281).

Между тѣмъ дѣйствительно противодѣйствовать этимъ идеямъ могли бы только другiя идеи, которыя стояли бы выше стремленiя къ матерiальному благополучiю и ставили бы это стремленiе на его надлeжaщee мѣсто въ человѣческой жизни. Такую господствующую роль имѣли до сихъ поръ идеи pелигiозныя, бившiя для людей и высшимъ руководствомъ, и неизмѣняющею опорою, и утѣшенiемъ въ несчастiи. Посмотримъ же, чѣмъ, по мнѣнiю Штpayca, должны быть заменены эти идеи. Онъ утверждаетъ что религiя окончательно разрушена у образованныхъ нѣмцевъ (отчасти, вспомнимъ, при его собственныхъ усилiяхъ); но мы, говоритъ онъ, и безъ нея можемъ жить счастливо, и знаемъ, чтó дѣлать. Вотъ интересное описанiе этой жизни, описанiе того, какъ слѣдуетъ человѣку выполнять свои высшiе идеалы:

«Сверхъ нашихъ занятiй по профессiи, — ибо мы (то–есть невѣрующie) принадлежимъ къ различнѣйшимъ профессiямъ, мы не только ученые или художники, а и чиновники, и военные, и промышленники и собственники; да и женскiй полъ между нами не безъ представителей; и еще повторю, что насъ не малое число, а цѣлыя тысячи, и притомъ не изъ худшихъ людей всѣхъ странъ, — и такъ, сверхъ нашихъ занятiй и жизни въ семействѣ и въ кpугy друзей, мы стараемся сохранить въ нашей душѣ по возможности воспрiимчивость ко всѣмъ высшимъ интересамъ человѣчества; въ послѣднiе годы мы принимали живое уcчастiе и, каждый по своему, дѣйствовали въ великой нацiональной войнѣ и возведенiи германскаго государства, и мы чувствуемъ себя возвышенными въ самой глубинѣ души такимъ неожиданнымъ и торжественнымъ поворотомъ судебъ нашей многоиспытанной нaцiи. Пониманiю этихъ вещей мы оживляемъ историческими изученiями, которые теперь облегчены и неученымъ посредствомъ цѣлаго ряда привлекательно и популярно написанныхъ историческихъ трудовъ; при этомъ мы стараемся расширить наши познанiя природы, для чего тоже нѣтъ недостаткa въ общепонятныхъ пособiяхъ; и наконецъ въ сочиненiяхъ нашихъ великихъ музыкантовъ мы паходимъ такое возбужденiе умаи сердца, фантазiи и юмора, которое не оставляетъ больше ничего желать”.

«So leben wir, so wandeln wir beglЯckt".

(Такъ мы живемъ, такъ счастливо мы ведемъ свое время) (стр. 298–9).

Вотъ полное изображенiе того счастливаго состоянiя, въ которомъ чувствуютъ себя нѣмцы въ настоящее время. Они такъ довольны нынѣшнею минутою, что за нее готовы какъ говорится, отдать царство небесное.

Въ другомъ мѣстѣ туже идею совершеннаго удовлетворенiя жизнью Штраусъ выражаетъ общѣе и опредѣленнѣe.

«Что касается”, говоритъ онъ, «до того, чѣмъ замѣняетъ наше мiровоззрѣнiе вѣру въ безсмертiе души, то я ограничусь самымъ короткимъ изложенiемъ. Кто въ этомъ случаѣ не умѣетъ самъ себѣ помочь, тому вообще ничѣмъ не поможешь, тотъ еще не созрѣлъ для нашей точки зрѣнiя. Для кого съ одной сторны недостаточно имѣть возможность оживлять въ себѣ вѣчныя мысли мiрозданiя, развитiя и назначенiя человѣчества; кто не умѣетъ дѣлать такъ, чтобы милые и почитаемые усопшiе въ его собственной душѣ продолжали жить и дѣйствовать прекраснѣе прежняго; въ комъ среди дѣятельности для своихъ близкихъ, работы въ сферѣ своего призванiя, содѣйствiя процвѣтанiю своего народа и благу всѣхъ собратiй по человѣчеству, и наслажденiя прекраснымъ въ природѣ и искуствѣ — въ комъ среди этого, съ другой стороны, не пробуждается сознанiе, что самъ онъ можетъ быть только временнымъ участникомъ всего этого; кто не приведетъ себя въ настроенiе, при которомъ будетъ наконецъ покидать жизнь съ благодарностью за то, что долженъ былъ нѣкоторый срокъ во всемъ этомъ дѣйствовать, наслаждаться и также страдать, но вмѣстѣ и съ радостнымъ чувствомъ освобожденiя отъ утомительнаго при долгомъ срокѣ ежедневнаго труда жизни: ну, того мы должны отослать назадъ къ Моисею и пророкамъ” (стр. 372).

Пониманiе жизни, выражающееся въ этихъ двухъ отрывкахъ, едва–ли можно назвать высокимъ. Тутъ недостаетъ главнаго, именно указанiя на такой пунктъ человѣческой жизни, который можно было бы назвать единымъ на потребу, къ которому можно было бы обращаться пpи всѣхъ обстоятельствахъ и который могъ бы господствовать надъ всѣми остальными. Что жизнь представляетъ много разнообразныхъ и прiятныхъ занятiй, не дающихъ намъ скучать, — это, конечно, справедливо; но всѣ эти радости могутъ намъ измѣнить, и тогда что мы станемъ дѣлать? Тогда намъ останется развѣ одно — оживлять въ cѣбѣ вѣчныя мысли мiрозданiя, развитiя и назначенiя человѣчества — фраза, которая, если судить по смыслу книжки Штрауса, не имѣетъ большаго содержанiя, и которую по ея шалости и безжизненности нельзя предлагать людямъ какъ настоящую опору для души.

А что мы скажемъ о тѣхъ, кто очевидно не подходитъ подъ описанiе счастливыхъ людей, сдѣланное Штраусомъ? О тѣхъ, кто не ученый, не художникъ, не чиновникъ, не военный, не собственникъ, а простой рабочiй, не могущiй видѣть въ своей работѣ ничего, кромѣ тяжелой необходимости? Кто не имѣетъ ни средствъ, ни развитiя для того, чтобы наслаждаться науками въ произведенiями великихъ поэтовъ и музыкантовъ? О тѣхъ, для кого семья — невыполнимая роскошь или тяжелая обуза? Такимъ людямъ нельзя же предложить въ видѣ утѣшенiя мысль, что они способствуютъ общему благу и необходимы для того, чтобы другая, меньшая половина человѣчества вела счастливую жизнь. Они сами хотятъ счастья, и вотъ почему у нихъ является зависть къ имуществу, ненависть къ наукамъ и искуствамъ, вотъ почему вообще между ними имѣютъ такой успѣхъ и ультрамонтаны и интернацiоналы. Въ особенности ясно, что ученiе интернацiоналовъ есть прямой отвѣтъ на мiровоззрѣнiе Штрауса; одно другимъ вызвано, и развитiе одного усиливаетъ развитiе другаго.

Н. Страховъ.

(Окончанiе въ слѣд. №).

______

ИЗЪ ТЕКУЩЕЙ ЖИЗНИ.

Набѣжитъ иногда въ жизни такая струя, которая разомъ вынесетъ цѣлую группу удивительнѣйшихъ явленiй. Мы хотимъ выбрать изъ нихъ нѣсколько такихъ, которыя хватаютъ за живое не одного или нѣсколькихъ, а многое множество недѣлимыхъ.

Вѣсти изъ Динабурга: желѣзнодорожная жандармская полицiя 2 сентября открыла что по желѣзной дорогѣ везутъ въ Петербургъ гуртъ скота, зараженнаго чумой. Явились полицейскiй чиновникъ и врачъ, осморѣли гуртъ, нашли 5 быковъ павшихъ и 13 зараженныхъ; составили актъ и положили: зачумленныхъ убить и зарыть въ землю. Исполненiе поручено тому–же чиновнику. Вдругъ между динабуржцами разносится слухъ что зачумленные быки пошли имъ на мясо, что по этому случаю уже прiѣхалъ откуда–то какой–то чиновникъ и производитъ слѣдствiе; спрашивали, будто–бы, исполнявшаго актъ полицейскаго: гдѣ 13 зачумленныхъ быковъ? Убиты и зарыты. — Гдѣ зарыты? — Вотъ здѣсь. — Ройте здѣсь. Роютъ и находятъ... разныя вещицы, замѣчательныя въ археологическомъ отношенiи, а новѣйшаго искомаго, 13–ти быковъ, не находятъ. Между тѣмъ ктоiто встрѣчаетъ направляющiйся къ городу возъ, отъ котораго смердитъ; въ возу оказывается гнилое мясо. Составляется актъ и передается мировому судьѣ. Судья приговариваетъ хозяина мяса къ мѣсячному аресту... А 13–ти быковъ все нѣтъ. Городъ Динабургъ въ паникѣ. Гдѣ быки? вопрошаютъ жители, — въ нѣдрахъ земли, или въ утробахъ нашихъ?.. Отвѣта нѣтъ!

А тутъ вдругъ «Еженедѣльникъ” объясняетъ появленiе чумы въ предѣлахъ Петербургской губернiи тѣмъ, что «3–го сентября изъ Витебска былъ отправленъ по желѣзной дорогѣ въ Петербургъ зачумленный скотъ; на станцiи Мшинской скинуто съ поѣзда семь зачумленныхъ воловъ, на станцiи Плюссѣ выброшенъ одинъ, а въ Петербургъ привезено восемь мертвыхъ воловъ”... Что–же дальше? Да дальше не повезли, а то вѣроятно продолжали–бы раскидывать по дорогѣ... Больше ничего неизвѣстно. Что за чудо?

Вѣсть изъ Твери. Тамъ есть земская больница, а при ней отдѣленiе для умалишенныхъ. Нѣкто А. А. посѣтилъ это отдѣленiе и «съ тяжелымъ чувствомъ взялся за перо”, чтобы написать слѣдующее: «больные (48 мужчинъ и 41 женщина) представляютъ собою какое–то сбродъ нищихъ, облаченныхъ въ лохмотья изъ бѣлаго грубаго холста и до такой степени изношенныя и загрязненныя, что трудно опредѣлить, для чего именно эти клочья предназначены. Всѣ больные, какъ мужчины, такъ и женщины, предстали съ босыми и грязными ногами, и у нѣкоторыхъ ноги покрыты царапинами и болячками”. Изъ распросовъ посѣтителя оказалось, что обуви умалишеннымъ земство не даетъ, и суконныхъ халатовъ для нихъ также нѣтъ. «Трудно, прибавляетъ А. А., истолковать такiя мѣры, какъ заключенiе подъ запоръ помѣщицы Д. въ отдѣльной комнатѣ, при чемъ страждущая бѣгаетъ по комнатѣ совершенно нагая”... «Недавно (вотъ это всего любопытнѣе) въ земское заведенiе для умалишенныхъ былъ привезенъ старицкiй помѣщикъ Ф., помѣшанный на американскихъ машинахъ и рабочихъ. Сравнивая экономическое состоянiе Россiи и Сѣверо–Американскихъ Соединеныхъ Штатовъ, этотъ еще молодой и образованный человѣкъ до того углубился въ дѣло, что сталъ посылать въ Америку депешу за депешей, требуя присылки ему машинъ и людей для замѣны русской рабочей силы. Онъ уже сталъ высчитывать какъ недалекое будущее должно дать ему громадные миллiоны; но машинъ и людей не присылали изъ Америки, а самъ Ф., вмѣсто миллiоновъ, нажилъ себѣ помѣшательство. Разсказываютъ, что этого Ф. такъ поразила преподнесенная ему больничная рваная холщевая одежда, что онъ пришелъ въ бѣшенство и избилъ ни въ чемъ неповиннаго надзирателя”.

Удивительны и босыя исцарапанныя ноги, и нагая помѣщица, но всего удивительнѣе этотъ Ф., о которомъ г. А. А. говоритъ въ такомъ смыслѣ, какъ будто онъ только подъ конецъ нажилъ себѣ помѣшательство, а когда «углублялся въ дѣло” и требовалъ изъ Америки машинъ и людей — находился въ здравомъ умѣ. Удивительно!

Газета «Совр. Изв.” получила изъ Судогодскаго уѣзда (Владимiрской губ.) вѣсть о яицахъ. Поступилъ во 2–й станъ уѣзда новый становой приставъ, молодой человѣкъ Т. — Являются къ нему сотскiе и говорятъ что пора собирать яица. — «Какiя яица”? — «Куриныя, ваше благородiе”. — Объяснилось, что по заведенному въ уѣздѣ порядку, для становыхъ приставовъ взимается по 2 яйца съ каждой крестьянской души. Т. тотчасъ даетъ волостнымъ правленiямъ своего стана циркуляръ о томъ, что онъ воспрещаетъ — сотскимъ сбирать, а крестьянамъ давать яица. Сборъ прекратился, но исправникъ сталъ такъ строгъ къ молодому приставу, что послѣднiй рѣшился просить губернатора — или перевести его въ другой уѣздъ, или вызвать къ себѣ для личныхъ объясненiй. Вызвали и объяснились, что съ каждой крестьянской души, живущей въ Судогодскомъ уѣздѣ, кромѣ пары яицъ, еще взимается: 1¹/₂ коп. на полицейское управленiе, 2¹/₂ коп. на становыхъ приставовъ и 1¹/₂ на исправника...

Вѣсть умилительная! Она пахнула на насъ стариной, которую мы считали уже исчезнувшею; она напомнила намъ дѣтство, когда безъ особеннаго удивленiя слышалось про такiя патрiархальныя складчины «съ мiру по ниткѣ”...

Дѣтство веселое, дѣтскiя грезы!

Только васъ вспомнишь — улыбка и слезы!..

А надъ яицами–то въ самомъ дѣлѣ можно и улыбнуться, и всплакнуть. Въ Судогодскомъ уѣздѣ считается 30,000 душъ, съ коихъ слѣдовательно причитается 60,000 яицъ. Какова кучка!

Слѣдуетъ вѣсть совсѣмъ инаго рода, но тоже умилительная, заимствуемая изъ «Русскихъ Вѣд.”. Въ городѣ Жиздрѣ (Калужской губ.) въ одно изъ послѣднихъ чиселъ августа, въ 4 часа утра, въ 100 саженяхъ отъ дома соборнаго протоiерея, вспыхнулъ пожаръ. Пожарная тревога въ уѣздныхъ городахъ дѣлается звономъ церковнаго колокола; но въ этотъ разъ бить въ набатъ было воспрещено. Впрочемъ чрезъ полчаса, когда четыре дома были объяты пламенемъ, ударилъ колоколъ; сбѣжался народъ, притащились пожарные, и такъ какъ Господь послалъ ночь тихую, то пожаръ ограничился этими четырьмя домами. Въ эту ночь въ домѣ соборнаго протоiерея почивалъ посѣтившiй городъ Жиздру преосвященный. Можно думать что имъ отмѣнено было воспрещенiе набата, и въ колоколъ ударили съ его благословенiя.

______

Въ Орлѣ, если вѣрить корреспонденту тѣхъ–же «Русск. Вѣд.”, происходитъ такое чудное явленiе, по которому не знаешь что и заключить о взглядахъ и настроенiи мыслей мѣстныхъ гражданъ. Онъ пишетъ: «Мнѣ пришлось быть на нашемъ крестительскомъ кладбищѣ. Въ ожиданiи священника я отправился бродить между могилами и не мало былъ удивленъ, встрѣтивъ цѣлую толпу рабочихъ, снимающихъ надгробный памятникъ съ одной могилы. На мой вопросъ, къ чему это дѣлается, рабочiе отвѣтили, что они уже не первый день переносятъ памятники съ кладбища, такъ какъ ими предназначено мостить тротуары и мостовыя”.

______

Одинъ россiйскiй подданный недавно пробылъ три мѣсяца за границей и, возвратясь въ отечество, говорилъ въ кругу своихъ знакомыхъ, что во все время поѣздки онъ читалъ только иностранныя газеты, и когда, по прiѣздѣ сюда, взялся за русскiя, онѣ показались ему чѣмъ–то чрезвычайно прѣснымъ. «Какая разница! примолвилъ онъ, — особенно французскiя газеты: что за мастерство и блескъ изложенiя! да и самые предметы: быть–ли монархiи или республикѣ — какой жгучiй вопросъ!” — Да! замѣтилъ ему кто–то, — только что–же выходитъ–то изъ этой жгучей болтовни? — «Ну, что–бы тамъ ни выходило, настаивалъ нашъ туристъ, — а читаешь съ увлеченiемъ; потому что тамъ каждый высказываетъ свою мысль и мѣтко, и полно, и твердо; такъ ясно видишь, къ чему человѣкъ идетъ. А у насъ — все какъ–то ходятъ кругомъ да около, такъ что право иной разъ и не разберешь, чего они хотятъ...” На это никто ничего не возразилъ, — должно быть не нашлись, или почуяли правду.

А въ самомъ дѣлѣ вѣдь тутъ есть правда; вѣдь нельзя–же сказать, чтобъ у насъ мало было такого хожденiя вокругъ да около. Ощутитъ, напримѣръ, человѣкъ потребность въ близкомъ и точномъ знанiи дѣйствительной жизни своего отечества и заговоритъ: «Судя по печатнымъ извѣстiямъ, черпаемымъ изъ весьма разнородныхъ источниковъ, слуховъ, корреспонденцiй, офицiальныхъ документовъ и пр., провинцiальная жизнь, т. е. существованiе 80 миллiоновъ жителей, представляетъ рядъ ужасающихъ бѣдствiй, отъ которыхъ положительно становится страшно за будущность своей родины, и рядъ торжествъ, преисполненныхъ ликованiя...” «Бѣдствiя и торжества! словно провинцiальная жизнь только и складывается что изъ бѣдствiй и торжества, изъ пожаровъ, голоду, иллюминацiй, обѣдовъ. Всякiй корреспондентъ, всякая офицiальная губернская газета указываютъ на факты, выходящiе изъ ряда обыкновенныхъ, а изслѣдованiемъ обычной текущей жизни занимаются сравнительно крайне мало” и пр.

Ну, разберите пожалуйста и опредѣлите точнѣе: чего хочетъ человѣкъ? Если бы прежде чѣмъ онъ выразитъ свое желанiе, ему стали подносить одни черты изъ «обычной” жизни 80–ти миллiоновъ, онъ сталъ бы роптать что все это пустота и мелочи, недостойныя его просвѣщеннаго вниманiя; а теперь говоритъ: не хочу я ломать голову надъ изученiемъ вашей дѣйствительной, обычной жизни, собирая ее въ одно цѣлое изъ мелкихъ, отрывочныхъ и Богъ знаетъ гдѣ разбросанныхъ фактовъ, да и не могу это дѣлать, ибо не всегда умѣю уразумѣть истинный смыслъ инаго отдаленнаго факта; поэтому я буду здѣсь сидѣть, а вы меня учите: сдѣлайте такъ, чтобы я узналъ и въ тонкости уразумѣлъ обычную жизнь 80–ти миллiоновъ, такъ, какъ бы я самъ вѣкъ съ ними жилъ... И кому онъ это говоритъ? Корреспондентамъ и офицiальнымъ губернскимъ газетамъ! Такъ пускай же они и отвѣтятъ, понятно–ли имъ чего отъ нихъ хотятъ, и легко–ли имъ исполнить это хотѣнiе!

Другой мыслитель, прикоснувшись къ тѣмъ–же 80–ти миллiонамъ, предлагаетъ слѣдующее размышленiе: «о деревнѣ у насъ много говорятъ и пишутъ, а знаютъ и понимаютъ деревню очень, очень немногiе. Въ послѣднее время у насъ особенно много развелось людей, толкующихъ о сельскомъ населенiи, о сельскомъ хозяйствѣ, о ихъ нуждахъ и потребностяхъ... Говорится и пишется и умное, и хорошее, но большая часть совѣтовъ непригодны къ дѣлу въ данное время, при данныхъ условiяхъ. Всего хуже, что многое говорится въ виду борьбы партiй, съ консервативными, реакцiонными или либеральными задними мыслями. Тутъ уже теряется всякая тѣнь пониманiя дѣйствительнаго положенiя дѣлъ въ деревнѣ, и тѣ, которые хотѣли бы что нибудь узнать, да и сами говорящiе и пишущiе, совершенно сбиваются съ толку. Нашъ деревенскiй бытъ, наша сельская школа — арена для борьбы взглядовъ и партiй? Да это просто безсмыслица! Наша деревня и до сихъ поръ — эмбрiонъ, почти безразличная стихiйная почва. Относиться къ ней съ предвзятыми общественными или политическими взглядами также нелѣпо, какъ учить груднаго ребенка политической экономiи”.

Кажется вѣдь, все это складно и здравомысленно, а попробуйте вдуматься и разобрать, — что выйдетъ? Выйдетъ то, что тутъ–то и «собьетесь съ толку”. Деревню мало знаютъ, — такъ! Деревня — эмбрiонъ, стихiйная почва; относиться къ ней съ какими либо взглядами нелѣпо. — Такъ что же дѣлать? Относиться безъ взглядовъ, или совсѣмъ не относиться?.. Мы увѣрены, что если бы умилившiйся надъ французскими газетами туристъ прочелъ нашего публициста и задалъ себѣ этотъ вопросъ, то на долго остался–бы съ растопыренными въ недоумѣнiи руками. Между тѣмъ, публицистъ можетъ быть согласится допустить, что его «эмбрiонъ” по крайней мѣрѣ имѣетъ уже способность произвольнаго движенiя, что онъ шевелится, и когда суютъ ему въ ротъ что нибудь невкусное, то онъ выплевываетъ. Или и это не допускается? Въ такомъ случаѣ — тутъ–то казалось бы и арена для всякихъ взглядовъ: стихiйную почву воздѣлывай какъ душѣ угодно. Или и это не такъ? Такъ какъ–же? и не знаемъ мы деревни, да и знать–то нечего, — тамъ одна безразличная почва, къ которой никакiе общественные взгляды не относятся. Понятно вамъ это и убѣдительно? — Еще бы! Теперь всѣ незнавшiе деревни вдругъ просвѣтлѣютъ и будутъ считать себя узнавшими ее въ совершенствѣ. — Очень просто! скажутъ. — Почва, и больше ничего. Эмбрiонъ.

И какъ понравится нѣкоторымъ людямъ этотъ «эмбрiонъ!” Вѣдь у насъ есть особый разрядъ людей русскаго происхожденiя, которые только тѣмъ и питаются, что ловятъ подобныя слова и мысли, что бы при случаѣ выругать ими русскiй народъ. И что они стараются изо всѣхъ силъ находить случай выругаться, на это я могу сейчасъ указать одинъ недавнiй примѣръ. Одинъ критикъ отрылъ въ журналѣ «Дѣло” статью г. Родюкина «Романтизмъ русскiй”, и прочитавъ въ ней ту мысль, что «историческое значенiе Великаго Новгорода было довольно ничтожное”, что «новгородская республика не заключала въ себѣ принципа сознательной свободы и права народной власти”, — выписываетъ изъ статьи, между прочимъ, слѣдующiя слова: «Новгородъ былъ русскимъ окномъ въ Европу, и однако чрезъ это окно не прошло къ намъ ни единаго луча свѣту, ни одной европейской идеи”. Потомъ замѣчаетъ: «нельзя не напомнить, что Европа въ тѣ отдаленные вѣка феодальной неурядицы представляла очень мало образцовъ для заимствованiя и подражанiя”; а вслѣдъ за тѣмъ, самъ–же восклицаетъ: «Во всякомъ случаѣ это мнѣнiе слѣдуетъ намотать на–усъ тѣмъ историкамъ баснеписцамъ и патрiотамъ славянофильскаго толка, которые, въ своихъ изысканiяхъ различныхъ драгоцѣнныхъ самобытныхъ перловъ нашего историческаго развитiя, любятъ указывать, какъ на самый драгоцѣннѣйшiй, на эту первобытную новгородскую вольность. При внимательномъ критическомъ разсмотрѣнiи и этотъ перлъ оказывается далеко не такимъ блистательнымъ, какъ полагаютъ иные патрiоты, предсказывающiе россiйскому народу господство надъ мiромъ въ грядущемъ, на основанiи чудеснѣйшихъ россiйскихъ качествъ въ прошедшемъ и настоящемъ”.

Разсудите–же теперь: понимаетъ человѣкъ что авторъ разбираемой имъ статьи до крайности смѣшонъ съ своимъ упрекомъ Новгороду, зачѣмъ тотъ не пропустилъ къ намъ «ни одной европейской идеи”, — и все–таки злорадосно совѣтуетъ мотать эту дичь на усъ и рекомендуетъ ее какъ уксусъ, растворяющiй русскiе перлы и вытравляющiй всякую мысль о «чудеснѣйшихъ россiйскихъ качествахъ”. Не ясно ли, что эту дикую статью только затѣмъ взялъ нашъ критикъ, чтобъ имѣть поводъ — лишнiй разъ плюнуть на русскихъ...

Настоящiй случай мы считаемъ достаточнымъ поводомъ — признаться въ собственномъ чувствѣ: мы питаемъ русскому народу тоже чувство, въ силу котораго могли бы сказать вмѣстѣ съ Лермонтовымъ:

Люблю отчизну я, но странною любовью, —

оговорившись только, что эта любовь (та любовь, про которую говоритъ Лермонтовымъ) намъ кажется нисколько не странною, а, напротивъ, совершенно естественною и всякому здоровому человѣку неизбѣжно–присущею; отсутствiе же этой любви представляется намъ чѣмъ–то противуестественнымъ. Вообразите человѣка, который говоритъ вамъ: «господа, вѣдь я совсѣмъ гаденькiй, ни на что негодный и неспособный быть когда нибудь годнымъ; меня не стоитъ и пускать ни въ какое порядочное жилье, — мнѣ мѣсто гдѣ нибудь тамъ, на заднемъ дворѣ”. Что вы скажете объ этомъ человѣкѣ? Какъ опредѣлите его: нравственный ли онъ уродъ, или помѣшанный, или дошедшiй до послѣдней степени рабскаго униженiя человѣкъ?

Не дай мнѣ Богъ сойти съ ума!

Нѣтъ! легче посохъ и сума!

Нѣтъ! легче трудъ и гладъ!..

______

ПОСЛѢДНЯЯ СТРАНИЧКА.

Столпы петербургскаго радикализма. Господинъ Худековъ, редижирующiй «Петербургскую Газету”, по поводу убiйства и самоубiйства въ «Belle–Vue”, между прочимъ, философствуетъ въ передовой статьѣ такимъ образомъ: «...Конечно, всего естественнѣе ему было бы пустить себѣ пулю въ лобъ никого не тревожа. Но какъ ее^*) (курсивъ въ подлиникѣ) оставить въ обладанiи другаго человѣка?.. Виноватъ–ли онъ разыгравъ кровавую драму? — Никто не виноватъ въ этой неизбѣжной катастрофѣ, изумившей апатическую публику. Никого она (т. е. катастрофа?) не оскорбила, никому не причинила соцiальнаго^**) (?) огорченiя, но скорѣе, на минуту, заставила каждого какъ–то поэтически встрепенуться. Если въ нашемъ сонномъ обществѣ угасли поэтическiя искры, то исторiя, имѣвшая мѣсто въ «Бель–Вю”, снова прибавила имъ блеска^***). Драма, честно разыгранная въ жизни, приноситъ болѣе полезныхъ результатовъ, чѣмъ трагедiя, умно разыгранная актерами на сценѣ”^****).

* _* *

Кстати, тутъ же въ «Петербургской Газетѣ”, въ томъ же нумерѣ, замѣчается что «горе г. Суворина усугубилось еще тѣмъ, что г. Шрейеръ въ «Новостяхъ” назвалъ его своимъ собратомъ”.

Нечего сказать, обрадовались! Какая веселость! Сыплютъ остроумiемъ!

* _* *

Въ той же «Петербургской Газетѣ” извѣщаютъ о томъ что будетъ сдѣлано новое изданiе сочиненiй Рѣшетникова, и при этомъ замѣчаютъ:

«О литературномъ достоинствѣ этихъ сочиненiй много распространяться не нужно. Высокаго значенiя ихъ не признаютъ только какiе нибудь современные Менцели и Булгарины «Русскаго Вѣстника” (напримѣръ самъ г. Катковъ, или его критикъ г. А.). Но на такихъ господъ стоитъ только плюнуть и отойдти прочь” («Петерб. Газ.” 1873, № 78).

* _* *

Въ той же газетѣ по поводу выхода книги М. П. Погодина Простая рѣчь о мудреныхъ вещахъ было сказано:

«Въ этомъ сочиненiи г. Погодинъ обрушился своимъ дряхлымъ тѣломъ на молодежь и женщинъ”.

Это уже не языкъ, не слогъ или манера: это просто зарапортовался.

* _* *

Въ вагонѣ конно–желѣзной дороги. (Съ натуры). Въ углу вагона безцеремонно развалившись сидитъ юнкеръ изъ училища, бѣлокурый молодой человѣкъ съ довольно красивымъ, хотя нѣсколько лошадинымъ лицомъ. Звонокъ къ остановкѣ. Влетаетъ запыхавшись молоденькая дѣвушка, съ густыми, неровно обстриженными волосами, съ крошечнымъ носикомъ, съ быстрыми карими глазками и съ побѣдоноснымъ выраженiемъ въ лицѣ. На ней клеенчатая шляпка–матроска, сильно потрескавшаяся, новая бархатная кофточка и черное шерстяное платье. Она замѣчаетъ юнкера и протискивается къ нему съ протянутой рукою.

Юнк. (потрясая ея руку). Барышня, мое почтенiе!

Дѣв. Сказано — не смѣть ругаться! (Бьетъ его по плечу и садится съ нимъ рядомъ. Публика заинтересовывается).

Юнк. Ну, что подѣлываете? разсказывайте! въ медико–хирургической?

Дѣв. Нѣтъ, тамъ такiя придирки, такiя требованiя, просто чортъ знаетъ что такое! — на курсы буду ходить.

Юнк. Какъ же вы устроились?

Дѣв. Безподобно; мы въ пятеромъ, все наши могилевскiя; меблированныя комнаты — по шести рублей въ мѣсяцъ; прихоти прочь; вотъ эту дрянь (указываетъ на свой грязноватый воротничекъ и рукавчики) порѣшили; лишнее. Знаете чѣмъ теперь занимаюсь?

Юнк. Любопытно.

Дѣв. Пропагандирую. (Въ публикѣ интересъ усиливается).

Юнк. Что же вы пропагандируете?

Дѣв. Пропагандирую; все пропагандирую! Пропагандирую, пропагандирую и пропагандирую! Всѣхъ нашихъ могилевскихъ уговариваю переѣзжать сюда, и пропаганда дѣйствуетъ: двѣ ужь тутъ, а трехъ поджидаемъ.

Юнк. А старики?

Дѣв. Это мои–то?

Юнк. Ну, хоть бы ваши?

Дѣв. Да сначала вздумали было деньги не высылать, я имъ и отписала что мы не въ Хивѣ живемъ, что и судебнымъ порядкомъ можно. Выслали. Нѣтъ, съ ними ладить еще не ахти; боятся!

Юнк. А не слыхали чего про Иванова?

Дѣв. Провалился, и, знаете, какъ глупо, — вдругъ ему изъ математики вопросъ задаютъ: «касательная яйца”.

Юнк. Какъ «касательная яйца”? Да такого вопроса нѣту.

Дѣв. И онъ имъ сказалъ что нѣту, а ему все–таки за эту касательную яйца колъ поставили.....

Публика начинаетъ выражать знаки веселости; кучеръ звонитъ и кстати ужь выхожу и я, не дослушавъ современнаго разговора милой молодежи.

* _* *

А впрочемъ что лучше: эта вотъ молодежь, или вотъ эти совѣты молодежи?

Когда будете, дѣти, студентами,

Не ломайте головъ надъ моментами,

Надъ Гамлетами, Лирами, Кентами,

Надъ морями и надъ континентами,

Надъ царями и надъ президентами,

Не якшайтеся тамъ съ оппонентами

И гнушайтесь всегда инсургентами;

А какъ кончите курсъ эминентами

И на службу пойдете съ патентами,

Вы не брезгуйте, дѣти, презентами;

Не смотрите на службу доцентами;

Окружите себя контрагентами,

Поступайте хитро съ конкурентами,

Говорите всегда комплиментами,

У начальниковъ будьте клiентами,

Угощайте старухъ пеперментами,

Воздадутъ вамъ за службу съ процентами,

Обошьютъ вамъ зады позументами,

Грудь украсятъ звѣздами и лентами!

А когда доктора съ орнаментами

Назовутъ васъ — увы! пацiентами,

И уморятъ васъ медикаментами,

Архирей отпоетъ васъ съ регентами,

Хоронить васъ снесутъ съ ассистентами,

Обезпечатъ дѣтей вашихъ рентами,

Чтобъ имъ въ оперѣ быть абонентами,

И покроютъ вашъ прахъ монументами.

* _* *

Кстати, по поводу этихъ совѣтовъ, вотъ маленькая исторiя карьеры одного молодаго человѣка въ Петербургѣ.

Министръ входитъ въ канцелярiю и видитъ тамъ молодаго человѣка NN изъ состоящихъ при, и въ этомъ званiи занимающагося ловлею мухъ, — и то не всегда удачною.

— Молодой человѣкъ, говоритъ ему министръ, у васъ есть способности, вы ничего не дѣлаете, пропадете.

— Такъ точно–съ, ваше с–ство, отвѣчаетъ молодой человѣкъ низко кланяясь.

— Какъ такъ точно? что же это значитъ?

— Я пропаду — но въ толпѣ вашихъ обожателей.

Съ этого дня министръ его полюбилъ; черезъ годъ онъ былъ при немъ однимъ изъ влiятельнѣйшихъ «лицъ”.

* _* *

Еще изъ мiра куртизановъ.

Особа разсуждаетъ съ другимъ менѣе важнымъ смертнымъ.

— Не знаю, кажется–ли это мнѣ такъ, или оно дѣйствительно такъ, но положительно люди глупѣютъ. Право мнѣ иной разъ кажется что я всѣхъ умнѣе!

— Совершенно такъ, ваше в–ство, но только напротивъ.

— Какъ напротивъ? немного вздрагиваетъ особа.

— Люди умнѣютъ, ваше в–ство, а не глупѣютъ, такъ что мнѣ вдвое прiятнѣе вашему в–ству доложить, что вы изволите быть умнѣе уже не глупыхъ, а умныхъ людей–съ.

Его в–ство улыбнулся.

* _* *

Остроумное утѣшенiе. У вдовы С. два юные сынка, принадлежащiе къ хищному типу безнадежныхъ должниковъ Дюссо, Бореля и иныхъ. Одному изъ нихъ случайно попали въ руки 10 тысячъ рублей, составлявшiе почти все состоянiе друга ихъ семейства, пожилой г–жи М., и, разумѣется, ухнули. Г–жа С. утѣшаетъ г–жу М: «Милая, вы пожалуйста не безпокойтесь: ваши деньги не пропали. У насъ, конечно, теперь такой суммы нѣтъ, но я составляю духовное завѣщанiе, которымъ обязываю моихъ наслѣдниковъ возвратить вамъ вашъ капиталъ съ процентами”.

* _* *

Съ натуры.Въ темный, но сухой осеннiй вечеръ, господинъ беретъ извощика на Невскомъ Проспектѣ, ѣдетъ по Большой Мѣщанской и, не имѣя при себѣ часовъ, спрашиваетъ возницу: «Будетъ теперь часъ девятый?”

— Нѣтъ, баринъ, больше: десятый.

— Ты видѣлъ?

— Нѣтъ, стоялъ на Невскомъ...

— Такъ что же?

— Мамзель больно шибко пошла.

Типографiя А. Траншеля, Стремянная ул. д. № 12. Редакторъ–Издатель Ѳ. М. Достоевскiй.

---

^*) №№ 2942 и 2943 отъ 16 и 20 августа.

^**) BasilikòV epitropoV — должность, соотвѣтствующая нашему оберъ–прокурору.

^*) W‘V palaioteraV. Не въ томъ ли смыслѣ, что она ранѣе другихъ двухъ сдѣлалась праздною?

^*) См. №№ 38 и 39 «Гражданина”.

^*) Ихъ понадобилось по 3 на каждый изъ 600 уѣздовъ Россiи. Пришлось волею–неволею назначать перваго встрѣчнаго.

^*) См. «Гражданинъ», № 39.

^*) Ее. Кого ее? До сихъ поръ г. Худековъ предполагаетъ какъ бы нѣкоего Асмодея, примѣняя свою аллегорiю прямо къ исторiи въ «Бель–Вю», но сейчасъ же съ слѣдующей фразы начинается прямо о Комаровѣ и несомнѣнно всѣ прежнiя разсужденiя относятся именно къ Комарову.

^**) Это что же такое «соцiальное огорченiе»?

^***) Любоваться злодѣянiемъ въ «Бель–Вю» и называть это поэзiей — все равно что оправдывать дѣвочку–убiйцу, воткнувшую булавку въ голову груднаго ребенка, какъ и было въ одной изъ нашихъ газетъ въ началѣ года. И радикально и неостроумно!

^****) И такъ злодѣйство, совершенное безумнымъ Комаровымъ, есть дѣло честное и полезное обществу!... Замѣтьте что въ томъ же самомъ № газеты г. Худековъ восклицаетъ: O tempora, o mores!