34                                            1873                                       20 Августа

 

ГРАЖДАНИНЪ

 

ГАЗЕТАЖУРНАЛЪ ПОЛИТИЧЕСКIЙ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ.

 

Журналъ «Гражданинъ” выходитъ по понедѣльникамъ.

Редакцiя (Невскiй проспектъ, 77, кв 8) открыта для личныхъ объясненiй отъ 12 доч. дня ежедневно, кромѣ дней праздничныхъ.

Рукописи доставляются исключительно въ редакцiю; непринятыя статьи возвращаются только по личному требованiю и сохраняются три мѣсяца; принятыя, въ случаѣ необходимости, подлежатъ сокращенiю.

Подписка принимается: въ С.–Петербургѣ, въ главной конторѣ «Гражданина" при книжномъ магазинѣ АѲБазунова; въ Москвѣ, въ книжномъ магазинѣ ИГСоловьева; въ Кiевѣ, въ книжномъ магазинѣ Гинтера и Малецкаго; въ Одессѣ у Мосягина и К0. Иногородные адресуютъ: въ Редакцiю «Гражданина", въ С.–Петербуръ.

Подписная цѣна:

За годъ, безъ доставки ..7 р. съ доставкой и пересылк. 8 р.

« полгода          «          «          ..»             «          «          ....5 »

« треть года.            «          «          ..»             «          «          ....4 »

(На другiе сроки подписка не принимается. Служащiе пользуются разсрочкою чрезъ ггказначеевъ).

Отдѣльные №№ продаются по 20 коп.

ГОДЪ                Редакцiя: С.–Петербургъ, Невскiй пр. 77.       ВТОРОЙ

СОДЕРЖАНIЕ: Борьба государства съ церковью въ Германiи. Z. Z. — Утѣшительно или не утѣшительно? (По поводу измѣненiй въ Питейномъ Уставѣ). ***. — Русскiе листки изъ заграницы. V. Противорѣчiя въ англиканской церкви. В. — Паденiе. Драма въ 3–хъ дѣйствiяхъ съ прологомъ и эпилогомъ. (Прологъ). ДКишенскаго — Реформа духовносудебной части. I. — Изъ текущей жизни. — Съ Нижегородской ярмарки. — Замѣтка отъ редакцiи. — Вѣсти изъ Хивы.

 

БОРЬБА ГОСУДАРСТВА СЪ ЦЕРКОВЬЮ ВЪ ГЕРМАНIИ.

 

Война государства съ католическою церковью въ Германiи разгорается все сильнѣе и сильнѣе и становится однимъ изъ самыхъ интересныхъ и важныхъ по послѣдствiямъ политическихъ явленiй нашего времени. Лѣтъ 20–15 тому назадъ государственная власть оставляла свободу католической церкви во внутренней ея дисциплинѣ и въ учительской дѣятельности. Въ ту пору государство не столько еще опасалось ея, сколько нуждалось въ ней. Оно само еще собирало свои внутреннiя силы и, въ ожиданiи внѣшней борьбы, на которую расчитывало, предпринимало у себя борьбу съ движенiемъ либеральной партiи, угрожавшимъ ему серьозными затрудненiями. И на выборахъ, и въ дѣлахъ внутренней политики, поддержка со стороны католической церкви, имѣвшей громадное влiянiе на массы германскихъ католиковъ, была необходима для государства. Въ ту пору всякое усиленiе церковнаго авторитета казалось усиленiемъ консервативнаго начала и подкрѣпленiемъ королевской власти въ борьбѣ съ парламентомъ. И такъ церкви оставлена была полная свобода вести автономически дѣло обученiя и приготовленiя своихъ служителей въ духѣ римской клерикальной дисциплины. Правительство усиливало оклады назначенные изъ бюджета на содержанiе епископскихъ каѳедръ и семинарiй; приходскiе священники могли, безъ всякаго вмешательства свѣтской администрацiи, распространять свое влiянiе на умы въ приходахъ и дѣйствовать даже на общее элементарное образованiе въ первоначальныхъ школахъ, гдѣ предоставлено было имъ званiе инспекторовъ отъ правительства. Но уже лѣтъ 10 тому назадъ виды прусскаго правительства измѣнились. Вступивъ дѣятельнѣе во внѣшнюю политику, оно стало искать себѣ поддержки въ либеральной партiи и, уклоняясь отъ открытой борьбы съ нею, охотно сдавалось на сдѣлки. Съ этой минуты измѣнились и виды правительства на содѣйствiе церкви, и взгляды его на церковную автономiю. Прежнiй союзникъ сталъ представляться врагомъ подозрительнымъ. Этому расположенiю способствовали и политическiя событiя. Война съ Авcтрiей дала рѣшительный поводъ высказаться стремленiямъ къ объединенiю Германiи, въ которомъ Австрiи, державѣ католической, не оставлено мѣста. Въ разгарѣ политической борьбы обнаружился непримиримый антагонизмъ между началомъ германскаго государственнаго и началомъ римскаго церковнаго единства, въ которомъ явно или тайно стали искать себѣ опоры всѣ обиженные и оскорбленные прусскимъ единовластiемъ. Явно стало государству, что въ своемъ стремленiи къ единству оно имѣетъ себѣ опаснаго врага въ той самой церкви которая, считая себя всемiрною, въ тоже время, въ силу прусскаго государственнаго устройства, занимаетъ положенiе и второй государственной, установленной церкви въ Пруссiи. Это обнаружилось еще явственнѣе въ эпоху сильнѣйшаго вожбужденiя и разгара нацiональнаго чувства въ Германiи, во время французской войны. Какъ разъ къ тому же времени подоспѣло и объявленiе папской непогрѣшимости. Римскiй католицизмъ, въ виду накопившихся отовсюду — и извнѣ и извнутри, враждебныхъ ему элементовъ, сковалъ себѣ новое, рѣшительное оpужiе единства и духовнаго владычества надъ умами. Но уже и германское государство, въ рукахъ Пруссiи, испробовало съ успѣхомъ силу «огня и желѣза" въ своей соединительной и завоевательной политикѣ. Побѣдное торжество, по окончанiи войны съ Францiей, открыло новой германской политикѣ новые горизонты дѣятельности и новыя опасности, съ которыми предстояло бороться. Посреди торжества и поздравительныхъ кликовъ, государство не могло не сознавать что окружено отовсюду тайными врагами, и во главѣ ихъ, позади раздраженной и униженной Францiи, почуяло тайную силу Римскаго Змiя. Съ этою силой германское государство предприняло борьбу, изъ которой безъ сомнѣнiя расчитываетъ выйти побѣдителемъ. Борьба эта, которая можетъ превратиться, при дальнѣйшемъ своемъ развитiи, въ борьбу жестокую, на жизнь и смерть, между двумя началами, — становится тѣмъ любопытнѣе, что въ ней религiозные и церковные мотивы переплетаются не раздѣльно съ мотивами политическими. Съ одной стороны съ нею связаны страстные интересы всѣхъ политическихъ противниковъ германской государственной идеи, какъ въ самой Германiи, такъ и внѣ ея предѣловъ; съ другой стороны — германская государственная власть влагаетъ въ этотъ споръ между церковью и государствомъ всю силу только что сложившагося самодержавiя и самоувѣренности, воспитанной побѣдами.

Послѣ нѣсколькихъ неудачныхъ попытокъ къ миролюбной сдѣлкѣ съ католическою церковью въ Пруссiи, правительство предприняло подчинить ее вовсе своему законному контролю, съ тѣмъ чтобъ обуздать врага своего на собственной его территорiи. Оно вооружилось противъ церкви новымъ закономъ проведеннымъ весною черезъ парламентъ, — закономъ который даетъ правительству небывалое, относительно католицизма, право распространить прямой свой надзоръ на клерикальное воспитанiе и обученье, и на назначенiя въ церковныя должности. Нарушается коренное правило церковной автономiи, считавшееся неприкосновеннымъ. Можно себѣ представить, съ какимъ раздраженiемъ мѣры эти были приняты духовенствомъ и ревностными католиками въ Пpyссiи. Въ самомъ дѣлѣ — примѣръ небывалый. Протестантскимъ чиновникамъ протестантскаго правительства дано право положительнаго вмѣшательства въ предметы внутренней дисциплины въ римской церкви. Не говоря уже о томъ, что вмѣшательство это, по свойству бюрократiй, должно быть рѣзкое, формальное и во многихъ случаяхъ соединенное съ пренебреженiемъ ко многому, чего иновѣрецъ не понимаетъ въ чужой церкви, и особенно протестантъ въ католической, не говоря уже объ этомъ, ни для кого не тайна, что между этими чиновниками не мало либераловъ не признающихъ вообще догматизма и обрядности въ религiи, и что прусское правительство, при самомъ изданiи закона, принуждено было войти въ сдѣлку съ партiей людей вольномыслящихъ, поддерживавшихъ его не изъ одного только убѣжденья въ необходимости борьбы съ Римомъ, но по принципу поддерживать все что клонится къ ослабленiю церковнаго элемента. Въ числѣ цѣлей новаго закона, явственно признаваемыхъ правительствомъ, есть намѣренiе измѣнить прежнюю систему образованiя духовенства въ закрытыхъ духовныхъ семинарiяхъ, въ исключительномъ клерикальномъ духѣ и въ отчужденiи отъ интересовъ и побужденiй свѣтскаго правительства. Посредствомъ новаго закона имѣется въ виду поставить образованiе бyдущихъ пастырей церкви въ связи съ предметами университетскаго обученiя и съ новѣйшимъ развитiемъ научной мысли. Между тѣмъ извѣстно что въ нынѣшней системѣ университетскаго преподаванiя сами протестантскiе богословы развиваются въ такой широтѣ воззрѣнiя, въ которомъ мало или вовсе не остается мѣста догматическому вѣрованiю, а это вѣрованiе католическая церковь преимущественно имѣетъ въ виду, и, кажется, имѣетъ право, ограждать его отъ постороннихъ влiянiй.

Въ силу новаго закона, ото всѣхъ епископовъ правительство потребовало чтобы въ теченiе двухъ мѣсяцевъ представили на утвержденiе властей программы и планы преподаванiя въ семинарiяхъ и духовныхъ училищахъ. Всѣ епископы отказались исполнить требованiе. Давъ имъ ещенедель дополнительнаго сроку, правительство затѣмъ приступило къ карательнымъ мѣрамъ. Въ Пруссiи содержанiе католическому духовенству и его учрежденiямъ производится отъ казны. У епископа Эрмеландскаго (въ Восточной Пруссiи) велѣно удержать производимое ему содержанiе. У Падернборнскаго (въ Вестфалiи) отнято содержанiе производившееся на семинарiи, и воспитанникамъ объявлено что правительство не допуститъ ихъ ни на какую церковную должность. У епископа Фульдинскаго закрыто силою духовное училище. На епископа Познанскаго (Ледоховскаго) наложена тяжкая денежная пеня, и ему объявлено что его воспитанники, какъ лишенные права на ординацiю, лишаются права на изъятiе отъ воинской повинности; по послѣднимъ свѣденiямъ, и это училище закрыто. Примѣчательно что правительство, уполномоченное закономъ дѣйствовать въ подобныхъ случаяхъ по усмотрѣнiю, прилагаетъ въ разныхъ мѣстностяхъ неодинаковыя наказанiя, довольствуясь въ однихъ мѣстахъ наложенiемъ денежныхъ пеней, а въ другихъ употребляетъ болѣе суровыя мѣры. За уклоненiемъ епископовъ повсюду разосланы отъ правительства коммисары съ правомъ ревизiи и обслѣдованiй церковныхъ учрежденiй и школъ, которыя, по донесенiямъ этихъ коммисаровъ, и закрываются.

Но этого еще мало. Расчитывая сломить оппозицiю епископовъ, правительство по видимому имѣетъ въ виду дальнѣйшую градацiю карательныхъ мѣръ, и трудно предвидѣть на чемъ онѣ остановятся.

Подъ рукою у правительства явилось, ко времени, особливое орудiе, посредствомъ коего оно можетъ ставить римскую iерархiю въ затруднительное и фальшивое положенiе. Возлѣ римскихъ католиковъ стоятъ нынѣ въ Германiи старокатолики, которые, не принимая новаго догмата, и отвергая верховный авторитетъ Рима, называютъ себя настоящими, истинными католиками и добиваются чтобы правительство признало таковыми ихъ, то есть меньшинство, a большинство, то есть католиковъ признающихъ папу, признало бы самозванцами и отщепенцами отъ настоящей католической церкви. Правительство не рѣшалось до сихъ поръ на эту мѣру, но, въ виду противодѣйствiйя, готово по видимому склониться къ ней. Когда Бреславльскiй архiепископъ запретилъ своему духовенству сообщать правительству отчеты и свѣденiя по его требованiямъ, которыя признавалъ некатолическими, правительство объявило что признаетъ законнымъ членомъ Бреславльскаго капитула — бывшаго декана, барона Рихтгофена, старокатолика, котораго исключилъ и уволилъ архiепископъ, и что если онъ не будетъ обратно принятъ, то ни одно изъ назначенiй на должности, производимыхъ капитуломъ, не будетъ утверждено правительствомъ. Одного старокатолика, то есть еретика и врага въ смыслѣ римской церкви, правительство назначило отъ себя инспекторомъ римскокатолическихъ школъ! Кельнскiй архiепископъ преданъ суду за то что безъ предварительнаго разрѣшенiя правительства отлучилъ отъ церкви своихъ священниковъ принявшихъ ученie Деллингера. Но всего замѣчательнѣе рѣшенiе, весьма недавно состоявшееся въ верховномъ аппеляцiонномъ судѣ по этому предмету. Священникъ, папистъ, изъ Рейнскихъ провинцiй, напечаталъ памфлетъ въ которомъ описывалъ, въ оскорбительныхъ для старокатоликовъ выраженiяхъ, обрядъ ихъ богослуженiя. Противъ него возбуждено судебное преслѣдованiе, на основанiи 166 статьи уголовнаго кодекса, запрещающей оскорбительные отзывы объ обрядахъ исповѣданiй признанныхъ государствомъ. Мѣстный судъ первой инстанцiи оставилъ обвиненiе безъ послѣдствiй на томъ основанiи, что передъ лицомъ закона извѣстны только двѣ церкви — евангелическая и римскокатолическая, что одна лишь послѣдняя подходитъ подъ силу конкордатнаго патента 1847 года, и что старокатолики, не принявшiе римскаго догмата о непогрѣшимости, не въ правѣ считать себя признанною церковью. Верховный судъ отмѣнилъ этотъ приговоръ, какъ основанный не на судебныхъ началахъ, а на одностороннихъ и пристрастныхъ выводахъ клерикальнаго ученiя. При этомъ въ окончательномъ рѣшенiи сказано: «что касается до новаго религiознаго ученiя, не подходящаго подъ патентъ 1847 года, то это разсужденiе не можетъ относиться до старыхъ католиковъ, но должно относиться скорѣе до новыхъ католиковъ, которые дѣйствительно составили себѣ новое ученiе (о непогрѣшимости), и состоя въ дѣйствительномъ владенiи католическими церквами и церковной собственностью, претендуютъ на званiе истинныхъ членовъ и представителей римскокатолической церкви". Послѣ такого рѣшенiя недалеко уже до того, чего добиваются старокатолики, то есть до утвержденiя за ними всѣхъ правъ и привилегiй присвоенныхъ въ Пpyссiи римскокатолической церкви, и до передачи имъ всѣхъ бенефицiй и епископскихъ должностей коими располагаетъ правительство. Когда дойдетъ дѣло до этого — а оно можетъ дойти въ крайности — тогдa настанетъ критическая минута великаго церковнаго соблазна для римскокатолическаго населенiя въ Пруссiи. Вспомнимъ что если съ одной стороны протестъ старокатоликовъ противъ новаго догмата имѣетъ твердую точку опоры въ церковной ортодоксiи самого католичества, то съ другой стороны не опредѣлилось еще вполнѣ догматическое и обрядовое вѣроученiе у самихъ старокатоликовъ, и въ средѣ ихъ самихъ слышатся голоса, требующiе, независимо отъ расчета съ непогрѣшимостью папы, дальнѣйшаго очищенiя церковныхъ вѣрованiй и обрядовъ!

Но недостаточно еще и этого. Прусское правительство приняло недавно такую мѣру, которая должна произвесть великiй соблазнъ въ массѣ вѣрующаго населенiя. По силѣ новаго закона, ни одинъ католическiй священникъ не можетъ быть опредѣленъ епископомъ ни въ большой ни въ малый приходъ и ни на какую церковную должность, безъ предварительнаго разрѣшенiя правительства. Епископы, считая это правило антиканоническимъ, отказались подчиниться ему и продолжаютъ назначать священниковъ своею властью. Вслѣдствiе того правительство, независимо отъ личнаго преслѣдованiя епископовъ, объявило — въ одномъ городѣ, гдѣ въ нарушенiе закона опредѣленъ былъ епископомъ Ледоховскимъ священникъ, — что передъ лицомъ государства не будутъ имѣть значенiя церковныя дѣйствiя совершаемыя этимъ священникомъ, — то есть, что браки повѣнчанные имъ будутъ признаваемы недѣйствительными, и дѣтей окрещенныхъ имъ, надобно перекрещивать вновь. Какое бы значенiе ни придавали этой мѣрѣ, въ гражданскомъ смыслѣ, либеральные журналы, очевидно что, по крайней мѣрѣ относительно крещенья, правительство положительно вторгается этимъ распоряженiемъ въ сферу чисто церковныхъ отправленiй, представляя новый образецъ интердикта налагаемаго государствомъ на церковь, въ параллель тѣмъ интердиктамъ, которые въ среднie вѣка церковь налагала на государство. Если такая мѣра принята будетъ повсемѣстно, то не удивительно если за нею послѣдуетъ со стороны Рима закрытiе церквей и прекращенiе богослуженья для всего католическаго населенiя.

Наконецъ, извѣстно что прусское правительство готовится внесть въ слѣдующую сессiю проектъ закона о воспрещенiи всякихъ религiозныхъ церемонiй и процессiй внѣ церковнаго зданiя. До сихъ поръ оно пользовалось правомъ запрещать только такiя процессiи, которыя угрожаютъ нарушенiемъ порядка и мира. На этомъ основанiи запретило оно въ послѣднее время пилигримство ко св. мѣстамъ въ Германiи.

Вотъ покуда главные факты этой необыкновенной борьбы, представляющей, безъ сравненiя, самое интересное изъ политическихъ явленiй нашего времени. Чѣмъто оно разыграется? Государство, повидимому, увѣрено въ своей силѣ, и имѣетъ къ тому много основательныхъ причинъ. Оно можетъ расчитывать на дѣйствiе духа времени, на распространяющееся въ массахъ равнодушiе къ религiознымъ вопросамъ, которое препятствуетъ народному мнѣнiю высказаться съ единодушною горячностью въ пользу церкви и противъ правительства; но расчитывать на такого союзника опасно, и этотъ расчетъ въ концѣ концовъ можетъ обратиться противъ государства. Съ одной стороны поддержанiе, а не ослабленiе элемента вѣры въ народѣ связано съ охраненiемъ консервативныхъ началъ, которыми не можетъ пренебрегать никакое правительство. Съ другой стороны народная масса всегда и повсюду наиболѣе доступна внушенiямъ агитацiи, направленной на самые простые инстинкты природы, и агенты такъназываемой Черной Интернацiоналки (те. папской духовной армiи) могутъ дѣйствовать на нее съ такимъ же успѣхомъ, какъ и агенты Красной Интернацiоналки. — Государство расчитываетъ въ борьбѣ на нынѣшнее патрiотическое настроенiе во всѣхъ классахъ общества и дѣйствительно отъ силезскикъ католиковъ правительство получило уже сочувственный адресъ, къ которому присоединяются значительныя заявленiя изъ другихъ мѣстъ Имперiи. Правда что эти заявленiя идутъ почти исключительно изъ высшихъ и образованныхъ классовъ, а не изъ массы народной. Закону объ изгнанiи iезуитовъ прусское правительство успѣло уже придать общеобязательную силу для всей Германiи. Конечно ему удастся настоять чтобы въ такой же силѣ признанъ былъ и новый законъ о дѣлахъ церковныхъ. Баденъ, Гессенъ и Дармштатъ вызвались уже сами присоединиться къ нему, а Баварiя и Вюртембергъ — двѣ державы съ значительнымъ католическимъ населенiемъ, — конечно не посмѣютъ противиться волѣ Пруссiи. И такъ прусское государство вооружено нынѣ для борьбы съ Римомъ такъ, какъ еще не бывало вооружено ни одно государство. Но и Римъ далеко не утратилъ еще въ наше время прежней своей силы. Политическая власть его разбита, но до сихъ поръ, изо всего что мы видимъ, нельзя еще вывесть заключенiя, что вслѣдствiе догмата о непогрѣшимости ослабѣли тѣ орудiя, посредствомъ коихъ онъ владычествуетъ надъ умами и совѣстью. Оказались новые отщепенцы отъ Рима, но общая масса римской iерapxiи и духовенства сплочена, именно вслѣдствiе новаго догмата, гораздо крѣпче и нераздѣльнѣе чѣмъ была, напримѣръ, въ эпоху Тридентскаго собора, и вся эта масса проникнута сильнымъ сознанiемъ долга — стоять за церковь въ предстоящей борьбѣ. Въ ту пору, въ нѣдрахъ самой католической церкви, ощущалась потребность внутренней реформы, съ значительнымъ сочувствiемъ къ началамъ, провозглашеннымъ проявившеюся реформацiей. Теперь не слышится въ средѣ церковной ни одного голоса за реформу, кромѣ голоса старокатоликовъ, въ дѣйствительности уже отдѣлившихся въ особое тѣло.

Но старокатоликамъ едвали удастся, по крайней мѣрѣ въ близкомъ будущемъ, — не только поглотить Римъ и занять его мѣсто, но даже произвесть сильное движенiе къ отложенiю въ средѣ римскокатолической церкви. Церковь старокатоликовъ можетъ имѣть самостоятельное значенiе лишь въ качествѣ церкви избранныхъ, ученыхъ, просвѣщенныхъ и сознательно вѣрующихъ людей (церковь эта считаетъ нынѣ въ Германiи до 50,000 приверженцевъ). Она останется церковью интеллигенцiи, уже по тому одному что видитъ передъ собою очищенное отъ формъ и лишнихъ обрядностей вѣрованiе. Она не завладѣетъ массою. Многихъ она оттолкнетъ отъ себя тѣмъ уже однимъ, что опирается, по принципу, на государственную власть и въ ней ищетъ себѣ внѣшняго признанiя, покровительства и содержанiя. Она только что добыла для себя епископа Рейнкенса, посвященнаго для нея въ Голландiи, рукою перваго iерapxa Утрехтской церкви. На дняхъ этотъ первый старокатолическiй епископъ издалъ свое пастырское посланiе, наполненное новыми протестами противъ папы и противъ непогрѣшимости; но эти ученыя и умныя рѣчи отъ лица, пользующагося всеобщимъ уваженiемъ и безспорнымъ авторитетомъ, немного привлекутъ новыхъ старокатоликовъ для новой церкви изъ той среды, въ которой еще имѣетъ силу правило: credo quia absurdum (вѣрю потому что не имѣетъ смысла). Съ другой стороны тѣ либералы вѣрованiя, которые воображаютъ что могутъ имѣть религiю безъ вѣры въ воплощенiе и искупленiе, въ дѣйствительность молитвы и въ безсмертiе души, съ одинаковымъ презрѣнiемъ отвернутся и отъ римской и отъ старокатолической церкви.

Скоро настанетъ время новыхъ выборовъ въ члены германскаго и прусскаго парламента. Они послужатъ конечно новымъ поводомъ къ усиленiю борьбы между церковью и государствомъ. Политическое значенiе низшихъ классовъ на выборахъ значительно усилилось и въ Германiи, также какъ повсюду, и на этуто среду будетъ дѣйствовать католическое духовенство. Нѣтъ сомнѣнiя что прибудетъ много новыхъ членовъ ультрамонтанскаго направленiя. Съ ними соединятся тѣ крайнiе консерваторы, протестанты и католики, которые противились новому закону, не во имя папы, но въ охраненiе вѣры и церковной твердыни отъ чиновничьяго и профессорскаго невѣрiя. Съ другой стороны всѣ либералы и радикалы германскаго государственнаго единства будутъ всею силою поддерживать идею правительства. Предстоящiе выборы будутъ, по всему вѣроятiю, отличаться крайней горячностью партiй.

Z. Z.

 

_______

 

УТѢШИТЕЛЬНО ИЛИ НЕ УТѢШИТЕЛЬНО?

 

(По поводу измѣненiй въ Питейномъ Уставѣ).

 

Никто громче «Гражданина" не взывалъ къ какимълибо мѣрамъ, могущимъ дѣйствительно ограничить пьянство въ Россiи; полагаемъ, слѣдовательно, что обнародованныя 13 iюля новыя узаконенiя относительно Питейнаго Устава должны весьма и весьма интересовать нашихъ читателей, и именно — на сколько эти новыя постановленiя могутъ обѣщать способствовать къ ограниченiю пьянства.

Эти новыя постановленiя заключаютъ въ себѣ четыре главныя части. Первую часть составляютъ новыя правила для питейныхъ заведенiй въ Петербургѣ и въ пригородныхъ его участкахъ, вводимыя съ 1874 года въ видѣ опыта нагода.

Вторая часть заключаетъ въ себѣ возвышенiе патентнаго сбора по всей Имперiи, въ измѣненiе приложенiя къ ст. 5 Пит. Устава.

Третья часть представляетъ собою дополнительныя къ 322, 323 и 326 стат. Пит. Устава правила, имѣющiя прямою цѣлью ограниченiе вреднаго дѣйствiя кабаковъ повсемѣстно, и, наконецъ,

Четвертая часть возлагаетъ на министерство финансовъ обязанность безотлагательно озаботиться о возможности примѣненiя новыхъ правилъ издаваемыхъ для питейныхъ заведенiй въ Петербургѣ, къ Москвѣ и къ Одессѣ, а также и къ нѣсколькимъ уѣздамъ разныхъ губернiй.

Разсматривая всѣ эти постановленiя въ цѣльности и пытаясь, такъ сказать, проникнуть въ главную мысль законодателя, побудившую къ ихъ составленiю, мы считаемъ себя въ правѣ, если не ошибаемся, видѣть въ цѣли этихъ новыхъ законовъ — стремленiе ограничить употребленiе водки по мѣрѣ возможности, или — что тоже — способствовать къ уменьшенiю пьянства.

Уже это одно весьма утѣшительное явленiе. Оно доказываетъ, что министерство финансовъ вняло наконецъ народной молвѣ и отовсюду въ Россiи раздававшимся голосамъ о страшныхъ размѣрахъ усиленiя пьянства и согласилось, подобно тому какъ оно это дѣлаетъ по другимъ вопросамъ, принять мѣры въ удовлетворенiе этимъ общественнымъ заявленiямъ. Толки о пьянствѣ и вопли о немъ начались чутьли не со дня введенiя новой акцизной системы; но если мы не ошибаемся, весьма долго министерство финансовъ отклоняло отъ себя и отвѣтственность за усиленiе пьянства, и обязанность измѣнять въ существенныхъ чертахъ изданное положенiе, при чемъ ссылалось не безъ основанiй на то обстоятельство что оно недостаточно еще знакомо съ практическими результатами новой системы акциза и питейной продажи.

Нынѣшнiя мѣры, только что изданныя, доказываютъ, по видимому, что, съ одной стороны, голоса за ограниченiе пьянства сдѣлались сильнѣе, а съ другой стороны опытъ прожитыхъ новою акцизною системою годовъ далъ министерству финансовъ возможность ближе ознакомиться съ его практическою стороною и сдѣлалъ его компетентнымъ судьею въ рѣшенiи вопроса: нужно ли и можно ли ввести какiялибо значительныя измѣненiя въ основныя, такъ сказать, начала винноакцизной системы, съ цѣлью достигнуть уменьшенiя пьянства?

По видимому, министерство финансовъ отвѣтило на вопросъ: нужно ли? — нужно, и на вопросъ: можно ли? — можно.

Ибо въ новыхъ правилахъ, по его иницiативѣ изданныхъ, мы видимъ весьма наглядно высказанными тѣ начала, которыя прежде министерство финансовъ рѣшительно не признавало возможнымъ вводить въ Питейный Уставъ.

Начала эти суть: 1) ограниченiе количества питейныхъ заведенiй, 2) стремленiе замѣнять водку пивомъ и 3) значительное возвышенiе патентныхъ пошлинъ.

Но всего важнѣе, по нашему мнѣнiю, введенiе того новаго начала, въ силу котораго вопросъ о количеcтвѣ питейныхъ заведенiй поставленъ въ прямую зависимость отъ мѣстной общей администрацiи, а не акцизной; такъ въ п. 5 Правилъ для петербургской раздробительной продажи крѣпкихъ напитковъ прямо сказано, что: опредѣленiе числа питейныхъ заведенiй въ Петербургѣ и въ пригородѣ зависитъ отъ градоначальника и губернатора; далѣе, въ дополненiи къ ст. 322, 323 и 326 Пит. Уст., сказано что исключенiе изъ новаго правила о воспрещенiи открывать временныя выставки и ренсковые погреба на ярмаркахъ и базарахъ можетъ быть допускаемо не иначе какъ по особому каждый разъ разрѣшенiю губернатора. Введенiе этого новаго начала кажется намъ самою существенною уступкою, сдѣланною министерствомъ финансовъ въ удовлетворенiе государственной потребности и самымъ существеннымъ измѣненiемъ въ духѣ, такъ сказать, доселѣ дѣйствовавшаго положенiя о питейныхъ заведенiяхъ. До сихъ поръ, какъ извѣстно, всякiй кто хотѣлъ могъ, при извѣстныхъ условiяхъ, открывать питейное заведенiе, и во всякомъ случаѣ губернаторская власть по отношенiю къ питейнымъ заведенiямъ была скорѣе номинальна чѣмъ дѣйствительна и, при всемъ желанiи, губернаторъ ничего не могъ предпринимать противъ пьянства, такъ какъ не имѣлъ въ распоряженiи ни одного практически дѣйствительнаго права вмѣшиваться въ дѣла питейныхъ заведенiй.

Теперь постараемся вкратцѣ разсмотрѣть въ чемъ заключается сущность каждой изъ частей новыхъ законовъ о питейной продажѣ.

Какъ мы сказали, первая часть заключаетъ въ себѣ новыя правила для питейныхъ заведенiй и раздробительной продажи крѣпкихъ напитковъ для Петербурга и пригородныхъ его участковъ. Существенная часть этихъ правилъ заключается въ слѣдующемъ:

Питейные дома могутъ быть открываемы не иначе какъ въ опредѣленномъ числѣ.

Число ихъ и мѣстности, гдѣ они могутъ быть открыты, опредѣляются въ Петербургѣ градоначальникомъ, въ пригородныхъ участкахъ — губернаторомъ.

Размѣръ патентной платы въ казну опредѣляется съ торговъ.

Никто не можетъ содержать въ Петербургѣ и въ пригородѣ его болѣе трехъ питейныхъ заведенiй.

Питейный домъ долженъ быть въ нижнемъ этажѣ въ видѣ отдѣльной, съ окнами на улицу безъ занавѣсъ комнаты, безъ всякой связи съ жилымъ помѣщенiемъ какимъ бы то ни было, безъ мебели для посѣтителей, и съ правомъ въ видѣ закуски держать только хлѣбъ и соль.

Женщинамъ вообще и мужской прислугѣ моложе 21 года запрещается торговать или служить въ питейныхъ заведенiяхъ.

Портерныя и пивныя лавки могутъ быть открываемы въ неограниченномъ числѣ и безъ особаго разрѣшенiя, помѣщаться могутъ во всякомъ этажѣ, и съ разрѣшенiя полицiи могутъ открывать у себя игры въ домино, шашки, кегли и шахматы.

Ренсковые погреба, штофныя лавки и водочные магазины, то есть заведенiя для продажи крѣпкихъ напитковъ на выносъ, но не распивочно, могутъ быть открываемы безъ всякихъ ограниченiй относительно ихъ количества

Изъ содержанiя сихъ главныхъ пунктовъ новыхъ правилъ о раздробительной продажѣ крѣпкихъ напитковъ въ С.–Петербургѣ и пригорода его читатели могутъ усмотрѣть что составители правилъ имѣли въ виду, какъ мы сказали, подвергнуть ограниченiямъ и стѣсненiямъ распивочныя питейныя заведенiя, то есть кабаки, и напротивъ, сравнительно съ кабаками, поставить въ болѣе благопрiятныя условiя портерныя и пивныя лавки и продажу виноградныхъ винъ; такъ патентный сборъ для портерныхъ лавокъ опредѣленъ въ 55 р., для погребовъ съ русскими виноградными винами — 25 р., тогда какъ цифра сбора имѣющая взиматься съ торговъ съ кабаковъ будетъ значительно больше. Кромѣ того мы видимъ изъ этихъ правилъ, что составители ихъ сдѣлали все что могли для предотвращенiя всѣхъ тѣхъ неудобствъ и безпорядковъ, которые доселѣ обращали питейныя заведенiя въ веселыя сходбища, гдѣ пьянство и развратъ во всѣхъ видахъ играли главную роль.

Но затѣмъ остается знать: будетъ ли на практикѣ все такъ же хорошо, какъ въ теорiи? Въ этомъто вся сущность дѣла. Такъ, напримѣръ, въ новыхъ правилахъ законъ строго запрещаетъ по воскреснымъ и праздничнымъ днямъ открывать кабаки ранѣе полудня: пунктъ этотъ есть ничто иное какъ буквальное повторенiе давно существующаго въ ХIV т. закона.

А между тѣмъ мы сами имѣли случай убѣдиться лично въ томъ, что въ Петербургѣ не вездѣ законъ этотъ примѣняется донынѣ: двери кабака только притворены, и всякiй преспокойно въ него входитъ и изъ него выходитъ гораздо ранѣе двѣнадцати часовъ. А нельзя сказать чтобы полицiя въ Петербургѣ ничего не дѣлала; напротивъ, она очень бдительна и честна. Вотъ почему само собою разумѣется что степень пользы отъ этихъ новыхъ правилъ для питейныхъ заведенiй въ Петербургѣ будетъ зависѣть отъ степени ихъ соблюденiй, а степень ихъ соблюденiй будетъ въ полной зависимости отъ полицiи.

Вторая часть новыхъ законовъ къ Питейному Уставу относящихся заключаетъ въ себѣ измѣненiе приложенiя къ ст. Уст. о питейномъ сборѣ, то есть увеличенiе патентнаго сбора съ водочныхъ заводовъ и заведенiй, который съянв. 1874 г. будетъ взиматься въ слѣдующихъ размѣрахъ: 1) съ водочныхъ заводовъ: — 1–го pазр. 600 р.; 2–го разр. — 300 р.; 3–го разр. 225 р. 2) Съ оптовыхъ складовъ — 600, 200 и 100 р. 3) съ ренсковыхъ погребовъ съ распивочною продажею — 950 р. 480 р. и 160 р.; безъ распивочной продажи 400, 200 и 70 р. 4) Съ погребовъ торгующихъ русскими виноградными винами — 25, 15 ир.; 5) съ трактирныхъ заведенiй — 330, 110 и 70 р.; 6) съ буфетовъ отъ 170 до 40 р. 7) Съ портерныхъ и пивныхъ лавокъ 55, 30 и 15 р. 8) Съ питейныхъ заведенiй, то есть съ питейныхъ домовъ, штофныхъ лавокъ, водочныхъ магазиновъ, шинковъ, постоялыхъ дворовъ и заѣзжихъ домовъ производящихъ распивочную продажу — 550 р., 280 р., и 140 р., смотря по мѣстностямъ. 9) Съ временныхъ выставокъ — за каждый разъ какъ открываются, а за продолжающiяся болѣе недѣли — за каждую недѣлю, повсемѣстно, 14 р.

Изъ всѣхъ этихъ цифръ видно что патентные сборы по каждой статьѣ удвоены сравнительно съ прежнимъ сборомъ; въ тоже время нельзя не замѣтить какъ велика разница между сборомъ съ питейныхъ заведенiй и сборомъ съ пивныхъ и портерныхъ лавокъ; изъ сопоставленiя обѣихъ цифръ оказывается что патентный сборъ для первыхъ вдесятеро больше чѣмъ для вторыхъ.

Третья часть новыхъ питейныхъ законовъ заключаетъ въ себѣ слѣдующiя три статьи: 1) Въ питейныхъ заведенiяхъ воспрещается: содержать сидѣльцевъ и вообще прислугу изъ лицъ недостигшихъ 21 года; и бвпускать въ сiи заведенiя нижнихъ чиновъ, воспитанниковъ учебныхъ заведенiй и вообще малолѣтнихъ. 2) Воспрещается содержать заведенiя съ продажею крѣпкихъ напитковъ въ селенiяхъ писарямъ, служащимъ въ волостныхъ и сельскихъ управленiяхъ, письмоводителямъ мировыхъ посредниковъ, а равно женамъ сихъ лицъ и неотдѣленнымъ членамъ ихъ семействъ. И 3) воспрещается открытiе временныхъ выставокъ и ренсковыхъ погребовъ на ярмаркахъ и базарахъ. Исключенiе, съ разрѣшенiя губернатора, можетъ быть допускаемо въ тѣхъ селенiяхъ гдѣ вовсе не существуетъ питейныхъ заведенiй.

Здѣсь самая важная мѣра, сколько кажется намъ, заключается въ запрещенiи открывать временныя питейныя заведенiя на ярмаркахъ и базарахъ. Кто сколько нибудь знакомъ съ крестьянскою жизнью въ селенiяхъ, тотъ не могъ не видѣть какимъ стимуломъ къ пьянству служатъ эти временныя кабаки на ярмаркахъ и базарахъ; во первыхъ, потому именно, что они временны, и должны послужить источникомъ барыша во что бы то ни стало, а во вторыхъ, — и это главное, — потому что, находясь подъ рукою каждаго мужика, приманиваютъ его выпить тогда когда продастъ или купитъ выгодно, чтобы спрыснуть новый товаръ, или получку, или же запить горе, когда купитъ дорого или продастъ дешево. Кабакъ постоянный въ селенiи — совсѣмъ не то же, чтó временная выставка для базарнаго люда: въ кабакъ надо собраться и идти; а временная выставка по большей части тутъ же на базарѣ, въ самомъ центрѣ рыночнаго разгара и разгула.

Что же касается втораго закона о воспрещенiи сельскимъ властямъ и ихъ семействамъ открывать питейныя заведенiя, то, сознавая всю его благонамѣренность, врядъли слѣдовало бы признавать его необходимымъ, по той простой причинѣ, что нѣтъ никакой возможности поименованнымъ въ этомъ законѣ лицамъ помѣшать быть фактически хозяевами кабаковъ, если они того пожелали бы: стоитъ только взять патентъ на чужое имя, а держать въ повиновенiи такого кабачника они всегда съумѣютъ. Къ тому же надо замѣтить что такого рода фактъ, какъ держанiе кабака волостнымъ писаремъ или письмоводителемъ мироваго посредника, почти немыслимъ въ деревнѣ: онъ былъ бы явленiемъ неестественнымъ, уродливымъ для крестьянскихъ нравовъ; почему — сказать въ точности трудно, но крестьянину немилъ станетъ и писарь и кабакъ, если писарь обратится въ кабачника: о кабачникѣ у него искони сложилось одно представленiе, о писарѣ — другое; и слить эти оба представленiя въ одно для него покажется дѣломъ противоестественнымъ.

Четвертая и послѣдняя часть новыхъ законовъ о питейномъ положенiи заключаетъ въ себѣ, какъ мы сказали, возлагаемую на министра финансовъ обязанность неотлагательно войти въ ближайшее соображеннiе вопроса, о возможномъ примѣненiи изданныхъ нынѣ для С.–Петербурга правилъ къ Москвѣ и Одессѣ, а также къ нѣсколькимъ уѣздамъ разныхъ губернiй, и соображенiе это внести въ комитетъ министровъ.

Принимая въ соображенiе что на министерство финансовъ возлагается обязанность озаботиться примѣненiемъ новыхъ правилъ питейной раздробительной продажи только для Москвы, Одессы и нѣсколькихъ уѣздовъ разныхъ губернiй, слѣдуетъ заключить изъ этого что правительство не рѣшается изданныя имъ для Петербурга правила распространить на всю Россiю. Даже губернскiе города и центры, столь многолюдные какъ Харьковъ, Кiевъ, не вошли въ программу дальнѣйшаго примѣненiя новыхъ правилъ о раздробительной питейной продажѣ, изданныхъ для Петербурга; слѣдовательно эти правила призваны еще долго имѣть значенiе опыта, внѣ котораго будутъ находиться всѣ губернiи и уѣздные города и почти всѣ уѣзды Имперiи. Нельзя не пожалѣть о томъ, ибо въ новыхъ правилахъ, для Петербурга изданныхъ, есть пункты относительно питейныхъ заведенiй, которыхъ примѣненiе было бы весьма желательно еще болѣе для селенiй, чѣмъ для Петербурга, Москвы и Одессы, и какъ ни велико дѣйствiе кабака на жителей этихъ трехъ городовъ, все же кабакъ, въ его нынѣшней обстановкѣ въ селенiи гораздо сильнѣе способствуетъ развитiю пьянства и обѣдненiю и развращенiю народа, чѣмъ въ городахъ, — уже по той причинѣ, что онъ единственное мѣсто сбора и увеселенiя для сельскаго народа, тогда какъ въ Петербургѣ число конкурентовъ кабаку весьма значительно и съ каждымъ годомъ увеличивается. Къ тому же если допустить, какъ имѣется въ виду, примѣненiе новыхъ правилъ, изданныхъ для Петербурга, къ нѣсколькимъ уѣздамъ разныхъ губернiй, можно будетъ заранѣе этому опыту предсказать если не неудачу, то все же множество такихъ затрудненiй и недоразумѣнiй, которыя всегда являются на практикѣ тамъ, гдѣ въ одной и той же мѣстности, — напримѣръ, въ двухъ смежныхъ уѣздахъ, — дѣйствуютъ различныя положенiя, къ одному и тому же предмету относящiяся

Во всякомъ случаѣ, подводя итогъ подъ разсмотрѣнныя нами новыя правила, къ Питейному Уставу относящiяся, мы должны признать что съ цѣлью уменьшить по возможности пьянство въ Россiи повсемѣстно приняты будутъ, съянваря 1874 года, слѣдующiя мѣры:

1) Вслѣдствiе удвоенiя цѣнъ на патентные сборы со всѣхъ водочныхъ заведенiй возвысится цѣна на самую водку.

2) Распивочная продажа пива и меда поставлена въ условiя несравненно болѣе выгодныя относительно патентнаго сбора, чѣмъ та же продажа водокъ.

3) Воспрещены временныя выставки на базарахъ и ярмаркахъ.

За симъ остается желать чтобы повсемѣстно въ Россiи, примѣняясь къ правиламъ, изданнымъ для Пегербурга, —

1) Опредѣленiе количества кабаковъ для губернiй зависѣло бы отъ губернатора;

2) Чтобы кабаки были поставлены въ тѣ же условiя и въ ту же обстановку, какъ будутъ они поставлены въ Петербургѣ съянваря 1874 года.

Поставивъ кабакъ селенiя въ другую, менѣе соблазнительную обстановку, можно было бы одновременно поощрить открытiе чайныхъ заведенiй и харчевень освобожденiемъ ихъ въ деревняхъ отъ всякихъ пошлинъ; тогда кабакъ и водка, не утрачивая своего характера безусловной необходимости для рабочаго населенiя, лишатся мало по малу своей соблазнительной прелести и развратнаго дѣйствiя на массу крестьянскаго населенiя, и, во всякомъ случаѣ, кабакъ перестанетъ быть главнымъ мѣстомъ сбора для этой массы; рано или поздно чайная или харчевня возьметъ верхъ надъ кабакомъ.

Но, скажутъ намъ, неужели вы думаете что тѣмъ или другимъ закономъ можно прекратить пьянство въ Россiи?

Нѣтъ, мы этого не думаемъ. Процессъ искорененiя пьянства въ народѣ — вообще столь же трудный и длинный процессъ, какъ былъ длиненъ процессъ, вкоренявшiй эту черту въ нравы и бытъ нашего народа. Полагаемъ что онъ даже почти невозможенъ.

Но есть огромная разница между пьянствомъ въ народѣ, между пьянствомъ въ томъ видѣ въ какомъ оно существуетъ въ Англiи, Америкѣ, Швецiи и нашимъ нынѣшнимъ пьянствомъ. Первое — хроническiй, неизлечимый недугъ, коего жертвами является неизбѣжно извѣстный процентъ всего народа; но этотъ извѣстный процентъ есть значительное меньшинство народа. У насъ же нынѣшнее пьянство въ народѣ есть острая, повальная и затруднительная болѣзнь, появившаяся внезапно, не далѣе какъ 10 лѣтъ назадъ, на памяти и на глазахъ каждаго изъ насъ, — болѣзнь, которая усиливается съ каждымъ годомъ, все глубже вкореняется въ организмъ народа, и грозитъ разрушенiемъ экономическихъ и физическихъ силъ не извѣстнаго какого либо процента, а всей массы населенiя въ государствѣ. Теоретики наши говорятъ что это неправда; но войдите въ любую деревню какой бы то ни было великорусской губернiи, и спросите каждаго крестьянина отдѣльно: врядъ ли найдется хоть одинъ человѣкъ, который не сказалъ бы вамъ что пьянство за эти послѣднiя десять лѣтъ разорило, развратило и сгубило болѣе половины населенiя каждой деревни.

Теоретики скажутъ что такъ всегда было. Не правда. Двадцать лѣтъ назадъ пили, но пили въ сто разъ меньше; пили многiе, но погибалъ отъ пьянства не большiй какъ теперь, а меньшiй процентъ пьющихъ; дѣти и дѣвки не пили, дѣти и дѣвки пьяницами не были; а теперь явленiе это, страшное по своему безобразiю, стало повсемѣстнымъ!

Что же произвело эту острую повальную болѣзнь въ народѣ? Спросите кого угодно въ Россiи, всѣ скажутъ что явленiе это — прямое послѣдствiе удешевленiя водки, а въ доказательство этого вамъ приводятъ безспорный фактъ: вездѣ гдѣ водка неудешевилась въ размѣрахъ новаго акцизнаго положенiя, гдѣ не было перехода отъ откупа къ этой системѣ, — тамъ пьющихъ несравненно меньше.

Полагаемъ что если извѣстныя законныя мѣры, при всей ихъ благонамѣренности, произвели эту рѣзкую перемѣну въ бытѣ великорусскаго народа, и хроническiй недугъ умѣреннаго пьянства могъ, въ столь короткое время обратиться въ острую повальную болѣзнь неумѣреннаго пьянства, то нѣтъ причины отвергать, чтобы законодательныя мѣры, съ цѣлью уменьшить пьянство и привесть его къ прежнему состоянiю хроническаго недуга, оказались безсильными къ достиженiю этой цѣли. Во всякомъ случаѣ отвѣтить на этотъ вопросъ теоретически никто не можетъ. Надо, кажется намъ, принять эти новыя законодательныя мѣры въ размѣрахъ возможныхъ и потомъ наблюдать за тѣмъ, какiя данныя выработаетъ опытъ втеченiи извѣстнаго перiода времени? Если пьянство вслѣдствiе этихъ мѣръ не уменьшится — тогда правы будутъ наши теоретики; если уменьшитсятогда правительство будетъ поощрено идти далѣе на томъ же пути мѣропрiятiй противъ пьянства.

А народное образованiе, а театры, — скажутъ намъ, — развѣ это не сто разъ сильнѣе, какъ средства къ противодѣйствiю пьянству? Опять же теоретически это безусловно вѣрно; но практически относясь къ предмету, мы сомнѣваемся въ томъ, чтобы теперь народное образованiе, въ его младенческомъ возрастѣ и безпомощномъ состоянiи, и театры, которыхъ еще вовсе нѣтъ и зародыша, могли бы что либо сдѣлать существеннаго для уменьшенiя пьянства въ настоящее время. Къ тому же мы имѣемъ право въ этомъ тѣмъ болѣе усумниться, что съ одной стороны образованiе наше, въ образованномъ даже обществѣ, слишкомъ мало ушло впередъ и слишкомъ еще мало способствуетъ къ улучшенiю нравовъ и укрѣпленiю въ обществѣ правильныхъ воззрѣнiй на главныя основы его жизни; съ другой же стороны наши немногочисленные театры не представляютъ ли собою печальное зрѣлище постепеннаго паденiя драматическаго искусства и сцены до послѣднихъ ступеней нравственной несостоятельности, тѣмъ болѣе грустной, что это паденiе является какъ бы отвѣтомъ на потребность и уровень самого общества.

Всякiй согласится съ нами, что имѣя передъ глазами такiя несомнѣнныя данныя, можно быть скептикомъ въ обсужденiи вопроса о томъ, на cколько школа и театръ въ народѣ будутъ дѣйствительны какъ непосредственныя орудiя противъ пьянства.

Вотъ почему мы тѣмъ охотнѣе и искреннѣе привѣтствуемъ тѣ мѣропрiятiя правительства, о которыхъ мы говорили въ настоящей статьѣ.

Онѣ являются какъ нельзя болѣе кстати. Если вѣрить въ смыслъ цифръ, то можно указать на одну изъ нихъ, какъ на признакъ самостоятельнаго поворота, въ средѣ народа, къ болѣе умѣренному пьянству. Намъ достовѣрно извѣстно что въ 1872 году доходъ отъ питейной статьи бюджета уменьшился миллiоновъ на 5; цифра эта — явленiе отрадное, но еще отраднѣе то, что отъ уменьшенiя этой цифры нисколько не пострадала общая цифра дохода; напротивъ, по одной таможнѣ, доходъ за 1872 годъ возросъ, въ той же пpогpессiи какъ прежде, и если мы не ошибаемся, увеличился миллiоновъ на 6.

При такихъ условiяхъ всякая мѣра правительства, прямо направленная къ уменьшенiю пьянства, окажется дѣйствительно полезною, врядъ ли нарушитъ равновѣсiе нашего бюджета, не говоря уже о томъ благѣ для народа, которое цифрами выразить трудно.

* * *

_______

 

РУССКIЕ ЛИСТКИ ИЗЪЗА ГРАНИЦЫ*).

 

V.

 

Противорѣчiя въ англиканской церкви.

 

Англичане гордятся своимъ церковнымъ нацiональнымъ учрежденiемъ (Establishment). Но если вникнуть въ смыслъ этого своеобразнaго учрежденiя, оно совсѣмъ не удовлетворяетъ понятiю о церкви. Въ сущности оно есть не что иное какъ политическая формула, принятая государствомъ и поддерживаемая авторитетомъ государственной власти — формула, подъ которую подходитъ извѣстная система вѣрованiй, принятая государствомъ. Цѣльнаго, внутренняго единства нѣтъ въ этомъ церковномъ учрежденiи; нѣтъ въ немъ и внутренняго авторитета церкви: хотя во главѣ церковной iерapхiи стоятъ епископы претендующiе на преемство апостольскаго рукоположенiя, но главою церкви считается королева, и разрѣшенiе всѣхъ вопросовъ и сомнѣнiй догматическихъ, обрядныхъ и дисциплинарныхъ, зависитъ по закону, въ послѣдней инстанцiи, отъ королевскаго совѣта, состоящаго изъ свѣтскихъ чиновъ правительства только при участiи нѣкоторыхъ, по усмотрѣнiю правительства, членовъ церковной iерapxiи (а по недавнему опредѣленiю нижняго парламента предположено и эти дѣла рѣшать, въ послѣдней инстанцiи, въ центральномъ аппеляцiонномъ судѣ, состоящемъ изъ юристовъ, вовсе безъ участiя епископовъ).

Такое учрежденiе, очевидно, только внѣшнимъ образомъ удовлетворяетъ религiознымъ потребностямъ населенiя, только по обычаю и по преданiю, — покуда въ вѣрующей совѣсти не возникаетъ вопросъ о церкви. Англичане хвалятся тѣмъ, что ихъ церковное устройство отличается практичностью; что возникающiе въ немъ сомнѣнiя и вопросы могутъ, безъ раздраженiя cвойственнaго богословскимъ спорамъ, получать мирное paзрѣшенie; что церковь ихъ можетъ, благодаря именно этому устройству, совмѣщать въ себѣ различныя болѣе или менѣе широкiя и узкiя воззрѣнiя, которыя при иномъ устройствѣ повели бы къ отлученiямъ и отдѣленiямъ отъ церкви.

Что англiйская церковь не удовлетворяетъ религiозной потребности и понятiю о церкви въ большинствѣ людей принадлежащихъ къ Англосаксонскому племени, тому служитъ доказательствомъ множество самочинныхъ церквей, посреди ея образовавшихся и отвергающихъ или проклинающихъ англiйское церковное учрежденiе По новѣйшимъ свѣденiямъ, между населенiемъ англiйскаго племени и языка, въ разныхъ частяхъ свѣта, вѣроисповѣданiя распредѣляются въ слѣдующей пропорцiи: Методистовъ — 15 миллiоновъ; конгрегацiоналистовъ — 7 миллiоновъ; баптистовъ — 101/2 миллiоновъ; пресвитерiанъ — 111/2 миллiоновъ; римскокатоликовъ — 10 миллiоновъ; а епископальныхъ протестантовъ, те. чистыхъ англиканъ, 121/2 миллiоновъ. Наибольшее число методистовъ приходится, правда, на долю Сѣверной Америки; но и въ самой Англiи ихъ не менѣемиллiоновъ.

Въ такомъ численномъ отношенiи англиканская церковь конечно не можетъ претендовать на званiе господствующей по убѣжденiю большинства.

Но еще значительнѣе численнаго отношенiя — необыкновенная пестрота мнѣнiй и обрядовъ существующая между лицами причисляющими себя къ самой англиканской церкви. Еслибъ это разнообразiе касалось только несущественныхъ, второстепенныхъ принадлежностей вѣрованiй и обрядовъ, и оттѣнки мнѣнiй о вѣрѣ безмолвно покоились бы въ личной совѣсти каждаго, — такое разнообразiе не угрожало бы единству церковнаго общенiя. Но оно относится, большею частью, къ существеннымъ предметамъ вѣрованiя, соединяется съ раздраженiемъ противъ вѣрующихъ иначе, заставляетъ людей соединяться въ отдѣльныя мѣста богослуженiя, производитъ ожесточенную полемику между партiями и ученiями, раздѣляетъ цѣлыя семейства и приходы на нѣсколько толковъ и богословское ученiе на школы, воспитывающiя молодое поколѣнiе въ духовномъ отчужденiи отъ членовъ той же церкви. Изъ числа самихъ епископовъ одни держатся однихъ оттѣнковъ ученiй и обряда, другiе — совсѣмъ иныхъ. Пасторъ — назначаемый обыкновенно безо всякаго спроса съ желанiемъ и совѣстью прихожанъ, и независимо отъ епископскаго выбора, волею совсѣмъ сторонняго и дальняго лица, — по вотчинному праву патронатства, проповѣдуетъ нерѣдко съ церковной каѳедры такiя ученiя, которыя возмущаютъ совѣсть слушателей и прихожанъ. Есть епископы (напр. Коленсо) допускающiе въ церковномъ чтенiи самую вольную критику библейской исторiи, или толкованiя догматовъ самыя рацiональныя, близкiя къ отрицанiю основныхъ догматовъ христiанства. Происходятъ ежедневные соблазны для массы вѣрующихъ; въ ожесточенной полемикѣ одни представители церковнаго званiя — называютъ другихъ невѣрными или суевѣрными. Иногда столкновенiя этого рода доходятъ до того, что требуется настоятельно рѣшенiе высшаго авторитета, по вопросу о вѣрѣ. Высшiй церковный авторитетъ, те. совѣтъ королевскiй (или назначаемая совѣтомъ на каждый случай коммисiя), постоянно держится въ этихъ случаяхъ одного правила: соглашать до послѣдней крайности какiя бы то ни было противорѣчiя, расширятъ толкванiе знаменитыхъ 39 пунктовъ церковногосударственнаго ученья до того чтобы все по возможности подъ нихъ подходило. Выходитъ pѣшенье написанное, послѣ многихъ ученыхъ и легальныхъ толковъ, чрезвычайно ловко, широко и уклончиво; объявляется по большей части, что, въ сущности, то или другое ученiе хотя и грѣшитъ въ томъто и въ томъто, но не нарушаетъ основной формулы. Е sempre bene.

Англiйскiя учрежденiя знамениты тѣмъ, что въ нихъ удивительно соглашаются несовмѣстимыя, повидимому, противорѣчiя. Иной разъ кажется, что главная цѣль всѣхъ учрежденiй, есть именно соглашенiе безконечныхъ противорѣчiй, формальныхъ и нравственныхъ, коими преисполнена англiйская жизнь. Какъ можно меньше уничтожать, какъ можно больше поддерживать, но все соглашать всяческими способами — вотъ, повидимому, правило внутренней политики, въ законодательствѣ и въ практикѣ учрежденiй. И нельзя не подивиться тому искусству, тому глубокому практическому такту, съ которымъ эти соглашенiя производятся. Но будетъли эта политика соглашенiй и сдѣлокъ также прочна и успѣшна въ церковномъ учрежденiи, въ дѣлѣ совѣсти и вѣры, какъ успѣшна оказалась въ другихъ учрежденiяхъ, — это еще вопросъ весьма сомнительный.

Любопытно въ Англiи католическое движенiе, съ каждымъ годомъ усиливающееся. Оно началось въ той средѣ, которая извѣстна подъ названiемъ высокой церкви, High Church, и представляетъ попытку ввести въ обычай протестантскаго англиканства такiя установленiя и такiе обряды, которые, составляя принадлежность римскокатолическаго вѣроученiя и богослуженiя, были въ началѣ реформы осуждены и отвергнуты протестантизмомъ. Очевидно, для многихъ оказывается недостаточнымъ сухой строй богослуженiя и обряда сочиненный реформаторами, въ англиканскомъ служебникѣ (Book of Соmmon Prayer), недостаточными кажутся и таинства церковныя, въ томъ видѣ какъ они урѣзаны и обстановлены реформою. Исповѣдь, исключенная англиканскою церковью изъ числа таинствъ, входитъ все болѣе и болѣе въ употребленье въ видѣ дъйствiя благодатнаго, для удовлетворенiя духовной потребности многихъ благочестивыхъ людей; и лицо, искони ненавистное англичанину протестанту — духовникъ — получаетъ доступъ въ семейства и значенiе духовнаго руководителя. Мало того, между духовенствомъ входятъ въ употребленiе особосоставленные требники, съ вопросами о грѣхахъ, напоминающими iезуитскую исповѣдную казуистику. Передъ принятiемъ Евхаристiи исповѣдь съ разрѣшенiемъ грѣховъ весьма многими считается необходимою. Самое понятiе объ Евхаристiи подвергается существенному измѣненiю. Ее совершаютъ въ иныхъ мѣстахъ при погребенiи, и при воспоминанiи объ умершихъ, съ молитвою за нихъ. Входитъ въ обычай — оставлять въ церкви запасные дары, для причащенiя больныхъ. Въ тяжкихъ болѣзняхъ употребляется помазанiе освященнымъ елеемъ. Въ церковное служенiе вводится болѣе и болѣе внѣшнихъ обрядовъ сближающихъ его съ католическимъ: разноцвѣтныя и разнообразныя парчевыя и шелковыя ризы, кажденiе фимiамомъ, употребленiе свѣчей, и тп. Составлено множество новыхъ молитвъ, вовсе неизвѣстныхъ оффицiальному служебнику, отъ котораго cтрого запрещено отступать правовѣрному англиканцу; независимо отъ него входитъ въ употребленiе новый служебникъ священства (The Priest's Prayer Book), напечатанный съ разрѣшенiя нѣкоторыхъ епископовъ, и при ихъ участiи. Наконецъ, въ довершенiе всего, завелись и распространяются монастыри, женскiе и даже мужскiе, — учрежденiе существенно противное протестантскому воззрѣнiю. Женскiе носятъ названiе общинъ сестеръ милосердiя, но общины эти устроены совершенно на манеръ монастырей, и содержатся богатыми приношенiями и вкладами отъ частныхъ лицъ, богатыхъ и знатныхъ. Каждая община этого рода состоитъ подъ руководствомъ духовнаго лица, частно приглашаемаго, большею частью не стараго человѣка. Онъ служитъ руководителемъ совѣсти сестеръ, при посредствѣ исповѣди, перiодически совершаемой въ частые сроки. Для молитвенныхъ упражненiй сестры собираются доразъ въ день, причемъ порядокъ молитвъ установленъ примѣнительно къ католическому обряду, съ употребленiемъ земныхъ поклоновъ и тп. Иконы, правда, не употребляются, но крестные знаки и распятiя въ употребленiи повсюду, и — не допуская иконы, иной духовникъ, во время исповѣди, ставитъ передъ своей духовною дочерью, для возбужденiя чувства, назидательную картину! Сестры при поступленiи даютъ по принятой формулѣ обѣты, въ томъ числѣ обѣтъ безусловнаго послушанiя своей начальницѣ или матери, которая управляетъ ими самовластно и требуетъ отъ нихъ внѣшнихъ знаковъ почтенiя и поклоновъ. Эти общины, учреждаемыя иногда съ вѣденiя и согласiя епископовъ, состоятъ во всякомъ случаѣ внѣ оффицiальнаго ихъ надзора и не имѣютъ уставовъ оффицiально утвержденныхъ. Понятно, что при отсутствiи iерархическаго церковнаго подчиненiя и надзора, въ этихъ учрежденiяхъ допускается много злоупотребленiй: въ послѣднее время появилось нѣсколько книгъ, въ которыхъ бывшiя сестры, къ явному соблазну публики, раскрыли передъ нею картину безпорядочнаго быта въ этихъ самочинныхъ общинахъ. Можно ли повѣрить, что такiя учрежденiя завѣдомо считаютъ себя состоящими въ нѣдрахъ протестантской церкви? Существуютъ, на подобныхъ же началахъ, и мужскiе монастыри. Недавно еще (въ iюлѣ) объ одномъ изъ такихъ учрежденiй заговорили газеты по поводу судебнаго дѣла о 17–тилѣтнемъ мальчикѣ, котораго заманилъ къ себѣ, для поступленiя въ монахи, и отказывался возвратить отцу — нѣкто докторъ Линъ, давно уже заявившiй себя въ Англiи подъ именемъ отца Игнатiя. Этотъ Игнатiй, не переставая считаться въ нѣдрахъ англиканской церкви, обьявилъ себя бенедиктинцемъ и сталъ заводить мужскiе и женскiе монастыри, по сочиненному имъ же уставу, съ принятiемъ обѣтовъ и съ правиломъ безусловнаго послушанiя. Отца Игнатiя вызвали въ судъ, сдѣлали ему выговоръ, отобрали отъ него мальчика, осмѣяли въ толпѣ; но онъ вышелъ изъ суда съ сознанiемъ своей англиканской правды, и учрежденiя имъ заведенныя продолжаютъ свое дѣйствiе, и въ самомъ Лондонѣ у него есть церковь гдѣ онъ священнодѣйствуетъ по своему самочинному обряду, посреди своихъ монаховъ, въ монашескомъ платьѣ.

Очевидно къ чему клонится все это движенiе. Мало по малу число переходящихъ въ латинство увеличивается. По послѣднимъ свѣденiямъ, въ одномъ Лондонѣ, въ теченiе 1872 года обратилось въ католичество около 2000 человѣкъ; значительное число лицъ изъ англiйской аристократiи принадлежитъ къ латинству, и вообще католичество считается, въ мнѣнiи аристократа, признакомъ скорѣе хорошаго нежели дурнаго тона. Возлѣ самаго Вестминстерскаго аббатства воздвигается, на частныя средства, громадный католическiй соборъ, который предназначенъ именно для возвеличенiя католичества на ряду съ протестантствомъ. Одно это явленiе, которое лѣтъ 30 тому назадъ было бы рѣшительно невозможно, показываетъ, какую силу забираетъ римское католичество въ Англiи, и о какой будущности для себя мечтаетъ.

Въ виду такихъ явленiй представителями строгаго англиканскаго протестантства, поборниками нацiональнаго церковнаго учрежденiя овладѣваетъ сильное безпокойство и раздраженiе. Негодованiе ихъ направлено не столько противу новообращенныхъ латинянъ, сколько противу своихъ ритуалистовъ, которые, числясь повидимому въ англиканской Высокой Церкви, въ сущности исповѣдуютъ римскокатолическiе вѣроученiя и обряды и силятся ввести ихъ въ общее для англиканской церкви употребленiе. Съ той и съ другой стороны ведется усиленная агитацiя посредствомъ aссоцiацiй, публичныхъ чтенiй, митинговъ, и журналовъ служащихъ органами той и другой партiи. Поборники нацiональной церкви негодуютъ всего болѣе на слабость и бездѣйствiе епископовъ и правительства, въ преслѣдованiи беззаконнаго нарушенiя началъ реформацiи. Но бывшiя до сихъ поръ попытки къ преслѣдованiю не имѣли успѣха. Въ запрошломъ году послѣдовало рѣшенiе, королевскаго совѣта по дѣлу ритуалистовъ (извѣстному подъ названiемъ Bennet case), но оффицiальный трибуналъ по обыкновенiю своему расположилъ рѣшенiе такъ, что ни та ни другая сторона не могла считать себя удовлетворенною, а послѣдователи Высокой Церкви и ритуалисты всетаки остались не осуждены и не отлучены отъ англиканства.

Нынѣшнимъ лѣтомъ, въ iюнѣ мѣсяцѣ, агитацiя противъ ритуалистовъ выразилась въ столкновенiи, о которомъ до сихъ поръ еще не утихли толки не только въ общественномъ мнѣнiи, но и въ парламентскихъ засѣданiяхъ. Епископамъ представлено прошенiе за подписью 60,000 ревнителей стараго англиканства, о томъ что отступленiя отъ основныхъ началъ реформацiи умножаются непомѣрно, что нацiональная церковь подвергается явной опасности и что необходимо принять строгiя и рѣшительныя мѣры къ устраненiю злоупотребленiй распространившихся въ Высокой Церкви. Мѣры эти, но мнѣнiю просителей, во многомъ зависятъ отъ ревности епископовъ. Они могли бы дѣйствовать законнымъ судебнымъ путемъ противъ ослушниковъ рѣшенiя, осудившаго незаконныя нововведенiя въ королевскомъ совѣтѣ. Они могли отказывать въ назначенiи на приходскiя мѣста лицъ неблагонадежныхъ и тп. На это прошенiе послѣдовалъ отъ архiепископа Кентербёрiйскаго отвѣтъ, никого не удовлетворившiй. Епископъ соглашается что опасность есть, и значительная; но епископской власти недостаточно для рѣшительнаго ея устраненiя и для преслѣдованiя виновныхъ. Притомъ, если церкви угрожаетъ съ одной стороны суевѣрiе, то не меньшая опасность съ другой стороны и отъ невѣрiя. Нѣтъ сомнѣнiя что въ концѣ концовъ истина восторжествуетъ надъ ложью, а покуда всего дѣйствительнѣе будетъ если само общественное мнѣнiе вѣрующихъ — станетъ отказывать нововводителямъ въ сочувствiи; преслѣдовать же ихъ по закону — дѣло церковныхъ попечителей въ каждомъ приходѣ.

Дѣло это во всякомъ случаѣ было непрiятно для церковныхъ властей. Отвѣтомъ архiепископа вызванъ былъ громадный митингъ, на которомъ церковныя власти прямо осуждались въ равнодушiи и потворствѣ. Затѣмъ послѣдовали непрiятные запросы въ парламентѣ. Но всего замѣчательнѣе и всего опаснѣе для церкви показалось слѣдующее обстоятельство. Одновременно съ помянутымъ прошенiемъ отъ множества лицъ, большею частью неизвѣстныхъ, въ Конвокацiю (или въ синодальное собранiе представителей церкви) поступило другое прошенiе, за подписью 480 духовныхъ лицъ и пасторовъ. Эти просители прямо ходатайствуютъ о повсемѣстномъ введенiи или разрѣшенiи въ англиканской церкви: 1) исповѣди въ силѣ таинства; 2) оставленiя запасныхъ даровъ; 3) освященiя елея чрезъ посредство епископовъ; 4) миропомазанiе въ крещенiи и въ конфирмацiи, и елеопомазанiя въ болѣзни; 5) совершенiя Евхаристiи съ молитвою за усопшихъ; 6) употребленiя особыхъ молитвъ въ дни календарныхъ праздниковъ Пресвятой Дѣвѣ. Просители настаиваютъ въ своемъ ходатайствѣ потому именно, что тѣ или дpyrie изъ поименованныхъ обрядовъ были уже разрѣшаемы по мѣстамъ, въ томъ или другомъ видѣ, разнообразно, мѣстными епископами. Ревнители строгаго протестантизма требуютъ съ ожесточенiемъ чтобы всѣ подписавшiе это прошенiе преданы были суду и лишены своихъ мѣстъ, какъ нарушители священныхъ началъ реформацiи. По этому случаю журналъ «Saturday Review" предлагаетъ ироническiй вопросъ: что такое начала реформацiи? И заключаетъ что положительнаго отвѣта на этотъ вопросъ нѣтъ и быть не можетъ. Протестантизмъ произошелъ изъ отрицанiя и самъ въ себѣ разошелся; нѣтъ въ немъ ни одного начала, въ которомъ представители разныхъ толковъ и ученiй согласились бы между собою столь твердо, чтобъ можно было его назвать началомъ реформацiи. Если главнымъ началомъ ея предположить свободу личнаго мнѣнiя о вѣрѣ, то и это начало не твердо, такъ какъ съ первыхъ дней реформы сторонники разныхъ ея ученiй не переставали казнить и преслѣдовать другъ друга за мнѣнiя о вѣрѣ. Неоспоримо одно, что всѣ протестантскiя ученiя согласно отвергаюгъ папскую власть; но на этомъ началѣ ритуалисты стоятъ такъ же твердо какъ и самые передовые изъ церковныхъ консерваторовъ англиканства.

Съ такимъ разсужденiемъ, конечно, не согласятся предержащiя власти англиканской церкви; но все таки можно сказать навѣрное что ритуалистовъ и на сей разъ оставятъ въ покоѣ. Преслѣдовать ихъ — значило бы отослать ихъ, со множествомъ сочувствующихъ имъ прихожанъ, на лоно латинской церкви, давно уже для нихъ раскрытое, значило бы нарушить принятое правило церковной политики совмѣщать, до послѣдней крайности, всѣ возможные оттѣнки вѣры и невѣрiя въ широкой рамкѣ политическаго учрежденiя созданнаго въ Англiи подъ видомъ нацiональной церкви. Въ самомъ началѣ своемъ, эта церковь, основанная личнымъ властолюбiемъ короля, который поставилъ себя ея главою, заключала непримиримыя внутреннiя противорѣчiя, и по необходимости носитъ ихъ въ себѣ донынѣ, и должна мириться съ ними — покуда возможно.

В.

________

 

ПАДЕНIЕ.

 

Драма въ трехъ дѣйствiяхъ съ прологомъ и эпилогомъ.

 

Дѣйствующiя лица въ прологѣ.

 

Павелъ Николаевичъ Гордѣевъ. Лѣтъ 30. Высокiй полный блондинъ, съ бородой; вольный слушатель; говоритъ тихо, съ толкомъ, горячится мало, смотритъ прямо въ глаза тому съ кѣмъ говоритъ. Одѣтъ просто и прилично.

Александръ Петровичъ Бородинъ. Лѣтъ 23–24, блѣдный и худой брюнетъ, желчный и вспыльчивый. Одѣтъ чисто. Студентъ.

Пургинъ. Студентъ, одѣтъ грязно, неряха съ длинными, нечесанными волосами, манеры рѣзкiя, разваливается, ломается, дуренъ собой.

Хватовъ. Студентъ. Одѣтъ плохо, тоже съ длинными волосами Горячится, манеры быстрыя, безпрестанно садится, вскакиваетъ, ходитъ.

Старинъ. Тоже студентъ, небольшаго роста, широкоплечiй, флегматикъ.

Иванъ Захаровъ. Мужикъ 50 лѣтъ, одѣтъ хорошо.

Ольга Владимiровна Стожнева. Высокая стройная дѣвушка, серьозная, манеры гpaцiозныя; говоритъ рѣзко, не допуская возраженiй; когда же чувство беретъ верхъ говорить мягко, мелодично; одѣта чисто, причесана хорошо, съ косами. 21 годъ.

Вѣра Владимiровна, сестра Ольги, невѣста Гордѣева; высокая, стройная, движенiя быстрыя, вспыльчивая, страстная, 19 лѣтъ, любитъ хорошо одѣться и пококетничать.

Катя, средняго роста, говоритъ визгливо, рѣзко, стрижена, одѣта грязно, подражаетъ Пургину; брюнетка, не дурна.

Липочка, хорошенькая блондинка, лѣтъ 15–16, подражаетъ Катѣ и Вѣрѣ.

 

_____

 

ПРОЛОГЪ.

 

Сцена: небогато меблированная, чистая комната.

 

ЯВЛЕНIЕ I.

 

Ольга, Вѣра, Липочка, Бородинъ.

 

(При поднятiи занавѣса Бородинъ сидитъ на диванѣ и читаетъ. Ольга возлѣ него шьетъ. Липочка сидитъ на стулѣ у окна. Вѣра ходитъ, смотритъ въ окно, садится, встаетъ).

 

Вѣра. Фу! скука какая! Что это никто нейдетъ! Павелъ пропалъ, ну чего онъ дѣлаетъ — онъ долженъ быть у невѣсты.

Ольга. Ничего не дѣлаешь, вотъ и скука. Цѣлый день ходить по комнатѣ да зѣвать по окнамъ — одурь возьметъ.

Вѣра. Нѣтъсъ, извините, я нонче ариѳметикой занималась, Бокля читала.

Ольга. Кажется полчаса просидѣла.

Вѣра. Павелъ говоритъ — читай меньше да думай больше!

Ольга. А ты объ чемъ думаешь?

Вѣра. Не ваше дѣлосъ! не сидѣть же мнѣ съ иголкой какъ ты. Ты вонъ толкуешь о призванiи женщины, о свободѣ, а сама на базаръ ходишь, шьешь!

Ольга. Стало быть женщинѣ нельзя ни шить ни на базаръ ходить, а сидѣть не ѣвши и ходить неряхой?

Вѣра. Такъ не кухаркой и швеей же быть! Вонъ Катя, вотъ передовая женщина — та не будетъ шить!

Бородинъ. Катюто вашу въ честный домъ и пускать не надо. Грязная, дѣрзкая, нахальная!

Вѣра. Кто это? Катято? Это вы изъ зависти говорите что ваша Ольга не такая. Далеко кулику до Петрова дня — такъ и Ольгѣ до Кати — вотъ чтосъ!

Бородинъ. Глупы вы, сестрица, вотъ чтосъ!

Ольга. Что ты это, Саша? сейчасъ дѣрзость!

Бородинъ. Когожь это не выведетъ изъ себя!

Вѣра. Очень мнѣ нужно ваше мнѣнiе! Я съ вами и говоритьто не хочу.

Ольга. Ты и объ Катѣ судишь слишкомъ строго, Саша. Она утрируетъ — это правда, но все же лучше жеманницъ барышень.

Бородинъ. Нѣтъ, хуже. Есть между барышень честныя натуры, а эта публичная женщина — вотъ что.

Вѣра (взявъ со стола альбомъ смотритъ портреты). Какой хорошенькiй этотъ Корневъ! Липочка, достань мнѣ его карточку.

Липочка. Хорошо. У меня есть, я тебѣ принесу.

Ольга. На что это тебѣ?

Вѣра. Вырѣжу головку и положу въ медальонъ.

Ольга. Какъ! а ужь Гордѣева вонъ?

Вѣра. Ахъ, батюшки, я Гордѣеву не продалась, я не раба его — ужь если его невѣста или жена, то и посмотрѣть ни на кого нельзя! Вотъ старинато! Я думаю, женщинѣ можно говорить и видѣть что мужчина хорошъ собой и достать портретъ.

Ольга. Недалеко же ты ушла отъ того, какъ въ губернiи жили; — тамъ чуть не каждую недѣлю мѣняла портреты въ медальонѣ: то братецъ Володинька, то дядинька Боринька! Хлопочешь тоже о развитiи!

Вѣра. Вотъ мило, я думаю свобода женщины въ томъ и состоитъ чтобъ не быть слѣпой; если мужчины говорятъ и могутъ говорить съ хорошенькими, то отчего же и намъ не говорить съ хорошенькими мужчинами? А то по твоему — сидѣть да бредить однимъ твоимъ Сашей. Это какая же свобода! такъ и матери наши жили, а ты же говоришь что мы дальше ушли.

Бородинъ (посмотрѣвъ на Ольгу, цалуетъ у ней руку). Правда! у мужчинъ кромѣ жены десять любовницъ, отчего же у женщины не можетъ быть кромѣ мужa десять любовниковъ? Логично! Чортъ знаетъ что такое!

Вѣра. Вы сейчасъ и перетолкуете! Никто не говоритъ объ любовникахъ! А поболтать съ тѣмъ кто нравится, посмѣяться иль подурачиться — кажется никому не можетъ принести вреда. (Смотря въ окно). Вотъ и Павелъ! Извините — я люблю Гордѣева, люблю сильно!

Бородинъ. Никого не можете вы любить. Если человѣкъ любитъ, то ему и въ голову не придетъ разсматривать хорошенькихъ, не потому что этого нельзя аль запрещено, а просто потому, что въ голову не придетъ. Вотъ чтосъ!

 

ЯВЛЕНIЕ II.

 

Тѣже, Гордѣевъ.

 

Вѣра (бѣжитъ и цалуетъ Гордѣева). Слушай, Павелъ, меня тутъ все обижаютъ! Вотъ Бородинъ говоритъ что женщинѣ не слѣдуетъ думать объ мужчинахъ и съ хорошенькими говорить, если она невѣста или жена. И смотрѣть не смѣетъ!

Гордѣевъ (пожимаетъ всѣмъ руки). Да, по моему, любящему человѣку и въ голову не придетъ замѣчать хорошенькихъ.

Вѣра. И тебѣ все равно говорить съ хорошенькой или съ дурной? Ну не прiятнѣе ли тебѣ говорить вотъ, съ Липочкой, чѣмъ съ уродомъ Сергѣевой?

Гордѣевъ. А развѣ Олимпiада Ивановна хорошенькая? (смотритъ на Липочку). Да вы, Олимпiада Ивановна, въ самомъ дѣлѣ очень недурны! (Всѣ хохочутъ).

Бородинъ. Это отвѣтъ великолѣпный! Онъ до сихъ поръ не замѣтилъ Липочки!

Гордѣевъ. Ей Богу, я смотрю и говорю съ женщиною иногда совсѣмъ какъ съ мужчиной, мнѣ все равно хороша или дурна. Ты, Вѣра, говоришь что Сергѣева дурна? Странно! По моему она ничего, умная дѣвушка.

Ольга. Тоже самое и я! Я не понимаю, какъ это высматривать каждый день по хорошенькому? Ну встрѣтишь красавца, аль красавицу — скажешь: ай хороши! — да вѣдь это и про лошадь скажешь.

Гордѣевъ. Все это отъ бездѣлья (Ольга встаетъ, складываетъ работу и надѣваетъ шляпку), оттого что голова не занята, чрезъ это чувства мельчаютъ, къ истинной любви становятся негодными; ну а тамъ, чего добраго, и развратныя мысли; потому что привычку берешь, чувственность возбуждается..

Вѣра. Ну yжь, вы всегда съ Бородинымъ говорите одно. (Идетъ и садится на стулъ).

Гордѣевъ. Ну, далеко не всегда!

Вѣра. Ты куда идешь, Ольга?

Бородинъ. Въ самомъ дѣлѣ, ты куда собралась Ольга?

Ольга. Что за допросы? Вы мнѣ напоминаете домъ родительскiй — тамъ шагу не сдѣлай бывало безъ того, чтобъ не спросили: куда, да зачѣмъ? (Гордѣевъ смотритъ на Вѣрy и смѣется). Вы чему смѣетесь?

Гордѣевъ. Глядя на васъ.

Ольга. Чтожь во мнѣ смѣшнаго?

Гордѣевъ. Да подозрительны очень, щепетильны!

Ольга. А чтоже быть по вашему индеферентной?

Гордѣевъ. Да не изъ пустяковъже дѣлать важное!

Ольга. Какъ пустяки? Да это стало быть шагъ ступить — позволенiя просить. Иду куда хочу — вотъ и все!

Гордѣевъ. Вы мнѣ удивительно напоминаете семинаристовъ вообще. Тѣ тоже ужасно подозрительны и обидчивы, во всемъ видятъ посягновенiе на ихъ самостоятельность и достоинство.

Бородинъ. Пожалуй и правда!

Ольга. Нѣтъ, не правда! давая волю въ мелочахъ, я дамъ поводъ нарушить мою свободу въ большомъ.

Гордѣевъ. Да я думаю вы не можете заподозрить ни Бородина ни Вѣру въ желанiи нарушить вашу свободу? А вотъ вы оскорбляете Бородина, допуская что онъ можетъ посягнуть на вашу свободу.

Ольга. У всякаго свое мнѣнiе. Однако вы не спроситесь у Вѣры когда пойдете?

Гордѣевъ. Да кто вамъ говоритъ спрашиваться, говорятъ: сказываться!

Ольга. Одно и тоже, потому что все тоже значитъ спрашивать позволенiя: станутъ отсовѣтывать, отговаривать — а это нарушенiе свободы! У всякаго свое мнѣнiе. Вы дѣлайте по своему. Или у васъ одна Вѣра будетъ спрашиваться, а вы нѣтъ?

Вѣра. Это съ чего Вѣрa? буду я спрашиваться! По моему эти спросы, да допросы — только оскорбленiе женщинамъ, недовѣрiе, няньки! Ревность тоже тутъ.

Ольга. Правда!

Бородинъ. Да вы сами себя унижаете! развѣ я или Гордѣевъ ставимъ васъ такъ низко, что не довѣряемъ вамъ! Я думаю, какъ онъ, такъ и я считаемъ васъ обѣихъ на столько честными и умными, чтобъ не ревновать васъ... и не быть вашими няньками.

Гордѣевъ. Видители что, милая моя Вѣра и Ольга Владимiровна, не для того я желалъ бы знать куда и зачѣмъ идетъ Вѣра, чтобъ наблюдать за ея нравственностью, — я слишкомъ высоко ставлю ея нравственность, почему и люблю ее, — а затѣмъ интересно мнѣ знать куда и зачѣмъ она идетъ, что меня интересуетъ все, что до нея касается. Затѣмъ чтобъ съ ней все раздѣлить, мелочьли, важноели; затѣмъ чтобъ знать на долголи уйдетъ, долго ли мнѣ оставаться одному безъ нея, скороли воротится? Вонъ меня интересуетъ каждая ея ленточка!

Ольга. Да это мѣщанскiя, сладимыя, семейныя отношенiя, въ которыхъ подъ любовью скрывается рабство!

Гордѣевъ. Не рабство, а только любовь! А какiя же это отношенiя — видѣть въ любимомъ человѣкѣ постоянно врага, всю жить крѣпостцы строить отъ человѣка? Это уже не семейныя отношенiя, а вражда! да не то что съ женой или съ мужемъ — даже и съ постороннимъ тяжело такъ прожить.

 

ЯВЛЕНIЕ III.

 

Тѣже. Катя, Хватовъ и Старинъ.

 

Катя. Здравствуйте, господа! (всѣ жмутъ другъ другу руки).

Ольга. Я къ тебѣ Катя хотѣла идти. Что квартира у васъ еще не сдана?

Гордѣевъ. (во время входа встаетъ и садится возлѣ Вѣры). Изъ того что Катю о квартирѣ спросить — дѣлать тайну!

Катя. Нѣтъ, а что?

Ольга. Намъ съ Александромъ нужно; въ воскресенье мы переѣзжаемъ отсюда.

Катя. На силуто! А то точно женихъ съ невѣстой — такъ стариной и воняетъ! Любятъ другъ друга, а не живутъ вмѣстѣ.

Ольга. Да вотъ свадьбы сестры еще не было.

Катя. (насмѣшливо Гордѣеву). А вы, батюшка, насчетъ законнаго брака?

 

ЯВЛЕНIЕ IV.

 

Тѣже. Пургинъ и Иванъ Захаровъ.

 

Пургинъ. Здравствуйте, господа! Гордѣевъ, я у васъ былъ и привелъ къ вамъ сего гражданина.

Гордѣевъ (встаетъ, увидавъ Ивана Захарова). Ба! Иванъ Захарычъ, какъ тебя сюда занесло?

Иванъ. Здравствуй, батюшка Павелъ Миколаичъ! (обнимаются и цалуются, Иванъ Захаровъ стоитъ въ дверяхъ, всѣ смотрятъ на него съ любопытствомъ).

Гордѣевъ. Иди сюда, старина, садись, гость будешь!

Иванъ. Сапогито у меня того... добpe сору много! да и полушубокъто... какъбы не замарать небели.

Катя (Пургину). Еще небель знаетъ!

Пургинъ. Бразованный. Кулакъ должно быть! съ господами кумпанство водитъ, пылушубокъ новинькяй! (Тянетъ послѣднiе слоги).

Катя. Хи, хи, хи, хи!

Вѣра. Иди сюда, Иванъ Захарычъ, ничего, садись!

Пургинъ. Мужу и главѣ угождаетъ, подлещается! Ковчежные!

Катя. Гадко глядѣть!

Гордѣевъ. Иди! иди!

Иванъ. Ну, чтожь, коли господа не побрезгаютъ. Мыто съ тобой, Павелъ Миколаичъ, свои люди, а ихъто милостямъ какъ пондравится!

Пургинъ. (Хватову) Холопството какое! никакого чувства достоинства нѣтъ. Баранъ какъ есть.

Хватовъ. Ужасно!

Бородинъ. Войдите пожалуста! чего намъ брезговатьто — такiе же люди.

Иванъ. Ну, не такiе. Мы люди темные, вы науку произошли; господа! Ну да видно не брезгаютъ. (Иванъ говоритъ  все это не унижаясь, а весело, смотритъ прямо и съ достоинствомъ). Здравствуйте, мiръ компанiи. Еще здравствуй, Павелъ Миколаичъ!

Гордѣевъ. Здорово, здорово! Ну, какъ у васъ тамъ? Что тетка Степанида, дѣтки здоровыли?

Иванъ. Всѣ слава Богу! Только дѣдъ Митрокъ померъ. Ну, да дѣло старое — пора костямъ и на мѣсто, самъ себѣ и гробъ сдѣлалъ! Всѣ тебѣ поклонъ шлютъ, велѣли тебѣ навѣстить насъ. Съ нарѣченной невѣстой тебя проздравляютъ, велѣли посмотрѣть ее; ты мнѣ ее, Павелъ Миколаичъ, покажи.

Гордѣевъ (беретъ за руку Вѣру и подводитъ къ Ивану). Вотъ она!

Иванъ (встаетъ). Здравствуй, боярышня! имѣемъ честь проздравить тебя съ женихомъ нарѣченнымъ. Ничего, Павелъ Миколаичъ, невѣста добрó, сухопаpa маненько, да господа толстыхъ не любятъ, ишь красавица писанная! молодецъ, Миколаичъ, — выбралъ! (Всѣ хохочутъ). Ты.... а какъ же зовутъто тебя, боярышня?

Вѣра. Вѣра.

Иванъ. А по батюшкѣто?

Вѣра. Владимiровна.

Пургинъ. Прiятно смотрѣть на краснѣющую дѣву, стоящую предъ старцемъ съ своимъ возлюбленнымъ, съ которымъ, по благословенiю неба, вступаетъ въ законный бракъ.

Катя. Хи, хи, хи, хи!

Пургинъ. Что вы, Катя, какъ японецъ все хикаете!

Иванъ. Ты на насъ, Вѣра Владимiровна, не серчай, мы може чего не ловко сказали, господато смѣются, мы по хрестьянски, по простецки.

Гордѣевъ. Оставь ихъ, это они по глупости! Ты у меня. Говори что знаешь, намъ не въ первой!

Иванъ. Не въ первой! Нарѣченныйто твой, Вѣра Владимiровна, баринъ простой, дай Богъ ему здоровья, мы съ нимъ словно со своимъ братомъ. И ты нами не брезгуй, тоже люди, значитъ, всѣ отъ земли, въ нее и отыдемъ!

Пургинъ. Э! да онъ филосóфъ! Гордѣевъ должно быть у него учился.

Катя. Навѣрно!

Иванъ. Старуха моя, Павелъ Миколаичъ, тебѣ и тебѣ, Вѣpa Владимiровна, пудъ масла прислала на свадьбу. Велѣла проздравить тебя, да велѣла тебѣ, Вѣpa Владимiровна, хозяина то Павла Миколаича не обиждать; онъ смирнота, даромъ что за споромъ куль ржи версту пёръ! Вò потѣшилъто! Баринъ такъ баринъ, за себя постоитъ, не то что щелчка далъ и съ ногъ долой! Слухать его велѣла тебѣ старухато, онъ худу не научить, — голова! Ну, прислала она курей, поросятъ, да я вамъ привезъ барана, да сватъ Тимоѳей прислалъ теленка, кума Матрена два ста яицъ, велѣла тебѣ яишню жарить, нарѣченныйто твой до нея оxочь! Брательникъ Пèтра пару гусей прислалъ. Свадьбойто много надоть, а въ городѣто все дорого, подступу нѣтъ, а намъто чтò — плюнуть!

Вѣра. Покорно васъ благодарю.

Иванъ. Не на чемъ! Рады, значитъ, коли угодили вашей милости! Старуха наказала полдюжины чашекъ вамъ купить, да я признаться поторопился къ Павлу Миколаичу, наутро съ имъ сходимъ, значитъ, по его ндраву и выберемъ!

Вѣра. Не надо! Для чего это тратить деньги, онѣ вамъ нужны.

Иванъ. Какъ не надыть? Небось достатку хватитъ. Намъ Павелъ Миколаичъ прiятель, любъ онъ намъ, во мы ему и жертвуемъ!

Гордѣевъ. Ты, Вѣра, не отказывайся, ему этотъ подарокъ сдѣлаетъ больше удовольствiя, чѣмъ онъ денегъ истратитъ! Ну, садись, Захарычъ, усталъ чай, ты съ вокзала чать пѣшкомъ?

Иванъ (садясь). И то, ноги ажь гудутъ! Пѣшкомъ! Неужто извощика брать! Поклажуто на станцiи оставилъ, не зналъ гдѣ найтито тебя. Однако фатеру твою скоро розыскалъ.

Гордѣевъ. Ты что, по дѣлу чтоли? (Вѣра садится возлѣ Гордѣева, а онъ подлѣ Ивана).

Иванъ. Нѣтъ, другъ, мы такъ! прослышамши, значитъ, что ты сговоренъ, проздравить тебя надо было, повидать тебя и невѣстушку твою.

Гордѣевъ. За это благодаримъ покорно.

Иванъ. Чего благодарить!

Катя. Знаете, Пургинъ, новость? Въ воскресенье свадьба Гордѣева съ Вѣрой, а Ольга переходитъ жить съ Бородинымъ.

Пургинъ. Это хорошо; видна послѣдовательность.

Катя. А Гордѣевъ — въ законный бракъ! ха, ха, ха!

Пургинъ. Законъсъ!

Гордѣевъ. Что же вы находите страннаго и смѣшнаго въ моемъ бракѣ?

Пургинъ. Странно и смѣшно толковать о свободѣ, быть въ обществѣ людей развитыхъ, проповѣдывать прогрессъ, сочувствовать ему на словахъ и идти по старой, избитой дорогѣ, поддерживать ветошь, гниль, смрадъ!

Гордѣевъ. Это все насчетъ брака?

Хватовъ. Характеру нѣтъ отрѣшиться отъ предразсудковъ — сильны они!

Гордѣевъ. Все пустое толкуете! тутъ нѣтъ ни предразсудковъ, ни поддержки тьмы и ветоши.

Бородинъ. А что же это?

Старинъ. Я знаю что: трусость! общественное мнѣнiе!

Гордѣевъ. Отчасти правда.

Хватовъ. И вы сознаетесь? да въ васъ послѣдовательности нѣтъ! Вы не признаете брака.

Гордѣевъ. Не признавать брака нельзя — онъ есть! Опровергать пользу неразрывнаго брака можно, коли ужь очень хочется, да и тутъ сколько фактовъ противъ него, столько же и за него! По моему бракъ совершенно необходимъ; иначе женщины будутъ съ дѣтьми ходить по мipy и умирать съ голоду, брошенныя тѣми съ которыми жили! Дѣти будутъ безъ всякихъ правъ, женщины и дѣти будутъ въ презрѣнiи, потому что матери будутъ считаться проститутками, а дѣти незаконными. Никогда не допущу я себя поставить женщину, а въ особенности ту, которая меня любитъ и мнѣ вѣритъ, въ такое положенiе, что каждый негодяй, каждая проститутка, прикрывающаяся законнымъ бракомъ, оскорбляли бы ее явно, чтобъ я далъ поводъ каждому развратнику лѣзть къ ней съ предложенiями. Никогда не позволю я себѣ приготовить моей женѣ будущность женщины съ незаконными дѣтьми, а моимъ дѣтямъ будущность съ кулакомъ становаго, или всякаго полицейскаго! Никогда не лишу ихъ образованiя, потому что общество, къ которому они должны будутъ приписаться, не дастъ увольненiя, а забрѣетъ въ солдаты!

Ольга. Вы вонъ говорите что можно столько же сказать за бракъ, сколько и противъ, а мы прямо отвергаемъ бракъ; такъ мы поступили бы нелогично, еслибъ, не признавая брака, обвѣнчались!

Гордѣевъ. Да вы имѣйте принципы какiе хотите, да обществуто всетаки должны покориться! Вы можете отвлеченно брака не признавать, отвергать его; ну коли вы тамъ справедливо отвергаете, тогда въ будущихъ поколѣнiяхъ его и не будетъ. А теперь попомните что вамъ и дѣтямъ вашимъ переносить придется изъза того что вы не обвѣнчаетесь.

Бородинъ. Кому нибудь надо начинать! Мы не признаемъ брака, слѣдовательно вѣнчаться не честно!

Ольга. Начинающiе всегда страдали, и мы, вступая въ борьбу съ старыми предразсудками, давно прiучили себя къ мысли о борьбѣ съ обществомъ.

Гордѣевъ. Что же — вы вдвоемъто уничтожите браки? Законъ уничтожается тогда когда большинство этого хочетъ, а у насъ не только не признающiе брака, а и грамотные въ меньшинствѣ. Какъ же вы одни хотите идти противъ? противъ бракато пишутъ и проповѣдуютъ десятки лѣтъ, что же — измѣнился взглядъ общества на безбрачно живущихъ? Нѣтъ! и оно справедливо, потому что безъ брака живутъ однѣ проститутки, такъ какъ же отличить порядочную отъ проститутки? Борьба! битва! Ничего не будетъ! будутъ оскорбленiя, насмѣшки, гадости, мелочи и все это Ольгѣ Владимiровнѣ!

Ольга. Пожалуста ко мнѣ поменѣе сожалѣнiя! Очень мнѣ нужно мнѣнie дураковъ, стану я обращать вниманiе на гадости, которыя мнѣ будутъ дѣлать подлецы!

Гордѣевъ. Обратите! тяжелы они, нападкито общества! Да и къ чему называться на нихъ изъ такихъ отвлеченныхъ пустяковъ? Ну когда нельзя избѣжать — когда приходится въ чемъ нибудь пойти противъ совѣсти, али другимъ повредить — ну тогда чего смотрѣть на общество, поступайте по совѣсти!

Бородинъ. Тяжки нападки слабохарактернымъ. А мы бойцы за свободу, за равенство, за уничтоженiе всѣхъ заблужденiй. (Пургинъ ложится на диванъ и кидаетъ окурокъ папиросы на полъ).

Ольга. Послушайте, Пургинъ, пожалуста не кидайте окурковъ на полъ! мести за вами вовсе не составляетъ удовольствiя, а объ золу платья пачкаются, да и въ комнатѣ гадость! Да и ноги не кладите на диванъ, у васъ ноги грязныя, платье испачкать можно; да и обивку жалко; мы не такъ богаты чтобъ бросать деньги попусту!

Пургинъ. Это что за стѣсненiе?

Катя. Это все еще барство, чистоту наблюдаютъ!

Ольга. Ну, тамъ барство или нѣтъ, это мое дѣло! А стѣсненie — такъ это вы, Пургинъ, стѣсняете, потому что доставляете лишнюю работу.

Пургинъ. Да къ вамъ и то гадко войти — чистота! плюнуть негдѣ! А вѣдь это не хорошо, Ольгa Владимiровна. Это чиновничество напоминаетъ — баню въ субботу, пироги въ воскресенье!

Ольга. По вашему не хорошо, а по моему хорошо! и баня хороша, потому что чисто, и пироги хороши, потому что вкусно.

Пургинъ. Да вѣдь это стѣсняетъ мою волю, я думаю! ни плюнь, ни окурка не брось; ноги не вытяни!

Катя. Эгоизмъ!

Пургинъ. Къ вамъ и то гадко ходить!

Ольга. Не ходите коли гадко!

Катя. Вотъ онъ, эгоизмъто! мѣщанство! усѣсться, обнявшись съ ненагляднымъ, а тамъ хоть трава не рости!

Ольга (пожимаетъ плечами).

Катя. Вонъ и Бородинъ подъ вашимъ влiянiемъ — прилизанный, разодѣтый въ пухъ и прахъ, просто франтикъ, даже скверно смотрѣть!

Бородинъ. Положимъ далеко не франтъ, а одѣтъ только чисто.

Гордѣевъ. У нихъ вѣдь кто не въ грязи да не оборванъ — тотъ и франтъ.

Ольга. А то ему грязнымъ оборванцемъ быть какъ вонъ Пургинъ.

Пургинъ. Какже: остричься, баки котлетой, застегнуться на всѣ пуговицы, во фронтъ, — чиновникомъ, али солдатомъ.

Ольга. Нѣтъ! а чистоплотнымъ человѣкомъ, не животнымъ.

Пургинъ. Аристократизму много еще въ васъ! чиновничества!

Хватовъ. Въ университетъ совѣстно придти хорошо одѣтымъ; у инаго штановъ нѣтъ — предъ нимъ совѣстно!

Гордѣевъ. Вонъ у большей части крестьянъ сапогъ нѣтъ и сшить не на что! такъ зачѣмъ же вы въ сапогахъто? лапти бы надо!

Иванъ (смѣется). Чудной баринъ!

Пургинъ. Я замечаю въ Гордѣевѣ начатки философа, деревенскаго разумѣется (Гордѣевъ пожимаетъ плечами). Но мы отдалились отъ начальнаго предмета. Вы всѣ не поняли отчего Гордѣевъ стоитъ за бракъ. Всѣ доводы его — маска; тайная мысль его: я, молъ, дворянинъ, чтобъ и дѣти были дворянчики, пользовались всѣми привиллегiями, которыми пользуюсь я.

Бородинъ. Это правда! У тебя, Гордѣевъ, логики нѣтъ: говоришь что ты демократъ, говоришь что демократизмъ присущъ славянамъ, и въ тоже время желаешь чтобъ дѣти твои пользовались привиллегiями дворянства? Отъ брака происходитъ неравенство состоянiй.

Гордѣевъ. Это чтото новое — уничтожать неравенство людей посредствомъ уничтоженiя брака! Неравенство уничтожается само собою съ успѣхами наукъ и развитiя. Вотъ вы толкуете о привиллегiяхъ дворянъ, а головой ручаюсь что вы этихъ привиллегiй не знаете! У дворянъ не осталось никакихъ привиллегiй!

Пургинъ. Жалко! Въ самомъ дѣлѣ, слезъ достойно, что у этихъ дармоѣдовъ и подлецовъ не осталось крѣпостничества.

Гордѣевъ. Ваши слова нелѣпы, какъ большею частью нелѣпо все что вы говорите!

Пургинъ. Вотъ какъ! я нелѣпости говорю! Ахъ вы, филосòфъ царевококшайскiй!

Гордѣевъ. Нелѣпо то, что вы изъ моихъ словъ, что у дворянъ нѣтъ привиллегiй — выводите что я сожалѣю о крѣпостномъ правѣ. Еслибъ я считалъ ваши слова за что нибудь, то вамъ Иванъ разсказалъ бы какъ я люблю крѣпостное право! Нелѣпо и то, что вы ругаете цѣлый классъ! Нельзя ругать дворянъ дармоѣдами, когда большая часть изъ нихъ работала всю жизнь! Работа ихъ была не всегда производительна, — они въ томъ не виноваты, отъ нихъ такую требовали! Жалѣть ихъ надо, а не ругать, они первые пострадали при новыхъ порядкахъ, когда потребовалась новая, иная работа! Не всѣ мерзавцы, — далеко не всѣ, а если и дѣлаютъ что нибудь общее нехорошее, то безсознательно! Также какъ вотъ и вы, проповѣдуя развратъ, приносите вредъ — безсознательно, полагаю!

Пургинъ. Я проповѣдую свободу, уничтожаю приличiя, и я горжусь этимъ!

Хватовъ. Вотъ какъ! Гордѣевъ уже защитникъ дворянства!

Катя. Ха, ха, ха, ха, ха! Да я вамъ послѣ этого руки не подамъ!

Гордѣевъ. Еслибъ давно избавили отъ этой чести!

Ольга. Что вы, Гордѣевъ, стоять за помѣщиковъ?

Липочка. Нѣтъ ужь это слишкомъ!

Вѣра (смѣется). Липочка молчаламолчала да лишку нашла!

Пургинъ. Я вамъ давно говорю что это помѣщикъ, крѣпостникъ!

Бородинъ. Что это ты, Гордѣевъ! да какъ же можетъ порядочный человѣкъ говорить хладнокровно объ этихъ подлецахъ, а ты еще стоишь за нихъ! Я знаю тебя за честнаго человѣка и вдругъ такую штуку отмочить!

Гордѣевъ. А я такъ не понимаю, чего ты то, да Хватовъ взбунтовались? Да самъ то ты кто? Какъ же буду я ругать цѣлый классъ когда самъ знаю сотни порядочныхъ изъ него людей. Ты то кто, спрашиваю?

Бородинъ. Я человѣкъ, я ужь никакъ не дворянинъ!

Гордѣевъ. Это все прекрасно, ты человѣкъ а не дворянинъ, точно также и я, — но вѣдь это все отвлеченно; а въ самомъ то дѣлѣ мы все таки дворяне и насъ ни розгами ни плетьми не отстегаютъ! Такъ за что же ругать то цѣлый классъ, опять я вамъ повторяю? Вонъ вы и торговлю ругаете, все ругаете!

Старинъ. Торговля — воровство!

Хватовъ. Вознагражденiе не по труду — стало быть и воровство!

Бородинъ. Ты опять вздоръ сказалъ! Я тебѣ говорю что порядочные люди не принадлежатъ уже къ дворянскому сословiю. Что мнѣ за дѣло до законовъ, и что такъ, пока, свѣтъ стоитъ? Помѣщики — скоты; въ ихъ рукахъ было все образованiе, — чтожь они?

Гордѣевъ. Какое образованiе? Дрессировка въ чиновники и солдаты? и получались отличные солдаты и чиновники. А чтó можно было образованья добыть, то они добыли.

Пургинъ. Чиновники воры, а солдаты — Севастополь то не за горами, — понагрѣли бока этимъ нашимъ солдатамъ!

Гордѣевъ. Порядочный гражданинъ не будетъ потѣшаться несчастьемъ отечества и народа — но вы не граждане!

Катя. Ха, ха, ха, ха! Гражданинъ!

Хватовъ. Мы граждане свѣта, а не квасные патрiоты!

Гордѣевъ. Да, это легче! Свѣтъ объ васъ знать не хочетъ и вы ему не нужны, а для отечества вы можете ничего не дѣлать по вашей теорiи, только ругать его, чтобъ не прослыть за квасныхъ патрiотовъ. Такъ жить очень легко; ровнешенько ничего не дѣлать! Не граждане вы ни свѣта, ни Россiи, — студенты вы покуда!

Катя. А студенты не люди?

Хватовъ. Надо думать молокососы!

Пургинъ. Крѣпостникъ темный и залѣзъ же онъ къ намъ!

Гордѣевъ. Я къ вамъ вовсе не лазилъ! понимаете? и лазить къ кому бы то ни было мнѣ нѣтъ никакой надобности. Знакомъ я съ Бородинымъ, Хватовымъ, Старинымъ, потому что я считаю ихъ за порядочныхъ людей, которые хотятъ лучшаго, жаждутъ новаго, хотя и увлекаются, ошибаются; съ вами же я и знакомымъ то особенно быть не желаю!

Ольга. Это что еще такое? Нападки на молодое поколѣнiе!

Гордѣевъ. Э! что за нападки! Такъ, братъ Бородинъ, надо думать прежде чѣмъ ругать огуломъ! Вѣдь ругать можно Пургину — онъ ругаетъ изъ ненависти, а ненависть въ немъ отъ зависти, да долгаго униженiя. И замѣть ихъ семинарскую касту, — она грязнѣе, безполезнѣе и вреднѣе всѣхъ нашихъ кастъ. Изъ нея вышли самые ярые взяточники, притѣснители, угнетатели, а ты никогда не услышишь отъ него худаго слова о его кастѣ! Мы вотъ сознаемъ что въ нашей кастѣ пожалуй многое скверно, и отъ сквернаго отрекаемся, а семинаристы нѣтъ; всѣ они закоренѣлые кастовики! Возьми писателей изъ семинаристовъ: дворяне, купцы — все это по ихнему подлецы и мерзавцы, народъ — идiоты! А дойдетъ до семинаристовъ, — все это свѣтлыя, развитыя личности! А попробуй задѣнь ихъ касту, скажи о ней правду, сейчасъ: ты, молъ, дворянинъ, кастовикъ, ретроградъ, унижаешь изъ кастовой гордости! И вы съ его голосу поете!

Пургинъ (вскочивъ). Я — завидую? этимъ подлецамъ, идiотамъ! Я — кастовой? Вы философствуйте да не задѣвайте людей, если вы не доросли до здраваго пониманiя! Сидите гдѣ нибудь въ мурьѣ, да и мечтайте о возрожденiи крѣпостнаго права! Это вамъ прилично.

Катя. Какъ это благородно попрекать происхожденiемъ!

Хватовъ. Да, не совсѣмъто благородно.

Старинъ. Гордѣевъ правъ. Я семинаристъ — а говорю что изъ нашего класса выходить почти всѣ кастовики! правъ также что семинаристы ненавидятъ всѣхъ, и именно потому что отъ всѣхъ видѣли униженiя и насмѣшки — заслуженныя ими впрочемъ, потому что чуть семинаристъ всталъ на ноги, то и поѣхалъ на другихъ! гордость, дерзость, самохвальство — куда хуже дворянскаго!

Пургинъ. Господа! Стàрина надо пожаловать въ помѣщики! Я замѣчаю въ немъ опасные симптомы идiотизма!

Ольга. Гордѣевъ! я васъ не узнаю! Вы нападаете на классъ?

Гордѣевъ. Ну, вотъ видите, не правъ ли я! сейчасъ повально ругали дворянъ, а какъ только я сказалъ правду о семинаристахъ, то всѣ накинулись на меня!

Бородинъ. Это чортъ знаетъ что такое! Я начинаю подозрѣвать что Пургинъ правъ, что Гордѣевъ закоснѣлый крѣпостникъ!

Пургинъ. Всѣ вы дворянчикикрѣпостники! убѣжденiй въ васъ нѣтъ, вотъ что главное. Вы франтите только либерализмомъ, а на дѣлѣ кисели съ мухами! Всѣхъ васъ въ топоры бы надо!

Вѣра. Чтобъ остались одни семинаристы и Пургинъ надъ всѣми ними.

Пургинъ. Вы, юница, молчите! грамотѣ поучитесь! Объ хорошенькихъ мечтайте — думайте, которому броситься на шею...

Ольга. Пургинъ, вы съума сошли!

Гордѣевъ (спокойно подходитъ къ Пургину и беретъ его за плечи). Вѣpa моя невѣста, и если ты когда нибудь еще осмелишься сказать ей подобную дерзость, я тебѣ голову разможжу — слышишь! (идетъ и садится).

Пургинъ (смѣется насильно). Какъ грозно! потому силасъ! кулачное право! Васъ въ котлѣ вари, барчатъ — не вываришь! (подходитъ къ Ивану). Такъ чтоль, старикъ, въ топоры помѣщиковъ — а?

Иванъ. За что въ топоры! Смертобивство грѣхъ великiй! кому господа помѣха?

Пургинъ. Всѣмъ помѣха! дармоѣды они, грабители, мало они васъ мучили!

Иванъ. Точно, когда подъ господами были — бывали и звѣри господа, ну а бывали и хорошie. А что таперь, какая же они намъ помѣха? Мы сами по себѣ, они сами по себѣ! Обиждать, значитъ, не могутъ ничѣмъ! Ну а вотъ насчетъ вашего брата, кутейника, точно! всю кровь повысосутъ коли дѣло до нихъ какое приключится! Что допрежь, то и теперь, при исправникахъ, при судьяхъ, секлетарями да письмоводителями — все кутейники; такъ, братцы мои, супротивъ господъ куда! послѣднюю рубаху тоись готовы снять съ нашего брата! А примѣрно что гордости! Нашего то брата не то что посадить, вотъ какъ Павелъ Миколаичъ, или компанiю водить, а все съ рыву, надсмѣшкой, въ рыло наровитъ! Одно слово крапивное сѣмя!

Пургинъ. Холопы! Тебѣ должно быть отъ господъ то тепло, наживаешься около. Чать бурмистромъ былъ? грабилъ своихъ братьевъ крестьянъ вмѣстѣ съ бариномъ? Богачь! вишь Гордѣеву гусей натащилъ! чай деньги есть? въ ростъ мужикамъ пускаешь, кулакъ, бѣдняковъ грабишь, — а то откуда у мужика деньгамъ быть? помѣщики разорили, ни кола, ни двора! Какъ тебѣ о господахъ то худо сказать? одного съ ними поля ягодка, лежебокъ и грабитель!

Иванъ. А ты вотъ что, сударь, какъ тебя зовутъ, не знаю, ты не лайся, порочить человѣка не моги! Эвто старыя бабы по пустякамъ только лаются!

Вѣра. Ха, ха, ха, ха! Пургинъ, надѣньте на голову кичку!

Иванъ. Я не дармоѣдъ! я тридцать лѣтъ слишкомъ тягло тянулъ, Царю подати плачу, шесть человѣкъ сыновъ вспоилъвскормилъ, трехъ дочерей замужъ выдалъ! Вотъ что! Подика ты, недармоѣдъ, поработай съ мое! Погнись за сохой, поломайся съ топоромъ да съ косой! Дармоѣдъ! На меня Богу никто не жалится, а чтобъ деньги въ ростъ давать — на мнѣ хрестъ есть! Дармоѣдъ! Нѣтъ, братъ, послужилъ Царю, поработалъ барину, да и теперь на печи не лежу, а то дармоѣдъ! Раньше всѣхъ встану да позже всѣхъ лягу, да и ночью то не единожды къ скотинѣ выду, въ страдну то пору поясницы не разогнешь, рукиноги словно не свои — работаю, Бога не забываю, людей не обиждаю, нищему подамъ, прохожаго накормлю, — вотъ Богъ то и послалъ мнѣ милость — живу съ достаткомъ! Ни Царскихъ, ни барскихъ не стоитъ за мной! А не дармоѣдъ! Ты, cударь, младъ — вотъ что; чѣмъ бы лаяться, ты бы у Павла Миколаича поучался какъ съ народомъ та обойтись, — а ты накинулся на хрестьянина! ну, да одно слово — кутейникъ! (Всѣмъ какъ будто неловко).

Гордѣевъ. Что же, господа, замолчали? Вы все говорите что умѣете говорить съ народомъ. Что же вы своими трудами не хвалитесь, вы вѣдь все кричите что дѣло дѣлате, что труженики? — Видно столкнувшись съ труженикомъ сами себѣ мелки стали?

Бородинъ. Трудъ машинный идiотическiй!

Гордѣевъ (съ жаромъ). Трудъ дающiй самостоятельность, трудъ дающiй силу и сознанiе приносимой пользы! Это трудъ, дающiй гордость вчерашнему paбу! Сознанie пользы человѣчеству — вотъ что этотъ трудъ! А по вашему трудъ ругать да самимъ себѣ проповѣдывать, потому что если всѣ проповѣдники, то слушать то кому же?

Пургинъ. Холопъ! а съ холопомъ разсуждать нечего!

Иванъ. Нѣтъ, сударь! Были мы холопами, а теперь Царскою милостью — вольные мы люди что и господа! Сами себѣ хозяева, — дворы, земли свои кровные! Вонъ ты, другъ, господъ порочишь — за что? и господа тягу несутъ. Царю служатъ, науку происходятъ; тоже не легко и имъ дается. У насъ то вонъ мальчишки домa, подлѣ материнскаго сарафана, у печки, а у господь то въ школѣ. Каково ему, малому pебенку безъ отцаматери на чужихъ людяхъ — сиротская вѣдь жистьто хуже некручины! Вонъ, дядя Михей, солдатъ значитъ, сказывалъ какъ ихъ въ школѣ то, дѣтейто боярскихъ порятъ — такъ и нашему то брату рѣдко достается! Царь то ихъ и жалуетъ! И изъ нашего брата, кому Богъ дастъ таланъ, въ люди выходятъ: вонъ Почкинъ анаралъ, со звѣздой, а крестьянинъ былъ, баринъ отдалъ въ некрута. Вонъ въ Копнахъ, — тако село у насъ есть, — у Митрофанова и таперь отецъ поручикъ живъ, жалованье отъ Царя получаетъ! Передъ Богомъ да Царемъ всѣ равны, други, на этомъ свѣтѣ всяка тварь тяготы несетъ, а не то что человѣкъ! Самъ Господь тяготу то несъ и Царь свою несетъ, тоже подумать надоть — вотчина не малая! Такъ то, други!

Гордѣевъ. Не правъ ли я былъ, господа, что вы напрасно подозрѣваете въ крестьянахъ ненависть къ дворянамъ?

Бородинъ. Одинъ не доказательство.

Гордѣевъ. Нe одинъ, а большая часть! У народа своя философiя. Я его знаю.

Ольга. Такъ развить его надо, втолковать ему надо!

Бородинъ. Поднять въ немъ чувство ненависти къ настоящему порядку вещей!

Пургинъ. Топоры въ руки дать, вотъ что главное.

Хватовъ. Не сбываются чтото эти топоры; а пожалуй что и хорошо бы.

Гордѣевъ. Странно право, вы никогда не вѣрите фактамъ, которые противъ васъ говорятъ! Ужь кажется ясно, что вы народа не знаете — съ нимъ не жили, а толкуете о передѣлкѣ народа какъ о вещи самой пустяшной! Да знаете ли вы его потребности, мысли? Чтò вы сдѣлали, чѣмъ заявили себя, чтобъ имѣть на народъ влiянiе? Кто вы и чтò вы?

Бородинъ. Прежде всего мы честные люди!

Гордѣевъ. И этого даже нельзя сказать: вы еще никто не жили, въ тискахъ не были, васъ не ломало, вамъ не приходилось еще выбирать между добромъ и зломъ, васъ нужда ни толкала на гадость! Мудрено ли что вы честны! Вы даже одни еще не жили, поддерживаете другъ друга пока!

Катя. Часъ отъ часу не легче! онъ въ молодомъ поколѣнiи не признаетъ даже честности!

Гордѣевъ. Не то что не признаю, а на пьедесталъ не ставлю. Молоды, горячи, хотятъ новаго, — правда, есть честныя побужденiя, но заявить то что честны, что питаютъ дѣйствительно ненависть къ неравенству, къ эксплоатацiи, — нигдѣ; кромѣ какъ на словахъ, не заявили! Честны, — потому что пока еще ни одного случая не было быть подлецами! За то гордости то, нетерпимости! Сами себя производите въ идолы, да и молитесь на себя. Скажи кто нибудь слово объ вашихъ ошибкахъ (а вѣдь ошибокъто ухъ какъ много!) — каменьями закидаютъ, грязью зальютъ; хуже всякихъ цензоровъ обезславятъ; доносы посыплются обществу! Для васъ ничего не значитъ что человѣкъ трудится, жизнью за убѣжденiя заплатилъ; чуть слово противъ, чуть ошибется разъ въ жизни отданной другимъ, пожертвованной на добро — сейчасъ въ грязь втопчутъ! Дерзки вы больно, зазнались! Тѣже прежнiе офицеры вы, чиновники заслуженные, считающiе всѣхъ ниже себя! Какiе вы граждане, вы особь, отдѣльное стадо! Что вамъ мужики! Что вамъ Россiя!

Хватовъ. Авторитетовъ, батюшка, у насъ нѣтъ! мы вольные люди! мы разбили авторитеты. Мы крѣпко держимся другъ за друга, гордимся тѣмъ что мы проповѣдники добра, истины и свободы, равенства и братства!

Гордѣевъ. Нѣту въ васъ братства и равенства! нѣтъ въ васъ его, вы смотрите на всѣхъ свысока, вы новые аристократы, считающiе все нечистымъ, низшей передъ вами породы! Вы ругаете, плюете, на падшаго, ошибающагося, а не подадите ему руки, не доищитесь причины, почему онъ долженъ былъ пасть! Гуманности въ васъ вовсе нѣтъ, любви нѣтъ! А онѣ основа paзвитiя, чести и свободы!

Пургинъ. Какъже, слезы лить надъ подлецомъ когда его уничтожить надо, раздавить, и короче будетъ. Гуманность! нѣтъ, батенька, этимъ насъ теперь не надуешь! Теперь жолчь нужна, топоры, а не бабьи сказки изъ подъ телячьей шкуры! Эта гуманность новымъ завѣтомъ отзывается, во имя котораго меня въ бурсѣ пороли, собакой дѣлали, заставляли лизать сѣкущiя меня руки! Любовь — чтобъ я сталъ любить подлеца!

Старинъ. Была эта школа гуманистовъ, да толку то отъ нея никакого не вышло. А долго ждали.

Хватовъ. Вы, Гордѣевъ упрекнули насъ въ томъ что мы ничѣмъ не заявили себя народу, ничего не сдѣлали. А вы что сдѣлали?

Пургинъ. Хотя, по словамъ сей почвы (показываетъ на Ивана), мнѣ и приходится учиться у васъ, но все таки и я осмѣлюсь спросить: что вы то сдѣлали самисъ? чѣмъ заявили такъ себя слишкомътосъ?

Гордѣевъ. Да вѣдь я и не кричу что, молъ, поглядите, какой я хорошiй человѣкъ! Я ничего не сдѣлалъ, я всѣмъ обязанъ народу, — какъ и отцы мои, какъ и дѣды мои, помѣщики.

Пургинъ. Я никому не обязанъсъ! живу своими трудами!

ГордѢевъ. Вотъ ужь вы и хвалитесь, и кричите что живете своими трудами! Весь народъ живетъ своими трудами, и ужь это въ самомъ дѣлѣ, да не хвалятся же они, не кричатъ, а просто работаютъ, зная что всѣ свою тяготу несутъ! И не правда, не живете вы своимъ трудомъ, какъ народъ! Въ семинарiи вы жили на деньги и трудъ народа. Вы получаете за уроки до 40 руб. въ мѣсяцъ, а мужикъ получаетъ 40 руб. въ годъ! Чтобы вы могли получать эти 40 pуб. нужно, чтобы тамъ, въ деревнѣ, мужикъ работалъ безъ устали, платилъ оброкъ господамъ, а то вѣдь вы или съ голоду умерли бы или землю пахать бы должны были! Вотъ вамъ.

Пургинъ. Филосòфъ!

Вѣра. Отчего же ты молчишь, Павелъ? отчего ты не скажешь, что ты дѣлалъ для народа?

Пургинъ. Ба, Вѣра Владимiровна голосъ возвысилa за своего нарѣченнаго!

Иванъ. Слухаю и я, пристаютъ они къ Павлу Миколаичу, чтò, то ись, для насъ то онъ сдѣлалъ? А вотъ что, други, онъ сдѣлалъ: со всякой нуждой, значитъ, къ нему народъотъ, кто хлѣбушка, кто денегъ взайма! заболѣлъ ли кто, въ книжку посмотритъ — вылечитъ; лошадью аль коровой и то не побрезгуетъ, а вылечитъ! А какъ пришла эвта воля, народъотъ валомъ къ нему повалилъ, посовѣтаться съ имъ! Больше посредственника его слушали, коли скажетъ: дѣло неправое — глядь, анъ въ самомъ дѣлѣ мужикито не по закону требуютъ; а то посредственнику съ бариномъ въ носъ то законы ткнетъ, ну, мужикато не обиждаютъ! Опосля того школу построилъ на свой счетъ, самъ въ ней селъ ребятишекъ нашихъ училъ! У меня двухъ сыновей столярному дѣлу обучилъ, да слесарями подѣлалъ человѣкъ съ пятокъ, а одного сына у меня да еще парнишекъ трехъ въ токари обучилъ! Таперь всѣ хлѣбъ зарабатываютъ, мастеpa дотошные! Да все даромъ, — поросенка ни отъ кого не возьметъ! Вотъ что Павелъ Миколаичъ то дѣлалъ! За него весь околотокъ Богу молитъ! Отецъ родный! Да мы за него на каторгу пойдемъ! А случись нужда, такъ я послѣднюю лошадь продамъ — его выручу! Потому человѣкъ душевный, простой! нашему брату радѣльникъ! Ну, и пострадалъ же онъ много! Разорили злодѣи; отъ непрiятностей, значитъ, и именiе то продалъ! Во онъ какой нашъ Павелъто Миколаевичъ! А то чтó сдѣлалъ? не блины ѣлъ, не кутью варилъ, а сирому да убогому радѣлъ! вотъ что дѣлалъ!

Вѣра. Кажется Павелъ довольно сдѣлалъ?

Пургинъ. Вамъ нельзя не заступиться, въ послушанiи у Гордѣева! послушной женой собираетесь быть!

Катя. Вѣрной женой, кухаркой, служанкой!

Вѣра. Ни служанкой, ни кухаркой! Заступилась потому что чувство справедливости...

Катя. Справедливость! развѣ это дѣло! Ха, ха, ха! по лечебнику лечить! Гордѣевъ докторъ, горшки бабамъ накидывалъ!

Ольга. Издурачить все можно! глупы тѣ, которые дурачатъ!

Катя. По вашему я глупа! По вашему, кажется, вы только и умны, потому что кухарка и шить умѣете! (Ольга пожимаетъ плечами).

Пургинъ. Мелочи все это! Мiроваго ничего нѣтъ! ни борьбы, ни уничтоженiя старой ветоши! Другой бы на его мѣстѣ, съ его влiянiемъ... Ну, а ему, дѣйствительно, только по лечебнику лечить!

Бородинъ (задумчиво). Пользы много!

Пургинъ. Никакой! Эти благодѣянiя помѣщикомъ воняютъ, или только людей надуваютъ. Ими онъ неопытныхъ подъ свое влiянiе подламываетъ, вновь рабами дѣлаетъ, ироемъ становится! Эгоизмъ, рутина! Вонъ онъ и Вѣру Владимiровну къ себѣ въ рабы готовитъ.

Катя. Какъ же, совсѣмъ съ его голосу поетъ! какая тихая стала!

Вѣра. Я ни подъ какимъ влiянiемъ не нахожусь! Я думаю у меня есть свой разсудокъ!

Катя. Однако прежде съ нами прыгала, а теперь нѣтъ!

Пургинъ. Барыня съ прекрасными манерами стала! ха, ха! грацiя! посредствомъ платка обходится, губки жметъ! Эхъ вы, рабыня!

Вѣра (подскакиваетъ къ нему и бьетъ его по рукѣ). Вотъ вамъ! (Пургинъ возится съ ней, они падаютъ на диванъ, такъ что Вѣра приходится на колѣняхъ Пургина. Пургинъ обнимаетъ ее).

Гордѣевъ. Вѣра! помилуй!

Катя. Вонъ господинъ и повелитель не приказываетъ! Вѣрочка! сойдите! а то смотрите, не послушаете приказа — бучка будетъ!

Гордѣевъ. Какъ вамъ не стыдно поджигать дѣвочку!

Катя. Пожалуста безъ наставленiй!

Ольга. Да что тутъ серьознаго?

Вѣра. Пустите!

Катя. Что, видно робость беретъ?

Пургинъ. Нельзя — раба!

Вѣра (все еще оставаясь на колѣняхъ). Вздоръ это все, не раба!

Гордѣевъ (поблѣднѣвъ, но совершенно сдерживая себя). Очень дурно дѣлаете, Вѣра! Вотъ теперь вы подъ влiянiемъ и подъ дурнымъ влiянiемъ! Васъ дурачатъ и заставляютъ дѣлать что хотятъ!

Вѣра. Я, кажется, еще не кухарка ваша; по вашему не хорошо, а по моему хорошо!

Ольга. Я не знаю зачѣмъ вы такъ серьозно на это смотрите? просто глупости.

Гордѣевъ. А вы сядете къ нему на колѣни?

Ольга. Нѣтъ, я не сяду.

Гордѣевъ. Почему?

Ольга. Первое — Пургинъ очень грязенъ, мнѣ онъ претитъ, какъ говоритъ Маша. А потомъ, въ такихъ короткихъ отношенiяхъ я могу быть только съ человѣкомъ котораго люблю!

Гордѣевъ. Такъ какъ же вы менято охуждаете?

Пургинъ (вытаскиваетъ изъ кармана Вѣры письмо). А, письмо! Ну ка, что такое? (Вѣра старается вырвать, Катя схватываетъ ее за руки).

Катя. Читайте, Пургинъ!

Пургинъ (развертываетъ письмо и читаетъ). «Дружокъ мой Вѣрочка“. Ха, ха ха! Нѣжности какiя!

Вѣра (въ сильномъ волненiи и безпокойствѣ). Пустите!

Гордѣевъ. (подходитъ, беретъ за руки Пургина и вырываетъ письмо). Это письмо не къ вамъ! Чужiя письма читаютъ подлецы!

Пургинъ (не пуская Вѣры). Послушайте!

Гордѣевъ. Ну да, подлецы! Что, въ рукопашную чтоль? (отходитъ).

Иванъ (встаетъ). Ты скоро? Я пойду къ тебѣ, Миколаичъ другъ!

Гордѣевъ. Подожди, я сейчасъ!

Иванъ. Нѣтъ, мнѣ на старости лѣть здѣсь быть не приходится! Слова какiя то, и не разберешь! Нѣтъ, мы люди простые, а такихъ глупыхъ рѣчей баить не будемъ! Обругали и тебя и меня ни за что! Напрасно ты, Павелъ Миколаичъ, съ такимъ народомъ займаешься! Ровняль они тебѣ? школяры! Да ужь ты прости, — ты знаешь нашъ обычай, коли любимъ говоримъ прямо! Жаль тебя друга! По нашему, по простецкому, ни одна самая распутная солдатка, не хмѣльная, страму на себя не наложитъ на колѣни къ чужому парню сесть! И къ мужу то, и то наша баба при людяхъ не сядетъ! Нѣтъ, другъ, я пойду, много видалъ я всего, а тутъ противно и быть то! словно въ кабакѣ съ пьяными хабричными, ажь душу мутитъ! Ты приходи! (Вѣра, покраснѣвъ, сходитъ съ колѣнъ и садится сконфуженная въ сторонѣ. Всѣмъ неловко). Прощенья просимъ!

Гордѣевъ. Я сейчасъ приду! (Иванъ уходитъ).

 

 

ЯВЛЕНIЕ IV.

 

Тѣ же безъ Ивана Захарова.

 

Бородинъ. Что это, урокъ отъ народа?

Старинъ. Урокъ! я его не забуду! Нѣтъ, господа, лучше всѣхъ насъ Гордѣевъ! (Подходитъ къ Гордѣеву). До свиданья, Гордѣевъ. Дѣлото видно вы дѣлаете, а мы воду толчемъ, да дѣвочекъ съ толку сбиваемъ! Прощайте, господа!

Хватовъ. Прощайте, и я пойду! (Уходятъ).

 

 

ЯВЛЕНIЕ V.

 

Тѣ же безъ Старина и Хватова.

 

Пургинъ. Ха! ха! ха! И я пойду! съ этими баричами раскиснешь! То обругаютъ что не сочувствуешь ихъ сладимостямъ, то — гадко смотрѣть — поразятся словами дуракамужика! Прощайте!

Катя. Постойте, я съ вами, я ни за что не останусь съ этими барышнями, — какъ разъ шить засадятъ!

Гордѣевъ. А не мѣшало бы: меньше другихъто портили бы!

Катя (презрительно смѣется). Липочка, пойдемъ!

Липочка (встаетъ, цалуетъ Ольгу и Вѣру, жметъ руки Бородина и Гордѣева).

Пургинъ. Ну, умница, пойдемъ! (уходятъ).

 

 

ЯВЛЕНIЕ VI.

 

Гордѣевъ, Бородинъ, Вѣpa и Ольга.

 

Гордѣевъ (встаетъ, подходитъ къ Вѣрѣ и садится возлѣ нея). Вы, Вѣpa Владимiровна, можете поговорить со мной?

Вѣра. Что за вопросъ? я думаю можете, кто же мѣшаетъ.

Ольга (встаетъ). Пойдемъ, Саша, мнѣ нужно поговорить съ тобой.

Гордѣевъ. Нѣтъ, Ольгa Владимiровна, вы намъ мѣшать не можете! Останьтесь!

Ольга. Если хотите (садится).

Гордѣевъ. Вы, Вѣра, выслушайте меня хорошенько. Вы знаете на сколько я васъ люблю, и дѣлая вамъ предложенiе думалъ... что и вы меня любите...

Вѣра (перебиваетъ его, говоритъ скоро и горячо). Я люблю васъ и теперь, но быть вашей рабой не желаю! Слышите, а хочу быть свободной женщиной!

Гордѣевъ. Ваши слова доказываютъ что вы меня вовсе не любите, потому что вы воображаете что я желаю имѣть васъ рабой. Сообразоваться съ моими желанiями вы стали бы, еслибы меня любили, не потому что боялись бы меня, а прямо изъ чувства же любви, — боялись бы огорчить меня, сдѣлать мнѣ непрiятное. Если мы стараемся избѣгать дѣлать гадости всѣмъ людямъ, то тѣмъ болѣе избѣгаемъ дѣлать гадости человѣку котораго любимъ!

Ольга. Это совершенно справедливо.

Гордѣевъ. Вы толкуете что желаете быть свободной, — да вы теперь не свободны, вы раба всевозможныхъ мнѣнiй! Что вамъ составило особенно прiятное чувство быть на колѣняхъ у Пургина?

Вѣра. Совсѣмъ ничего не составило. Отъ него дурно пахнетъ.

Гордѣевъ. Вотъ видите. А между тѣмъ онъ и эта тварь заставили васъ сѣсть къ нему на колѣни! Вы теперь уже смотрите на меня какъ на врага, покушающагося на вашу свободу, что же будетъ послѣ сватьбы? Вы слушаетесь всѣхъ, всякой дряни, животному дозволяете обращаться съ собой какъ съ проституткой, и для чего? чтобъ доказать что не желаете дѣлать то, что я нахожу нужнымъ! Вы позволяете осмѣивать ваше чувство ко мнѣ. Вотъ изъ этого всего я и вижу что вы меня не любите. Я сдѣлалъ глупость, — я старъ, я слишкомъ серьозенъ для дѣвушки вашихъ лѣтъ и съ вашимъ характеромъ (голосъ его немного дрожитъ), но я увлекся, — я, видите ли, росъ одинъ, въ жизни видѣлъ много худаго, поэтому, полюбя васъ, увидя что вы ко мнѣ снисходительны, я и повѣрилъ вашей любви. Я не обдумалъ. Простите меня! Я возвращаю вамъ ваше слово! Вы найдете другаго, котораго полюбите, и тогда, изъ за любви къ тому, уже не будете слушать негодяевъ. Если же вы не выйдете изъ подъ ихъ влiянiя, вы кончите очень плохо! и въ этомъ буду я виноватъ если мужемъ вашимъ останусь. Дорого мнѣ стоитъ отказъ этотъ, я люблю васъ, я думалъ что съ вами... я мечталъ что не буду... такимъ бобылемъ, безъ участья, безъ милаго слова... Довольно. Прощайте! Дай Богъ вамъ счастья! А случится горе, гадости, обратитесь ко мнѣ, не забудьте что у васъ есть вѣрный другъ!

Вѣра (плачетъ). Я не думала что вы шуткамъ придадите такую важность.

Гордѣевъ. Нѣтъ, Вѣра, это не шутки! Когда я васъ узналъ, вы были совсѣмъ другая, именно потому, что не были еще знакомы съ этими тварями; но вы подпали подъ ихъ влiянiе...

Вѣра. Я васъ люблю, Гордѣевъ!

Ольга. Что это вы, Гордѣевъ! Да она бредитъ вами. Я такъ была рада что она выходитъ за васъ. Пургинъ хоть и не такой негодяй, какъ вы про него говорите, но всетаки я не желала бы видѣть Вѣру за нимъ; я не знаю, я люблю васъ больше, — честны и добры вы, вотъ что.

Бородинъ. Если ты находишь что Вѣpa безхарактерна, то по моему ты не честно поступаешь что отказываешься отъ нея. Я съ тобою согласенъ, влiянie Пургина и этой Катьки не хорошо для Вѣры, а по твоемъ удаленiи она непремѣнно подпадетъ подъ ихъ влiянiе.

Гордѣевъ. А ято какъ спасу? ты видишь, всѣ совѣты мои считаются за попытки сдѣлать рабой, она поневолѣ ужь стала стараться дѣлать мнѣ на зло.

Вѣра. Господи! Вѣдь я въ самомъ дѣлѣ дѣлаю скверно! (со слезами). Я люблю Павла, ну, а какъ они начнутъ дразнить что я раба, да тому подобное, — ну и хочется доказать, что я что хочу, то и дѣлаю!

Гордѣевъ. Тоесть то, что имъ хочется!

Вѣра. Теперьто я вижу что дуpa! Павелъ, прости меня просто!

Гордѣевъ. Да ты передо мной пока ни въ чемъ не виновата, еще не жена моя.

Вѣра (обнимаетъ его). Нѣтъ, виновата! Милый мой, какъ люблюто тебя! Въ послѣднiй разъ это было! (Бородинъ съ Ольгой уходятъ).

 

 

ЯВЛЕНIЕ VII.

 

Гордѣевъ и Вѣра.

 

Гордѣевъ. Тото не въ послѣднiй! Боюсь я что ты не бросишь этого знакомства. Запретить тебѣ, выгнать ихъ, противъ твоей воли, хитростью заставить тебя отказаться отъ нихъ я не могу и не умѣю! Я въ воспитатели не гожусь, Вѣрочка!

Вѣра. Не сердись! милый мой, голубчикъ!

Гордѣевъ (задумчиво, положивъ руку на голову Вѣры). Боюсь я за нашу будущность, испортятъ ее намъ эти твари!

Вѣра. Нѣтъ, ей Богy, нѣтъ!

Гордѣевъ. Ну, когда ты не возвращаешь моего слова... Старъ я, вотъ что!

Вѣра (обнимая его крѣпко). Ты старъ! глупый ты! Не возвращу я тебѣ твоего слова! Да что я безъ тебя дѣлать буду? Ненаглядный ты мой! Милый!

Гордѣевъ (беретъ ее за голову). До чего я люблю тебя, еслибы ты только знала, жизнь ты моя! — да, жизнь, я съ тѣхъ поръ жить только началъ какъ тебя увидалъ! радость ты моя — сжалъ бы тебя въ своихъ рукахъ, вотъ этакъ... смотря въ твои глаза милые! Ты все для меня, мiръ ты для меня, невѣста ты моя, голубь ты мой бѣлый! Ты.. слушай... если ты полюбишь другаго.

Вѣра. Никогда, никого!.. Слушай, пойдемъ на Патрiаршiе пруды, — теперь тамъ никого нѣтъ, — мы съ тобой вдвоемъ будемъ! (прижимаясь къ нему). Хорошо съ тобой! (помолчавъ и какъ бы задумавшись). Добрый ты человѣкъ, Павелъ!

Гордѣевъ. Пойдемъ на пруды!

Вѣра (надѣвая шляпку). Ольга, мы идемъ гулять на пруды! (Уходятъ).

 

 

ЯВЛЕНIЕ VIII.

 

Бородинъ и Ольга.

 

Ольга. Ты что, мой милый, задумался!

Бородинъ. Страшно за тебя стало! Напугалъ меня Гордѣевъ! Не обвѣнчаться ли намъ лучше? Онъ много въ этомъ правды сказалъ.

Ольга. Нѣтъ! Не надо идти противъ принциповъ!

Бородинъ. Общество заклеймитъ тебя! Вѣдь тебя, одну тебя!

Ольга. Нужно мнѣ общество! — Былъ бы ты, мой милый (обнимаетъ его). Разрушать старые предразсудки надо! вотъ что! Такъ долой же сомнѣнiя, а будемъ дѣлать какъ велятъ принципы, выработанные нами.

Бородинъ. Экой ты молодецъ у меня, Оля! (обнимаются).

 

Занавѣсъ.

ДКишенскiй.

 

______

 

РЕФОРМА ДУХОВНОСУДЕБНОЙ ЧАСТИ.

 

I.

 

Въ 27  «Гражданина" мы уже отчасти познакомили читателей съ проектомъ духовносудебной реформы. Но тогда мы говорили объ этомъ важномъ предметѣ лишь по слухамъ и вкратцѣ. Въ настоящее время, въ виду недавно обнародованнаго въ «Правительственномъ Вѣстникѣ" подробнаго проекта этой реформы, мы считаемъ необходимымъ покороче познакомить читателей съ этимъ проектомъ и вмѣстѣ съ тѣмъ сдѣлаемъ нѣсколько замѣчанiй на проектъ.

Работами по преобразованiю духовносудебной части занимался Высочайше учрежденный, 12 января 1870 года, при свСинодѣ комитетъ.

Первая часть проекта излагаетъ постановленiя о такъ называемой подсудности субъективной и объективной, те. «о лицахъ и предметахъ, подлежащихъ вѣдомству духовнаго суда”.

Духовному суду подсудны священно и церковнослужители белаго и монашествующаго духовенства, за исключенiемъ церковнослужителей, состоящихъ при церквахъ по найму, и монастырскихъ послушниковъ, не постриженныхъ въ монашество.

Лица духовнаго званiя подлежатъ духовному суду: аза всѣ преступленiя и проступки, которые преслѣдуются церковными правилами и законоположенiями, но не преслѣдуются свѣтскими законами; бза слѣдующiе, предусмотрѣнные свѣтскими уголовными законами (Улож. наказ. и Устав. о наказ., нал. мир. судьями), преступленiя и проступки: кощунство; отступленiе и отвлеченiе отъ православной вѣры; уклоненiе отъ исполненiй постановленiй церкви; нарушенie благочинiя во время богослуженiя въ церкви и внѣ оной; соединенныя съ соблазномъ дѣйствiя въ публичномъ мѣстѣ; оскорбленiя чести, наносимыя духовнымъ и свѣтскимъ лицамъ, угрозы и насилiе; нарушенiе правилъ о погребенiи; нарушенiе правилъ о выдачѣ видовъ на жительство; отлучка безъ разрѣшенiя начальства; неисправное веденiе и храненiе метрическихъ и обыскныхъ книгъ и исповѣдныхъ росписей; нарушенiе постановленiй о бракѣ; построенiе церкви безъ дозволенiя надлежащаго духовнаго начальства, употребленiе въ проповѣдяхъ и духовныхъ рѣчахъ словъ, оскорбительныхъ для добрыхъ нравовъ и противныхъ благопристойности. вЗа преступленiя и проступки противъ должности духовной, судебной и административной, которые не влекутъ за собою наказанiй, соединенныхъ съ лишенiемъ или ограниченiемъ правъ состоянiя.

Наказанiя, налагаемыя духовнымъ судомъ, суть слѣдующiя: замѣчанiе; выговоръ безъ внесенiя въ послужной списокъ; денежный штрафъ до 100 рублей; заключенiе въ монастырь до трехъ мѣсяцевъ; выговоръ со внесенiемъ въ послужной списокъ; перемѣщенiе съ одного мѣста на другое; запрещенiе, священнослуженiя на срокъ до трехъ мѣсяцевъ; удаленiе отъ мѣста; удаленiе отъ мѣста съ запрещенiемъ для священнослужителей священнослуженiя на время до трехъ мѣсяцевъ; запрещенiе священнослуженiя съ низведенiемъ въ причетники на время до одного года; отрѣшенiе отъ мѣста съ воспрещенiемъ навсегда опредѣляться вновь, но съ сохраненiемъ священнаго сана; лишенiе священнослужителей сана съ оставленiемъ въ духовномъ вѣдомствѣ на низшихъ должностяхъ, и лишенiе священномонашествующихъ сана, съ оставленiемъ въ монашествѣ на покаянiи; лишенiе священнослужителей сана, а священномонашествующихъ сана и монашества, съ исключенiемъ изъ духовнаго вѣдомства; исключенiе причетниковъ изъ духовнаго ведомства.

Тѣ изъ вышеисчисленныхъ наказанiй, которыя по роду своему не могутъ имѣть примѣненiя къ обвиняемымъ монашествующаго духовенства, замѣняются одиночнымъ заключенiемъ въ монасгырѣ или перемѣщенiемъ изъ одного монастыря въ другой, или монастырскими трудами.

Тѣ изъ вышеисчисленныхъ наказанiй, которыя по роду своему не могутъ быть примѣнены къ несостоящему на штатныхъ мѣстахъ бѣлому духовенству, замѣняются содержанiемъ въ монастырѣ или запрещенiемъ священнослуженiя, съ воспрещенiемъ, для несостоящихъ на мѣстахъ, опредѣляться на должность.

И такъ вѣдомство духовнаго суда предполагается расширить сравнительно съ прежнимъ.

Излагая въ возможно сжатомъ видѣ проектъ, мы опускаемъ всѣ во множествѣ приведенныя въ немъ ссылки на соотвѣтствующiя статьи Улож. и Уст. о наказ., налаг. мир. суд. Но всѣ эти статьи, какъ видно изъ «объяснительной записки къ проекту“, должны войти въ текстъ духовносудебнаго устава. Такимъ образомъ въ опредѣленiя духовной подсудности вносится вся казуистика Улож. и Уст. Въ объяснительной запискѣ говорится что «комитетъ испыталъ много различныхъ способовъ для опредѣленiя духовной подсудности и, наконецъ, убѣдясь, что никакими общими выраженiями невозможно съ надлежащею точностью опредѣлить кругъ вѣдомства духовнаго суда, остановился на томъ, что для совершенно яснаго опредѣленiя подсудности нужно указать все статьи уложенiя и устава, въ которыхъ упоминается о преступленiяхъ и проступкахъ, подвѣдомыхъ суду“, и что такого порядка придерживался комитетъ «для устраненiя на будущее время поводовъ къ недоразумѣнiямъ и пререканiямъ между духовными и свѣтскими судами“.

Впрочемъ, во всякомъ случаѣ, вводимое проектомъ опредѣленiе подсудности несравненно лучше прежняго, заключающагося въ уставѣ духовныхъ консисторiй (утв. 27 марта 1841 г.), о недостаткахъ котораго не мало говорится и въ объяснительной запискѣ.

Вторая часть проекта излагаетъ правила судоустройства.

Духовносудебная власть принадлежитъ духовнымъ судьямъ, духовноокружнымъ судамъ, судебному отдѣленiю святѣйшаго синода, а въ особоуказанныхъ закономъ случаяхъ и общему собранiю святѣйшаго синода. Духовный судья есть власть единоличная; духовноокружной судъ, судебное отдѣленiе и общее собранiе святѣйшаго Синода есть учрежденiя коллегiальныя. — Власть духовнаго судьи простирается на опредѣленный участокъ епархiи, власть духовноокружнаго суда простирается на нѣсколько епархiй, образующихъ духовносудебный округъ, власть судебнаго отдѣленiя и общаго собранiя святѣйшаго Синода простирается на всю россiйскую церковь. — Особыхъ слѣдователей не учреждается. — Слѣдствiя по духовносудебнымъ дѣламъ производятся духовными судьями. При духовносудебныхъ установленiяхъ учреждается прокурорскiй надзоръ. При духовносудебныхъ установленiяхъ состоятъ канцелярiи для письмоводства.

Въ каждомъ участкѣ eпархiи состоитъ одинъ духовный судья и къ нему кандидатъ. Духовные судьи и кандидаты къ нимъ избираются всѣми священноцерковнослужителями участка и представителями отъ приходовъ, по одному отъ каждаго. Въ выборѣ участвуетъ и духовенство придворное, военное и монашествующее, живущее въ участкѣ. Духовные судьи и кандидаты къ нимъ избираются на три года изъ мѣстныхъ протоiереевъ и священниковъ участка, имѣющихъ не менѣе тридцати лѣтъ отъ роду, несостоящихъ подъ судомъ и неподвергавшихся по суду взысканiямъ, препятствующимъ избранiю. Изъ лицъ, избранныхъ соотвѣтственно условiямъ въ законѣ указаннымъ, епархiальный архiерей утверждаетъ, въ качествѣ своихъ уполномоченныхъ старшаго по количеству голосовъ избранiя духовнымъ судьей, а слѣдующаго за нимъ — кандидатомъ. Кандидатъ духовнаго судьи производитъ слѣдствiе и судъ въ случаѣ отвода, отсутствiя, болѣзни и другихъ уважительныхъ причинъ, препятствующихъ духовному судьѣ исправлять судейскiя обязанности.

Духовноокружной судъ состоитъ изъ предсѣдателя и членовъ. Число членовъ духовноокружнаго суда опредѣляется штатами. Предсѣдатель духовноокружнаго суда назначается по представленiю святѣйшаго Синода, чрезъ состоящаго при немъ оберъпрокурора, Высочайшею властiю, изъ лицъ архiерейскаго сана. Онъ не можетъ принимать участiя въ дѣлахъ духовной администрацiи. Въ члены духовноокружнаго суда избираются на шесть лѣтъ. Въ члены духовноокружнаго суда избираются: адуховные судьи, какъ состоящiе въ должности, такъ и прежде бывшiе; блица пресвитерскаго сана бѣлаго и монашествующаго духовенства, окончившiя курсъ въ высшихъ учебныхъ заведенiяхъ — и ввъ случаѣ неизбранiя священнослужителей первой и второй категорiй, лица, окончившiя курсъ въ среднихъ учебныхъ заведенiяхъ, если они прослужили въ санѣ священника не менѣе пяти лѣтъ и имѣютъ отъ роду не менѣе тридцати лѣтъ. Члены духовноокружнаго суда избираются по каждой ерпархiи, входящей въ составъ духовносудебнаго округа, и утверждаются мѣстными епархiальными архiереями, въ качествѣ ихъ уполномоченныхъ, тѣмъ же порядкомъ, какъ и духовные судьи. Въ случаѣ смерти или выбытiя члена духовноокружнаго суда до окончанiя срока его служенiя, епархiальный apxiерeй утверждаетъ на его мѣсто того изъ выбранныхъ, который получилъ наибольшее число голосовъ. Присутствiе духовноокружнаго суда, для рѣшенiй дѣлъ, должно состоять не менѣе какъ изъ трехъ судей. Въ случаѣ отсутствiя предсѣдателя, мѣсто его занимаетъ старшiй по сану или по службѣ членъ духовноокружнаго суда. Въ случаѣ недостатка членовъ для составленiя присутствiя призываются въ засѣданiя духовноокружнаго суда духовные судьи, но они не могутъ участвовать въ рѣшенiи тѣхъ дѣлъ, по которымъ сами производили слѣдствiе или судъ. Заседанiя духовноокружнаго суда, кромѣ города, гдѣ судъ имѣетъ постоянное мѣстопребыванiе, могутъ быть открываемы и въ другихъ мѣстахъ къ округу принадлежащихъ.

Судебное отдѣленiе святѣйшаго Синода состоитъ изъ первоприсутствующаго и членовъ архiерейскаго и пресвитерскаго сана. Членовъ архiерейскаго сана, со включенiемъ и первоприсутствующаго, полагается двѣ трети, а пресвитерскаго — одна треть. Первоприсутствующiй и члены судебнаго отдѣленiя святѣйшаго Синода назначаются высочайшею властiю. Первоприсутствующiй и члены судебнаго отдѣленiй святѣйшаго Синода должны быть свободны отъ исправленiя другихъ обязанностей, кромѣ судейскихъ. Присутствiе судебнаго отдѣленiя святѣйшаго Синода для рѣшенiя дѣлъ должно состоять не менѣе какъ изъ трехъ членовъ. По дѣламъ о лицахъ архiерейскаго сана въ засѣданiи присутствуютъ не менѣе какъ три apxieрея. Для разсмотрѣнiя дѣлъ по жалобамъ на приговоры судебнаго отдѣленiя святѣйшаго Синода, постановленные онымъ въ качествѣ первой инстанцiи, и для суда надъ членами и первоприсутствующими святѣйшаго Синода, составляется общее собранiе обоихъ отдѣленiй святѣйшаго Синода. Въ судебномъ присутствiи общаго собранiя обоихъ отдѣленiй число членовъ судебнаго отдѣленiя святѣйшаго Синода не должно быть менѣе числа членовъ административнаго отдѣленiя святѣйшаго Синода. Въ общемъ собранiи обоихъ отдѣленiй святѣйшаго Синода предсѣдательствуетъ первенствующiй членъ святѣйшаго Синода.

При каждомъ духовноокружномъ судѣ и при судебномъ отдѣленiи святѣйшаго Синода состоятъ прокуроры. Прокурорскiя обязанности въ общемъ собранiи Синода исполняетъ прокуроръ судебнаго отдѣленiя онаго. При прокурорахъ духовноокружныхъ судовъ состоитъ опредѣленное число товарищей по штату. Лица прокурорскаго надзора, состоящiя при духовносудебныхъ установленiяхъ, опредѣляются изъ гражданскихъ чиновъ, получившихъ юридическое образованiе, или же вообще изъ лицъ съ высшимъ образованiемъ, практически знакомыхъ съ судебною частью. Прокуроръ судебнаго отдѣленiя святѣйшаго Синода назначается, по представленiю оберъпрокурора святѣйшаго Синода, Высочайшимъ именнымъ указомъ, а прокуроры духовно окружныхъ судовъ и ихъ товарищи — оберъпрокуроромъ святѣйшаго Синода. Лица прокурорскаго надзора состоятъ подъ наблюденiемъ оберъпрокурора святѣйшаго Синода, въ лицѣ котораго сосредоточивается высшiй надзоръ зa прокурорскою частью въ духовномъ вѣдомствѣ. — Сущность прокурорской обязанности заключается: 1) въ наблюденiи за единообразнымъ и точнымъ примѣненiемъ закона; 2) въ преслѣдованiи предъ судомъ законопреступныхъ дѣянiй, и 3) въ предложенiи суду предварительныхъ заключенiй въ случаяхъ опредѣленныхъ уставомъ судопроизводства. Право возбужденiя законодательныхъ вопросовъ принадлежитъ оберъпрокурору святѣйшаго Синода, по поставленiямъ духовносудебныхъ мѣстъ и по представленiямъ лицъ прокурорскаго надзора.

Канцелярiя духовноокружнаго суда состоитъ изъ секретаря и его помощниковъ, назначаемыхъ предсѣдателемъ суда. Канцелярiя cудебнаго отдѣленiя святѣйшаго Синода состоитъ изъ опредѣленнаго штатомъ числа оберъсекретарей и ихъ помощниковъ, назначаемыхъ оберъпрокуроромъ святѣйшаго Синода.

Засѣданiя духовныхъ судовъ суть — или распорядительныя, или судебныя. Судебныя заседанiя для рѣшенiя дѣлъ происходятъ публично. Случаи, въ которыхъ къ симъ засѣданiямъ не должны быть допускаемы лица постороннiя, опредѣляются въ законѣ. Каждое рѣшенiе духовнаго суда, состоявшееся публично, можетъ быть напечатано и обсуждаемо на основанiи общихъ дѣйствующiхъ въ государствѣ постановленiй. — Наблюденiе за скоростiю и правильностiю дѣлопроизводства въ каждомъ духовносудебномъ мѣстѣ и оxpaненiе порядка въ засѣданiяхъ суда возлагаются на предсѣдателя или первоприсутствующаго.

Правила, относящiяся до внутренняго распорядка въ духовносудебныхъ мѣстахъ, опредѣляются самими судебными установленiями въ наказахъ, утверждаемыхъ судебнымъ отдѣленiемъ святѣйшаго Синода. Отчеты о движенiи дѣлъ въ духовносудебныхъ мѣстахъ составляются: по каждому участку — духовными судьями, по духовноокружному суду — предсѣдателемъ, при участiи мѣстнаго прокурора, и по судебному отдѣленiю святѣйшаго Синода — первоприсутствующимъ, по соглашенiи съ прокуроромъ сего отдѣленiя. Отчеты по духовносудебнымъ установленiямъ представляются духовными судьями въ духовноокружные суды, духовноокружными судами — въ судебное отдѣленiе святѣйшаго Синода. Общiй отчетъ и по духовносудебнымъ установленiямъ представляется на Высочайшее воззрѣнiе чрезъ оберъпрокурора святѣйшаго Синода. Отчеты духовносужебныхъ установленiй публикуются во всеобщее свѣденiе.

Предсѣдатели, члены духовносудебныхъ чиновъ дети и духовные судьи не могутъ быть ни увольняемы безъ прошенiя не только отъ должности cyдебной, но и отъ должности священнослужительской, ни переводимы изъ одной мѣстности или прихода въ другiе безъ ихъ согласiя. Временное устраненiе отъ должностей допускается только въ случаѣ преданiя ихъ суду, а совершенному удаленiю, или отрѣшенiю отъ должностей, они подвергаются не иначе, какъ по приговорамъ суда. На лица, означенныя въ предъидущей статьѣ, не можетъ быть наложено никакое взысканiе иначе какъ въ порядкѣ суда или дисциплинарнаго производства. — Духовные судьи и члены духовносудебныхъ установленiй получаютъ содержанiе по особому положенiю. — Члены судебного отдѣленiя святѣйшаго Синода и духовноокружныхъ судовъ имѣютъ три мѣсяца вакантнаго времени.

Надзоръ за духовносудебными установленiями и должностными лицами оныхъ, за исключенiемъ чиновъ прокурорскаго надзора, принадлежитъ высшимъ въ порядкѣ подчиненности судебнымъ мѣстамъ, а именно: асудебному отдѣленiю святѣйшаго Синода — за всѣми духовноокружными судами и духовными судьями, и бдуховноокружнымъ судамъ — за всѣми духовными судьями въ округѣ. Общiй надзоръ за духовносудебными установленiями сосредоточивается въ лицѣ оберъпрокурора святѣйшаго Синода.

Изъ всего изложеннаго видно что правила о духовномъ судоустройствѣ представляютъ не болѣе какъ сколокъ съ правилъ общаго судоустройства (въ свѣтскихъ судахъ). Достоинства этихъ послѣднихъ правилъ достаточно извѣстны, чтобы объ нихъ теперь распространяться. Но нельзя однако не замѣтить что въ проектируемыя правила судоустройства внесенъ одинъ и существенный недостатокъ общаго судоустройства. Какъ по судебнымъ уставамъ 20 ноября 1864 г., весь надзоръ за прокурорскимъ надзоромъ сосредоточивается въ лицѣ министра юстицiи, такъ по проекту весь надзоръ за прокурорскимъ надзоромъ духовносудебнаго вѣдомства сосредоточивается въ лицѣ оберъпрокурора Синода и особыхъ правилъ о надзорѣ высшихъ чиновъ прокурорскаго института за непосредственно низшими, въ первомъ и въ послѣднемъ случаѣ, не установляется. Такимъ образомъ прокуроровъ духовносудебнаго вѣдомства (какъ теперь и гражданскихъ прокуроровъ) на практикѣ не будетъ никакой возможности (для судовъ и особенно частныхъ лицъ) привлечь къ законной отвѣтственности. На дѣйствiя судей и судовъ всегда можно жаловаться непосредственно высшей инстанцiи — въ томъ и заключается одна изъ большихъ гарантiй правосудiя. Но кому и въ какомъ порядкѣ жаловаться на дѣйствiя прокурорскаго надзора? Проектъ этого не разъясняетъ, а просто возлагаетъ весь надзоръ на оберъпрокурора. Но представляется ли физически возможнымъ возложить весь надзоръ за всѣмъ прокурорскимъ институтомъ духовнаго вѣдомства на оберъпрокуpоpa синода? Думаемъ что слѣдовало бы установить особыя точныя правила о надзорѣ высшихъ чиновъ прокурорскаго института за непосредственно низшими, подчинивъ прокуроровъ духовныхъ судовъ прокурорамъ Синода, а этихъ послѣднихъ оберъпрокурору.

 

(Продолженiе будетъ).

 

 

ИЗЪ ТЕКУЩЕЙ ЖИЗНИ.

 

Съ недавняго времени въ нашей текущей литературѣ стали появляться чудеса, бросающiя читающiй людъ отъ изумленiя къ изумленiю.

Началось съ легкой руки гЯстржембскаго. Посудите, не чудоли! Давно, въ январѣ 1872 г., «Русская Старина“ напечатала вновь найденные отрывки и варiанты изъ II тома «Мертвыхъ Душъ“. Казалось, нѣтъ тутъ ничего удивительнаго; дѣло очень естественное. Извѣстно, что II томъ «Мертвыхъ Душъ“, дважды сожженный рукою автора, по темнымъ, доселѣ въ точности не уясненнымъ побужденiямъ, изданъ послѣ его смерти, въ отрывкахъ, по какимъто случайно уцѣлѣвшимъ лоскутамъ. Многiе, конечно, помнятъ, какъ еще задолго до изданiя, вскорѣ послѣ смерти Гоголя, пошли по рукамъ списки первыхъ главъ этого II тома; какъ усердно и благоговѣйно ихъ тогда переписывали; какъ бились надъ вкравшимися явными описками, исправляя ихъ по собственнымъ догадкамъ. И у меня, пишущаго эти строки, до сихъ поръ цѣла написанная въ торопяхъ и разными почерками тетрадь, заключающая три первыхъ главы, въ томъ самомъ видѣ и съ тѣми же пропусками, съ какими онѣ появились потомъ въ печати. Что же мудренаго, казалось, что кромѣ напечатанныхъ лоскутковъ, сохранились и другiе, содержащiе другую редакцiю, болѣе раннюю или позднѣйшую: вѣдь извѣстно что Гоголь подвергалъ эту часть своей поэмы безчисленнымъ исправленiямъ и передѣлкамъ... Ну, прочли читатели «Русской Старины“ отрывки и варiанты, сличить ихъ тщательно и вдумчиво съ печатнымъ изданiемъ, можетъ быть, не потрудились, да на томъ и успокоились. И больше года продолжалось ихъ спокойствiе, какъ вдругъ... совершается чудо: варiанты превращаются въ поддѣлку, а Гоголь — въ гЯстржембскаго! Дѣйствiе этого чудеснаго явленiя было столь сильно, что многiе нѣкоторое время безмолвствовали, нѣмотствуя какъ Захарiя во храмѣ. Потомъ мало по малу начались объясненiя; но и въ объясненiяхъ этихъ послышалось нѣчто странное: какъ будто объясняющимся хотѣлось увѣрить гЯстржембскаго, что онъ совсѣмъ не поддѣлывалъ Гоголя, что это ему только такъ показалось или во снѣ пригрезилось... Впрочемъ, желанiе это отчасти и понятно: сама «Русская Старина“, печатая отрывки и варiанты тогда же сказала что «въ нихъ искрится неподражаемый, умершiй съ Гоголемъ юморъ, поразительная мѣткость выраженiя и художественное воспроизведенiе лицъ, мѣстностей, всего, до чего только касалась кисть генiальнаго мастера“. Читатели, по прочтенiи отрывковъ и варiантовъ, врядъли, тоже подумали... Но гЯстржембскiй непоколебимъ и крѣпко стоитъ на своемъ: хоть пришлось бы, говоритъ, пострадать за правду — не отступлюсь: я поддѣлалъ Гоголя! Тутъ кажется, слѣдовало бы всѣмъ обрадоваться и сказать гЯстржембскому: такъ, пишитеже, скорѣе и больше, больше! пусть еще ярче заискрится умершiй съ Гоголемъ, а въ васъ воскреснувшiй юморъ, и поразительная мѣткость, и художественное воспроизведенiе — все это будетъ манной небесной для нашей словесной пустыни, въ усладу намъ, алчущимъ и жаждущимъ! Никто, однако, не сказалъ этого, потому что случилось новое чудо: откуда ни возьмись — гГ. Данилевскiй съ своимъ воспоминанiемъ: 30–го iюля сего 1873 года онъ вдругъ вспомнилъ что въ началѣ пятидесятыхъ годовъ и у него былъ рукописный экземпляръ II тома «Мертвыхъ Душъ“, тоже съ множествомъ пробѣловъ, о которыхъ онъ разговаривалъ съ друзьями уже умершаго тогда Гоголя, и ктото изъ нихъ, — ужь не помнитъ гДанилевскiй кто: Сергей Тимоѳеевичъ Аксаковъ, Михайло Семеновичъ Щепкинъ или гШевыревъ (всѣ, къ сожаленiю, скончавшiеся), — сказалъ ему тогда, что въ рукописи его пропущены, между прочимъ, анекдотъ о побранкахъ графа Сидора Андреевича и разговоръ Бетрищева съ Чичиковымъ объ его однофамильцѣ, те. военномъ историкѣ 12–го года МихайловскомъДанилевскомъ; а этито оба мѣста и явились въ новыхъ отрывкахъ и варiантахъ, которые приписываетъ себѣ гЯстржембскiй... Ну, еще ли это не чудо? Кто же грезилъ: видѣлъ ли гДанилевскiй вѣщiй сонъ о графѣ Сидорѣ Андреевичѣ въ устахъ одного изъ достопамятныхъ покойниковъ, или гЯстржембскiй въ сонномъ видѣнiи поддѣлывалъ Гоголя? Можетъ быть, когда нибудь формальное литературное слѣдствiе разрѣшитъ этотъ мудреный вопросъ; а если, въ ожиданiи такого слѣдствiя, сдѣлать теперь же только легкое «предварительное дознанiе“, то выйдетъ, какъ намъ кажется, одно изъ двухъ: или надо признать отрывки и варiанты «Русской Старины“ въ самомъ дѣлѣ работою гЯстржембскаго, или, если уже непремѣнно нужно, во что бы то ни стало, отнять у него авторское право на эту работу, — считать ихъ первоначальнымъ и весьма необработаннымъ наброскомъ Гоголя.

Вопервыхъ — о вставкахъ, которыхъ не было въ печати. Анекдотъ о графѣ Сидорѣ Андреевичѣ, занимающiй всего шесть строкъ, не содѣржитъ въ себѣ ничего, особенно искрящагося, а эффектенъ потому только, что списанъ съ натуры. Кто жилъ въ Петербургѣ въ сороковыхъ годахъ, тотъ можетъ быть припомнитъ, на кого похожи этотъ графъ и его подчиненный дѣйствительный статскiй совѣтникъ. Нѣсколько фразъ о МихайловскомъДанилевскомъ, вставленныхъ въ разговоръ Бетрищева съ Чичиковымъ, тоже не придаютъ особенной художественности этому разговору, и безъ того художественному. Передобѣденная закуска у Пѣтуха и сонъ Чичикова, правда, очень живописны, но вѣдь это — варiацiя на тему, данную въ печатномъ изданiи; варiацiя распространила тему, но не придала никакой новой черты ни Пѣтуху, ни Чичикову. Таковы и всѣ вставки. За то въ «отрывкахъ и варiантахъ“ выпущены тѣ именно мѣста, которыя какъ бы вызваны были лирическимъ настроенiемъ Гоголя. Напримѣръ — идеальнаго воспитателя Александра Петровича совсѣмъ нѣтъ; выпущена небольшая тирада о наслажденiяхъ, живущихъ «и въ Петербургѣ, не смотря на сумрачную его наружность“ (стр. 17 въ изданiи Трушковскаго 1856 г.); выпущено чрезвычайно поэтическое мѣсто о томъ, куда глядѣли и что видѣли вдали глаза Тѣнтѣтникова, когда «вблизи ладилось сельское дѣло“ (тамъ же стр. 26–27). Наконецъ — перемѣны въ отдѣльныхъ словахъ и выраженiяхъ.. ихъ много, но всѣ онѣ не въ пользу варiантовъ; — онѣ слабѣе и какъто площе въ сравненiи съ тѣмъ, какъ было въ печатномъ изданiи; такъ, напримѣръ, по прежнему, въ числѣ департаментскихъ товарищей Тѣнтѣтникова двое «были то, что называется огорченные люди“; въ варiантахъ разбавлено: «были то, что называется разочарованные, огорченные люди". Одно словечко лишнее, и ужь ослабленъ «неподражаемый юморъ“. Или еще — описанiе Улиньки начинается въ варiантахъ такъ: «Наружностью Улинька была удивительно изящное существо. Душевными качествами она плѣняла всякаго“. Въ печатномъ изданiи этого не было, да кажется не могло и быть, и если Гоголь когданибудь написалъ эти два предложенiя, то при дальнѣйшей обработкѣ своего произведенiя непремѣнно долженъ былъ ихъ вычеркнуть: такъ они пошловаты!

Изъ всего этого можно, кажется, сдѣлать слѣдующiе выводы: 1) все, что «искрится“ въ отрывкахъ и варiантахъ, искрилось и въ прежнемъ печатномъ изданiи; 2) »поразительная мѣткость выраженiя“ вся принадлежитъ прежнему изданiю, а въ варiантахъ она только ослаблена; 3) ни одного «лица“ и ни одной «мѣстности“, вновь художественно воспроизведенныхъ — въ варiантахъ не имѣется, и наконецъ 4) съ выпускомъ нѣсколькихъ мѣстъ, проникнутыхъ лирическимъ настроенiемъ, текстъ по варiантамъ сталъ суше и холоднѣе, нежели въ прежнемъ печатномъ изданiи.

А чудо всетаки остается чудомъ!

 

___________

 

Вторая чудотворная группа изображаетъ ггСуворина и Голубева. Тутъ тоже превращенiе: были кажется, со всею ясностiю у всѣхъ передъ очами — железнодорожное безобразiе, виновникъ безобразiя, его обличитель, достовѣрнѣйшее свѣденiе... И вдругъ, у всѣхъ же на глазахъ это мгновенно исчезло, явились: ложь и диффамацiя, оскорбленная невинность, клеветникъ, злонамѣренная утка... Впрочемъ, объ этомъ чудесномъ явленiи много распространяться нельзя; потому что уже самъ гСуворинъ всенародно признался, что они съ гГолубевымъ страшно всѣмъ надоѣли, чтò можетъ быть и справедливо, судя по количеству повторенiй одного и тогоже объявленiя о невинности гГолубева: вотъ уже больше двухъ недѣль немолчно раздается этотъ крикъ оскорбленной невинности и когда умолкнетъ — Богъ вѣсть! Поэтому распространяться не будемъ, а только замѣтимъ что и въ этомъ таинственномъ событiи есть нѣчто общее съ исторiей о варiантахъ. Какъ тамъ чуялось тайное желанiе увѣрить гЯстржембскаго, что онъ на яву не поддѣлывалъ Гоголя, такъ и тутъ слышалось намъ, если не въ литературѣ, то въ частной жизни, подобное же желанiе увѣрить гГолубева, что онъ только во снѣ видѣлъ себя невиннымъ, а что на яву и въ дѣйствительности все было точно такъ, какъ первоначально изложено; ибо таковое изложенiе весьма соотвѣтствовало общимъ ожиданiямъ, основаннымъ на общеизвѣстныхъ желѣзнодорожныхъ порядкахъ, и подавало надежду потѣшиться оглашенiемъ безобразiя, какъ зрѣлищемъ публичной казни. Но — увы! гГолубевъ, повидимому, стольже твердъ и непоколебимъ какъ и гЯстржембскiй.

 

_______

 

Есть слова, которыя бываютъ и приличны, и неприличны, смотря по тому, въ какомъ смыслѣ они употреблены. И есть люди, которые осторожность въ выборѣ приличныхъ словъ доводятъ до крайности. Мы знаемъ, напримѣръ, такихъ, которые боятся употреблять выраженiе: отхожiе промыслы, потому что входящiй въ него эпитетъ, поставленный предъ другимъ существительнымъ, означаетъ предметъ, избѣгаемый въ разговорѣ, для котораго всячески придумываютъ наиболѣе приличные термины, прибѣгая преимущественно къ французскому языку. Другiе не любятъ употреблять прилагательное потребный, потому что оно, по созвучiю, напоминаетъ другое прилагательное: непотребный... Говоримъ о томъ, до чего можетъ простираться условность приличiя въ рѣчи устной и письменной. Но приличiе дѣянiй и поступковъ уже совсѣмъ не такъ условно, по крайней мѣрѣ по отношенiю къ извѣстному вѣку и извѣстной гражданственности. Прiѣхалъ, напримѣръ, нѣмецъ изъ Америки на нижегородскую ярмарку, побылъ, присмотрѣлся, да и говоритъ русскому собесѣднику: «Нижегородская ярмарка мнѣ живо напоминаетъ кипучую дѣятельность американскихъ городовъ, и мнѣ это очень нравится, но признаюсь, того что дѣлается здѣсь ночью — я не видывалъ въ цѣломъ мipѣ! Самъ демонъ, кажется, не въ состоянiи выдумать болѣе отвратительныхъ картинъ, чѣмъ мнѣ довелось видѣть“. Это, какъ поясняетъ собесѣдникъ нѣмца, рѣчь идетъ о ночныхъ разноплеменныхъ пированьяхъ, происходящихъ въ ярмарочныхъ увеселительныхъ вертепахъ какихъто Затыкевичей, Кузнецовыхъ и иныхъ. Такой предметъ, судя по впечатлѣнiю, произведенному на нѣмца, ужь ни при какомъ условiи нельзя сдѣлать приличнымъ.

Но есть другаго рода неприличiя, за которыя стыдъ падаетъ не столько на лицо совершающее неприличные поступки, сколько на всѣхъ тѣхъ, отъ кого зависитъ возможность безпрепятственнаго совершенiя имъ этихъ поступковъ. Нѣчто подобное разсказано въ одной, недавно помѣщенной въ «С.–Пет. Вѣд.“ корреспонденцiи изъ Острогожскаго уѣзда (Воронежской губернiи). Разсказанное до того поразительно, что трудно даже съ разу убѣдиться въ его дословной справедливости. Корреспонденту случилось прожить нѣкоторое время въ какойто слободѣ, бывшей прежде помѣщичьею. «Меня удивило то, говоритъ  онъ, что въ слободѣ нѣтъ школы. Спрашиваю, отчего? Говорятъ, что о школѣ и думать нечего. Сдѣлай приговоръ о сборѣ на школу — начальство все и заберетъ за недоимку. Развѣ у васъ уже недоимка есть? Въ долгу неоплатномъ, больше десяти тысячь. Сталъ я распрашивать и узналъ много интереснаго о подвигахъ посредника Хватова, какъ его зовутъ въ слободѣ... Давно уже крестьяне стали примѣчать что старшина ихъ плутуетъ, что мужикамъ приходится платить вдвое больше, а денегъ общественныхъ все нѣтъ, и недоимка растетъ. Года тричетыре назадъ собрались старики и вздумали учесть своего старшину. Оказался недочетъ въ 700 р. Мiръ порѣшилъ что недостающiе 700 р., какъ растраченные старшиною, должны быть внесены послѣднимъ по принадлежности. Согласился на это и старшина, сознавая свою вину, въ виду очевидныхъ уликъ. Но вдругъ узнаетъ объ этомъ посредникъ, летитъ въ село: «какъ вы смѣете штрафовать старшину? Старшина подчиненъ только мнѣ, посреднику“. Напрасно мужики объясняли что это не штрафъ, а простой возвратъ незаконно взятыхъ старшиной общественныхъ cуммъ, — такъ 700 р. и улыбнулись, а взысканы были уже съ общества. Видятъ мужики что ничего не сдѣлаешь, махнули рукой и пошли запивать горе въ кабакъ: все равно даромъ давать старшинѣ, — лучше самому пропить. Такъ и пошло бѣднѣть село. Спрашиваю, отчего не выберете старшину по душѣ? Гдѣ тутъ выбирать! Въ сосѣднемъ селѣ выбрали «своего“, такъ Хватовъ его и съ глазъ прогналъ.. А хватовскiй старшина все пьянствуетъ да дерется. Однако, между крестьянами нашлись охотники снова учесть старшину. Попытка эта сдѣлана была послѣ нынѣшней пасхи; такъ Хватовъ мало того что изслѣдователей побилъ, но еще и въ холодную засадилъ... Крестьяне у Хватова и теперь работаютъ какъ крѣпостные. Вздумай перечить — хуже будетъ; пробовали смѣльчаки протестовать, да и закаялись... Ждутъ не дождутся, бѣдняки, когда и на Хватова часъ придетъ“.

Не правдали, что стыдъ за существованiе подобнаго «неприличiя“ падаетъ уже не на «Хватова" (не знаемъ, собственноели его это имя, или мѣстное прозвище)? Неприличiе не въ томъ, что въ Острогожскомъ уѣздѣ есть Хватовъ, а въ томъ, что такъ долго на него «часъ не приходитъ”.

 

_______

 

СЪ НИЖЕГОРОДСКОЙ ЯРМАРКИ.

 

(Изъ письма въ «Гражданинъ»).

 

...Нижегородской ярмаркой, какъ выставкой въ промышленномъ, торговомъ, общественномъ и даже нравственномъ отношенiи, шутить нельзя и однѣ только цифры и отчеты о торговыхъ оборотахъ ея далеко не исчерпываютъ всего ея характера и значенiя, какъ въ настоящемъ, такъ особенно въ будущемъ Россiи. Посѣтивъ ее болѣе десяти лѣтъ, почти сряду, я прихожу къ убѣжденiю, что это ежегодное Россiйское сборище можетъ заставить съ каждымъ годомъ все болѣе и болѣе задумываться постояннаго наблюдателя и все менѣе и менѣе будетъ давать ему средствъ разрѣшить коекакiе настоятельные вопросы, невольно при этомъ ежегодномъ зрѣлище зарождающiеся.

Съѣзжающiйся сюда людъ изъ Европы и Азiи создаетъ свою обычную, своеобразную жизнь, въ которой разумѣется болѣе всего русскаго, и именно — великорусскаго. Только дальнiе отъ этого центра города, какъ Петербургъ, Одесса, Варшава, — да такiя окраины какъ Финляндiя, да Бессарабiя участвуютъ слабо на этомъ съѣздѣ; Великая и Малая Россiя — вся здѣсь, здѣсь также и вся наша Азiя, съ Хивою и Ташкентомъ; здѣсь еще пока и Персiя. Здѣсь на лицо и наша цивилизацiя, здѣсь и цивилизуемые. Персiяне, хивинцы, ташкентцы, татары, армяне, всѣ эти племена и народы — или вошедшiе въ составъ Россiи или близкiе ей — все это имѣетъ право ожидать отъ насъ цивилизацiи. Нижегородская ярмарка является уже издавна могучимъ проводникомъ цивилизацiи, первой искрой, изъ которой долженъ былъ разлиться свѣтъ. Но, Боже мой, какъ мы еще слабы, какъ ничтожны и какъ несостоятельны въ роли цивилизаторовъ! Даже странно и вообразить въ этой роли тотъ классъ, который по своимъ торговымъ отношенiямъ ближе и чаще соприкасается съ нашими цивилизуемыми — я говорю про купечество. Повѣрятъ ли, что оно, въ большинствѣ, живетъ здѣсь гораздо грязнѣе, въ наружной своей обстановкѣ и нравственно гораздо ниже, и тѣлесно и духовно, чѣмъ большинство азiятовъ. Намъ не разъ приходилось быть въ гостяхъ у съѣхавшихся сюда персiянъ, грузинъ, армянъ, татаръ. Приглядитесь къ ихъ временнымъ помѣщенiямъ и сравните ихъ съ обстановкой нашего купечества! Вся ихъ временная здѣшняя обстановка ревниво и горделиво хранитъ прежде всего свой нацiональный характеръ и видимо боится уронить здѣсь чѣмъ нибудь, въ виду всего свѣта, свое достоинство. Вы встрѣтите у персiянина ту же домашнюю обстановку, въ которой онъ живетъ и у себя дома; ему не хочется жить какънибудь, извиняя безпорядокъ летучимъ положенiемъ своимъ и обстоятельствами. Тутъ у него и ковры, и узорчатые подносы, и кальянъ, и хрустальные подсвѣчники и чисто вычищенные самовары, кофе и свой своеобразный столъ, — все чисто, все съ соблюденiемъ, все опрятно по возможности. Въ трактиры они ходятъ рѣдко, а гдѣ и бываютъ, всегда сохраняютъ свою степенность и рѣдко можно встрѣтить персiянина, и вообще азiята, откалывающаго здѣсь какiя либо всенародныя безобразiя, такъ близко свойственныя намъ православнымъ.

Въ питьѣ и въ безобразiяхъ послѣ русскаго купечества, которому въ этомъ отношенiи безъ сомнѣнiя принадлежитъ самое неоспоримое первенство, отличаются наиболѣе лишь армяне, которые болѣе другихъ сблизились съ нашею купеческой цивилизацiею. Зайдите къ грузинамъ — на васъ пахнетъ даже поэзiею ихъ горъ: вотъ ковры, по стѣнамъ оружiе, и какая чистота, какая вѣжливость, ласковость въ прiемѣ. Посмотрите же теперь на помѣщенiе большинства русскаго купечества — какая издавна знакомая обстановка! Грязь снизу и грязь кругомъ, неметеные полы и скомканныя постели, столы съ грязнѣйшими салфетками, корки, огрызки, окурки, огуречная кожа, скорлупа, водка; скомканные волосы на головахъ, скомканныя бороды, платье въ пыли и въ пуху, взгляды и разговоры съ похмелья — вотъ что въ большинствѣ случаевъ вы увидите. Вотъ представители и проводники нашей цивилизацiи между инородцами! Оговоримся: есть нѣкоторыя исключенiя, уклоненiя изъ этой общей картины, но они такъ рѣдки, что не измѣняютъ ея тона, не вносятъ желаемого разнообразiя, не вселяютъ никакихъ надеждъ. Аристократiя нашего купечества живетъ отдѣльно отъ массы всего сословiя; она не сообщается съ большинствомъ, а здѣшнее ярмарочное дѣло ведетъ болѣе чрезъ прикащика и такимъ образомъ ихъ примѣръ, какъ цивилизующая сила, слишкомъ незамѣтенъ и стоитъ въ сторонѣ. Обманъ, плутовство, надувательство всякаго рода, отъ мелкаго до крупнаго, вотъ что очень часто происходитъ на ярмаркѣ, хотя рядомъ съ этимъ идетъ и крупное и серьозное дѣло; но дѣла поставленнаго по европейски и правильно весьма мало; правду сказать оно долго еще здѣсь невозможно даже и по особому характеру нашей азiятской торговли, но объ этомъ мы поговоримъ въ другой разъ.

Пьянства же, Боже! сколько пьянства въ ярмаркѣ, пьянства до одуренiя, до удару — что здѣсь сплошь и рядомъ. Все пьетъ, и крупное и мелкое, и бѣдное и богатое. Кабаки, харчевни, трактиры, гостинницы, все полно и пьяно; вездѣ открытые и откровенные притоны самаго полнаго, самаго безграничнаго и презрѣннаго разврата, до котораго только можетъ дойти извращенная воля и фантазiя дикаря, у котораго власть и деньги въ рукахъ.

Этотъ темный фонъ картины лишенъ даже малѣйшей полутѣни, да и краскито на немъ такъ густы, такъ грязны, что не сотрешъ ихъ, и ничѣмъ не разцвѣтишь, не замажешь. Правда, что за долго до начала нынѣшней нижегородской ярмарки были слухи о мѣрахъ предпринимаемыхъ администрацiей къ увеличенiю доходовъ съ ярмарки и къ возможному ограниченiю той распущенности, которая царитъ на ней, позоря всѣхъ русскихъ передъ азiятами. Первая мѣра исполнилась: со всѣхъ ярмарочныхъ помѣщенiй, не исключая и бараковъ, гдѣ складываютъ товары, увеличенъ сборъ, и доходъ съ ярмарки возвысился на шестьдесятъ тысячъ въ сравненiи съ прежнимъ. Эти шестьдесятъ тысячъ предназначены на улучшенiе полицiи, на сравненiе ея въ формѣ, окладахъ и томъ подобномъ съ полицейскою частью обеихъ столицъ. Безспорно, отчего не позаботиться о полицiи, когда она и существуетъ для того, чтобы, съ своей стороны, тоже заботиться о насъ, о нашей безопасности, спокойствiи и удобствахъ жизни. Но она не создаетъ нашего образа жизни, она только блюдетъ, только сохраняетъ имѣющееся и уже давнымъ давно созданное, многомного что регулируя его и спасая отъ иныхъ уже слишкомъ крайнихъ, до сумасшествiя пожалуй доходящихъ излишествъ. Она не можетъ быть во всемъ виновата и съ нея нельзя спрашивать, если мы такъ мало хорошаго даемъ ей для соблюденiя и сохраненiя. Чтобы поставить ея въ правильныя отношенiя къ намъ, многое намъ самимъ совершить надо. Тутъ, какъ бы въ помощь намъ, явилась было администрацiя съ своимъ вторымъ распоряженiемъ, которое не осуществилось: лишить ярмарку сразу ея исконнаго нравственнаго характера, столь долгими десятками лѣтъ опредѣлившагося, ея раврата, ея пьянаго гула, содомкихъ пѣсенъ и плясокъ. — Но вѣдь и нельзя же быть безъ цыганъ, безъ арфистокъ, безъ разскащика, по этому на ярмаркѣ нѣтъ ни одной гостинницы, въ которой не было бы чего либо смакованнаго по опредѣлившемуся искони вкусу публики. Смакъ этотъ, конечно, переходитъ за предѣлы изящнаго и дозволеннаго. Тутъ на всей ярмаркѣ, всего только и есть одна гостинница, Никиты Егорова, по истинѣ приличная и по возможности не переходящая границъ. Столъ у него не дорогъ и превосходенъ, вино безъ обману и въ самомъ дѣлѣ виноградное, отъ Леве и Депре; музыка, — нельзя здѣсь безъ музыки, музыка по крайней мѣрѣ не каскадная, выборъ пьесъ серьозный, оркестръ уважающiй свое дѣло.

Распоряженiе администрацiи ограничить ярмарочный разгулъ ограничилось всего лишь временемъ закрытiя увеселительныхъ заведенiй, то есть въ два часа за полночь, вмѣсто прежняго почти всю ночь. Но слишкомъ печально что, всетаки, то, что должно бы оставаться за кулисами, если ужъ никакъ нельзя искоренить его, по прежнему и безъ малѣйшаго смущенiя остается на сценѣ, да еще въ самомъ торжествующемъ видѣ. Мы говоримъ о томъ заведенiи, которое соединило въ себѣ всю чудовищность разврата съ карманнымъ грабежомъ. Сальность кабака, распущенность шатодефлера и эльдорадо, неистовый канканъ разврата наголо, общее безумiе опьяненiя, сумасшествiе, изступленiе. Широко растворяется дверь, плата пятидесятикопѣечная за входъ и въ этомъ весь прейсъкурантъ кузнецовскаго вертепа. Остальное все безъ таксы и облупятъ какъ липку, выворотятъ оба кармана, выпустятъ нищимъ, что случалось да и нерѣдко. Не однѣ трудовыя денежки идутъ сюда. Тутъ и ярмарочныя выручки исчезаютъ, сюда тащутъ и сворованное и награбленное всѣми средствами, сюда все идетъ. Здѣсь же привычный сходъ темненькихъ личностей и безнадежныхъ должниковъ. Облава на тѣхъ и другихъ нерѣдко производится, но не приводитъ ни къ чему; что день, то новый приливъ и новый персоналъ. На сценѣ постоянная живая картина разврата и грабежа.

Широкая русская натура гуляетъ безъ удержа и безъ устали; однимъ здоровьямъ этимъ надобно подивиться! Камаринская такъ камаринская, канканъ такъ канканъ, и какой либо кутиголова изъ тысячи кути головъ кидаетъраскидываетъ въ часъ, въ два, цѣлый десятокъ тысячъ:

Ахъ, вы, Машкимилашки мои,

Размѣняйте вы бумажки мои!

А милашки безъ размѣна берутъ, ублажаютъ купчину: готовысъ, съ полнымъ удовольствiемъ!

Ограничить этотъ разгулъ широкой натуры — дѣло хорошее, но едвали воспрещенiе арфистокъ, хоровъ цыганъ, скандальныхъ разскащиковъ, о чемъ поговариваютъ, какъ уже о мѣрѣ рѣшенной для будущей нижегородской ярмарки, ограничитъ разгулъ, съузитъ широкую натуру. Нѣтъ, это зависитъ не отъ однѣхъ мѣръ принимаемыхъ такъ или иначе, а и отъ насъ самихъ, отъ измѣненiя того строя общественной и семейной жизни, съ которымъ мы свыклись съ самыхъ пеленокъ, съ самой колыбельки. Мѣры эти только тогда помогутъ, когда насъ не будутъ пеленать въ тѣже пеленки и не будутъ укачивать въ той же колыбелькѣ:

Хмѣль ходитъ по сѣничкамъ,

Пьянство по новымъ!

 

______

 

ЗАМѢТКА ОТЪ РЕДАКЦIИ.

 

Мы не совсѣмъ согласны съ заключенiемъ автора корреспонденцiи. Конечно, когда разольется образованность, измѣнится воспитанiе и проч. будетъ легче исправить нравственность и другiя привычки. Но вѣдь этого долго ждать, а между тѣмъ зло будетъ рости и приносить вредъ. Возложить единственную надежду во всемъ на грядущую образованность, это все равно какъ бы, напримѣръ, возложить всѣ надежды искоренить пьянство въ народѣ на школы и на народные театры (которыхъ, замѣтьте, нѣтъ), а число кабаковъ оставить вездѣ тоже самое. Авторъ корреспонденцiи какъ бы сомнѣвается даже въ самой возможности искорененiя разгула, дикаго пьянства и разврата соединеннаго съ грабежомъ на нижегородской ярмаркѣ. Почему же такъ однако? По нашему мнѣнiю, весь вопросъ въ точкѣ взгляда на дѣло. Если глядѣть на дѣло слегка, или закрывать глаза, или считать эту язву неотъемлемою принадлежностiю нашего народнаго организма, безъ котораго ему и пробыть нельзя (такiе знатоки и пониматели народности у насъ водятся сплошь да рядомъ, — о, тогда конечно ничего не выйдетъ, стоитъ махнуть рукою и остаться въ совершенномъ спокойствiи. Но кажется этого нѣтъ: достигли ужь и до ярмарки какiето слухи что «съ будущаго будто бы года начнутъ перемѣнять порядки”, — значитъ взглянули на дѣло построже и признали его настоящую важность. А коли такъ, — почему же такъ неисполнимо проетированное и задуманное? Вѣдь стоитъ только признать настоящую важность дѣла, — а вѣдь въ этомъ и весь вопросъ.

А кто станетъ отвергать важность этого дѣла? Въ этомъ № «Гражданина”, въ отдѣлѣ текущей жизни какъ разъ приведено нѣсколько словъ одного американца посѣтившаго нижегородскую ярмарку. Онъ только заглянулъ, разумѣтся, въ ночные вертепы ея и отступилъ съ ужасомъ. Онъ говоритъ что самъ дьяволъ не придумалъ бы ничего безчестнѣе и позорнѣе, — а что онъ видѣлъ? и много ли ему тамъ показали? Неужели и этотъ американецъ уѣдетъ съ мыслiю что русскому народу потребенъ позоръ, необходима безчестность и что у русскихъ этого нельзя искоренить? Нѣтъ, достаточно пока и того, что мы сами, на половину, еще этихъ убѣжденiй! Пожалуй есть и такiе изъ насъ, которые и могли бы повлiять на искорененiе зла, но которые до сихъ поръ говорятъ: «Это позорно, но искоренять это рано, пожалуй еще что нибудь выйдетъ... лучше такъ оставить... до времени”.

Нѣтъ, по нашему такъ оставлять не слѣдуетъ. Надо только представить себѣ что значитъ нижегородская ярмарка въ быту нашего купечества. Безспорно она имѣетъ на него даже воспитательное влiянiе. И странная мысль, десятки лѣтъ уже укоренившаяся, — что на нижегородской ярмаркѣ почемуто такъ и слѣдуетъ дѣлать гадости и развратничать! Отцы семействъ, даже изъ почтенныхъ, живущiе весь остальной годъ въ своей семьѣ по крайней мѣрѣ не зазорно, являясь на ярмарку непремѣнно позволяютъ себѣ развернуться. Чтожь удивляться если поразвратнѣе, погорячѣе и побезсовѣстнѣе изъ нихъ позволяютъ себѣ уже полный вывертъ. А молодежь, а юноши? Вѣдь они видятъ тамъ своихъ отцовъ уже выверченныхъ и показавшихъ изнанку, вѣдь они учатся... чему? прежде всего неуваженью къ отцамъже. А старцамъ какъ не безобразничать, коль ужь принято, коль ужь рѣшено съ издѣтства, что «къ Макарью” ѣхать, значитъ все равно что «каникулы” школьнику получить. А непосредственное влiянiе разврата на юношу?

Да будьте чисты какъ голубь, а змѣй всетаки укуситъ васъ на всю жизнь, если такъ безпрерывно повторять дурной примѣръ. Воображенiе наклонится наконецъ къ этому невольно, всякое представленiе о женщинѣ соединится на всю жизнь съ ярмарочною грязью; чтожь онъ будетъ за отецъ, за мужъ, хотя бы природа и родила его съ превосходными качествами? А деньги, а разбросанныя цыганкамъ деньги, а «ндраву моему не препятствуй”? — Ну что у него есть для противовѣса? Что охранитъ его отъ воспитательнаго влiянiя такихъ впечатлѣнiй? Образованiе? Да вѣдь извѣстно, что купеческiй классъ можетъ быть самый необразованный классъ въ Россiи.

Образованiе еще когдато придетъ, а теперь есть такое завѣтное мѣстечко, ярмарка, которое всякаго образованiя стоитъ. Мѣстечко это давно уже найдено, дано, отъ предковъ указано и положено, гдѣ позволено и можно развратничать, потому что еще папеньки тутъ развратничали, гдѣ стало не стыдно развратничать.

Намъ скажутъ что мы слишкомъ увлеклись, что не ярмарка одна воспитываетъ купечество. А мы именно утверждаемъ что такiя установленiя, какъ оправданный множествомъ поколѣнiй развратъ ярмарки — есть нѣчто уже данное, есть точка опоры, есть нѣчто даже худшее для поколебанiя нравственнаго начала въ цѣломъ быту купеческомъ, чѣмъ, напримѣръ, безпрерывные кабаки въ быту народовъ. У ребенка надо стало быть отнять бритву изъ рукъ. Да и мысли даже самыя искоренить: 1) что есть такое мѣсто, гдѣ развратъ позволителенъ и 2) что у купцовъ почемуто никакъ «нельзя” отнять это мѣсто.

Этотъ начинъ съ привилегированнаго мѣста, съ самаго гнѣзда, съ ярмарки, — былъ бы хорошимъ приступомъ дѣла къ искорененiю очень многихъ дурныхъ вещей. Образованiе дѣло хорошее, но тугое, а пока зачѣмъ же безпрерывный соблазнъ передъ глазами?

Да, но трудно искоренить (скажутъ намъ пожалуй), не въ административныхъ это силахъ, не въ обыкновенныхъ средствахъ властiю употребляемыхъ. Опять таки, повторяемъ, все зависитъ отъ взгляда на дѣло. Если взглянуть на него вполовину, тогда конечно однѣми пальятивными мѣрами ничего не сдѣлаешь. Многомного, что уменьшишь часы разврата, да ослабишь гласность его, откровенность его. Уничтожатся «открытыя” заведенiя, возникнутъ «закрытыя” и даже не очень то тайныя, пожалуй и прятаться не станутъ совсѣмъ. Но если признать полную важность дѣла, то на первый разъ можно бы начать дѣйствовать и не совсѣмъ обыкновенными мѣрами. Даже командировка на мѣсто дѣйствiя нарочнаго лица, образованнаго, широко смотрящаго на дѣло, понимающаго что нельзя же всего стѣснять и до какой мѣры надо стѣснить — такая командировка, по нашему мнѣнiю, была бы вовсе не лишнимъ дѣломъ.

Необходимые — дома — очень и очень могли бы быть регулированы наравнѣ, напримѣръ, съ столичными. Цыганскiе хоры и въ столицахъ тоже поютъ, арфистки вездѣ есть, трактирные разскащики тоже — все бы могло остаться, но все бы осталось тѣмъ да не тѣмъ. Мы только бритву у ребенка изъ рукъ отнять желалибы, но только половче и подѣйствительнѣе, чѣмъ это дѣлается обыкновенными средствами администрацiи. Мы желали бы чтобъ зло не на одной бы только бумагѣ искоренилось, не спряталось бы подъ святыню частной жизни, гдѣ, закулисами, еще долго могло бы откупаться деньгами. Тутъ то и нуженъ, по нашему мнѣнiю, на первый разъ, для начала дѣла, скорѣе личный, разумный взглядъ, чѣмъ обыкновенный форменноадминистративный прiемъ. Нѣтъ, мы увѣрены что всего этого можно достигнуть если только захотѣть. А бритву у ребенка вырвать необходимо.

_____

 

ВѢСТИ ИЗЪ ХИВЫ.

 

Въ «Русскомъ Инвалидѣ" напечатано: «Генералъадъютантъ фонъКауфманъ, телеграммою изъ Орска, полученною 16–го августа, доноситъ: Туркмены–iомуды, вмѣсто уплаты контрибуцiи, вооружились и произвели на высланный въ ихъ кочевья отрядъ туркестанскихъ и кавказскихъ войскъ, подъ начальствомъ генерала Головачева, два ожесточенныхъ нападенiя, 13–го и 15–го iюля. Въ обоихъ случаяхъ они сильно поплатились, встрѣтивъ молодецкiй отпоръ нашихъ войскъ. Потери непрiятеля огромны. Послѣ нападенiя 15–го iюля, iомуды и принявшiе съ ними участiе въ вооруженномъ сопротивленiи прочiе роды туркменъ были преслѣдуемы войсками 15–го, 16–го и 17–го iюля; при этомъ захвачено 6,000 головъ скота, сожжено множество арбъ съ имуществомъ. Пораженные iомуды спаслись бѣгствомъ въ пески. По прибытiи моемъ на мѣсто дѣйствiй, многiе роды начали возвращаться въ свои жилища. Я требовалъ старшинъ. Пеня, мною наложенная, начинаетъ вноситься. Въ дѣлахъ противъ туркменъ, войска еще разъ показали себя героями; всѣ исполнили долгъ блистательно. Потеря наша въ пяти дѣлахъ убитыми: подполковникъ Есиповъ, прапорщикъ Каменецкiй, восемь нижнихъ чиновъ; ранены въ схваткахъ: начальникъ отряда генералъ Головачевъ, два штабъофицера, два оберъофицера, всѣ легко — сабельными ударами, 33 нижнихъ чина“.

Такимъ образомъ покоренныя племена возстаютъ и дерзко дѣлаютъ «ожесточенныя нападенiя“ на могущественнаго побѣдителя, еще очень страшнаго, еще находящагося на вчера еще завоеванной землѣ. Невольно, самъ собою задается вопросъ, что же будетъ дальше, те. по выступленiи нашихъ войскъ восвояси?...

 

Типографiя АТраншеля, Невскiй пр. д 45.       РедакторъИздатель ѲМДостоевскiй.

 



*) См. «Гражд№№ 31, 32 и 33.