<РГАЛИ, ф. 212.1.23. Письмо Ф. М. Достоевского к А. Г. Достоевской>

Hombourg Понедѣльникъ 20 Мая,

10 часовъ утра

Здраствуй[1] милая моя, безцѣнная, единственная, сокровище и радость моя. Милый мой другъ, вчерашнiй день опять ничего не рѣшилъ;[2] Я все еще на одной точкѣ и лѣплюсь кое-какъ и не добился, покамѣстъ, ни до какого результата, такъ что и опять не выѣзжаю; что-то скажетъ сегоднишнiй день? Можетъ-быть что-нибудь и будь[3] рѣшительное. Во всякомъ случаѣ, завтра получишь отъ меня точное извѣстiе, т. е. выѣзжаю-ли я, или нѣтъ?

Ангелъ мой, ты не повѣришь какъ я обрадовался и съ какимъ счастьемъ прочелъ я, на почтѣ, твои двѣ крошечныя писульки на двухъ листикахъ. Я ихъ цаловалъ и такъ-радъ,[4] такъ радъ былъ твоей любви. Она видна, въ каждой строчкѣ, въ каждомъ выраженiи твоемъ; и какъ[5] ты хорошо пишешь письма. Куды[6] мнѣ такъ написать, и такъ выразить мое сердце, мои ощущенiя. Я и на яву-то, и когда мы вмѣстѣ, не

// л. 15

сообщителенъ, угрюмъ и совершенно не имѣю дара выразить себя всего. Формы, жеста не имѣю. Покойный братъ Миша часто съ горечью упрекалъ меня въ этомъ. Милая моя, простишь-ли ты когда-нибудь меня за то, что я тебя такъ мучаю, покинулъ тебя и не ѣду! Твое письмо, въ этомъ отношенiи, рѣшительно измучило меня вчера, хоть ты сама и ни словомъ, ни мыслiю не упрекаешь меня, а даже напротивъ ‑[7] ободряешь[8] и утѣшаешь. Но вѣдь я чувствую все. И во первыхъ, я самъ не сообразилъ еще прежде всей затруднительности, всей муки моей будущей, рѣшаясь ѣхать сюда. Я твердо былъ убѣжденъ, что ѣду только на четыре дня и не сообразилъ, что если внѣшнiя обстоятельства, совершенно не отъ меня зависящiя, задержатъ меня, то что будетъ съ нами обоими. Будучи вблизи, возлѣ тебя, я не сообразилъ тогда какъ я люблю тебя и какъ тяжела для насъ обоихъ разлука. Мы уже начинаемъ сростаться и кажется сильно срослись вмѣстѣ, Аня, и такъ сильно что и не замѣтили, я покрайней мѣрѣ. Ты не знаешь какъ мнѣ хотѣлось, на примѣръ вчера быть съ тобою; и я

// л. 15 об.

со слезами молился ночью о тебѣ, удержаться не могъ.

А вчера былъ день рѣшительно пакостный и скверный. Главное все это безтолково, глупо и низко. А все таки оторваться отъ моей идеи не могу, т. е. бросить все, какъ есть, и прiѣхать къ тебѣ. Да теперь это почти что, покамѣстъ, и невозможно, т. е. сейчасъ-то. Что завтра скажетъ. Вѣришь-ли: Я проигралъ вчера все, все до послѣдней копѣйки, до послѣдняго гульдена, и такъ и рѣшилъ написать тебѣ поскорѣй, чтобъ ты прислала мнѣ денегъ на выѣздъ. Но вспомнилъ о часахъ и пошелъ къ часовщику ихъ продать или заложить. Здѣсь это ужасно все обыкновенно, т. е. въ игорномъ городѣ. Есть цѣлые магазины золотыхъ и серебренныхъ вещей, которые только тѣмъ и промышляютъ. Представь себѣ какiе подлые эти нѣмцы: Онъ купилъ у меня часы, съ цѣпочкой (стоили мнѣ 125 руб. по крайней цѣнѣ) и далъ[9] мнѣ за нихъ всего 65 гульденовъ, т. е. 43 талера, т. е. почти въ 2¹/₂ раза меньше. Но я продалъ съ тѣмъ, чтобъ онъ далъ мнѣ одну недѣлю срока и что если я въ теченiи недѣли приду выкупить, то онъ мнѣ отдастъ, разумѣется съ процентомъ. И представь себѣ[10] на эти деньги я все-таки отыгрался и

// л. 16

сегодня пойду[11] сейчасъ выкупить часы. За тѣмъ у меня останется 16 фридрихсдоровъ. Я отыгралъ ихъ тѣмъ, что переломилъ себя вчера и рѣшительно не давалъ себѣ увлекаться. Это даетъ мнѣ нѣкоторую надежду. Но боюсь, боюсь. Что-то скажетъ сегоднишнiй день. Однимъ словомъ завтра скажу тебѣ какое-нибудь вѣрное слово.

И такъ, простишь-ли ты меня за все это. О, Аня! Перетерпимъ это время и можетъ-быть потомъ будетъ лучше. Не мучайся очень обо мнѣ, не тоскуй. Главное не тоскуй и будь здорова: Вѣдь во всякомъ-же случаѣ я очень скоро возвращусь. А тамъ мы вѣчно съ тобой. Эта разлука минутная, даже полезна для нашего счастья: Она много, много дала сознанiя. ‑ Пиши мнѣ побольше подробностей о себѣ, не пропускай ничего. Если нездорова, не скрывай и напиши это. Я здѣсь здоровъ совершенно. Вчера была прелестная погода; сегодня тоже недурна кажется. Вчера было воскресенiе и всѣ эти Гомбургскiе нѣмцы, съ женами,[12] явились послѣ обѣда въ воксалъ. Обыкновенно по буднямъ играютъ иностранцы и давки нѣтъ. А тутъ давка, духота, толкотня, грубость. Ахъ какiе подлые эти нѣмцы. Прощай Аня, прощай радость моя, будь весела и счастлива. Люби меня. До завтра. Обнимаю тебя крѣпко-крѣпко. Люблю безпредѣльно. Твой весь, до послѣдней капли

Ѳ. Достоев<скiй.>

P. S<.> Ради Бога, Аня, не высылай мнѣ сюда никакихъ писемъ. Ничего не можетъ-быть такого особенно важнаго, тѣмъ болѣе изъ Москвы. Пусть подождетъ. А то я могу выѣхать отсюда каждый день, и съ письмомъ разстрѣнемся.[13]

Завтра напишу непремѣнно.[14]

// л. 16 об.

<Конверт. – Ред.>

Saxe Dresden

A M^me Dostoiewsky

poste restante.

<На штемпеле: HOMBURG 20 5 – ред.>

// л. 17

[6] Вместо: Куды – было: Куда

[7] Вместо тире была запятая.

[8] Вместо: ободряешь – было начато: одо

[10] Исправлено. Было: себя

[11] Далее было начато: опят

[12] Далее было начато: которые вс

[13] Запись: P. S<.> Ради Бога, Аня, ∞ и съ письмомъ разстрѣнемся. ‑ сделана слева на полях л. 15.

[14] Запись: Завтра напишу непремѣнно. – сделана слева на полях л. 16 об.