<ОР РГБ, 93.II.4.29. Письмо Достоевского
М. М. к Достоевскому Ф. М.>
С. П. Б.
18 апрѣля 1856
Милый безцѣнный другъ и
братъ мой
Ѳедя,
Вчера вечеромъ былъ у насъ
А. Е. Вр<ангель> и такъ-какъ меня, какъ нарочно, не было дома,
то онъ оставилъ мнѣ письмо твое. Но по ошибкѣ оставилъ онъ не то
письмо, которое ты писалъ ко мнѣ, а то, которое было писано тобою къ
нему. Разсказывать тебѣ какія чувства терзали меня при чтеніи письма
твоего, и какія слезы я выплакалъ, когда прочелъ его, я не стану. Я не спалъ
всю ночь. Я мучился и плакалъ. Боже мой! Не ужели я не заслужилъ передъ тобою
бóльшаго довѣрія къ любви моей и моему сердцу? Не ужели ты не могъ
предположить другихъ причинъ болѣе важныхъ моему молчанію и вообще не
желанію писать къ тебѣ [по] мимо оффиціальнаго пути? Милый братъ,
единственный другъ, ‑ потому что у меня нѣтъ друзей –
единственный другъ, передъ которымъ я никогда не скрывалъ себя, я хочу наконецъ
оправдаться передъ тобою, хочу въ первый разъ преступить приказъ, данный
// л. 17
мнѣ
не вести съ тобою тайной переписки, подъ опасеніемъ большой
отвѣтственности. И потому, слушай и вѣрь всякому моему слову. Это
будетъ искреннее и чистосердечное признаніе.
Послѣ нашей разлуки съ
тобою спустя мѣсяца три я началъ хлопотать о дозволеніи писать къ тебѣ.
Видитъ Богъ и моя совѣсть я хлопоталъ долго и усердно. Я ничего не
выхлопоталъ. Мнѣ отвѣчали на основаніи законовъ, что до
тѣхъ-поръ пока ты на к<аторжныхъ> работахъ это невозможно. Я даже
понялъ, что дальнѣйшія хлопоты, не пособя дѣлу, могутъ навлеч[ъ]/ь/
на меня только непріятности. На счетъ же тайной переписки я былъ достаточно
предупрежденъ, чтобы осмѣлиться на неё. И потому я рѣшился помогать
тебѣ, если представятся случаи, но не компрометировать ни тебя ни себя ни
единою строкою. Братъ, другъ мой, у меня шесть человѣкъ дѣтей, я
находился и, можетъ-быть, еще нахожусь и теперь подъ надзоромъ, братъ, скажи
мнѣ, не была ли простительна съ моей стороны подобн[ое]/ая/
рѣшимость? И несмотря на это, вѣрь мнѣ или не вѣрь,
какъ хочешь,
// л. 17 об.
но
я говорю тебѣ, что я боялся писать къ тебѣ болѣе ради тебя,
чѣмъ ради своей личной безопасности. У меня дрожь проходила по тѣлу
при мысли чѣмъ могъ бы рисковать ты, еслибъ увлеченный моими письмами
самъ сталъ отвѣчать мнѣ и попался бы. Подумай объ этомъ, войди въ
мои тогдашнія ощущенія. Теперь скажи мнѣ – и это я пишу не съ
тѣмъ чтобъ выставлять свои заслуги передъ тобою – скажи мнѣ,
развѣ всегда какъ только представлялись случаи, какъ только я узнавалъ
что ты говоришь мнѣ: братъ, помоги мнѣ! – развѣ всегда я
не дѣлился съ тобою побратски? Именно по братски. Какъ часто, почти всегда, особенно въ первое время,
я посылалъ тебѣ послѣднее и на другой-третій день бѣгалъ по
знакомымъ и конючилъ себѣ нѣсколько рублей до жалованья. Все это
дѣло прошлое, все это исторіи тёмныя и мизерныя, но он[и]/ѣ/ по
крайней мѣрѣ доказываютъ безграничную любовь и преданность. Вотъ
почему я и останавливаюсь на нихъ: мнѣ такъ хочется воскресить въ
сердцѣ твоемъ свой прежній образъ, помраченный въ тебѣ
сомнѣніями.
О милый мой! а сколько нравственныхъ
страданій, сколько оскорбительныхъ подозрѣній испыталъ я отъ окружавшихъ
меня людей. Чтобъ не скомпрометировать нашихъ
// л. 18
сношеній,
я тщательно скрывалъ ихъ отъ всѣхъ, и на меня начали смотрѣть какъ
на дурнаго брата. Меня за глаза обвиняли въ егоизмѣ <Так в рукописи. – Ред.> и
равнодушіи. Никто не вѣрилъ, чтобъ я такъ долго хлопоталъ о дозволеніи
переписываться съ тобою. Я чувствовалъ вокругъ себя холодъ. Самолюбіе мое
оскорблялось въ самомъ святомъ, высокомъ чувствѣ и оскорблялось не заслуженно.
Сколько мукъ я вытерпѣлъ въ первые четыре года нашей разлуки[,]/!/
Мнѣ не было даже и того утѣшенія, чтобъ довѣриться двумъ
тремъ испытаннымъ сердцамъ и подкрѣпить себя ихъ одобреніемъ: каждое
письмо твое начиналось упреками и могло только еще болѣе вооружить ихъ
противъ меня. Меня спасло чувство гордости. Я сталъ прямо смотрѣть
всѣмъ въ глаза и самъ бросилъ тѣхъ, въ комъ видѣлъ только
учтивую холодность.
Когда мнѣ позволили
писать къ тебѣ, я принялся сначала съ жаромъ за нашу переписку. Первое письмо
мое, если припомнишь, было длинно и писано съ охотой. Но потомъ я и самъ не
могу разтолковать себѣ того отвращенія, съ какимъ я принимался за письма
къ тебѣ. Мысль что каждую строку мою прочтутъ и взвѣсятъ люди
посторонніе охлаждала во мнѣ всякій порывъ говорить съ тобой.
// л. 18 об.
2
Я до-сихъ поръ,
напримѣръ, не написалъ тебѣ, что лѣтомъ прошлаго года у насъ
родились двойни. О дѣлахъ своихъ я тоже не могъ писать откровенно. Если
ты вспомнишь какія письма писалъ ты мнѣ самъ по начальству, то
согласишься со мною, что лучше вовсе не писать, чѣмъ писать подобныя.
Вотъ почему я писалъ тебѣ только тогда, когда могъ посылать тебѣ
деньги, а увы! эта возможность приходила ко мнѣ не такъ часто какъ бы мнѣ
хотѣлось. Съ самаго начала, разсчитавъ свои средства, я увидѣлъ,
что могу удѣлять тебѣ только 150 р. с. въ годъ. Но
посылалъ почти всегда болѣе. Я сей-часъ скажу тебѣ, почему я не
могъ [посылать] /опредѣлить/ тебѣ болѣе. Я началъ фабрику,
какъ ты самъ знаешь, безъ всякаго капитала. У меня пошло хорошо. Но самое
разширеніе производства вмѣсто того, чтобъ увеличить мои средства, только
стѣснил[а]/о/ ихъ. Я долженъ былъ дѣлать кредитъ, ждать деньги съ
купцевъ по нѣскольку мѣсяцевъ и потому самъ покупать все на
векселя. Деньги часто въ срокъ не приходятъ, а векселя не ждутъ. Это не прежніе
наши кредиторы Марбріѐ, мясники и [котор] пр., которыхъ бывало умаслишь
словами, они и уйдутъ, чтобъ явиться опять
// л. 19
мѣсяца
черезъ два. Въ купеческомъ дѣлѣ нельзя просить отстрочки. Пришолъ
срокъ и платить должно, иначе лишаешься чести и дѣлаешься банкрутомъ. Я
не понимаю какъ у меня еще до-сихъ-поръ не посѣдѣли волосы отъ
заботъ. За два, за три мѣсяца ужь думаешь, чѣмъ заплатишь
какой-нибудь значительной вексель въ нѣсколько тысячъ. Маленькихъ же
векселей въ нѣсколько сотенъ не оберешься. Они являются каждый
мѣсяцъ. А между-тѣмъ, еслибы не достало денегъ, то занять
рѣшительно негдѣ. Даже сотни никто не даетъ. Сестра Саша одолжила
бы, да у нея деньги въ Москвѣ, въ Опекун<скомъ> Совѣтѣ,
а знакомые всѣ стали такіе практическіе люди. Ктомуже, съ тѣхъ поръ
какъ я завелъ пару лошадей и дрожки – а завелъ я это чисто изъ экономіи,
потому что на извощикѣ проѣзжали мы болѣе 25 р. с.
въ мѣсяцъ – меня начали всѣ считать богачемъ. Я конечно никого
не разувѣряю, потомучто самъ еще не знаю, можетъ-быть и буду [еще]
богатъ. Я началъ теперь выдѣлывать кромѣ папиросъ сигары, и
употребилъ на это въ концѣ прошлаго год[у]/а/ кучу денегъ. Я рискнулъ и
если онѣ не пойдутъ у меня, то я незнаю что мнѣ и дѣлать
будетъ. Деньги употреблены, множество векселей подписано, сроки имъ уже
подходятъ, а я еще и не начиналъ продавать
// л. 19 об.
сигары.
Ты самъ знаешь, что онѣ должны хорошо вылежаться. Но за то если пойдутъ,
то будетъ отлично. Вообще этотъ годъ для меня критическій.
Вотъ братъ почему я не могу
пока высылать тебѣ болѣе 150 р. с. въ годъ. Особенно
теперь. Я просто дрожу надъ каждымъ рублемъ, ограничиваю себя во всемъ, даже
плать[я]/е/ ношу такое старое, что почти стыдно. Пойми меня голубчикъ, что если
напримѣръ мнѣ недостанетъ положимъ хоть 50 р., чтобъ уплатить
всю сумму по векселю, то я банкротъ, потомучто этихъ 50 р. не достанешь
здѣсь нигдѣ взаймы.
У меня теперь пожалуй и много
денегъ, да не въ комодѣ, а на рукахъ у купцевъ въ разныхъ городахъ
Россіи. Богъ знаетъ еще когда я получу ихъ. Вотъ почему я послалъ тебѣ
недѣли три тому назадъ черезъ Б<арона> Вр<ангеля> только
100 р. с. Если будутъ приходить деньги, то [въ] сей часъ же вышлю
еще, но только если будутъ, а между-тѣмъ немедленно напишу въ Москву къ
сестрамъ, авось уговорятъ тётушку. Я еще тебѣ напишу объ ней. [Черезъ]
Черезъ брата Б<арона>
Вр<ангеля> ты меня раньше просилъ объ этихъ деньгахъ, но предложилъ
самое-неисполнимое средство переслать ихъ. Ты и забылъ, что при пересылкѣ
денегъ нужно въ почтовой
// л. 20
книгѣ
росписаться и оставить свой адрессъ. Какимъ же образомъ могла тогда быть
соблюдена тайна о которой ты просилъ меня. Я хотѣлъ послать черезъ брата
Б<арона> Вр<ангеля>, но онъ тогда у меня только повернулся, такъ
что я забылъ даже взять его адрессъ. Я уже думалъ послать эти деньги тебѣ
по начальству, но къ счастію явился Алекс<андръ> Егор<овичъ>.
А это еще что-такое? Что это ты
пишешь, будто я сказалъ Полк. Х., что тебѣ лучше оставаться въ
Сибири. Разумѣется сказалъ, но прибавилъ: «чѣмъ на Кавказѣ». Это дѣло другое и я отъ своихъ
словъ не отпираюсь, потому что знаю каково иногда бываетъ на Кавказѣ.
Милый мой, вотъ тебѣ полная и откровенная исповѣдь. Я не сержусь на
тебя за твои сомнѣнія, потому что знаю, твое сердце уязвлено многими
огорченіями. Ты тоже много выстрадалъ, какъ и я, еще больше конечно моего, хотя
я право не знаю, за что я страдалъ всѣ эти 6 лѣтъ. За то
развѣ, что свято и неуклонно исполнялъ долгъ любви братской? За то
развѣ, что не отъ излишковъ своихъ дѣлился я съ тобою, а отъ
необходимаго? Но повторяю тебѣ, я не сержусь на тебя. Я очень-хорошо
понимаю твое положеніе. Добрый
// л. 20 об.
3
другъ
мой, должно быть страданія твои перешли всякую мѣру, если у тебя
повернулось сердце написать Вр<ангелю> чтобъ онъ не слушалъ меня, если я
стану уговаривать его помѣшать тебѣ жениться. Я даже отговаривать
тебя не стану, потому что самъ былъ влюбленъ, потому что самъ задумалъ жениться
и меня тоже всѣ взапуски отговаривали, а я все таки женился. Развѣ
можно отговаривать? Это по моему преступленіе. Не скрою отъ тебя, другъ мой,
что твое желаніе сильно меня испугало. Жену тоже. Вѣдь я не знаю
всѣхъ обстоятельствъ. Мы это держимъ втайнѣ и не говоримъ
сестрѣ. Я боюсь за тебя мой милый. Я боюсь за тотъ путь, на который ты
вступаешь – путь самыхъ мелкихъ, прозаическихъ заботъ, грошовыхъ
треволненій однимъ словомъ за эту мелкую монету жизни, на которую ты
размѣняешь свои червонцы. Выдержишь ли ты все это? Не упадешь ли ты
духомъ? Не увлечешь ли вмѣстѣ съ собою друг[ое]/аго/ существ[о]/а/,
такъ дорог[ое]/аго/ твоему сердцу? Вотъ за что боюсь я. Я увѣренъ, что ты
способенъ бороться съ большими несчастіями, съ крупными переворотами жизни. Это
ты доказалъ, потому что изъ борьбы этой вышелъ побѣдителемъ. Но... или ты
очень
// л. 21
перемѣнился
въ эти семь лѣтъ, только – не сердись, голубчикъ – мнѣ
страшно за тебя. Это правда тебѣ 35 лѣтъ, но этого-то я и
боюсь, мой безцѣнный. Въ эти годà уже нѣтъ той энергіи.
Тѣло проситъ покоя и удобствъ. Женись я на Эмиліи въ
Другъ мой, объ одномъ прошу
тебя – не женись до тѣхъ поръ пока неустроятся твои обстоятельства.
Есть надежды, что они устроятся и можетъ-быть скоро. Только имѣй
терпѣніе и не просись въ статскую службу. Это нелѣпость. Объ этомъ
тебѣ напишетъ Вр<ангель>. Въ Барнаулъ тебя переведутъ. Много
значительныхъ лицъ о тебѣ хлопочутъ. Имѣй только терпѣніе и
жди. Въ Статскую службу переходи, когда будешь офицеромъ, а не раньше. Вспомни
о дѣтяхъ своихъ.
Марьѣ Дмитріевнѣ я
писалъ уже
// л. 21 об.
третьяго
дня. Я почти слово /въ/ слово списалъ съ твоей программы. Кстати, ты опять
оскорбилъ меня до глубины сердца. Просишь на двухъ страницахъ о томъ, о чемъ и
просить не слѣдуетъ брату. Конечно ея ребёнокъ будетъ принятъ у насъ какъ
сынъ родной. На счетъ этаго и сомнѣваться не слѣдовало.
На дядю плохая надежда. Онъ
безвыходно живетъ въ креслахъ и сталъ, какъ ребёнокъ, а братья его и племянники
овладѣли тётушкой. Просто взяли цѣлый домъ въ опеку. Каждую
недѣлю тётушка отдаетъ имъ отчетъ въ каждой истраченной копейкѣ. Я
увѣренъ, что она и непоказала бы твоего письма дядѣ. Впрочемъ
попробуй, напиши по начальству и попроси руб. 300, такъ-какъ ты теперь ужь
Унтеръ-офицеръ. О твоемъ производствѣ я зналъ еще въ [дек] ноябрѣ,
и ужасно обрадовался. Читалъ твои стихи и нашелъ ихъ очень-плохими. Стихи не
твоя спеціальность.
Что сказать тебѣ о
себѣ? Я бьюсь какъ рыба объ ледъ и навѣрно скоро
посѣдѣю. Но не воображай себѣ, что я сдѣлался
коммерческимъ и практическимъ человѣкомъ. Увы! Все такой же
послѣдній изъ
// л. 22
романтиковъ,
худой и блѣдный. За то Эмилія очень пополнѣла. Она тебя
цѣлуетъ. Дѣти растутъ такъ что… ой, ой, ой! Маша скоро
совсѣмъ невѣста. Она будетъ очень хорошо играть на фортепьяно. Федя
начинаетъ учиться. Онъ въ гимназіи. Братъ Николя мѣсяца 3 гостилъ у
насъ. Былъ въ отпуску и искалъ здѣсь мѣста. Не нашелъ. Теперь опять
уѣхалъ въ Ревель.
Прощай мой голубчикъ. Не сомнѣвайся во мнѣ. Ты всегда былъ моимъ единственнымъ другомъ. Буду хлопотать тебѣ о деньгахъ и при первой возможности вышлю. Авось пришлютъ наконецъ эти бородачи.
Вчера была илюминація въ честь
рожденія молодаго Царя. Онъ очень добръ и милостивъ. Много ходитъ разказовъ объ
его прекрасномъ характерѣ. Сколько надеждъ у всѣхъ на его
царствованіе и кажется – Дай Богъ – это царствованіе будетъ свѣтлое.
Ну прощай голубчикъ.
[Увѣрь] Я буду писать тебѣ теперь больше, но только не
офиц<іально>. Какой прекрасный человѣкъ Вр[ангель] <Окончание фамилии густо зачеркнуто .– Ред.>.
Мнѣ очень-хотѣлось бы съ нимъ быть покороче. Прощай.
весь твой <Далее следует подпись М. М. Достоевского. – Ред.>
// л. 22 об.