<РО ИРЛИ, ф. 100, № 29673. Письмо О. И. Герке к Ф. М. Достоевскому>

12 Мая/1880 г.

С. Петербургъ.

Милостивый Государь

Ѳеодоръ Михайловичъ.

Пишу къ Вамъ, имѣя въ виду большую просьбу. Какъ странно, однако:[1] чтобы человѣкъ ни задумалъ онъ на первомъ же шагу спотыкается о камень; вотъ и я, едва успѣла написать три слова, какъ уже остановилась при мыслѣ: «не сочтете-ли Вы это письмо за дерзость съ моей стороны?» Положимъ, я держусь того мнѣнiя, что дерзость всегда заключаетъ въ себѣ нѣчто оскорбительное, сознательно-ли оскорбленіе[2], или нѣтъ — совершенно безразлично; я же, не смотря на свое доброе желаніе, не могу найти — что

// л. 1

бы Васъ могло оскорбить въ моемъ письмѣ и въ моей просьбѣ, еще en vue. Я отлично понимаю, что я далеко не Вы, тѣмъ болѣе, что мнѣ иногда приходилось чувствовать эту разницу достаточно больно и что, слѣдовательно, мое мнѣніе ни[3] коимъ образомъ не можетъ мнѣ ручаться за Ваше; но, уважая чужія убѣжденія, я того же требую и для самой себя и потому надѣюсь, что если поступокъ мой и покажется Вамъ дерзскимъ, тѣмъ не менѣе онъ, можетъ быть, будетъ извиненъ Вами.

Простите это, можетъ быть глупое, философское предисловіе неопытному уму дѣвушки, впрочемъ, оно какъ-то безсознательно вылилось изъ подъ моего пера. —

// л. 1 об.

Однако приступаю къ просьбѣ.

Чувствую, что буду выражаться неловко, ибо нахожусь въ нѣкоторомъ смущеніи, но ужь разъ пошло на то, не хочу отступать.

Видите-ли что: хочется мнѣ попросить Васъ одолжить мнѣ для чтенія, на лѣтніе мѣсяцы до Октября, слѣдующія Ваши произведенія: «Подростокъ», «Идіотъ», «Братья Карамазовы» и «Дневникъ Писателя». —

Дѣло въ томъ, что окончивъ въ прошломъ году одинъ изъ частныхъ пансіоновъ и сдавъ экзаменъ домашней наставницы, я рѣшилась посвятить свою жизнь литературѣ: изучить ее, стараться вѣрно понять все ея[4] богатство и можетъ быть впослѣдствіи, послѣ

// л. 2

долгаго, труднаго самовоспитанія, также обогатить ея чѣмъ-нибудь, если только это счастье будетъ достижимо мнѣ.

Прочитавъ три года тому назадъ Ваши «Записки изъ Мертваго Дома» я внезапно такъ была поражена мыслью, что эти люди, на которыхъ я привыкла была смотрѣть какъ на олицетвореніе всего злаго, дурнаго, отвратительнаго, гораздо болѣе несчастны, чѣмъ преступны, что сильно заболѣла.

Я поняла, что чѣмъ несчастнѣе, преступнѣе человѣкъ, тѣмъ болѣе онъ нуждается въ человѣческой любви и сожалѣніи[5]; и чувство самаго глубокаго уваженія къ тому, любовь котораго съумѣла обнять всѣхъ бѣдныхъ и забытыхъ никого не исключая,[6]

// л. 2 об.

[7]забилась въ моей тогда еще дѣтской груди……

Съ тѣхъ поръ я ревностно стала читать все, что могла только достать; я не имѣла средствъ покупать[8] себѣ книги, но нашлись добрые люди и стали приносить мнѣ, что только могли. Тогда я была[9] еще въ пансіонѣ и разумѣется совершенно забросила свои школьныя книги: наплывъ новыхъ, живыхъ мыслей потопилъ разомъ всѣ географіи, ариѳметики, химіи и. т. д.

Мнѣ даже совѣстно сознаться, до чего застыло мое самолюбіе: журнальные единицы и ноли, выговоры за невниманіе, наказанія за лѣнь….. все это ничуть меня не безпокоило.

// л. 3

И между тѣмъ, когда послѣ выпуска въ прошломъ году настали университетскіе экзамены, я сдала ихъ не хуже остальныхъ дѣвицъ: не самолюбіе руководило мною, нѣтъ, но сознаніе, что мнѣ нужно будетъ пробивать себѣ дорогу въ жизнѣ собственнымъ трудомъ. —

Впрочемъ, это все дѣло прошлое и я заговорила объ этомъ лишъ съ тою цѣлію, чтобы хоть нѣкоторымъ образомъ мотивировать свою просьбу. Изъ Вашихъ сочиненій я прочла всѣ, за исключеніемъ названныхъ мною выше, которыя я и прошу у Васъ въ одолженіе, ибо не могу ихъ никакъ достать. —

// л. 3 об.

«Дневникъ Писателя» — я, чтобъ сказать откровенно, читала, но мнѣ очень хочется просмотрѣть его еще разъ и удостовѣриться насколько вѣрно я удержала въ памяти его содержаніе. —

Помню,[10] мнѣ особенно по сердцу пришлось то, что Вы съ такою простотою и искренностію, не руководствуясь ни юридическимъ закономъ ни какой либо отвлеченной идеей, отнеслись къ нашимъ судебнымъ дѣламъ (дѣло Кронеберга, Капровой и ост.)

Однако я опять сбиваюсь въ сторону, забывъ совсѣмъ что Васъ не можетъ интересовать, какъ думаетъ незнакомая Вамъ дѣвушка. —

Простите!

// л. 4

Не смѣю повторить свою просьбу, было-бы ужь слишкомъ нескромно. — Не знаю какъ и чѣмъ Вамъ ручиться за то, что въ Октябрѣ мѣсяцѣ въ совершенной цѣлости получите обратно, все, что мнѣ дадите; вѣдь я Вамъ совершенно незнакома. —

Но обмануть довѣренность[11] человѣка и не сдержать свое слово было-бы по моему такая низость, которую трудно себѣ позволить предположить въ комъ-нибудь безъ ясныхъ доказательствъ ея.

И наконецъ, вѣдь мы живемъ не въ лабиринтѣ, а въ городѣ, гдѣ всегда можно найти другъ друга. И такъ кончаю, хотѣлось бы многое спросить и сказать, но[12] не смѣю позволить себѣ лишнее. — Простите, что и такъ обезпокоила Васъ. —

О. Герке.

NB. Если Вы бы позволили мнѣ спросить у Васъ Вашего мнѣнія по поводу нѣсколькихъ вопросовъ, которые мучатъ меня, я была-бы слишкомъ благодарна и счастлива! Позволить себѣ это безъ Вашего на то разрѣшенiя[13] — не смѣю![14]

Адресъ: по Знаменской ул. – уголъ Сапернаго переулка, д. № 43, кв. № 13. – Ольгѣ Ивановнѣ Герке. (Квартира за нами только до 1 Іюня.)[15]

// л. 4 об.

[1] Вместо двоеточия была запятая.

[2] Вместо: оскорбленiе — было: , или нѣтъ

[5] Вместо: сожалѣнiи — было: сожалѣнiя

[6] В правом нижнем углу листа поставлен авторский знак: ×

[7] В левом верхнем углу листа повтор авторского знака: ×

[8] Исправлено. В рукописи было: пукапать

[9] Вместо: была — было начато: жи

[11] довѣренность вписано.

[13] Вместо: Вашего на то разрѣшенiя — было: Ваше на то разрѣшенiе

[14] Запись: NB. Если Вы ∞ не смѣю! – сделана слева на полях л. 4.

[15] Запись: Адресъ: ∞ только до 1 Іюня.) — сделана справа на полях л. 4 об.