<РО ИРЛИ, ф. 168, № 16640. Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н.Майкову>

Дрезденъ 25 Марта/6 Апрѣля/1870.

Виноватъ, многоуважаемый и добрѣйшiй Аполонъ Николаевичь, что до сихъ поръ промедлилъ отвѣтомъ, когда[1] каждый день рвался писать къ Вамъ. Но во первыхъ, работа, а во вторыхъ здоровье и мнительность, возродившаяся въ уединенiи ‑ мнительность о здоровьѣ и я очень тосковалъ. Сердце неправильно очень стучало и спать не могу. Пошелъ однако жъ къ доктору, изъ знаменитыхъ профессоровъ, осмотрѣлъ меня всего — «рѣшительно ничего[2], одни нервы. Но нервы сильно разстроены». На лѣто надо-бы куда нибудь переѣхать изъ Дрездена, хорошо-бы на море, покупаться. Хорошо-бы и для жены. Безспорно лучше всего воздухъ родины и все что Вы писали объ этомъ въ Вашемъ письмѣ ‑ золотая правда, правда изъ правдъ. Но, Аполлонъ Николаевичь, развѣ Вы не знаете почему я не возвращаюсь и не могу бросить этой проклятой заграницы?[3] Каково прiѣхать и прямо поступить въ долговое отдѣленiе? До нѣкоторой поры мнѣ никакъ невозможно возвращенiе и неужели Вы думаете, что я самъ не тоскую и не стремлюсь душою въ Россiю? А жена какъ тоскуетъ[4]; развѣ мнѣ весело смотрѣть на ея тоску? Мало того: Я положительно знаю, по фактамъ, что дѣла мои въ экономическомъ отношенiи пошли-бы втрое лучше чѣмъ здѣсь идутъ. На этотъ счетъ хочу Вамъ высказаться окончательно: Клянусь Вамъ, дорогой другъ, что я-бы не посмотрѣлъ на то, что меня непремѣнно въ долговое посадятъ, ‑ то-ли я видывалъ въ своей жизни? Отсидѣлъ-бы годъ и выкупился-бы. Но я знаю, что если прежде (еще лѣтъ пять назадъ), это было возможно, то теперь, ‑ знаю навѣрно, ‑ рѣшительно не возможно. Съ моимъ здоровьемъ я не вынесу и полугода въ заключенiи публичномъ, а главное ничего не сработаю. А писать — темъ куча. Про здѣшнее-же писанiе Вы говорите золотыя слова; дѣйствительно я отстану ‑ не отъ вѣка, не отъ знанiя что у насъ дѣлается (я навѣрно гораздо лучше Вашего это знаю, ибо, ежедневно! прочитываю три русскiя газеты до послѣдней строчки и получаю два журнала) ‑ но отъ живой струи жизни отстану;[5] не отъ

// л. 102

идеи, а отъ плоти ея, ‑ а это ухъ какъ влiяетъ на работу художественную! Все это правда, но ‑ какъ мнѣ быть? Войти въ соглашенiе съ кредиторами, упросить чтобъ дали годъ сроку и тогда все уплач̀у? [6] Да согласятся-ли? Если уплатить половину, то можетъ быть и дали-бы годъ сроку. Я объ этомъ думаю день и ночь. Даже еслибъ 30% уплатить, то можетъ быть согласились бы! Но съ ними и въ сношенiя трудно войти теперь; Богъ знаетъ всѣ-ли еще въ Петербургѣ? А надобно; иначе средства нѣтъ. Всѣхъ долговъ опасныхъ, т. е. вексельныхъ, я думаю теперь 4000 руб. Слѣдственно двѣ тысячи на уплату, да 1000 на подъемъ отсюда и на первый прiѣздъ въ Петербургъ ‑ вотъ стало быть 3000 необходимы. Гдѣ это взять? Но вѣрьте мнѣ, еслибъ я тогда[7] не выѣхалъ изъ Петербурга, то въ два бы года все уплатилъ совершенно. Но вѣдь я и выѣхалъ потому что Печаткинъ подалъ ко взысканiю, объ чемъ я услышалъ заранѣ. Каково-бы мнѣ тогда, только что женившись, засѣсть въ тюрьму? Я этого не снесъ и поѣхалъ, — ну вотъ и все.

Впрочемъ объ этомъ буду сильно думать лѣтомъ, когда что-нибудь окажется. Теперь я работаю въ Русскiй Вѣстникъ. Я тамъ задолжалъ и отдавъ Вѣчнаго мужа въ Зарю, поставилъ себя тамъ въ Р<усскомъ> В<ѣстни>кѣ[8] въ двусмысленное положенiе. Во что-бы то ни было надо туда кончить, тò что теперь пишу. Да и обѣщано мною имъ[9] твердо, а въ литературѣ я человѣкъ честный. Тò, что пишу ‑ вещь тенденцiозная, хочется высказаться погорячѣе. (Вотъ завопятъ-то про меня нигилисты и западники что ретроградъ!) Да чортъ съ ними, а я до послѣдняго слова выскажусь. И знаете въ какой я смутѣ? ‑ рѣшительно не могу рѣшить: будетъ успѣхъ или нѣтъ? Тò мнѣ кажется, что чрезвычайно удачно выйдетъ и я деньги на 2^мъ изданiи хвачу, тò кажется, что совсѣмъ не удастся. Но лучше пусть совсѣмъ провалюсь чѣмъ успѣхъ середка на половинѣ. Вы меня огрѣли дубиной по лбу Вашей замѣткой объ «усилiяхъ воображенiя», подмѣченныхъ Вами въ Вѣчномъ мужѣ. Сколько мнѣ это тоски стоило; но однакоже какъ Богъ дастъ. Не надѣясь на успѣхъ нельзя съ жаромъ работать. А я съ жаромъ работаю. Стало-быть надѣюсь.

Но я еще не поблагодарилъ Васъ за Ваше доброе участiе и за хожденiе къ мерзавцу Стелловскому и

// л. 102 об.

<В верхнем правом углу Ф. М. Достоевским поставлена цифра: 2 – ред.>

прочее. Вы и не подозрѣваете сколько Вы для меня этимъ сдѣлали. Вы мнѣ миръ души возвратили и рану залечили. Я Вамъ (и только Вамъ) признаюсь во всемъ окончательно: Я ужъ думалъ, что Паша обманулъ меня! Какъ я страдалъ, какъ я молился за него и наконецъ-то Ваше письмо разсѣяло всѣ сомнѣнiя мои: Это только вѣтрянный мальчикъ, но добрый и честный. Повторяю ‑ Вы рану въ моей душѣ залечили. А съ Стелловскимъ ‑ чортъ съ нимъ! Да я отчасти и радъ, ‑ можете себѣ представить! До того тяжело имѣть дѣло съ этимъ мерзавцемъ!

А между тѣмъ я положительно въ ужасномъ теперь состоянiи (Мистеръ Микоберъ). Денегъ нѣтъ ни копѣйки, а надо просуществовать до осени, когда у меня будутъ деньги.[10] Просить въ Русскомъ В<ѣстни>кѣ почти невозможно; во первыхъ ‑ ну какъ откажутъ, а во вторыхъ ‑ это будетъ безмѣрно забираться у нихъ впередъ. Отъ нихъ я навѣрно получу, но только осенью; за то получу значительно. Что я Вамъ пишу теперь, тò знаю навѣрно. Но до осени совсѣмъ нечѣмъ жить будетъ. Вы думаете я здѣсь трачу, роскошествую. Вѣрите-ли, что я съ самаго переѣзда въ Дрезденъ, 8 мѣсяцевъ, жилъ однимъ Вѣчнымъ мужемъ, почти 100 талеровъ въ мѣсяцъ, а тутъ и род̀ины и самый необходимый ремонтъ и жить не дешево, ‑ такъ что въ концѣ концовъ задолжалъ и до сихъ поръ есть долги. Н. Н. Страховъ, мѣсяцъ назадъ, приглашалъ меня положительно къ дальнѣйшему[11] участiю въ Зарѣ. Я отвѣтилъ ему предложить Кашпиреву мой романъ къ будущему году, но съ тѣмъ чтобъ 500 руб. теперь и[12] по сту рублей ежемѣсячно, впродолженiе пяти мѣсяцевъ, такъ что выйдетъ всего 1000 руб. По моему немного; давалъ же Кашпиревъ и по полторы тысячи впередъ за годъ Стебницкому. (Да и журнала издавать нельзя не выдавая впередъ, иначе всѣхъ писателей упустишь). Николай Николаевичь отвѣтилъ, что Кашпиревъ согласенъ, что деньги пришлютъ въ Апрѣлѣ, но чтобъ я доставилъ мою вещь въ нынѣшнемъ году на осеннiе мѣсяцы. Я отвѣчалъ, что въ нынѣшнемъ году мнѣ положительно[13] невозможно. Кашпиревъ еще впрочемъ мнѣ ничего не писалъ самъ. Жду послѣдняго отъ нихъ отвѣта. Согласитесь сами, что если я заберусь въ Русскомъ Вѣстникѣ еще, то и работа моя будущая будетъ надолго принадлежать Русскому Вѣстнику. Тò что я пишу теперь въ Р<усскi>й В<ѣстни>къ я кончу мѣсяца

// л. 103

черезъ три навѣрно. Тогда, погулявъ мѣсяцъ, сѣлъ-бы за работу въ Зарю. Я теперь года полтора сряду не работалъ и меня томитъ писать (Вѣчнаго мужа не считаю). Надъ тѣмъ что пишу въ Р<усскiй> В<ѣстни>къ я не очень устану; за то въ Зарю я обѣщаю вещь хорошую и хочу сдѣлать хорошо. Эта вещь въ Зарю уже два года какъ зрѣетъ въ моей головѣ. Это та самая идея, объ которой я Вамъ уже писалъ. Это будетъ мой послѣднiй романъ.[14] Объемомъ въ Войну и мiръ и идею[15] Вы-бы похвалили ‑ сколько я покрайней мѣрѣ соображаюсь съ нашими прежними разговорами съ Вами. Этотъ романъ будетъ состоять изъ пяти большихъ повѣстей (листовъ 15 въ каждой[16]; въ 2 года планъ у меня весь созрѣлъ). Повѣсти совершенно отдѣльны одна отъ другой, такъ что ихъ можно даже пускать въ продажу отдѣльно. Первую повѣсть я и назначаю Кашпиреву: Тутъ дѣйствiе еще въ сороковыхъ годахъ. (Общее названiе романа есть: Житiе великаго грѣшника, но каждая повѣсть будетъ носить названiе отдѣльно)<.> Главный вопросъ, который проведется во всѣхъ частяхъ ‑ тотъ самый, которымъ я мучился сознательно и безсознательно всю мою жизнь ‑[17] существованiе Божiе. Герой впродолженiе жизни, то атеистъ, то вѣрующiй, то фанатикъ и сектаторъ, то опять[18] атеистъ. 2^я повѣсть будетъ происходить вся въ монастырѣ. На эту 2^ю повѣсть я возложилъ всѣ мои надежды. Можетъ быть скажутъ наконецъ, что не все писалъ пустяки. (Вамъ одному исповѣдуюсь Аполлонъ Николаевичь: хочу выставить во 2^й повѣсти главной фигурой Тихона Задонскаго, конечно подъ другимъ именемъ, но тоже Архiерей будетъ проживать въ монастырѣ на спокоѣ. 13лѣтнiй мальчикъ, участвовавшiй въ совершенiи уголовнаго преступленiя, развитый и развращенный ([19] я этотъ типъ знаю) будущiй герой всего романа, посаженъ въ монастырь родителями (кругъ нашъ, образованный) и для обученiя. Волченокъ и нигилистъ-ребенокъ сходится съ Тихономъ (Вы вѣдь знаете характеръ и все лицо Тихона). Тутъ-же въ монастырѣ посажу Чаадаева (конечно подъ другимъ тоже именемъ)<.> Почему Чаадаеву не просидѣть года въ монастырѣ? Предположите

// л. 103 об.

<В верхнем правом углу Ф. М. Достоевским поставлена цифра: 3 – ред.>

что Чаадаевъ, послѣ первой статьи, за которую его свидѣтельствовали доктора каждую недѣлю, не утерпѣлъ и напечаталъ напримѣръ за границей, на французскомъ языкѣ, брошюру, ‑ очень и могло-бы быть, что за это его[20] на годъ отправили-бы посидѣть въ монастырь. Къ Чаадаеву могутъ прiѣхать въ гости и другiе,[21] Бѣлинскiй наприм. Грановскiй[22], Пушкинъ даже[23]<.> (Вѣдь у меня-же не Чаадаевъ, я только въ романъ беру этотъ типъ). Въ монастырѣ есть и Павелъ Прусскiй, есть и Голубовъ и инокъ Парфенiй. (Въ этомъ мiрѣ я знатокъ и монастырь русскiй знаю съ дѣтства). Но главное Тихонъ и мальчикъ. Ради Бога не передавайте никому содержанiя этой 2^й части. Я никогда впередъ не разсказываю никому моихъ темъ; стыдно какъ-то; А Вамъ исповѣдуюсь.[24] Для другихъ пусть это гроша не стоитъ, но для меня сокровище. Не говорите-же про Тихона. Я писалъ о монастырѣ Страхову, но про Тихона не писалъ. Авось выведу величавую, положительную, святую фигуру. Это ужъ не Костанжогло-съ и не нѣмецъ (забылъ фамилiю) въ Обломовѣ[25]; и не Лопухины, не Рахметовы. Правда, я ничего не создамъ, я только выставлю дѣйствительнаго Тихона, котораго я принялъ въ свое сердце давно съ восторгомъ. Но я сочту, если удастся[26] и это для себя уже важнымъ подвигомъ. Не сообщайте-же никому. Но для 2^го романа, для монастыря, я долженъ быть въ Россiи. Ахъ кабы удалось! Первая-же повѣсть ‑ дѣтство героя; Разумѣется не дѣти на сценѣ; романъ есть. И вотъ, благо я могу написать это за границей, предлагаю Зарѣ. Неужто откажутъ? Да и 1000 руб. ‑ не Богъ знаетъ какiя деньги. Какъ хотятъ; этакъ[27] дѣйствуя[28] все и всѣхъ упустятъ. Впрочемъ ихъ дѣло. Я вчера писалъ Страхову и попросилъ поскорѣе послѣдняго рѣшенiя. Иначе мнѣ надо же что нибудь предпринять не теряя времени; обратиться въ Р<усскомъ> В<ѣстни>къ ‑ тоже время пройдетъ ‑ такъ ужъ покрайней мѣрѣ не задерживали-бы меня отвѣтомъ изъ Зари. (Весь то романъ, я думаю,[29] я буду лѣтъ шесть писать.) Если можете сказать словцо въ мою пользу въ Зарѣ, то скажите голубчикъ. Ибо страшно тяжело въ Р<усскi>й В<ѣстни>къ обращаться въ эту минуту; Черезъ три мѣсяца дѣло иное. Да и самому мнѣ бы хотѣлось работать въ Зарѣ. Направленiе то, которое я наиболѣе раздѣляю, кромѣ кой чего разумѣется. Впрочемъ какъ хотятъ. Бѣдность-то моя меня

// л. 104

съѣла, а то сталъ-бы я лѣзть самъ съ предложенiями. И замѣтьте, только что свяжусь съ журналомъ, сейчасъ торопятъ срокомъ, сейчасъ-бы имъ къ самому раннему сроку! Да я лучше умру, чѣмъ теперь себя[30] стѣсню. Одинъ Русскiй В<ѣстни>къ меня не стѣснялъ. Благороднѣйшiе люди!

Кстати, дорогой, Аполлонъ Николаевичь, откуда могла къ Вамъ зайти идея о Яновскомъ? И въ мысли не было у меня, ни разу, ни одного мгновенiя! Я такъ удивился прочтя у Васъ. Да и исторiи Яновскаго, въ этомъ отношенiи, я совсѣмъ не знаю. Развѣ у него было что нибудь подобное?

Про нигилизмъ говорить нечего[31].[32] Подождите пока совсѣмъ перегнiетъ этотъ верхнiй слой, оторвавшейся[33] отъ почвы Россiи?[34] Знаете-ли: Мнѣ приходитъ въ голову что многiе изъ этихъ-же самыхъ подлецовъ-юношей, гнiющихъ юношей, кончатъ тѣмъ что станутъ настоящими, твердыми почвенниками, чисто Русскими. Ну, а остальные пусть сгнiютъ. Кончится тѣмъ, что и они замолчатъ, въ параличѣ. А мерзавцы однако же!

Аннѣ Григорьевнѣ слишкомъ лестно мнѣнiе Анны Ивановны. Знаете-ли она у меня самолюбива и горда. Но еслибъ Вы знали какъ я съ ней счастливъ. Одно несчастiе ‑ не можемъ покамѣстъ возвратиться. Но вѣдь воротимся-же, можетъ быть! ‑ Люба дѣлаетъ зубки и мучается. Здоровый ребенокъ; вы-бы подивились. Но еслибъ не Анна Николавна, мать Анны Григорьевны, то умерла-бы и Люба. Пропали-бы мы безъ нея[35].

Эхъ, о многомъ хотѣлъ-бы я Васъ пораспросить, но ‑ до свиданiя однако же. Не забывайте меня совсѣмъ и не оставляйте, а я Вашъ, вы знаете

всегдашнiй и неизмѣнный

Ѳедоръ Достоев<скiй.>

‑ Аня Вамъ и Аннѣ Ивановнѣ кланяется. Я тоже свидѣтельствую мое глубокое уваженiе Аннѣ Ивановнѣ и благодарность сердечную за отзывъ объ Анѣ.[36]

‑ Кстати: Кашпиревъ, выславъ мнѣ, мѣсяцъ назадъ, 400 руб. прибавилъ что будетъ еще остаточекъ, примѣрно отъ 50 до 100 руб. Но до сихъ поръ не высылаетъ. Если этотъ остаточекъ есть, то намекните ему, ради Христа, дорогой Аполлон<ъ> Николаевичь, чтобъ выслалъ. Для меня 50 руб. слишкомъ, слишкомъ дороги.

Нравятся-ли Вамъ критики Страхова? Я высоко ставлю.

// л. 104 об.

[1] Вместо: когда ‑ было: тогда

[4] Вместо: тоскуетъ ‑ было: тускуетъ

[6] Далее было: Да согласятся-ли?

[8] въ Р<усскомъ> В<ѣстни>кѣ вписано.

[12] Далее было: 500 руб. [ежемѣ] по

[13] Далее было начато: нев

[16] Вместо: въ каждой ‑ было: въ каждый

[18] Далее было начато: атеи

[19] Далее было: не безпокойтесь,

[20] В рукописи ошибочно: я

[22] Вместо: Грановскiй ‑ было: Гр-й

[25] Далее следует авторский знак: х)х). Внизу на полях под таким же знаком записано: Почетъ мы знаемъ: Можетъ-быть именно Тихонъ-то и составляетъ нашъ русскiй положительный типъ, который [ище] ищетъ наша литература, а не Лавровскiй, не Чичиковъ, не Рахметовъ и проч.

[26] Вместо: сочту, если удастся ‑ было: считаю

[27] Вместо: этакъ ‑ было: иначе

[29] Запятая зачеркнута и вставлена.

[30] Далее было начато: [сте] стѣ

[31] Вместо: нечего ‑ было: ничего

[32] Далее было начато: Пока

[35] Вместо: нея ‑ было: нее