<РО ИРЛИ, ф. 287, № 52. Письмо Ф. М. Достоевского к Н. НСтрахову>

 

1

<Цифра поставлена рукой Ф. М. Достоевского. – Ред.>

Флоренцiя 30/18 Марта/69

Вопервыхъ, благодарю Васъ, многоуважаемый Николай Николаевичь за то, что не замедлили Вашимъ отвѣтомъ: въ моихъ обстоятельствахъ, — это составляетъ[1] половину[2] дѣла, потому что опредѣляетъ мои занятiя и намѣренiя. Благодарю Васъ, во вторыхъ, за распоряженiе о присылкѣ Зари, а въ третьихъ, — за доброе извѣстiе объ Аполонѣ Николаевичѣ. Я напишу ему самъ, въ отвѣтъ на его письмо, на дняхъ. Если онъ меня Вамъ хвалилъ, то будьте увѣрены, что и я его постоянно. Въ это послѣднее время недоумѣнiя, произшедшаго отъ моей мнительности, я ни капли не потерялъ къ нему моего сердечнаго расположенiя[3]. А о томъ что онъ хорошiй и чистый человѣкъ въ этомъ для меня слишкомъ давно нѣтъ сомнѣнiя и я весьма радъ что Вы съ нимъ такъ сошлись.

Если Заря не имѣетъ покамѣстъ такого успѣха, какого-бы желательно, то вѣдь все таки-же она имѣетъ успѣхъ, и почти значительный, а это не шутка. Хоть третью тысячу подписчиковъ Вы, можетъ быть, и не доберете, но поддержавъ успѣхъ въ продолженiе года, Вы, повторяю это[4] съ упорствомъ, станете на твердое основанiе. Изъ ежемѣсячныхъ журналовъ нѣтъ ни одного съ такимъ точнымъ и твердымъ направленiемъ. Второй номеръ на меня произвелъ чрезвычайно прiятное впечатлѣнiе. Про Вашу статью и не говорю. Кромѣ того что это настоящая критика, — именно то самое слово, которое теперь всего необходимѣе и всего болѣе разъясняетъ дѣло. Статья-же Данилевскаго, въ моихъ глазахъ, становится все болѣе и болѣе важною и капитальною. Да вѣдь это — будущая настольная книга всѣхъ Русскихъ надолго; и какъ много способствуетъ тому языкъ и ясность его, популярность его[5] не смотря на строго научный прiемъ.

// л. 13

 

Какъ хотѣлось-бы мнѣ поговорить объ этой статьѣ съ Вами, именно съ Вами, Николай Николаевичь; но слишкомъ много надо говорить! Она до того совпала съ моими собственными выводами и убѣжденiями, что я даже изумляюсь, на иныхъ страницахъ[6] сходству выводовъ; многiя[7] изъ моихъ мыслей я давно давно, уже два года, записываю, именно готовя тоже статью, и чуть не подъ тѣмъ-же самымъ заглавiемъ, съ точно такою мыслiю и выводами. Каково-же радостное изумленiе мое, когда встрѣчаю теперь[8] почти тоже самое, что я жаждалъ осуществить въ будущемъ, — уже осуществленнымъ, — стройно, гармонически, съ необыкновенной силой логики, и съ тою степенью научнаго прiема, которую я конечно, не смотря на всѣ усилiя мои, не могъ-бы осуществить никогда. Я до того жажду продолженiя этой статьи, что каждый день бѣгаю на почту и высчитываю всѣ вѣроятности скорѣйшаго полученiя Зари (и хоть-бы по три-то главы печатала Редакцiя вмѣсто двухъ! Прочтешь двѣ главы и думаешь: Цѣлый мѣсяцъ еще, а пожалуй и 40 дней! — (такъ-какъ Заря все таки не отличается-же аккуратностiю выхода, неправда-ли?) Потому еще жажду читать эту статью, что сомнѣваюсь нѣсколько, и со страхомъ, объ окончательномъ выводѣ; я все еще не увѣренъ что Данилевскiй укажетъ въ полной[9] силѣ окончательную сущность Русскаго призванiя[10], которая[11] состоитъ въ разоблаченiи передъ мiромъ Русскаго Христа, мiру невѣдомаго, и котораго начало заключается въ нашемъ родномъ православiи. Помоему въ этомъ вся сущность нашего будущаго цивилизаторства и воскрешенiя хотя-бы всей Европы[12] и вся сущность нашего могучаго будущаго бытiя.[13] Но въ одномъ словѣ не выскажешься и я напрасно даже заговорилъ. Но одно[14] еще выскажу: Не можетъ такое

// л. 13 об.

 

строгое, такое русское, такое охранительное и зиждительное направленiе журнала не имѣть успѣха и не отозваться радостно въ читателяхъ, послѣ нашего жалкаго[15], напускнаго, съ раздраженными нервами, односторонняго и безплоднаго отрицанiя. 

/2я/ Книжка Зари составлена кромѣ того, обильно. Въ ней есть очень хорошiя статьи.[16] Прiятно видѣть книжку.  ·  Но нѣсколько строкъ въ Вашемъ письмѣ, многоуважаемый Николай Николаевичь, на время весьма удивили меня. Что это Вы пишете — и съ такою тоской, съ такою видимою грустiю, — что статья Ваша не имѣетъ успѣха, не понимаютъ, не находятъ ее любопытною. Да неужели-жъ Вы, дѣйствительно, убѣждены были что всѣ такъ, тотчасъ-же, и поймутъ? Помоему это было-бы даже плохою рекомендацiею для статьи. Что слишкомъ скоро и быстро понимается, — то не совсѣмъ прочно. Бѣлинскiй только въ концѣ своего поприща заслужилъ извѣстность желаемую, а Григорьевъ такъ и умеръ ничего почти не достигнувъ при жизни. Я привыкъ Васъ до того уважать, что считалъ Васъ мудрымъ и для этого обстоятельства. Сущность дѣла такъ тонка, что всегда улетаетъ отъ большинства; они понимаютъ когда уже очень разжуютъ имъ, а до того имъ кажется всегда[17] всякая новая мысль не особенно любопытною. И чѣмъ проще, чѣмъ яснѣе (т. е. чѣмъ съ бóльшимъ талантомъ) она изложена, — тѣмъ болѣе и кажется она слишкомъ простою и ординарною. Вѣдь это законъ-съ! Простите меня, но я даже усмѣхнулся на Ваше, очень наивное, выраженiе: что «не понимаютъ люди даже очень смышленые». Да эти-то скорѣе другихъ и всегда не понимаютъ и даже вредятъ пониманiю другихъ, — и это имѣетъ свои причины, слишкомъ ясныя, и конечно тоже законъ. Но вѣдь сами-же говорите Вы, что за Васъ

// л. 14

 

восторженно стоятъ и Градовскiй и Данилевскiй, что Аксаковъ къ Вамъ заѣхалъ, и т. д. Мало Вамъ этого? Но я все-таки твердо увѣренъ, что въ Васъ настолько есть самосознанiя и внутренней потребности движенiя впередъ, что Вы не потеряете уваженiя къ своей дѣятельности и не оставите дѣла! А то не пугайте пожалуста; Вы уйдете Заря распадется.

Теперь о дѣлахъ: Личныя, денежныя обстоятельства мои теперь нѣсколько поисправились присылкою отъ Каткова, который видимо цѣнитъ меня, какъ сотрудника, а я ему за это очень благодаренъ. Но я до того зануждался, что и эти присланныя деньги мнѣ помогли почти только на минуту. Очень скоро я буду опять нуждаться; но повѣрьте мнѣ, многоуважаемый Николай Николаевичь, что не одни деньги, а истинное сочувствiе къ Зарѣ (въ которомъ Вы-то можетъ быть сомнѣваться не будете) возбуждаютъ мое желанiе въ ней участвовать. Не смотря на все это, я не могу никакъ принять предложенiе Кашпирева, въ томъ видѣ какъ Вы изобразили въ Вашемъ письмѣ, — именно потому что это для меня физически невозможно. Тысяча рублей, да еще съ разсрочкой (и первая выдача не сейчасъ, а сейчасъ-то и составляетъ главное) — для меня теперь слишкомъ мало. Согласитесь сами что заняться вещью, говоря относительно, объемистою, въ 10 въ 12 листовъ, — и во все это время имѣть въ виду только тысячу рублей, чуть не до Сентября, въ моемъ положенiи слишкомъ недостаточно. Конечно и прежде дѣлая такое предложенiе я былъ-бы[18] въ тѣхъ-же условiяхъ. Но настоятельная нужда моя была, мѣсяцъ назадъ, при молчанiи Русскаго Вѣстника, до того сильна, что тысяча рублей сейчасъ и разомъ имѣла для меня чрезвычайную цѣнность. Теперь-же мнѣ выгоднѣе сѣсть, и сѣсть какъ можно скорѣе, за романъ, на будущiй годъ, въ Русскiй Вѣстникъ, который до того времени не оставитъ меня безъ денегъ; да и разставаться съ Катковымъ я никогда не былъ намѣренъ. — Но вотъ что я[19] могу, въ настоящую минуту представить Зарѣ вмѣсто прежнихъ условiй и въ томъ случаѣ, если все таки хоть сколько нибудь оцѣнятъ мое сотрудничество и предложенiе мое[20] не будетъ противурѣчить видамъ журнала:

У меня есть одинъ разсказъ, весьма небольшой, листа въ 2 печатныхъ, можетъ быть нѣсколько болѣе (въ Зарѣ можетъ быть займетъ листа 3 или даже 31/2). Этотъ разсказъ я еще думалъ написать четыре года назадъ, въ годъ смерти брата, въ отвѣтъ на слова Ап. Григорьева, похвалившаго мои Записки изъ подполья и сказавшаго мнѣ тогда:

// л. 14 об.

2

<Цифра поставлена рукой Ф. М. Достоевского. – Ред.>

«Ты въ этомъ родѣ и пиши». Но это не Записки изъ подполья; Это совершенно другое по формѣ, хотя сущность таже, моя всегдашняя сущность, если только Вы, Николай Николаевичь, признаете и во мнѣ, какъ у писателя, нѣкоторую свою, особую сущность. Этотъ разсказъ я могу написать очень скоро, такъ какъ нѣтъ ни одной строчки и ни единаго слова, неяснаго для меня въ этомъ разсказѣ. При томъ-же много уже и записано (хотя еще ничего не написано). Этотъ разсказъ я могу кончить и выслать въ Редакцiю гораздо раньше перваго Сентября (хотя впрочемъ, думаю, Вамъ раньше и не надо; не въ лѣтнихъ-же мѣсяцахъ будете Вы меня печатать!). Однимъ словомъ я могу его выслать даже черезъ два мѣсяца. И вотъ все, чѣмъ въ нынѣшнемъ году я въ состоянiи принять участiе въ Зарѣ, не смотря на все желанiе писать туда, гдѣ пишете Вы, Данилевскiй, Градовск<ій> и Майковъ. Но вотъ при этомъ мои условiя, которыя и прошу Васъ передать, въ отвѣтъ на его[21] первый отвѣтъ, Кашпиреву:

Я прошу во первыхъ[22] сейчасъ, впередъ, — 300 рублей. Изъ нихъ 125 рублей, немедленно, (въ случаѣ согласiя,) прошу Васъ [23] Николай Николаевичь[24] очень, — передать Марьѣ Григорьевнѣ Сватковской (адрессъ я Вамъ писалъ въ прошломъ письмѣ) остальные же 175 рублей выслать мнѣ, сюда, во Флоренцiю не болѣе какъ черезъ мѣсяцъ отъ сегодняшняго числа, (то есть отъ 30/18 Марта) т. е. я бы желалъ, чтобъ къ 18му Апрѣля, нашего стиля, эти 175 руб. были уже здѣсь у меня. Въ такомъ случаѣ я, черезъ два мѣсяца вышлю повѣсть и постараюсь не сконфузиться, т. е. представить работу по возможности лучше. (Не за деньги-же я выдумываю [25] сюжеты[26]; не было-бы у меня замышлено разсказа, то я-бы и не представлялъ условiй).

Теперь Николай Николаевичь, не разсердитесь (дружески прошу) за эту условность, за торгъ и т. д.[27] Это вовсе не торгъ, — это точное и ясное изложенiе[28] моихъ обстоятельствъ, и чѣмъ точнѣе, чѣмъ яснѣе, — тѣмъ вѣдь и лучше въ дѣлахъ. Но я слишкомъ хорошо Васъ-то покрайней мѣрѣ знаю, чтобъ быть увѣреннымъ въ Вашемъ на меня взглядѣ. Не писали-бы Вы мнѣ такихъ

// л. 15

 

добрыхъ писемъ, еслибъ не уважали[29] меня до извѣстной степени, и какъ человѣка и какъ литератора. А Ваше мнѣнiе я всегда, (и во всѣхъ нашихъ отношенiяхъ) цѣнилъ.

Теперь собственно къ Вамъ большущая просьба Николай Николаевичь: Увѣдомьте меня о рѣшенiи Кашпирева[30], немедленно по полученiи письма моего. Это необходимо мнѣ крайне, для распредѣленiя моихъ расчетовъ и, главное, занятiй. Если будете заняты, то напишите только хоть нѣсколько увѣдомляющихъ строкъ.[31]

Адрессъ[32] Марьи Григорьевны Сватковской:

На Пескахъ, напротивъ Перваго Военно-Сухопутнаго Госпиталя, по Ярославской улицѣ, домъ 1й, (хозяйкѣ дома) т. е. въ собственномъ домѣ.

До свиданiя многоуважаемый и добрѣйшiй Николай Николаевичь. Ваши письма для меня составляютъ слишкомъ многое. Анна Григорьевна Вамъ очень кланяется. А я Вамъ совершенно преданный

Ѳедоръ Достоевск<>

P. S. Плата за мой листъ прежняя какъ я уже и писалъ: 150 руб. съ листа печати Русскаго Вѣстника. Само собою что если въ повѣсти будетъ болѣе 2хъ листовъ, то Редакцiя Зари доплатитъ остальное.

P. S. Кто это говорилъ Вамъ дурно про мое здоровье: Здоровье мое чрезвычайно хорошо, а припадки хоть и продолжаются, но буквально вдвое рѣже, чѣмъ въ Петербургѣ, по крайней мѣрѣ съ переселенiя въ Италiю.

// л. 15 об.



[1] составляетъ вписано.

[2] Вместо: половину ‑ было: половина

[3] Далее было: <?>

[4] Далее было: запятая

[5] популярность его вписано.

[6] В рукописи ошибочно: страницыхъ

[7] Вместо: многiя ‑ было: многiе

[8] Далее было: мои

[9] Далее было: силѣ

[10] Русскаго призванiя вписано.

[11] Далее было: есть

[12] Вместо: Европы ‑ было: Европа

[13] Далее было начато: Ко

[14] Далее было: знаете

[15] Вместо: жалкаго ‑ было: жулкаго

[16] Далее было: Кромѣ того

[17] Далее было начато: нов

[18] -бы вписано.

[19] Далее было начато: мог

[20] предложенiе мое вписано.

[21] Далее было начато: отв

[22] Далее было: запятая

[23] Далее было: очень

[24] Вместо: Николаевичь ‑ было: Николай

[25] Далее было: сюжеты

[26] сюжеты вписано.

[27] Далее было: )

[28] В рукописи ошибочно: изложенія

[29] Далее было: мѣня

[30] Вместо: Кашпирева ‑ было: Кашпирева

[31] Далее было начато: и это во всяк

[32] Вместо: Адрессъ ‑ было: Адрес