<РО ИРЛИ, ф. 287, № 52. Письмо Ф. М. Достоевского к Н. Н. Страхову>

<Цифра поставлена рукой Ф. М. Достоевского. – Ред.>

Флоренцiя ²⁶^{Февраля}/₁₀_Марта/69

Каждый день порываюсь отвѣчать Вамъ, дорогой и Многоуважаемый Николай Николаевичь, на Ваше привѣтливое и любопытнѣйшее письмо, и вотъ только что теперь исполняю желанiе мое. Нѣсколько разъ я уже отвѣчалъ Вамъ мысленно, и каждый день прибавлялъ что-нибудь къ мысленному письму, и еслибъ все это записывать, то образовался-бы, кажется, цѣлый томъ. Запоздалъ-же я отвѣчать сначала по нездоровью (послѣ припадка; ждалъ пока освѣжѣетъ голова) а потомъ Вы сами[1] были виноваты отчасти въ томъ[2] что я все откладывалъ писать: по письму Вашему я вообразилъ что Заря выйдетъ на дняхъ; а она вонъ еще сколько запоздала противъ перваго мѣсяца! Мнѣ-же все хотѣлось познакомиться со вторымъ томомъ и тогда уже изложить всѣ мои впечатлѣнiя. Потому что всѣмъ этимъ я очень взволнованъ; впрочемъ постараюсь писать въ нѣкоторомъ порядкѣ.

Вопервыхъ, вотъ главная сущность впечатлѣнiй о Зарѣ. Для меня «Заря» — явленiе отрадное и необходимое. Но это для меня; для многаго множества, она, въ настоящую минуту, вѣроятно точь въ точь соотвѣтствуетъ[3] тому впечатлѣнiю, которое я прочелъ о ней на дняхъ въ Голосѣ (единственная газета русская, здѣсь получающаяся). Это полное выраженiе мнѣнiя средины и рутины, т. е. большинства. Эта статейка написана явно съ враждебною цѣлью;[4] статейка ничтожная, объ которой не слѣдовало-бы и упоминать; но по одному случаю она показалась мнѣ чрезвычайно любопытною, именно: что авторъ этой статейки просмотрѣлъ мысль журнала (а онъ очевидно просмотрѣлъ; потому что еслибъ онъ ее понялъ, то не преминулъ-бы осмѣять ее); Онъ именно спрашиваетъ въ недоумѣнiи: какая причина журнала? Что его вызвало?[5] [6] т. е. что новаго онъ хочетъ сказать? Это, пожалуй, будетъ спрашивать и большинство. А такъ-какъ въ первые же мѣсяцы[7] каждаго новаго[8] Журнала въ публикѣ (совершенно даже равнодушной) начинаетъ непремѣнно образовываться опозицiя Журналу, то долго еще будетъ раздаваться эта опозицiя (очень дурно, если журналъ нѣкоторыми второстепенными промахами оправдаетъ эту опозицiю). Но это все ничего; это все мелочи и пустяки. Знаете отвѣтъ: «Пусть бранятъ, значитъ не молчатъ, а говорятъ»[9]. Вы же безъ сомнѣнiя вѣруете (какъ и я) въ то, что успѣхъ всякой новой идеи зависитъ отъ меньшинства. Это меньшинство будетъ необходимо за васъ (даже не смотря на всѣ промахи и ошибки журнала, которые кажется будутъ.) Это меньшинство

// л. 9

окрѣпнетъ и установится къ концу года навѣрно. Почему я такъ утвердительно говорю? Потому что въ журналѣ есть мысль, и именно та самая, которая теперь необходима, которая неминуема и которой, одной, предстоитъ рости а всѣмъ прочимъ «малитися». Но мысль эта трудная и щекотливая, Вы это сами знаете. За эту мысль,[10] особенно когда ее начнутъ понимать, т. е. когда Вы ее еще больше растолкуете, Васъ назовутъ отсталыми, камчадалами и пожалуй продавшимися, тогда какъ она есть единственная передовая и либеральная мысль, для насъ въ наше время. Когда[11] же[12] это растолкуете окончательно[13], тогда всѣ и пойдутъ за Вами.[14] А покамѣстъ[15] рутина всегда видитъ либерализмъ и новую мысль именно въ томъ что[16] старò и отстало. Отечественныя Записки, Дѣло, навѣрно считаются самыми передовыми. Все это Вы сами знаете великолѣпно, а пуще всего то, что Вамъ принадлежитъ будущность. Теперь знаете-ли чего я боюсь? Что Вы (и многiе изъ Васъ) испугаетесь трудовъ и оставите огромное дѣло. Ахъ Николай Николаевичь, эти труды такъ огромны и требуютъ столько вѣры и упорства, что Вы ихъ только послѣ долгаго времени узнаете вполнѣ. Такъ мнѣ кажется; я-же ихъ самъ только краюшкомъ знаю, когда соредакторствовалъ брату; но Время и Эпоха, какъ Вы сами знаете, до такой откровенности и обнаженности въ выраженiи своей мысли никогда не добирались, и держались большею частiю средины, особенно вначалѣ. Вы же прямо начали съ верхушки[17]; Вамъ труднѣе, а стало-быть надо крѣпко стоять.

Вы въ эти два-три года почти молчанiя Вашего сильно выиграли, Николай Николаевичь. Это мое мнѣнiе, судя по Вашимъ «Бѣдность» и статьѣ въ «Зарѣ». Я всегда любовался на ясность Вашего изложенiя и на послѣдовательность; но теперь, по моему, Вы стоите несравненно[18] крѣпче. Жаль что не «Бѣдностью» Вы начали въ Зарѣ, т. е. жалѣю что Бѣдность была напечатана раньше. Какъ брошюра вѣроятно она была замѣчена очень немногими и вѣроятно множество изъ тѣхъ, которые очевидно прочли-бы[19] ее съ[20] симпатiей при ея появленiи, даже можетъ быть и не знаютъ до сихъ поръ[21] о ея существованiи т. е. просто не замѣтили ее. (Эта брошюрка у Васъ, впослѣдствiи, вся раскупится, будьте увѣрены. Я вѣдь убѣжденъ что ея немного теперь[22] разошлось). Кстати, замѣтили Вы одинъ фактъ въ нашей русской критикѣ? Каждый замѣчательный критикъ нашъ (Бѣлинскiй, Григорьевъ) выходилъ на поприще непремѣнно какъ-бы[23] опираясь на[24] передоваго писателя, т. е. какъ-бы посвящалъ всю свою карьеру разъясненiю этого писателя, и впродолженiе жизни успѣвалъ высказать всѣ свои мысли не иначе, какъ въ формѣ растолковыванiя этого писателя. Дѣлалось-же это наивно и какъ-бы необходимо. Я хочу сказать, что у насъ критикъ, не иначе растолкуетъ себя,

// л. 9 об.

<Цифра поставлена рукой Ф. М. Достоевского. – Ред.>

какъ являясь рука объ руку съ писателемъ, приводящимъ его въ восторгъ. Бѣлинскiй заявилъ себя вѣдь не пересмотромъ литературы и[25] именъ[26], даже не статьею о Пушкинѣ, а именно опираясь на Гоголя, которому онъ поклонился еще въ юношествѣ. Григорьевъ вышелъ разъясняя[27] Островскаго и сражаясь за него. У Васъ безконечная, непосредственная симпатiя къ Льву Толстому, съ тѣхъ самыхъ поръ какъ я Васъ знаю. Правда, прочтя статью Вашу въ Зарѣ, я первымъ впечатлѣнiемъ моимъ ощутилъ, что она необходима и что Вамъ, чтобъ по возможности высказаться, иначе и нельзя было начать какъ съ Льва Толстого, т. е. съ его послѣдняго сочиненiя. (Въ Голосѣ, фельетонистъ говорилъ, что Вы раздѣляете историческiй фатализмъ Льва Толстого. Наплевать, конечно, на глупенькое слово, но не въ томъ дѣло, а въ томъ: скажите, откуда они берутъ такiя мудреныя мысли и выраженiя? Что значитъ Историческiй фатализмъ? Почему именно рутина и глупенькiе, ничего не замѣчающiе далѣе носу, всегда затемнятъ и углубятъ такъ свою же мысль, что ее и не разберешь? Вѣдь онъ очевидно что-то хочетъ сказать, а что онъ читалъ Вашу статью, то это несомнѣнно)<.> Именно то, что Вы говорите, въ томъ мѣстѣ, гдѣ говорите о Бородинской битвѣ и выражаетъ всю сущность мысли и Толстого и Вашу о Толстомъ. Яснѣе-бы не возможно, кажется, выразиться. Нацiональная, русская мысль заявлена почти обнаженно. И вотъ этого то и не поняли и перетолковали въ фатализмъ! Что касается до остальныхъ подробностей о статьѣ, то жду продолженiя (которое до сихъ поръ еще не дошло до меня). Ясно, логично, твердо-сознанная мысль, написанная изящно до послѣдней степени. Но кой съ чѣмъ въ подробностяхъ я не согласился. Разумѣется при свиданiи мы-бы съ Вами не такъ поговорили какъ на письмѣ.[28] [29] Въ[30] концѣ концовъ я считаю Васъ за единственнаго представителя нашей теперешней критики, которому принадлежитъ будущее. Но знаете-ли что: я прочелъ Ваше письмо съ безпокойствомъ. Я вижу по тону его, что Вы волнуетесь и безпокоитесь, что Вы въ большомъ волненiи. Боюсь еще за непривычку Вашу къ срочной работѣ и къ упорной работѣ. Вы должны непремѣнно написать въ годъ три или четыре большiя статьи. (Вамъ много еще надо разъяснять, будьте увѣрены) а между тѣмъ Вы точно падаете духомъ и не въ мѣру[31] малая вещь, Васъ колеблетъ какъ-бы и большая. Между тѣмъ Вы въ журналѣ очевидно самое необходимое лицо по сознательному разъясненiю мысли журнала. Безъ Васъ журналъ не пойдетъ, (это я говорю Вамъ одному)<.> И такъ надо твердо рѣшиться на подвигъ, Николай Николаевичь, на долгiй и трудный подвигъ и не смотрѣть на непрiятности. Всякая непрiятность несравненно ниже Вашей цѣли, а потому надо сносить, выучиться сносить и вообще закрѣпиться. Но оставить дѣло Вы не имѣете даже и права; я прокляну Васъ тогда, первый.

// л. 10

Теперь скажу Вамъ, вкраткѣ, объ остальномъ впечатлѣнiи на меня журнала. (Похвалу мою ему вы знаете: У него мысль и будущность; прiемъ его великолѣпенъ; онъ обнажаетъ мысль, не закрывается, отвергаетъ средину, начинаетъ съ верхушки; но теперь перейду къ непрiятному въ моемъ впечатлѣнiи). Прежде всего журналъ малъ объемомъ и[32] скупъ, что выражается даже его наружностiю. Листы романа Писемскаго (т. е. самые дорогiе цѣной издателю, — это всѣ поймутъ) напечатаны такъ растянуто, т. е. такимъ крупнымъ шрифтомъ, что я даже и не видывалъ такого. — Статья Данилевскаго, изъ капитальныхъ по разъясненiю мысли журнала, печатается скупо, т. е. слишкомъ помаленьку; дурной эффектъ обнаружится впослѣдствiи. Если въ ней 20 главъ, то по моему мнѣнiю надо бы напечатать всю статью въ 4^хъ, много въ 5^ти книгахъ; нужды нѣтъ что выйдетъ по многу; журналъ заявляетъ стало-быть что это его статья капитальная. А то, печатаясь[33] какъ теперь, статья растянется нумеровъ на 10 или на всѣ 12, — такъ сказать примозолится публикѣ; видя все ее да ее публика потеряетъ къ ней какъ-бы уваженiе. Я сужу матерьально; не пренебрегайте матерьальнымъ взглядомъ, видимостями. — Мало статей; право на меня такое впечатлѣнiе произвелъ первый номеръ. Мнѣ показалось что надо бы еще статейки двѣ. Нѣтъ насущной, текущей политики и нѣтъ фельетона. Ежемѣсячное политическое обозрѣнiе также необходимо какъ и ежедневная газета, особенно для русской публики; и замѣтьте, теперь время горячее. Политическаго обозрѣвателя хорошаго у насъ можно найти (кстати, тотъ молодой человѣкъ, чиновникъ, который писалъ въ послѣднихъ номерахъ Эпохи политическое Обозрѣнiе; забылъ даже фамилью его. Очень, очень талантливый и кажется превосходный молодой человѣкъ)<.> Другое дѣло фельетонистъ: фельетониста талантливаго у насъ трудно найти; сплошь Минаевщина и Салтыковщина; но Боже мой, сколько текущихъ, повседневныхъ и необыкновенно примѣчательныхъ явленiй и какъ бы[34] разъясненiе ихъ послужило въ свою очередь разъясненiю мысли журнала![35] Кстати: кто писалъ театральный фельетонъ? Очень очень прiятная и точная статья![36] Вы избѣгаете полемики? Напрасно. Полемика есть чрезвычайно удобный способъ къ разъясненiю мысли; У насъ публика слишкомъ любитъ ее; Всѣ статьи, напримѣръ Бѣлинскаго,[37] имѣли форму полемическую. Притомъ-же въ полемикѣ можно выказать тонъ журнала и заставить его уважать. Притомъ-же Вамъ лично отсутствiе полемическаго прiема можетъ даже и повредить: У Васъ языкъ и изложенiе несравненно лучше Григорьевскаго. Ясность необычайная; но всегдашнее спокойствiе придаетъ Вашимъ статьямъ видъ отвлеченности. Надо и поволноваться, надо и хлестнуть иногда, снизойти до самыхъ частныхъ, текущихъ, насущныхъ частностей. Это придаетъ[38] [39] [40] появленiю статьи видъ самой насущной необходимости и поражаетъ публику. — Только что[41] почтамтъ

// л. 10 об.

<Цифра поставлена рукой Ф. М. Достоевского. – Ред.>

увеличилъ плату за пересылку, какъ тотчасъ-же я и прочелъ въ Голосѣ объявленiе Зари подписчикамъ объ увеличенiи цѣны журналу. Это такъ и это по праву; но вѣдь подписчикъ тотчасъ-же скажетъ: «Хорошо-съ; вотъ Вы неумолимо требуете денегъ; Sine qua non; но будьте же и сами исправны. А то начали тѣмъ что вышли 8^го числа, а на второй мѣсяцъ и еще на недѣлю опоздали». Охъ, Николай Николаевичь, въ первый годъ журналъ долженъ не жалѣть своихъ усилiй.[42] Покойный братъ вотъ что говорилъ: «Еслибъ у сѣятеля дома и совсѣмъ хлѣба не оставалось[43], но если ужъ онъ разъ вышелъ сѣять, то ужъ не жалѣй, что отъ семьи хлѣбъ отнялъ и пришолъ въ землю бросать; сѣй какъ слѣдуетъ, иначе не взойдетъ и не пожнешь». А у Васъ вдругъ ужъ 2000 подписчиковъ. Тутъ-то бы и усилить пожертвованiя, чтобъ добрать третью тысячу. И добрали-бы навѣрно и на 2^й годъ какъ-бы легко было. Ну а теперь не доберете, и трудовъ себѣ самимъ только больше надѣлали въ будущемъ. Впрочемъ будущность Ваша, но нужно упорство и ужасный трудъ. Кто у Васъ заправляетъ собственно насущною дѣловою частiю журнала? Тутъ нуженъ человѣкъ крѣпкiй и упорный и подымчивый. Надо раза по три въ сутки иногда въ типографiю съѣздить. — ^. — Жду съ нетерпѣнiемъ продолженiя трехъ статей особенно Вашей и Данилевскаго. Объ романѣ Писемскаго сказать ничего теперь не могу; надо прочесть дальше. Впрочемъ на этотъ счетъ у Васъ лучше всѣхъ другихъ: Райскiй, я и прежде зналъ что ничтоженъ; а ужъ Тургенева повѣсть въ Русскомъ Вѣстникѣ — (я читалъ) такая ничтожность, что не приведи Господи. — По первой части Писемскаго заключаю, что не можетъ не быть весьма талантливыхъ вещей и въ остальныхъ частяхъ. — ^. —

Благодарю Васъ очень, добрѣйшiй и многоуважаемый Николай Николаевичь что мною интересуетесь. Я здоровъ по прежнему, то есть припадки даже слабѣе чѣмъ въ Петербургѣ. Въ послѣднее время, 1¹/₂ мѣсяца назадъ, былъ сильно занятъ окончанiемъ Идiота. Напишите мнѣ, какъ Вы обѣщали, о немъ Ваше мнѣнiе; съ жадностiю ожидаю его. У меня свой особенный взглядъ на дѣйствительность (въ искусствѣ) и то что большинство называетъ почти фантастическимъ и исключительнымъ, то для[44] меня иногда составляетъ самую сущность дѣйствительнаго. Обыденность явленiй и казенный взглядъ на нихъ по моему не есть еще реализмъ, а даже напротивъ. — Въ каждомъ нумерѣ газетъ Вы встрѣчаете отчетъ о самыхъ дѣйствительныхъ фактахъ и о самыхъ мудреныхъ. Для писателей нашихъ они фантастичны; да они и не занимаются ими; а между тѣмъ они дѣйствительность, потому что они факты. Кто-же будетъ ихъ замѣчать, ихъ разъяснять и записывать? Они поминутны

// л. 11

и ежедневны, а не исключительны. Ну чтожъ это будетъ, если глубина идеи нашихъ художниковъ не пересилитъ въ изображенiяхъ ихъ глубину идеи н<а>прим<ѣръ> Райскаго (Гончарова)? Что такое Райскiй? Изображается, по казенному, псевдо-Русская черта, что все начинаетъ человѣкъ, задается большимъ и не можетъ кончить даже малаго? Экая старина! Экая дряхлая пустенькая мысль, да и совсѣмъ даже невѣрная! Клевета на русскiй характеръ при Бѣлинскомъ еще. И какая мелочь и низменность воззрѣнiя и проникновенiя въ дѣйствительность. И все одно да одно. Мы всю дѣйствительность пропустимъ этакъ мимо носу. Ктожъ будетъ отмѣчать факты и углубляться въ нихъ? Про повѣсть Тургенева я ужъ не говорю: Это чортъ знаетъ что такое! Неужели фантастичный мой Идiотъ, не есть дѣйствительность, да еще самая обыденная! Да именно теперь-то и должны быть такiе характеры въ нашихъ оторванныхъ отъ земли слояхъ общества, — слояхъ которые въ дѣйствительности становятся фантастичными. Но нечего говорить! Въ романѣ много написано наскоро, много растянуто и неудалось, но кой что и удалось. Я не за романъ, а я за идею мою[45] стою. Напишите, напишите мнѣ Ваше мнѣнiе и какъ можно откровеннѣе. Чѣмъ больше Вы обругаете, тѣмъ больше я оцѣню Вашу искренность. Русскiй Вѣстникъ не успѣлъ напечатать конецъ въ Декабрѣ и обѣщалъ его въ приложенiи. Полагаю что приложатъ къ февральской книгѣ. Я-бы желалъ, чтобъ Вы прочли конецъ. Тѣмъ не менѣе я нахожусь въ очень хлопотливомъ положенiи. Впрочемъ, я самъ очень многимъ недоволенъ въ моемъ романѣ. А я, ктому-же, еще отецъ его.[46]

Вотъ въ чемъ дѣло: Поблагодарите отъ меня Данилевскаго, Кашпирева, Градовскаго и всѣхъ тѣхъ, которые принимаютъ во мнѣ участiе. Это во первыхъ. А во 2^хъ, голубчикъ Николай Николаевичь,[47] надѣюсь на Васъ въ одномъ очень щекотливомъ для меня дѣлѣ и прошу всего Вашего дружескаго въ немъ участiя. Вотъ это дѣло:

Вы, чрезвычайно лестно для меня написали мнѣ, что Заря желаетъ[48] моего участiя въ журналѣ. Вотъ что я принужденъ отвѣтить: такъ какъ я всегда нуждаюсь въ деньгахъ чрезвычайно и живу одной только работой, то всегда почти принужденъ былъ всю жизнь, вездѣ гдѣ ни работалъ, брать деньги впередъ. Правда и вездѣ мнѣ давали. Я выѣхалъ скоро два года назадъ изъ Россiи уже будучи долженъ Каткову 3000 рублей, и не по старому расчету съ Преступленiемъ и Наказанiемъ, а по новому забору. Съ той поры я забралъ еще у Каткова до трехъ тысячь пятисотъ рублей. Сотрудникомъ Каткова я остаюсь и теперь, но врядъ-ли дамъ въ Русскiй Вѣстникъ что нибудь въ этомъ году. У меня теперь есть три идеи, которыми я дорожу. Одна изъ нихъ составляетъ большой романъ. Полагаю что они изберутъ романъ, чтобы начать будущiй годъ. Нѣсколько

// л. 11 об.

<Цифра поставлена рукой Ф. М. Достоевского. – Ред.>

мѣсяцовъ у меня теперь свободныхъ. Конечно Русскiй Вѣстникъ будетъ присылать мнѣ деньги и въ этомъ году, хотя я и остался тамъ нѣсколько долженъ. Но нужды мои увеличиваются (жена опять беременна), расходовъ много, а жили мы въ послѣднее время съ такой экономiей, что даже отказывали себѣ во всемъ. Въ послѣднiе полгода мы прожили всего на все только 900 рублей и это съ переѣздами изъ Вевея въ Миланъ и во Флоренцiю и сверхъ того изъ этихъ 900 рублей сто было отослано недавно Пашѣ и Эмилiи Ѳедоровнѣ. Въ настоящую минуту я еще не получилъ отъ Каткова денегъ, нуждаюсь чрезвычайно, почти до послѣдней степени. Русскiй Вѣстникъ правъ: я опоздалъ и ктому-же просилъ свести счеты. Полагаю недѣли три еще промедлятъ присылкой; но не въ томъ главное дѣло, а дѣло въ ближайшемъ будущемъ. Короче мнѣ необходимы деньги до послѣдней степени и потому я предлагаю Редакцiи Зари слѣдующее: Во 1^хъ) Я прошу выслать мнѣ, сюда во Флоренцiю, теперь-же впередъ 1000 руб. (тысячу рублей); самъ-же обязуюсь во 2^хъ) къ 1^му Сентября нынѣшняго года,[49] т. е. черезъ полгода, доставить въ Редакцiю Зари повѣсть, т. е. романъ. Онъ будетъ величиною въ «Бѣдныхъ Людей» или въ 10 печатныхъ листовъ; не думаю чтобы меньше; можетъ быть нѣсколько больше. Не опоздаю доставкой ни одного дня. (На этотъ счетъ я довольно точенъ). Если опоздаю хоть мѣсяцъ, то пожалуй рѣшаюсь не получить за него остальной платы. Идея романа меня сильно увлекаетъ. Это не что нибудь изъ за денегъ, а совершенно напротивъ. Я чувствую, что сравнительно съ Преступленiемъ и Наказанiемъ эффектъ Идiота въ публикѣ слабѣе. И потому все мое самолюбiе теперь поднято: мнѣ хочется произвести опять эффектъ; а обратить на себя вниманiе въ Зарѣ, мнѣ еще выгоднѣе чѣмъ въ Русскомъ Вѣстникѣ. Видите, я вамъ все пишу ужасно откровенно; плату съ листа я[50] предлагаю въ 150 руб. (съ листа по расчету Русскаго Вѣстника, если листъ Зари меньше), – т. е. тò, что я получаю съ Русскаго Вѣстника. Меньше не могу. (Мы съ братомъ впередъ давали еще болѣе). Постараюсь справить работу какъ можно лучше; Вы сами поймете, голубчикъ, что вся моя выгода въ этомъ. Теперь собственно къ Вамъ, Николай Николаевичь чрезвычайная просьба моя: 1) Способствовать дружески успѣху этого дѣла, если найдете это подходящимъ дѣломъ для журнала. 2) Если получите согласiе Кашпирева,[51] то чрезвычайно и убѣдительнѣйше[52] прошу прислать мнѣ деньги ни мало не медля, распорядившись такъ: 200 (двѣсти рублей) изъ этой тысячи выдать отъ меня, съ передачею моей чрезвычайной благодарности, Аполону Николаевичу Майкову, которому я ихъ уже слишкомъ годъ долженъ. Другiе 200 руб. (двѣсти рублей) передать отъ меня сестрѣ моей жены Марьѣ Григорьевнѣ Сватковской (она знаетъ для чего) по прилагаемому адрессу: Марья Григорьевна Сватковская, на Пескахъ, у 1^го Военно-Сухопутнаго Госпиталя, по Ярославской улицѣ, домъ № 1, хозяйкѣ дома.

// л. 12

Остальные затѣмъ 600 руб. (шестьсотъ рублей) прошу Васъ выслать прямо мнѣ, сюда во Флоренцiю, по слѣдующему адрессу: Italie, Florence, a M^r Théodore Dostoiewsky, poste restante. Наконецъ 3) Если все это возможно устроить, то увѣдомить меня и выслать мнѣ деньги ни мало не медля. Объ этомъ прошу Васъ какъ стараго друга; ибо до того нуждаюсь въ настоящую минуту, какъ никогда не нуждался. Наконецъ, если и не обдѣлается дѣло,[53] то тоже прошу Васъ немедленно меня объ этомъ увѣдомить, чтобъ ужъ я напрасно не надѣялся и не расчитывалъ, а главное, чтобы знать. Кромѣ того, если и уладится дѣло, то до времени объ этомъ лучше не говорить лишнимъ людямъ. Наконецъ, я бы желалъ, чтобъ романъ, который я доставлю къ 1^му Сентябрю въ Редакцiю Зари былъ напечатанъ въ осеннихъ нумерахъ журнала этого года. Такъ мнѣ выгоднѣе по нѣкоторымъ расчетамъ. Но разумѣется, если редакторъ захочетъ напечатать въ будущемъ году, то я не воспротивлюсь. Однимъ словомъ оставляю на волю Редакцiи и заявляю только желанiе.

Теперь, какъ старому другу и сотруднику, сообщу Вамъ въ секретѣ и еще одно мое чрезвычайное безпокойство: Эти 200 руб. которые я долженъ болѣе года Аполону Николаевичу, кажется причиною его теперешняго молчанiя; онъ вдругъ прекратилъ со мною всякую переписку. Я просилъ Каткова, въ Декабрѣ, выслать 100 руб. Эмилiи Ѳедоровнѣ и Пашѣ, на имя Аполлона Николаевича (какъ и всегда дѣлалось въ этихъ случаяхъ) а его просилъ, въ послѣднемъ письмѣ моемъ, передать эти 100 руб. Эм. Ѳедоровнѣ. Онъ вѣроятно подумалъ, что я получилъ знатный кушъ, купаюсь въ золотѣ, ему не возвращаю долга, а его-же прошу передать 100 руб. Эм. Ѳедоровнѣ. «Помогать другимъ есть деньги, а возвратить долгъ нѣтъ» — вотъ что онъ вѣроятно подумалъ. А между тѣмъ еслибъ онъ зналъ въ какое положенiе я самъ поставилъ себя. Забравъ много въ Русск. Вѣстникѣ (на необходимое) я въ послѣднiе полгода такъ нуждался съ женой, что послѣднее даже бѣлье наше теперь въ закладѣ (не говорите этого никому). Въ Русскомъ-же Вѣстникѣ просить не хотѣлъ до окончанiя романа. Но они теперь сводятъ счеты и до сихъ поръ медлятъ отвѣтомъ. Конечно я виноватъ что въ цѣлый годъ не заплатилъ и ужъ слишкомъ много страдалъ отъ этой мысли, но въ эти два года за границей я прожилъ всего только 3500 руб. тутъ и переѣзды, и нѣкоторыя посылки въ Петербургъ и Соня, — не было изъ чего выслать. А онъ ктому-же никогда не спрашивалъ съ меня, я и думалъ что онъ можетъ подождать, каждый мѣсяцъ почти надѣясь выслать ему. Эти 100 руб. Эмилiи Ѳедоровнѣ должно быть его обидѣли; но вѣдь Эмилiя Ѳедоровна чуть съ голоду не умираетъ, какъ было не помочь! При мрачномъ положенiи моемъ, мысль что вотъ и еще преданный человѣкъ оставляетъ меня, — мнѣ ужасно мучительна. Не говорилъ-ли онъ съ Вами чего, или не знаете ли Вы[54] чего? Если знаете, то сообщите голубчикъ! Съ другой стороны странно мнѣ, что изъ за 200 рублей порвалась связь,[55] иногда дружеская, продолжавшаяся между нами съ 46^го года. Ктому-же я и безъ того всѣми забытъ. — Ну вотъ сколько написалъ; а между тѣмъ что это значитъ передъ свиданiемъ и прiятельскимъ разговоромъ? Холодно, недостаточно, ничего не выражено — эхъ, когда-то увидимся! Можетъ быть какъ-нибудь это и обдѣлается. Я кое на что надѣюсь. До свиданiя; Анна Григорьевна жметъ Вамъ руку и благодаритъ за память. Еще разъ поклонъ всѣмъ, кто меня помнитъ. Что Аверкiевъ? Кланяйтесь ему. Какъ жалко мнѣ Долгомостьева. Вашъ весь и душевно преданный

Ѳедоръ Достоевск<iй>

Вотъ уже 10^е Марта а я все еще не получилъ 2^й Nом. Зари. Хожу каждый день на почту и все: niente, niente. Ктому же дождь и холодъ, скверно.[56]

// л. 12 об.

NB Если Вамъ придется отдавать двѣсти рублей Аполону Николаевичу, то не забудьте, добрѣйшiй Николай Николаеви<чь> упомянуть при этомъ, что я самъ буду благодарить его письмомъ, но что теперь не увѣдомилъ его письмомъ потому, что не могъ знать заранѣ о рѣшенiи Редакцiи Зари.[57]

[3] В рукописи ошибочно: соотвѣтствуютъ

[5] Вместо: ? – было: запятая

[10] Далее было начато: ког

[13] окончательно вписано.

[17] Вместо: верхушки ‑ было: верхушкѣ

[20] Далее было начато: сим

[24] Далее было начато: какого-ниб

[27] Далее было начато: и сража

[33] Вместо: печатаясь ‑ было: печатая

[34] Вместо: какъ бы ‑ было: какъ-бы

[36] Запись: Кстати: кто писалъ театральный фельетонъ? Очень очень прiятная и точная статья! – сделана внизу на полях под знаком *).

[38] Вместо: придаетъ ‑ было: придастъ

[40] Далее было: существованiю

[42] Вместо: усилiй. ‑ было: силъ.

[43] Вместо: оставалось ‑ было: оставалась

[46] Впрочемъ, я самъ очень многимъ недоволенъ въ моемъ романѣ. А я, ктому-же, еще отецъ его. Вписано.

[49] Далее было начато: достав

[50] Далее было начато: пол

[51] Вместо: согласiе Кашпирева, ‑ было: согласiе

[52] В рукописи ошибочно: убѣдительше

[56] Запись: Вотъ уже 10^е Марта а я все еще не получилъ 2^й Nом. Зари. ∞ дождь и холодъ, скверно. – сделана на полях слева.

[57] Запись: Если Вамъ придется отдавать двѣсти рублей ∞ что не могъ знать заранѣ о рѣшенiи Редакцiи Зари. – сделана на полях слева л. 9.