<НИОР РГБ, ф. 93.II.9.19. Письмо Н. Н. Страхова
к Ф. М. Достоевскому>
Простите,
многоуважаемый Ѳедоръ Михайловичь, что такъ поздно отвѣчаю Вамъ. Я
думалъ отвѣчать тотчасъ; но хлопоты[1] при послѣднихъ книжкахъ (самое
трудное время) завертѣли меня съ такою силою,
что только теперь я выбралъ время. Радуюсь по крайней
мѣрѣ, что хлопоталъ не даромъ: все устроилъ и годъ кончается благополучно. Что-то будетъ?
Подписка уже началась.
На Ноябрь
я не успѣлъ написать и статьи, но на Декабрь уже готова, и вотъ я къ Вашимъ
услугамъ.
Одно у насъ плохо: на слѣдующiй годъ мы едва ли блеснемъ
беллетристикой въ первыхъ книжкахъ. Кохановская прислала
маленькую комедiю; есть также маленькая комедiя Чаева:
вотъ и все, что у насъ въ рукахъ. Я жду съ минуты на минуту, что явится какое-нибудь предложенiе. Ни Кохановской, ни Чаева я еще не читалъ.
Остается
манить публику обѣщанiями. Мы
обѣщаемъ Толстого и очень бы хотѣли обѣщать Васъ. Будьте добры, безцѣнный Ѳедоръ Михайловичь, напишите, въ какой
формѣ можно Васъ обѣщать? Нельзя ли заглавiе? То-то
было бы хорошо.
Можно бы
обѣщать Писемскаго и Клюшникова, но, право, это
едва ли привлечетъ и чуть ли не испугаетъ.
Осрамились они въ 1869 году, и
повредили таки «Зарѣ».
Съ нетерпѣнiемъ буду
ждать Вашихъ отзывовъ о
послѣднихъ книжкахъ. Что скажете о моемъ «Вздохѣ»? Здѣсь однимъ
очень понравился, другiе ругаются
и даже одинъ сотрудникъ,
Ор. Миллеръ, отказался участвовать.
Авсѣенко —
даровитый и обѣщающiй
человѣкъ.
// л. 32
Онъ пишетъ у насъ политическое обозрѣнiе, которое
хвалятъ. Его романъ — дурной
школы, Тургеневской; но талантъ и умъ
есть, хотя въ частяхъ онъ мнѣ сильно не нравится; любовныя
сцены и природа — впадаютъ въ напыщенность и реторику, самую наивную. Да и расположенъ
дурно.
«Король Лиръ» Тургенева произвелъ довольно
сильное впечатлѣнiе, хотя,
не смотря на всю эффектность — многихъ совершенно оттолкнула брезгливость тона[2] и
вялость разсказа. Какъ боязливъ сталъ Тургеневъ! У него очевидно бродятъ
разныя мысли насчетъ
русской жизни, — но онъ не рѣшается ихъ прямо и
ясно высказывать, а все разсказываетъ странныя исторiи и
курьезные[3]
случаи, будто бы неимѣющiе дальнѣйшаго значенiя. Говорятъ онъ до сихъ поръ горько жалуется на
судьбу, что повредилъ прогрессу своими Отцами и Дѣтьми. По дѣломъ
вору и мука! Онъ изображаетъ
собою фальшивое положенiе
человѣка, который имѣя тонкость и поэтическое чутье — присталъ къ партiи глупой и
лишенной истинной жизни.
Ваше
сравненiе въ письмѣ къ А. Н. Майкову, что нигилисты — свиньи, въ которыхъ вселились бѣсы, обладавшiе Россiею —
прелесть! И я также вѣрю, что они погибнутъ и
что ихъ явленiе полезно
для нашего развитiя. Чѣмъ больше живу, тѣмъ яснѣе
убѣждаюсь, что все у насъ страшно-молодо
зелено; все такъ свѣжо, такъ
не установилось, такъ полно порыванiй и колебанiй, — что это
истинно юный, даже отроческiй и почти дѣтскiй народъ. Меня это очень утѣшаетъ —
нигдѣ я не вижу никакого признака дряхлости, усталости, истощенiя. Много безобразiй,
но мы
// л. 32 об.
непремѣнно отъ нихъ отдѣлаемся.
О
политикѣ не пишу Вамъ — не думалъ и не читалъ; даже
телеграммы узнаю изъ разговоровъ.
Данилевскiй
писалъ мнѣ: «Конечно хотѣлось бы, чтобы
нѣмцевъ побили, потому что противно
на нихъ смотрѣть....» Это я понимаю и
раздѣляю. Да кажется имъ и достанется.
Пока —
прощайте, Ѳедоръ Михайловичь! Теперь мнѣ
остается еще одинъ трудъ — изготовить
одну или двѣ статьи для первой книжки на
Очень
рѣшительная, и признаюсь очень интересная для меня минута!
Пожалуста, Ѳедоръ Михайловичь,
напишите подробно, какъ и въ
какомъ видѣ, къ какимъ срокамъ «Заря» можетъ обѣщать Васъ.
Вамъ душевно-преданный
Н. Страховъ
PS. Аннѣ
Григорьевнѣ мое усердное почтенiе.
1870, 23 Ноября
Спб.
// л. 33