<ОР РГБ 93.I.6.5. Письмо Достоевского Ф. М. к Врангелю А. Е.>

<В правом верхнем углу листа карандашом рукой А. Г. Достоевской сделана запись: Напеч. въ Бiог<.> – Ред.>

Тверь 19 Ноября 1859 года.

Дорогой другъ мой, Александръ Егоровичь, спѣшу писать къ Вамъ. Разныя обстоятельства рѣшительно задержали меня отвѣчать Вамъ раньше. Да и теперь беру перо, чтобы опять писать о дѣлах<ъ>. Когда-то они кончатся, и когда-то я обниму васъ всѣхъ, моихъ милыхъ. Я опять къ Вамъ съ просьбой и дай Богъ чтобъ это была послѣдняя! Измучилъ я Васъ этими просьбами. Но Вы всегда для меня были братомъ. Не откажите и теперь.

Вотъ въ чемъ дѣло: Вы пишете, для чего я, имѣя согласiе отъ Долгорукаго и Тимашева на водворенiе мое въ Петербургѣ не ѣду къ Вамъ. То-то и бѣда, другъ мой, что нельзя; ибо дѣло теперь у Государя. Самъ же я писалъ къ [н]/Н/ему и теперь уже Онъ [должен] рѣшитъ. Я было думалъ прiѣхать на нѣкоторое время; потому что если Долгорукiй согласенъ даже на окончательный мой переѣздъ въ Петербургъ, то уже не будетъ сердиться, если я, въ ожиданiи окончательнаго рѣшенiя, прiѣду въ Петербургъ на нѣсколько дней. Я было и рѣшился ѣхать и сказалъ объ этомъ Гр. Баранову. Но тотъ мнѣ отсовѣтовалъ, боясь чтобъ я не повредилъ себѣ, самовольно воспользовавшись правомъ, о которомъ еще такъ недавно просилъ и до сихъ поръ не получилъ

// л. 33

отвѣта. Согласитесь сами, другъ мой, что не могу-же я ѣхать, если Баранову этого не хочется. А не [сказавшись] сказавшись ему я не могъ уѣхать. Онъ переслалъ мое письмо къ Государю (черезъ Адлерберга) и просилъ вручить его отъ своего имени, слѣд. ручался за меня, какъ губернаторъ; а потому еслибъ я поѣхалъ тихонько отъ него было-бы съ моей стороны неделикатно. И потому вотъ что я придумалъ и что графъ самъ мнѣ посовѣтовалъ. Именно: написать Кн. Долгорукому письмо, въ которомъ я прошусь на временной прiѣздъ въ Петербургъ, въ ожиданiи окончательнаго рѣшенiя по первой просьбѣ моей, т. е. объ окончательномъ водворенiи моемъ въ Петербургѣ. Это письмо Долгорукому я уже написалъ и отсылаю, [вмѣстѣ съ Вашимъ,] сегодня-же. Причину, по которой я прошусь въ Петербургъ, я выставляю денежныя мои обстоятельства; т. е. что намѣренъ издать выборъ изъ прежнихъ моихъ сочиненiй, что долженъ сыскать себѣ издателя, т. е. покупщика, и сдѣлать это непремѣнно лично; Ибо дѣйствуя заочно много могу потерять, что уже и случалось со мной неразъ; а всякая потеря, въ настоящемъ крайнемъ положенiи моемъ, для меня очень значительна. (Все это справедливо и истинно; я хочу посовѣтываться съ Кушелевымъ. Онъ издаетъ и можетъ за мои сочиненія заплатить

// л. 33 об.

мнѣ порядочно. Да ктому-же у меня съ нимъ еще счеты по журналу; и объ этомъ надо поговорить лично. Вотъ почему я поставилъ эту причину въ письмѣ къ Долгорукову, разумѣется не упоминая о Кушелевѣ.) Какъ вы думаете теперь, дорогой мой? Если [по] согласенъ былъ Князь Долгор. даже на водворенiе мое въ Петербургѣ, неужели откажетъ, въ ожиданiи окончательнаго рѣшенiя, позволить мнѣ прiѣхать на малое время? Думаю что нѣтъ; но могутъ протянуть отвѣтъ. Вотъ поэтому-то и просьба къ вамъ слѣдующая:

‑ Если можно, дорогой мой, увѣдомьте Эдуарда Ивановича, о томъ, что я сегодня, 19^го числа послалъ письмо къ Долгорукому съ этой просьбой, и увѣдомьте, по возможности немедленно. Я-бы самъ написалъ Эдуарду Ивановичу; но боюсь, что я его уже слишкомъ безпокою. Вы ‑ мой братъ и другъ; съ Вами я не церемонюсь; мы связаны старыми, хорошими воспоминанiями. А Эдуардъ Иванович[а]/ъ/, только по крайней добротѣ своей и по благородству своему [за] /обо/ м[еня]/нѣ/ заботится. Такъ боюсь, такъ боюсь обезпокоить его черезъ-чуръ! Онъ такъ со мной былъ [за] деликатенъ, что и мнѣ надо быть съ нимъ деликатнымъ. Съ другой стороны я понимаю и его положенiе. Кто знаетъ въ какихъ отношенiяхъ онъ находится ко всѣмъ этимъ лицамъ. Можетъ-быть ему

// л. 34

тяжело просить ихъ о чемъ нибудь, а потому главнѣйшая черта, духъ и смыслъ моей просьбы къ Вамъ: съѣздите, (если только Вамъ возможно) къ Эдуарду Ивановичу и посмотрите с[ъ]/о/ всѣмъ вниманiемъ, призвавъ на помощь вс[ѣ]/ю/ деликатность Вашего сердца, ‑ какъ бы могъ принять Эдуардъ Ивановичь эту новую просьбу мою? Если увидите, что она его не отяготитъ, то скажите ему /все/. Именно: разскажите въ чемъ дѣло, что 19^го [я] Ноябр<я>, я послалъ письмо къ Долгорукому съ такой-то просьбой и что нельзя-ли поддержать это письмо мое къ Долгорукому, своимъ ходатайством<ъ> у него за меня. Если онъ скажетъ, что можно, то скажите ему, что мнѣ прямо совѣстно было писать ему объ этомъ, скажите ему всю правду. Если-же Вы сами найдете что я уже слишкомъ безпокою его, ‑ если найдете это, даже еще не ѣздя къ нему, то ужъ и не ѣздите совсѣмъ. Все на Ваше усмотрѣнiе другъ мой, а на расположенiе Ваше ко мнѣ я полагаюсь. Просьба-то, видите-ли, роковая! Могутъ отказать, могутъ не отвѣтить и, наконецъ, могутъ затянуть дѣло; могутъ, наконецъ и очень скоро отвѣтить, но отказомъ. И потому, [если ужъ] чтобъ не потерять время! Впрочемъ все на Ваше усмотрѣнiе.

Кланяйтесь Эд. Ив. и благодарите его отъ меня. На этотъ разъ прощайте, голубчикъ мой. Не пишу Вамъ больше ничего. Скоро, можетъ-быть, увидимся. Даже брату не отвѣчаю сегодня[.]/, ‑/ такъ тороплюсь!

Ва<шъ> в<есь> Достоевс<кiй>

19 Ноября

// л. 34 об.