<НИОР РГБ, ф. 93.II.5.8. Письмо Ю. Д. Засецкой к Ф. М. Достоевскому>
Ѳедоръ
Михайловичь,
Все сдѣлано, улажено и устроено для вашей
старушки. Я взяла ей годовой мещанскій пачпортъ, отдала Лопатину для богадѣльни, написала
старушкѣ (кто нибудь прочтетъ
ей мое посланіе) чтобы она явилась къ[3] Лопатину
въ Среду, въ городѣ,
и онъ ей скажетъ когда ей
поступить на спокойную и беззаботную жизнь. Очень рада что это мнѣ
удалось, не смотря на всѣ препятствія, но
послѣ Бога, она васъ должна за это благодарить.
Я
получила ваше письмо и дорого цѣню, его, зная насколько вы не любите
писать письма. Прошу васъ однако замѣтить,
// л. 5
(если быть можетъ вы еще
этого не замѣтили) что я во второй разъ безпокою васъ чтеніемъ
моего письма, имѣя на то предлогъ васъ интересующій до
нѣкоторой степени. Будетъ ли таковой еще разъ и когда, не знаю.
Мое
лѣто нынѣшній[4] годъ проходитъ грустно и тяжело.
У моей матушки[5],
сохранившей до 81 года, свѣтлый умъ,
память и зрѣніе развилась водяная и отнялись ноги, и каждый день вижу болѣе
что всякія медицинскія
средства безполезны, но она получаетъ
нѣкоторое облегченіе отъ
лѣкарствъ Гр. Матеи. Она спокойно говоритъ
о своемъ соединеніи со Христомъ, благославляя Имя Его за
совершенное Имъ искупленіе.
Тяжело смотрѣть на долгое, томительное страданіе
близкаго сердцу существа, и бесѣдуя съ ней, мнѣ иногда кажется
// л. 5 об.
что
мы вмѣстѣ заглядываемъ сквозь тонкое
покрывало туда и что очень призрачная ткань отдѣляетъ видимый мiръ отъ невидимаго.
Впрочемъ зачѣмъ я вамъ
про это говорю, вы сами такъ недавно съ такой жгучей болью въ
сердцѣ мысленно переносились туда.
Совершенно справедливо вы
мнѣ замѣтили что не слѣдуетъ строго судить никого даже и чиновниковъ въ бѣлыхъ галстукахъ, но почему-то нѣкоторымъ личностямъ ничто бѣлое, какъ-то,
бѣлье или галстукъ неприличны, такъ и кажется что имъ это
необычно и потому неловко или что на нихъ
надѣто чужое. Этотъ господинъ
написалъ мнѣ письмо съ
французскимъ вензелемъ,
хотя ни слова иностраннаго не знаетъ,
а въ письмѣ аптекарскiй
счетъ по русски.
Воля ваша, у насъ, т<.> е. у женщинъ есть духовное чутье, я ни мало его не осуждаю, но
это для меня курьезъ въ
человѣческомъ образѣ и фрачномъ
костюмѣ.
Кстати, разъ
на всегда вы
// л. 6
ничѣмъ
меня оскорбить не можете, потому что я знаю что вы этого желать не можете. Притомъ ужасно трудно меня оскорбить, не знаю даже возможно
ли это, такъ какъ отъ людей мнѣнiемъ которыхъ
я не дорожу, ихъ упрекъ или
похвала для меня совершенно безразличны, а тѣ немногiе
которыхъ я душевно люблю и уважаю никогда этого не пожелаютъ. — На нашей Россiи
густымъ слоемъ легла пыль
скрывшая отъ глазъ Европы доблестныя раны и теплую кровь уже забытыхъ
героевъ. Но эта пыль не нацiональная
или вѣрнѣе не народная, это пыль сердобольной опеки, къ которой слѣдуетъ обратить слова: «Отцы, не
раздражайте дѣтей своихъ». Этой пыли не зарасти.
Явленiе знаменательное на Апраксиномъ
Дворѣ!
На долго ли вы ѣдете въ Москву и когда? Рѣшились ли вы на изданiе журнала и къ какому
времени явится вашъ романъ?
Душевно уважающая васъ
Ю. Засѣцкая
Новый Петергофъ.
Петербур<г>ская
улица № 24.
// л. 6 об.
<На конверте:>
Ѳеодору Михайловичу
Достоевскому
Старая Русса.
собственный домъ.
<На
штемпел:>
ПЕТЕРГОФЪ.
10 IЮЛ.
1878
<На оборотной стороне конверта штемпель:>
С. ПЕТЕРБУРГЪ
11 IЮЛ.
1878
НИКОЛ.
Ж. Д.