НАШИ ДОМАШНIЯ ДѢЛА

 

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМѢТКИ

 

Высочайшiй манифестъ о прощенiи возмутившихся поляковъ. — Проектъ положенiя о народныхъ училищахъ. — Заграничные рабочiе, привозимые въ Россiю. — Способы пользованiя помѣщичьими землями. — Обращенiе г. Каткова на путь покровительственной системы народнаго хозяйства. — Акцизный откупъ на добыванiе и продажу соли. — Значенiе налоговъ. — Измѣненiя въ системѣ наказанiй. — Всеподданнѣйшiе адресы различныхъ губернiй и сословiй. — Уясненiе отношенiй между крестьянами и помѣщиками въ западныхъ губернiяхъ. — Приступъ г. Костомарова къ дѣлу народнаго образованiя въ южной Руси. — Южно–русская желѣзная дорога. — Мелочи нашихъ домашнихъ дѣлъ.

____

 

Всякiй русскiй, не имѣющiй несчастiя быть въ тоже время космополитомъ, глубоко озабоченъ теперь вопросомъ, выйдутъ ли польскiя дѣла изъ круга нашихъ домашнихъ дѣлъ, или не выйдутъ? Иностранная политика раздуетъ ли польскiя дѣла въ форму европейскаго вопроса? Возникнетъ ли война съ иностранными державами? Призывъ на дѣйствительную службу безсрочныхъ и долгосрочныхъ отпускныхъ съ запрещенiемъ давать отпуски на продолжительные сроки составляетъ ли признакъ близкой войны? Или это есть только мѣра осторожности, и въ тоже время демонстрацiя, съ цѣлью показать, что воинственныя фразы и крѣпкiя слова, на которыя такъ щедры стали противъ Россiи западныя газеты, не встрѣтятъ у насъ рабской готовности исполнить все что требуется, безъ отговорокъ? Происходящiя усиленныя работы въ Кронштатѣ по вооруженiю укрѣпленiй и флота и совершающееся передвиженiе войскъ къ берегамъ Балтiйскаго моря простыя ли только демонстрацiи или уже грозные признаки готовой вспыхнуть войны? Мы уже знаемъ изъ обнародованнаго разговора, происходившаго между нашимъ министромъ иностранныхъ дѣлъ и англiйскимъ посланникомъ, что правительство наше смотритъ на польскiй вопросъ какъ на совершенно домашнее дѣло, опираясь именно на текстъ вѣнскаго договора, между тѣмъ какъ на основанiи того же договора западныя державы желали бы самостоятельности Польши. Вѣнскимъ договоромъ постановлено, что нацiональныя учрежденiя, которыя будутъ даны различнымъ членамъ польской нацiи, будутъ соображены съ тѣмъ видомъ политическаго существованiя, какой правительствами русскимъ, австрiйскимъ и прусскимъ признается полезнымъ и приличнымъ. Въ силу этой статьи русское правительство остается полнымъ хозяиномъ формы представительства и нацiональныхъ польскихъ учрежденiй.

«Императоръ Александръ I, — сказалъ нашъ министръ иностранныхъ дѣлъ англiйскому посланнику, — пользуясь своимъ неоспоримымъ правомъ въ смыслѣ либеральномъ и даже восторженномъ, черезъ нѣсколько времени послѣ заключенiя вѣнскаго договора, добровольно далъ царству польскому представительное устройство, которое на опытѣ оказалось не соотвѣствующимъ миру и благосостоянiю Польши и Россiи. Это устройство никогда не было сообщено иностраннымъ державамъ, какъ исполненiе какого–нибудь международнаго обязательства. Мы всѣ знаемъ при какихъ условiяхъ это устройство погибло. Что императоръ Александръ I сдѣлалъ въ полнотѣ своей власти, то могло быть въ силу той же власти его преемникомъ отмѣнено. Нынѣшнiй императоръ, всегда вѣрный началамъ, которыя прилагаются и къ Россiи, приложилъ тѣ же начала и къ Польшѣ, и можетъ быть въ большей мѣрѣ, нежели то было дано какой–либо другой части его владѣнiй...»

Но чтобы тамъ изъ этого ни произошло, какъ ни печальны тѣ дипломатическiя затрудненiя, въ которыя поставлено наше правительство коллективными или одновременными нотами иностранныхъ державъ, какъ ни велики суммы общественныхъ денегъ, которыя тратятся на военныя приготовленiя и на передвиженiе войскъ, какъ ни излишни всѣ эти затрудненiя въ самую важную для Россiи минуту, когда на рукахъ пропасть домашнихъ дѣлъ, начатыхъ но еще не конченныхъ, — все это ровно ничего не значитъ въ виду того что мы теперь имѣемъ полное право ожидать.

31 марта подписанъ манифестъ, обѣщающiй совершенное прощенiе всѣмъ повстанцамъ царства польскаго, которые сложатъ оружiе и возвратятся къ долгу повиновенiя до 1 мая. «На насъ лежитъ священная обязанность, — сказано въ манифестѣ, — охранять край отъ возобновленiя волненiй и безпорядковъ и открыть новую эру въ политической его жизни, которая можетъ начаться только посредствомъ разумнаго устройства мѣстнаго самоуправленiя, какъ основы всего общественнаго зданiя.» Далѣе говорится о дарованныхъ царству польскому установленiяхъ, о томъ, что они сохраняются во всей своей силѣ, а въ послѣдствiи приступлено будетъ «къ дальнѣйшему ихъ развитiю, соотвѣтственно нуждамъ времени и страны.»

Въ особомъ указѣ сенату отъ того же числа изъявляется полное и совершенное прощенiе тѣмъ изъ обывателей западныхъ губернiй, которые теперь вовлечены въ безпорядки, но возвратятся къ долгу повиновенiя тоже до 1 мая. «Мы пребываемъ въ надеждѣ, — сказано далѣе, — что сiя монаршая милость будетъ справедливо оцѣнена благомыслящими жителями края и что они съ своей стороны будутъ продолжать содѣйствовать къ охраненiю въ немъ общественнаго спокойствiя и порядка, въ твердомъ убѣжденiи, что отъ сего зависитъ дальнѣйшее исполненiе предначертанiй нашихъ, съ самаго начала нашего царствованiя направленныхъ къ расширенiю общественныхъ правъ, дарованныхъ всѣмъ нашимъ вѣрноподданнымъ, и къ постепенному распространенiю круга дѣятельности, предоставленной разнымъ мѣстнымъ въ имперiи нашей учрежденiямъ.»

Не смотря на различiе выраженiй манифеста и указа сенату, мы не имѣемъ никакого права предполагать, что и сущность новой эры въ политической жизни, сущность расширенiя общественныхъ правъ будетъ различна для Россiи, для западныхъ губернiй и для царства польскаго, и съ величайшимъ довѣрiемъ будемъ ожидать новой эры въ политической нашей жизни. Первый шагъ сдѣланъ, и принимая въ соображенiе великость дѣла, сдѣланъ весьма быстро. Двадцать мильоновъ свободныхъ гражданъ приобрѣтено въ какiе–нибудь два года; стало–быть не слишкомъ долго придется ожидать и другихъ, дальнѣйшихъ мѣръ къ расширенiю общественныхъ правъ другихъ сословiй. Западные публицисты съ пренебреженiемъ отзываются о Россiи, которая не слыхивала еще слова «свобода» въ то время, когда Польша пользовалась либеральнѣйшими учрежденiями. Но эти крикуны не имѣютъ никакого понятiя о Россiи, которая имѣла демократическiя республики въ ту пору, когда Европа лежала въ глубочайшемъ рабствѣ, когда тамъ процвѣтали и право «мертвой руки», и jus primae noctis и всѣ ужасы феодальнаго рыцарства. Не имѣя ни малѣйшаго понятiя о Россiи, западные публицисты кричатъ изо всѣхъ силъ, что Польша несравненно образованнѣе Россiи и потому должна пользоваться болѣе свободными учрежденiями. Слова нѣтъ, польская цивилизацiя гораздо выше русской; Польша гораздо болѣе Европа, чѣмъ Россiя; но ежели судьба избавила Россiю отъ этой католической цивилизацiи, то не русскiе люди будутъ объ этомъ жалѣть. Олигархическiя учрежденiя съ пренебреженiемъ народа не только по обычаю, но и по закону, никогда не могли бы привиться къ Россiи, и вовсе не нужно быть слишкомъ ярымъ патрiотомъ, чтобы рѣшить чтó ближе къ идеалу человѣческаго благоустроеннаго общества: наша ли сельская община, такъ какъ она существуетъ въ понятiяхъ народныхъ, или какая нибудь манчестерская бумагопрядильная фабрика. Точно такъ же не надо быть слишкомъ безусловнымъ патрiотомъ чтобы замѣтить, что ни одинъ народъ на свѣтѣ не относится къ свободѣ учрежденiй такъ просто и естественно, какъ нашъ народъ. Стоитъ только вспомнить весьма недавнiя опасенiя людей, мало знающихъ Россiю, которые опасались волненiй по случаю манифеста 19 февраля два года тому назадъ. Подобные господа ждали чего то и въ нынѣшнемъ году 19 февраля, по случаю окончанiя обязательныхъ отношенiй дворовыхъ къ бывшимъ помѣщикамъ, втихомолку поговаривали, что могутъ произойти волненiя. Но оказалось, что ничего подобнаго и не могло быть. Радикальная перемѣна въ бытѣ народномъ произошла такъ спокойно, какъ будто такъ оно и слѣдовало: народъ принялъ освобожденiе какъ что–то должное и усвоилъ его такъ глубоко, какъ будто никогда не терялъ свободы. Теперь бывшiй крѣпостной, болѣе свободный, чѣмъ крестьянинъ государственный, сталъ совершенно другой человѣкъ: безъ малѣйшей заносчивости онъ сознаетъ свои права, но нельзя даже замѣтить, что онъ особенно радъ признанiю этихъ правъ другими. Такъ слѣдовало: онъ получилъ только должное, что будетъ слѣдовать — заплатитъ потовымъ трудомъ, и не волнуется, не трепещетъ отъ восторга, какъ французъ, сдѣлавшiйся пропрiетеромъ. Кто бывалъ прежде въ сношенiяхъ съ крестьянами, но два года не былъ въ деревнѣ, тотъ теперь едва узнаетъ своихъ прежнихъ знакомцевъ. Судебные слѣдователи находятъ, что теперь легче производить слѣдствiя, удобнѣе открыть правду и на всевозможныхъ допросахъ крестьянинъ является съ сознанiемъ права, съ чувствомъ собственнаго достоинства, съ уваженiемъ къ правдѣ. Видно, что ему не нужно было привыкать къ этому: онъ дожидался только признанiя этихъ правъ другими.

Поэтому–то съ величайшимъ довѣрiемъ къ будущности русскаго народа мы ожидаемъ «расширенiя общественныхъ правъ» и «распространенiя круга дѣятельности, предоставленной разнымъ мѣстнымъ въ имперiи учрежденiямъ». Мы твердо убѣждены, что ни одна изъ обѣщаемыхъ правительствомъ либеральныхъ мѣръ не можетъ быть введена слишкомъ рано, хотя бы по одному тому, что люди, говорившiе будто рано предпринималось у насъ освобожденiе крестьянъ изъ крѣпостной зависимости — самымъ полнѣйшимъ образомъ ошиблись.

Но какiя бы ни принимались правительствомъ мѣры для расширенiя общественныхъ нашихъ правъ, первѣйшимъ и неизбѣжнымъ условiемъ всякаго шага впередъ все–таки будетъ и останется образованность, и потому новый проектъ положенiя о народныхъ училищахъ имѣетъ неисчислимую важность. Но такъ какъ покамѣстъ это только еще проектъ, не введенный еще въ дѣйствiе и окончательно не утвержденный, то нѣсколько словъ о немъ можетъ быть будутъ не лишними.

Нѣтъ никакой возможности согласиться съ первою фразою проекта, хотя она повидимому должна служить основанiемъ всего плана.

Вотъ эта первая фраза:

1) Народное образованiе имѣетъ цѣлiю утвердить въ народѣ религiозныя и нравственныя понятiя, и сообщенiемъ ему необходимыхъ свѣдѣнiй довести его до той степени умственнаго развитiя, которая необходима для успѣшнаго отправленiя общественныхъ и домашнихъ занятiй и обязанностей.» Вслѣдъ за тѣмъ опредѣляется начальство каждой народной школы, хотя потомъ во второй главѣ (п. V) опять говорится объ управленiи нормальными народными училищами, и въ третьей главѣ опредѣляются правила управленiя начальными народными училищами. Это тройная заботливость о постановленiи надлежащаго начальства происходитъ, вмѣстѣ съ остальными ошибками проекта, отъ ложныхъ основанiй, отъ ошибки первой фразы.

Эта первая фраза постановляетъ народному образованiю четыре цѣли: 1) религiозное развитiе учащихся; 2) нравственное развитiе; 3) умственное развитiе, и 4) практическое приложенiе знанiй къ отправленiю общественныхъ и домашнихъ занятiй и обязанностей. Что и говорить — цѣли прекрасныя; религiя, нравственность, знанiя и практическое ихъ примѣненiе, все это весьма желательно, да дѣло–то въ томъ, что это пустыя фразы, не имѣющiя никакого значенiя въ проектѣ. А пока мы не откажемся отъ фразъ, до тѣхъ поръ мы не будемъ ясно видѣть дѣла, и все будемъ воображать, что на школьной скамьѣ можно утвердить въ человѣкѣ религiозныя и нравственныя понятiя. Знанiя, одни только знанiя могутъ быть удовлетворительно сообщены ученикамъ, а за тѣмъ какъ ни обучайте правиламъ нравственности, какъ ни твердо выучены будутъ законы морали, — жизнь возьметъ свое и докажетъ несомнѣнно, какъ дважды–два четыре, что нравственность преподается и прочно прививается только обществомъ, жизнью, тою средой, въ которой вращается человѣкъ, и что одно только знанiе молитвъ и житiя святыхъ не составляетъ религiозности, не даетъ  истинной нравственности. Ежели образованiе дается школой, то воспитанiе дается жизнью; нравственность, чувство гражданскаго и семейнаго долга въ школѣ не приобрѣтается; это уже давно сказано и доказано, это педагогическая азбука, которая оказывается незнакомою проекту, который однако же имѣетъ претензiю назначать испытанiе въ курсѣ педагогики священнослужителямъ, опредѣляемымъ въ народныя училища епархiальнымъ начальствомъ.

Научите человѣка читать, писать, считать, объясните ему явленiя окружающаго его мiра, сообщите ему вѣрныя понятiя объ исторiи и географiи его отечества, — вотъ все что нужно для народной школы. Церковь, которая печется обо всѣхъ насъ, не оставитъ своими наставленiями и ученика народной школы, а жизнь дастъ ему ту нравственность, какая въ ней есть, что бы вы тамъ въ школѣ для нравственности ни дѣлали. Если же вы хотите поднять нравственный уровень общества, то на это есть средства, только не школьныя, не ученическiя, а житейскiя, общественныя. Замѣчено давно, что нравственность приближается къ истинной только въ такомъ обществѣ, которое пользуется ясными правами самостоятельности, самоуправленiя и сверхъ того достаточнымъ свѣтомъ образованности. Вотъ и все что нужно для воспитанiя нравственнаго чувства. Воспитательная сила школы совершенно ничтожна; можно сказать даже, что она вовсе не существуетъ. Здравая педагогика должна это признавать несомнѣнною истиною, допуская лишь то благотворное влiянiе на нравственность, которое вносится знанiемъ, какъ силой, совершенно независимо отъ всякихъ старанiй со стороны педагога дѣйствовать на нравственность какъ–нибудь непосредственно.

Въ иной закрытой школѣ достопочтенный педагогъ всякiй день можетъ весьма краснорѣчиво распространяться о нравственныхъ обязанностяхъ человѣка, о честности высокой, о красотѣ правды, и т. д. Ученики весьма могутъ его слушать съ удовольствiемъ, но могутъ въ тоже время замѣчать, что у почтеннаго начальника, получающаго столько жалованья сколько надобно прожить, является великолѣпная мебель, поставленная казеннымъ столяромъ, является экипажъ и гдѣ–нибудь скромненькая деревенька съ надлежащимъ количествомъ душъ. Теперь уже этого говорятъ не бываетъ, нравы перемѣнились, такъ какъ сдѣлалось невозможнымъ приобрѣтать собственно души. Даже еслибы школа не давала подобнаго противорѣчiя, и слова воспитателей были бы всегда согласны съ ихъ поступками, еслибы воспитанники никогда не видали рабскаго переполоха и неприличныхъ поклоновъ по случаю приѣзда высшаго начальства, жизнь явилась бы съ своимъ неумолимымъ противорѣчiемъ и опрокинула бы все шаткое зданiе нравственности, построенное честнѣйшими педагогами. Хорошо это или худо, пусть рѣшаютъ люди практическiе; но дѣло въ томъ, что человѣкъ, который вынесъ бы изъ школы въ практическую жизнь неколебимыя правила нравственности, безо всякой уступки, или сойдетъ съ ума, или попадетъ въ острогъ въ самомъ непродолжительномъ времени. Другой дороги ему нѣтъ. И это во всѣхъ безъ исключенiя званiяхъ и состоянiяхъ человѣческаго общества, во всѣхъ отрасляхъ дѣятельности.

Является такого сорта напримѣръ Иванъ изъ школы на село. Хорошо ли, худо ли живетъ день, другой, третiй и конечно начинается про него молва, будто онъ юродивый, божiй человѣкъ. Вдругъ попадаетъ онъ въ понятые: зарѣзался сосѣдъ и становой дѣлаетъ осмотръ.

— Ну, видите, ребята? Зарѣзался. Такъ ли?

— Вѣстимо такъ; зарѣзался, кормилецъ, зарѣзался! отвѣчаютъ понятые.

— Отчего же у него голова разбита? спрашиваетъ Иванъ съ твердыми нравственными убѣжденiями.

Становой смотритъ на него съ удивленiемъ, потомучто съ кѣмъ слѣдуетъ поговорилъ наединѣ и приобрѣлъ извѣстныя убѣжденiя. Однако удостоиваетъ любопытнаго Ивана отвѣтомъ:

— А какъ же! Зарѣзавшись упалъ и расшибся.

— Еслибы такъ, то разбитъ бы былъ затылокъ, какъ лежитъ; а вотъ у него високъ разбитъ, лобъ разбитъ, на рукѣ синякъ.

— Чтоже это потвоему? Не зарѣзался? спрашиваетъ становой.

— Зарѣзанъ–то онъ, это видно; только не можетъ быть чтобы самъ.

— Такъ ты дѣло это знаешь? Взять его по прикосновенности, да заковать на всякiй случай.

И сидитъ Иванъ лѣтъ шесть въ острогѣ, и допрашивается по прикосновенности, а понятые говорятъ:

— Не совался бы куда не спрашиваютъ: плетью обуха не перешибешь.

Можетъ попасть подобный Иванъ изъ школы на службу гражданскую и явится съ докладомъ къ хорошему, честному начальнику.

— Передѣлайте эту бумагу, говоритъ ему начальникъ. — Надо отказать, непремѣнно отказать.

— Но это будетъ несправедливо, возражаетъ Иванъ.

— Не о томъ рѣчь! отвѣчаетъ начальникъ: — вы не знаете взгляда на это дѣло его пр–ства. Надо отказать.

— Но его пр–ство ошибается; это вопiющая несправедливость. Я бумагу не могу передѣлать: это будетъ противъ совѣсти.

— Такъ служить нельзя! говоритъ ему добрый начальникъ: — или дѣлайте какъ велятъ, или выходите въ отставку; только другой службы не ищите, потомучто вездѣ такъ.

И если не послушается Иванъ, въ отставку не выйдетъ, то въ непродолжительномъ времени наткнется на такой казусъ, что выгонятъ, распорядятся административнымъ порядкомъ, такъ что и жизни не радъ будешь.

Можетъ попасть подобный Иванъ въ торговлю. Но о всероссiйской торговлѣ мы покамѣстъ говорить не будемъ.

Всякiй согласится, что жизнь къ несчастiю требуетъ уступочекъ и выработываетъ особенныя, независимыя отъ христiанства и отъ книжныхъ правилъ понятiя о нравственности. Хорошiй чиновникъ, хорошiй купецъ, хорошiй служака — это вовсе не то что хорошiй человѣкъ. И если Пироговъ говорилъ, что школа должна приготовлять прежде всего человѣка, и ежели нашлась бы школа, которая могла бы подобный экземпляръ приготовить, то это былъ бы несчастнѣйшiй въ мiрѣ человѣкъ, поставленный въ вѣчную, непримиримую оппозицiю съ окружающею средою, человѣкъ стало–быть безпокойный, которому уготовано мѣсто въ тюрьмѣ. Но дѣло въ томъ, что школа въ воспитательномъ отношенiи безсильна; человѣка она воспитать не можетъ; субъекты воспитываются жизнью, обществомъ, а это общество, какъ организмъ, приспособляетъ себѣ свои органы сообразно съ своими потребностями.

Точно такъ же и наоборотъ, школа безсильна развратить человѣка. Еслибы нашолся такой странный педагогъ, который вздумалъ бы проповѣдовать напримѣръ, что воровство дѣло похвальное и что слѣдуетъ уважать только свою собственность, то это было бы точь–вточь такъ же безполезно, какъ проповѣдывать уваженiе къ чужой собственности и презрѣнiе къ кражѣ. Школа можетъ дать только начальныя основанiя образованности, а нравственныя правила даются жизнью, обществомъ, семействомъ. Еслибы даже общество стало терпѣть проповѣдника кражи, еслибы даже ученики его повѣрили ему и убѣдились въ томъ, что воровство похвально, то съ перваго шага въ жизни они должны были бы разубѣдиться. Они увидали бы сразу, что общество уважаетъ чужую собственность, требуетъ этого уваженiя отъ всѣхъ своихъ членовъ и караетъ кражу, и труды страннаго педагога пропали бы даромъ.

Дѣло въ томъ, что при очевидномъ безсилiи школы въ воспитательномъ отношенiи надо перестать обманывать себя; надо рѣшиться требовать отъ нея только силы образовательной, направленной только на сообщенiе знанiй, на умственное развитiе учениковъ, возлагая всю надежду на то, что въ самомъ знанiи заключается значительная воспитательная сила, которая безъ слѣда не остается. Надо въ этомъ согласиться; отъ этого основанiя зависитъ весь планъ будущихъ народныхъ училищъ нашихъ.

Если это такъ, если отъ народныхъ школъ не слѣдуетъ, невозможно ожидать воспитательнаго влiянiя, то онѣ не требуютъ никакого особеннаго надзора; не нужно слѣдить за направленiемъ преподаванiя, нѣтъ надобности представлять министерству о лицахъ, которыя оказались бы неблагонадежными, не нуженъ уѣздный училищный совѣтъ.

А нѣтъ возможности съ этимъ не согласиться. Нужна грамотность, необходимы знанiя, какъ хлѣбъ насущный, а мы тутъ разбираемъ еще кто печетъ этотъ хлѣбъ, да въ какомъ направленiи. Покамѣстъ голодъ насъ такъ жестоко мучитъ, можно было бы объ этомъ не заботиться и требовать хлѣба, хлѣба и хлѣба. Пусть всякiй кто хочетъ и можетъ даетъ намъ знанiй какъ можно больше, всякихъ, какихъ угодно. Покамѣстъ, съ голодухи, всякiя годятся. Жизнь все это переваритъ, усвоитъ, все это окрѣпнетъ и тогда можно будетъ позаботиться о болѣе деликатной пищѣ.

Вотъ какiя постановлены въ проектѣ правила для начальныхъ народныхъ училищъ. Я вздумалъ открыть у себя въ деревнѣ училище. Чтобы имѣть на это право, я долженъ подать прошенiе въ уѣздный училищный совѣтъ, и вѣроятно получу на это разрѣшенiе, если кому–нибудь изъ членовъ училищного совѣта не вздумается усомниться въ моей благонамѣренности или въ моей нравственности. Извѣстно какiя это эластическiя понятiя; можно доказывать, что человѣкъ, не довольно низко поклонившiйся губернатору — неблагонамѣренный, а непросящiй благословенiя у встрѣчнаго на улицѣ священника — безнравственный.

Но положимъ, что я не подалъ повода сомнѣваться въ своихъ добродѣтеляхъ, и открытiе училища мнѣ разрѣшается. Тогда я добровольно приобрѣтаю себѣ, по смыслу проекта, безконечное множество начальства. Вопервыхъ уѣздный инспекторъ училищъ можетъ во всякое время приѣзжать въ мою школу «наблюдать за направленiемъ учебной части, указывать мнѣ на лучшiя методы ученiя и на лучшiя учебныя руководства.» Если же я буду имѣть несчастiе не соглашаться съ мнѣнiями уѣзднаго инспектора училищъ, то онъ представляетъ свои заключенiя уѣздному училищному совѣту. Это вторая степень моего начальства. Совѣтъ имѣетъ право закрыть мою школу, основываясь на представленiи уѣзднаго инспектора. А кто же можетъ поручиться, что онъ не сочтетъ меня за человѣка неблагонамѣреннаго, если я не поставлю ему надлежащей закуски?

Третья степень начальства — попечитель учебнаго округа, къ которому, «въ надлежащихъ случаяхъ, по дѣламъ учебнымъ, училищный совѣтъ входитъ съ представленiями.»

Четвертая степень начальства министерство народнаго просвѣщенiя, въ случаѣ если я заслуживаю пособiя и поощренiя, и министерство внутреннихъ дѣлъ, если я покажусь уѣздному инспектору училищъ «человѣкомъ неблагонадежнымъ, котораго нельзя терпѣть на педагогическомъ поприщѣ.» Само собою разумѣется, что въ виду такого множества начальства я десять разъ подумаю прежде чѣмъ заведу школу для деревенскихъ мальчиковъ, и подумавши хорошенько, буду обучать ихъ тайно, не испрашивая разрѣшенiя и не подвергаясь начальственнымъ осмотрамъ. Тайныя школы — неизбѣжное слѣдствiе такой тѣсной регламентацiи народныхъ школъ. Другое слѣдствiе этой регламентацiи — меньшее количество школъ противъ того, что можно было бы ожидать, еслибы общество было ближайшимъ судьею всякой народной школы. И все это сдѣлано изъ боязни какихъ–то неблагонадежныхъ, неблагонамѣренныхъ, безнравственныхъ людей, какъ–будто что–нибудь могутъ значить всѣ эти воображаемыя привидѣнiя.

Безполезность подобной регламентацiи видна еще въ томъ, что ее всегда легко обойти, и что она лишаетъ общество права или снимаетъ съ него обязанность имѣть надъ школою контроль съ своей стороны, контроль во всякомъ случаѣ болѣе дѣйствительный, чѣмъ одинъ приѣздъ въ годъ инспектора училищъ.

Еслибы нашолся сумашедшiй человѣкъ, который сталъ бы тратить время и деньги на преподаванiе какихъ–нибудь неблагонамѣренныхъ вещей, то это не такъ–то легко инспектору замѣтить въ одно посѣщенiе или не болѣе какъ въ два посѣщенiя въ году. Злонамѣренный человѣкъ конечно будетъ весьма остороженъ. Если же инспекторъ на пятый или на десятый годъ откроетъ злонамѣренность преподаванiя, то неблагонамѣренный человѣкъ не пожалѣетъ ничего, чтобы задарить инспектора и заставить его молчать, подъ тѣмъ предлогомъ, что ничего такого не замѣтилъ. Общество въ этомъ случаѣ самый лучшiй и самый зоркiй судья, но только въ такомъ случаѣ, если его оставить безъ опеки, чтобы оно не имѣло право сказать: чтоже это начальство не смотритъ какiя вещи позволяютъ преподавать! Если преподаватель будетъ говорить противъ тѣхъ понятiй, которыя установились въ обществѣ, то школа его скоро опустѣетъ и онъ будетъ читать свои лекцiи стѣнамъ. Если же онъ не будетъ противорѣчить тому что принято всѣми, то въ чемъ же тутъ бѣда?

Потомъ курсъ частныхъ народныхъ школъ довольно ограниченъ. Законъ божiй, чтенiе гражданской и церковной печати, письмо и первыя четыре дѣйствiя арифметики. Въ случаѣ желанiя учредителя, онъ можетъ расширить курсъ до того что разрѣшено въ нормальныхъ народныхъ училищахъ. Непостижимо, для чего такое ограниченiе. По этому проекту дальше мильона считать было бы нельзя, безъ опасенiя подвергнуться обвиненiю въ неблагонадежности и неблагонамѣренности. Въ самомъ дѣлѣ, если постановленъ законъ, то онъ долженъ быть исполняемъ свято, и такъ какъ счисленiе разрѣшено только до мильона, то нельзя напримѣръ сказать сколько жителей въ петербургской и московской губернiяхъ. Полтора мильона будетъ уже цыфра противозаконная. Въ первомъ класѣ позволяется считать «не далѣе тысячи.» Сказано самое слово не далѣе. Стало–быть напримѣръ 1863 годъ будетъ цыфра тоже незаконная, преступленiе противъ шестнадцатаго пункта второй главы. Надо закрыть ту школу, въ которой ученикъ перваго класа сумѣетъ прочесть эту цыфру.

Преподавайте что угодно, какъ угодно, только сообщайте какъ можно болѣе самыхъ точныхъ свѣдѣнiй; вотъ основное правило, которое должно бы принять, а неблагонамѣреннымъ и неблагонадежнымъ преподавателемъ признавать того, кто говорилъ бы, что Петербургъ стоитъ на рѣкѣ Волгѣ, а дважды–два шесть. Ничего больше не нужно; общество будетъ само судить кому можно довѣрить дѣтей и кому нельзя, т.–е. кто преподаетъ успѣшно, у кого дѣти выучиваются скоро и толково, или кто цѣлый годъ моритъ дѣтей на букварѣ.

 

____________

 

Обѣщанное «расширенiе общественныхъ правъ» и «распространенiе круга дѣятельности, предоставленной разнымъ мѣстнымъ въ имперiи учрежденiямъ» окажетъ намъ между прочимъ ту услугу, что привлечетъ изъ–за границы множество рабочихъ рукъ, въ которыхъ мы такъ нуждаемся. Характеръ существующихъ у насъ учрежденiй не манитъ къ себѣ переселенцевъ, которые тысячами, десятками тысячъ ѣдутъ изъ западной Европы за океанъ искать себѣ работы вмѣстѣ съ прекраснымъ политическимъ положенiемъ. Переселенцы составили силу сѣверной Америки, такъ какъ всякое увеличенiе народонаселенiя имѣетъ слѣдствiемъ то, что люди живутъ ближе другъ къ другу, общины становятся многолюднѣе и стало–быть въ промышленномъ отношенiи сильнѣе. Мы пробовали выписывать рабочихъ изъ–заграницы, давали имъ на переѣздъ деньги, предварительно заключали контракты, съ величайшею точностью опредѣляли всѣ условiя, и всякiй разъ вслѣдъ за прибытiемъ рабочихъ начинались неудовольствiя. Помѣщики были недовольны, рабочiе роптали и въ большей части случаевъ контракты были съ обѣихъ сторонъ уничтожаемы съ величайшимъ удовольствiемъ. Можно указать лишь на самое незначительное количество имѣнiй, гдѣ заграничные рабочiе остались на основанiи первоначальныхъ контрактовъ. Теперь уже едва ли кто рискнетъ выписать себѣ работниковъ изъ–за границы, да едва ли найдется и агентъ, который взялъ бы на себя трудъ нанимать рабочихъ на мѣстѣ и заключать тамъ съ ними контракты. Покрайней–мѣрѣ главный агентъ по найму рабочихъ за границей, г. Филипеусъ, публично теперь раскаивается въ томъ что дѣлалъ и даетъ заклятiе, что никогда впредь не будетъ. Въ Германiи наемъ рабочихъ въ Россiю встрѣчаетъ сильную, озлобленную опозицiю со стороны печати и мелкихъ правительствъ. Баварское и виртембергское министерства внутреннихъ дѣлъ печатали объявленiя, что русскiе агенты сманиваютъ рабочихъ, не исполняютъ контрактовъ, морятъ нѣмцевъ голодомъ, не даютъ имъ средствъ воротиться на родину и много еще расказываютъ разныхъ ужасовъ. Несмотря на это, условiя, предлагавшiяся русскими помѣщиками, были такъ выгодны, что очень легко было нанять въ Баварiи хоть тысячу человѣкъ въ одинъ день. Такъ какъ агенты требовали у нанимающихся законныхъ свидѣтельствъ въ благонадежности и хорошемъ поведенiи, то общины требовали отъ присутственныхъ мѣстъ хорошихъ рекомендацiй людямъ самымъ послѣднимъ, отъ которыхъ имъ хотѣлось избавиться. Общины нерѣдко вызывались даже сами заплатить за проѣздъ рабочихъ до мѣста, лишь бы только агенты согласились ихъ принять. Когда приходилось нанимать сто человѣкъ, то желающихъ являлось не меньше тысячи и каждый предпринималъ самыя невинныя хитрости, только чтобы попасть въ контрактъ. Такъ и рвались другъ передъ другомъ. Но вотъ наконецъ контрактъ подписанъ, а все народъ грамотный и руку приложить умѣетъ. Быстро собираются въ дорогу, ѣдутъ, но только что переваливаются за русскую границу, какъ припоминаютъ всѣ нелѣпости, читанныя о Россiи въ своей сельской газетѣ. То имъ кажется, что вотъ сейчасъ нападетъ на нихъ стадо медвѣдей, то воображается, что сейчасъ надѣнутъ на нихъ кандалы и поведутъ продавать съ публичнаго торга. Оказывалось большею частью, что эти господа не читали своего контракта или не слушали его, когда онъ читался имъ въ присутствiи земскаго чиновника. Поэтому малѣйшее недоумѣнiе приводитъ все это стадо въ неописанное волненiе, которое можетъ быть усмирено, утишено только умѣлымъ человѣкомъ, близко знающимъ нравы, предразсудки и убѣжденiя баварскихъ батраковъ. Но еслибы на бѣду въ самомъ дѣлѣ случилось неисполненiе контракта или дурное кушанье или другая такого рода неисправность, то немѣцкiя газеты на цѣлый свѣтъ прокричали бы о мученичествѣ своихъ земляковъ и о томъ какъ не то люди, не то медвѣди съѣли ихъ живьемъ. Но къ счастiю или къ несчастiю мы не таковы: своего пожалуй еще обсудимъ, а нѣмецкаго человѣка прiютимъ, успокоимъ и даже готовы побаловать, такъ что нашу хлѣбъ–соль не помянутъ лихомъ.

Проѣздъ каждаго рабочаго до нашей границы обходился помѣщику кругомъ около тридцати двухъ рублей; сверхъ того комиссiонеру платилось пять рублей и принималось обязательство доставить рабочаго обратно по прошествiи срока найма. Отъ границы до мѣста найма кругомъ можно положить тринадцать рублей. Такимъ образомъ перемѣщенiе каждаго рабочаго обходилось рублей въ девяносто–пять или во сто. Контракты заключались обыкновенно на шесть лѣтъ, причемъ весь расходъ перемѣщенiя падалъ на каждый годъ шестнадцатью рублями. Жалованья, кромѣ продовольствiя, назначалось по сорока–семи и по пятидесяти рублей въ годъ, что составитъ съ путевыми издержками по шестидесяти–шести рублей въ годъ. Съ перваго дня прибытiя рабочихъ въ имѣнiе оказывалось всякiй разъ, что отъ нихъ нельзя получить всего ожидаемаго количества полезнаго труда. Каждому изъ нихъ приходилось привыкать къ орудiямъ, къ продовольствiю, побѣдить тоску по родинѣ и т. д. На потерю времени такого рода надо положить рублей тридцать или еще по пяти рублей въ годъ. Вотъ уже семьдесятъ–одинъ рубль. Затѣмъ никакъ не менѣе четвертой части рабочихъ оказывалось совершенно негодными и это еще очень было счастливо. Эти бѣдняки, пролетарiи, даже на родинѣ своей уже никакъ не рѣже какъ черезъ годъ перемѣняли мѣста. А тутъ они заключали контрактъ, обезпечивающiй имъ мѣсто съ продовольствiемъ и жалованьемъ на шесть лѣтъ. При этомъ такъ естественно, такъ въ натурѣ человѣка — полѣниться и постараться сработать какъ можно меньше, что слишкомъ винить заграничныхъ рабочихъ и нельзя. Да если еще принять въ соображенiе, что нанимались сюда далеко не лучшiе люди, а такiе въ особенности, отъ которыхъ старались избавиться общества, то мы вовсе не преувеличимъ, опредѣливши убытокъ на этомъ еще въ двадцать–пять процентовъ. Да если прибавить сюда же не менѣе пяти процентовъ потери изъ нанятой суммы труда отъ болѣзней и смертности, то окажется, что каждый заграничный рабочiй обходится помѣщику не менѣе девяноста или ста рублей въ годъ, кромѣ продовольствiя, которое тоже значительно дороже того, какое покамѣстъ требуется русскимъ рабочимъ. Послѣ этого всякiй согласится, что за такую цѣну и на такихъ харчахъ можно легко имѣть отличнаго работника изъ русскихъ, который ничѣмъ не уступитъ самому крѣпкому и усердному нѣмецкому человѣку.

 

____________

 

Это будетъ тѣмъ удобнѣе, что теперь, покамѣстъ и только покамѣстъ, не предвидится особенной надобности въ большомъ числѣ рабочихъ рукъ собственно для помѣщичьихъ хозяйствъ. Дѣло въ томъ, что у насъ слишкомъ мало денегъ для найма рабочихъ и покамѣстъ обстоятельства и отношенiя не установятся, пока мы не осмотримся въ новомъ нашемъ положенiи, выгоднѣйшiй способъ пользованiя помѣщичьею землею состоитъ покамѣстъ въ томъ, чтобы отдавать ее окрестнымъ жителямъ изъ–полу. Отдавать ее въ наемъ или нанимать рабочихъ для обработки земли на свой счетъ помѣщикамъ (если не всѣмъ, то очень значительной ихъ части) оказывается одинаково невыгоднымъ. Это только покамѣстъ, на переходное время, а потомъ разумѣется обстоятельства потребуютъ новыхъ комбинацiй. О способахъ пользованiя помѣщичьими землями недавно напечатана статья г. Скуратова въ «Сѣверной Почтѣ», того самаго г. Скуратова, который въ той же газетѣ, по поводу спора гг. Шипова и Бунге, совѣтовалъ напечатать побольше асигнацiй(1). По всему видно, что г. Скуратовъ гораздо лучше понимаетъ сельское хозяйство, чѣмъ финансовые вопросы, хотя сообщая способъ отдачи земель крестьянамъ изъ половины урожая, онъ не открылъ ровно ничего новаго. Поэтому конечно было бы лучше, еслибъ онъ ограничился хозяйственными соображенiями, не путая сюда догадокъ финансово–политическихъ, не стращая читателей незасѣянными полями, огромнымъ возвышенiемъ цѣнъ и такъ далѣе. Дѣло въ томъ, что пользованiе землею изъ половины или изъ опредѣленной доли урожая у насъ далеко не новость. Но въ примѣрѣ, приводимомъ г. Скуратовымъ, есть одна особенность, на которую стоитъ обратить вниманiе.

Въ двухъ имѣнiяхъ г. Татищева, изъ которыхъ одно въ саранскомъ уѣздѣ пензенской губернiи, а другое въ крестецкомъ уѣздѣ новгородской, земля отдается не сельскому обществу въ полномъ его составѣ, не мiру, а товариществу, состоящему изъ нѣсколькихъ избранныхъ «изъ благонадежныхъ, состоятельныхъ крестьянъ, семейныхъ, хорошаго поведенiя и имѣющихъ хорошихъ лошадей для обработки». Прекрасно; для помѣщика въ нынѣшнемъ году это выгодно, можетъ–быть выгодно будетъ и въ слѣдующемъ году и еще нѣсколько лѣтъ, но потомъ невыгодность такого выбора выступитъ наружу со всею ясностью. Для мiра это уже и теперь невыгодно. Подобнымъ выборомъ людей изъ сельской общины мiръ дробится; его интересы теряютъ цѣлость, пропадаетъ согласiе, является зависть и различiе состоянiй увеличивается. Контора имѣнiя не принимаетъ въ товарищество половинщиковъ такихъ крестьянъ, у которыхъ лошаденки плоховаты, на томъ вѣроятно основанiи, что плохая лошадь не возьметъ сохою достаточно глубокой борозды. Но развѣ въ хозяйствѣ только и дѣла, что пахать? и развѣ на отличной лошади недобросовѣстный рабочiй не пройдетъ мелкой борозды? А потомъ, когда бѣдняку съ плохой лошаденькой по милости расчетливаго землевладѣльца некуда будетъ дѣвать своего времени и онъ отъ этого обѣднѣетъ пуще прежняго, выгоденъ будетъ сосѣдъ нищiй? Да и наконецъ если община не отвергаетъ такого бѣднаго работника, то почему бы отвергать его землевладѣльцу, который не ныньче такъ завтра будетъ членомъ той же общины? Интересы сельскаго мiра могутъ дробиться внѣ общины; у каждаго члена общины могутъ быть свои собственныя дѣла гдѣ угодно на сторонѣ, но какъ только дѣло касается земледѣльческаго труда, всякое дробленiе общины будетъ нарушенiемъ ея принципа и земледѣлецъ первый ощутитъ невыгоду отъ этого. Община, административная эта единица нашего будущаго самоуправленiя, должна сохраняться во всей своей первобытной цѣлости, еслибы даже для этого и понадобились со стороны помѣщика нѣкоторыя жертвы. А въ данномъ случаѣ и пожертвованiя нѣтъ никакого. Задача въ томъ, чтобы обработать землю, посѣять хозяйскiе сѣмена и убрать хлѣбъ, раздѣливши урожай по уговору, столько–то хозяину, столько–то работникамъ. Такъ чтоже за дѣло хозяину кто будетъ на его землѣ работать и что можетъ ему быть за убытокъ, если община по какимъ–нибудь соображенiямъ приметъ въ свою среду хоть сотню дармоѣдовъ, которые только будутъ прогуливаться по ея полямъ, вмѣсто того, чтобы работать? Вѣдь урожай дѣлится не по числу рабочихъ рукъ, а условленная половина поступаетъ хозяину, все равно, десять ли, двѣсти ли человѣкъ у него работаютъ. А если вы разрозните мѣстные интересы общины, то какже ожидать согласiя впослѣдствiи, когда община, конечно вмѣстѣ съ своимъ бывшимъ помѣщикомъ, будетъ призвана къ самоуправленiю? Или нововведенiе г. Татищева неблаговидно или скорѣе г. Скуратовъ тутъ что–нибудь перепуталъ. Своими финансовыми фiоритурами онъ доказалъ большую неясность своего пониманiя.

 

_____________

 

Но что значатъ всѣ финансовыя варiяцiи г. Скуратова въ сравненiи съ великими въ этомъ отношенiи подвигами г. Каткова? Встарину, какъ читатели вѣроятно помнятъ, г. Катковъ вмѣстѣ съ своимъ знаменитымъ сотрудникомъ де–Молинари, держался того знаменитаго ученiя, которое проповѣдуетъ laissez faire, laissez passer. Самые хитрые дiалектическiе прiемы употреблялись на то, чтобы доказать эту выгодную для промышленныхъ странъ мысль, которой впрочемъ постоянно держались ирокезы до тѣхъ поръ, пока существовало ихъ племя, потомъ задавленное осуществленiемъ этой мысли. Они наслаждались полнѣйшею свободою привозной торговли, считали преступленiемъ противъ такъ–называемой «науки» развивать у себя какую бы то ни было промышленность, въ твердомъ убѣжденiи, что ихъ страна назначена природою для произведенiя сырыхъ продуктовъ: бизоновъ и бобровъ. Послѣдствiя показали какъ выгодно было это ученiе для тѣхъ, кто привозилъ къ нимъ ружья, порохъ и шерстяныя одѣяла. Племя исчезло съ лица земли. Г. Катковъ относительно Россiи придерживается того же ученiя. Да и можно ли было иначе, когда его милые англичане такъ говорили, когда для великой нацiи  это было выгодно? Какъ же ему могло бы придти въ голову что–нибудь такое что въ Англiи не говорилось или на что въ Англiи смотрѣли неблагосклонно. Но вотъ англичане, не имѣющiе никакого понятiя о существованiи «Русскаго Вѣстника», «Современной лѣтописи» и «Московскихъ вѣдомостей» подъ новой редакцiей, заговорили вдругъ о Россiи съ такимъ презрительнымъ пренебреженiемъ, такъ далеко запрятывали Россiю въ сибирскiя тундры и настолько стали ставить ее ниже Турцiи въ гражданскомъ отношенiи, что г. Катковъ вдругъ открылъ Россiю, точно такъ же, какъ г. Краевскiй собирался открыть, но не открылъ Америку. Вмѣстѣ съ этимъ счастливымъ открытiемъ произошла и значительная перемѣна въ воззрѣнiяхъ г. Каткова на государственное наше хозяйство. Онъ нашолъ, что laissez faire, и laissez passer для государства, имѣющаго претензiю на какую–нибудь будущность, имѣющаго какую–нибудь внутреннюю силу, есть величайшая нелѣпость. Онъ нашолъ, что заказывать пушки за границей для сильнаго государства точно такъ же не цѣлесообразно, какъ вставлять себѣ искусственные зубы вмѣсто того, чтобы выращивать свои. Онъ убѣдился, что свобода торговли заключается вовсе не въ томъ, чтобы стѣснять свое производство невыносимымъ, раздавливающимъ соперничествомъ странъ, въ которыхъ промышленность давно установилась на прочныхъ основанiяхъ, а въ томъ, чтобы свою–то промышленность и торговлю избавить ото всего что ихъ стѣсняетъ.

Надо признаться, что всего этого г. Катковъ не говорилъ, можетъ–быть потому, что подобная быстрая перемѣна можетъ показаться нѣкоторымъ изъ читателей не совсѣмъ благовидною, флюгероподобною. Но мы смѣло утверждаемъ, что вмѣстѣ съ открытiемъ Россiи въ немъ произошла именно эта перемѣна. Это мы заключаемъ несомнѣнно изъ его взгляда на самую промышленность нашу, когда онъ говоритъ, что отъ высокаго акциза на соль «промыселъ перейдетъ въ руки капиталистовъ, которые по необходимости разложатъ свои издержки на потребителей, а слѣдствiемъ того будетъ, что домашнее добыванiе соли сократится и увеличится ввозъ соли изъ–за границы, уже и до сихъ поръ переходившiй чрезъ мѣру

Всѣ великiе фритредеры мiра сего имѣютъ полное право надѣть трауръ и посыпать голову пепломъ. Г. Каткова уже нѣтъ съ ними, онъ къ нимъ уже не возвратится впредь — до новаго поворота. Онъ сказалъ: «вывозъ изъ–за границы уже и до сихъ поръ переходилъ черезъ мѣру.» Онъ измѣнилъ, онъ перешолъ; онъ находитъ, что не мѣшаетъ чему–нибудь у насъ дѣлаться дома, что вывозъ изъ за–границы можетъ переходить черезъ мѣру. Фритредеры, посыпавъ голову пепломъ, вознегодуютъ на непрочность человѣческихъ убѣжденiй и скажутъ: «не вы ли, мистеръ Катковъ, постоянно ратовали за насъ, за наше ученiе? Не условились ли мы съ вами увѣрять легковѣрныхъ читателей, вѣрящихъ на–слово всякой заграничной премудрости и приходившихъ въ умиленiе отъ одной заграничной подписи сотрудника де–Молинари, что надо laisser faire, laisser passer? Вѣдь мы же уговорились, что ежели простяки этому повѣрятъ, то намъ великiй барышъ, а крикунамъ — слава. Страна, производящая только сырой продуктъ, мы условились, есть страна весьма выгодная для продажи, чтó намъ только и нужно. Страна, не имѣющая средства заказать своимъ частнымъ заводчикамъ блиндированныя суда, не дѣлающая сама своихъ пушекъ, — страна, которая намъ повѣритъ и оставитъ безъ разработки цѣлую губернiю, какъ напримѣръ, олонецкая, лежащая на чистомъ желѣзѣ съ богатѣйшими пластами каменнаго угля, — страна, отпускающая цѣлые флоты льну и покупающая сотканное изъ него полотно за границей, такая страна, — мы условились, — съ большимъ удобствомъ во всякое время можетъ быть унижена, а въ торговлѣ прижата такъ, что будетъ вся въ нашихъ рукахъ. Зачѣмъ же вы намъ измѣняете и переходите на сторону другого журнала, который гораздо васъ моложе? Мы условились утверждать, что торговля сама найдетъ что ей нужно и гдѣ ей выгоднѣе; сказано было, что пусть всякiй везетъ за границу и изъ–за границы все что хочетъ, и что въ этомъ заключается благо народовъ, а вы теперь говорите будто вывозъ можетъ быть чрезмѣренъ. Почему бы напримѣръ соль не привозить постоянно изъ Ливерпуля для снабженiя покрайней мѣрѣ тѣхъ губернiй, которыя лежатъ близь Балтiйскаго моря? Еслибы вы къ этому хорошенько привыкли, то въ случаѣ разрыва съ нами, нѣсколько мѣсяцевъ насидѣлись бы безъ соли, пока не привезли бы ее сюда изъ вашихъ неистощимыхъ соляныхъ озеръ, а намъ–то это и весело: вы платили бы по рублю за фунтъ соли, такъ какъ безъ этого продукта обойтись нельзя. Да еще не мѣшало бы вамъ посовѣтовать, чтобы ваши разсолы отправлялись къ намъ для выпариванья. Вамъ–то оно было бы спокойнѣе, да и не ново: давно уже вы дѣлаете это со льномъ. А мы стали бы вамъ выпаривать и доставляли бы соль перваго сорта. Мы стали бы брать самый ничтожный барышъ, такъ мало, какъ вы сами брать не можете, потомучто у насъ имѣлась бы въ виду такъ–сказать невещественная выгода: тотъ флотъ, который мы употребляли бы на перевозку соли, служилъ бы намъ разсадникомъ матросовъ для военнаго флота, который мы могли бы въ случаѣ нужды мигомъ пополнить. А вамъ флота не нужно, точно также какъ не нужно фабрикъ, какъ безполезна для васъ наука. Берите у насъ готовое, — все есть. Разочтите сами хоть по пальцамъ, что такъ–то будетъ дешевле гораздо.

Но г. Катковъ измѣнилъ, передался, и мы конечно далеки отъ того, чтобы ставить это ему въ упрекъ. Напротивъ мы его съ этимъ усердно поздравляемъ. Во всякомъ случаѣ это приобрѣтенiе въ области здраваго смысла.

Однако собственно говоря, рѣчь идетъ не о г. Катковѣ, а о соляномъ акцизѣ.  Этотъ вопросъ имѣетъ нѣсколько большую важность.

До сихъ поръ въ послѣднiя восемь лѣтъ правительство получало отъ соляныхъ промысловъ среднимъ счетомъ 5,686,665 рублей чистаго дохода, и съ привозной соли 1,672,905 рублей, всего безъ малаго 71/2 мильоновъ. Теперь предположено прежнюю систему казенной разработки соли замѣнить вольнымъ промысломъ съ платою акцизной пошлины съ каждаго пуда по 30 копѣекъ. Это громаднѣйшiй акцизъ на предметъ первой необходимости. Соль точно такъ же нужна какъ и хлѣбъ; чтобы быть послѣдовательнымъ, надо бы наложить акцизъ на хлѣбъ, и на мясо, и на рыбу. Слѣдуетъ припомнить, что у всѣхъ народовъ во всѣ времена налогъ на соль былъ самымъ обременительнымъ, самымъ ненавистнымъ изо всѣхъ налоговъ. Здоровье народное требуетъ чтобы употребленiе соли было облегчено. Здоровье домашняго скота зависитъ также весьма много отъ соли, такъ что гораздо рацiональнѣе было бы не брать пошлины за употребленiе этого лекарства, а выдавать премiи тѣмъ земледѣльцамъ, которые искормятъ своему скоту возможно большее количество соли. Огромнѣйшiе скотскiе падежи, разоряющiе и безъ того скудное земледѣлiе наше, происходятъ значительною долею отъ того, что расчетливый сельскiй хозяинъ не въ состоянiи давать своимъ домашнимъ животнымъ столько соли, сколько необходимо для поддержанiя ихъ здоровья. Тысячи имѣется причинъ, по которымъ слѣдуетъ желать, чтобы соль была какъ можно дешевле.

Но повидимому акцизъ въ 30 копѣекъ съ пуда весьма незначителенъ. На каждаго человѣка выходитъ въ годъ едва ли болѣе полупуда, стало–быть каждый будетъ платить такимъ образомъ косвеннаго налога по 15 коп. въ годъ. Съ 77,231,976 душъ обоего пола россiйской имперiи придется не болѣе 11,584,796 р. 40 к. въ годъ. Если прибавить къ этому 318,159 руб. пошлины за право добыванiя соли, полагая по копѣйкѣ съ пуда, то составится доходъ въ 11,902,955 рублей, даже цѣлыхъ 12 мильоновъ. Такъ какъ надо положить что–нибудь на домашнихъ животныхъ, то при общемъ благосостоянiи цыфра правительственнаго дохода должна возрасти еще весьма значительно.

Астраханскому соляному правленiю заготовка соли стоила каждый годъ, смотря по величинѣ заготовки, отъ 81/2 до 12 копѣекъ съ пуда, считая и провозъ до Астрахани. Въ нынѣшнемъ году въ этомъ городѣ соль продается изъ казенныхъ магазиновъ по 35 коп. пудъ. Понятное дѣло, что частный промышленникъ, при акцизѣ въ 30 копѣекъ, не въ состоянiи будетъ продавать соль такъ дешево. Частный промышленникъ заплатить акциза 30 копѣекъ, да за право добыванiя соли 1 копѣйку съ пуда (хотя не понятна разница между акцизомъ и правомъ добыванiя), всего 31 копѣйку съ пуда впередъ, и при продажѣ выручить эти деньги съ процентами за все время, употребленное на операцiю, стало–быть не менѣе 40 коп. Сверхъ того онъ будетъ платить за магазины, за караулъ, за присмотръ гораздо дороже, чѣмъ все это обходится казнѣ, имѣющей свои собственные магазины на казенной землѣ и не вольнонаемныхъ досмотрщиковъ. Такимъ образомъ астраханскiй рыбопромышленникъ заплатитъ за пудъ соли уже не 35 копѣекъ, какъ въ нынѣшнемъ году, а покрайней мѣрѣ 60 или 65 копѣекъ. Сообразно съ этимъ возвысится цѣна соли и въ остальныхъ губернiяхъ, и потребители заплатятъ не по 15 только копѣекъ съ души, а гораздо больше: излишекъ пойдетъ въ карманы соляныхъ промышленниковъ, которые конечно будутъ принадлежать къ числу крупныхъ капиталистовъ, имѣющихъ теперь свободныя деньги.

По случаю уничтоженiя откуповъ теперь имѣется много свободныхъ крупныхъ капиталовъ, которые конечно ищутъ себѣ выгоднѣйшаго помѣщенiя, и такъ какъ соль есть товаръ относительно все–таки очень дешовый, то нѣтъ особенной выгоды тратить время на заготовку его въ малыхъ количествахъ. Имѣя въ виду напримѣръ снабдить солью тульскую губернiю, капиталистъ, по откупнымъ дѣламъ давно знакомый съ этимъ краемъ, можетъ рѣшиться на маленькую спекуляцiю. Расчетъ простой и вѣрный. Жителей тамъ 1,172,249 душъ обоего пола, стало–быть въ годъ нужно 587,000 пудъ соли. Считая только по 25 копѣекъ чистаго барыша съ пуда, это уже составитъ 147,000 рублей въ годъ чистаго дохода. Хотя конечно тузу–откупщику изъ–за такой бездѣлицы хлопотать не стоитъ, но все–таки отъ нечего дѣлать, при огромной привычкѣ къ оборотамъ такого рода, попробовать можно, тѣмъ болѣе, что потомъ можно изловчиться еще, такъ или иначе изловчиться, воспользоваться случаемъ, опираясь за свою русскую смѣтливость и глазомѣръ. Трудно предположить, чтобы подобный глазомѣрный мастеръ нашолся для одной только тульской губернiи: найдется другой и для рязанской и для тамбовской; но между ними есть «состоятельные» господа, которые способны составить планъ дѣйствiй на нѣсколько губернiй разомъ. Являются они въ подлежащiя мѣста съ своими заявленiями о количествѣ соли, которую намѣрены вывезти, и со взносомъ акциза, и тамъ встрѣчаются. Теперь уже ни отъ кого не скрыты стачки, происходившiя передъ сенатскими торгами на откупа; извѣстно, что торги происходили и утверждались наканунѣ, частнымъ образомъ, а въ сенатѣ только повторялась сцена, приготовленная заранѣе. Изъ уваженiя къ сметливости этихъ господъ, никакъ нельзя предположить, чтобы они не воспользовались случаемъ и не приняли всѣхъ зависящихъ отъ нихъ мѣръ, чтобы извѣстныя напримѣръ озера, варницы или ломки не прибрать въ свои руки окончательно. И тогда чтоже? Караулъ! Рѣжутъ!.. Конечно присутственныя мѣста не дадутъ имъ никакихъ исключительныхъ правъ; но развѣ они не сумѣютъ распорядиться такъ, чтобы неучаствующiй въ ихъ стачкѣ промышленникъ лишонъ былъ возможности нанять на мѣстѣ рабочихъ для своей операцiи? Развѣ они не сумѣютъ завалить нѣсколько губернiй своею солью, убить всякое соперничество и потомъ продавать соль почемъ имъ вздумается? Развѣ что–нибудь помѣшаетъ имъ продавать соль въ калужской губернiи по пяти рублей за пудъ? Еслибы какой–нибудь неловкiй чудакъ соблазнился ихъ громадными барышами и вздумалъ съѣздить на заготовки, чтобы тоже запастись солью, то при громадности своихъ операцiй они будутъ приобрѣтать свою соль такъ дешево, что имъ ровно ничего не будетъ стоить зарѣзать его соперничество временнымъ удешевленiемъ своего товара, съ тѣмъ, чтобы потомъ распоряжаться опять по–своему. И что тогда дѣлать бѣднымъ людямъ, которые кряхтятъ уже и теперь, платя по восьми гривенъ за пудъ, когда акцизные откупщики соли будутъ продавать ее понѣскольку рублей? Тогда только окажется, что ни одна самая мелочная мѣра предусмотрительности противъ этой чумы не лишняя.

Въ соляномъ дѣлѣ опасаться откупа было бы нельзя, еслибы число мѣстъ, гдѣ соль добывается, было очень велико. Тогда свободная конкуренцiя легко отыскала бы мѣста, гдѣ откупщики не успѣли еще захватить дѣло въ свои руки. Но число соляныхъ озеръ, источниковъ и ломокъ слишкомъ ограниченно, слишкомъ легко захватить ихъ всѣ, да и сметливость, «глазомѣръ» слишкомъ велики у этихъ господъ, и потому предполагаемая мѣра обложенiя соли акцизомъ въ 31 копѣйку съ пуда безъ сомнѣнiя поведетъ къ ужасающей дороговизнѣ соли, даже безъ возвышенiя въ тоже время доходовъ казны, хотя и съ обогащенiемъ нѣсколькихъ богачей.

Еслибы правительство нашло средство еще удешевить соль противъ того что она стоитъ въ нынѣшнемъ году и удешевить по крайней–мѣрѣ вдвое или втрое, тогда это было бы истиннымъ благодѣянiемъ для страны и въ тоже время это было бы прямо выгодно для правительства. Дешевизна соли имѣетъ огромное влiянiе на благосостоянiе народное, и если она спасетъ только половину всего скота, который вымираетъ у насъ отъ ежегодныхъ падежей, то это уже составитъ нѣсколько мильоновъ народной экономiи, стало–быть прямого приращенiя богатства. Если для казначейства необходимы 12 мильоновъ, ожидаемые отъ соляного акциза, то несравненно полезнѣе было бы разложить ихъ поголовно на потребителей, тѣмъ–болѣе, что сборъ этихъ денегъ не будетъ сопряжонъ съ расходомъ, который неизбѣженъ и будетъ довольно высокъ при взиманiи акциза въ разныхъ пунктахъ добыванiя соли. Если бы въ Астрахани соль продавалась не по 35, а по 15 коп. за пудъ, то всякiй потребитель соленой рыбы, покупая этотъ продуктъ значительно дешевле прежняго, однимъ этимъ сбереженiемъ легко составитъ сумму, достаточную для уплаты въ казну своихъ 15 копѣекъ соляного налога. Слѣдуетъ однакоже надѣяться, что этотъ налогъ будетъ соединенъ съ другими, такъ чтобы о немъ отдѣльно не упоминалось, потомучто онъ, какъ налогъ на предметъ первой необходимости, имѣетъ печальную привилегiю возбуждать негодованiе всѣхъ плательщиковъ. Акцизъ на соль, еслибы даже онъ счастливо прошолъ сквозь откупную лигу, есть прямой налогъ, только взимаемый въ видѣ косвеннаго. При акцизѣ на вино, на табакъ, на карты, платитъ только тотъ кто пьетъ, куритъ или играетъ, а неупотребляющiй обложенныхъ акцизомъ предметовъ избавленъ отъ всякаго по нимъ платежа. Съ солью совершенно другое дѣло. Нѣтъ никакой возможности обойтись безъ этого продукта, такъ что всякому приходится за него платить, богатому и бѣдному, поголовно, и такъ какъ богатый и бѣдный потребляютъ одинаковое количество соли, то и будутъ они платить поровну, что очевидно несправедливо.

 

____________

 

Налогъ на соль необходимъ для усиленiя средствъ государственнаго казначейства, которое должно быть снабжено достаточными капиталами для удовлетворенiя всѣхъ правительственныхъ нуждъ. Всѣ на свѣтѣ правительства требуютъ уплаты налоговъ въ томъ или другомъ видѣ, съ тѣмъ или другимъ наименованiемъ. Еслибы существовало такое правительство, которое не собирало–бы ни прямыхъ, ни косвенныхъ налоговъ, а всѣ свои издержки все содержанiе своихъ разнообразнѣйшихъ агентовъ по различнымъ отраслямъ управленiя покрывало–бы доходомъ съ какихъ–нибудь большихъ государственныхъ имуществъ, или хоть барышами отъ торговли, производимой самимъ правительствомъ, это не измѣнило бы сущности дѣла. Правительства владѣютъ чѣмъ–нибудь или предпринимаютъ что–нибудь только на счетъ общины, и отдѣлять правительства отъ общества не слѣдуетъ даже мысленно, даже въ дѣлахъ финансовыхъ. Во всякомъ случаѣ правительство одной рукой беретъ, а другою отдаетъ. Собственно правительству самому ничего не нужно, такъ какъ оно существуетъ только общиной и для общины.

Правительство оказываетъ услуги каждому изъ гражданъ, и допуская, что всѣ дѣйствiя правительства соотвѣтствуютъ его назначенiю, каждый гражданинъ долженъ содѣйствовать содержанiю правительства по мѣрѣ выгодъ, удобствъ и услугъ, гражданиномъ отъ правительства получаемымъ. Каждый правительству обязанъ за сохраненiе безопасности своей личности и своей собственности. Касательно собственности ясно, что взносы каждаго гражданина должны бы опредѣляться точно такъ же, какъ они вычисляются въ частномъ страховомъ обществѣ, пропорцiонально цѣнѣ самой собственности. Если владѣющiй рублемъ застраховываетъ эту собственность взносомъ копѣйки, то владѣющiй тридцатью рублями долженъ бы вносить тридцать копѣекъ. Если же кто–нибудь платитъ пропорцiонально дешевле, то это значитъ, что другой гражданинъ платитъ настолько дороже противъ того что ему платить по справедливости слѣдовало бы. Въ такомъ случаѣ имѣется явное зло, кража, и правительство, допускающее это, не исполняетъ главнѣйшаго своего назначенiя. При существующемъ на свѣтѣ порядкѣ вещей, правительствамъ необходима вооружонная сила. Въ этомъ отношенiи каждый обязанъ служить своему государству лично или платить на содержанiе войска. Но еслибы по расчету бѣдному работнику, котораго трудъ необходимъ для поддержанiя семейства, приходилось отдавать каждый годъ цѣлую недѣлю исполненiю военныхъ обязанностей или откупаться отъ этой службы взносомъ такой же суммы, какую платилъ бы обладатель большаго богатства, то это было бы несправедливо, потомучто было бы нарушенiемъ равенства. Военная сила оказываетъ несравненно большее количество услугъ богатому человѣку, чѣмъ бѣдному.

Нѣтъ никакой возможности опредѣлить, по ученiю политической экономiи во сколько можно цѣнить покровительство, оказываемое правительствомъ лицу, оставляя покамѣстъ въ сторонѣ собственность. Еслибы можно было спросить различныхъ людей, за какую цѣну согласились бы они купить обезпеченiе противъ всякой опасности, которая могла бы грозить ихъ жизни, ихъ здоровью и цѣлости всѣхъ ихъ членовъ, то вѣроятно богатые предложили бы страховую премiю гораздо выше бѣдняковъ, даже непропорцiонально выше, еслибы принять въ основанiе оцѣнки богатство. Большее число преступленiй, соединенныхъ съ насилiемъ, проистекаетъ изъ предпрiятiй, направленныхъ противъ собственности. И потому цѣна личной безопасности была бы самымъ справедливымъ основанiемъ системы налоговъ. Можетъ–быть бѣдняки платили бы уже слишкомъ мало за выгоды, которыми они пользовались бы точно такъ же, какъ богачи; но это была бы еще не большая бѣда: сбереженiе пособляло бы имъ сдѣлаться тоже богачами, и тогда они стали бы платить охотно и много.

Начало равенства людей передъ закономъ требуетъ, чтобы всѣ налоги въ пользу казначейства распредѣлялись и налагались прямо и лично, потомучто это единственное средство обложить всякаго человѣка пропорцiонально его средствамъ. Налогъ на потребленiе предметовъ первой необходимости заключаетъ въ себѣ огромное неудобство, состоящее въ томъ, что личныя нужды людей вмѣстѣ съ ихъ матерьяльнымъ потребленiемъ различаются гораздо меньше, нежели ихъ капиталы или доходы. Если работникъ потребляетъ не совсѣмъ столько же хлѣба, говядины, соли, чаю, сахару, шерсти и проч. какъ мильонеръ, зато употребляетъ на покупку этихъ вещей большую часть своего дохода; съ своей стороны у капиталиста идетъ весьма незначительная часть доходовъ на приобрѣтенiе даже большаго количества продуктовъ, которые угодно ему будетъ потребить. Но какiя бы статьи потребленiя не облагались налогомъ, какъ ни распредѣлялось бы процентное отношенiе налоговъ къ имуществу, даже приблизительное уравненiе налоговъ между различными класами потребителей есть задача непреодолимой трудности. Надо отказаться отъ ея разрѣшенiя и искать другихъ, болѣе справедливыхъ способовъ сбора денегъ на общественныя нужды.

Такимъ образомъ всѣ непрямые налоги никакъ не оправдываются справедливою пропорцiональностью раскладки общихъ издержекъ на всѣхъ гражданъ. Непрямые налоги на предметы первой необходимости во всякомъ случаѣ несправедливы. Государственный доходъ нуженъ; но эта нужда не оправдываетъ несправедливаго распредѣленiя. Но можетъ быть предложено другое основанiе налоговъ: приспособить ихъ такимъ образомъ, чтобы они уменьшали то зло, для отвращенiя котораго необходимо правительство; тогда достигнута была бы покрайней–мѣрѣ та цѣль, что уменьшилась бы впредь необходимость въ налогахъ.

Еслибы напримѣръ было несомнѣнно, что наклонность къ чтенiю доводитъ до преступленiй и такимъ образомъ увеличиваетъ расходы, необходимые для раскрытiя этихъ преступленiй и ихъ пресѣченiя, то конечно было бы справедливо обложить книги и журналы довольно тяжолымъ налогомъ. Этотъ налогъ долженъ бы быть такъ великъ, чтобы уменьшилось потребленiе книгъ и журналовъ и въ тоже время составился бы достаточный налогъ для покрытiя издержекъ на преслѣдованiе преступленiй, совершаемыхъ тѣмъ, кто станетъ читать несмотря на налогъ. Мы нарочно выбрали примѣръ, предположенiе, прямо противоположное дѣйствительности; тутъ объясняется принципъ, не возбуждая вопроса о приложенiи. Налогъ на вино, который былъ бы приспособленъ къ уменьшенiю потребленiя этого продукта, совершенно достигалъ бы цѣли, еслибы доказано было, что употребленiе вина увеличиваетъ количество преступленiй. Сущность дѣла въ томъ, что общество облагаетъ себя извѣстными платежами и сверхъ того въ видѣ косвеннаго налога требуетъ платежей еще съ тѣхъ, кто дѣйствуетъ противъ общаго интереса.

Въ этомъ смыслѣ большая пошлина напримѣръ съ льняныхъ тканей, привозимыхъ изъ–за границы, въ высшей степени справедлива. Для общества очень важно развить у себя льняную промышленность въ такихъ размѣрахъ, чтобы отправлять за границу не сырой продуктъ, что невыгодно, а готовый фабрикатъ. Это увеличитъ внутреннее производство, видоизмѣнивъ его. Для этой цѣли общество рѣшается на временную жертву: платить дороже за полотно, сдѣланное дома, чѣмъ за точно такое же полотно, сдѣланное за границей, чтобы дать своимъ рабочимъ средства получить навыкъ къ новой для нихъ работѣ. Иначе сказать, общество соглашается предпочитать свои продукты иностраннымъ, несмотря на разницу въ цѣнѣ, конечно имѣя въ виду впослѣдствiи такое же точно уменьшенiе и домашнихъ цѣнъ, когда рабочiе приобрѣтутъ необходимый навыкъ и промышленность окрѣпнетъ на новой для нея почвѣ. Но если кто изъ членовъ общества не соглашается платить нѣкоторое время за домашнiе продукты дороже, то весьма справедливо брать съ него пошлину за покупаемое имъ иностранное издѣлiе. Это есть тоже своего рода штрафъ съ того, кто дѣйствуетъ противъ общаго интереса нетолько въ настоящемъ, но и въ будущемъ, не желая способствовать въ своемъ отечествѣ развитiю промышленности, которая признается выгодною, и главное, естественною.

Такимъ образомъ налогъ на соль обществу выгоднѣе замѣнить другимъ, прямымъ или косвеннымъ налогомъ.

 

__________

 

Съ величайшимъ счастьемъ заносимъ мы въ свою скромную лѣтопись высочайшiй указъ 17 апрѣля о весьма важныхъ измѣненiяхъ въ существовавшей системѣ уголовныхъ и исправительныхъ наказанiй. Отнынѣ положено, что всякiй виновный въ извѣстномъ преступленiи, который подлежалъ лишенiю всѣхъ правъ состоянiя и ссылкѣ въ каторжныя работы или на поселенiе, или отдачѣ въ арестантскiя роты или подлежалъ другому наказанiю и сверхъ того наказанiю тѣлесному, будетъ приговариваемъ къ слѣдующимъ по закону наказанiямъ, кромѣ тѣлеснаго. Къ наложенiю клеймъ и штемпельныхъ знаковъ никто присужденъ не будетъ. Лица женскаго пола вовсе изъяты отъ тѣлесныхъ наказанiй. Сроки работъ въ арестантскихъ ротахъ сокращены. Заключенiе въ тюрьмѣ или въ смирительномъ домѣ или кратковременный арестъ или обращенiе въ общественныя работы не будутъ замѣняться наказанiемъ тѣлеснымъ, кромѣ тѣхъ случаевъ, когда представится явная невозможность опредѣлить одну изъ вышеупомянутыхъ мѣръ. Ни въ какомъ случаѣ не подлежатъ тѣлесному наказанiю, сверхъ лицъ, уже и  нынѣ отъ нихъ по закону изъятыхъ, церковнослужители христiанскихъ исповѣданiй и дѣти ихъ; всѣ духовныя лица нехристiанскихъ исповѣданiй и дѣти ихъ; учители народныхъ школъ; лица, получившiя атестаты въ успѣшномъ окончанiи ученiя въ уѣздныхъ училищахъ, а также въ земледѣльческихъ или равныхъ съ ними и высшихъ учебныхъ заведенiяхъ и наконецъ лица крестьянскаго сословiя, занимающiя общественныя по выборамъ должности.

Въ войскахъ наказанiе шпицрутенами или сквозь строй отмѣнено вовсе, какъ въ мирное, такъ и въ военное время. До приведенiя въ исполненiе предположенiй о военныхъ тюрьмахъ, взамѣнъ прогнанiя сквозь строй военные нижнiе чины будутъ подвергаться наказанiю розгами не болѣе 200 ударовъ. Всѣ безпорочно служившiе и вновь поступающiе нижнiе чины освобождены отъ тѣлеснаго наказанiя безъ судебнаго приговора до тѣхъ поръ, пока они по приговору суда не будутъ переведены въ разрядъ штрафованныхъ. За шестилѣтнюю безпорочную службу нижнiе чины получаютъ нашивку, которая избавляетъ ихъ отъ тѣлеснаго наказанiя даже и по суду. Во флотѣ существовавшее наказанiе кошками вовсе отмѣнено. Вмѣсто него остается наибольшее наказанiе 200 ударовъ розгами. Но виновные въ важномъ нарушенiи дисциплины или общественной безопасности будутъ подвергаться нетолько въ военное, но и въ мирное время, съ высочайшаго разрѣшенiя, или по распоряженiю главнокомандующихъ и другихъ высшихъ военныхъ начальниковъ, облеченныхъ равною властью, а также начальниковъ эскадръ и отрядовъ въ заграничномъ плаванiи, суду по полевымъ военнымъ законамъ, съ назначенiемъ положенныхъ для военнаго времени наказанiй.

Всѣ эти мѣры, смягчившiя наказанiе для военныхъ чиновъ, уничтожающiя тѣлесное наказанiе для всѣхъ, прослужившихъ безпорочно шесть лѣтъ, безъ всякаго сомнѣнiя возвысятъ нравственный духъ нашего войска. Въ особенности огромное значенiе будетъ имѣть мѣра, освобождающая отъ тѣлеснаго наказанiя безъ суда всѣхъ до сихъ поръ безпорочно служившихъ нижнихъ чиновъ и всѣхъ вновь поступающихъ на службу. Благодѣтельное влiянiе этой мѣры будетъ заключаться между прочимъ въ томъ, что лица податныхъ сословiй, отправляющiя рекрутскую повинность, будутъ идти въ военную службу еще охотнѣе, нежели шли въ нынѣшнiй наборъ, потомучто военная служба избавляетъ ихъ отъ полицейскихъ и административныхъ тѣлесныхъ взысканiй, которыя остаются во всей прежней силѣ, не въ войскѣ, а въ земствѣ для лицъ, неокончившихъ курса въ уѣздныхъ училищахъ и не занимающихъ общественныхъ по выборамъ должностей. Рекрутъ, поступающiй теперь на службу, не подвергается тѣлесному наказанiю безъ суда; сверхъ того онъ имѣетъ въ виду, что ежели прослужитъ безпорочно шесть лѣтъ, то избавляется отъ этого несчастiя навсегда, даже и по суду. Весьма естественно, что подобное поощренiе, возвышая духъ солдата, заставитъ его употреблять всѣ мѣры, чтобы не попасться ни въ какой винѣ. Эти шесть лѣтъ даютъ точно такiя же права, какъ успѣшное окончанiе курса въ уѣздномъ училищѣ, и безъ сомнѣнiя военная служба теперь облагорожена настолько, сколько можно желать покамѣстъ, и конечно придетъ время, когда и остальные слѣды тѣлеснаго наказанiя исчезнутъ.

Оставлены въ прежней силѣ только административныя и полицейскiя тѣлесныя взысканiя со всѣхъ лицъ, которыя ни прежними законами, ни послѣднимъ указомъ 17 апрѣля не избавлены отъ тѣлеснаго наказанiя, такъ что крестьянинъ можетъ быть подвергнутъ ему безъ суда, административнымъ порядкомъ. Безъ сомнѣнiя правительство имѣло надлежащiя основанiя, дѣлая подобное исключенiе для лицъ, неимѣющихъ никакихъ привилегiй, чтобы избавиться отъ распоряженiя станового или исправника. Но никто не имѣетъ права сомнѣваться въ томъ, что этотъ пробѣлъ современемъ выполнится и конечно будутъ положены какiя–нибудь границы административному произволу.

 

____________

 

Въ послѣднее время получены и всякiй день продолжаютъ получаться изъ разныхъ мѣстъ Россiи, отъ разныхъ сословiй и обществъ выраженiя чувствъ преданности государю и отечеству, по поводу вызваннаго нынѣшними польскими событiями вмѣшательства иностранныхъ державъ въ наши домашнiя дѣла. Во всѣхъ адресахъ и письмахъ выражается готовность на борьбу для поддержанiя русскаго владычества въ губернiяхъ, называемыхъ западными. Въ самомъ дѣлѣ въ девяти западныхъ губернiяхъ нашихъ 9.849.281 человѣкъ жителей обоего пола. Изъ нихъ только девятая доля поляки, именно не болѣе 1.046.947 человѣкъ. Пять девятыхъ, именно 5.921.586 человѣкъ славяноруссы. Ежели послѣ этого западный край нашъ не русскiй, то все–таки онъ скорѣе еврейскiй, чѣмъ польскiй, потомучто тамъ евреевъ 1.139.633 человѣка, стало–быть больше, чѣмъ поляковъ. По вѣроисповѣданiямъ жители западнаго края дѣлятся нѣсколько иначе. Исповѣдующихъ православную вѣру тамъ 6.167.166 человѣкъ, то–есть почти двѣ трети всего населенiя; католиковъ — 2.477.708, а въ этомъ числе собственно поляковъ 988.617, а остальные католики принадлежатъ къ литовскому племени (1.387.287), къ жителямъ русскаго происхожденiя (93.690) и нѣмецкаго происхожденiя (2,114). Это голая статистика, это цыфры, противъ которыхъ безсильно нетолько повстанье, но и всѣ возможныя силы вмѣстѣ взятыя. Замѣтить слѣдуетъ, что эти цыфры сведены съ научною, а не съ политическою цѣлью, напечатаны въ запискахъ геграфическаго общества 1861 года, стало–быть ихъ нельзя заподозрить въ искаженiи факта съ патрiотическою цѣлью.

По количеству польскаго населенiя, западныя губернiи можно расположить въ слѣдующемъ порядкѣ:

 

поляковъ      всѣхъ жителей

въ подольской губернiи      209.234         1.619.004

«  гродненской  »         193.228         789.647

«  волынской  »         174.100         1.426.427

«  виленской  »         154.386         838.074

«  минской  »         116.789         1.016.986

«  кiевской  »         83.351         684.195

«  могилевской  »         27.238         850.654

«  ковенской           25.189         906.038

 

Но по относительному числу польскихъ жителей, губернiи эти располагаются въ нѣсколько иномъ порядкѣ. Самая польская изо всѣхъ западныхъ губернiй оказывается гродненская: тамъ на сто человѣкъ жителей приходится болѣе 24 поляковъ; затѣмъ слѣдуетъ виленская, гдѣ на сто жителей 18 поляковъ. Подольская занимаетъ третье мѣсто; тамъ на 100 человѣкъ менѣе 13 поляковъ и волынская гдѣ болѣе 12–ти. Въ минской губернiи на 100 жителей приходится 11 поляковъ, а въ остальныхъ четырехъ, витебской, кiевской, могилевской и ковенской по 9, 5, 3 и 2 человѣка польскаго племени изъ ста жителей.

Еще слѣдуетъ принять въ соображенiе, что русскiе жители въ западномъ краѣ составляютъ коренное племя, туземное населенiе, а поляки — пришлецы, завоеватели; русскiе тамъ сидятъ на землѣ и составляютъ земство, а поляки — помѣщики, угнетающiе земство, посредствомъ своихъ арендаторовъ, экономовъ и другихъ администраторовъ, большею частью изъ евреевъ.

Поэтому стремленiе отдѣлить западный край отъ Россiи и поставить его въ зависимость отъ Польши оказывается предпрiятiемъ слишкомъ аристократическимъ, которое поддерживать — не въ русской натурѣ, еслибы даже оно и не было прямо въ ущербъ цѣлости нашей государственной области. Поэтому русскiя власти поставлены въ западныхъ губернiяхъ въ весьма щекотливое положенiе. Народъ, крестьяне, находятся въ самомъ напряжонномъ состоянiи, въ глубокомъ негодованiи противъ угнетающаго класа, враждебнаго и народу, и Россiи. Мы говоримъ, конечно, не обо всѣхъ. Между тѣмъ русскiя власти, обязанныя поддерживать порядокъ, усмиряютъ справедливое, исторически накипѣвшее негодованiе, и такимъ образомъ какъ–будто становятся на сторону землевладѣльнаго племени. Вслѣдствiе вѣкового антогонизма, въ тѣхъ губернiяхъ, гдѣ высшее сословiе — поляки, введенiе уставныхъ грамотъ замедлилось до такой степени, что когда во внутреннихъ русскихъ губернiяхъ уставныя грамоты были введены въ дѣйствiе для всѣхъ безъ исключенiя помѣщичьихъ имѣнiй, тамъ были уѣзды, не представившiе на утвержденiе ни одной грамоты. А положенiе становилось все болѣе и болѣе натянутымъ.

Поэтому наше правительство, хотя нѣсколько поздно, распорядилось произвести обязательный выкупъ крестьянскихъ надѣловъ, съ тѣмъ, чтобы совершенно прекратить всякую прямую, непосредственную зависимость крестьянъ отъ помѣщиковъ по выкупной операцiи. Теперь уже не требуется согласiя обѣихъ сторонъ: и угодья разграничиваются и выкупъ производится правительствомъ, при чемъ съ 1 мая нынѣшняго года обязательныя отношенiя прекращаются совершенно. Только для многихъ непонятна была та чрезмѣрная снисходительность правительства, въ силу которой все–таки былъ удаленъ до перваго числа столь желанный срокъ прекращенiя обязательныхъ отношенiй. Не совсѣмъ ясно понятое распоряженiе потребовало нѣкоторыхъ мѣръ для подавленiя слишкомъ большой радости и естественнаго нетерпѣнiя угнетеннаго племени. Положенiе было въ высшей степени неестественное, но съ 1 мая оно прекращается окончательно, и хитрая дѣятельность ксендзовъ будетъ уже направлена на то, чтобы какъ–нибудь осложнить дальнѣйшiя, уже свободныя отношенiя крестьянъ землевладѣльцевъ къ ихъ бывшимъ помѣщикамъ. А это неизбѣжно будетъ. Отношенiя вовсе прекратиться не могутъ; однѣ прижимки посредствомъ мельницъ, остающихся вездѣ во владѣнiи помѣщиковъ, могутъ довести народъ до крайней степени разоренiя. Вспомнимъ только что встарину во Францiи право помола на господской мельницѣ было обложено невыносимою данью; платились деньги или отдавалось зерно за проѣздъ на мельницу, за то что на мельницѣ лошадь дожидается пока зерно будетъ смолото, и т. д. Но нѣтъ возможности предвидѣть какъ осложнятся будущiя свободныя отношенiя. Патеръ Лойола не открывалъ своихъ секретовъ и плановъ непосвящоннымъ.

Однако противъ всевозможныхъ такого рода поползновенiй могутъ быть приняты весьма дѣйствительныя мѣры. «Расширенiе общественныхъ правъ» и «распространенiе круга дѣятельности, предоставленной разнымъ мѣстнымъ въ имперiи учрежденiямъ», предупредятъ могущее возникнуть зло. Представители обѣихъ народностей, собираясь въ одно мѣсто, будутъ въ состоянiи гласно заявлять свои нужды и публично уличать излишества, которыя одна сторона можетъ позволить себѣ на счетъ другой.

Въ западныхъ губернiяхъ есть у насъ еще три племени: литовцы, числомъ 1,043,093, жмудины — 425,600, и латыши — 145,967 человѣкъ. Всѣ они вмѣстѣ, 1,614,660 называются обыкновенно литовцами. Это особенное племя, по происхожденiю ровно столько же чуждое русскимъ, какъ и полякамъ, такъ что ежели можетъ быть рѣчь объ отдѣленiи ихъ отъ Россiи, то развѣ на правахъ полной самостоятельности, а ужь никакъ не о подчиненiи Польшѣ. Но племя это очевидно слишкомъ малочисленно для самостоятельнаго государственнаго существованiя, и сверхъ того — тутъ уже говоритъ и полнѣйшее имѣетъ право говорить государственный эгоизмъ, — Россiя не можетъ отказаться отъ Литвы по стратегическимъ соображенiямъ. Самъ Мирославскiй говорилъ, что Литва составляетъ стратегическiй ключъ къ западнымъ провинцiямъ Россiи. Какъ Англiя не откажется отъ Гибралтара или Ирландiи, какъ Францiя не откажется отъ Ниццы, такъ Россiя не откажется отъ Литвы, хотя бы изъ чувства самосохраненiя.

Чтоже касается собственно до царства польскаго, то это вопросъ въ значительной степени иной. Въ послѣднее время царство польское получило гораздо больше правъ, чѣмъ имѣетъ ихъ Россiя. Тамъ офицiальная газета «Journal de St. Pétersbourg» едва насчитала восемь сколько–нибудь значительныхъ чиновниковъ изъ русскихъ; остальные, не говоря уже о мелкихъ чиновникахъ — кровные поляки. Польша имѣетъ такимъ образомъ своихъ чиновниковъ, свои финансы, свои отдѣльные законы, гласное судопроизводство, котораго Россiя еще ожидаетъ, хотя уже и не въ очень далекомъ будущемъ. Польша имѣетъ свое представительство, и за всѣмъ тѣмъ остается недовольною. Повстанцы повидимому имѣютъ твердую надежду на поддержку извнѣ; какъ кажется они не думаютъ воспользоваться предложенною имъ амнистiей. Несомнѣнно, что революцiонный комитетъ, засѣдающiй въ Варшавѣ, въ городѣ наполненномъ нашими войсками, пользуется покровительствомъ тѣхъ самыхъ поляковъ, которые дѣлаютъ видъ, будто служатъ русскому правительству; иначе не было бы никакой возможности объяснить существованiе комитета, на открытiе котораго конечно устремлена вся дѣятельность полицiи. Этотъ комитетъ издаетъ приказы, разрѣшаетъ изданiе газеты, распоряжается совершенно самовластно, подписываетъ и исполняетъ смертные приговоры, собираетъ деньги и пользуется такимъ же повиновенiемъ, какъ и русскiя власти, вооружонныя многими десятками тысячъ штыковъ. Ксендзы открыто проповѣдуютъ если не возстанiе, то сочувствiе къ нему; земледѣльцы всего царства не смѣютъ не принимать участiя въ возстанiи, не смѣютъ указывать русскимъ отрядамъ направленiй, принимаемыхъ шайками повстанцевъ, боясь смертной казни и видя этому частые примѣры: тамъ женщину, повѣшенную на телеграфномъ столбѣ, тамъ повѣшеннаго въ лѣсу на деревѣ, тамъ разстрѣленнаго. Шайки показываются въ разныхъ мѣстахъ, часто бываютъ разбиты русскими отрядами, разбѣгаются, скрываются въ лѣсахъ, снова собираются и снова безпокоятъ русскiе отряды. Наши солдаты дѣлаютъ чудеса самоотверженiя, проходятъ по восьмидесяти верстъ въ день, преслѣдуя повстанцевъ, съ великою легкостью разбиваютъ ихъ, теряя относительно весьма небольшое число людей, не знаютъ отдыха ни днемъ ни ночью, и все напрасно. Шайки появляются вновь, обираютъ земледѣльцевъ, вѣшаютъ непокорныхъ, снова преслѣдуются, разбиваются совершенно, теряютъ десятки, сотни убитыми и раненными и опять являются на опушкахъ лѣсовъ для прежнихъ подвиговъ. Чтоже за польза для Россiи, что за польза для самой Польши, что у нея мѣстное самоуправленiе, отдѣльные финансы и свои нацiональные чиновники. Пусть они всѣ очень честные и благородные люди, пусть они поступали на службу и присягали съ самымъ твердымъ намѣренiемъ вѣрно служить русскому правительству. Но чтобы выдерживать напоръ общественнаго мнѣнiя, чтобы не поддаться влiянiю мечты объ отдѣльномъ политическомъ существованiи отчизны нужно быть своего рода героемъ. А извѣстно, что на цѣломъ свѣтѣ герои рѣдкость. Отъ этого выходитъ только напрасное раздраженiе и конечно невѣрность присягѣ нетолько въ частныхъ людяхъ, но и въ коронныхъ служащихъ. Не оттого ли, что въ Варшавѣ найдется не болѣе восьми человѣкъ русскихъ чиновниковъ, правительство не въ состоянiи открыть революцiонный комитетъ, который и есть главный двигатель возстанiя, основной рычагъ, которымъ все возстанiе держится?

Какъ бы то ни было, все это показываетъ, что не какiе–нибудь десять, не сто человѣкъ мутятъ только своихъ соплеменниковъ, и хотя нельзя отрицать большого значенiя въ этомъ дѣлѣ иностраннаго влiянiя, однако еслибы давно приготовляемое возстанiе не имѣло внутри себя силы, то вотъ уже слишкомъ три мѣсяца не получая дѣйствительной помощи людьми, оно давно бы должно было пасть подъ энергическими ударами русскаго оружiя. Можетъ–быть императоръ Александръ I, вслѣдъ за вѣнскимъ конгрессомъ гораздо лучше бы сдѣлалъ, еслибы послушалъ совѣтовъ англiйскаго правительства и присоединивъ Польшу къ Россiи безусловно, какъ было постановлено на вѣнскомъ конгресѣ, какъ Пруссiя и Австрiя присоединили къ себѣ Познань и Галицiю, на одинаковыхъ правахъ съ остальными провинцiями государства. Англiйское правительство въ своихъ тогдашнихъ представленiяхъ утверждало, что отъ образованiя отдѣльнаго царства не выйдетъ ничего хорошаго, что это поведетъ къ непроходимымъ осложненiямъ. Но императоръ Александръ I слушался только своего великодушiя и своему коренному народу не давъ никакихъ новыхъ правъ, вѣроятно по его незрѣлости, польскому народу далъ конституцiю и совершенно отдѣльное политическое существованiе.

Предсказанiя англiйскихъ государственныхъ людей оправдались. Съ тѣхъ поръ сколько пролито въ Польшѣ русской крови, какiе несчетные мильоны пошли туда на содержанiе лишняго войска, которое было нужно вопервыхъ для поддержанiя владычества нашего въ постоянно непрiязненномъ краѣ, а вовторыхъ, чтобы имѣть значительную внутреннюю опору противъ иноземныхъ вмѣшательствъ, вызываемыхъ натянутымъ положенiемъ края. Если сосчитать всѣ эти напрасно брошенные мильоны, то можетъ–быть составилась бы достаточная сумма для выкупа всѣхъ земель крестьянъ, вышедшихъ изъ крѣпостной зависимости; можетъ–быть финансы наши были бы теперь въ цвѣтущемъ положенiи; можетъ–быть даже мы дальше теперяшняго ушли бы и въ наукѣ, потому что не было бы надобности закрывать виленскаго и варашавскаго университетовъ, и народныя права поляковъ и русскихъ шли бы рядомъ. А извѣстно всякому, что наука широко движется впередъ тамъ, гдѣ широки права народныя.

Есть одинъ взглядъ уже  высказавшiйся въ литературѣ, по которому можетъ–быть и теперь еще не поздно исполнить совѣтъ англiйскихъ государственныхъ людей, сливъ царство польское съ имперiей россiйской въ одно плотное, нераздѣльное цѣлое, причемъ къ Россiи прибавилось бы пять новыхъ губернiй съ 4,840,000 жителей и главное, безо всякаго различiя правъ, безо всякихъ привилегiй, оскорбительныхъ для той или для другой стороны. Никоторая изъ двухъ нацiональностей не была бы угнетена, не было бы никакого повода завидовать другъ другу; каждый говорилъ бы и писалъ на томъ языкѣ, который ему больше нравится; можетъ–быть русскiй языкъ пострадалъ бы отъ принятiя многихъ полонизмовъ, польскiй исказился бы отъ руссизмовъ, и мало–помалу произошло бы столь желаемое слитiе двухъ родственныхъ нацiональностей, двухъ братьевъ, раздѣленныхъ только различiемъ религiй. Но въ нынѣшнемъ вѣкѣ есть основанiя надѣяться, что католическiй прозелитизмъ немножно поспадетъ, когда и самый папа теряетъ свое папское значенiе даже въ Италiи. Тогда полуудовлетворенныя надежды не раздражали бы напрасно поляковъ; полуотдѣльное, полусоединенное положенiе не вызывало бы естественнаго стремленiя опредѣлиться хорошенько, такъ какъ народы больше всего не терпятъ неопредѣленности положенiй, чуть не инстинктивно боятся неясности, оставляющей слишкомъ много простора административному произволу. Тогда одна нацiя не была бы привилегированною, не пользовалась бы такими широкими правами самоуправленiя, какiя другой, только повидимому господствующей нацiи представляются только въ видѣ желанной, хотя уже и ясно обѣщанной перспективы. Тогда наконецъ не возникали бы перiодическiя кровопролитiя, которыя хотя и вовсе не касаются Европы, но даютъ ей сколько–нибудь благовидные поводы вмѣшиваться въ наши домашнiя дѣла. Это вмѣшательство, хотя только словесное, дипломатическое, однако все–таки для насъ разорительное, потомучто «желая мира, мы должны постоянно готовиться къ войнѣ», а извѣстно, что это наибольшая изъ нашихъ государственыхъ издержекъ.

Можетъ–быть точно также выгодно для Россiи было бы вовсе отказаться отъ владычества надъ Польшей, сохраняя всецѣло западныя губернiи наши, населенныя коренными русскими и только на короткое время когда–то завоеванныя поляками, которые тотчасъ по праву силы захватили себѣ громадные земли, цѣлыми уѣздами и обратили русскихъ въ неволю. Совершенное и окончательное отдѣленiе Польши было бы намъ выгодно вопервыхъ въ нравственномъ отношенiи, потомучто для государства важнѣйшiй элементъ силы есть однородность состава, однообразное во всѣхъ гражданахъ оживленiе, одушевленiе въ одномъ и томъ же направленiи, взаимное между членами довѣрiе, какъ между родными, принадлежащими къ одной семьѣ. Ничто не составляетъ большей слабости народной, какъ разъединенiе интересовъ различныхъ его гражданъ. И можетъ ли одинъ гражданинъ признать другого своимъ согражданиномъ, когда знаетъ, что тотъ смотритъ на него непрiязненно и если не явно, то тайно или даже только въ душѣ, въ сокровеннѣйшихъ помыслахъ своихъ тянетъ въ другую сторону, держитъ чужую руку. Это уже не сограждане, это члены чуждаго организма, изнуряющаго нашъ почти однородный организмъ. Это болѣзненный наростъ, отъ котораго благоразумiе требуетъ избавиться какъ можно скорѣе, хотя бы даже посредствомъ операцiи. Только Россiя не хочетъ, положительно не хочетъ, чтобы кто–нибудь другой насильственно сдѣлалъ намъ эту операцiю.

Исторiя очевидно идетъ къ тому, чтобы нацiональныя антагонизмы мало–помалу сглаживались; но это дѣлается тѣмъ легче, чѣмъ меньше для достиженiя этой цѣли употребляется насилiя. Мы видимъ, что турецкiе греки теперь только и думаютъ о томъ, чтобы соединиться съ своею независимою Грецiей, которая управляется на основанiи учрежденiй, относительно весьма либеральныхъ. Безо всякаго сомнѣнiя тутъ важна нестолько политическая самостоятельность народа, сколько возможность дышать и двигаться свободнѣе; не столько первая, сколько вторая составляетъ ту притягательную силу, которой народы противустоять не могутъ.

Россiя теперь вступила на путь «расширенiя общественныхъ правъ» и «распространенiя круга дѣятельности, предоставленной разнымъ мѣстнымъ въ имперiи учрежденiямъ». Нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнiя, что когда этотъ путь обозначится яснѣе и такъ–сказать осязательнѣе, всѣ славяне сами собою, безо всякихъ съ нашей стороны усилiй и пожертвованiй прильнутъ къ Россiи всѣми своими сочувствiями, и тогда присоединенiе къ намъ Польши будетъ добровольное, можетъ–быть даже у насъ выпрошенное, и тогда Польша составитъ не слабость, а силу великаго славянскаго союза. Все дѣло только въ томъ, чтобы это совершилось само собою, естественнымъ путемъ и вполнѣ добровольно.

 

___________

 

Если уже зашла рѣчь о народностяхъ, то нельзя не упомянуть о нынѣшнихъ усилiяхъ возрожденiя южнорусской или малороссiйской народности.

Въ № 94 газеты «Голосъ» г. Костомаровъ напечаталъ небольшую статью «о преподаванiи на народномъ языкѣ въ Южной Руси.» Г. Костомаровъ объясняетъ съ какими взглядами онъ «приступаетъ къ дѣлу народнаго образованiя въ Южной Руси.» Прекрасныя намѣренiя г. Костомарова заслуживаютъ полнѣйшаго и глубочайшаго сочувствiя. Малороссiйское нарѣчiе существуетъ, стало–быть имѣетъ право существовать, развиваться, совершенствоваться, процвѣтать, благоденствовать, чего мы отъ всей души ему и желаемъ. Г. Костомаровъ прекрасно дѣлаетъ, «приступая къ дѣлу народнаго образованiя въ Южной Руси.» Проходитъ пора, когда мы ожидали всего отъ правительства. Оно само, предоставляя гражданамъ извѣстную долю дѣятельности въ самоуправленiи, слагаетъ съ себя часть заботъ и стало–быть часть отвѣтственности. Желая всевозможныхъ успѣховъ дѣлу народнаго образованiя въ Южной Руси, которое принялъ на себя и Костомаровъ, мы, сѣверяне, позволяемъ себѣ однакоже сдѣлать нѣсколько скромныхъ замѣчанiй.

Г. Костомаровъ увѣряетъ, что существуютъ у насъ два нарѣчiя, одно такъ–называемое общерусское, другое — южнорусское. Выходитъ, что первое только такъ называется общерусскимъ, а такъ какъ ему противополагается южнорусское, то ближе стараясь войти въ желанiя г. Костомарова, будемъ называть наше нарѣчiе сѣвернымъ, а другое — южнымъ, безъ прибавленiя русское. Что то и другое русское, г. Костомаровъ не вполнѣ согласенъ. Онъ говоритъ, что другая половина (это немножко много) русскаго народа говоритъ особымъ славянскимъ нарѣчiемъ. На раздѣленiе Россiи относительно языка на сѣверянъ и южанъ мы согласиться на можемъ. На южнорусскомъ нарѣчiи, какъ говоритъ г. Костомаровъ, или какъ правильнѣе можно сказать — на малороссiйскомъ нарѣчiи, говорятъ далеко не всѣ жители южной половины Россiи. Чисто по малороссiйски говорятъ жители черниговской, полтавской, харьковской и кiевской губернiй. Переходъ отъ этого нарѣчiя къ общерусскому встрѣчается въ подольской, волынской и уже довольно далекъ отъ малороссiйскаго нарѣчiя тотъ языкъ, которымъ говорятъ в курской, воронежской и екатеринославской губернiяхъ и въ землѣ войска донского. Это вопервыхъ далеко не половина, а потомъ и далеко не вся южная часть Россiи.

Мы знаемъ впередъ, что это вызоветъ сильныя возраженiя, что намъ станутъ говорить будто всѣ безъ исключенiя жители южной Россiи говорятъ на одномъ и томъ же одинаково чистомъ малороссiйскомъ нарѣчiи. Это будутъ говорить энтузiасты малороссiйскаго нарѣчiя, которые разумѣется считаютъ себя единственными компетентными судьями; они не примутъ въ соображенiе напримѣръ, что новороссiйскiй край населенъ выходцами не изъ одной Малороссiи, а также изъ собственно такъ называемой Россiи и стало–быть внесли туда и такъ–называемый общерусскiй языкъ, сильно попортившiй чистоту малороссiйскаго нарѣчiя.

Но пусть даже и такъ; пусть всѣ жители всѣхъ нашихъ южныхъ губернiй говорятъ на чистомъ малороссiйскомъ нарѣчiи, а всѣ остальные на такъ–называемомъ общерусскомъ — только не нарѣчiи, а языкѣ. Даже въ историческомъ смыслѣ это не вѣрно, потомучто малороссiйское населенiе составилось изъ выходцевъ изъ Россiи, принесшихъ туда свой языкъ, не такъ–называемый, а въ самомъ дѣлѣ, настоящiй русскiй языкъ, который потомъ исказился отъ разныхъ мѣстныхъ и историческихъ влiянiй, между–прочимъ и во время польскаго владычества. Это уже достаточное основанiе называть одно нарѣчiе языкомъ, а другое нарѣчiемъ; это требуетъ даже не историческiй, а просто логическiй смыслъ, потомучто нарѣчiе относится къ языку какъ понятiе видовое къ родовому. Потомъ, кромѣ историческаго происхожденiя малорусскаго нарѣчiя, имѣется еще одна немаловажная причина, по которой русскiй языкъ былъ, есть и останется господствующимъ языкомъ въ Малороссiи, при чемъ малорусское нарѣчiе останется, какъ и теперь, провинцiализмомъ, нарѣчiемъ, видомъ относительно своего рода. Дѣло въ томъ, что какъ ни успѣшно приступаетъ г. Костомаровъ къ дѣлу народнаго образованiя въ Малороссiи, какъ онъ ни заботится о возрожденiи малороссiйскаго языка и народности, Малороссiя, по его собственнымъ словамъ, навѣки неразрывно связана, слита съ Россiей въ политическомъ отношенiи; поэтому русскiй языкъ останется всегда языкомъ правительства, и кромѣ того языкомъ высшаго научнаго образованiя. Съ какою же цѣлью, если это такъ, начинать образованiе на провинцiальномъ нарѣчiи, съ тѣмъ, чтобы потомъ продолжать его на общепринятомъ въ государствѣ языкѣ.

Съ этого впрочемъ г. Костомаровъ и начинаетъ свою статью:

«Никто, надѣюсь, не станетъ отрицать, что для ознакомленiя народа вообще съ предметами просвѣщенiя (?), для удобнѣйшаго и скорѣйшаго расширенiя круга его понятiй, желательно было бы, чтобы свѣдѣнiя, служащiя для этой цѣли, были передаваемы въ наиболѣе простой, ясной, для всѣхъ доступной и удобовразумительной формѣ. Прежде всего это достигается тогда, когда будетъ принятъ тотъ самый складъ языка, то самое теченiе рѣчи, которыя присущи народу и ни въ какомъ случаѣ не могутъ показаться ему чуждыми.»

Допустимъ покамѣстъ, что это такъ; хотя мы имѣемъ противъ этого тоже возраженiе, которое сейчасъ и приведемъ. Но нѣсколько далѣе почтенный авторъ уже не ограничивается первоначальнымъ образованiемъ, а идетъ значительно далѣе.

«На южнорусскомъ (чит. вездѣ: малорусскомъ) языкѣ пишутъ и печатаютъ уже давно. Въ послѣднiе два года существовалъ даже журналъ, спецiально посвящонный возрожденiю (?) южнорусскаго языка и народности. Все это принесло чрезвычайную пользу, приготовивъ значительно для литературнаго образованiя и притомъ не отрѣзавъ его нимало отъ народнаго склада рѣчи. Въ этомъ послѣднемъ случаѣ малорусская письменность представляетъ рѣдкое, счастливое явленiе, такъ что если взять великорусскую народную рѣчь, изолированную отъ всего что составляетъ исключительное достоянiе общерусскаго общественнаго языка и непонятную сразу для простолюдина, то, въ сравненiи съ нею, южнорусское нарѣчiе развито безмѣрно выше, ибо на немъ теперь уже возможно, не отдаляясь отъ народнаго способа выраженiя, излагать предметы науки для элементарнаго воспитанiя (чит. образованiя). Это счастливое положенiе даетъ надежду, что малорусскiй народъ будетъ развиваться инымъ путемъ, чѣмъ до сихъ поръ развивались европейскiе народы. Языкъ его не въ высшемъ класѣ образуется, не будетъ притягивать въ сферу образованности личности изъ низшей массы, а станетъ подниматься и развиваться вмѣстѣ съ массою народа; степень развитiя языка будетъ указывать уровень народнаго воспитанiя (чит. образованiя). Выгоды такого способа развитiя языка несомнѣнны: онъ не впадетъ в искуственность, въ школьную схоластику, а останется навсегда живою рѣчью, и наука, изложенная на немъ, не будетъ мертвою грудою формальнаго знанiя, а сольется съ жизнью и содѣлается для нея духомъ и свѣтомъ.»

Прекрасно; до нѣкоторой степени пожалуй можно допустить и это. Но выходитъ, что Малороссiя, по мнѣнiю г. Костомарова, будетъ развиваться инымъ путемъ, чѣмъ начала развиваться Россiя. Желаемъ ей всевозможныхъ успѣховъ; но особенной выгоды для общества, для общаго отечества не видимъ. Если наука на малороссiйскомъ нарѣчiи будетъ духомъ и свѣтомъ малороссiйской жизни, тогда или малороссамъ все–таки придется учиться языку общаго отечества, чтобы участвовать въ общей жизни и удобно пользоваться общерусскими законами, или придется имъ жить вовсе отдѣльною жизнью и имѣть особые на мѣстномъ нарѣчiи напечатанные законы, отличающiеся отъ законовъ русскихъ, — къ чему непремѣнно поведетъ иной путь развитiя. Для блага общаго отечества, мы желаемъ Малороссiи самаго быстраго и самаго успѣшнаго развитiя, только не инымъ путемъ, не особеннымъ путемъ для южанъ, внѣ того пути, по которому будутъ развиваться сѣверяне. Такъ это важно для общаго отечества въ географическомъ отношенiи, что если ужь малороссiйскiй языкъ лучше, если выгоднѣе развиваться помалороссiйски, то сѣверяне готовы были бы разучиться своему языку и выучиться говорить на малорусскомъ нарѣчiи, только бы не расходились пути развитiя великой и малой Россiи. Но къ счастiю къ этой мѣрѣ прибѣгать не нужно будетъ. Сосчитавши голоса, окажется, что на сторонѣ общерусскаго языка большинство многихъ мильоновъ. Видъ уступитъ роду.

На это г. Костомаровъ можетъ возразить то, что сказано въ его статьѣ:

«Что будетъ, о томъ станутъ размышлять и судить наши потомки, а наше дѣло поступать сообразно тому что существуетъ предъ нашими глазами, а не сообразно нашимъ гаданiямъ и предположенiямъ.»

Слѣдуетъ замѣтить достопочтенному автору, что человѣкъ отличается отъ прочихъ животныхъ между прочимъ тѣмъ, что онъ и размышляетъ и судитъ о томъ что будетъ изъ того или другого поступка, соображаетъ, обдумываетъ, а не поступаетъ очертя голову сообразно тому что существуетъ передъ его глазами. Еслибы человѣкъ поступалъ такимъ образомъ, то онъ не кинулся бы въ воду спасать утопающаго или считалъ бы своимъ отечествомъ ту нору, въ которой родился. Впрочемъ надо замѣтить, что саксенъ–мейнингемъ–гильдбургаузенская любовь къ отечеству на много выше этой слишкомъ узкой сферы.

Еще нѣсколько словъ касательно преподаванiя на провинцiальномъ нарѣчiи. Нѣтъ сомнѣнiя, что родное, материнское нарѣчiе ребенку понятнѣе всякаго другого и первыя научныя свѣдѣнiя всего доступнѣе на этомъ нарѣчiи. Но дѣло въ томъ, что грамота сама по себѣ, книжка, напечатанная на самомъ близкомъ и родномъ нарѣчiи для начинающаго учиться есть уже нѣчто чужое, чуждое, представляющее весьма значительныя трудности. Это новый свѣтъ, для уразумѣнiя котораго нужно научиться распознавать съ перваго взгляда слишкомъ тридцать фигурокъ и привыкнуть къ ихъ разнообразному сочетанiю. Учащiйся при этомъ узнаетъ совершенно новый для него способъ выраженiя человѣческой мысли, при чемъ этотъ новый способъ вводитъ его въ новую сферу понятiй. По этому весьма естественно, что новое слово покажется ему и дико, и странно. Съ перваго шага въ грамоту все для него ново и странно, начиная съ того, что предметъ неодушевленный, книга, можетъ говорить. Вступая въ новую сферу, учащiйся приготовленъ къ разнымъ неожиданностямъ, къ словамъ непонятнымъ, по одному уже тому, что для него существуетъ еще множество понятiй и предметовъ, вовсе незнакомыхъ. Новыя слова, не совсѣмъ употребительныя въ обиходномъ быту, можетъ–быть составляютъ для начинающаго что–то заманчиво таинственное, какiе–то новые звуки, «которые иной разъ чортъ знаетъ что и значатъ». Можетъ–быть страсть къ чтенiю не совсѣмъ понятныхъ книгъ составляетъ самую человѣчную черту въ скотоподобномъ гоголевскомъ Петрушкѣ. Извѣстно, что крестьяне, которые только–что выучились читать, особенно любятъ останавливаться на книгахъ, писанныхъ отборцемъ или самымъ сухо–книжнымъ словомъ. Поэтому новое русское слово не будетъ слишкомъ дико для начинающаго учиться малороса, тѣмъ еще болѣе, что новыхъ–то словъ будетъ уже не такое несмѣтное количество, чтобы онъ въ русской грамотѣ даже и безъ посторонняго руководства не могъ добраться смыслу. Нашъ коренной, основной языкъ, русскiй, весьма немногимъ отличается отъ своей вѣтви, малороссiйскаго. Да въ добавокъ еще слѣдуетъ замѣтить, что коренной языкъ вообще, у всѣхъ на свѣтѣ народовъ, гораздо легче понимается тѣми людьми, которые говорятъ на одномъ изъ его нарѣчiй, нежели нарѣчiе понимается людьми, говорящими на языкѣ коренномъ. Стало–быть для малоросовъ русскiй языкъ понятнѣе, нежели для русскихъ малорусское нарѣчiе, хотя и въ пониманiи этого послѣдняго для насъ не встрѣчается особенной трудности.

Но все–таки мы не противъ развитiя этого прелестнаго нарѣчiя, на которомъ Шевченко писалъ такiе дивные стихи, а г. Кулишъ такiе изъ–рукъ–вонъ плохiе расказы. Мы отъ всей души желаемъ этому нарѣчiю всевозможнаго процвѣтанiя и «возрожденiя», насколько достанетъ у него своихъ собственныхъ, органическихъ силъ. Эта послѣдняя оговорка относится къ приступу г. Костомарова къ дѣлу народнаго образованiя въ южной Руси или иначе сказать на югѣ Россiи. Прекрасно развитiе, когда оно органическое, т.–е. когда оно не искуственное, не насильственное, а идетъ изъ самаго себя, изъ собственныхъ своихъ жизненныхъ силъ. Если для этого г. Костомаровъ вынужденъ былъ прибѣгнуть къ составленiю посредствомъ добровольной подписки, концертовъ и чтенiй капитала въ пользу изданiя книгъ научнаго содержанiя на малороссiйскомъ языкѣ, то — дѣло плохо: значитъ органической, жизненной потребности въ такихъ книгахъ нѣтъ. Еслибы органическая потребность была, то первый книгопродавецъ напечаталъ бы цѣлый рядъ такихъ книгъ: эта спекуляцiя окупилась бы ему и принесла бы значительные барыши, какъ всѣ книги, на которыя есть запросъ, требованiе, потребность. Еслибы существовалъ какой–нибудь запросъ на подобныя книги, то г. Костомарову не было бы надобности прибѣгать къ подпискѣ, къ добровольнымъ приношенiямъ, къ малорусскому потрiотизму. Конечно, можно искуственно раздуть запросъ на эти книги: напечатать ихъ на счетъ общественной благотворительности, раздавать даромъ, давать читающимъ ихъ премiи изъ суммъ, собранныхъ за концерты, поощрять, навязывать нѣсколько десятковъ лѣтъ сряду, трубить погромче о возрожденiи народности, напечатать помалороссiйски сводъ законовъ — такъ какъ гражданину подобаетъ знать законы, которымъ онъ повинуется, ввести потомъ дѣлопроизводство и университетское преподаванiе на мѣстномъ нарѣчiи (такъ какъ «наука сольется съ жизнью и сдѣлается для нея духомъ и свѣтомъ») — тогда до чего–нибудь можно добиться. Да въ чемъ же тутъ будетъ состоять выгода общаго и частнаго отечества?

 

______________

 

Кстати о южной части Россiи. 21 марта утвержденъ уставъ общества одесско–кiевской желѣзной дороги, которая по справедливости будетъ называться южнорусскою желѣзною дорогой. Учредители общества графы Строгоновъ, Адлербергъ и Барановъ, князь Долгорукiй, г. Толстой, г. Марченко, г. Кербедзь, помѣщики: графы Браницкiй, Ржевускiй, Толстой, князь Кочубей; купцы Гитшовъ и Гизико. По этому уже видно, что это не иностранное общество, и всякiй русскiй будетъ этому вмѣстѣ съ нами радоваться.

Вся дорога будетъ въ 647 верстъ, отъ Одессы черезъ Тирасполь, с. Капонлѣевку, съ вѣтвью въ 50 верстъ до Днѣстра, и далѣе черезъ Балту до Кiева. Капиталъ общества опредѣленъ въ 55 мильоновъ рублей, по сту рублей за акцiю. Первый выпускъ назначается въ 30 мильоновъ рублей. Обществу предоставлено право выпуска облигацiй, цѣнность которыхъ можетъ доходить до суммы, внесенной по акцiямъ. Правительство даруетъ обществу гарантiю т.–е. ручательство пяти процентовъ чистаго годового дохода съ опредѣленнымъ процентомъ на погашенiе акцiй, на капиталъ, исчисленный для устройства желѣзной дороги, считая капиталъ этотъ среднимъ числомъ по 85,000 руб. на версту.

Дѣйствительно, по 85,000 р. верста, за всѣ 647 верстъ выйдетъ сумма въ 54.995,000 рублей, слѣдовательно столько, сколько будетъ внесено за акцiи, такъ что облигацiи очевидно будутъ выпускаться въ видахъ еще большихъ доходовъ. Такимъ образомъ всѣхъ бумагъ общества выпущено будетъ на 110 мильоновъ; чистаго дохода, за всѣми расходами, ожидается 51/2 мильоновъ рублей, потомучто по облигацiямъ надо будетъ платить тоже не менѣе пяти процентовъ. Предполагая, что на этой дорогѣ расходъ будетъ точно такъ же, какъ на лучшихъ дорогахъ Европы, составлять не болѣе 48 процентовъ валоваго сбора, окажется, что южная желѣзная дорога должна дать не менѣе одинадцати мильоновъ валоваго сбора. Николаевская желѣзная дорога, протяженiемъ въ 604 версты давала въ послѣднiя шесть лѣтъ валоваго сбора среднимъ счетомъ по 8.300,000 рублей въ годъ; стало–быть предполагается, что движенiе пасажировъ и въ особенности товаровъ на южной дорогѣ будетъ успѣшнѣе и производительнѣе чѣмъ на николаевской. Хорошо если такъ будетъ.

Какое именно влiянiе будетъ имѣть южная желѣзная дорога на развитiе промышленности того края, довольно мудрено теперь предвидѣть. Но николаевская дорога особенно замѣтнаго влiянiя на производительность не имѣла. Впрочемъ она существуетъ еще весьма недавно, а для желѣзной дороги какiе–нибудь двѣнадцать лѣтъ — срокъ ничтожный. Однако теперь уже легко видѣть какiе именно товары будутъ перевозиться въ первое время и какое будетъ имѣть она значенiе въ жизни южнорусскаго края. На это не нужно особенной проницательности: стоитъ только справиться съ вѣдомостью отпускаемыхъ изъ нашихъ южныхъ портовъ товаровъ и точно также припомнить какiе товары туда привозятся.

Но тутъ надо прежде всего замѣтить, что цыфры въ настоящемъ случаѣ играютъ не самую главную роль. Можно безъ колебанiя допустить (хотя требовалось бы сначала доказать), что одесско–кiевская желѣзная дорога будетъ имѣть благопрiятное влiянiе на вывозъ товаровъ изъ того края, по которому она будетъ проходить, а вслѣдствiе успѣшнаго отпуска товаровъ увеличится и ихъ привозъ. Благосостоянiе края возвысится, и потому можно даже допустить, что увеличенiе привоза превзойдетъ увеличенiе отпуска, то–есть ежели отпущено будетъ изъ Одессы товаровъ вдвое больше прежняго, то привезено будетъ въ два съ половиною раза противъ количества прежняго привоза, причемъ (надо покрайней мѣрѣ надѣяться) привозъ все–таки не будетъ превышать отпуска.

Какова бы ни была сумма привоза и вывоза изъ одесскаго порта, надо знать, что отношенiя привоза къ вывозу значительно колеблются.

Въ 1850 году вывозъ относился къ привозу, какъ 139 къ 74.

– 1851 »      »   »   »   »   » 102 » 65.

– 1852 »      »   »   »   »   » 193 » 71.

– 1853 »      »   »   »   »   » 276 » 78.

Мы взяли эти годы потому, что только послѣ 1849 года права Одессы были уравнены съ правами другихъ городовъ. Въ 1850 г. вывозъ былъ болѣе привоза почти вдвое, въ слѣдующемъ году едва только въ полтора раза, потомъ почти втрое, потомъ болѣе чѣмъ въ три съ половиною раза. Иначе сказать: на каждые сто рублей привоза въ означенные годы было отпуска въ первый годъ на 188 рублей, во второй на 157, въ третiй на 272, въ четвертый на 354, причемъ сумма привоза хотя и измѣнялась, но немного, такъ какъ средняя цыфра привоза въ эти годы, 72, немного удаляется отъ наибольшей и наименьшей. Отчего же, откуда же такая огромная неравномѣрность отношенiй привоза къ вывозу, неравномѣрность конечно весьма невыгодная для торговли? Не безызвѣстно всякому, кто хоть сколько–нибудь вникалъ въ торговыя дѣла, что въ нихъ правильность оборотовъ занимаетъ первое мѣсто. Когда какой–нибудь торговый домъ Ралли въ Одессѣ покупаетъ въ обыкновенный годъ полмильона четвертей пшеницы и льнянаго сѣмени, для него происходитъ большой недочетъ, самая тягостная остановка въ дѣлахъ, когда можно отпустить только двѣсти тысячъ четвертей, а остальные держать до будущаго года. Не мѣшаетъ при этомъ вспомнить нравы южнорусской торговли. Тамъ торговецъ, подобный Ралли, покупаетъ нетолько на наличныя деньги, но еще выдаетъ или всѣ или большую часть денегъ за годъ или болѣе впередъ. Понятно, что ежели на рукахъ 300,000 четвертей, да приходится денегъ раздавать впередъ тысячъ на четыреста четвертей на годъ впередъ, то дѣла процвѣтать не могутъ или если процвѣтаютъ, то вовсе не на тѣхъ основанiяхъ, на какихъ идутъ дѣла въ правильной европейской торговлѣ.

Изъ Одессы отправляется за границу пшеница, рожь, льняное сѣмя, сало, шерсть, нѣсколько масла и солонины. Въ Одессу привозятся южные плоды, вино, желѣзо, ткани бумажныя, шерстяныя и льняныя, машины, мебель и монета. Желѣзная дорога изъ Кiева въ Одессу будетъ имѣть значительное влiянiе на вывозъ отъ насъ хлѣба и другихъ продуктовъ почвы. Хлѣбъ въ Одессѣ теперь дорогъ, всѣ жалуются на его дороговизну, которая препятствуетъ сбыту его за границу. Въ самомъ дѣлѣ доставка его по желѣзной дорогѣ будетъ обходиться дешевле перевозки чумаками, и потому хлѣбъ въ самой Одессѣ подешевѣетъ. Этого и нужно, этого и желаютъ всѣ, промышляющiе покупкою хлѣба у производителей и отпускомъ его за границу. За то хлѣбъ возвысится въ цѣнѣ въ мѣстностяхъ, значительно удаленныхъ отъ Одессы. Скупщикъ хлѣба расчитывалъ, что провозъ обойдется ему отъ мѣста покупки до Одессы положимъ въ два рубля за четверть. По желѣзной дорогѣ доставка будетъ уже стоить только рубль, такъ что остальной рубль почти весь можно будетъ отдать производителю. Возвышенiе цѣнъ на хлѣбъ на внутреннихъ рынкахъ будетъ прекраснымъ поощренiемъ для производителей, и они конечно употребятъ всѣ усилiя, чтобы увеличить производство и получать какъ можно больше доходовъ. Съ одной стороны это доставитъ на одесскiй рынокъ еще большее количество хлѣба, отчего онъ еще подешевѣетъ, а съ другой приливъ денегъ въ руки производителей дастъ имъ возможность тратить больше на свои нужды и прихоти, что разумѣется увеличитъ привозъ товаровъ изъ–за границы къ одесскому порту. Торговля несомнѣнно оживится, а въ этомъ смыслѣ цѣль, съ которою предпринимается одесско–кiевская желѣзная дорога, будетъ достигнута вполнѣ.

Но въ результатѣ ктоже тутъ будетъ въ выигрышѣ? Цѣна на хлѣбъ въ Одессѣ понизится, спросъ на заграничныя произведенiя увеличится. Понятно, чья тутъ прямая выгода: тѣхъ, кто потребляетъ хлѣбъ и отдаетъ въ обмѣнъ его мануфактурныя и другiя заграничныя издѣлiя. Для нихъ южная желѣзная дорога будетъ великимъ благодѣянiемъ. Она сдѣлаетъ то, что по линiи отъ Кiева до Одессы производство хлѣба увеличится; стало–быть ежели и могла начинаться какая–нибудь фабричная дѣятельность, какъ напримѣръ свеклосахарное производство, то вслѣдствiе вздорожанiя хлѣба работники бросятъ фабрики и займутся земледѣлiемъ. Поэтому еще отдалится то время, когда фабрика станетъ рядомъ съ полемъ земледѣльца и ежели приобрѣтенъ какой–нибудь навыкъ къ фабричному дѣлу, онъ пропадетъ. Этого только и надо производителямъ мануфактурныхъ издѣлiй: чтобы хлѣбъ былъ дешевле, да чтобы покупатель–земледѣлецъ былъ какъ можно болѣе надежнымъ покупателемъ. Поэтому сырые продукты потекутъ въ Европу въ величайшемъ изобилiи и если еще облегчится привозъ фабрикатовъ изъ–за границы, то пропадетъ всякое побужденiе къ развитiю у насъ въ томъ краю мануфактуръ и обработанные продукты потекутъ въ южную Россiю точно также изобильно.

Но что сказали бы мы о владѣльцѣ большого имѣнiя, который сталъ бы вывозить всѣ до послѣдняго сырые свои продукты? Предположить надо такого безрасчетнаго господина, который сталъ бы сбывать и зерно, и солому, и сѣно, и навозъ, и плоды, и все что ни родится у него въ имѣнiи. Понятное дѣло, что почва его должна наконецъ истощиться, и чѣмъ болѣе облегчается для него сбытъ продуктовъ, чѣмъ онъ болѣе будетъ усиливать свою земледѣльческую производительность, тѣмъ быстрѣе пойдетъ его разоренiе. Извѣстно, что наши южные черноземы выпахались, потомучто самая богатѣйшая на свѣтѣ земля можетъ дать только то что въ ней заключается и что наконецъ приходитъ пора, когда въ ней слишкомъ мало частицъ, необходимыхъ для образованiя зерна. Одесско–кiевская дорога пособитъ выпахать тѣ мѣста окончательно, такъ что поневолѣ придется наконецъ или выселяться или вслѣдствiе упадка урожаевъ приняться за рацiональное сельское хозяйство, которое невозможно безъ правильно и несомнѣнно обезпеченнаго сбыта рядомъ сидящему населенiю, состоящему изъ фабричныхъ рабочихъ, не сѣющихъ хлѣба.

Новая дорога привлечетъ на одесскiй рынокъ такое множество зерна, что торговцы вродѣ г. Ралли не будутъ имѣть надобности выдавать деньги за годъ впередъ. Поэтому землевладѣльцы не будутъ имѣть на свои обороты всегда готовыхъ въ его сундукахъ капиталовъ. А какъ же тутъ вести рацiональное хозяйство, когда черезъ три года въ четвертый, по случаю особенно благопрiятныхъ за границей урожаевъ, хлѣба потребуется туда вдвое или втрое меньше прежняго?

До крайности невыгодно сдѣлать зерновой хлѣбъ главнымъ предметомъ своей промышленности между–прочимъ и потому, что всѣ употребляющiе хлѣбъ имѣютъ предѣлъ, дальше котораго ихъ потребленiе нейдетъ. Это не то, что какая–нибудь ткань, или какое–нибудь издѣлiе, сфабрикованное для удовлетворенiя не самыхъ первыхъ потребностей человѣка. Тогда какъ хлѣба нельзя съѣсть больше того, что приметъ желудокъ, шолковыхъ тканей, ковровъ, экипажей и проч. можно потребить столько, сколько позволяетъ благосостоянiе человѣка. Поэтому промышляющiй фабрикованными издѣлiями желаетъ благополучiя всѣмъ на свѣтѣ: отъ общаго благосостоянiя зависитъ его собственное. Промышляющiй хлѣбомъ, ежели хочетъ барышей, долженъ желать, чтобы кромѣ него нигдѣ не было достаточныхъ урожаевъ, потомучто общiй благодатный урожай можетъ быть для него истиннымъ бѣдствiемъ: извѣстно, что «переродъ хуже недорода». Эта несчастная, ужасающая поговорка показываетъ всю шаткость, всю ненадежность земледѣльческаго труда, не оживляемаго близкими фабриками, то–есть постоянными потребителями. Когда всѣ до одного желаютъ продать, а некому купить, то цѣны падаютъ неимовѣрно, и обильный урожай можетъ быть источникомъ разоренiя для цѣлаго края. И тутъ опять мы кстати припомнимъ, что какихъ–нибудь хорошихъ вещей не можетъ быть въ данномъ мѣстѣ слишкомъ много, не могутъ онѣ быть лишними; а если онѣ слишкомъ дешевы, то это значитъ, что мало другихъ вещей, на которыхъ вымѣнивались бы эти кажущiяся лишними вещи. Тамъ, гдѣ есть фабрики возлѣ воздѣланныхъ полей, земледѣлецъ на лишнiй противъ обыкновеннаго хлѣбъ покупаетъ лишнее противъ прежняго количество одежды, обуви, книгъ; а тамъ, гдѣ фабрикъ возлѣ нѣтъ, съ «переродомъ» некуда дѣваться и земледѣлецъ только наплачется съ своимъ хлѣбомъ, котораго никому не надо.

Въ странахъ фабричныхъ, въ странахъ образованныхъ земледѣлiе при обезпеченномъ и выгодномъ сбытѣ своихъ произведенiй дѣлаетъ быстрые успѣхи. Оно очевидно идетъ къ тому, чтобы въ первыхъ меньше и меньше бояться неурожаевъ (посредствомъ дренажа, иригацiи, жидкихъ удобрѣнiй и т. д.); тамъ при благопрiятной погодѣ въ прибавокъ къ своему хлѣбу будетъ понадобляться самое ничтожное количество привознаго. Страна можетъ довлѣть самой себѣ. Въ такомъ случаѣ страна чисто земледѣльческая не найдетъ чѣмъ заплатить за необходимые для нея фабрикаты, и останется на тотъ годъ вовсе безъ внѣшней торговли, а дороги построенныя съ исключительно внѣшними цѣлями, останутся безъ работы, стало–быть безъ выручки, а ихъ акцiонеры безъ дивиденда.

Какъ–то съ мѣсяцъ тому назадъ газета «Голосъ» увѣряла своихъ читателей, будто мы ошибаемся, предпочитая для нашихъ громоздкихъ, недистилированныхъ промышленностью продуктовъ рѣки желѣзнымъ дорогамъ. Мы очень хорошо знаемъ, что желѣзная дорога лучше рѣки хотя бы уже потому, что на ней движенiе одинаково удобно какъ летомъ, такъ и зимою. Но «Голосъ» взялъ немножко не въ ту силу. Мы утверждаемъ только, что 1) по одежкѣ слѣдуетъ протягивать ножки; 2) что желѣзныя дороги, назначаемыя преимущественно для вывоза сырыхъ продуктовъ, разорительны для страны, хотя и очень выгодны для иностранныхъ спекуляторовъ, которые дадутъ деньги для постройки дороги, и стало–быть будутъ пользоваться дивидендомъ, да сверхъ того еще будутъ пользоваться упадкомъ цѣнъ на сырые продукты въ портовыхъ городахъ; 3) что земледѣльческая промышленность безъ фабричной разорительна; 4) что есть страны на земномъ шарѣ, гдѣ рано еще приступать къ работамъ по улучшенiю русла рѣкъ, что при увеличенiи населенiя и производительности страны наступаетъ пора строить каналы, потомъ, при большомъ увеличенiи приходитъ время желѣзно–конныхъ дорогъ, потомъ нужны паровыя дороги. Но вѣроятно мы еще не разъ будемъ имѣть случай возвратиться къ этимъ жизненнымъ для нашей промышленности вопросамъ.

 

_____________

 

Въ Петербургѣ образуется сельско–хозяйственный клубъ. Мы какъ–то уже говорили объ этомъ. Но теперь какой–то чудакъ совѣтуетъ этому клубу слиться съ вольнымъ экономическимъ обществомъ, какъ–будто новая заплата на ветхой ризѣ не повредитъ этимъ и самой себѣ и ризѣ.

Московскiй зоологическiй садъ, который предположено было устроить въ Нескучномъ, будетъ устроиваться теперь на Прѣсненскихъ прудахъ. Едвали это положенiе не выгоднѣе того, которое было выбрано прежде, потомучто Прѣсненскiе пруды находятся въ чертѣ столицы, и потому всякому будетъ ближе пойти посмотрѣть тамошнихъ «звѣрей».

На петербургскихъ улицахъ, особенно на Невскомъ проспектѣ, продолжаются катанья на рысакахъ для сбиванiя съ ногъ прохожихъ. Говорятъ даже, что обдумываются мѣры для составленiя комитета, который долженъ будетъ составить предположенiя о средствахъ, какими можно было бы если не прекратить это зло, то покрайней–мѣрѣ сдѣлать его менѣе пагубнымъ.

Составленъ уставъ петербургскаго земскаго кредитнаго общества, которое еще задолго до своего основанiя заранѣе беретъ подъ свое покровительство всѣ земскiя кредитныя общества, которыя могутъ впослѣдствiи образоваться въ разныхъ мѣстахъ Россiи.

Говорятъ, что въ Крымъ обратно переселяются татары, которые такъ еще недавно рвались изъ Крыма въ Турцiю и уѣзжали сотнями и тысячами семействъ. Должно–быть тамъ не понравилось.

Говорятъ, что скоро произойдутъ значительныя перемѣны въ паспортной системѣ нашей.

________



(1) Мѣсяцъ тому назадъ, въ статьѣ о нашихъ домашнихъ дѣлахъ, мы упоминали объ этомъ спорѣ. Къ несчастiю тогда проскользнула у насъ опечатка, по поводу которой мы получили слѣдующее письмо:

«М. Г., въ издаваемомъ вами журналѣ «Время», въ книжкѣ за мартъ, между прочимъ сказано: «Въ этомъ спорѣ принялъ участiе г. Скарятинъ, въ другой уже газетѣ, говоря, что не мѣшало бы напечатать побольше асигнацiй». Я полагаю, что вы не въ состоянiи указать ни газеты, ни статьи, въ которой я говорилъ бы подобную вещь. Считая такiя дѣйствiя ваши искаженiемъ факта, я имѣю честь покорнѣйше просить васъ напечатать настоящее мое письмо въ ближайшемъ нумерѣ вашего журнала, а въ случаѣ отказа исполнить такое справедливое и законное требованiе, меня объ этомъ увѣдомить. — Примите и пр.

В. Скарятинъ

Мы весьма сожалѣемъ объ опечаткѣ, о недосмотрѣ коректора, которому конечно болѣе знакомо имя г. Скарятина, чѣмъ г. Скуратова. Но читатель можетъ легко замѣтить, что въ той статьѣ нашей имя г. Скуратова упоминается три раза, на стр. 79, 80 и 81, и только одинъ разъ, на стр. 65 оно замѣнено по ошибкѣ именемъ г. Скарятина. Мы тѣмъ болѣе сожалѣемъ объ этой опечаткѣ, вызвавшей справедливое негодованiе г. Скарятина, что онъ нисколько не раздѣляетъ финансовыхъ понятiй г. Скуратова.

Ред.