НАШИ ДОМАШНIЯ ДѢЛА

 

СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМѢТКИ

 

Роль исключительно земледѣльческой страны. — Отсутствiе въ такой странѣ капиталовъ. — Цѣны муки въ Петербургѣ. — Хлѣбная комиссiя при экономическомъ обществѣ. — Програма, ею сочиненная. — Уплата долговъ будущими продуктами. — Истинная свобода торговли. — Значенiе покровительственной пошлины. — Типографская краска. — Вывозъ хлѣба. — Какое влiянiе будутъ имѣть вывозныя желѣзныя дороги. — Судоходство по рѣкѣ Чусовой. — Правительственное ручательство за дивидендъ. — Московско–рязанская дорога. — Воровство на нижегородской дорогѣ. — Московское юридическое общество. — Самоуправство крестьянъ въ Вятской губернiи. — «Довольно странное обстоятельство» на московскихъ выборахъ. — Наше неуваженiе къ законности. — Взаимное застрахованiе въ Волоколамскѣ. — Временныя измѣненiя въ полицейскихъ учрежденiяхъ. — Новыя положенiя о пошлинахъ за право торговли и другихъ промысловъ. — Несчастiя отъ скорой ѣзды. — Водопроводы въ Петербургѣ. — Эстляндское дворянство и 500 рублей. — Комитетъ грамотности. — Успенская школа въ Уфѣ.

 

____

 

Не смотря на огромное количество перемѣнъ, совершающихся у насъ по разнымъ отраслямъ государственнаго управленiя, все же на первомъ мѣстѣ стоитъ вопросъ о безхлѣбницѣ, о дороговизнѣ хлѣба. Во многихъ мѣстахъ у насъ голодъ; во всѣхъ остальныхъ мѣстахъ хлѣбъ непомѣрно дорогъ, такъ что нечего и думать продавать его съ какою–нибудь выгодою за границу.

Въ Брюсселѣ пудъ крупичатой муки стоитъ теперь 1 р. 20 к. с.

Въ Парижѣ пудъ той–же муки — 1 р. 40 к. с.

Въ Москвѣ — отъ 1 р. 80 к. до 2 р.

Въ Петербургѣ — отъ 2 р. 10 к. до 2 р. 25 к. с.

Въ Одесѣ цѣна почти таже, что въ Брюсселѣ.

Читатель замѣчаетъ можетъ–быть, что мы слишкомъ часто возвращаемся къ разбору хлѣбнаго вопроса, безпрестанно толкуемъ о цѣнахъ на хлѣбъ. Но это его не удивитъ, если онъ приметъ во вниманiе, что это важнѣйшiй для насъ вопросъ, что отъ его разрѣшенiя зависитъ будущность Россiи на весьма продолжительный перiодъ времени. Всякiй безъ исключенiя изъ поднятыхъ правительствомъ вопросовъ касательно нашего внутренняго быта, при внимательномъ, подробномъ изслѣдованiи, приводитъ насъ къ вопросу объ экономической будущности нашей, къ разсмотрѣнiю отношенiй нашихъ къ Европѣ и Азiи. Съ этимъ вопросомъ тѣсно должно быть связано все направленiе нашего законодательства, опредѣленiе роли нашей среди другихъ народовъ, первостепенное, второстепенное или третьестепенное значенiе наше, какъ державы: стало–быть здѣсь замѣшана вся наша внутренняя и внѣшняя политика. Какой ни взять вопросъ изъ нынѣшнихъ перестроекъ нашихъ, для его рѣшенiя или оцѣнки слѣдуетъ сначала условиться, куда же мы идемъ? Что же мы такое? Надо условиться прежде касательно плана.

Собираемся мы возводить новую стѣну нашего зданiя. Копаемъ рвы, кладемъ фундаментъ, заботимся о красотѣ и прочности, вѣрно подражаемъ образцамъ, выработаннымъ передовыми народами. Прекрасно; но весь вопросъ въ томъ, въ какой мѣрѣ новая постройка соотвѣтствуетъ плану будущаго зданiя, и еще не менѣе любопытный вопросъ: въ чемъ же этотъ планъ заключается?

То–есть чѣмъ же должна быть Россiя? Чисто земледѣльческимъ государствомъ, не производить ничего кромѣ сырья, выписывая фабрикованные продукты изъ–за границы? Или она должна имѣть свои фабрики?

Такъ–называемые фритредеры, думающiе по чужимъ книжкамъ и понимающiе свободу торговли какъ–то навыворотъ или вверхъ ногами, не задумываясь отвѣчаютъ, что Россiя самою природой устроена какъ страна земледѣльческая; они говорятъ будто свобода торговли заключается въ томъ, чтобы каждая страна довольствовалась своимъ нынѣшнимъ состоянiемъ и не искала другого, лучшаго, чтобы всякiй, свой–ли, чужой–ли привозилъ бы и продавалъ что знаетъ и какъ знаетъ, laissez faire, laissez passer, и что за тѣмъ торговый балансъ, безъ особой съ чьей бы то ни было стороны заботы, найдетъ свой уровень, точно такъ же, какъ вода находитъ свой уровень въ изогнутыхъ трубкахъ, какъ бы ни были разнообразны и запутаны изгибы и завороты.

Но говорить такимъ образомъ могутъ или слѣпорожденные люди, неспособные увидать и понять самыхъ простыхъ, осязательныхъ фактовъ или людей злонамѣренные, враги Россiи.

Дѣло въ томъ, что страна исключительно землѣдельческая не можетъ претендовать на первостепенную и даже второстепенную роль въ совѣтѣ другихъ державъ, какъ бы обширна и какъ бы плодородна она ни была. Дѣйствительно или истинно первостепенная держава, которой первостепенное положенiе принадлежитъ ей безъ натяжки, безъ напряженiй всѣхъ послѣднихъ силъ непремѣнно и неизбѣжно развита вся цѣликомъ, органически. Въ ней физическiя силы, численность народонаселенiя, накопленiе богатствъ и умственный уровень народа развиваются всѣ вмѣстѣ, какъ нормально растетъ весь человѣкъ всѣми своими частями, при чемъ ни одна изъ частей не развивается на счетъ другой. При этомъ страна должна–быть такъ–сказать достаточна для самой себя, точно такъ же, какъ всякiй здоровый организмъ. Онъ самъ себѣ приготовляетъ кровь, слюну, слезы, зубы, нервное вещество, мысль и все то что составляетъ необходимыя условiя органической и въ тоже время разумной жизни. Если страна не можетъ довлѣть самой себѣ, то ей невозможно поддержать своей политической самостоятельности, безъ особенной доброй на это воли болѣе нормально развитыхъ и стало–быть физически и умственно болѣе сильныхъ сосѣдей.

Если какая–нибудь страна заказываетъ свои рельсы и нарѣзныя пушки за границей, то изъ этого слѣдуетъ прямо, что у нея мало своихъ силъ на устройство дорогъ и на собственную свою защиту, да сверхъ того это значитъ, что она и не надѣется въ скоромъ времени приобрѣсти на это довольно силъ. Значитъ, въ случаѣ столкновенiя съ сосѣдями, страна останется безъ дорогъ и безъ пушекъ. Ежели страна исключительно земледѣльческая, въ родѣ Бразилiи, то это тоже самое, что какое–нибудь несчастное существо, у котораго напр. исключительно развиты ноги на счетъ рукъ и головы. Могло бы быть, что такiя ноги чрезвычайно сильны, но въ случаѣ столкновенiя съ сосѣдями такой уродливый организмъ неизбѣжно погибнетъ. Ежели он самъ себѣ не вырабатываетъ вмѣстѣ съ другими органическими продуктами своими и мысль, а пробавляется кое–какъ чужими мыслями, то непрiятели безъ большихъ усилiй съ своей стороны могутъ погубить его оканчательно, только запретивъ къ нему вывозъ этого недостающаго продукта, нѣсколько времени не допускать къ нему привоза книгъ, газетъ и тому подобныхъ фабрикатовъ, составляющихъ самую серьозную изъ всѣхъ родовъ военной контрабанды.

Но положимъ покамѣстъ, что первостепенность или второстепенность народа какъ державы — дѣло не важное, что высокое положенiе обыкновенно связано бываетъ съ опасностями, пожертвованiями, и т. д., что смиренная третьестепенная доля истинными философами выхваляется не даромъ. Но для страны исключительно земледѣльческой невозможна даже и такая скромная роль: такая страна можетъ быть только подчиненною, вполнѣ и совершенно подвластною, и платитъ другимъ, болѣе нормальнымъ народнымъ организмамъ столько, сколько вздумывается имъ брать. Да наконецъ чегоже еще, когда въ чисто земледѣльческой странѣ наука не только невозможна, да даже вовсе и не нужна. Трудно рѣшиться выговорить такое страшное слово, но что же дѣлать — надо быть послѣдовательнымъ.

Откуда взяться наукѣ въ странѣ, чисто земледѣльческой, приготовляющей только сырые продукты! Наука вовсе не сырой продуктъ, а фабрикатъ очень сложный, являющiйся только вслѣдствiе запроса. У нашихъ чукчей, юкагировъ и кенайцевъ нѣтъ никакого запроса на науку, и потому ея тамъ и нѣтъ. Всѣ ихъ знанiя ограничиваются только тѣмъ чтò крайне необходимо для добыванiя сырыхъ продуктовъ: они умѣютъ управлять лодкой, ловить рыбу и квасить ее, и все это въ такой мѣрѣ, которая имъ крайне необходима. Можно однакоже искуственно пересадить къ нимъ науку, хотя въ крошечномъ размѣрѣ, устроить въ анадырскомъ острогѣ уѣздное училище, объявить нѣкоторыя льготы тѣмъ, кто кончитъ тамъ курсъ, и нѣкоторые чукчи можетъ–быть пойдутъ въ науку. Но это еще не наука; безъ внѣшней искуственной поддержки училище потеряетъ всѣхъ учениковъ и школа закроется. Чтобы существовала наука, нуженъ запросъ на нее, запросъ, вытекающiй изъ самой жизни, нужда въ наукѣ. Да и кчему въ самомъ дѣлѣ наука чукчамъ и юкагирамъ? Всѣ необходимыя для нихъ фабричныя издѣлiя доставляются имъ русскими промышленниками; безъ особенныхъ усилiй туземцы на чукотскомъ носу приобрѣтаютъ себѣ чугунные котлы, рыболовные мѣдные крючки, муку и водку въ обмѣнъ на свою рыбу и на пушной товаръ. А ежели почему–нибудь рыбы не потребуется, то они готовятъ себѣ кушанье въ деревянныхъ корытахъ, ловятъ рыбу крючками, сдѣланными изъ рыбныхъ костей, не ѣдятъ мучной пищи и не лакомятся водкой. Можетъ–быть иному чукчу и придетъ въ голову самому добывать мѣдную руду, которая тутъ же у него подъ ногами, и дѣлать мѣдные крючки. Да на все это нужны знанiя и капиталы. А такъ какъ ни того ни другого нѣтъ, то дѣло и остается въ прежнемъ видѣ. Если бы даже и были знанiя, то ихъ некуда дѣвать по неимѣнiю капиталов. А капиталовъ въ первыхъ рукахъ составиться не можетъ отъ продажи однихъ сырыхъ продуктовъ: это — фактъ несомнѣнный, говоря вообще, и нѣкоторыя исключенiя ничего не доказываютъ противъ него. Перепродажа сырого продукта изъ вторыхъ рукъ въ третьи и потомъ въ четвертыя и т. д. можетъ приносить огромныя выгоды, даже въ странѣ, занятой исключительно приготовленiемъ сырыхъ продуктовъ. Въ странѣ промышленной приготовленiе сырого продукта тоже выгодно даже для первыхъ рукъ, потомучто вокругъ производителя имѣется много потребителей, которые вознаграждаютъ трудъ. Но когда всѣ и каждый производитъ одни сырые продукты, ихъ наконецъ дѣвать некуда и предложенiе естественнымъ образомъ превышаетъ запросъ, цѣна падаетъ, падаетъ до нельзя, и производители никогда не будутъ въ состоянiи сколотить себѣ капиталовъ, необходимыхъ для какихъ–нибудь новыхъ производительныхъ предпрiятiй. Зачѣмъ же наука, зачѣмъ знанiе, когда нѣтъ никакой надежды когда либо приложить ихъ къ дѣлу? Самый ученый технологъ между жителями Патагонiи, безъ всякихъ средствъ приложить свои знанiя къ дѣлу, долженъ постараться забыть свои знанiя, чтобы не умереть съ голоду. Величайшiй математикъ въ Мезени или въ Колѣ поневолѣ забудетъ свою математику, когда вся дѣятельность его будетъ ограничена ловлею трески. Отличнѣйшiй филологъ въ Суданѣ будетъ играть роль юродиваго, и только потому не умретъ съ голоду, что харчи тамъ дешевы.

Очень хорошо извѣстно, что наука дѣло святое, великое, что ученье свѣтъ, а неученье тьма, что знанiе есть сила, и тому подобныя прекрасныя истины. Но эта сила ничего не значитъ безъ матерьяльныхъ средствъ, безъ капиталовъ, безъ сбереженiй, и непрошенымъ, незванымъ, какъ на зло является на сцену все тотъ же вопросъ о сбытѣ, о продажѣ, о цѣнахъ. И невозможно отдѣлаться отъ этого неотвязчиваго вопроса, невозможно къ нему не возвращаться до окончательнаго его уясненiя.

Цѣна пуда крупичатой муки въ Петербургѣ, въ лабазахъ, отъ 2 р. 10 коп. до 2 р. 25 коп. А между тѣмъ, пока эта цѣна стоитъ и поддерживается вездѣ, въ томъ же самомъ городѣ, но не въ лабазахъ, а на биржѣ, для вывоза заграницу, пшеница въ 9 пудъ 20 фунтовъ и до 25 фунтовъ четверть продана на августъ по 9 рублей, съ задаткомъ 7 рублей. Это значитъ 931/2 коп. за пудъ. Но это вовсе не значитъ, что въ августѣ нынѣшняго года пшеница въ петербургскихъ лабазахъ будетъ продаваться за эту цѣну, и что мука пшеничная, съ прибавкою хотя 50 процентовъ за помолъ, будетъ продаваться хоть по 1 р. 40 к. Совсѣмъ этого не будетъ и быть не можетъ. Цѣна будетъ таже что теперь, и даже нѣсколько можетъ быть возвысится.

Это странное повидимому обстоятельство требуетъ нѣкоторыхъ объясненiй. Для этого надо разсмотрѣть, изъ какихъ частей составляется лабазная цѣна крупичатой муки и изъ какихъ частей биржевая цѣна на пшеницу. 931/2 коп. заграницу и 2 р. 25 к. дома — разница слишкомъ большая, и на нее стоитъ обратить вниманiе.

Наша хлѣбная торговля съ иностранными государствами теперь въ плачевномъ состоянiи. Министерство финансовъ еще не успѣло обнародовать цыфръ оборотовъ внѣшней торговли нашей за прошлый годъ; но по тѣмъ даннымъ, которые уже извѣстно, кажется, что мы отпустили хлѣба чуть ли не вдвое меньше, чѣмъ въ предыдущемъ году. Въ послѣднее время возникло для насъ въ хлѣбной торговлѣ сильное соперничество со стороны Молдо–Валахiи, Венгрiи и придунайскихъ турецкихъ областей. Въ прошломъ 1862 году Венгрiя отпустила заграницу хлѣба почти столько же, сколько отпускала до–сихъ–поръ вся Россiя; не вполнѣ устроившiйся портъ Кюстенджи въ Турцiи отпустилъ уже болѣе двухъ мильоновъ четвертей; изъ Молдо–Валахiи вывезено болѣе трехъ съ половиной мильоновъ четвертей. Экономическое общество обратило вниманiе на это обстоятельство и назначило комиссiю «для собранiя свѣдѣнiй о положенiи у насъ хлѣбной производительности, о средствахъ для удешевленiя производства и увеличенiя заграничнаго сбыта хлѣбовъ.» Предсѣдателемъ этой комиссiи выбранъ петербургскiй городской голова г. Погребовъ, а товарищемъ предсѣдателя г. Тарасенко–Отрѣшковъ.

Какъ водится, напустились на недостатокъ путей сообщенiя, на нашу беззаботность объ устройствѣ желѣзныхъ дорогъ и прямо поставили себѣ задачей «найти средства для увеличенiя заграничнаго сбыта хлѣбовъ.» Ужасно! ужасно! Молдо–валахи построили желѣзную дорогу въ 82 версты, а у насъ такой нѣтъ. Венгры устроили дорогу въ 104 версты, а у насъ нѣтъ, да еще и другую, въ 215 верстъ, и такой тоже у насъ нѣтъ. Отстали мы страшно, и всему виною наша лѣнь, наше отсутствiе иницiативы, французскiе инженеры, на которыхъ мы понадѣялись; словомъ сказать — мы не созрѣли. Давайте же зрѣть. И рѣшили составить програму вопросовъ и разослать ихъ для рѣшенiя гг. губернскимъ и уѣзднымъ предводителямъ дворянства и городскимъ головамъ чрезъ гг. губернаторовъ, прося доставить свѣдѣнiя, еще «повозможности въ непродолжительномъ времени»:

а) о положенiи хлѣбной производительности,

в) о средствахъ къ ея удешевленiю и

с) о средствахъ къ увеличенiю сбыта хлѣба за границу.

Да кстати присоединить еще, не много не мало, сколько какихъ хлѣбовъ куда отправляется на продажу; среднiя цѣны хлѣба на мѣстахъ производства, цѣны доставки къ портамъ, цѣны хлѣба въ портахъ, цѣны провоза до Лондона; причины, препятствующiя развитiю хлѣбнаго производства; необходимѣйшiя направленiя желѣзныхъ дорогъ; какiя и гдѣ пути сообщенiя надо улучшить; цѣны всѣхъ рабочихъ; сколько надо денегъ на постройку нѣкоторыхъ желѣзныхъ дорогъ и наконецъ гдѣ взять эти деньги.

Excusez du peu. А свѣдѣнiя доставлять въ экономическое общество.

Получивъ эту програму, изложенную коротко и ясно въ шестнадцати пунктахъ, гг. предводители и головы, если вздумаютъ отвѣчать съ какою–нибудь основательностью, должны будутъ у себя назначить комиссiи, которыя въ свою очередь, для рѣшенiя напримѣръ вопроса о направленiи желѣзныхъ дорогъ, отъ себя пошлютъ комиссiи. Поднимется великая возня, секретарямъ работа, и въ итогѣ на главнѣйшiй–то, послѣднiй вопросъ, гдѣ взять деньги на желѣзныя дороги, придется отвѣчать: негдѣ взять. И потомъ въ видѣ примѣчанiя прибавить:

«Прим. Напрасно вы господа изволите безпокоиться и неспросясь броду поднимали неслыханную возню. Вы приняли ложное, ошибочное основанiе, много наговорили, много понаписали, и думаете, будто дѣлаете дѣло. Всего полезнѣе было бы вовсе не отвѣчать на эту програму, потомучто она заранѣе рѣшила, будто намъ нуженъ заграничный сбытъ хлѣба. У насъ у самихъ его мало, и потому желательно, чтобы онъ остался дома, чтобы жители хоть напримѣръ полѣсья въ смоленской губернiи, которыя ѣдятъ чистый ржаной хлѣбъ только по праздникамъ, а въ будни пополамъ съ сосновой корой, — ѣли бы хоть по праздникамъ пшеничную муку, а въ будни оставили бы неудобоваримую древесную примѣсь. Но покамѣстъ еще великъ русскiй богъ, могучъ русскiй желудокъ.

Прим. 2. Для поясненiя всего этого надо бы написать чуть не цѣлый трактатъ о народномъ богатствѣ, но по случаю многосложныхъ судебныхъ обязанностей это отлагается до другого болѣе благопрiятнаго времени».

«P. S. Старайся приниматься лишь за такiя дѣла, — сказалъ одинъ древнiй философъ, — о которыхъ ты имѣешь хотя нѣкоторое понятiе.»

Если мы въ 1861 году отпустили за границу разнаго хлѣба на 69 мильоновъ рублей, то — постарайтесь понять, — это вовсе не значитъ, что для удовлетворенiя безвыходнаго голода англiйскихъ рабочихъ такое количество было необходимо; совсѣмъ нѣтъ: у нихъ пропасть хлѣба, дѣвать некуда; запасы превышаютъ потребность, закупки сдѣланы во всѣхъ частяхъ свѣта и наши ничтожныя 730 тысячъ четвертей пшеницы отправились въ Англiю не съ тою исключительно цѣлью, чтобы кормить умирающихъ съ голоду, хотя окончательное назначенiе хлѣба состоитъ въ питанiи, а съ тѣмъ прежде всего, чтобы чѣмъ–нибудь покрыть нашъ долгъ по выпискѣ изъ–заграницы разныхъ вещей, въ которыхъ теперь мы нуждаемся. Въ этомъ случаѣ мы не кормимъ голодныхъ, а сытые благоволятъ принять отъ насъ нѣкоторые лишнiе для нихъ въ настоящее время запасы, потомучто у насъ нѣтъ денегъ на уплату разницы торговаго баланса. Замѣтимъ мимоходомъ, что въ государствѣ чисто земледѣльческомъ не можетъ быть достаточно денегъ; при этомъ разница торговаго баланса постоянно покрывается хлѣбомъ, и не по той цѣнѣ, въ какую онъ дѣйствительно обошолся производителямъ, а съ уступкой. Но къ этому еще мы скоро возвратимся.

Изъ двухъ существующихъ въ Петербургѣ цѣнъ на одинъ и тотъ же хлѣбъ, 931/2 коп. за пудъ пшеницы заграницу и 2 р. 25 коп. за пудъ крупичатой муки для здѣшнихъ потребителей, ни та ни другая не есть истинная цѣна хлѣба для Петербурга. Истинная цѣна всякаго продаваемаго продукта составляется весьма извѣстнымъ образомъ: въ нее входитъ цѣна первоначальной покупки, плата за помѣщенiе для храненiя товара, цѣна провоза на мѣсто сбыта, нагрузка, выгрузка, всевозможныя передвиженiя, помѣщенiе и храненiе товара на рынкѣ, процентъ на затраченный капиталъ, застрахованiе товара отъ огня и воды, жалованье управляющему операцiей и наконецъ, сверхъ всего этого, торговый барышъ, который можно пожалуй считать премiей за умѣнье распорядиться тороговою операцiей и за рискъ, сопряжонный съ дѣломъ. Все это вмѣстѣ составляетъ истинную цѣну товара. Въ 931/2 коп. за пудъ пшеницы, продаваемой за границу, недостаетъ нѣкоторой части этого итога, и эта недостающая часть перенесена на цѣну пуда крупичатой муки, продаваемой изъ лабаза домашнимъ потребителямъ, такъ что въ 2 р. 25 коп. заключатся сверхъ нечисленныхъ составныхъ частей цѣны еще одна, совершенно лишняя. Такiя уступки на одной продажѣ и такiя вознагражденiя на другой случаются въ торговлѣ очень часто; но когда онѣ постоянно, производятся на счетъ цѣлаго народа, то не ведутъ ни къ чему иному, кромѣ разоренiя.

Люди, понимающiе свободу торговли навыворотъ, увѣряютъ, что покровительство извѣстнаго производства разорительно для потребителей. Они говорятъ, что ежели можно купить извѣстное количество рельсовъ за сто рублей, а покровительственная пошлина заставляетъ насъ приобрѣтать тоже количество за полтораста, у своихъ фабрикантовъ или за границей, то лишнiе 50 руб. уплачиваются въ пользу нѣсколькихъ заводчиковъ цѣлою страною, которая такимъ образомъ платитъ дороже за свои желѣзныя дороги, платитъ дороже за движенiе по этимъ дорогамъ и т. д. Допустимъ покамѣстъ, что все это совершенная правда; но дѣло въ томъ, что при такъ–называемой свободной торговлѣ, то–есть при отсутствiи покровительственнаго тарифа, происходитъ точь–вточь тоже самое. Мы получили безъ пошлины рельсовъ на сто рублей; за то же количество нашъ заводчикъ требовалъ полтораста. Мы оставляемъ его рабочихъ безъ работы, зато въ государствѣ будто бы осталось 50 рублей. Но это совершенный вздоръ. Правда заключается въ томъ, что государство во всякомъ случаѣ лишилось этихъ 50 рублей, да вдобавокъ не имѣетъ заводовъ, и часть его гражданъ нѣкоторое время голодаетъ, потомучто ихъ работу исполняютъ англiйскiе мастеровые. Колосальный капиталистъ, отпустившiй къ намъ рельсы на сто рублей, тоже увѣренъ, что онъ возьметъ за нихъ не сто, а гораздо больше. Такъ какъ мы деньгами заплатить своего векселя не можемъ, то предлагаемъ капиталисту получить съ насъ долгъ хлѣбомъ. Онъ согласенъ, но не даетъ той цѣны, въ какую намъ самимъ обошолся хлѣбъ, а нѣсколько меньше. Мы по необходимости соглашаемся отпустить ему хлѣбъ въ убытокъ, а этотъ убытокъ наверстываемъ на продажѣ хлѣба своимъ домашнимъ потребителямъ. Отъ этого въ цѣнѣ пуда крупичатой муки, въ 2 р. 25 к., заключается, кромѣ истинной цѣны, еще то что уступлено на пшеницѣ англiйскому капиталисту, да еще проценты, которые мы ему платимъ за то, что онъ согласенъ подождать, и сверхъ того проценты за то, что онъ даетъ намъ часть денегъ впередъ. Пшеница въ Петербургѣ продана за 9 р. четверть на августъ, съ задаткомъ 7 рублей. Это вовсе не значитъ, что англичане проголодались и заботятся о томъ, чтобы въ августѣ получить запасъ хлѣба. Это тоже вовсе не значитъ, что у насъ у самихъ пшеницы такъ много, что еще остается лишняя за удовлетворенiемъ потребностей всѣхъ жителей. Это значитъ только, что вслѣдствiе различныхъ полученiй изъ–за границы, въ Лондонѣ, въ Гаврѣ, въ Парижѣ, въ Гамбургѣ, въ Амстердамѣ накопилось много русскихъ векселей, въ уплату которыхъ послано нѣкоторое количество векселей иностранныхъ. Но затѣмъ осталось еще много уплатъ. Надо посылать еще иностранные векселя или золото. Но золото дорого, его пересылка тоже дорога, такъ надо какъ–нибудь добыть вексель. — Возьмите хоть пшеницы! — Не надо, у насъ хлѣба много. — Возьмите хоть на августъ. — Пожалуй, если будетъ уступочка. — Извольте, съ нашимъ удовольствiемъ: уступлю въ убытокъ. — Да какъ же? — А возьму свое съ русскаго, домашняго покупателя. Пшеница мнѣ обойдется рублей въ десять, да съ расходами по каналамъ рублей одинадцать. Извольте, можно уступить за девять, а два я разложу на русскаго покупателя. Для насъ все–равно, съ кого ни взять свои барыши, лишь бы взять, а уговорившись кое съ кѣмъ изъ прiятелей, выручимъ сколько угодно. И платитъ страна, платитъ втридорога за такъ–называемую свободу торговли, которая однакоже на дѣлѣ оказывается совершеннымъ рабствомъ, довольно впрочемъ выгоднымъ для хозяевъ.

Богатый капиталистъ съ большою легкостью надавливаетъ на бѣдняка, которому сегодня приходится платить по векселю. А тутъ дѣло улаживается даже повидимому съ выгодой: получается большой задатокъ. Но кромѣ того, что все это производится на бумагѣ, безъ наличнаго товара, это тягостная уступка, вынужденная крайне стѣснительными обстоятельствами рынка. Это благовидная отсрочка уплаты, которая должна бы произойти сегодня съ тягостнымъ штрафомъ за эту отсрочку. А заплатитъ этотъ штрафъ страна, а иностранный капиталистъ возьметъ за свои рельсы вмѣсто ста рублей пожалуй тѣже полтораста, съ большою долею справедливости расчитывая, что вести дѣла съ дикими странами, какъ Турцiя и Россiя — весьма выгодно, хотя очень часто и слишкомъ рискованно.

Сверхъ того капиталистъ–иностранецъ замѣчаетъ, что подобная свобода торговли для него очень выгодна; покрайней–мѣрѣ онъ при этой свободѣ совершенно свободенъ — по своему произволу, по мѣрѣ силъ своего капитала высасываетъ сокъ изъ подчиненной страны. И сознавая это, онъ съ высоты своего денежнаго величiя презрительно отзывается о покровительственномъ тарифѣ, а покорнѣйшiе слуги его, чувствующiе себя съ праздникомъ при одномъ лицезрѣнiи банковаго билета въ тысячу фунтовъ, съ умилительною готовностью подхватываютъ: конечно, разумѣется, долой покровителство! Свобода нужна, свобода торговли, и золотой вѣкъ снова явится, и люди блаженствуя будутъ прославлять науку, дошедшую до такихъ блистательныхъ результатовъ! Мы всѣ фритредеры, не надо покровительства, которое только стѣсняетъ торжество капиталовъ!

И составляются комиссiи для изысканiя средствъ къ увеличенiю сбыта сырыхъ продуктовъ за границу, разсылаются циркуляры, разговариваютъ, пишутъ. А капиталъ, держась за крышку своего сундука, самодовольно посмѣивается истинно безкорыстному самоотверженiю мудрецовъ, у которыхъ глаза разбѣгаются при взглядѣ на тысячефунтовый билетъ.

Свобода торговли въ самомъ дѣлѣ есть ключъ къ благосостоянiю народовъ, но только свобода истинная, не та, о которой толкуютъ обожатели капитала. Кстати замѣтимъ, что англiйскiе экономисты горой стоятъ за такъ–называемую свободу торговли, но они только дѣлаютъ видъ, что у нихъ напримѣръ свободна торговля хлѣбомъ. Продукты хлѣба, спиртъ и крахмалъ обложены въ Англiи значительною ввозною пошлиной, чтó совершенно равняется пошлинѣ на самый хлѣбъ. Это все–равно, что охотно и свободно принимать господина въ сертукѣ, а когда онъ во фракѣ, то свободно захлопывать у него подъ носомъ дверь.

Свобода торговли! Да, разумѣется и мы стоимъ за свободу торговли, но только не за ту, при которой капиталъ свободно распоряжается трудомъ, при которой свободна одна только сторона, а другая находится въ строжайшей и тягостнѣйшей подчиненности; не за ту тоже мы стоимъ свободу торговли, при которой на человѣка свободно возлагается стопудовая тяжесть конкуренцiи, и бѣдняка увѣряютъ, будто онъ свободенъ двигаться куда хочетъ. Не хотимъ мы также такой свободы, какою пользуется обстоятельно запряжонная въ тяжолый возъ лошадь, съ несвязанными, неспутанными ногами, такъ что она совершенно свободно переставляетъ ихъ туда, куда направляетъ ее хозяинъ, вооружонный небольшимъ, но весьма чувствительнымъ побудительнымъ орудiемъ.

Свобода торговли! Да, разумѣется свобода торговли, точно также, какъ и всякiй другой видъ свободы есть неизбѣжное, непремѣнное условiе развитiя народа. Но надо же стараться не забывать самой простой на свѣтѣ истины, состоящей въ томъ, что отношенiя могутъ быть дѣйствительно свободны только при условiи равенства. Это еще не такъ замѣтно въ обыкновенныхъ житейскихъ отношенiяхъ, какъ въ дѣлахъ торговыхъ. Въ жизни различiе состоянiй можетъ уравновѣшиваться одинаковостью умственнаго развитiя или тоже различiемъ его, но въ другую сторону, а различiе чиновъ нерѣдко уравновѣшивается различiемъ состоянiй. Наконецъ все это уравнивается до нѣкоторой степени извѣстными приличiями. Но въ дѣлахъ торговыхъ это не такъ. Тамъ существуетъ чинопочитанiе, о какомъ казенная служба не можетъ сообщить ни малѣйшаго понятiя. Ничто на свѣтѣ не одарено такимъ ужаснымъ эгоизмомъ, такимъ страшнымъ безпристрастiемъ, такимъ непреклоннымъ деспотизмомъ, какъ капиталъ. И въ этомъ нѣтъ ничего дурного. Это неизбѣжное, непреложное свойство капитала. Находить это дурнымъ точно также нельзя, какъ нельзя порицать розу за шипы, кошку за когти, а корову за то, что у нея есть хвостъ. Это такъ, и пусть такъ и будетъ. Но уже непремѣнно рубль въ дѣлѣ торговомъ уступаетъ дорогу двумъ рублямъ, а два рубля покорно склоняются передъ тремя, три подаютъ калоши четыремъ, а четыре отворяютъ дверцы кареты для пяти и такъ далѣе. Между десятью и десятью отношенiя свободны, потомучто существуетъ равенство, а между двумя рублями и тремя отношенiя только тогда будутъ свободны, когда два будутъ равны тремъ, т. е. никогда. И чтобы не было истинной свободы торговли между десятью рублями и рублемъ, не нужно никакихъ ограничивающихъ или покровительственныхъ постановленiй; напротивъ, чѣмъ меньше какихъ бы то ни было стѣсненiй для десяти, тѣмъ менѣе свободна торговля между ними, тѣмъ деспотизмъ десяти необузданнѣе, тѣмъ безвыходнѣе рабство одного.

Истинная свобода торговли требуетъ взаимности, чтó впрочемъ очень близко къ равенству. Между Францiей и Англiей до нѣкоторой степени возможна истинная свобода торговли, потомучто своевременнымъ покровительствомъ обѣ страны приведены въ почти одинаковыя, хотя и разнородныя условiя производства. Между ними возможна и взаимность: напримѣръ Францiя можетъ получать изъ Англiи ромъ, а Англiя можетъ выписывать изъ Францiи коньякъ. Но между бѣдною страною и богатою взаимность точно также немыслима, какъ и равенство, или какъ истинная свобода торговли. Право получать малое количество дорогихъ вещей въ обмѣнъ на большое количество дешовыхъ — еще далеко не взаимность, и ежели отпуская въ Англiю пшеницу, мы имѣемъ право получать оттуда кукурузу и рисъ (какъ дѣйствительно и получаемъ въ Петербургѣ), то не похоже ли это на вливанье воды въ рѣку? Хороша взаимность, когда годовую работу одного человѣка намъ приходится покупать годовою работою пяти, десяти, и только потому, что мы привыкли къ извѣстнаго рода рутинѣ, а соперничество иностранныхъ фабрикъ никакъ не даетъ намъ поправиться, стать на ноги.

Ежели до настоящаго времени мы не сдѣлали замѣтныхъ успѣховъ въ промышленности, то изъ этого, при обыкновенномъ ходѣ вещей слѣдовало бы, что нынѣшнему поколѣнiю труднѣе ихъ сдѣлать, чѣмъ было предыдущему. При обыкновенномъ порядкѣ вещей, кромѣ того что потеряно время, еще приобрѣтена была бы привычка къ потребленiю иностранныхъ продуктовъ, а давленiе иностранныхъ производителей все больше погружало бы насъ въ рутину и лишало бы насъ бодрости. Въ такомъ положенiи теперь находятся Мексика, Бразилiя и Турцiя. Имъ теперь труднѣе прежняго поставить на ноги какую–нибудь мануфактурную промышленность. Но мы къ счастью находимся въ другихъ обстоятельствахъ. Преобразованiе, совершонное 19 февраля, сверху до низу, до самаго мозга костей перемѣняетъ наши домашнiя дѣла; съ прежнимъ хозяйственнымъ бытомъ нашего государства у насъ исчезла всякая солидарность, и по отношенiю къ промышленности мы можемъ пойти заново.

Безъ промышленности, которая измѣняетъ видъ и форму сырыхъ продуктовъ, приспособляя ихъ къ удовлетворенiю различныхъ потребностей, безъ промышленности, которая удовлетворяла бы всѣмъ важнѣйшимъ потребностямъ, страна чисто земледѣльческая всегда будетъ и навѣки останется бѣдною, стало–быть необразованною. Эти два свойства, постоянно усиливаясь одно черезъ другое, низведутъ наконецъ страну до состоянiя совершенной дикости въ сравненiи съ тѣми успѣхами, которые между тѣмъ непрестанно дѣлаются другими, нормальнѣе развитыми странами. Таковъ законъ природы.

Наши киргизы посвоему богаты; иной владѣетъ табуномъ въ двѣ, въ три, въ пять тысячъ лошадей. Но вздумай эти богачи завести у себя кое–какiя европейскiя удобства, то имъ придется напримѣръ за одну карету вѣнской работы отдать цѣлый табунъ, такъ что не на чемъ будетъ въ каретѣ и ѣздить. Ежели киргизы не примутся за промышленность, то нынѣшняя разница между ними и европейцами будетъ все возрастать, слѣдующее поколѣнiе будетъ еще болѣе дико въ сравненiи съ слѣдующимъ поколѣнiемъ европейцевъ, стало–быть догонять имъ будетъ труднѣе. Въ такомъ точно положенiи находится и всякiй другой народъ, занимающiйся исключительно приготовленiемъ сырыхъ продуктовъ. Конечно еслибы такихъ отсталыхъ народовъ на свѣтѣ было мало, то они еще могли бы скоплять кое–какiе остатки и въ свободное время могли бы развиваться умственно, не отставая въ этомъ случаѣ отъ передовыхъ. Но къ несчастiю такихъ народовъ — большинство; на бѣду капиталъ силенъ неодолимо, и промышленность передовыхъ народовъ выбираетъ свои сырые продукты вездѣ, гдѣ только ей угодно, и по такой дешовой цѣнѣ, какую только назначитъ.

Можетъ случиться, что наконецъ община или народъ дойдетъ до убѣжденiя, что гораздо выгоднѣе дома обработывать свои сырые продукты, чѣмъ выписывать мануфактурныя издѣлiя изъ–за границы; община можетъ захотѣть увеличить свое внутреннее производство, придавъ ему другой характеръ и постановитъ употребить часть своихъ средствъ на мануфактурное образованiе своихъ рабочихъ. Община въ этомъ случаѣ и имѣетъ право такъ распорядиться, и поступитъ сверхъ того очень благоразумно. Для этой цѣли она можетъ наложить на себя на нѣкоторое время жертву истиную или только кажущуюся, платя дороже за издѣлiя домашнихъ своихъ фабрикъ, нежели за такiя же точно издѣлiя, привозимыя изъ–за границы. Такая жертва со дня на день должна становиться меньше, по мѣрѣ того, какъ образованiе работниковъ и ихъ руководителей будетъ подвигаться впередъ и наконецъ уничтожится совершенно, если только это жертва. Но жертвы тутъ въ дѣйствительности никакой нѣтъ, чтó мы уже доказывали и впредь доказывать будемъ. Какъ бы то ни было, община рѣшается отдать предпочтенiе своимъ издѣлiямъ передъ привозными, несмотря на разницу въ цѣнахъ. Еслибы всѣ члены общины согласились твердо держаться этого постановленiя, то не было бы никакой надобности въ пошлинахъ. Но личная выгода непремѣнно заставитъ одного или нѣсколькихъ членовъ общины изъ любви къ своему кошельку покупать дешовыя иностранныя издѣлiя. Это будетъ измѣною передъ соотечественниками, которые платятъ лишнее собственно за то, чтобы образовать своихъ рабочихъ, имѣя въ виду общую, отечественную пользу, въ которой измѣнникъ впослѣдствiи будетъ принимать участiе. Для отвращенiя такой несправедливости имѣются два средства. Одно состоитъ въ томъ, чтобы каждаго члена общины обложитъ извѣстнымъ налогомъ. Но на это можно возразить, что тутъ будетъ поголовно платить цѣлая община въ пользу немногихъ потребителей издѣлiя, получающаго премiю. Другое возраженiе можетъ еще состоять въ томъ, что иностранные производители могутъ обойти поставленное для нихъ затрудненiе. Налогъ для составленiя премiй, выдаваемыхъ домашнимъ производителямъ, дѣлаетъ то, что они могутъ продавать свои издѣлiя дешевле того, во что имъ самимъ обходится производство, такъ как убытокъ на продажной цѣнѣ покрывается премiей. Цѣль достигается сколько–нибудь только тогда, когда домашнiя издѣлiя могутъ продаваться даже дешевле привозныхъ. Но старое, установившееся за границей производство всегда бываетъ несравненно сильнѣе того, которое вновь учреждается въ непревычной къ нему странѣ. У заграничнаго производителя обыкновенно затраченъ уже капиталъ, приобрѣтенъ уже кредитъ, и все дѣло расположено для снабженiя издѣлiями именно той страны, которая сама пробуетъ сдѣлаться мануфактурною. По этому заграничный производитель можетъ убавить еще свои цѣны, нѣкоторое время нести убытки, имѣя въ виду возвратить ихъ потомъ, когда вновь раждающаяся промышленность будетъ убита невыносимымъ соперничествомъ.

Подобныхъ примѣровъ мы могли бы представить множество. Но кромѣ того, что есть на это нѣкоторыя непреодолимыя неудобства, по случаю именованiя различныхъ промысловъ, что въ извѣстномъ кругу почти тоже самое, что названiе именъ, самое мѣсто не позволило бы намъ пускаться въ слишкомъ большiя подробности. Напомнимъ только одну довольно извѣстную исторiю съ типографской краской. Всякiй знаетъ, что типографская краска высшихъ и среднихъ сортовъ привозится къ намъ изъ–за границы, а сырой матерьялъ для ея приготовленiя вывозится на иностранныя фабрики отъ насъ. Составныя части краски очень просты: сальныя шкварки, волокна остающiяся отъ вытопки сала, и льняное масло. Шкварки пережигаются для полученiя сажи, а масло варится; потомъ не очень затѣйливыми снарядами сажа и вареное масло стираются вмѣстѣ, и образуютъ однородную, жирную, но скоро высыхающую массу. Казалось бы, что дѣланiе типографской краски должно производиться въ Петербургѣ, что Россiя должна бы снабжать этой краской всю Европу. А между тѣмъ этого нѣтъ. Но почему же? Конечно въ Европѣ раньше нашего явилась потребность въ типографскихъ издѣлiяхъ, но къ намъ теперь везутъ тысячи пудовъ типографской краски не потому, что у насъ печатается такая масса книгъ, а потому въ особенности, что таже краска идетъ на ежегодную окраску кораблей и всевозможныхъ при нихъ лодокъ.

Нѣсколько лѣтъ тому назадъ такая фабрика устроилась въ Петербургѣ. Расчетъ фабриканта былъ вѣрный: у него должно было остаться въ карманѣ все то, что мы платимъ за провозъ отсюда сырыхъ матерьяловъ и за привозъ сюда обратно готоваго продукта. Лишнiй расходъ могъ состоять въ высшей платѣ мастеру, выписанному изъ–за границы, но все–таки операцiя могла быть очень выгодна. Но иностранные фабриканты нашли, что подобное соперничество имъ не выгодно, и положили зарѣзать петербургскую фабрику. Своимъ комиссiонерамъ въ Россiи они приказали на торгахъ во всякомъ случаѣ брать поставку дешевле той цѣны, какую можетъ назначить новая фабрика. Пришлось на торгахъ уступить имъ поставку, и фабрика на нѣкоторое время остановилась, потомучто она не можетъ заготовлять краску на нѣсколько лѣтъ впередъ, по самому свойству товара, который тогда только и хорошъ, когда можетъ быстро сохнуть. Передъ слѣдующими торгами фабрика опять пошла въ полный ходъ, а комиссiонеры иностранныхъ фабрикъ опять получили приказъ во всякомъ случаѣ, несмотря ни на какую цѣну, сдѣлать еще уступку. Ну и зарѣзали. Убытокъ вообще непрiятная вещь; они–то вознаградили свои убытки произвольнымъ назначенiемъ цѣнъ въ слѣдующiе годы, а русскiй фабрикантъ не могъ продолжать борьбы. Въ странѣ новой, гдѣ капиталовъ не много, расходы на предпрiятiе (когда оно личное, не акцiонерное) расчитываются въ обрѣзъ и на непредвидѣнные расходы опредѣляется благоразумная цыфра безъ всякой роскоши. Такимъ образомъ, еслибы русскiй фабрикантъ получилъ даже премiю за выдѣлку типографской краски, онъ весьма скоро принужденъ бы былъ остановить свое производство, не одолѣвъ соперничества.

Способъ премiй оказывается неудовлетворительнымъ. Другой способъ состоитъ въ опредѣленной пошлинѣ, налагаемой на иностранное произведенiе. При этомъ оно становится дороже, а излишекъ платятъ тѣ самые потребители, которые потомъ воспользуются дешевизной своего домашняго произведенiя. По мѣрѣ пониженiя стоимости домашняго производства, потребители получаютъ издѣлiя по болѣе и болѣе дешовой цѣнѣ, до тѣхъ поръ, пока вслѣдствiе успѣховъ народной промышленности, улучшенiя машинъ и расширенiя сбыта цѣна домашняго продукта сравняется съ цѣною привознаго.

Но тутъ слѣдуетъ оговориться. Привозная пошлина никакъ не должна имѣть главнѣйшею цѣлью образованiе извѣстнаго государственнаго дохода, причемъ случайное покровительство становится дѣломъ второстепеннымъ. Если имѣется въ виду покровительство, то оно должно быть главнѣйшею цѣлью, а доходъ при ней есть случайная прибавка, которая можетъ быть оправдана только какъ средство для достиженiя другой цѣли. Надобно желать прекращенiя этого дохода, что будетъ означать, что цѣль налога достигнута. Если есть какой–нибудь уважительный поводъ оказывать посредствомъ пошлины нѣкоторое покровительство домашнимъ издѣлiямъ, то этотъ поводъ можетъ заключаться только въ томъ, чтобы удешевить производство, а вовсе не въ томъ, чтобы позволить нѣсколькимъ фабрикантамъ продолжать производство, которое иначе было бы имъ невыгодно, а на покрытiе ихъ убытковъ брать деньги изъ кармановъ потребителей. Если наложенная на привозныя издѣлiя пошлина поведетъ только къ тому, чтобы домашнимъ издѣлiемъ замѣнить привозное, причемъ потребленiе не увеличивается и прежнiя цѣны не падаютъ, то этого слишкомъ еще мало. Хорошо направленная пошлина должна произвести уменьшенiе цѣны издѣлiя, вслѣдствiе чего оно становится доступнымъ большему числу потребителей. Въ такомъ случаѣ пошлина заключаетъ въ себѣ полнѣйшее свое оправданiе и не имѣетъ надобности опираться на финансовыя соображенiя или предлоги. Когда эта цѣль достигнута, то самая пошлина сама собою прекращается не по случаю отмѣны своей, а потому, что иностранныя издѣлiя, которыхъ цѣна возвышается всею цѣною провоза, не выдерживаютъ соперничества съ туземными издѣлiями и не привозятся болѣе.

Въ странахъ, гдѣ пошлины только слегка покровительствуютъ мѣстныхъ производителей, не имѣя рѣзкаго и рѣшительнаго влiянiя на домашнее производство — самое обширное поле дѣятельности иностранцевъ. Туда они бросаются толпами и находятъ большiя выгоды именно въ томъ, что не несутъ на себѣ всѣхъ обязанностей туземныхъ жителей, забираютъ въ свои руки мѣну и жестоко вредятъ слiянiю, единству туземцевъ, близкому соединенiю всѣхъ ихъ интересовъ и такимъ образомъ подрываютъ дѣятельность правительства, которое должно главнѣйшимъ образомъ заботиться объ этомъ слiянiи, объ этомъ единствѣ и соединенiи.

Чтоже касается до вывоза хлѣба, то мы уже говорили объ этомъ мѣсяца три тому назадъ. Постоянный вывозъ сырыхъ продуктовъ наконецъ истощаетъ почву. Мы видимъ этому примѣры у насъ въ новороссiйскомъ краю, гдѣ давнишнiй вывозъ хлѣба довелъ урожаи до самъ–четверть и даже самъ–третей, при благопрiятной погодѣ; тоже самое видимъ и въ Мариландѣ, который въ недавнее еще время славился обильнымъ производствомъ превосходнаго табаку: тамъ прежнiя роскошныя плантанцiи заброшены окончательно, потомучто не родятъ ничего, кромѣ рѣдкой, жосткой, никуда негодной травы. Постоянно брать у земли, вывозя ея продукты и ничего ей не возвращая, это тоже что проживать не проценты а капиталъ. По нѣкоторому стеченiю обстоятельствъ теперь этого капитала никому не нужно; мы и приходимъ въ отчаянiе, и составляемъ при обществахъ комиссiи, а при комиссiяхъ бюро, и разсылаемъ подробныя програмы вопросовъ для изысканiя средствъ какъ бы окончательно разориться.

Говорили мы тоже и доказывали немало, что хлѣба у насъ нѣтъ, что отпустить за границу нечего. Но еслибы у насъ не случился лишнiй хлѣбъ, то чтобы это могло значить? Попробуемъ отвѣтить на это сколько можно въ коротенькой журнальной статьѣ.

Начать съ того, что въ нормально–развитомъ государствѣ лишняго хлѣба не можетъ быть. Особенно благопрiятный урожай можетъ оставить нѣкоторые излишки одинъ годъ; но все оставшееся количество должно храниться къ слѣдующему году, который можетъ быть неурожайный. Но изъ году въ годъ, втеченiе многихъ лѣтъ урожаи должны покрывать потребность: усиленная работа деревни, производящей хлѣбъ и другiе питательные продукты, должна сполна удовлетворять запросы города, который хлѣба не производитъ. Съ своей стороны городъ долженъ удовлетворять фабричными издѣлiями запросы деревни. Обмѣнъ этихъ произведенiй составляетъ внутреннюю торговлю, которой значенiе и выгодность превосходитъ заграничную торговлю въ безконечное число разъ. Съ этимъ согласна даже такъ–называемая наука, политическая экономiя. Цѣна только удобренiй, зарываемыхъ ежегодно въ пахатную почву Великобританiи, превосходитъ цѣну всей отпускной торговли этого государства и привозной вмѣстѣ взятыхъ.

Такъ–называемая наука останавливается иногда на вопросѣ объ излишнемъ производствѣ. Воображать, будто хорошiя вещи могутъ производиться въ большомъ государствѣ съ излишкомъ противъ нуждъ человѣческихъ, это весьма забавно. Въ одномъ семействѣ, въ одной деревнѣ, въ одномъ городѣ это еще можетъ быть, но цѣлое государство можетъ производить излишки только въ ненормальномъ состоянiи. Еслибы это разъ, другой случилось, то на самое короткое время, а потомъ естественно производство уравновѣшивается съ запросомъ, и объ излишкахъ не можетъ быть помину. Въ такомъ случаѣ когда кажется, что иной продуктъ производится въ излишнемъ количествѣ, можно только сказать, что по отношенiи къ нему количество другихъ продуктовъ недостаточно. Когда же и гдѣ же случалось, чтобы въ обществѣ, довольно–многочисленномъ, для возможности приложенiя общихъ правилъ, какой–нибудь продуктъ производился въ количествѣ большемъ, нежели сколько нужно для благосостоянiя всѣхъ гражданъ? Дѣло только въ томъ, что не всѣ желающiе быть потребителями имѣютъ достаточно продуктовъ, чтобы на нихъ вымѣнять себѣ тотъ, который кажется излишнимъ. Истинное лекарство противъ того что кажется лишнимъ производствомъ заключается въ томъ, чтобы увеличились другiя производства. Поэтому, еслибы даже у насъ и былъ лишнiй хлѣбъ (чего далеко нѣтъ), то этому горю можно пособить всего удобнѣе посредствомъ усиленiя другихъ отраслей промышленности кромѣ земледѣльческой. Стало–быть все–таки комиссiя для увеличенiя заграничнаго сбыта хлѣба есть вовсе не экономическая роскошь. Когда какой–нибудь продуктъ кажется излишнимъ и для противодѣйствiя этому излишеству увеличиваются другiя производства, то очевидно, что это сообразно съ выгодами всѣхъ и каждаго.

Но еслибы за удовлетворенiемъ потребностей всѣхъ жиителей оказался еще излишекъ, то онъ естественнымъ образомъ вызывается на иностранные рынки. Тогда на этомъ продуктѣ лежитъ вся тягость перевозки его заграницу и вся пошлина, съ него собираемая. Въ странѣ отпускающей этотъ продуктъ, цѣна его на всю цѣну провоза и пошлинъ должна быть ниже того, чтó стоитъ точно такое же издѣлiе въ странѣ, куда его привозятъ. Если въ Лондонѣ пшеница продается по 12 руб. четверть, а провозъ четверти отъ Петербурга до Лондона стоитъ 2 руб. 25 коп., то настоящая цѣна пшеницы въ Петербургѣ должна быть 9 руб. 75 к. Но еслибы Англiя могла производить пшеницу также дешево, какъ ее можно купить напримѣръ въ Петербургѣ, и еслибы по необходимости нѣкоторое количество пшеницы должно было увозиться изъ Петербурга въ Англiю, то петербургскiе купцы никакъ не могли бы продать ее за границу иначе, какъ за вычетомъ всей цѣны провоза. То–есть еслибы англiйскiе фермеры могли продавать у себя пшеницу по 9 рублей, то англiйскiе купцы не платили бы въ Петербургѣ дороже 6 руб. 75 к. за четверть, именно они вычитали бы изъ своей домашней цѣны всю цѣну провоза. Еслибы пришлось вывозить значительное количество и торговля шла нормально, цѣна всей петербургской пшеницы понизилась бы до 6 руб. 75 к. Тогда для петербургскаго купца было бы все равно отдать ее домашнимъ потребителямъ за 6 руб. 75 к., или продать въ Лондонѣ за 9 рублей, заплативъ за нихъ 2 руб. 25 к. за провозъ. Такимъ образомъ вывозъ за границу и вообще провозъ опредѣляетъ цѣну продукта на мѣстѣ. По этому–то производителю выгодно привлекать потребителей в свое сосѣдство, выгодно платить дороже за ихъ работу, включенную въ ихъ издѣлiе, чѣмъ сколько онъ платилъ бы за тѣже издѣлiя, привезенныя изъ–заграницы.

Если же напротивъ страна принуждена выписывать изъ–заграницы часть того что необходимо для ея потребленiя за недостаткомъ внутренняго производства, то понятно, что запросъ этого добавочнаго количества подниметъ цѣну всего того что производится внутри страны. Эту истину, богатую выводами въ высшей степени поучительными, постараемся мы развить въ другой разъ. Замѣтимъ только покамѣстъ, что влiянiе привозной пошлины на цѣну опредѣляется увеличенiемъ или уменьшенiемъ соперничества. Уменьшенiе пошлины можетъ уменьшить внутреннее соперничество, такъ что цѣна будетъ увеличиваться; точно такъ же и пошлина, недостаточная для поощренiя внутренняго производства, неизбѣжно производитъ возвышенiе цѣнъ. Это относится собственно къ нашей торговлѣ желѣзомъ, и это мы вынуждены отложить до другого раза.

Заключенiе покамѣстъ состоитъ въ томъ, что когда вопервыхъ полною свободою желѣзнаго дѣла у насъ и вовторыхъ достаточною пошлиною мы расширимъ свое желѣзное производство такъ, что не будемъ вынуждены вывозить свой хлѣбъ въ уплату за иностранное желѣзо; когда Англiя потеряетъ силу произвольно назначать цѣны, по которымъ мы вынуждены продавать и покупать, тогда наши производители хлѣба будутъ мѣняться съ нашими производителями желѣза и льняныхъ тканей по цѣнамъ, добровольно между ними соглашаемымъ; тогда Россiя можетъ считать себя вполнѣ завоевавшею истинную свободу торговли.

Увеличить отъ насъ вывозъ хлѣба, значитъ уменьшить очевидную наклонность къ развитiю фабричнаго дѣла. Обстоятельства ведутъ къ этому, и надо быть особенно слѣпымъ или добровольно ослѣпленнымъ, чтобы ихъ не понимать. Хлѣбъ нельзя вывозить съ выгодою, стало–быть не на что вымѣнивать красокъ, фруктовъ, винъ, машинъ, хлопчатой бумаги, бумажныхъ, шолковыхъ, шерстяныхъ, льняныхъ издѣлiй, сахару, деревяннаго масла и проч., такъ надо постараться что можно — дѣлать дома, а чего нельзя, — то какъ–нибудь обойтись и такъ. Усиливаясь сбывать хлѣбъ за границу, мы ставимъ послѣднюю копѣйку ребромъ, тратимъ капиталъ, вмѣсто того, чтобы пользоваться одними процентами или доходомъ, и становимся похожи на тѣхъ старинныхъ помѣщиковъ, которымъ никто уже не вѣрилъ въ долгъ, которые все–таки не хотѣли по одежкѣ протягивать ножки и «изыскивали средства» для продажи своей земли по частямъ въ чужiя руки. Понятное дѣло, что они наконецъ разорялись совершенно, хотя въ тоже время богатѣли тѣ, которые умѣли пользоваться ихъ безумными тратами.

Желѣзныя дороги дѣло очень хорошее: противъ этого никто не споритъ. Хотя мы жестоко разорены, но все же не въ такой степени, чтобы никакъ уже не могли найти денегъ на постройку еще какой–нибудь тысячи верстъ; очень можетъ–быть даже, что правительство, увлеченное общими криками о томъ, что надо сбывать хлѣбъ, надо поддерживать торговый балансъ, надо строить, строить, строить — не откажетъ и въ своемъ ручательствѣ за извѣстный процентъ на затраченный капиталъ. Но спрашивается, въ чью пользу это будетъ сдѣлано? Это ручательство было бы теперь только премiею за наше конечное разоренiе, не больше, да еще въ пользу потребителей нашихъ скудныхъ запасовъ хлѣба.

Такъ велика теперешняя сила моды кричать о необходимости желѣзныхъ дорогъ именно для заграничнаго сбыта, что говорить противъ этой моды точно такъ же неудобно, какъ противъ кринолина. Это даже неприлично, это болѣе чѣмъ преступленiе, это ошибка. А между тѣмъ чтоже дѣлать съ логикой? куда же дѣваться съ фактами? Отъ того и отъ другого нѣтъ никакой возможности отдѣлаться, и исторiя неумолимо взыщетъ за легкомысленное увлеченiе модой, и тяжекъ будетъ отвѣтъ.

Положимъ, что будетъ выстроено нѣсколько желѣзныхъ дорогъ, искуснѣйшимъ образомъ принаровленныхъ и приспособленныхъ для вывоза хлѣба. Вотъ что изъ этого выйдетъ.

1) Образуется долгъ, по которому надо будетъ платить проценты.

2) Отъ увеличенiя долга значительно упадетъ цѣна существующихъ уже въ обращенiи бумагъ: — еще большая потеря.

3) До нѣкоторой степени это вознаградится доходомъ съ дорогъ, проведенныхъ экономно и цѣлесообразно, такъ что можетъ–быть дохода будетъ довольно для покрытiя процентовъ по облигацiямъ и дивиденда на акцiю.

4) Будетъ возможность продавать хлѣбъ за границу съ нѣкоторой выгодой. Тогда производство хлѣба, поощряемое вывозомъ, значительно усилится: не будетъ никакой выгоды заниматься фабричнымъ дѣломъ, и покровительственный тарифъ самъ собою уничтожится, какъ вещь совершенно разорительная. Исчезнетъ всякое соперничество внутреннихъ издѣлiй съ привозными, и въ первое время будетъ нѣсколько замѣтенъ приливъ въ страну звонкой монеты, и приверженцы моды на постройки желѣзныхъ дорогъ во что бы то ни стало будутъ пѣть: «Громъ побѣды раздавайся.»

5) Но потомъ мало–помалу станетъ чувствоваться неудобство положенiя подчиненной страны, но сначала только подчиненной въ промышленномъ отношенiи. Политическая зависимость не замедлитъ явиться въ свое время. За недостаткомъ внутренняго соперничества, иностранные мануфактурные товары и необходимыя земледѣльческiя орудiя и машины будутъ вымѣниваться иностранцами по такой цѣнѣ, какую вздумается имъ назначить. Такъ агенты гудзонбайской компанiи въ сѣверной Америкѣ дрянное шерстяное одѣяло промѣниваютъ дикимъ туземцамъ на дюжину енотовыхъ мѣховъ. Еслибы индѣйцы Кризы или Чиневаи ухитрились какъ–нибудь сами дѣлать шерстяныя одѣяла, то агенты уже не могли бы покупать у нихъ енотовые мѣха такъ дешево, и платили бы не за дюжину мѣховъ, а за одинъ мѣхъ по одѣялу. Это составило бы для страны значительное сбереженiе енотовъ, которыхъ тогда достало бы на безконечное число лѣтъ. По рѣкамъ Соскачевану, Атебаскѣ, Мирной, по озерамъ Винипегу, Оленьему и Горному ходятъ уже пароходы, такъ что сбытъ мѣховъ чрезвычайно облегченъ для чиневаевъ, которые теперь пользуются относительнымъ благосостоянiемъ: пароходы, явившiеся въ самыхъ дикихъ первобытныхъ трущобахъ, облегчили имъ сбытъ енотовыхъ и бобровыхъ шкуръ, и въ самыхъ дальнихъ мѣстахъ владѣнiй гудзонбайской компанiи дикари легко приобрѣтаютъ шерстяныя одѣяла и ромъ конечно за надлежащее количество шкуръ, а на европейскихъ рынкахъ произведенiя ихъ дикой промышленности, охоты, подешевѣли. Но безъ дальнихъ толкованiй ясно, что дикари пользуются теперь только временнымъ благосостоянiемъ. Еноты и бобры становятся все рѣже и рѣже; все болѣе и болѣе требуется дикаго труда, чтобы ихъ добывать; туземцы уже кругомъ должны европейскимъ агентамъ, и ихъ политическая независимость существуетъ только въ ихъ бѣдныхъ воинственныхъ пѣсняхъ. Тоже самое неизбѣжно произойдетъ въ другой полудикой странѣ, которой дѣятельность ограничится не такимъ конечно дикимъ трудомъ, какъ охота, но тоже не очень хитрымъ, не головоломнымъ, именно первобытнымъ земледѣлiемъ. Какъ безрасчетная охота переводитъ у чиневаевъ пушныхъ звѣрей, такъ безрасчетное земледѣлiе уничтожаетъ плодородiе самой благодатной земли, и чѣмъ усилиннѣе будетъ производство хлѣба, тѣмъ скорѣе выпашется почва. Тогда народу придется или вымереть, какъ вымираютъ дикари отъ прикосновенiя цивилизацiи, или, ежели останется на столько жизненности, сдѣлать усилiе, чтобы все–таки выдти на дорогу нормальнаго развитiя. Но тогда усилiе будетъ тягостнѣе того, которое слѣдуетъ сдѣлать теперь: тогда еще больше одолѣетъ бѣдность, а нашествiе иноплеменныхъ, вызванное какъ добродѣтелью дикарей, гостепрiимствомъ, такъ и выгодностью разработки труда невѣжественнаго народа, будетъ еще неодолимѣе.

6) Затѣмъ до потери политической самостоятельности народа остается уже одинъ только шагъ, и то незамѣтный: сначала учрежденiе банка иностранными капиталистами, которые такъ великодушны, что принимаютъ на себя трудъ платить проценты по всѣмъ государственнымъ долгамъ, разумѣется собирая всѣ государственные доходы, какъ теперь въ Турцiи. Потомъ нахальный выговоръ отъ иностраннаго консула туземному правительству, какъ это было на дняхъ въ Бразилiи. Потомъ посылка туземныхъ солдатъ на службу иностранному правительству, какъ это происходитъ теперь въ Египтѣ, откуда отправляются войска въ Мексику. Затѣмъ останется только одна обѣднѣвшая страна съ иностранными войсками.

Опять–таки замѣтимъ, что возставать противъ улучшенiя путей сообщенiя вообще было бы крайнею дикостью. Но надо знать, какiе пути дѣйствитеьно нужны для удовлетворенiя истинныхъ потребностей страны. Есть пора, когда степень благосостоянiя страны требуетъ только обыкновенныхъ грунтовыхъ дорогъ и рѣкъ. Постройка желѣзной дороги внутри Африки напримѣръ изъ Дар–фура въ Уадай была бы величайшею нелѣпостью. Да и въ самой Европѣ теперь — всякiй это знаетъ — есть желѣзныя дороги построенныя, оконченыя, но безъ движенiя, потомучто эксплуатацiя была бы несомнѣнно въ убытокъ. Потомъ приходитъ пора, когда средства страны могутъ выдержать большiя усилiя, постройку шосе или еще выгоднѣе, въ томъ же перiодѣ развитiя желѣзныхъ дорогъ. При обширности и малонаселенности страны можетъ быть, что и это еще несвоевременно, и приходится довольствоваться естественными путями, именно рѣками и озерами. Ежели продукты страны громоздки, то эти пути остаются выгоднѣйшими даже и при паровыхъ желѣзныхъ дорогахъ.

Россiи теперь дѣйствительно необходимо употребить возможно большее количество своихъ силъ на улучшенiе путей сообщенiя. Но по одному уже тому, что обороты внѣшней торговли совершенно незначительны съ итогомъ оборотовъ торговли внутренней, слѣдуетъ прежде всего заботиться о путяхъ внутренней торговли. Если уже строить желѣзную дорогу, то изъ Харькова не въ Феодосiю или въ Одессу, а въ Москву. Поэтому истинная польза и огромный успѣхъ московско–саратовской или покамѣстъ московско–рязанской дороги не подлежатъ ни малѣйшему сомнѣнiю. Но еще безконечно важнѣе и нужнѣе улучшать наши рѣки, потомучто продукты наши громоздки и не дистилированы промышленностью на столько, чтобы выносить тысячеверстную перевозку по желѣзнымъ дорогамъ.

У насъ есть напримѣръ одна рѣка, знакомая читателю можетъ быть только по учебникамъ географiи. Это рѣка Чусовая, соединяющая центръ уральской горной промышленности съ Пермью, то–есть съ Камой, а черезъ нее съ Волгой, то–есть съ доброю половиною Россiи. Есть ли возможность повѣрить, что въ благоустроенномъ государствѣ, которое нуждается въ желѣзѣ, въ чугунѣ и другихъ металахъ, эта рѣка, единственный путь выгоднаго сплава металовъ — губитъ непремѣнно одну изъ каждыхъ девяти проходящихъ по ней барокъ. И это только на небольшой частицѣ пути по рѣкѣ Чусовой, которая считается судоходною на пространствѣ 450 верстъ. Потомъ желѣзу предстоитъ еще пройти по Камѣ и вверхъ по Волгѣ до Нижняго. Положимъ, что Кама хороша, глубока, течетъ съ умѣренною быстротою и мало губитъ судовъ. Но наша матушка Волга мелководна и одною своею Телячьею мелью въ нѣсколькихъ верстахъ ниже Нижняго–Новгорода поднимаетъ цѣну товара еще процентовъ на девять, не говоря о другихъ перекатахъ. Чусовая течетъ необыкновенно быстро, извилисто, въ высокихъ, скалистыхъ берегахъ и покрыта каменьями. Даже весеннее полноводье не покрываетъ лежащихъ на днѣ ея камней. Изъ девяти судовъ погибаетъ одно. И это судоходная рѣка! Одна страховая премiя за проходъ по этой рѣкѣ должна доходить не менѣе, какъ до двѣнадцати процентовъ съ цѣны товара. Года три тому назадъ нижнетагильскiе заводы дѣлали опыты плаванiя пароходовъ по Чусовой. Но изъ опытовъ ничего не вышло. Даже если гг. Демидовы будутъ постоянно употреблять свои два парохода для буксировки своихъ металовъ и судовъ, то польза для страны еще не велика. Надо сдѣлать Чусовую въ самомъ дѣлѣ судоходною рѣкою. Тогда металы у насъ подешевѣютъ, и тѣмъ будутъ дешевле, чѣмъ удобнѣе будетъ судоходство. Точно также улучшенiе рѣки облегчитъ доставку вверхъ по ней хлѣба, отчего опять–таки металы подешевѣютъ. Мудрено сосчитать, сколько именно доставитъ выгоды улучшенiе одной рѣки Чусовой; но выгоды будутъ громадныя. Съ одной стороны производство металовъ будетъ у истоковъ Чусовой дешевле, потомучто съѣстные припасы будутъ туда доставляться водою, и потому подешевѣютъ. Съ другой стороны облегчится перевозка самыхъ металовъ. Такимъ образомъ нѣсколько мильоновъ рублей, съ толкомъ брошенныхъ въ Чусовую, Каму и Волгу, будутъ вдесятеро полезнѣе и польза отъ этой траты будетъ вдесятеро рацiональнѣе, продолжительнѣе, чѣмъ сколько можно ожидать при самыхъ смѣлыхъ расчетахъ отъ нѣсколькихъ десятковъ мильоновъ, брошенныхъ на устройство желѣзной дороги, если она будетъ проложена въ мѣстности, исключительно отпускающей хлѣбъ за границу.

Если еще ко всему этому взять въ соображенiе, что 900 барокъ, сплавляемыхъ по Чусовой, почти всѣ идутъ въ ломъ и только 100 поднимаются противъ теченiя обратно къ горнымъ заводамъ, что улучшенiе этой рѣки спасетъ всѣ эти барки отъ ломки, сбережотъ рабочiя руки, употребляемыя на постройку новыхъ барокъ, тогда какъ они крайне нужны для самихъ заводовъ; сверхъ того сбережотъ огромное количество прекраснѣйшаго лѣсу, идущаго на эти барки, такимъ образомъ спасетъ рѣку отъ быстраго обмеленiя и надолго еще обезпечить судоходство, то едва ли кому вздумается утверждать, что ежели можно истратить нѣсколько мильоновъ на улучшенiе путей сообщенiя, то надо это сдѣлать на Чусовой, а не на какой–нибудь пограничной желѣзной дорогѣ.

Нѣкоторые любители одностороннихъ соображенiй весьма храбро стараются доказать, что правительству ровно ничего не будетъ стоить поручиться за доходность той или другой новой желѣзной дороги. Но эти господа съ большою легкостью въ своихъ соображенiяхъ отдѣляютъ правительство отъ народа, считая, что правительство — само по себѣ, а народъ, общество — само по себѣ. Но пусть же они поймутъ, что ручательство правительства есть не что иное, какъ ручательство самого общества, за которое тутъ говоритъ правительство. Въ томъ случаѣ, когда дѣло идетъ о большомъ или маленькомъ пути, предназначенномъ для заграничнаго отпуска нашихъ сырыхъ продуктовъ, все общество очевидно теряетъ, а выигрываютъ, хотя и не надолго, только тѣ лица, которыя истощаютъ свою землю постояннымъ вывозомъ и въ обмѣнъ на это истощенiе получаютъ заграничныя фабричныя издѣлiя для своего личнаго употребленiя. Какимъ образомъ напримѣръ владимiрская губернiя можетъ быть заинтересована тѣмъ, что кiевская за дешовую цѣну и много отправляетъ за границу хлѣба, получая тоже за сходную цѣну заграничные товары? Для владимiрской губернiи это совершенно все–равно; даже нѣтъ никакого дѣла, хорошъ ли тамъ урожай и много ли тамъ тысячъ десятинъ выѣла саранча. Эти счеты сведутся между кiевской губернiей и заграничными ея кореспондентами. Поэтому жителямъ владимiрской губернiи вовсе некстати ручаться за доходность напримѣръ кiевско–одесской желѣзной дороги. Совсѣмъ другое дѣло — жертвы, которыя могли бы потребоваться на улучшенiе фарватера рѣки Чусовой, или какой другой. Мы взяли примѣръ наудачу, тогда какъ у насъ великое множество рѣкъ не менѣе важныхъ. Удешевленiе производства однихъ издѣлiй при облегченiи сбыта другихъ отзовется по цѣлой землѣ благопрiятно, да кстати, за одинъ походъ, общность интересовъ принесетъ пользу большимъ сплоченiемъ земли въ одно цѣлое. Это послѣднее соображенiе можетъ занимать не послѣднее мѣсто въ видахъ внутренней политики нашей.

Ежели же южные землевладѣльцы наши находятъ выгоду строить себѣ дорогу до одного изъ черноморскихъ портовъ, то съ Богомъ, пусть себѣ строютъ; но пусть же и не втягиваютъ общество въ отвѣтственность за свои барыши. Ежели кто въ этомъ случаѣ можетъ помочь имъ своимъ ручательствомъ, такъ это иностранные капиталисты, которые конечно извлекутъ выгоды изъ удобства доставки имъ своихъ издѣлiй и изъ конечнаго истощенiя ихъ почвы.

Противъ этого нельзя возразить, что почва не истощится: такое возраженiе есть только ребячество. Уже и теперь наши черноземы выпахались, и въ этомъ, а не въ чемъ другомъ заключается причина вздорожанiя нашего хлѣба. Можно и еще поналечь и выпахать землю еще обстоятельнѣе. Почва не истощается только при хозяйствѣ рацiональномъ, а такое хозяйство у насъ покамѣстъ возможно только въ мѣстностяхъ подгородныхъ, какъ напримѣръ въ удѣльномъ земледѣльческомъ училищѣ, въ с. Александровскомъ, въ московскомъ практическомъ хуторѣ, и т. п. Рацiональное хозяйство возможно только въ странахъ густо населенныхъ, да не одними земледѣльцами, а тоже, въ извѣстной пропорцiи, и ремесленниками. Но это все азбука экономическихъ знанiй, которыхъ частица, скомканная при помощи натяжекъ и преувеличенiй, составляетъ такъ–называемую науку — политическую экономiю. Но политико–экономы стараются не знать этой азбуки или дѣлаютъ видъ, будто не знаютъ. Ну, имъ и книги въ руки. Но пусть однѣ только книги. Бѣда, если попадется имъ въ руки жизнь: станутъ они натягивать ее на свои теорiи, а уже извѣстно, что нѣтъ на свѣтѣ ничего безжалостнѣе теоретика. Пусть жизнь трещитъ, пусть страдаетъ, пусть наконецъ она исчезнетъ, лишь бы восторжествовала ихъ теорiя. Да въ случаѣ неудачи, они утѣшаются еще тѣмъ, что обстоятельства помѣшали полнотѣ ихъ опыта, и составляютъ новую оправдательную теорiю.

Къ счастiю жизнь гораздо живучѣе теорiй, и хоть помятая и поломанная, но свое возьметъ. Теперь составился проектъ постройки желѣзноконной дороги отъ одной изъ станцiй московско–коломенской желѣзной дороги до ближайшаго уѣзднаго города. Это явленiе вполнѣ нормальное, вытребованное самою жизнью, и безъ сомнѣнiя успѣхъ будетъ. Само собою разумѣется, что предпринимающiе желѣзно–конную дорогу туземные фабриканты очень хорошо знаютъ всѣ преимущества пара надъ живою лошадиною силой; имъ очень извѣстны всѣ условiя тѣхъ и другихъ дорогъ, но они знаютъ прямо изъ жизни, безъ теоретическихъ хитросплетенiй, что «по одежкѣ надо протягивать ножки», и что «за мухой не съ обухомъ». Ежели въ данномъ мѣстѣ потребность удовлетворяется сполна желѣзно–конною дорогой, то излишнiя деньги, употребленныя на желѣзно–паровую дорогу, будутъ лежачимъ капиталомъ, не приносящимъ никакого дохода, и весьма разумно воздерживаются отъ такой непроизводительной траты.

Знаютъ они также очень хорошо, что потребность передвиженiя можетъ увеличиться со временемъ, и что тогда надо будетъ дорогу передѣлывать. Но имъ извѣстно также, что у насъ не Америка, гдѣ народонаселенiе увеличивается не по днямъ, а по часамъ, вслѣдствiе наплыва переселенцевъ, привлекаемыхъ либеральными учрежденiями. Да сверхъ того желѣзно–конная дорога будетъ достаточна лѣтъ на двадцать, а потомъ — увидимъ. Къ тому же увидимъ не мы, а наши дѣти; тогда они и распорядятся какъ сочтутъ болѣе удобнымъ, а теперь предпринимать дорогiя работы, за которые и дѣти, и внуки, и правнуки наши вынуждены будутъ платить проценты, мы прямо не имѣемъ права.

Говорятъ, что проектируется желѣзная дорога отъ Новоселицъ до Одессы. На нивелировку этой линiи бессарабское дворянство постановило собрать со всѣхъ земель области по одной копѣйки съ каждой десятины, всего 32,750 рублей. Рѣшенiе вопроса какую именно дорогу строить, желѣзно–паровую или желѣзно–конную, дворянство предоставило особому комитету. И прекрасно, пусть строютъ, лишь бы не требовали отъ правительства никакого ручательства или обратились бы за этимъ къ иностраннымъ капиталистамъ.

Общество московско–саратовской желѣзной дороги вскорѣ послѣ открытiя участка до Коломны убѣдилось, что эта дорога крайне выгодна. Въ первый же годъ есть надежда обойтись безъ помощи правительства для выдачи акцiонерамъ того дивиденда, за который ручалось правительство. Поэтому рѣшено продолжать дорогу до Рязани, — что разумѣется гораздо благоразумнѣе, чѣмъ прямо захватить широко черезъ силу, до Саратова. За неимѣнiемъ наличныхъ средствъ, общество сдѣлало въ Берлинѣ заемъ въ пять мильоновъ рублей, и дѣло разумѣется будетъ имѣть большой успѣхъ, потомучто оно удовлетворяетъ естественнымъ требованiямъ народнаго хозяйства: этою дорогой страна фабричная соединяется съ страною земледѣльческою, чего только и нужно. При добросовѣстномъ удовлетворенiи естественной потребности нельзя опасаться недочетовъ.

Но тутъ вкралось одно слово, составляющее нерѣдко камень преткновенiя. «Добросовѣстность» совершенно необходима, и не мудрено сказать, какъ ее достигнуть. Это самое легкое дѣло, безъ котораго однако во всѣхъ безъ исключенiя дѣлахъ приходится плохо.

Напримѣръ на московско–нижегородской дорогѣ оказалась большая, организованная шайка воровъ. Товарные кассиры, завѣдывающiе отправкою по квитанцiямъ товаровъ, и кассиры, завѣдывающiе выдачею товаровъ, въ стачкѣ между собою, на всѣхъ станцiяхъ или не на всѣхъ, неизвѣстно, — придумали очень не хитрую штуку: съ отправителей брали деньги сполна, а въ отчетахъ своихъ показывали иногда во сто разъ меньше. Напримѣръ иной отправитъ 40,000 пудъ товару, стало–быть два или три поѣзда, а они пишутъ 400 пудъ, а вмѣсто 10,000 пудъ пишутъ 40. Такимъ образомъ кассиры получали хорошiй доходъ, тѣмъ болѣе, что не дѣлали никакихъ особенныхъ издержекъ на пересылку. Ухитрялись также и иначе: отправляли сахаръ по 35 коп. съ пуда, а писали тряпки, по 12 коп., или посылали 1,800 мѣдныхъ плитокъ, по 20 фунтовъ, стало–быть не менѣе двухъ вагоновъ, а писали одну плитку въ четыре пуда, такъ что одна плитка приходилась на два вагона. Въ газетахъ пишутъ, что главные виновные въ такой кражѣ оказались: начальникъ московской товарной станцiи г. И. А. С. и бывшiй начальникъ отдѣленiя повѣрки таксы г. А. Б.

Вотъ и великая польза гласности. Теперь всѣмъ извѣстно, что г. И. А. С. и г. А. Б. расхищали суммы общества; ни отъ кого уже не скрыто, что И. А. С. вмѣстѣ съ А. Б. мошенничали; мы знаемъ, что эти буквы или это сочетанiе буквъ И. А. С. и А. Б. скверное сочетанiе. Но въ этомъ случаѣ благодѣтельная гласность могла бы съ такою же точно пользою для читателей сказать, что виновниками расхищенiя оказались нескажу кто. Но почему же? Отчего же въ той же газетѣ безъ церемонiи говорится, что на Петербургской–сторонѣ у мѣщанки Василисы Бѣлорыбицыной украдены три кофейника и чашка, и въ кражѣ подозрѣвается государственный крестьянинъ села Спѣсивая–блоха Кузьма Булкинъ. Да чѣмъ же этотъ Булкинъ лучше или хуже гг. И. А. С. и А. Б.? Отчего можно упомянуть имя подозрѣваемаго и еще можетъ–быть невиноватаго Кузьмы Булкина, а имена людей, оказавшихся ворами, съ забавною скромностью умалчиваются? Оттого ли, что они менѣе опасны или менѣе вредны? Но они опаснѣе и вреднѣе Кузьмы Булкина. Стало–быть не оттого ли, что они вреднѣе? Но въ чемъ же тутъ логика? Можно назвать по имени маленькаго вора, а крупнаго помянуть только начальными буквами?

Но покамѣстъ не о благодѣтельной гласности рѣчь. Злоупотребленiя на нижегородской желѣзной дорогѣ весьма легко было открыть: они были извѣстны не двоимъ, не троимъ, а двумъ–тремъ тысячамъ человѣкъ, не меньше. Во время нижегородской ярманки цѣлые поѣзды, нагружонные сверху до низу везли — по вѣдомостямъ — столько, сколько можно увезти на одной телѣгѣ. Но лица, на которыя возложенъ былъ контроль, не обращали на это вниманiя или принимали участiе въ барышахъ. Пусть бы еще это и такъ: извѣстно, что воронъ ворону глазъ не выклюетъ. Но вѣдь не одни же чиновники нижегородской дороги знали о мошенничествѣ. Подрядчики, отправлявшiе большiе грузы по желѣзной дорогѣ, тоже были въ стачкѣ съ ними. Такъ напримѣръ подрядчикъ А... отправилъ большую партiю шерсти, подлежащей платѣ за провозъ по разряду перваго класа тарифа, подъ видомъ коровьей шерсти, за провозъ которой взимается по второму. Вѣроятно, разница въ платѣ между обоими этими класами была раздѣлена между самимъ отправителемъ, товарнымъ кассиромъ, выдающимъ кассиромъ и контролемъ. Какая доля украденныхъ денегъ досталась каждому — все равно. Но дѣло въ томъ, что самъ отправитель г. А... можетъ быть акцiонеромъ того общества, которое онъ обкрадываетъ и очень основательно расчитывать, что онъ съ одной подобной отправки можетъ получить столько «пользы», сколько не получитъ съ десяти акцiй правильнаго дивиденда, если бы можно было правильнаго ожидать.

Почему же всѣ знавшiе о существованiи безпорядковъ не объявляли о нихъ кому слѣдуетъ. Вѣдь не всѣ же тутъ грѣли руки. Да и нѣтъ же возможности предположить, чтобы всѣ знавшiе о совершающейся кражѣ были поголовно безчестные люди. Еслибы это было такъ, то есть отъ чего придти въ отчаянiе. Но конечно это не такъ. Дѣло въ томъ, что всякое объявленiе о безпорядкѣ должно быть доказано, а само собою разумѣется, что въ этомъ, точно такъ же какъ и во всякомъ другомъ случаѣ, постороннему человѣку, отъ котораго закрыты всѣ документы и частности, несравненно труднѣе доказать присутствiе безпорядковъ, чѣмъ лицамъ, принимающимъ въ нихъ непосредственное участiе, скрыть ихъ безъ слѣда, такъ чтобы поставить самаго обвинителя въ безвыходное положенiе. Къ тому же гг. И. А. С., А. Б. и А... обыкновенно прячутъ концы довольно ловко, и сверхъ того, благодаря кражѣ, имѣютъ въ своемъ распоряженiи «вещественные знаки не вещественныхъ отношенiй», при помощи которыхъ все остается шито и крыто, а обличитель рискуетъ попасть въ клеветники. Есть нѣкоторая надежда, что ожидаемое преобразованiе судоустройства и судопроизводства до нѣкоторой степени измѣнитъ эти «порядки», но только до нѣкоторой степени, потомучто подобные «порядки» зависятъ не столько отъ законовъ, сколько вообще отъ нравовъ страны. Если останется тотъ же общественный духъ, тоже обычное неуваженiе къ законности и къ законамъ, то новыя судебныя учрежденiя — можно сказать навѣрное, — не достигнутъ тѣхъ прекрасныхъ цѣлей, къ которымъ стремится наше правительство. Положимъ, что при гласномъ и публичномъ судопроизводствѣ обвиняемому неправильно легко будетъ оправдаться во взводимой на него клеветѣ; а тому, кто обвиняется справедливо мудрено будетъ вывернуться при помощи какихъ–нибудь «вещественныхъ знаковъ». Но передъ тѣмъ остается еще исполненiе предварительнаго дознанiя, потомъ веденiе слѣдствiя, съ личнымъ задержанiемъ обвиняемаго въ случаѣ нужды или желанiя администрацiи, такъ что для произвола исполнителей остается еще довольно много простора. И нѣтъ никакой возможности составить такой законъ, который не оставлялъ бы исполнителямъ ни малѣйшей лазейки. Если законъ дополнить подробною инструкцiей съ наиточнѣйшими коментарiями, да потомъ добавить наказомъ и подробнѣйшимъ регламентомъ, примѣчанiями, ссылками и т. п., то все–таки останется мѣсто произволу и злоупотребленiямъ, которые могутъ быть отстранены только кое–чѣмъ другимъ, именно духомъ общества, среди котораго долженъ дѣйствовать вновь составляемый законъ.

Мы привыкли къ неисполненiю закона; это вошло уже въ наши нравы, и если обличительная литература въ недавнее время имѣла большой успѣхъ, то вовсе не потому, чтобы она сообщала намъ что–нибудь новое, никогда неслыханное, а потому, что намъ удивительна была относительная свобода печати. «Удивительно, какъ ныньче все это позволяютъ печатать!» говорило большинство читателей по поводу Медвѣжьяго угла, и всѣхъ героевъ какой–то отдаленной губернiи, выставленныхъ на показъ въ расказахъ Щедрина. Были даже наивные господа, которые старались узнать, о какой это именно губернiи говорится и какой городъ надо разумѣть подъ именемъ Крутогорска. Но ясное дѣло, что читатели, и безъ обличительныхъ расказовъ очень хорошо знавшiе какъ ведутся вообще дѣла, видѣли въ невиданныхъ дотолѣ явленiяхъ литературныхъ не иное что, какъ разглашенiе того что обыкновенно бываетъ скрыто, ибо, какъ говорилъ Павелъ Ивановичъ Чичиковъ, «нестолько самое преступленiе, сколько соблазнъ вредоносенъ.» На обличительную литературу смотрѣли, какъ на скандалы, на сплетни, которые конечно никогда не имѣли и не будутъ имѣть благопрiятнаго влiянiя на развитiе живого общественнаго духа. На это нужны другiя средства, именно возвышенiе общаго уровня образованности и общее уваженiе законовъ безъ всякаго исключенiя...

Въ послѣднее время, по случаю готовящихся измѣненiй въ нашемъ законодательствѣ касательно судопроизводства и судоустройства, въ Москвѣ составилось общество юристовъ, для распространенiя какъ теоретическихъ такъ и практическихъ юридическихъ свѣдѣнiй. Общество будетъ издавать книги по всѣмъ отраслямъ науки права, и если позволятъ средства, будетъ имѣть свой спецiальный органъ. Кромѣ того въ обществѣ предполагается читать курсы по всѣмъ юридическимъ наукамъ. Можетъ–быть даже всѣ адвокаты, примкнувшiе къ обществу, будутъ представлять на разсмотрѣнiе общества всѣ сколько–нибудь замѣчательныя въ юридическомъ отношенiи дѣла, которыя будутъ у нихъ въ рукахъ. Такимъ образомъ общество это будетъ нѣчто вродѣ юридическаго факультета, гдѣ будутъ образовываться свѣдущiе и опытные юристы. Матерьяльныя средства общества будутъ составляться изъ ежегодныхъ взносовъ по пятнадцати руб. съ каждаго члена и изъ процента съ платы, которую будутъ получать члены за дѣла, полученныя ими черезъ общество.

Въ тѣхъ же видахъ образованiя юристовъ начальство второго отдѣленiя собственной его величества канцелярiи сдѣлало доступною для всѣхъ желающихъ свою богатѣйшую библiотеку юридическихъ наукъ, разумѣется безплатно.

Эти прекрасныя намѣренiя будутъ вѣроятно увѣнчаны полнымъ успѣхомъ, особенно если общее уваженiе къ законамъ отучитъ общество отъ беззаконности.

Какъ–то не очень давно газеты расказывали случай какъ въ вятской губернiи какiе–то крестьяне поймали у себя двухъ воровъ и забили ихъ до смерти самымъ варварскимъ образомъ; одному даже, сообразно сохранившимся преданiямъ о пыткахъ, связали руки за спиной, да за руки повѣсили на воротахъ, и въ такомъ висячемъ положенiи били своего пацiента оглоблями, потомъ сняли и опять повѣсили и снова принялись бить. Само собою разумѣется, что черезъ нѣсколько лѣтъ, когда будетъ кончено предварительное дознанiе, слѣдствiе и потомъ съ надлежащимъ чувствомъ, толкомъ и разстановкой судъ, преступники конечно будутъ наказаны. Но эти бѣдняки далеко не такъ виноваты, какъ это кажется съ перваго взгляда: у нихъ въ запасѣ имѣются смягчающiя обстоятельства, которыхъ однакоже судъ конечно не можетъ принять во вниманiе. Самоуправство ихъ было вынужденное. Русскiй человѣкъ обыкновенно не прочь обратиться къ защитѣ начальства, и почтенные Иванъ Иванычъ съ Иваномъ Никифорычемъ, подающiе другъ на друга разныя жалобы, у насъ совсѣмъ не рѣдкость. Насъ даже нерѣдко обвиняютъ въ излишнемъ пристрастiи къ заступничеству и къ покровительству начальства. Вятскiе мужики конечно и сами не прочь были обратиться къ начальству за защитой. Но они конечно испытали не разъ, что судъ протянется очень долго, да еще неизвѣстно, кончится ли когда–нибудь; потомъ они знаютъ, что воръ съ большимъ удобствомъ поставитъ на карту все свое родовое и благоприобрѣтенное, чтобы спасти свою свободу и спину, и такимъ образомъ успѣетъ вывернуться, а выйдя на свободу, пожалуй еще пуститъ «краснаго пѣтуха.» Вотъ они и рѣшились расправиться сами; но уже перешли черезъ мѣру. Разумѣется они виноваты, и ихъ звѣрскiй поступокъ получитъ возмездiе, но если принять въ соображенiе, что русскiй человѣкъ никогда не прочь обратиться къ начальству, то можно предполагать, что эти бѣдняки были вынуждены на преступленiе чѣмъ–нибудь исключительнымъ, и виноваты не въ той мѣрѣ какъ кажется съ перваго взгляда.

Въ послѣднее время на выборахъ въ Москвѣ произошли нѣкоторыя неправильности, чтобы не выразиться точнѣе. 24 января, при избранiи выборныхъ изъ сословiй потомственныхъ дворянъ домовладѣльцевъ, произошло «довольно странное обстоятельство», какъ говоритъ съ обычною снисходительностью своею «Сѣверная Почта»: почти во всѣхъ ящикахъ оказалось различное число шаровъ. Въ иныхъ недоставало нѣсколькихъ, въ въ другихъ оказались лишнiе шары. Чаще другихъ повторялась цыфра 160, которая и свидѣтельствовала о числѣ находившихся въ залѣ избирателей. Въ иныхъ ящикахъ недоставало до этой цыфры 12 шаровъ, въ другихъ оказались лишнiе, а въ ящикѣ г. Каменскаго нашлось лишнихъ 58 шаровъ... «Обстоятельство это тѣмъ болѣе необъяснимо, что каждый избиратель получалъ изъ рукъ сопровождавшаго его лица всего только по одному шару на ящикъ. Объявивъ объ этомъ собравшимся избирателямъ, губернскiй предводитель дворянства призналъ конечно несостоявшеюся такую балотировку и приступилъ къ новой.» Дѣйствительно, «странное обстоятельство.»

Непонятнымъ только остается, почему же другiе выборы, съ 12 напримѣръ недостающими шарами или съ десятью лишними признаны удовлетворительными, а съ 58 — не годились, и надо было ихъ передѣлать. Но какъ бы то ни было, эти неправильности балотировки показываютъ со стороны многихъ или нѣсколькихъ избирателей изъ сословiя потомственныхъ дворянъ домовладѣльцевъ или привычку къ неуваженiю правильнаго, честнаго веденiя дѣлъ или насмѣшливо–шутливое отношенiе къ своему избирательному дѣлу. Въ томъ и въ другомъ случаѣ нельзя обвинять ихъ безусловно и безъ смягчающихъ вину обстоятельствъ. Мы привыкли къ неуваженiю права, закона. Почти всякое дѣло совершалось у насъ непремѣнно при пособiи «вещественныхъ знаковъ», или что ничуть не лучше, при помощи протекцiи. Законъ оставлялся въ сторонѣ, и приводилась статья такая–то или какая другая только для приличiя. Эта привычка къ неправильностямъ вошла въ нашу плоть и кровь, сдѣлалась второю натурой, а отъ нея такъ скоро нельзя отдѣлаться. Напримѣръ у насъ строго запрещены взятки, это извѣстно; объ этомъ есть нѣсколько самыхъ ясныхъ статей даже въ сводѣ законовъ; но тамъ же онѣ косвенно разрѣшены, потомучто — знаетъ ли это читатель? — столоначальникъ въ иномъ уѣздномъ магистратѣ получаетъ жалованья два рубля серебромъ въ мѣсяцъ, не говоря уже о томъ что получаетъ писецъ. Выходитъ одно изъ двухъ, или сводъ законовъ признаетъ возможность человѣку живому, настоящему просуществовать хоть какъ–нибудь за два рубля втеченiи тридцати дней, а въ тяжкiй мѣсяцъ тридцати–одного дня, или — разрѣшаетъ взятки. И берутъ, и невозможно не брать, потомучто физiологическая потребность ѣсть, пить, одѣваться, сидѣть въ теплѣ и спать хоть въ какомъ–нибудь углу подъ крышей не знаетъ уступокъ, и бѣднаго, вынужденнаго взяточника мы не покрываемъ презрѣнiемъ, не выталкиваемъ его изъ человѣческаго общества, какъ вреднаго негодяя. Напротивъ, мы съ нѣкоторою болѣзненною охотой даемъ ему взятку (потомучто надо жить человѣку) и совершаемъ тоже преступленiе, по точной силѣ свода законовъ, чѣмъ и доказываемъ неуваженiе къ закону или пожалуй протестуемъ противъ закона нецѣлесообразнаго. Ну, и втянулись, какъ втягивается въ водку человѣкъ, пьющiй запоемъ. Съ бѣдняка, вынужденнаго брать взятки, мы переносимъ привычную снисходительность и на того, кто получаетъ достаточное содержанiе, но наживаетъ каждый годъ по дому, стоющему вдесятеро больше годового его жалованья. И явилась въ итогѣ ужасающая терпимость; человѣкъ, наживающiй кражей капиталы, спокойно расхаживаетъ по Невскому, «съ ловкостью почти военнаго человѣка» раскланивается съ своими знакомыми и спокойно, какъ ни въ чемъ не бывало смотритъ встрѣчнымъ въ лицо.

Сильные мiра сего, т.–е. имѣющiе всегда въ своемъ распоряженiи «вещественные знаки» или надлежащую протекцiю, знаютъ очень хорошо по собственному опыту или по преданiямъ отцовъ, что какiе порядки ни заведи, «вещественные знаки» или покровительство свое дѣло сдѣлаютъ. Поэтому обстоятельная, плотно сжившаяся съ нами привычка къ неуваженiю законности, къ пренебреженiю правомъ, конечно не извиняетъ, но весьма объясняетъ множество совершающихся явленiй. Это пропадетъ только тогда, когда создастся у насъ общественный духъ, болѣе сообразный съ требованiями цивилизацiи когда законы будутъ уважаться всѣми безъ исключенiя.

Хорошо распорядилась волоколамская московской губернiи комиссiя для улучшенiя своего городского управленiя. Она «не мудрствуя лукаво», исполнила то что было предложено отъ начальства, зная вѣроятно по служебнымъ отношенiямъ, въ какой мѣрѣ «предложенiе» начальства соотвѣтствуетъ «предписанiю.» По вопросу о самоуправленiи рѣшила самоуправляться на сколько будетъ приказано, по вопросу о взаимномъ застрахованiи отъ огня рѣшила взаимнозастраховаться, а по вопросу объ устройствѣ въ городѣ банка изъ остатковъ пожарнаго сбора — устроить въ городѣ изъ остатковъ пожарнаго сбора банкъ. Замѣчательнѣе всего, что въ Волоколамскѣ дѣятельность взаимнаго страхованiя не ограничивается городомъ, а распространена на весь уѣздъ. По обнародованнымъ въ «Сѣверной Почтѣ» свѣдѣнiямъ, оказывается, что всѣхъ домовъ въ городѣ и въ уѣздѣ, по произведеннымъ слѣдствiямъ, сгорѣло втеченiе десяти лѣтъ только 430 у временно обязанныхъ крестьянъ, да 3 у духовенства, а пожары, бывшiе у государственныхъ крестьянъ въ этотъ счетъ не вошли, такъ какъ у нихъ существуютъ свои особенныя правила на счетъ пожаровъ. Далѣе сообщаются весьма любопытныя статистическiя данныя. У временно–обязанныхъ крестьянъ во всемъ уѣздѣ 6015 домовъ, цѣною 70 рублей каждый, всего на 421,050 рублей. Всѣ дома помѣщиковъ въ уѣздѣ оцѣнены въ 15,000 рублей, но сколько ихъ и почемъ оцѣнены — неизвѣстно. У духовенства 60 домовъ, цѣною въ 200 руб. каждый, всего на 12,000 рублей. Всѣ строенiя города оцѣнены въ 62,200 рублей. Всего имущества въ городѣ и въ уѣздѣ, подлежащаго застрахованiю, на 510,250 рублей. Но кажется, что все это ошибка или клевета на туземцевъ.

Всѣмъ извѣстно, какъ дорогъ лѣсъ въ московской губернiи. Какой же это крестьянскiй домъ въ 70 рублей, считая конечно въ туже цѣну хлѣвы, стойла, сараи, клѣтники и т. п. постройки и пристройки? На эти деньги тамъ не построишь хорошаго крестьянскаго хлѣва, а потомъ на постройку дома надо будетъ все–таки идти сбирать на погорѣлое. Всѣ строенiя въ городѣ 62,200 рублей. Но вѣдь въ городѣ 2,412 жителей, если вѣрить календарю. По обыкновенному расчету это значитъ 603 семьи, такъ что на каждую семью домъ стоитъ на болѣе 103 руб. съ копѣйками. А такъ какъ равенство положенiй у насъ еще не существуетъ, то должны быть семейства несравненно хуже этого помѣщенныя. Изъ 603 домовъ можно считать 400 самыхъ бѣдныхъ, 100 втрое богаче, 70 вдесятеро богаче, 30 въ двадцать разъ, а тремъ семьямъ принадлежатъ дома въ сто разъ богаче первыхъ. Это уже очень умѣренный расчетъ и при немъ большинство домовъ оцѣнено въ 27 рублей каждый, другiе въ 81 руб., третьи въ 270 руб., четвертые въ 540, и три дома въ 2,700 рублей. Такой ужасающей бѣдности — домъ въ 27 рублей всего — невозможно себѣ представить, при дороговизнѣ лѣса. Тутъ что нибудь не такъ.

Далѣе комиссiя расчитываетъ, что ежели въ десять лѣтъ сгорѣло 430 домовъ у крестьянъ и 3 у духовенства, всего на 30,700 руб., то въ годъ пришлось бы уплатить всего по 3,070 рублей. Съ итога застрахованныхъ имуществъ, по копѣйкѣ съ рубля, приходится сбирать съ 510,250 рублей всего 5,102 р. 50 коп., а изъ нихъ, за покрытьемъ пожарныхъ убытковъ (3,070 р.), и издержекъ на канцелярiю (750 р.), ежегодно останется 1,282 р. 50 к., которые и составятъ фондъ городского и уѣзднаго банка.

Теперь становится нѣсколько понятною эта воображаемая бѣдность. Надо было и себя не разорить, и начальству угодить, почему и произошла эта невѣроятная оцѣнка городскихъ построекъ. Надо банкъ устроить, изъ остатковъ. — Извольте. Надо платить страховую премiю. — Съ удовольствiемъ. И взяли только десятилѣтнюю сложность пожаровъ, а при ней оцѣнку, которая годилась бы развѣ сто лѣтъ тому назадъ. Зато покрайней мѣрѣ и волки сыты и овцы цѣлы. Однакоже быть–можетъ мы ошибаемся; но другого объясненiя придумать невозможно. Не была же въ самомъ дѣлѣ придумана такая оцѣнка, чтобы получившiй полное вознагражденiе пожарныхъ убытковъ принужденъ былъ немедленно идти собирать милостыню на погорѣлое. Копѣйка съ рубля страховыхъ денегъ, это значитъ, что каждый домъ можетъ сгорѣть одинъ разъ во сто лѣтъ, и общество вознаградитъ пожарные убытки безъ ущерба для себя. Но во сто лѣтъ воды много утечетъ, каждый домъ успѣетъ придти въ ветхость, такъ что окажется необходимымъ строить его вновь. Подумала ли волоколамская комиссiя, что нѣкоторые дома и теперь уже требуютъ радикальнаго ремонту, и что врагъ человѣческiй силенъ: иному бѣдняку онъ подскажетъ, что теперь надо ломать домъ по доброй волѣ, просто разоренье! а вотъ еслибы сгорѣлъ, то выдадутъ въ городѣ, хоть и мало, а все–таки 70 рублей деньги, чтò тамъ ни говори. Такимъ образомъ при помощи врага рода человѣческаго каждый домъ будетъ горѣть ужь не менѣе трехъ, а то пожалуй и четырехъ разъ въ годъ. Какъ же тогда довольствоваться одною копѣйкою съ рубля, и какъ же будетъ существовать банкъ, въ самомъ дѣлѣ могущiй получить основной фондъ въ 1,282 р. 50 коп.

И тутъ мы вовсе не хотимъ обвинить нашъ народъ въ безнравственности, въ страсти присвоивать себѣ не надлежащее страховое вознагражденiе. Дѣло здѣсь только въ томъ, что врагъ–то очень силенъ, или что взаимное застрахованiе — не совсѣмъ подходящее дѣло въ томъ видѣ, какъ оно выработалось волоколамскою комиссiей.

Но дальнѣйшiя разсужденiя о нашихъ правахъ оказываются по многимъ причинамъ вовсе неудобными. Но всѣ они ведутъ къ одному заключенiю, что нужна образованность: народныя школы, приходскiя, уѣздныя и всякiя другiя училища, гимназiи и университеты. А потомъ впослѣдствiи придетъ пора, когда не безполезна будетъ и академiя наукъ. Въ какой же мѣрѣ учрежденiя имѣютъ влiянiе на нравы и которые изъ учрежденiй, свободныя или не свободныя, имѣютъ на нравы болѣе благопрiятное влiянiе, это понятно само собою и толкованiй не требуетъ.

Извѣстно уже, что когда введены будутъ въ дѣйствiе новые составляемые уставы судоустройства и судопроизводства, вмѣстѣ съ положенiями о земскохозяйственныхъ учрежденiяхъ, въ гармонiи съ ними будетъ улучшено и измѣнено существующее устройство полицiи. Въ какомъ видѣ и въ какомъ смыслѣ будетъ оно измѣнено, намъ еще не извѣстно, а между тѣмъ указомъ правительствующему сенату постановлено ввести въ дѣйствiе временныя правила, не преобразующiя ничего радикально, но вводящiя нѣкоторыя видимыя измѣненiя.

Земская полицiя будетъ впредь называться уѣздною. Исправникъ будетъ начальникомъ уѣздной, а полицмейстеръ — городской полицiи. Въ незначительныхъ городахъ нѣтъ особаго полицмейстера, и ихъ полицiя отъ уѣздной не отдѣлена. Но (по § 33) порядокъ подчиненности и сношенiй полицiи, предметы вѣдомства, предѣлы власти, порядокъ дѣйствiй, распредѣленiе обязанностей, отчетность и отвѣтственность полицiи, порядокъ опредѣленiя и увольненiя чиновъ ея и всѣ постановленiя, не отмѣненныя высочайше утвержденными 25 декабря 1862 года временными правилами, остаются въ своей силѣ.

Важнѣйшимъ измѣненiемъ, вводимымъ этими правилами, надо признать значительное увеличенiе жалованья вообще всѣхъ полицейскихъ чиновниковъ; именно по всей Россiи это увеличенiе простирается до 1,079,179 руб. 453/4 коп. Эта прибавка распредѣляется по 44 губернскимъ и 458 уѣзднымъ полицейскимъ управленiямъ, по 1,227 становыхъ управленiй, по всѣмъ отдѣльнымъ городскимъ полицiямъ во всѣхъ губернскихъ городахъ, 19 уѣздныхъ и 5 безъуѣздныхъ, что составляетъ на 1770 различныхъ полицейскихъ управленiй слишкомъ по 600 руб. сер. въ годъ на каждое. Эта значительная прибавка сдѣлана однакоже гораздо болѣе въ пользу городскихъ и уѣздныхъ полицiй, чѣмъ низшихъ полицейскихъ управленiй и первыхъ инстанцiй полицiи. Становой приставъ будетъ получать 600 жалованья и 300 рублей на канцелярскiя издержки. Для того, чтобы семейный человѣкъ могъ существовать и чтобы сверхъ того онъ былъ избавленъ отъ искушенiя пользоваться косвенными доходами, этого едва ли достаточно. При прежнемъ, не отмѣненномъ порядкѣ дѣйствiй, при той же отчетности и отвѣтственности, всякому становому приставу приходится получать нѣсколько тысячь бумагъ, стало–быть необходимо имѣть одного или двухъ писцовъ, чтобы на нихъ отвѣчать. Конечно, отвѣты обыкновенно бываютъ нехитрые, несложные, но самое написанiе ихъ требуетъ много механическаго труда, который не можетъ быть выполненъ за 300 рублей въ годъ, такъ какъ именно эта сумма полагается на канцелярскiя издержки. Первая инстанцiя полицiи въ уѣздѣ такъ завалена работой, что нѣтъ никакихъ основанiй требовать отчетливаго исполненiя всего того что на нее возложено. Предписывается напримѣръ розыскать строжайшимъ образомъ, неоткажется ли на жительствѣ во ввѣренномъ вамъ станѣ такой–то? Такихъ предписанiй получается иногда десятокъ или полтора за одинъ разъ. Пакеты часто получаются въ отсутствiи пристава, потомучто онъ обязанъ то тамъ, то здѣсь, то въ другомъ мѣстѣ произвести предварительное слѣдствiе или дознанiе то о пожарѣ, то о мертвомъ тѣлѣ. Иной разъ является надобность ѣхать въ двѣ противоположныя стороны стана, къ сѣверу верстъ на пятьдесятъ по случаю мертваго тѣла, да верстъ на сорокъ къ югу, по случаю пожара, а иной разъ три мертвыя тѣла въ разныхъ мѣстахъ. И скачетъ становой сначала туда, гдѣ ближе, да по пути сдѣлаетъ еще пять–шесть дѣлъ: тамъ введетъ во владѣнiе, тамъ произведетъ дознанiе о пропавшей лошади, и т. д. Потомъ ѣдетъ дальше и возвращается домой дней черезъ шесть. Накопилось множество дѣлъ, и между прочимъ предписанiе немедленно отправиться еще верстъ за семьдесятъ, опечатать какую–нибудь раскольничью молельню, или что–нибудь въ такой же степени важное, нетерпящее ни малѣйшаго отлагательства. Въ промежуткѣ между щами и кашей, становой распечатываетъ десятка два пакетовъ о розысканiи, не окажется ли во ввѣренномъ станѣ на жительствѣ такихъ–то и такихъ–то скрывающихся подъ разными предлогами и именами лицъ. Описаны и ихъ примѣты. Оказывается, что у всѣхъ ротъ, носъ и подбородокъ умѣренные, волосы русые, глаза сѣрые, лѣта такiя–то; что же касается до особыхъ примѣтъ, то ихъ конечно не имѣется. Всѣ эти бумаги складываются въ одно мѣсто, но въ свое время, которое приблизительно опредѣляется по соображенiю, къ какому дню можно произвести розысканiе, пишется стереотипная фраза, что при самомъ тщательномъ розыскѣ такового на жительствѣ во ввѣренномъ мнѣ станѣ не оказалось. Для облегченiя канцелярской тягости, слѣдовало бы напечатать въ губернскихъ типографiяхъ бланки съ этими отвѣтами, оставляя только пробѣлы для вставки нумеровъ и именъ лицъ, о которыхъ производится переписка. Понятно, что становому приставу и некогда читать всѣхъ этихъ именъ, о которыхъ производится въ его станѣ строжайшiй розыскъ; да если бы и читалъ, то нѣтъ ни средствъ, ни силъ, ни времени въ самомъ дѣлѣ розыскивать, хотя по извѣстнымъ стереотипнымъ примѣтамъ невозможно ничего найти.

Это одинъ изъ тысячи примѣровъ тѣхъ невозможностей, которыя возложены на обязанность станового пристава. Самый добросовѣстный изъ нихъ, хотя такой, который придуманъ Сологубомъ, собьется съ ногъ въ первыя двѣ недѣли, если вздумаетъ на дѣлѣ, а не на одной только бумагѣ исполнять получаемыя предписанiя.

Первая инстанцiя, которая прямо соприкасается съ дѣлами человѣческими, а не трактуетъ о нихъ въ богато убранныхъ кабинетахъ или въ обширныхъ департаментскихъ залахъ съ толпою презентабельныхъ чиновниковъ, имѣетъ громаднѣйшую важность. А здѣсь, въ порядкѣ подчиненности и сношенiй нижней уѣздной полицейской инстанцiи, въ порядкѣ ея дѣйствiй и отчетности заключается невозможность, то–есть ложь. По минованiи надобности въ нынѣшнихъ временныхъ правилахъ все это будетъ измѣнено, и когда состоятся предположенныя измѣненiя въ судоустройствѣ и земскохозяйственныхъ учрежденiяхъ на нижнюю инстанцiю уѣздной полицiи будутъ возложены только такiя обязанности, которыя есть полная возможность добросовѣстно исполнить усерднѣйшему и честнѣйшему чиновнику. А покамѣстъ и при сдѣланныхъ «Временными Правилами» измѣненiяхъ, становые пристава, Надимовы, едва ли возможны.

При нанѣшемъ начинающемся у насъ примѣненiи выборнаго начала, вѣроятно и становые пристава будутъ современемъ выборные, и до этого уже не далеко, такъ какъ тоже начало на довольно широкихъ основанiяхъ примѣнено къ земскохозяйственнымъ учрежденiямъ. Мировые посредники, говоря вообще, пользуются у насъ большимъ уваженiемъ, какъ потому, что они его заслуживаютъ, такъ еще и потому, что они бóльшею частью произошли изъ выборовъ. Таково уже свойство природы человѣческой, что все то что сдѣлано самимъ человѣкомъ или на что онъ самъ совершенно добровольно согласился, пользуется большимъ его сочувствiемъ, нежели то что ему насильно навязано, хотя бы въ сущности первое и не было на самомъ дѣлѣ лучше послѣдняго. А въ дѣлахъ управленiя, удовольствiе, то есть довольство управляемыхъ есть нетолько важное, но и важнѣйшее дѣло, отъ котораго зависитъ успѣшность всѣхъ принимаемыхъ мѣръ. Цѣль учрежденiя становыхъ приставовъ будетъ несравненно лучше достигнута, когда они будутъ выборные, нежели тогда, когда они будутъ опредѣляться со стороны, причемъ конечно всего важнѣе — предупрежденiе сословнаго антагонизма, свободный выборъ приставовъ изо всѣхъ безъ исключенiя мѣстныхъ жителей. При надлежащей степени свободы выбора, если онъ вовсе не будетъ стѣсненъ администрацiей, дѣла пойдутъ съ тою удовлетворительностью, которая вовсе намъ незнакома при нынѣшнихъ учрежденiяхъ, самимъ правительствомъ признанныхъ неудобными. Дѣло станового пристава состоитъ въ охраненiи общественной безопасности и порядка ввѣреннаго ему округа; но такъ какъ въ этомъ дѣлѣ никто на свѣтѣ не заинтересованъ болѣе самихъ жителей, то разумѣется они выберутъ именно такое лицо, которое будетъ заслуживать полнаго ихъ довѣрiя. А при довѣрiи все остальное пойдетъ успѣшно. Сверхъ того становой приставъ изъ туземцевъ связанъ съ краемъ или съ округомъ и собственными своими интересами: у него въ томъ округѣ можетъ быть какая–нибудь осѣдлость или кругъ знакомства, стало–быть есть достаточные поводы стараться сохранить свое доброе имя отъ всякаго пятна, и по выходѣ изъ должности остаться со всѣми сосѣдями въ тѣхъ же добрыхъ отношенiяхъ, какiя были и до поступленiя въ должность. И въ этомъ случаѣ не слѣдуетъ опасаться никакого противузаконнаго послабленiя, поблажки, чтó впрочемъ во всякомъ случаѣ для общества менѣе вредно, чѣмъ излишняя строгость или преувеличенiе усердiя съ различными цѣлями, въ различныхъ видахъ.

Выборы станового пристава, исправника, полицместера или городского пристава могутъ весьма удобно производиться, покрайней–мѣрѣ не съ меньшею основательностью, какъ при нынѣшнемъ положенiи городского устройства производятся выборы головы и другихъ лицъ городского управленiя. Все будетъ зависѣть отъ того, какимъ образомъ исполняться будетъ законъ. Ежели становой приставъ будетъ въ полной зависимости отъ исправника, который его опредѣляетъ или выгоняетъ изъ службы, если исправникъ будетъ окончательно опредѣляться и исключаться губернаторомъ, то конечно не будетъ возможности на эти мѣста найти лица, которыя готовы всѣми силами служить обществу, закону, но подчиняться чьему–либо произволу считаютъ для себя унизительнымъ. Еслибы опредѣленiе, увольненiе и отдача подъ судъ мировыхъ посредниковъ зависѣли напримѣръ отъ губернаторовъ или отъ губернскихъ предводителей дворянства, то никакого нѣтъ сомнѣнiя, что въ мировые посредники не пошли бы многiе изъ тѣхъ почтенныхъ лицъ, которыя теперь занимаютъ эти мѣста. Мировой посредникъ сдѣлался бы чиновникомъ и его дѣятельность была бы парализована, да и тѣ, которые согласились бы принять мѣста, зависимыя не отъ закона исключительно, а отъ лицъ, поставленнныхъ выше, не пользовались бы тѣмъ уваженiемъ, которое такъ имъ необходимо для успѣшнаго веденiя своихъ дѣлъ. Тоже самое можно сказать и о становыхъ приставахъ, объ исправникахъ, полицместерахъ и другихъ. Въ новомъ обнародованномъ проектѣ судоустройства и судопроизводства чиновники исключены изъ права пользоваться гласнымъ судомъ; въ случаяхъ служебныхъ проступковъ — взысканiя попрежнему положено налагать административнымъ порядкомъ. При такихъ условiяхъ не совсѣмъ легко было бы найти людей, которые согласились бы служить закону, а не начальству, на мѣстахъ не видныхъ, но при добросовѣстномъ исполненiи въ высшей степени полезныхъ. Наша служебная практика выработала даже выраженiя неудобопереводимыя на языки народовъ, которые привыкли уважать болѣе законъ, чѣмъ начальство. Мы говоримъ напримѣръ, что такой–то служитъ «у меня» столоначальникомъ, а такой–то начальникомъ отдѣленiя. Когда это выраженiе «у меня» пропадетъ само собою изъ языка, тогда это будетъ значить, что Россiя начинаетъ «созрѣвать», такъ что даже иному суперарбитру неудобно, совѣстно будетъ выразиться такъ оскорбительно–откровенно: «мы не созрѣли».

Намъ надо еще занести въ свою скромную лѣтопись весьма важный фактъ, относящiйся до весьма значительной части народонаселенiя Россiи, до мѣщанъ, которые тоже не забыты въ общемъ движенiи законодательства. Съ 1 iюля нынѣшняго 1863 года вовсе отмѣняется подушная съ мѣщанъ подать, равно какъ и сборы, платимые взамѣнъ этой подати. Съ того же времени вводится новый налогъ на недвижимыя имущества въ городахъ, посадахъ и мѣстечкахъ. Во вторую половину нынѣшняго года положено собрать со всѣхъ недвижимыхъ имуществъ въ городахъ, посадахъ и мѣстечкахъ почти всей Россiи всего только 1,037,950 рублей. Намъ неизвѣстно, на какихъ основанiяхъ составлена роспись этого сбора, то–есть какiя данныя служили для распредѣленiя налога по губернiямъ. Мы можемъ только сказать, что этотъ налогъ весьма умѣренный въ сравненiи съ тѣмъ, который платится теперь, до 1 iюля, именно съ подушною податью.

Наша перiодическая литература недостаточно оцѣнила огромность этого преобразованiя. Это уже не временныя правила, а радикальный переворотъ въ распредѣленiи податей между гражданами. Съ 1 iюля житель города уже ничего не будетъ платить за право дышать воздухомъ въ своемъ городѣ, нежели только паспорты на дорогой гербовой бумагѣ не возстановятъ того же налога въ косвенномъ видѣ. Но можно надѣяться, что этого не будетъ, что преобразованiе такимъ образомъ совершится не вполовину только. Это было бы тѣмъ безполезнѣе, тѣмъ вреднѣе даже, что новый налогъ весьма легокъ, и Россiя могла бы вынести съ удобствомъ сборы вдвое большiе. Высшая сумма налога назначена съ петербургской губернiи, именно 176,690 рублей, низшая съ олонецкой — 2,260 рублей. За петербугскою по цыфрѣ налога слѣдуетъ московская — 95,350 рублей, потомъ херсонская — 54,990 руб. и кiевская — 41,480 руб. Болѣе олонецкой платитъ вологодская, 5,290 р., за тѣмъ псковская — 6,770 руб. и архангельская — 6,890 р. Остальныя губернiи распредѣлены между этими крайними на основанiи неизвѣстныхъ намъ данныхъ. Но вѣроятно цыфры налога соображены съ городскими оцѣнками, и представляютъ такимъ образомъ драгоцѣнные статистическiе выводы касательно степени богатства городовъ по цѣлой Россiи. Налогу подлежатъ всѣ недвижимыя имущества, составляющiя частную собственность, изъ числа принадлежащихъ земству, городамъ, духовнымъ вѣдомствамъ, какъ христiанскихъ такъ и не христiанскихъ вѣроисповѣданiй, благотворительнымъ, ученымъ обществамъ и установленiямъ, и учебнымъ заведенiямъ, тѣ недвижимыя имущества, или тѣ части ихъ, которыя посредствомъ отдачи ихъ въ наемъ приносятъ доходъ. Не подлежатъ налогу: имущества, содержимыя непосредственно насчетъ государственнаго казначейства, и тѣ принадлежащiя земству, городамъ и означеннымъ выше вѣдомствамъ, обществамъ, установленiямъ и заведенiямъ имущества или части ихъ, которыя не приносятъ дохода.

Такимъ образомъ тягостный подушный окладъ, платившiйся только за право дышать воздухомъ, окладъ, тяготѣвшiй на бѣднѣйшихъ людяхъ, перенесенъ на собственность или лучше сказать на доходъ съ собственности лицъ всевозможныхъ званiй. И въ сущности окладъ ничтожный. Съ громаднѣйшаго дома гдѣ–нибудь на Невскомъ проспектѣ, съ дохода въ нѣсколько десятковъ тысячъ рублей, придется платить какихъ–нибудь десять, пятнадцать или двадцать рублей. Академiя наукъ, за свою виноторговлю и лавочку, приносящiя доходъ, надо будетъ платить нѣсколько копѣекъ. Разные церковные дома, католической, голандской, армянской, лютеранской церквей, заключающiе въ себѣ сотни квартиръ, съ каждой будутъ платить тоже не болѣе, какъ по нѣскольку копѣекъ. Знаменитый домъ князя Вяземскаго, на Сѣнной площади, прiютъ нищихъ, воровъ и всевозможныхъ гадостей, съ нѣсколькими десятками тысячъ дохода, составляющiй всегда такую кучу хлопотъ для полицiи, ограничится тоже нѣсколькими десятками рублей.

Съ каждой губернiи назначена извѣстная сумма, потомъ будетъ назначена съ каждаго города, мѣстечка и посада отдѣльно. Раскладка суммы налога между отдѣльными недвижимыми имуществами предоставляется особой раскладочной комиссiи, члены которой избираются владѣльцами недвижимыхъ въ томъ городѣ имуществъ. Для раскладки налога опредѣляется относительная стоимость недвижимостей. Такое опредѣленiе производится раскладочною комиссiею или по собственнымъ ея расчетамъ, или согласно оцѣнкѣ недвижимыхъ имуществъ для городского и квартирнаго сбора, если таковая оцѣнка будетъ признана раскладочною комиссiею за удовлетворительную. Окончательное утвержденiе росписи раскладочной комиссiи утверждается въ думѣ или въ ратушѣ и сообщается для исполненiя казеннымъ палатамъ. Это все совершенно рацiонально и справедливо. Лучше всего то, что оцѣночной комиссiи предоставлено, не выходя изъ суммы, назначенной для сбора въ городѣ, уменьшить сборы съ однихъ домовъ, а увеличивать съ другихъ, во вниманiе къ какимъ–нибудь особеннымъ обстоятельствамъ. Такъ вѣроятно нѣкоторыя лачужки въ предмѣстьяхъ мелкихъ уѣздныхъ городовъ, полупразвалившiяся, вполтора окна наулицу, съ крышами, обросшими мохомъ и травою, будутъ вовсе избавлены отъ платы, а палаты туземныхъ тузовъ примутъ на себя уплату крошечнаго налога. Въ этомъ–то и заключается высокая справедливость новаго налога, такъ какъ онъ можетъ быть уже не одинаковъ, какъ подушный окладъ, который платился и богачемъ мѣщаниномъ, торгующимъ на сотни тысячъ, и бѣднякомъ мѣщаниномъ, бѣдствующимъ изо дня въ день въ крошечной, сырой и душной, хотя и собственной землянкѣ.

Еще важное преимущество новаго налога. Уплата налога, опредѣленнаго по раскладкѣ съ каждаго недвижимаго имущества, возлагается на обязанность владѣльца имущества, безъ всякой отвѣтственности общества. Въ самомъ дѣлѣ, при подушномъ окладѣ весьма часто случалось, что иному бѣдняку заплатить нечѣмъ, и взять съ него нечего, тогда общество беретъ эти деньги съ богатыхъ, а виноватаго всячески преслѣдуетъ, безъ очереди назначаетъ его на рекрутскую очередь, отдаетъ въ работу, и т. д. При налогѣ на недвижимость, круговая порука становится безполезною, такъ–какъ тутъ за недоимку отвѣчаетъ не лицо, а имущество.

Но само собою разумѣется, что несмотря на легкость, даже ничтожность налога, найдутся домовладѣльцы, которые будутъ по этому случаю возвышать цѣны на квартиры, жалуясь на трудныя времена, на новые разные разорительные налоги, говоря, что вотъ съ этихъ пьяницъ, съ этихъ кабачныхъ засѣдателей сняли подушный окладъ и наложили на меня лишнюю тяготу, хотя я отъ всякихъ податей избавленъ. Все это будетъ говориться такъ только, къ слову, чтобы прибавить цѣну на квартиру, и взять таки съ бѣднаго жильца, можетъ–быть того же мѣщанина, только–что избавленнаго отъ подушнаго оклада, лишнiя деньги, можетъ–быть немного выше того, что онъ до 1 iюля платилъ съ души.

Если не это, то почти это самое будетъ непремѣнно. Но такъ уже устроились экономическiя отношенiя: капиталъ командуетъ трудомъ на всей на своей волѣ.

Недавнимъ (1 января) положенiемъ о пошлинахъ за право торговли и другихъ промысловъ капиталъ приобрѣлъ большую свободу дѣйствiй. Это полженiе будетъ приведено въ дѣйствiе съ 1 iюля нынѣшняго года. Вмѣсто прежнихъ трехъ гильдiй установлено теперь только двѣ. По первой платится повсемѣстно 265 рублей, сверхъ того на государственныя земскiя повинности 65 рублей, и одинъ рубль за бумагу на написанiе свидѣтельства, всего 331 рубль. Потомъ еще на каждую лавку, торговое и промышленное заведенiе платится особая пошлина, смотря по мѣстности, отъ 30 до 10 руб. Каждый старшiй прикащикъ кромѣ того снабжается свидѣтельствомъ перваго класа съ пошлиною 20 рублей, а помощники прикащиковъ — свидѣтельствами второго класа, съ пошлиною пяти рублей за каждое. Такимъ образомъ купецъ первой гильдiи, имѣющiй въ Петербургѣ три магазина, платитъ за себя 331 руб., за трехъ прикащиковъ 60 руб., за шестерыхъ помощниковъ 30 руб., да за билеты на три магазина 90 руб. а всего 511 руб., а если присоединить къ этому разный мелочный расходъ на гербовую бумагу и пр., то выйдетъ не болѣе 550 рублей въ годъ. Тамъ же, съ тѣми же самыми правами торговли, съ нѣкоторыми исключенiями, по второй гильдiи платится за свидѣтельство 65 руб., на государственные и губернскiе земскiе сборы 15 руб., за трехъ прикащиковъ 60 руб., за шестерыхъ помощниковъ ихъ 30 руб., да за билеты на три магазина 60 рублей, всего 230, а съ мелочными расходами до 250 рублей.

Новое раздѣленiе капиталовъ основано не попрежнему, на величинѣ ихъ, а на употребленiи. Купеческiя свидѣтельства первой гильдiи установлены для оптоваго торга, второй гильдiи для разничнаго, и сверхъ того установлены промысловыя свидѣтельства на мелочной, развозный и разносный торгъ, на мѣщанскiе промыслы и купеческимъ прикащикамъ. По непонятнымъ для насъ причинамъ, къ мѣщанскимъ промысламъ причислены всѣ тѣ мѣщане, которые нанимаются въ рабочiе и домашнiе слуги, если они не подлежатъ налогу съ владѣемой ими въ чертѣ города недвижимой собственности. Они платятъ, безъ различiя мѣстностей, по 2 р. 50 коп. въ годъ. Такимъ образомъ вмѣсто отмѣненной подушной подати съ мѣщанъ, назначена другая подать на ихъ промыслы, на личный трудъ рабочаго, который поступаетъ иногда въ батраки зимою — изъ хлѣба, а лѣтомъ рубля за полтора въ мѣсяцъ, какъ это зачастую видимъ въ средней полосѣ Россiи. Посредствомъ такой искусной комбинацiи государственный доходъ, составлявшiйся прежде изъ подушнаго оклада съ мѣщанъ, сохраненъ вполнѣ подъ другимъ именованiемъ, подъ именемъ пошлины съ промысла или съ труда.

По свидѣтельству первой гильдiи (§ 32) предоставляется право производить оптовую и розничную торговлю по всей имперiи лично и черезъ прикащиковъ, содержать неограниченное число магазиновъ, складовъ и амбаровъ, съ платою установленнаго за каждое такое заведенiе особаго сбора, и кромѣ того содержать фабрики, заводы и ремесленныя заведенiя въ томъ городѣ или уѣздѣ, гдѣ взявшiй свидѣтельство записанъ. По второй гильдiи права эти ограничены. По свидѣтельству второй гильдiи (§ 33) предоставляется производить розничную торговлю не по всей имперiи, а только въ томъ уѣздѣ, гдѣ взявшiй патентъ записанъ, и предоставляется право вступать въ обязательства съ казною не свыше 15,000 рублей. Но далѣе встрѣчается противорѣчiе. Если имѣющiй свидѣтельство первой или второй гильдiи (§ 35) намѣренъ производить розничную торговлю или содержать фабрику или промышленное заведенiе въ другомъ уѣздѣ, то обязанъ тамъ взять особое свидѣтельство второй гильдiи, съ платежомъ установленной пошлины и билетнаго сбора за торговое или промышленное заведенiе по мѣстнымъ окладамъ. Стало–быть свидѣтельство первой гильдiи не даетъ права производить торговлю по всей имперiи, а точно такъ же, какъ и по второй ограничено взятiемъ новаго патента въ другомъ уѣздѣ.

Лица женскаго пола признаны настолько созрѣвшими, что имъ дозволяется брать купеческiя и прикащичьи свидѣтельства на свое имя. Купцы первой и второй гильдiй свободны отъ подушнаго оклада, отъ личной рекрутской повинности и отъ поставки по наряду работниковъ натурою; въ случаѣ подобнаго наряда, они вносятъ деньги, сколько причитается по раскладкѣ.

Весьма любопытно распредѣленiе мѣстностей цѣлой Россiи по класамъ для сбора за свидѣтельства на право торговли и билеты на торговыя и промышленныя заведенiя. Всѣ мѣстности раздѣлены на пять класовъ. Въ первомъ класѣ за свидѣтельство на право торговли по второй гильдiи платится 65 руб., во второмъ 55, потомъ 45, 35 и наконецъ 25 рублей. За право на мелочной торгъ платится по мѣстностямъ 20, 18, 15, 10 и 8 рублей, а за билетъ на помѣщенiе мелочного торга 10, 8, 6, 4 и 2 рубля. Вѣроятно, высшая плата назначена за мѣстности болѣе богатыя, низшая за бѣднѣйшiя, и такимъ образомъ это распредѣленiе даетъ намъ понятiе объ относительномъ богатствѣ разныхъ точекъ Россiи, покрайней–мѣрѣ съ офицiальной точки зрѣнiя. Къ первому класу отнесены Петербургъ, Рига, Москва и Одесса. Ко второму класу нѣкоторые губернскiе города, числомъ двадцать, и на одну доску съ ними поставлено село Иваново съ Вознесенскимъ посадомъ, Бердичевъ, Кронштадтъ, Ростовъ на Дону, Рыбинскъ и Таганрогъ. Бѣдный нашъ Севастополь отнесенъ къ послѣднему класу, къ пятому, и поставленъ ниже Якутска, Николаевска (что въ Приморской области восточной Сибири), ниже щигровскаго уѣзда, въ одинъ класъ съ Колою, съ Мезенью, съ Онегой, самыми печальными въ свѣтѣ городами, если только это города.

Какого рода влiянiе будетъ имѣть новое положенiе о пошлинахъ за право торговли и другихъ промысловъ, сказать мудрено. Однакоже очевидно, что пошлины распредѣлятся равномѣрнѣе, то есть будутъ болѣе пропорцiональны и потому въ казну должно ихъ поступить значительно болѣе прежняго. Повидимому болѣе легкiй налогъ на торговлю дозволитъ заниматься ею гораздо большему числу лицъ, стало–быть соперничество будетъ сильнѣе, къ выгодѣ потребителей. Вновь подтверждена свобода торговли хлѣбомъ всякаго рода и вообще земледѣльческими продуктами, лѣсными и другими сырыми матерьялами. Торгующiе всѣмъ этимъ не платятъ пошлинъ, а берутъ только свидѣтельства на свои торговыя заведенiя. Къ несчастiю горная промышленность, несмотря на ощущаемый у насъ недостатокъ въ металахъ драгоцѣнныхъ и дешовыхъ, все–таки остается подъ гнетомъ прежняго налога. Собственно говоря, у насъ налогъ на чугунъ русскаго издѣлiя напримѣръ не высокъ, но онъ становится крайне тягостнымъ потому, что съ нимъ сопряжены сношенiя съ разными правленiями и приставами, а всякiй знаетъ какъ это осложняетъ дѣло и возвышаетъ его цѣну. Выплавка металовъ дѣло горячее; при немъ съ достаточнымъ удобствомъ можно грѣть руки, и пока тяготѣетъ этотъ налогъ на внутреннее производство металовъ, на внутреннюю стало–быть торговлю ими, фритредеры оказываютъ великую слѣпоту и крайнее непониманiе практической стороны дѣла, проповѣдуя пользу свободной заграничной торговли. Это не свобода, а прямое стѣсненiе, покровительство чужихъ издѣлiй посредствомъ ограниченiя производства своихъ. Или этого имъ и хочется? Но можно бы еще понять, что этого хочется англiйскимъ торговцамъ. Да намъ–то что же за крайность быть у нихъ на оброкѣ?

Изъ остальныхъ извѣстiй о домашнихъ дѣлахъ нашихъ можно почерпнуть мало особенно прiятнаго. Оказывается напримѣръ, что несмотря на запрещенiя и мѣры, принимаемыя полицiей, ушибенныхъ и раздавленныхъ петербургскими рысаками очень довольно. Въ газетахъ безпрестанно встрѣчаются извѣстiя о несчастныхъ случаяхъ, происходящихъ отъ скорой ѣзды. Тамъ наѣхали, тамъ задавили, тамъ сшибли съ ногъ. Чаще всего почтенные люди, которые причиняютъ подобныя несчастiя, пользуясь быстротою своихъ лошадей, спасаются отъ преслѣдованiй; но иногда становится извѣстнымъ печатно, публично, явно для всѣхъ, что виновный есть не кто иной, какъ г. К. или г. Б. Чтоже затѣмъ произошло, какимъ образомъ этотъ г. Б. вознаградилъ пострадавшаго за переломъ руки, чѣмъ возстановлены права народной нравственности, остается покрытымъ непроницаемымъ мракомъ неизвѣстности.

Водопроводовъ въ Петербургѣ вѣроятно долго еще не будетъ. Общество просило городъ, чтобы онъ занялъ для него у правительства около мильона рублей, но городъ конечно отказалъ, имѣя въ виду доказанную неисправность общества. Оно и лучше. Такого рода важныя предпрiятiя, какъ сооруженiе водопроводовъ, необходимыхъ, чтобы сдѣлать сѣверную Пальмиру сколько–нибудь удобообитаемою, должны дѣлаться не на счетъ частнаго общества, а на счетъ самого города или лучше сказать городского общества. По всѣмъ вѣроятностямъ тѣмъ дѣло и кончится и всѣ сдѣланныя работы будутъ передѣлываться снова, начиная отъ башни, выстроенной для водоподъемныхъ машинъ противъ Таврическаго дворца.

Къ счастiю говорятъ башня выстроена непрочно, такъ что не жаль будетъ ее ломать для перенесенiя въ другое, разумнѣе выбранное мѣсто. Она построена тамъ, гдѣ въ Неву впадаетъ Лиговка, и еслибы машины и водопроводныя трубы начали дѣйствовать, то Петербургъ снабжался бы не прекрасною, здоровою и вкусною водой Невы, а лиговскою водою, которыя течетъ изъ ключей сильно известковаго свойства, жестка, худо развариваетъ овощи, и главное, благопрiятствуетъ развитiю каменной болѣзни у лицъ, преданныхъ сидячей жизни. Именно для Петербурга–то нельзя придумать ничего хуже лиговской воды и ничего неудобнѣе нынѣшняго помѣщенiя водоснабдительной башни. Надо надѣяться, что городское общество пойметъ это и перенесетъ башню за Невскiй монастырь, туда, гдѣ вода не испорчена еще ни Лиговкой, ни многочисленными водосточными трубами, по которымъ течетъ въ Неву всякая дрянь съ примѣсью дохлыхъ кошекъ.

Эстляндское дворянство на послѣднемъ ландтагѣ прошедшаго года удивило Европу. Оно изъявило желанiе пожертвовать въ нынѣшнемъ году 500 рублей для учрежденiя политехническаго института въ Ригѣ. Если эта цыфра 500 не опечатка, то можно надѣяться, что лѣтъ черезъ сто образуется достаточный капиталъ, чтобы приступить къ составленiю плановъ постройки, а потомъ еще черезъ какую–нибудь сотню лѣтъ открыть и самый институтъ. Вотъ предусмотрительность, достойная подражанiя.

При петербургскомъ экономическомъ обществѣ существуетъ комитетъ грамотности. Онъ существуетъ какъ часть экономическаго общества, и въ этомъ качествѣ есть нѣчто подчиненное. Онъ объявилъ конкурсъ на составленiе полезныхъ для народа книгъ. «Къ соисканiю допускаются какъ народные учебники, такъ и книги для народнаго чтенiя вообще.» «Къ соисканiю допускаются сочиненiя на русскомъ, малороссiйскомъ и бѣлорусскомъ языкахъ.» Это очень хорошо, но почему же экономическое общество исключило изъ конкурса другiя нарѣчiя, олонецкое, костромское, тамбовское — это непонятно. Ежели въ какой–нибудь степени полезны книги на малороссiйскомъ и бѣлорусскомъ нарѣчiяхъ, то нѣтъ возможности отыскать разумныя основанiя для того, чтобы не допускать къ соисканiю книги, написанныя поолонецки или поновороссiйски. Далѣе «для полученiя премiи отъ сочиненiя будутъ требоваться слѣдующiя условiя: а) Полезность содержанiя... б) Безукоризненность въ нравственномъ отношенiи. Конечно, черта эта менѣе (т. е. менѣе чего?) способна выразиться въ учебникахъ, но все–таки (?) она необходима въ нѣкоторыхъ изъ нихъ, напримѣръ въ учебникахъ по естественной исторiи, отечественной исторiи, и проч.» Такъ какъ это писано комитетомъ грамотности, то надо полагать, что это грамотно сказано. Только никакъ нельзя понять что это значитъ: Въ нѣкоторыхъ учебникахъ необходима безукоризненность въ нравственномъ отношенiи, но отчего же не во всѣхъ? Оттого, что она менѣе чего–то другого способна выразиться въ учебникахъ? Но казалось бы, что ежели она и менѣе способна выразиться, то все–таки нужна. Почему же курсъ арифметики менѣе способенъ быть безукоризненнымъ въ нравственномъ отношенiи? Безукоризненность — свойство отрицательное. Въ нравственномъ отношенiи не должно быть укора нигдѣ.

Верхъ совершенства въ этихъ правилахъ конкурса — премiя въ цѣлыхъ триста рублей. Это уже слишкомъ экономно со стороны экономическаго общества, или это насмѣшка комитета грамотности надъ литературнымъ трудомъ. Триста рублей награды, премiи, за лучшее сочиненiе? Да за возвращенiе пропавшей собачки породы кингъ–чарльзъ, клички Джинси, даютъ иногда триста рублей. Да знаетъ ли почтенное экономическое общество, можетъ–быть имѣющее очень вѣрное понятiе о налогѣ, что автору лучшаго сочиненiя мало этихъ трехъ–сотъ рублей на квартиру въ одну комнату, съ сальной свѣчкой, съ отопленiемъ и съ кускомъ чернаго хлѣба во все то время, которое онъ посвятитъ на писанiе лучшаго сочиненiя? Или можетъ быть оно думаетъ, что назначивъ срокъ представленiя сочиненiй 1 сентября нынѣшняго года, оно считаетъ автору ненужнымъ покрайней–мѣрѣ отопленiе? Или оно полагаетъ, что ежели это для народа, то можно добыть сочиненьице подешевле, посконное, домашняго тканья? Или не вѣдаетъ оно, что ежели рѣдки хорошiя книги вообще и потому на лучшiя цѣна стоитъ на рынкѣ очень высокая, то за хорошую книгу, собственно для народа написанную, слѣдуетъ заплатить еще дороже?

«Кромѣ премiи назначаются два почетные отзыва для сочиненiй, которыя не вполнѣ, но значительною частью (?) удовлетворяютъ условiямъ конкурса.»

Гораздо бы лучше сдѣлало экономическое общество, еслибы изъ своего полумильоннаго капитала, вмѣсто того, чтобы его безплоднѣйшимъ образомъ беречь или выдавать насмѣшливыя премiи, выдовало бы пособiя народнымъ школамъ, которыя иной разъ образуются и ведутся на самыя крошечныя мѣдныя деньги.

Слыхало ли оно объ успенской школѣ въ Уфѣ? Ея основатель и единственный учитель — въ высшей степени христiанская личность, священникъ успенской церкви Iоаннъ Темперовъ. Онъ описываетъ положенiе своей школы самъ въ мѣстныхъ губернскихъ вѣдомостяхъ, стало–быть безо всякаго преувеличенiя, и общество имѣетъ достаточное ручательство въ достовѣрности его расказа.

Въ Уфѣ двѣ школы, очень хорошо устроенныя; но одна изъ нихъ помѣщается черезъ нѣсколько кварталовъ отъ успенской церкви и въ ней 130 учениковъ на одного учителя; другая школа въ противуположномъ концѣ города. Этого было довольно г. Темперову для основанiя новой школы. Въ первое время школа помѣстилась въ тѣсной церковной сторожкѣ, и мальчиковъ явилось десять. Мало по малу число учениковъ стало возрастать, такъ что пришлось перемѣнить квартиру, даровую замѣнить наемною. За 1 руб. 15 к. въ мѣсяцъ нанята квартира для школы, и по цѣнѣ уже легко судить что это за помѣщенiе. Въ этой комнатѣ помѣщается 35 мальчиковъ. Всѣ дѣти занимаются по различнымъ букварямъ, какiе могли быть собраны почтеннѣйшимъ педагогомъ; отъ этого приходится заниматься съ каждымъ изъ дѣтей порознь, что составляетъ трудъ громадный. — «Обученiе письму совершается такъ: каждое дитя беретъ пропитанный варенымъ коноплянымъ масломъ листъ, совершенно высушенный, налагаетъ его на пропись, затѣмъ по этому листу пишетъ обыкновеннымъ очиненымъ перомъ и мѣломъ, разведеннымъ въ водѣ; исписанный листъ смывается потомъ; высушенный опять идетъ въ дѣло. Можетъ–быть на взглядъ знатока въ чистописанiи этотъ способъ имѣетъ свои недостатки, но при моемъ положенiи онъ очень хорошъ: бумаги на первый разъ мнѣ покупать не нужно, чернилъ тоже; при употребленiи этого способа я замѣтилъ, что дѣти съ особою охотою брались писать; это обстоятельство при преслѣдованiи цѣли очень важно.»

Конечно, яснополянская школа графа Толстого есть образцовое педагогическое заведенiе; но она должна уступить пальму первенства успенской школѣ въ Уфѣ г. Темперова. Тутъ пламенное желанiе пользы соединилось съ упорнѣйшею силою воли и выдерживаетъ труднѣйшую борьбу съ величайшимъ врагомъ всѣхъ прекрасныхъ начинанiй, съ гнетущею бѣдностью. Графъ Толстой въ своихъ прекрасныхъ педагогическихъ опытахъ избавленъ отъ этого врага.

А у г. Темперова нѣтъ букварей, нѣтъ бумаги, нѣтъ чернилъ, нѣтъ книгъ, тѣснота, духота, и онъ озабочивается прiисканiемъ постояннаго источника къ уплатѣ 1 р. 15 к. въ мѣсяцъ за квартиру и къ ея отопленiю. Вотъ это такъ заслуга, истинная, великая заслуга.

Вотъ куда должно бы употреблять экономическое общество хотя частицу доходовъ своихъ безплодныхъ капиталовъ.

 

________