Сарафанов

САРАФАНОВ А. В.

Илья Муромец и Соловей-разбойник

В тоем было во городе во Крякове,

В тоем было селе во Березине,

У того было Ивана у Иванова,

Родился сын Илья у него Муромец.

⁵ Тридцать лет он сиднем сидел,

Сидел он на печке на муравленой.

Отец его и мать на луга ушли.

Он слезает со печки муравленой,

Берет ли своего добра коня,

¹⁰ Добра коня берет за шелков повод,

Берет себе ножище-кинжалище,

Пошел он из города из Крякова,

Из того села из Березина

Ко славному ко городу ко Киеву

¹⁵ Прямой дорожкой, неокольноей;

Он чистил дороженьку широкую,

Доходил он до Соловья Рахманова.

Как тот-де Соловей Рахманович

Сидел он на сорока дубах,

²⁰ Засвистал он по-соловьиному,

Закрычал он по-звериному,

Конь у Ильи на колена пал.

Говорит ему Илья Муромец:

«Ах ты волчья сыть, ты медвежья шерсть!

²⁵ Ходил ты в лугах во зеленыих,

Не слыхал ты свисту соловьиного

И не слыхал ты крыку звериного?»

Тот ли Илья Муромец

Натягивал скоренько свой тугий лук,

³⁰ Стрелял во Соловья Рахманова,

Стрелил он ему во правый глаз,

Свалился он, Соловей, с сорока дубов.

Он хватил-то Соловья Рахманова,

Привязал он ко стремени ко правому,

³⁵ И едет он к палаты Соловьиныя.

Закрычала тут дочь Соловьиная:

«Ах ты ей, государыня матушка!

425

Наш батюшка едет — мужика везет».

Говорит тут ей родна матушка,

⁴⁰ Что «не батюшко едет — мужика везет,

Мужик-от едет — везет батюшка.

Поднимай подворотенку сорока пудов,

Спусти-ко мужику в буйну голову».

Старый казак Илья Муромец

⁴⁵ Приехал он к воротам широкиим,

Ударил своей палицей в подворотенку,

Сломил подворотню сорока пудов.

Поехал ко городу ко Киеву,

Ко ласкову князю ко Владимиру;

⁵⁰ Выбегает Владимир стольно-киевский

Со своей княгиней со Апраксией,

Стречали старого казака Илью Муромца.

Тая ли дочь княженецкая ^[a]

Выходила на крылечко перенос,

⁵⁵ Увидела Соловья Рахмановича,

Сама говорит таковы слова:

«Ты ай же, Соловей Рахманович!

Засвищи-ко ты по-соловьиному,

Закрычи-ко ты по-звериному».

⁶⁰ Говорил тут Соловей Рахманович:

«Не твое сегодня ем да кушаю,

Не хочу тебя теперь я слушати».

Попросила она старого казака,

Старого казака Илью Муромца:

⁶⁵ «Ты заставь засвистать по-соловьиному

И заставь закрычать по-звериному».

Он засвистал как тут по-соловьиному,

Закрычал он по-звериному,

Тут все во-о граде назень пали,

⁷⁰Назень пали, и все обмерли.

Тут стал просить Владимир стольно-киевский:

«Старый казак Илья Муромец!»

Приуйми-ко Соловья Рахманова,

Оставь людей мне хоть на семена».

⁷⁵ Он приунял Соловья Рахманова.

Тут по три дня было пированьице

Про старого казака Илью Муромца,

Что убил он Соловья Рахманова.

426

Тут век про Илью старину поют:

⁸⁰ Синему морю на тишину,

А вам, добрым людям, на послушанье.

Дунай Иванович

Как во славном было в городе во Киеве,

У ласкова князя у Владимира

Было пированье — почестный пир

На всех тех гостей званых-браныих,

⁵ Званых-браных гостей и почестныих.

Все на пиру наедалися,

Все на пиру напивалися,

Все на пиру порасхвастались.

Умный хвастает отцом-матерью,

¹⁰ А безумный хвастает молодой женой;

Иный хвастает своим богачеством,

А кто ль хвастает своей силой богатырскою,

Тут выходит солнышко Владимир-князь,

Владимир — князь стольно-киевский,

¹⁵ Говорит своим князем-боярам:

«Ай же вы князи-бояры,

Удалы добры молодцы!

Все вы у меня вы поженены,

Один-то я — солнышко Владимир-князь

²⁰ Холост есть, не женат.

Приберите вы мне невесту супротив меня

Возрастом и волосом,

Брови бы были у ней черна соболя,

Очи были бы ясна сокола,

²⁵ Походочка была бы павлиная,

Разговор бы был лебединыий».

Тут приходит старый казак Илья Муромец,

Сам говорит таковы слова:

«Ай же ты, солнышко Владимир-князь,

³⁰ Владимир — князь стольно-киевский!

Мы же не бывали на чужих на дальних сторонушках,

Не видали людей чужестранныих,

Послать нам — не послать на чужу дальню сторону

Тихого Дуная сын Иваныча:

³⁵ Он жил-то у короля литовского,

Он двенадцать лет в конюхах».

Говорит тут солнышко Владимир-князь:

«Послать тихого Дуная сын Иваныча».

И позвали Дуная сын Иваныча,

427

⁴⁰ И приходит он ко солнышку Владимиру,

Говорит ему таковы слова:

«Ай же ты, солнышко Владимир-князь,

Владимир — князь стольно-киевский!

Зачем ты меня теперь требуешь?»

⁴⁵ «Ай же ты, тихий Дунай сын Иванович!

Достань мне невесту супротив меня

Возрастом и волосом,

Брови были бы у ней черна соболя,

Очи были бы ясна сокола,

⁵⁰ Походочка была бы павлиная,

Разговор бы был лебединыий».

Тут-то говорит Дунай сын Иванович:

«Ай же ты, солнышко Владимир-князь!

Дай же мне молодца в пособники,

⁵⁵ Пособничка и помощничка

Молода Добрынюшку Никитича».

Тут-то солнышко Владимир-князь

Наливал он чару хрустальнюю,

Хрусталя чара восточного,

⁶⁰ Края золотом позолочены,

Чара мерою полтора ведра,

А весом полтора пуда.

Тихий Дунай сын Иванович

Брал он чару одной рукой,

⁶⁵ Выпивал он чару одним духом.

Наливал тут солнышко Владимир-князь

Другую чару глубокую,

Подносил Добрынюшке Никитичу.

Молодой Добрынюшка Никитич

⁷⁰ Брал он чару одной рукой,

Выпивал он чару одним духом.

И тут оны, добры молодцы,

Выходили на широкий двор,

Седлали коней богатырскиих.

⁷⁵ 'Только видли добрых молодцев сядучи,

А не видли добрых молодцев поедучи.

Оны ехали не воротами,

А скакали их кони чрез стену городовую,

Пошли их кони с горы на гору поскакивать,

⁸⁰ С холмы на холму перемахивать,

Оны реки и озера меж ног несли.

И поехали оны из земли в землю,

Из землю в землю, из орды в орду,

Ко тому королю политовскому,

⁸⁵ И прямо въехали на королевский двор.

428

И выходит король на широкий двор

И встречает тут Дуная сын Иваныча.

Говорит Дунай сын Иванович ^[b]:

«Здравствуй, король политовский!

⁹⁰ Принимай ты гостей во гостебищо:

Мы за добрым делом приехали,

А за добрым делом, за сватовством.

Тут возрадовался король политовский,

Принимал он гостей во гостебищо;

⁹⁵ Как он принял гостей во гостебищо,

Тут объявляет тихий Дунай сын Иванович:

«Ай же ты, король политовский!

Мы приехали за делом, за сватовством;

Нам не надобно большой вашей дочери,

¹⁰⁰ Большой дочери Настасьи-королевичной;

Мы приехали к вам свататься

На меньшой вашей дочери,

Меньшой дочери Фераксы-королевичной».

Тут разгневался король да политовский,

¹⁰⁵Он вскрычал-то своим князем-боярам:

«Соберите-ко вы силы во чисто поле,

Убейте-ко вы тихого Дуная сын Иваныча

И пособничка Добрынюшку Никитича».

Собрали-то все силы во чисто поле,

¹¹⁰ Силы нагнали, что и сметы нет.

Тут-то тихий Дунай сын Иванович

И пособничек Добрынюшка Никитинич

Не ясным соколом напущаются

На гусей, лебедей и на утушек;

¹¹⁵ И поехали оны тут по улицы,

И свернут ли где переулочком,

Сколько-ни оны рубят, а вдвоем-втроем,

Вдвоем-втроем коньми топчут.

И тут-то король политовский

¹²⁰ Вскрычал он своим громким голосом:

«Ах ты тихий Дунай сын Иванович!

Оставь-ко ты мне воинов на семена,

А бери-ко ты мою меньшу дочь,

Мою меньшу дочь Фераксу-королевичну

¹²⁵ За солнышка за князя за Владимира».

И тут оны въезжали в королевский двор

И брали Фераксу-королевичну,

Отправлялись они в свою сторону.

429

И выехали оны во чисто поле,

¹³⁰ И глядит тут Дунай сын Иванович:

Ездит рыцарь во чистом поле.

И тут-то Дунай сын Иванович

Отправляет Добрынюшку Никитича

В свою сторону, ко граду ко Киеву,

¹³⁵ С прекрасной Фераксой-королевичной,

А сам он остался во чистом поле.

И наехал он наездника в чистом поле,

Сильного наездника, храброго,

И сделали оны разъезд во чистом поле

¹⁴⁰ Попробовать своих плеч богатырскиих

И храбрости своей молодецкоей,

И ударились оны палицамы булатныма.

Тут тихий Дунай сын Иванович

С коня он сбил супротивничка;

¹⁴⁵ Наступил тут конь на круты бедра,

И прижал копьем ко сырой земле,

И спрашивал, какого роду-племени,

Какого отца, какой матери?

Рыцарь отвечал таковы слова:

¹⁵⁰ «Сидел бы я на твоей груди,

Не спрашивал бы роду-племени,

А пластал бы твои груди белые.

Есть я дочь короля литовского,

Прекрасная Настасья-королевична».

¹⁵⁵ Тут тихий Дунай сын Иванович

Опущается он со добра коня,

И берет ее за белы руки,

И целует ее во сахарни уста:

И садились оны на добрых коней,

¹⁶⁰ И поехали оны в стольно-Киев-град.

Приехали ко солнышку Владимиру

На почестней пир да на свадебный.

Тут на пиру наедалися,

Тут на честном напивалися,

¹⁶⁵Тут на пиру порасхвастались.

Порасхвасталась Настасья-королевична ^[c]:

«Мы поедем, Дунай сын Иванович!

Мы поедем с тобой во чисто поле,

Стрелять мы станем стрелочки каленые».

¹⁷⁰ Тут поехали оны во чисто поле

И стали стрелять стрелочки каленые.

Стрелил Дунай сын Иванович:

430

Он первый раз стрелял — не дострелил,

А другой раз стрелял — перестрелил,

¹⁷⁵ А третий раз стрелял — попасть не мог.

Тут стрелила Настасья-королевична,

И стрелила она стрелочку каленую,

И попала она в цель поставленную:

Обе половиночки весом ровны.

¹⁸⁰ И тут у Дуная сын Ивановича

Разгорелось сердце богатырское,

Обнажил он свою саблю острую

И хочет пластать груди белые.

И смолилась Настасья-королевична:

¹⁸⁵ «Ай же ты, тихий Дунай сын Иванович!

Не пластай ты грудей моих белыих,

Оставь-ко ты меня во живности.

Я рожду тебе трех сынов:

И будет у них по колено ног,

¹⁹⁰ По колен ножки в серебре,

По конец ручки в золоте,

По косицам часты звезды,

Сзади у них будет светел месяц,

А во лбу у них красно солнышко».

¹⁹⁵ Ни на что не взираючи,

Пластал он ей груди белые

И вынул из груди ея трех сынов:

По колен ножки в серебре,

По локоть ручки в золоте,

²⁰⁰ По косицам часты звезды,

Сзади светел месяц,

А во лбу у них красно солнышко.

И тут у Дуная Ивановича

Разгорелось сердце богатырское,

²⁰⁵ Становил он копье во сыру землю,

Острым концем во белую грудь,

И упал он своей грудью белою

На острый конец копья острого.

Только Дунай и жив бывал.

²¹⁰ Протекла тут от них Дунай-река,

А другая протекла — Настасьина ^[d],

Одна в сторону река, друга в другую,

И в одно место оны стекалися.

И век про Дуная старину поют:

431

²¹⁵ Синему морю на тишину,

А всем добрым людям на послушанье.

Смерть Чурилы Пленковича

Обувается Чурила, снаряжается,

Умывает Чурила лицо белое,

Надевает Чурила платье цветное,

Платье цветное, самосменное;

⁵ Шапочку берет он во пятьсот рублей,

Пушисту, ушисту, завесисту,

Чтобы спереду не видно лица белого,

А сзаду бы не видно шеи нежноей;

Сапожки на ножки сафьянные,

¹⁰ Этого сафьяну заморского,

Этого покрою немецкого,

Этого шитья было турецкого.

Поезжает во чисто поле поляковать

Со удалыми со добрыми со молодцами,

¹⁵ Берет он конишка маломочного,

Маломочного коня, коня Ворона.

Провожает его девушка-челядинка,

Черная, последняя подляночка,

Подавала ему в руки шелков повод,

²⁰Говорила ему таковы слова:

«Ай же ты, Чурилушка Пленкович!

Не Чурилушка поедет, добрый молодец:

Возьми ты в руки палицу пудовую,

Пудовую палицу, рублевую;

²⁵ Еще возьми оружье малопульное.

Станешь во чистом поле стрелятися,

На добрых конях разъезжатися,

Первый ты раз стрелишь — не дострелишь,

Другой раз ты стрелишь — не дострелишь,

³⁰ Третий раз стрелишь — перестрелишь.

Пойдет сила-армия великая,

Через три стены кони перемахивать, —

Твое конишко маломочное,

Не выстоять тебе на своем коне».

³⁵ Не взял он палицы пудовоей,

Не брал он оружья малопульного

Съехались они во чистом поле

С богатырем Бурмяном Ивановичем:

«Здравствуй, Бурмян сын Иванович!

432

⁴⁰Нынече со мной ты поздоровкайся,

Нынече крестами побратаемся,

Будь-ко ты мне нынечку брат родной,

Не брат родной, будешь гость честной».

Была Катерина Микулична,

⁴⁵ Сестрица Чурилы Пленковича,

Богатырша она была великая.

Сидела она в новой горенке

И глядела из окошечка косящата,

Увидела Чурилушку проедучи,

⁵⁰ Брала она скоренько золоты ключи,

Отмыкала она кованы ларцы,

Брала она денег целу тысящу,

Еще взяла пшены белояровой,

Скорешенько бежала по новым сеням,

⁵⁵ Скорее того по чисту полю,

Поймала коня за шелков повод,

Привязала коня к зелену саду,

Насыпала пшены белояровой:

«Ешь, пей, конь, ты нечистый дух!

⁶⁰ Я не ради тебя поклоняюся,

А для своего братца родимого,

Для своего гостя любимого».

Дала она Бурмяну Ивановичу,

Дала она денег целу тысящу.

⁶⁵ «Ай же Бурмян сын Иванович!

Возьми-тко ты денег целу тысящу,

А отдай мне Чурилушку Пленковича».

Выводила она во чисто поле,

Приводила она во высок терем,

⁷⁰ И замкнула она во дубовый ларь,

В одной рубашечке без пояса,

В одних чулочиках без чеботов:

«Посиди-тко там во дубовом ларю:

Что ему по разуму разложится,

⁷⁵ Может быть, он к нам не воротится».

Полтора часу разъезжалися,

Полтора часу разгулялися.

Воротился Бурмян сын Иванович:

«Здравствуй ты обща полюбовница,

⁸⁰ Сама последняя подляночка!»

«Будя хочешь теперь спознатися,

Поди сходи теперь во высок терем

Ко той Катерины Микуличной,

Там обряжен Чурилушка Пленкович».

⁸⁵ Разгорелось его сердце богатырское,

433

Скорешенько он выскочил с добра коня,

Пришел он туда во высок терем,

Стал он по терему похаживать,

Стал он по палатам погуливать,

⁹⁰ По дубовым ларям он постукивать,

Ударил он ногой во дубовый ларь.

Эти ключи разлеталися,

Эти замочки разбивалися:

Оттуль выскочил Чурилушка Пленкович.

⁹⁵ В одной рубашечке без пояса,

В одних чулочиках без чеботов.

Разгорелось его сердце богатырское,

Скорешенько схватил он саблю вострую,

Отсек у него буйну голову.

¹⁰⁰ Говорила Катерина Микулична:

«Ай же Бурмин сын Иванович,

Сильный могучий ты богатырь!

Где пала головушка Чурилина,

Туда пущай падет головка Катеринина».

¹⁰⁵ Он скорешенько схватил саблю вострую:

«Что же у тебя не гость гостит,

Не гость гостит, видно, пакостит».

Отрубил головку Катеринину

И пошел к общей полюбовницы,

¹¹⁰ К самой последней подоляночке:

«Ах ты черна девка-челядинка,

Сама последняя подляночка!

Знала бы ты, девка, коров доить,

Знала бы ты, девка, телят поить,

¹¹⁵ Не знала бы ты, девка, мужних жен губить.

Завела говорить — договаривай,

Завела доказывать — доказывай».

Стрепетало ей сердце девочьее,

Разгорелось его сердце богатырское,

¹²⁰ Он отсек у ней буйну голову.

Приехал он тогда во чисто поле:

«Здравствуйте, могучие богатыри,

Здравствуйте, любезные товарищи!»

Говорят ему богатыри могучие:

¹²⁵ «Где ты теперь во гостях побывал?»

«Я недолго гостил, много вин натворил,

Много вин натворил, много голов убил,

Через саму последню подляночку,

¹³⁰ Через этую общу полюбовницу».

Тут спроговорят богатыри могучие:

«Ай же ты, Бурмин сын Иванович!

434

Не хватило у тебя ума-разума.

Через самую последнюю подляночку

Ты убил-побил три головушки:

¹³⁵ По сесветному есть погрешеньице,

В будущем веде нет прощеньица».

Раздумался Бурмян, сам расплакался:

«Дайте вы мне коня доброго,

Подайте вы мне копье вострое».

¹⁴⁰ Подали ему коня доброго,

Подали ему копье вострое.

Тут садился он на добра коня,

Стал он по полю разгуливать,

Пустил он копье о сыру землю,

¹⁴⁵ Тупым концем во сыру землю,

Вострым концем во белую грудь:

Со той со великой со досадушки

Придал он себя тут смеретушке.

Хоронили богатыри могучие,

¹⁵⁰ Хоронили его во зеленый сад;

Взяли его коня доброго,

Выезжали они до чиста поля,

Рассудили богатыри могучие:

«Не хватило у него ума-разума:

¹⁵⁵ Погубил он свою душу грешную,

Потопил он свое тело белое,

И не будет ему там прощеньица».

Хотен Блудович

Во стольном во городе во Киеве,

При ласковом князе при Владимире

Собирался почестен пир.

Все во пиру наедалися,

⁵ Все во почестном напивалися,

И все на пиру пьяны-веселы.

На том ли на пиру на почестноем

Случилось быть (честной) вдовы, Блудовой жены;

И подносили ей чару зелена вина,

¹⁰ Она чарочки не выкушала ^[e].

За той ли за чарочкой посваталась

У той ли вдовы, купец-жены,

435

На той ли дочушке Офимьюшке.

И говорит она таково слово:

¹⁵ «Уж ты молода вдова, купец-жена!

Сделаем-ко родню промежду собою:

У тебя-то есть дочушка Офимьюшка,

У меня-то есть Котенюшка Блудович».

Тая-то вдова, купец-жена,

²⁰ Она чары-то не выкушала,

Во ясны очи выплеснула,

Сукой-б…. оклескивала:

«Уж ты сука-б.... ты Блудова жена!

У тебя-то есть Котенюшка Блудович,

²⁵ Ездит по городу, уродует,

Ищет бобового зернетка,

Где бы-то Котене обед снарядить.

У меня-то есть дочушка Офимьюшка,

Сидит-то во высоких во теремах:

³⁰ Ее буйны ветры не обвеяли,

Холодные морозы не общелкали,

Мужик-пьяница не обсмеялся».

Тая вдова, Блудова жена,

Пошла домой, закручинилась,

³⁵ Закручинилась пошла, запечалилась.

Стречает Котенюшка Блудинович,

Сам говорит таково слово:

«Что же ты, матушка, кручинишься,

Что же, государыня, печалишься?

⁴⁰ Али место тебе было не по отчины,

Чарой ли тя пообнесли,

Мужик ли пьяница пообсмеялся?»

Тут возговорит Котенина матушка:

«Ай же ты чадо мое милое,

⁴⁵ Молодой Котенюшка Блудович!

Место мне было по отчины,

Чарочкой меня не обнесли,

Мужик-пьяница не обсмеялся.

Поднесли мне-ка чару зелена вина,

⁵⁰ И за той за чарочкой посваталась

За тебя, Котенюшка Блудинович,

У той-то вдовы, купец-жены,

На той ли дочушке Офимьюшке.

Она чары-то не выкушала,

⁵⁵ Во ясны очи выплеснула,

Сукой-б.... оклескивала:

«Уж ты сука-б.… ты Блудова жена!

У тебя есть Котенюшка Блудинович,

436

Ездит по городу, уродует,

⁶⁰ Ищет бобового зернетка,

Где бы-то Котене обед снарядить.

Моя-то дочушка Офимьюшка

Сидит-то во высоких во теремах:

Ее буйны ветры не обвеяли,

⁶⁵ Холодные морозы не общелкали,

Мужик-пьяница не осмеялся».

Тут-то Котенюшка Блудинович,

Он не вовсе глуп, да не отребной клуб ^[f],

Как возговорит Котенюшка:

⁷⁰«Ай же ты, матушка, не кручинься-тко,

Государыня родима, не печалься-тко:

Будет Офимка в наших руках».

Тут-то Котенюшка снаряжается,

Снаряжается ехать во чисто поле:

⁷⁵ Он берет коня богатырского,

Одевает уздичу-ту тесмяную

И накладывает седелышко черкацкое,

Подтянул он подпруг шелковый

И стянул в пряжки-ты золоченые,

⁸⁰ Не для красы-басы молодецкия,

А для крепости богатырския;

Още берет саблю вострую

Да палицу военную во триста пуд,

И още берет-то с собой паробка верного,

⁸⁵Паробка верного, любимого товарища.

Садился тут Котеня на добра коня,

Поехал во чисто поле поляковать:

От Котенина коня кутельба стоит,

А у паробка конь стрелой летит.

⁹⁰ Подъехал Котенюшка Блудинович

Ко высокому ко терему, злату верху,

Крыкнул богатырскиим голосом:

«Ах ты Офимка, Офимьюшка!

Идешь ли ты замуж за меня,

⁹⁵ За меня, за Котенюшку Блудинова?

Буде в честь идешь—за себя возьму;

А не в честь ты идешь —

За паробка за свово, любимого товарища».

Тая-то Офимка ответ держит:

¹⁰⁰ «Хоть я есть дочи безотняя,

А сестра есть не безбратняя:

Есть у меня девять братцов,

437

Девять братцов, в поле поединщичков,

До още-то есть и родна матушка!»

¹⁰⁵ Тут-то Котенюшка не вовсе глуп,

Не вовсе глуп, не отребной клуб,

Хватил Котеня богатырскую палицу,

Ударил он по высокому по терему:

В теремах стены да тыны порассыпалися,

¹¹⁰ Кирпичные печки поразвалилися,

Орловыя ^[g] грядки повыпадали,

В теремах верхи как огнем пожгло.

Поехал Котеня во чисто поле поляковать,

И раздернул Котенюшка свой бел шатер,

¹¹⁵Становил коня ко белу шатру

И насыпал пшены белояровой;

И входил тут Котенюшка во бел шатер,

Сам говорит таково слово

Свому паробку, любимому товарищу:

¹²⁰ «Ты сиди да востро гляди во чисто поле:

Как приедет девять братцов,

Девять братцов, в поле поединщичков,

Аще станут тот наперед да другой наперед:

Тому-то надо выславиться

¹²⁵ Да другому надо выславиться —

Это есть не храбрые воины;

А если поедут всей грудью,

И так буди меня от великого сна».

Тут-то ложился Котенюшка спать,

¹³⁰ И заснул-то Котеня богатырским сном.

И смотрит паробок во чисто поле,

И видит — приехало девять братцов,

Девять братцов, в поле поединщичков,

Аще ездят тот наперед да другой наперед:

¹³⁵ Тому-то надо выславиться

Да другому надо выславиться —

Это есть не путнии воины.

И тут не будил-то паробок

Котенюшки с богатырского сна;

¹⁴⁰ И садится паробок на Котенина коня,

И разъезжает паробок по чисту полю,

И наехал паробок на девять братцов,

На девять братцов, в поле поединщичков;

Трех братцов конем потоптал,

¹⁴⁵ Трех братцов к стременам привязал,

Трех братцов в полон побрал.

438

И приехал тут паробок ко белу шатру,

И пробудился Котеня с богатырского сна

И говорит паробку таково слово:

¹⁵⁰«Не твое дело было по полю пырять ^[h],

Не твое было дело коня потурять».

И так поехал Котеня со чиста поля.

И увидела тут Офимьина матушка,

Тая-то вдова, Каструлична жена ^[i],

¹⁵⁵ Едучи Котеню со чиста поля,

Видит беду неминучую,

Затыкает-то дыру онучею:

Взяла тут кису золотой казны,

И бежала скорешенько ко князю ко Владимиру,

¹⁶⁰ И говорит ему таково слово:

«Уж ты солнышко Владимир — князь стольно-киевский,

Ты давай-ко Офимью за Котенюшку Блудинова,

И называй-ко ты крестницей и родной племницей;

И давай-ко ты золотой казны бессчетноей,

¹⁶⁵ И още давай города с пригородками

И села со подселками».

И тут-то Котеня честным пирком да за свадебку.

И дал-то ему Владимир-князь

Города с пригородками

¹⁷⁰ И села со подселками.

И още на том же на почестном пиру

Жена мужу говорит таковы слова:

«Все люди сидят, будто свечки горят,

Мой-то муж на покрасу сел,

¹⁷⁵ Бороду закусит, ус разлощит,

Ус разлощит, глаза вытаращит,

Глядит на меня, будто черт на попа,

А я на него помилее того».