XII

XII.

«Несчастные попали въ западню», думала я, вернувшись домой, «и если не найдется человѣка, который-бы имъ помогъ, они въ ней и погибнутъ. Обиднѣе всего за Лидочку и за Алексъ. Пѣсня бѣднаго Тима спѣта: еще нѣсколько лѣтъ, и этотъ хорошій, честный, но безхарактерный и трусливый человѣкъ сойдетъ въ могилу. Маруся и безъ него не пропадетъ: такія женщины слишкомъ нужны обществу и всегда найдутъ себѣ друзей и поддержку. Но въ случаѣ ранней ея смерти бѣдная Лидочка можетъ дѣйствительно очутиться на улицѣ.

Еще грустнѣе была судьба Алексъ. Достаточно какой-нибудь неосторожной телеграммы, чтобы всѣ тѣ иллюзіи, которыми она жила, разрушились. Что станется съ нею, когда она, наконецъ, пойметъ, что Тимъ уже шесть лѣтъ мужъ другой женщины, а она, Алексъ, лишь ненавистная ноша, которую онъ несетъ, проклиная, на своихъ плечахъ? Что будетъ она дѣлать безъ поддержки родныхъ и друзей, не имѣя надежды на новую любовь? Самоубійство – вотъ единственный для нея исходъ, тѣмъ болѣе, что она его уже пробовала, а, слѣдовательно, привыкла къ этой идеѣ. Умная, блестяще-образованная, красивая, талантливая, богатая женщина уйдетъ изъ этого міра въ отчаяньи, не принеся людямъ никакой пользы. Возможно-ли допустить подобную нелѣпость!

«Чтобы спасти Алексъ», продолжала я мечтать, «необходимо заинтересовать ее какимъ-нибудь дѣломъ. Помимо ея физическаго недуга душевная болѣзнь Алексъ происходитъ также отъ той возмутительной

праздности, въ которой принуждены жить современныя женщины. Начавъ работать въ 7 лѣтъ, кончивъ ученіе къ 19, съ курсами къ 23‑24 годамъ, онѣ затѣмъ должны прекратить эту привычную имъ работу. Въ то время, какъ мужчины имѣютъ возможность примѣнить на службѣ полученныя ими знанія, женщинамъ въ этомъ отказано. «Какъ-бы вы ни были умны и образованы», говоритъ женщинамъ государство, «вы намъ не нужны. Собственно мы сами не знаемъ, зачѣмъ дали вамъ столь обширное образованіе. Все глупая, западная мода! Еще съ Петра Великаго привыкли мы слѣпо подражать Европѣ и переносить къ себѣ европейскіе обычаи, не сообразивъ предварительно, на сколько они намъ нужны. Мы надѣемся, конечно, что вы воспользуетесь даннымъ вамъ образованіемъ, чтобы воспитать вашихъ дѣтей культурными гражданами. Если-же дѣтей у васъ не будетъ, чтожь дѣлать, придумайте себѣ какое нибудь занятіе. Собачку заведите, грустные романсы на роялѣ играйте, читайте романы, рисуйте любимую березу, вышивайте салфеточки, занимайтесь любительской фотографіей.Что до насъ, то мы, давъ вамъ ненужное образованіе, на которое вы потратили столько здоровья и силъ, умываемъ руки и отклоняемъ отъ себя дальнѣйшую заботу о вашемъ благосостояніи».

Подобное безсовѣстное отношеніе государства къ женщинамъ никого въ Россіи не поражаетъ. «Такова ужь ихъ женская доля», глубокомысленно говорятъ обыватели, «всегда такъ было и впредь будетъ; волтерьянцы напрасно противъ этого говорятъ».

Со свойственной всѣмъ русскимъ безпечностью относительно

исторіи, они совершенно забываютъ, что «женскій вопросъ» возникъ сравнительно недавно, лѣтъ сто тому назадъ; что переживаемое нами время представляетъ переходъ отъ стараго строя къ новому и, какъ всегда бываетъ въ переходное время, пораждаетъ многія уродливыя явленія.

На самомъ дѣлѣ женщина во все время существованія человѣчества дѣлила трудъ съ мужчиной, несла на себѣ огромную, необходимую семьѣ, а, слѣдовательно и государству, работу и въ ней почерпала свое душевное здоровье. На зарѣ человѣчества работали не однѣ крестьянки, а и женщины высшихъ классовъ. Въ Одиссеи Гомеръ описываетъ встрѣчу Улисса съ царевной Навзикаей, ѣдущей вмѣстѣ со своими служанками полоскать въ заливѣ вымытое бѣлье. Трудомъ никто не гнушался, и благородныя матроны древняго Рима назывались: «domisedae et lanificae – домосидящія и шерсть прядущія».

Такъ продолжалось и въ средніе вѣка и въ теремахъ русскихъ боярынь. Если не на нашихъ глазахъ, то на нашей памяти живы еще русскія помѣщицы-хлопотуньи, съ ихъ обширнымъ деревенскимъ хозяйствомъ. Въ то время, какъ мужья смотрѣли за полевыми работами, на женахъ лежали заботы о птичникахъ, огородахъ, фруктовыхъ садахъ, молочномъ хозяйствѣ. Фабрикъ было мало, и полотно, кружева, вышивки производились домашнимъ способомъ. Круглый годъ шло соленье, варенье, приготовленье разныхъ наливокъ и запеканокъ.

Дѣтей въ то время рождалось много. Семьи въ десять‑двѣнадцать человѣкъ составляли обычное явленіе. Кромѣ нихъ въ домѣ жили бабушки, тетушки,

всякаго рода приживалки. О всѣхъ надо было позаботиться, а также, какъ слѣдуетъ принять многочисленныхъ друзей и пріятелей, гостившихъ по цѣлымъ мѣсяцамъ. Хлопотъ у тогдашней женщины было столько, что не хватало времени задуматься надъ своей судьбой.

Какъ-бы сознавая, что при подобной дѣятельной жизни большое образованіе излишне, нашихъ бабушекъ учили слегка: читать, писать, немного арифметики, географіи, исторіи, французскому языку, игрѣ на фортепьяно или на арфѣ. Дѣвочку начинали учить поздно, кончали рано. Въ 16‑17 лѣтъ она была уже замужемъ. Книгъ печаталось немного, театры существовали лишь въ большихъ городахъ. Картинныхъ выставокъ, лекцій и въ поминѣ не было. На рѣдкихъ «ученыхъ» женщинъ того времени смотрѣли съ ужасомъ, какъ на чудовищъ. Честолюбіе женщинъ заключалось въ званіи прекрасной хозяйки.

Но за послѣдніе сто лѣтъ условія жизни измѣнились. Повсюду, не только въ Россіи, но и въ Европѣ начался переходъ отъ прежняго аристократическаго строя къ буржуазному. Даже въ Англіи, гдѣ замки и средства для ихъ содержанія переходятъ въ видѣ маіората къ старшему въ родѣ, не раздробляясь между всей семьей, жизнь становится такъ дорога, что лорды принуждены, въ большинствѣ случаевъ, сдавать свои замки въ наемъ богатымъ американцамъ или запирать ихъ и путешествовать «ради здоровья» по европейскимъ курортамъ. Во Франціи châteaux продаются за безцѣнокъ, ибо у владѣтелей нѣтъ средствъ ихъ поддерживать. Въ Россіи помѣстья

спѣшно ликвидируются, и помѣщики изъ прежняго деревенскаго раздолья переселяются въ города. Обширный помѣщичій домъ замѣняется маленькой квартирой въ 5‑6 комнатъ; прежняя многочисленная дворня – двумя, тремя прислугами, да и тѣмъ скоро будетъ нечего дѣлать. Новые дома строятся съ водянымъ отопленіемъ, электричествомъ, проведенной горячей водой. Этимъ, конечно, нововведенія не ограничатся, ибо наука задалась, повидимому, цѣлью свести обязанности будущей хозяйки къ нажиманью разнаго рода электрическихъ кнопокъ.

Вышивки, полотна, всевозможныя соленья и варенья дешевле купить, чѣмъ дѣлать дома Покупки, бравшія прежде полдня, совершаются теперь въ десять минутъ по телефону. Бѣдные родственники и приживалки упразднены; друзьямъ отведенъ разъ въ недѣлю журъ-фиксъ, отъ 4-хъ до 7-ми. Вмѣсто десяти человѣкъ дѣтей рождаются двое-трое и по условіямъ нынѣшняго воспитанія при нихъ съ дѣтства необходимо держать то нѣмку, то француженку, то англичанку.

Чѣмъ больше жизнь отнимаетъ отъ женщинъ ихъ прежняго труда тѣмъ усиленнѣе развиваютъ ихъ умъ. Народы живутъ инстинктомъ, а не умомъ. Инстинктъ государства подсказываетъ ему, что прежняя роль хозяйки для женщинъ кончена, и что слѣдуетъ направить ихъ силы на общественную службу. Вотъ почему не смотря на то, что умъ государства не соглашается еще признать равенство мужчинъ и женщинъ на службѣ, оно въ то-же время усердно открываетъ высшіе женскіе курсы, само хорошенько

не зная, зачѣмъ это дѣлаетъ. И какіе-бы курсы ни открылись, какъ тотчасъ-же переполняются слушательницами, хотя онѣ, въ свою очередь, прекрасно сознаютъ, что примѣнить полученныя знанія имъ не позволятъ. Работа идетъ въ слѣпую, но идетъ дружно и, разумѣется, со временемъ все это недоразумѣніе разъяснится къ общему удовольствію.

Бѣда лишь въ томъ, что на это разъясненіе уйдетъ, пожалуй, пятьдесятъ, если не всѣ сто лѣтъ. Въ это-то время накопленныя, но не примѣненныя познанія, разбуженныя, но не использованныя силы, печально отзываются на душевномъ здоровьѣ современныхъ женщинъ. Каждый, кто не лишенъ способности наблюдать, ясно сознаетъ, что женщины переживаютъ тяжелый кризисъ. Внучки разумныхъ, честныхъ патріотокъ превратились въ истеричекъ, эротичекъ, атеистокъ. Онѣ ненавидятъ свое отечество, презираютъ мужчинъ, равнодушны къ дѣтямъ. Нынѣшніе романы читать страшно. Душевныя страданія современныхъ героинь занимаютъ цѣлые томы. Весь день мечутся онѣ, не находя себѣ мѣста; наступаетъ ночь, и вмѣсто здороваго, укрѣпляющаго сна ихъ мучаютъ безсонницы и кошмары. Читаешь подобныя описанія со страхомъ, пробуешь увѣрить себя, что это выдумка, но какъ вспомнишь тѣ женскіе типы, что встрѣчаются нынѣ на каждомъ шагу, то невольно признаешь, что все это горькая правда, а не преувеличенье.

Авторы современныхъ романовъ сами приходятъ въ ужасъ отъ тѣхъ монстровъ, что породила ихъ фантазія и ищутъ для нихъ выхода. За послѣднее время выходъ этотъ чаютъ найти въ свободной

любви. «Почаще мѣняйте любовниковъ», заботливо совѣтуютъ они своимъ героинямъ, «и вы будете счастливы»!

Ошибаются наивные писатели! Сколько любовниковъ ни мѣняй, счастья не прибавится. Прибавится лишь презрѣніе къ самой себѣ. Ключи женскаго счастья по прежнему находятся тамъ-же, гдѣ находились во времена Навзикаи – въ трудѣ. Измѣнились лишь внѣшнія условія. Навзикая, хоть и была царская дочь, а навѣрно не знала грамоты, и полосканіе бѣлья являлось вполнѣ приличнымъ для нея занятіемъ. Нынѣшнія же женщины съ их обширнымъ образованіемъ могутъ претендовать на болѣе сложную работу.

Англичанки, какъ женщины передовой націи, первыя это поняли и ведутъ смертный бой за участіе въ государственномъ управленіи. Мы видимъ лишь уродливыя формы суффражисткаго движенія и не понимаемъ того огромнаго значенія, которое подъ нимъ скрывается. Не за честолюбіе борятся англичанки, а за свое душевное здоровье, за право толково пользоваться жизнью. И онѣ побѣдятъ, не только благодаря упорству саксонской расы, но и потому, что за ними стоитъ огромная, пока еще молчаливая, толпа всѣхъ европейскихъ женщинъ, слѣдящая за борьбой ихъ съ душевнымъ волненіемъ. Ихъ побѣда будетъ всемірной женской побѣдой, и конецъ двадцатого вѣка увидитъ, быть можетъ, наступленіе новой эры человѣчества.

Больше всѣхъ будутъ удивлены новыми порядками мужчины. Для большинства изъ нихъ допущеніе женщинъ на государственную службу равносильно

полному развалу семьи. На самомъ же дѣлѣ оно семью укрѣпитъ.

«Какимъ образомъ произойдетъ это чудо»? скептически спрашиваютъ мужчины. Очень просто, какъ, вообще, происходятъ всѣ чудеса. Лишь только женщина получитъ возможность заработывать свой хлѣбъ и пробивать себѣ дорогу, изчезнетъ главная причина современныхъ несчастныхъ супружествъ – браки безъ любви. Нынѣшніе женихи никогда навѣрно не знаютъ, любитъ ихъ невѣста, или-же ея нѣжныя улыбки и ласковыя слова обращены лишь на завоеваніе того общественнаго положенія, которое они занимаютъ. Увы! подозрѣнія ихъ въ большинствѣ случаевъ основательны. Дѣвушекъ винить трудно, ибо родители ихъ съ циничной откровенностью раскрываютъ имъ глаза на будущую судьбу. «Найдешь хорошаго жениха – будешь богата и уважаема. Не найдешь – будешь жить на нищенскую пенсію и на унизительныя подачки богатыхъ родственниковъ». Не обходится, конечно, безъ душевной борьбы, во время которой родители утѣшаютъ дочерей обычными фразами; «стерпится‑слюбится. Не будетъ счастья съ мужемъ – дадутъ тебѣ его будущіе дѣти».

Разумѣется изъ подобныхъ союзовъ, заключенныхъ противъ желанія природы, ничего добраго не выходитъ. Природа изобрѣла любовь именно затѣмъ, чтобы указать, кого она хочетъ соединить и отъ кого ждетъ дѣтей. Дѣти рожденные безъ любви, никогда удачны не бываютъ. Возможно, что всѣ дегенераты, душевно-больные, преступники рождаются именно отъ подобныхъ холодныхъ союзовъ. Статистика въ этомъ случаѣ невозможна, ибо женщины стыдятся своего

обмана и тщательно его скрываютъ. Не даромъ, однако, общество отмѣтило существованіе «дѣтей любви», этихъ красивыхъ, жизнерадостныхъ, даровитыхъ плодовъ большей части незаконныхъ союзовъ.

Помимо неудачныхъ дѣтей, жизнь подобной семьи всегда тяжела даже въ случаѣ, если оба супруга – порядочные люди. «Хорошій онъ человѣкъ», съ раскаяньемъ думаетъ про мужа жена, «да что-же мнѣ дѣлать, если всякій его жестъ, всякое движеніе, всякое слово возбуждаетъ во мнѣ непреодолимое отвращеніе»!

Нѣтъ гипноза любви, отсутствуетъ <в книге опечатка: отстуствуетъ – ред.> природа, эта геніальная декораторша! И физическое отвращеніе ищетъ выхода въ злыхъ словахъ, ссорахъ по пустякамъ, въ оскорбленіяхъ и обвиненіяхъ…

Замужество безъ любви есть насиліе надъ душой, что, получивъ, наконецъ, возможность, самой заработывать свой хлѣбъ, дѣвушка съ радостью отъ него откажется. Обманъ прекратится, и число счастливыхъ браковъ увеличится.

Одновременно измѣнится нынѣшняя возмутительная жизнь интелигентнаго общества. Прекратится этотъ вѣчный праздникъ съ балами, театрами, ресторанами, продолжающійся круглый годъ. Никакихъ средствъ, никакихъ силъ на него не хватаетъ и результатомъ является взяточничество, преступленія, долги, разоренія, самоубійства. Дикая жизнь эта создана исключительно праздностью женщинъ. Изнывая цѣлый день со скуки, онѣ по вечерамъ влекутъ за собой зѣвающихъ, дремлющихъ послѣ тяжелаго рабочаго дня отцовъ, мужей и поклонниковъ на вечера,

обѣды, разнаго рода зрѣлища. Онѣ изнуряютъ этимъ мужчинъ и раньше времени толкаютъ ихъ въ могилу, но отказаться отъ этой жизни не въ силахъ, ибо въ танцахъ, ужинахъ, въ шампанскомъ, въ разгулѣ надѣются утолить свою сердечную пустоту и душевное отчаянье.

Какъ только женщина начнетъ работать, вся ея жизнь измѣнится. И теперь уже всякая писательница, ученая, художница, музыкантша понимаетъ, что нельзя работать въ этомъ чаду. Чтобы что-нибудь сдѣлать, надо жить правильной жизнью, хорошо спать, во время ѣсть, не разбивать своего настроенія пустой свѣтской болтовней. Женщина-адвокатъ, чиновникъ, докторъ станетъ такъ-же цѣнить отдыхъ, какъ цѣнятъ его мужчины, и беречь свои силы. Веселиться будутъ лишь по праздникамъ, и веселье отъ этого только выиграетъ…

«Какое-же занятіе придумать для Алексъ?» размышляла я, «необходимо такое, гдѣ-бы она могла дать выходъ своему, очевидно очень страстному, темпераменту». Театръ? Но Алексъ содрогалась при мысли о томъ, вертепѣ разврата, какимъ представлялась ей закулисная жизнь. Литературу? Но мы какъ-то говорили уже объ этомъ съ нею, и Алексъ признавалась мнѣ, что одно время очень мечтала сдѣлаться писательницей; много разъ начинала повѣсть, да ничего изъ нея не выходило. «Насколько мнѣ легко выразить мысль въ разговорѣ, настолько трудно сдѣлать это на бумагѣ»! жаловалась Алексъ. Я ее вполнѣ понимала, ибо то-же самое испытывала сама, только на оборотъ: насколько легко было мнѣ писать, настолько трудно говорить. Часто съ завистью слушала

я красивую плавную рѣчь Алексъ, ея граціозные жесты, гармоничный голосъ, умѣнье кстати привести цитату или стихи, поразительную литературную память.

‑ Вамъ-бы адвокатомъ быть! вырвалось какъ-то у меня.

‑ Странно! – засмѣялась Алексъ, ‑ мнѣ не въ первый разъ приходится это слышать. Жаль, въ самомъ дѣлѣ, что въ Россіи адвокатки не допущены: быть можетъ въ этомъ мое призваніе.

Припомнивъ теперь нашъ разговоръ, я принялась склонять Алексъ къ адвокатской дѣятельности. Она очень прислушивалась къ моимъ словамъ. Возможно, что какъ многія бездѣтныя женщины, Алексъ начинала къ тридцати годамъ чувствовать потребность пристроить себя къ какому нибудь дѣлу.

‑ Но, вѣдь, законъ объ адвокаткахъ не прошелъ въ Государственномъ Совѣтѣ – замѣтила она мнѣ.

‑ Да и не могъ пройти сразу въ такой отсталой странѣ, какъ Россія. Но обратите вниманіе на цифры: законъ отклоненъ 84 голосами противъ 66. Это въ Россіи-то, гдѣ государственные умы наши все еще глубокомысленно рѣшаютъ вопросъ, человѣкъ-ли женщина, и есть-ли у нея душа или одинъ только паръ. Ясно, что черезъ нѣсколько лѣтъ, когда законъ этотъ будетъ лучше разработанъ и представленъ во второй разъ, онъ пройдетъ большинствомъ голосовъ. Въ сущности изъ всѣхъ возраженій противъ адвокатокъ было лишь одно дѣльное: «женщинъ, получившихъ юридическое образованіе, такъ еще мало въ Россіи, что не стоитъ создавать для нихъ новаго закона». Вотъ это-то возраженіе русскія женщины и

должны уничтожить. Десяткамъ адвокатокъ отказать можно, но сотнямъ отказать будетъ трудно. Каждая женщина, изучающая юридическія науки и дебютирующая хотя бы во Франціи, окажетъ родинѣ большую услугу, даже въ томъ случаѣ, еслибы ей самой не удалось сдѣлаться адвокаткой въ Россіи. Она проложитъ дорогу другимъ, и заслуга ея станетъ отъ этого еще цѣннѣе.

Алексъ обѣщала мнѣ по возвращеніи въ Россію поступить на какіе-нибудь юридическіе курсы, но это не входило въ мои планы. Я хотѣла разлучить ее съ мужемъ и звала учиться въ Парижъ.

‑ Какъ-же я могу оставить Тима? – возмутилась Алексъ. – Жена не имѣетъ права оставлять мужа.

Сколько я ее ни уговаривала, все было напрасно. Наконецъ вдохновленіе осѣнило меня, и я сказала Алексъ, что мужья нерѣдко охладѣваютъ къ своимъ, хотя-бы молодымъ и красивымъ женамъ, но увидавъ ихъ затѣмъ въ ореолѣ славы, вновь въ нихъ влюбляются. Съ этого дня побѣда стала переходить на мою сторону.

Тимъ сначала протестовалъ, боясь новыхъ издержекъ, но сообразивъ, что женѣ придется прожить нѣсколько лѣтъ въ Парижѣ, лишь изрѣдка возвращаясь на родину, принялся такъ неловко ей поддакивать, что возбудилъ въ Алексъ подозрѣнія. Она начала говорить, что хотѣла-бы сначала вернуться въ Петербургъ и разузнать у свѣдущихъ людей, будутъ-ли когда-нибудь допущены въ Россіи женщины-адвокаты.

Тимъ понялъ свою ошибку и принялъ мѣры: черезъ нѣсколько дней онъ получилъ изъ Петербурга

спѣшную депешу, вызывающую его немедленно въ департаментъ. Онъ мигомъ собрался и въ тотъ-же день выѣхалъ, обѣщая женѣ пріѣхать въ маѣ на три недѣли въ Парижъ.

Я пошла провожать Тима на вокзалъ и хорошо сдѣлала, иначе Алексъ уѣхала-бы съ нимъ въ послѣднюю минуту.

‑ Какъ могла я отпустить Тима одного! – шептала она, глядя помертвѣлыми глазами вслѣдъ удалявшемуся поѣзду. – Какой-то тайный голосъ говоритъ мнѣ, что я никогда себѣ этого не прощу…