VI

VI.

ПЕРВЫЙ БРАК ДОСТОЕВСКОГО.

Каторжные работы, которые Достоевский должен был отбывать в остроге, были очень тяжелы, но принесла ему пользу, укрепив его организм. Он не был больше больным человеком и поздно развившимся юношей, он стал мужчиной и хотел любить. Первой же женщине, которая была несколько ловче неуклюжих красавиц Семипалатинска, было очень легко завладеть его сердцем. И это произошло спустя лишь несколько месяцев после его освобождения из исправительного дома. Но какую ужасную женщину судьба послала моему отцу!

Среди офицеров Семипалатинского полка был некий капитан Исаев, порядочный человек среднего ума и очень слабого здоровья ‑ все врачи в городе отказались от него. Он относился с восторженной приветливостью к моему отцу и приглашал его часто в гости. Жена его, Мария Дмитриевна, принимала моего отца с большим радушием, старалась ему понравиться и сделать его более общительным. Она знала, что вскоре овдовеет и что ее средства будут тогда ограничиваться скромной пенсией, какую русское правительство назначает офицерским вдовам и на которую она могла лишь с трудом прокормить себя и сына, семилетнего мальчика. Она предусмотрительно подыскивала уже второго мужа. Достоевский представлялся ей лучшей партией в городе: он был писателем с большим дарованием и у него была в Москве богатая тетка, снова часто посылавшая ему теперь деньги. Мария Дмитриевна разыгрывала поэтичную женщину, непонятую обществом маленького провинциального города и искавшую поэтому избранную душу столь же возвышенную, как и ее душа. Она вскоре овладела моим простодушным отцом, полюбившим на тридцать третьем году от роду в первый раз в жизни.

Эта влюбленная дружба была вскоре прервана. Капитан получил приказ о переводе его в Кузнецк ‑ маленький сибирский город, где находился другой полк этой дивизии, переведенный в Семипалатинск. Он взял с собой жену и сына и несколько месяцев спустя после прибытия в Кузнецк умер от чахотки, которою болел давно. Мария Дмитриевна сообщила Достоевскому о смерти ее мужа и завязала с ним оживленную переписку. До тех пор, пока правительство, наконец, назначило ей скудную пенсию офицерской вдовы, она жила в нужде и горько жаловалась на это моему отцу. Достоевский посылал ей почти все деньги, которые он получал от своих родственников. Он искренно жалел ее, хотел оберечь ее, но его влечение к Марии Дмитриевне было скорее жалостью, чем любовью. Вот почему, когда Мария Дмитриевна сообщает ему, что нашла себе в Кузнецке жениха, он, радуется вместо того, чтобы огорчаться, радуется этому и счастлив при мысли, что у бедной женщины нашелся, наконец, покровитель. Он хлопочет даже у об устройстве своего

соперника на службу в одном из министерств, куда тот стремится. Впрочем, Достоевский совершенно не рассматривал будущего мужа Марии Дмитриевны, как своего соперника. Мой отец сомневался в те времена, может ли он жениться, и считал себя больным. Давно подготовлявшаяся в нем эпилепсия начала себя проявлять. Он подвергался странным припадкам, внезапным судорогам, которые истощали его и делали не способным к работе. Полковые врачи, пользовавшие его, все еще медлили определить эти припадки. Лишь значительно позже болезнь Достоевского определили, как эпилепсию. Тем временем все — его врачи, полковые товарищи, родственники, барон Врангель, его брат Михаил — все отсоветовали ему жениться, и Достоевский с печалью примирился с судьбой остаться холостяком. Ии здесь он оставался князем Мышкиным из «Идиота», любящем Настасью Филипповну, позволяющим ей, несмотря на то, уйти с Рогожиным и поддерживающим дружеские отношения со своим соперником.

Тем временем Мария Дмитриевна расходиться со своим женихом, который покидает Кузнецк. Она получает теперь, наконец, свою вдовью пенсию, но скромная жизнь не по душе взбалмошной, ленивой и честолюбивой женщине. Она возвращается к своему первоначальному плану ‑ выйти замуж за Достоевского, уже произведенного в то время в офицеры. В своих все учащающихся письмах, она преувеличивает свою нужду, говорит, что устала, и грозит покончить с собой и вместе со своим маленьким сыном. Достоевский очень обеспокоен, хочет видеть ее, убедить ее, призвать ее к благоразумию. Как бывший политический ссыльный, он не имеет права покинуть Семипалатинск, хотя часто сопровождал научные экспедиции, объезжавшие по поручению правительства Сибирь.

Его товарищи-офицеры, которым он высказал свое желание отправиться в Кузнецк, нашли для этого средства и пути, чтобы послать его туда «по военным надобностям». Дивизия, расположенная в Семипалатинске, послала своему полку в Кузнецк фургон с кладью, которую по предписанию должны были сопровождать вооруженные офицеры и солдаты. Обыкновенно Достоевскому не давали подобных поручений, ‑ офицеры всегда втайне покровительствовали ему, ‑ но на этот раз мой отец был счастлив,

что мог воспользоваться случаем и проехать несколько сот верст, сидя на связках каната, который он должен был будто бы охранять. Мария Дмитриевна встретила его с открытыми объятиями и тотчас снова приобрела свое прежнее влияние на моего отца, быть может, несколько охладевшего во время долгой разлуки. Тронутый ее жалобами, ее горем, ее угрозами покончить с собой, Достоевский забыл советы своих друзей и сделал ей предложение, обещая оберегать ее и любить маленького Павла.

Мария Дмитриевна поспешно приняла предложение. Мой отец возвратился в своем фургоне в Семипалатинск и просил разрешения на женитьбу у командира полка. Оно было ему дано вместе с отпуском на несколько недель. Мой отец возвращался теперь в Кузнецк с большими удобствами, чем в первый раз, в хорошем дорожном экипаже, в котором намеревался привезти в Семипалатинск свою жену и будущего пасынка. Разрешенный моему отцу отпуск был непродолжителен: правительство боялось давать слишком большую волю политическим ссыльным, — и Достоевский должен был жениться через несколько дней после своего прибытия в Кузнецк. Как счастлив был мой отец, отправляясь в церковь для венчания с Марией Дмитриевной! Наконец-то ему улыбнулось счастье, судьба хотела вознаградить его за все страдания на каторге, даровав ему нежную и любящую жену, а может быть и отцовство. Каким мыслям могла предаваться его невеста в то время, когда Достоевский тешил себя мечтами о счастии? Накануне своей свадьбы Мария Дмитриевна провела у своего возлюбленного, ничтожного домашнего учителя, красивого мужчины, которого она отыскала после прибытия в Кузнецк, и которого втайне любила давно. Вероятно, ее жених в Кузнецке, имя которого мне неизвестно, отказался от женитьбы на Марии Дмитриевне именно потому, что узнал о ее тайной любви к красивому домашнему учителю. Мой отец, приезжавший в Кузнецк всего лишь два раза и никого там не знавший, не мог ничего знать что-либо о тайных сношениях своей невесты, тем более, что Мария Дмитриевна разыгрывала в его присутствии роль глубокой и благородной женщины.

Эта бесстыдная женщина была дочерью наполеоновского мамелюка, попавшего в плен во время отступления из Москвы и впоследствии

привезенного в Астрахань, где он переменил религию и имя для того, чтобы жениться на девушке из хорошей семьи, без памяти влюбившейся в него. По странной игре природы Мария Дмитриевна всецело унаследовала русский тип своей матери. Я видела ее портрет: ничто не выдавало ее восточного происхождения. Наоборот, сын ее Павел, которого я узнала впоследствии, был почти мулатом. У него была желтая кожа, черные, лоснящиеся волосы; он закатывал глаза, как это делают негры, оживленно жестикулировал, принимал неожиданные позы, был зол, глуп и бесстыден, плохо мылся и издавал скверный запах. Во время второго замужества своей матери он был красивым, маленьким, живым и веселым мальчиком, которого мой отец баловал для того, чтобы доставить удовольствие Марии Дмитриевне. Достоевский совершенно не подозревал африканского происхождения своей жены, которое она тщательно скрывала. Как женщина хитрая, Мария Дмитриевна сумела разыграть примерную супругу, она собрать вокруг себя интеллигенцию Семипалатинска и устроить что-то вроде литературного салона. Она выдавала себя за француженку, говорила по-французски, как на родном языке, много читала и была хорошо воспитана. Семипалатинское общество считало жену Достоевского безупречной женщиной. Барон Врангель говорит о ней в своих мемуарах с большим уважением и находит ее прелестной. Между тем, она в сумерки ходила тайком к своему красивому учителю, последовавшему за ней в Семипалатинск, и обманывала таким образом людей и своего бедного мечтательного супруга. Достоевский знал этого молодого человека, как обычно знают всякого в маленьком провинциальном городе; но красивый молодой человек был столь незначителен, что Достоевскому никогда в голову не приходила мысль, что он может быть его соперником. Он считал Марию Дмитриевну верной, вполне преданной ему женой. Но у нее был неприятный характер, и она проявляла бурные припадки ярости. Мой отец приписывал это ее слабому здоровью (Мария Дмитриевна была слабогруда) и прощал ей резкие сцены, которые она устраивала ему. Она была хорошей хозяйкой и умела придать дому уют. После ужасов острога Достоевскому его дом казался раем. Вопреки опасениям его родственников

и друзей, брак оказал на Достоевского благодетельное влияние. Он поправился, стал веселее и, повидимому, был доволен. Фотография, снятая в Семипалатинске, изображает человека, полного силы, жизни и энергии. Он совершенно не похож ни на князя Мышкина из «Идиота», ни на каторжника и пророка из поэмы Некрасова «Несчастные». Эпилепсия, наконец, обнаружилась у моего отца и успокоила его нервы. Правда он тяжело страдал от ее припадков, но после них его ум становился яснее, спокойнее. Здоровый, резкий и сухой воздух Сибири, военная служба, требовавшая от него гимнастики, мирная жизнь в провинциальном городке, — все это способствовало укреплению здоровья Достоевского. Как всегда, он был совершенно поглощен своими романами. Он добросовестно исполнял свои обязанности военного, но душа его не участвовала в этом. Мой отец мечтал лишь о том моменте, когда он получит отставку и возможность сделаться свободным и независимым писателем. Во время своего пребывания в Семипалатинске Достоевский написал два произведения: «Дядюшкин сон» и «Село Степанчиково».

Мой отец получил разрешение опубликовать оба романа, но рукопись «Записок из мертвого дома» он вынужден был хранить в своем портфеле. Он работал над ней давно, ценил, но не мог напечатать ее из-за цензуры, относившейся очень строго ко всему, что касалось тюрем. Достоевский мог теперь свободно поселиться в каком-нибудь сибирском городе, но он не мог всетаки отправиться в Россию. И он мечтал о той минуте, когда ему будет разрешено возвратиться в Петербург, к которому, однако, чувствовал отвращение. Он писал бесчисленное множество писем и обращался ко всем старым друзьям, пока, наконец, не нашел покровителя. Мой отец вспомнил о братьях Тотлебен, которых знал в свое время в инженерном училище. Он обратился к ним с просьбой о содействии. Русское правительство не могло ни в чем отказать графу Тотлебену, которого все называли «защитником Севастополя». Достоевский получил вскоре разрешение проживать во всех местностях России, за исключением обеих столиц. Он избрал для своего постоянного местопребывания город Тверь, расположенный на Волге и представляющий железнодорожную станцию на линии Петербург—Москва. Для этого далекого

путешествия Достоевский купил коляску, которую продал после приезда в Тверь; так путешествовали в те времена в нашей стране. Как счастлив был мой отец, проезжая теперь свободным и независимым по той же дороге, по которой ехал десять лет тому назад в сопровождении конвоя. Он увидит снова своего брата Михаила и вернется в литературный мир, к друзьям, с которыми сможет делиться интересовавшими его мыслями. Он представит своим родным любимую жену, которая так любит его. Тем временем, пока Достоевский предавался в своей коляске подобным мечтам, на расстоянии одной почтовой станции за ним следовал в бричке красивый учитель, которого жена Достоевского возила всюду за собой, как собачонку. На каждой станции она оставляла для него спешно написанные любовные записки, сообщала ему, где они проведут ночь, приказывала ему остановиться на следующей станции, чтобы не опередить ее. Какое удовольствие испытывала эта белая негритянка, глядя на детски счастливое лицо своего бедного мужа-поэта.

После того, как они устроились в Твери, Достоевский вскоре подружился с тверским губернатором графом Барановым. Его жена, урожденная Васильчикова, была двоюродной сестрой графа Сологуба, писателя, имевшего раньше литературный салон в Петербурге. Мой отец, часто посещавший в молодости этот салон, был, по случаю успеха, выпавшего на долю «Бедных людей», представлен. Васильчиковой. Она не могла забыть его и, узнав о прибытии Достоевского в Тверь, поспешила возобновить отношения. Она часто приглашала его к себе и побуждала мужа взять на себя хлопоты о Достоевском. Граф Баранов приложил все усилия, чтобы добиться для него разрешения проживать в Петербурге. Счастливый от одной мысли иметь возможность снова, наконец, жить в литературном мире и так близко к своему брату Михаилу, Достоевский тотчас отправился в Петербург в сопровождении своей жены и пасынка, которого определил в кадетский корпус.

Перемена климата плохо повлияла на Марию Дмитриевну. Сырой, болотный воздух Петербурга способствовал развитию легочной чахотки, угрожавшей ей давно. Мария Дмитриевна в страхе возвратилась в Тверь, климат которой здоровее. Но было

поздно, болезнь подвигалась быстро вперед, и спустя несколько месяцев Марию Дмитриевну едва можно было узнать. Кашляющая и харкающая кровью женщина вызвала вскоре отвращение в молодом любовнике, следовавшей до сих пор всюду за ней. Она надоела ему, и он покинул Тверь, не оставив своего адреса. Одиночество довело Марию Дмитриевну до крайности. Во время одной из обычных сцен, которые она делала своему мужу, она призналась Достоевскому¹⁾ во всем, рассказала свою любовную историю с молодым учителем со всеми подробностями. С утонченной жестокостью она сообщила моему отцу, как они вместе смеялись и издевались над обманутым мужем, призналась, что она никогда не любила его и вышла замуж лишь из расчета. «Женщина, хоть немного уважающая себя, не может любить человека, проведшего четыре года на каторжных работах в обществе воров и разбойников».

Бедный отец! С растерзанной душой слушал он безумную исповедь своей жены. Так вот какова была эта любовь, эта великая любовь, в которую он так наивно верил в течение целых годов. Эту мегеру он считал любящей и преданной женой. Достоевский был охвачен ужасом перед Марией Дмитриевной, покинул ее и бежал в Петербург, где искал утешения у своего брата Михаила, у своих племянников и племянниц. Итак, ему было сорок лет, и он еще не был любим. Он повторял с грустью постыдные олова Марии Дмитриевны: «Ни одна женщина не могла бы полюбить бывшего преступника».

Лить дочь раба могла питать подобную мысль в своей лакейской душе; подобный взгляд никогда не мог бы возникнуть у благородной европейской женщины. Но увы, Достоевский плохо знал женщин в ту пору его жизни. Мысль, что у него никогда не будет собственных детей и домашнего очага, делала его несчастным. Весь гнев обманутого мужа он излил в своем романе «Вечный муж», написанном им позже. Замечательно, что Достоевский изображает героя романа «Вечный муж» в виде существа презренного, некрасивого, старого, вульгарного и смешного. Возможно,

________________

¹⁾Достоевский занятый печатанием своего романа, оставался в Петербурге, но ездил часто в Тверь для посещения своей жены.

что мой отец презирал себя самого за свою наивность и доверчивость, не позволившие ему открыть раньше бесстыдную интригу и наказать вероломных возлюбленных. Достоевский страдал и был близок к отчаянию; несмотря на то, он продолжал посылать Марии Дмитриевне деньги, окружил ее надежными слугами, писал ее сестрам в Москву, прося навещать ее в Твери, ездил сам туда несколько раз, чтобы убедиться, не нуждается ли его больная жена в чем-либо. Их брак был разорван, но чувство долга по отношению к той, которая носила его имя, неизменно жило в душе Достоевского. Но это не умиротворяло Марию Дмитриевну. Она ненавидела моего отца тою неумолимою ненавистью, на которую способны лишь негритянки. Люди, ухаживавшие за ней, сообщали позже, что она проводила долгие часы неподвижно в своем кресле в тяжелых размышлениях. Затем она неожиданно вскакивала и лихорадочно пробегала через комнаты своей квартиры. В столовой она останавливалась перед портретом Достоевского, долго глядела на него, грозила ему кулаком и кричала: «Каторжник, бесчестный каторжник!»

Она ненавидела теперь и своего первого мужа и говорила о нем с презрением. Она ненавидела также и своего сына Павла и не хотела его видеть. Достоевский должен был посылать своего пасынка в семью брата Михаила, чтобы он проводил там каникулярное время.